CC BY
64
там Кобдосского округа для научных исследований летом текущего года. Председатель, тайный советник, академик Раддов. Секретарь Штернберг».
28. ИРК. 1912. Серия II. № 1. С. 16; СПФ АРАН Ф. 148, On. 1, Д. 49, JI. 108. - Открытый лист № 473 от 3 декабря 1908 г. студента восточного факультета Санкт-Петербургского университета Ноха Очирова для поездки в Астраханскую губернию для собирания материалов по литературе калмыков на 2 лица. За подписью Раддова и Штернберга.
29. ИРК. 1912. Серия II. № 1. С. 16. Кроме Рамстедта в экспедиции приняли участие исследователи из Великого княжества Финляндского Пяльси и Гранэ.
30. Бурдуков А.В. В старой и новой Монголии. М.: Наука, 1969. С. 275.
31. Там же. С. 270.
32. СПФ АРАН Ф. 761, Оп. 2, Д. 20, JI. 41. В. Котвич сообщил сведения о выполненных им в экспедиции по Монголии работах, на средства Комитета, при этом предоставил ряд фотографических снимков. Было определено: «войти в сношения с Императорской Академией наук по вопросу об издании снимков и эстампажей В. Котвича, в качестве продолжения изданного В.В. Раддовым «Атласа древностей Монголии» / ИРК. 1913. Серия II. № 2. С. 32.
33. Полянская О.Н. Монголоведные исследования B.JI. Котвича (1872-1944). К 140-летию со дня рождения // Вестник Бурятского госуниверситета. 2012. Вып. 7. С. 108-114.
34. ИРК. 1913. Серия II. №2. С. 42.
35. Там же. С. 14,40-42.
Полянская Оксана Николаевна, кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Бурятского государственного университета. 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а
Polyanskaya Oksana Nikolaevna, candidate of historical sciences, associate professor, department of general history, Buryat State University, Ulan-Ude.
УДК 81’44(=512.36)
© Б.В. Золхоев Этимология термина «богол» в источниках по истории монголов XI-XII вв.
В статье рассматриваются этимология и применение термина «богол» в средневековом монгольском обществе XI-XII вв. на примере выборочного историко-лингвистического анализа текстов «Сокровенного сказания монголов» и «Сборника летописей» Рашид ад-Дина.
Ключевые слова: этимология, «богол», монголы, общество.
В. V Zolkhoev Etymology of the term “bogol” in the sources on history of Mongols of XI-XII centuries
The etymology and usage of the term «bogol» in medieval Mongolian society of the XI-XII centuries on the example of the selective historical and linguistic analysis of the texts «The Secret History of the Mongols» and «Compendium of Chronicles» by Rashid ad-Din are considered in the article.
Keywords', etymology, term, «bogol», Mongols, society.
Начиная с образования империи киданей (или династии Ляо (907-1125 гг.) по китайской традиции) в монгольских степях появляется категория порабощенных и эксплуатируемых людей, именуемых «боголами». В своем общем значении монгольское слово «bogol» эквивалентно тюркскому «qul» и в китайском варианте исторических хроник, таких как «История Династии Юань» и «Сокровенное сказание монголов», оно соответствует значению «слуга, прислужник». В более поздних и современных монгольских сочинениях слово «богол» означает «раб», т.е. субъект движимого имущества своего собственника, лишенный какой-либо личной свободы и обычно называемый или сравниваемый с «говорящим орудием труда».
Современные определения этого слова уводят в сторону от наиболее точного понимания
его исторического значения, более того, они близки к тому, чтобы уравнять смысл этого термина в Х1-ХП вв. с этимологией его позднейшего употребления. Вследствие такого формального подхода провозглашается тезис о том, что раз в монгольском обществе Х1-ХП вв. были рабы, следовательно, оно было рабовладельческим. Перед нами стоит задача, опираясь на вдумчивый анализ исторических фактов, прийти к первоначальному исконному пониманию термина «богол», при этом избежав заблуждений, связанных с его современным использованием.
Всестороннее изучение данного термина имеет существенное значение не только для исследования общественного строя монголов XI-XII вв., но и других этапов их истории. Выяснение социально-экономического положения «бо-голов» тесно связано с исследованием природы
монгольского общества того времени, что, безусловно, является чрезвычайно обширным предметом. Настоящая статья представляет собой лишь попытку осветить некоторые аспекты этой проблемы.
