CC BY
179
ЭТИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ПОСТМОРТАЛЬНОЙ РЕПРОДУКЦИИ
Н.В. Алламярова1, Э.К. Санакоева1, А.С. Гараева2
Возможность криоконсервации спермы, яйцеклеток и создание эмбрионов in vitro сделали достижимым зачатие ребенка после смерти одного или обоих родителей. Постмортальная репродукция породила такие сложные этико-правовые вопросы, как получение информированного согласия для возможности использования генетического материала, распоряжение гаметами и эмбрионами после смерти одного или обоих родителей и посмертного забора генетического материала, установление правового статуса детей, родившихся в результате применения постмортальной репродукции, защита их имущественных прав и др. В статье рассматривается правовое регулирование возможности реализации постмортальной репродукции в Российской Федерации, определяются дискуссионные вопросы и пути их решения.
Ключевые слова: постмортальная репродукция, вспомогательные репродуктивные технологии, установление правового статуса детей, репродуктивные программы.
Авторы заявляют об отсутствии возможных конфликтов интересов.
ETHICAL AND LEGAL ASPECTS OF POSTMORTAL REPRODUCTION
The possibility of cryopreservation of sperm, ovum and the creation of embryos in vitro made it possible to conceive a child after the death of one or both parents. Posthumous reproduction gave rise to complex ethical and legal problems: obtaining informed consent for the use of genetic material, disposal of gametes and embryos after the death of one or both parents and the posthumous collection of genetic material, establishing the legal status of children born from the use of posthumous reproduction, protecting their property rights, etc. The article studies the legal regulation of the possibility of realization of posthumous reproduction in the Russian Federation. Discussion questions in the specified sphere and ways of their decision are defined.
Keywords: posthumous reproduction, assisted reproductive technologies, the establishment of the legal status of children, reproductive programs
Authors declare lack of the possible conflicts of interests.
Стремительное развитие медицинской науки сделало возможным применение вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) с целью зачатия и рождения детей после смерти одного (а иногда и обоих) биологических родителей [1,2]. Постмортальная репродукция, рассматриваемая раннее лишь как рождение ребенка после смерти одного из родителей, теперь включает в себя также возможность его зачатия после смерти родителя (родителей) из заранее взятого у него (них) генетического материала. Анализ законодательства зарубежных стран позволил сделать выводы, что вопросы правовой регламентации пос-тмортальной репродукции в таких государствах как Бельгия, Великобритания, Израиль, США — легально определены, имеется обширная правоприменительная практика, а в ряде других стран
DOI: 10.26347/1607-2502201811-12013-019
Н.В. Алламярова1, Э.К. Санакоева1, А.С. Гараева2
1 Филиал ФГБВЩУ ВО «Военно-медицинская академия имени
С.М. Кирова» Министерства обороны Российской Федерации, Москва, Россия
2 ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет имени И.М. Сеченова Министерства здравоохранения Российской Федерации (Сеченовский университет), Москва, Россия
N.V. Allamyarova1, Е.О. Sanakoeva1, A.S. Garaeva2
1 Moscow Branch of the S.M. Kirov Military Medical Academy, Moscow, Russia
2 I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Moscow, Russia
(Германия, Дания, Франция, Швейцария, Швеция) долгие годы она была законодательно запрещена [3, 4]. Тем не менее, сегодня ни одна страна в мире не имеет четкого правового регулирования постмортальной репродукции.
В Российской Федерации рассматриваемая сфера общественных отношений находится вне правового поля и как следствие порождает ряд этических и правовых проблем. Образовавшийся правовой вакуум существует и в настоящий момент, хотя вспомогательные репродуктивные технологии доступны российским гражданам с 1986 г. [5].
Термин «посмертная репродукция» и «постмортальная репродукция» очень часто понимают, как слова-синонимы, хотя это не совсем верно. «Постмортальная репродукция» (post mortem)
это возможность зачатия ребенка после смерти одного (или обоих) генетических родителей, а «посмертная репродукция» подразумевает, что зачатие ребенка произошло при жизни обоих родителей [5].
Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 01 ноября 2011 № 323-ФЗ (Федеральный закон № 323-ФЗ), являющийся системообразующим законодательным актом в сфере здравоохранения, определяет вспомогательные репродуктивные технологии как медицинские технологии лечения бесплодия [7]. На основе анализа норм данного закона можно сделать вывод, что речь идет о потери способности к репродуктивной деятельности, когда сам носитель биологического материала еще жив. Действующий закон не дает ответа на вопрос, что будет с криоконсервированным генетическим материалом, если после помещения его на хранение человек умрет? Имеет ли в таком случае кто-либо из родственников или близких умершего право потребовать этот материал или использовать его для рождения ребенка?