Боголы появились в монгольских племенах приблизительно в то время, когда так называемое протомонгольское население активно перемещается в степи внешней Монголии. В IX в. каганат уйгуров распался, тюркские племена одно за другим начинают мигрировать в западном направлении, а в степях внешней Монголии начался процесс монголизации. Подобная историческая ситуация, по-видимому, действительно имела место: ранне монгольское население, состоящее в основном из лесных охотников, захватывает пастбища и скот тюркских племен и одновременно обращает часть из них в своих пастухов. С этого момента примитивные общинные социальные отношения у ранних монголов начинают стремительно разрушаться. С развитием частной собственности прежние отношения, основанные на общинном социальном равенстве, безвозвратно утрачиваются. Родоплеменные вожди, обладая большим количеством скота, фактически закабаляют рядовых и обедневших соплеменников и постепенно формируют класс степной аристократии, называемый «нойон». В целях дальнейшего обогащения степная аристократия беспрерывно поощряла межплеменные войны. В результате таких войн побежденная сторона оказывалась в катастрофическом положении, теряя не только свое имущество, но и саму жизнь или, по крайней мере, свою личную свободу, становясь «богола-ми» победителей.
Наряду с усилением классовой дифференциации, приемы межплеменных войн становятся все более изощренными. Захват населения становится одной из важнейших целей таких войн, которые становятся все более частыми, и, соответственно, количество боголов постоянно возрастает.
Взрослых мужчин побежденного племени обычно уничтожали, а женщин обращали в жен и наложниц. Некоторые из женщин вместе со своими детьми становились боголами. Именно такой порядок являлся основным источником появления и пополнения боголов. Так, например, во времена Хайду, предка Чингисхана, часть пленных мужчин из племени чжалаиров была умерщвлена, а их женщины и дети стали боголами Хайду. А в период правления Чингисхана подобная участь постигла меркитов и татар [1, с. 19; 2, §112, 154]. В старомонгольском языке сохранились специальные термины, выра-
жающие такие акты массовой казни и захват населения: например, йШкекй (букв, «измерять») -глагол, который означает измерение роста пленных) по высоте оси повозки или телеги. Большинство пленных мужчин, чей рост превышал высоту тележной оси, подлежало истреблению. Захват женщин в качестве военной добычи соответствует глаголу сЬйгккй (букв, «найти приют на чьей-либо груди»), т.е. принять их в качестве жены или наложницы. Обратить пленника в богола - bogolitqu (букв, «быть боголом») или еЧиеп-Шг ого’иЫа (букв, «быть пропущенным через дверь») [2, §112, 139, 154, 214]. Существование таких глаголов, означающих казнь здоровых мужчин и захват женщин и детей в качестве военного трофея, свидетельствует о том, что в ту эпоху это было общим явлением войн и основным источником приобретения боголов.
В условиях, где экономика, основанная на кочевом скотоводстве, являлась преобладающей формой отношений, представить приобретение боголов посредством торговли было, вероятно, практически невозможным. В «Сокровенном сказании монголов» приводится эпизод, в котором предок Чингисхана - Добун-Мерген, получив в дар от одного урянхайца стегно добытого им оленя, затем обменял его на малолетнего сына повстречавшегося ему бедного человека из племени баяут. Этот мальчик впоследствии стал слугой или домашним работником в семье До-бун-Мергена. Безусловно, этот эпизод вряд ли может служить веским доказательством существования работорговли в раннем монгольском обществе. В «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина содержится иная версия этого эпизода, где повествуется о том, как человек из племени дур-бан, обменяв стегно оленя на мальчика из племени баяутов, отправил его в дар Алан Гоа, жене Добун-Мергена [2, §15, 16; 1, с. 10]. Хотя версии, приводимые в этих источниках, различаются в литературных деталях, но обе они указывают на один исторический факт того, что еще с раннего периода племя баяутов попало в некоторую зависимость от племени киятов.
Положение богола по своей природе было наследственным, поэтому их естественный прирост составлял другой источник увеличения их численности. Бодончар, предок Чингисхана, обратил племя урянкатов в своих боголов, и они сохраняли этот статус вплоть до времени Чингисхана. В эпоху Хайду, предка Чингисхана, его боголами было племя чжалаиров и их потомки также вплоть до Чингисова времени [2, §39, 97; 1, с. 92]. Вообще наследование социального статуса является одной из наиболее важных черт
монгольского общества XI-XII вв. В этой связи отсутствуют исторические свидетельства того, что между наследственными группами боголов и другими боголами существовали какие-либо отличия.
Боголы принадлежали семье или отдельному человеку. В тексте «Сокровенного сказания монголов» встречаются образные пояснения этих социальных отношений: так например, еЧиеп-пй етсй (букв, «быть пропущенным в дверь как личная собственность») bogol, а также Ьоэоца-ут (букв, «в пределах порога») bogol. В данном случае префиксы е’йеп-пй, етсй, bosoqa-yin воспринимаются лишь как необходимые с точки зрения аллитерации прилагательные к существительному «bogol»; они не являются обозначением принадлежности богола к различным группам, как и не обозначают его отстраненность от семьи или отдельного хозяина. Каждый богол имел своего хозяина - «нойона». Например, нойоном Сорган Шира был То-доен-отчигин, нойоном Бадая и Кишлика был Еке Церен. Джелме, Мухали и Буха были вассалами Чингисхана, Чжебке - вассалом Хасара [2, §219, 51, 97, 137].
Вероятно, будет неверным утверждать, что в монгольском обществе того периода одно племя или группа родов полностью принадлежали другому племени, будучи связанным с ним отношениями «богол - нойон». По крайней мере, ни один из известных исторических источников не указывает на существование подобной системы взаимоотношений.
Как мы отмечали выше, в исторических хрониках традиционные прилагательные, сопровождающие термин «bogol», - это «е Чкеп-пй», означающее принадлежность богола отдельной семье, или «етсй», означающее его принадлежность определенному хозяину. Более того, начиная со времен Хайду, предка Чингисхана, один из его боголов из племени чжалаир был назван как «домашний работник или слуга», и это, возможно, одно из наиболее ранних подобных упоминаний в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина [1, с. 19]. Из описаний, содержащихся в «Сокровенном сказании монголов», можно понять, что население побежденного племени, оставшееся после истребления мужчин, полностью распределялось между аристократией и воинами победителей: «Остальных же рабами навек мы по всем сторонам раздарим», «Всех вдоволь оделил он кереитскими пленниками. Тумен-тубегенцев разобрали дочиста. Целый день разоряли и разбирали олон-дунхаитов, и все еще не покончили с ними. А кровавых разбойников
чжиргинских богатырей так и не могли полностью размельчить и разобрать» [2, §154, 187]. По-видимому, такой порядок закрепился в основополагающих принципах обычного права монгольского общества. Тем не менее между боголами и подвластными зависимыми племенами (или родами) была существенная разница, поскольку первые, как правило, распределялись среди семей и отдельных собственников-нойонов, а последние могли сохранять свою родоплеменную целостность при условии выплаты регулярной дани и службы своим господам.
Боголы имели различные обязанности по отношению к своим хозяевам-нойонам. Во-первых, они служили своему покровителю без какой-либо оплаты. Например, Бадай и Кишлик ухаживали за лошадями Еке Церена, Чжетай и Чжелме присматривали за стадами Чингисхана, а Сорган Шира готовил кумыс [2, §219, 214, 85].
Боголы также сопровождали своего нойона во время сражений и на охоте. Поэтому боголов той исторической эпохи едва ли можно рассматривать как простых невольников или, тем более, «говорящих орудий труда». Б.Я. Владимирцов, выдающийся монголист, впервые смог научно объяснить особенности социально-экономического статуса боголов. Он совершенно верно отметил, что боголы («иг^Иап bogol», по его исследованию) не являлись рабами; они обладали личной собственностью и определенной свободой, а также не были обязаны отдавать все результаты своего труда своему господину [3, с. 397].
Боголы могли иметь семьи. Именно по этой причине статус богола передавался по наследству. Большая часть вновь захватываемых боголов были детьми, затем они распределялись по семьям своих хозяев на правах домашних работников и челяди. Вероятно, поэтому боголов иногда сравнивают с домашними рабами в классических патриархальных обществах. Однако не следует забывать, что боголы имели возможность обзавестись собственной семьей и поставить свою юрту в обмен на службу своему хозяину, тем самым формируя постепенно уникальный слой подданных.
Как нам известно, боголы обладали своей личной собственностью. Так, например, Сорган Шира владел своей юртой, повозками, лошадьми и овцами. То же можно сказать о Бадае и Кишлике [2, §86, 87, 169]. Ведь обычный раб в классическом понимании не мог обладать никакой собственностью, но сам являлся таковой у своего господина.
Боголов в тот исторический период рассматривали, по-видимому, в качестве нижних по по-
ложению членов семьи, занимавшихся домашним хозяйством и прислуживанием своим хозяевам. Как следствие этого, боголы зачастую могли именоваться как «с1е’й» («младшие братья») [2, §108].
В источниках по истории монголов термины «bogol» и «цагаси» (харачу, т.е. «простолюдины», зависимые от аристократии) нередко схожи по своему значению. При этом термин «bogol» рассматривается во многих случаях как близкий к термину «пбкбг» (нукер, т.е. друг, товарищ по оружию, компаньон).
Когда Чжамуха был схвачен и передан Чингисхану пятью своими нукерами, то перед своей казнью он обратился к ним с такими словами: «Вздумал простолюдин, чернокостный раб (цагаси). на его владыку руку поднимать. Раб и домочадец вздумал государя своего предать» [2, §200]. Здесь характерно обращение возмущенного Чжамухи к своим подчиненным как к хара-чу-боголам (т.е. безродным простолюдинам). Конечно, мы не можем, опираясь только на это, заключить, что между нукерами, харачу и бого-лами не было определенных границ или различий. Однако не вызывает сомнений, что все три данные категории людей находились в подданнической зависимости от своих покровителей-нойонов. Между боголами и нукерами, вероятно, не было непреодолимой границы. Более того, например, Чжелме, Мухали и другие боголы по своему положению являлись одними из наиболее известных и приближенных к Чингисхану нукеров. Таким образом, из числа боголов выходило немалое количество нукеров, и именно первые были основным источником пополнения вторых.
Монгольское общество рассматриваемого периода складывалось из различных социальных слоев населения, связанных между собой отношениями вертикальной подчиненности. Так, аристократия, используя и поощряя своих нукеров в качестве основного инструмента внеэкономического принуждения к труду, укрепляла свое влияние среди зависимого населения (харачу) и боголов. Обобщая сказанное, можно заключить, что монгольское общество Х1-ХП вв. можно рассматривать как зародыш феодальной системы, получившей свое распространение позднее в XVII в. Нойонов и нукеров связывали аналогичные отношения как и позднейших ханов и чиновников, а харачу и боголов можно условно сравнить с «албату» - позднейшей категорией рядового населения.
«У царских ступеней твоих рабами пусть будут они. Шалить-непоседничать станут - Ты
ноги им в сгибе подрежь. Побег ли замыслят -беда! - Им печени вырви тогда. У врат твоих царских они рабами пусть будут навек» [2, §137]. Приведенные строки из «Сокровенного сказания монголов» обычно цитируются в качестве неопровержимого доказательства того, что боголы являлись рабами. Иначе как можно определить человека, рискующего быть казненным за самовольное оставление своего хозяина? На самом деле эти строки отражают лишь обещание или клятву, приносимую поданными своему господину. В монгольском обществе той эпохи обычай оставлять или рассматривать жизнь человека в качестве залога выполнения своих обязанностей было обычным явлением. Так, например, несмотря на свое благородное происхождение, Алтан, Хучар, Сача Беки и другие аристократы и родственники Чингисхана, принося ему торжественную клятву на верность, почтительно и покорно произнесли подобные же слова: «Кто твоей руки хоть мановенья на войне ослушаться дерзнет, не давай и тени снисхожденья - от детей и жен им отлученье! Пусть, как смерд, как твой холоп, от тебя опалы дальней ждет» [2, §123]. Эти люди, таким образом, обязывались беспрекословно следовать указаниям Чингисхана как во время войны, так и в мирное время, а залогом верности своих слов они провозглашали целостность и благополучие своих семей и саму свою жизнь. Боголы использовали свою жизнь в качестве гарантии выполнения своих обязанностей перед господином, а представители степной аристократии, помимо своей жизни, еще и жизни своих жен и детей, а также свою личную собственность в знак признания данной клятвы и своей преданности хану. Итак, как боголы, так и аристократия провозглашали свою жизнь в качестве гарантии выполнения своих торжественных обязательств. В этой связи было бы неверным утверждать, что боголы были просто «говорящим орудием труда» только потому, что они были бы казнены за оставление своего хозяина.
Подводя некоторый итог, можно предположить, что боголы в Х1-ХП вв. были по существу населением, подчиненным своим нойонам-хозяевам, и представляли собой раннюю стадию крепостных отношений в условиях кочевой экономики. В отличие от рабов, они не только имели частную собственность и собственные семьи, но и располагали определенной личной свободой. Вместе с тем если сравнивать их (боголов) с членами примитивных дофеодальных обществ, то они главным образом являлись рабочей силой, находившейся в зависимом от нойонов по-
ложении. Систему отношений личной подчи- в XI-XII вв. можно условно сравнить с крепост-
ненности боголов своим нойонам-покровителям ными отношениями.
Литература
1. Рашид ад-Дин. Сборник летописей / пер. с перс. О.И. Смирновой, ред. проф. А.А. Семенова. - М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1952.-Т. 1, кн. 2.
2. Сокровенное сказание монголов. - М.: Эксмо, 2012.
3. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм // Работы по истории и этнографии монгольских народов. - М.: Восточная литература, 2002.
Золхоев Борис Валентинович, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Бурятии БГУ. E-mail:[email protected] 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а.
Zolkhoev Boris Valentinovich, candidate of historical sciences, associate professor, department of history of Buryatia E-mail:[email protected] 670000, Ulan-Ude, Smolin str., 24 a.