Часть 1 статьи 68 Федерального закона № 323-ФЗ гласит: «использование тела, органов и тканей умершего в медицинских, научных и учебных целях при наличии его письменного прижизненного волеизъявления о возможности такого использования, удостоверенного нотариально». Однако гаметы, которые были криокон-сервированы еще при жизни и существующие ко дню смерти эмбрионы этой статьей не предусмотрены [7].
Форма информированного добровольного согласия на применение ВРТ, утвержденная приказом Минздрава России от 30 августа 2012 № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» (Порядок), не регламентирует случай смерти участника, участвующего в программе ВРТ [8].
Согласие на изъятие генетического материала должно сопровождаться получением информации о целях, методах вмешательства, связанных с ним рисках, возможных вариантах вмешательства и о его последствиях.
Генетическая информация является персональными данными. Согласно позициям Европейского суда по правам человека, нормативная регламентация защиты государством генетической информации как особой разновидности пер-
сональных данных должна основываться на следующем: необходимо, чтобы обрабатываемые данные являлись достаточными и не чрезмерными для целей их хранения и хранились в форме, позволяющей установить субъектов данных, не дольше, чем это требуется для достижения целей хранения этих данных; требуется предусмотреть достаточные гарантии эффективной защиты хранящихся персональных данных от ненадлежащего использования и злоупотреблений [9].
В Порядке проведения ВРТ лишь легально закрепляется следующее: «после проведении экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) решение о дальнейшей тактике (донорство, крио-консервация, утилизация) в отношении лишних половых клеток (эмбрионов) принимает лицо, которому принадлежат данные половые клетки (эмбрионы), с оформлением письменного согласия и договора о донорстве и криоконсервации с указанием срока их хранения» [8]. Прогрессивным в этом документе является то, что такими ВРТ могут воспользоваться как супружеские пары, так и лица, состоящие в фактических брачных отношениях, а также одинокие женщины при наличии информированного добровольного согласия, но при этом остается нереализованным репродуктивное право одиноких мужчин, не состоящих в браке.
В нашей стране провозглашено гендерное равенство и отказ мужчинам, не состоящим в браке, в реализации репродуктивного права на отцовство является прямым нарушение их конституционных прав.
Пункт 4 статьи 51 Семейного кодекса Российской Федерации (СК РФ) гласит: «лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений» [10].
Таким образом, при буквальном толковании данной нормы, можно сделать вывод, что речь идет: во-первых, о прямом выражении воли живых лиц, во-вторых, обязательно состоящих в браке. Это означает, что, если родители-заказчики уже начали свою репродуктивную программу, подписав информированное добровольное согласие на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, они в любом случае будут записаны как родите-
ли ребенка в книге записей рождений. Следовательно, во внимание не принимается, в какой момент осуществлено зачатие или же перенос эмбрионов и произошло ли рождение до или после смерти родителей [11].
В пункте 2 статьи 48 СК РФ сказано: «если ребенок родился от лиц, состоящих в браке между собой, а также в течение 300 дней с момента расторжения брака, признания его недействительным или с момента смерти супруга матери ребенка, отцом ребенка признается супруг (бывший супруг) матери, если не доказано иное. Отцовство супруга матери ребенка удостоверяется записью об их браке» [10]. Последствия рождения детей вследствие применения методов постмортальной репродукции действующее семейное законодательство оставляет вне правового регулирования.
Пункт 43 Порядка гласит: «забор тканей репродуктивных органов у мужчин для криокон-сервации осуществляется при наличии их информированного добровольного согласия в рамках оказания первичной специализированной медико-санитарной помощи, специализированной, в том числе высокотехнологичной, медицинской помощи в медицинских организациях, имеющих лицензию на осуществление медицинской деятельности, предусматривающую выполнение работ (оказание услуг) по урологии» [8]. Данная норма легально разрешает постморталь-ную репродукцию, но только при наличии согласия умершего.
В настоящее время в российском законодательстве не является необходимым условием согласие лиц, уже предоставивших свой генетический материал с целью использования в программе постмортальной репродукции, отсутствуют прямые указания в нормах права на судебный порядок установления и разрешения постморталь-ной репродукции.
Таким образом, можно выделить следующие правовые проблемы постмортальной репродукции: отсутствие четкой правовой регламентации получения информированного добровольного согласия донора с целью дальнейшего использования его генетического материала в программах постмортальной репродукции. Вне правового регулирования остаются вопросы распоряжения гаметами, яйцеклетками и эмбрионами после смерти как одного, так и обоих родителей, а также в случаях посмертного забора генетического материала [1—4].
Семейное законодательство нашей страны не имеет четкого правового закрепления и регулирования в установлении правового статуса детей, родившихся в результате применения пост-мортальной репродукции, не решены вопросы защиты их имущественных прав, не установлены сроки, правила хранения, использования, уничтожения генетического материала реципиента. Дискуссионными остаются вопросы о правовой природе договорных отношений в данной области, не урегулирована нормами права юридическая ответственность субъектов данных правоотношений и т.д. [1—4].
Первый успешный случай посмертного забора спермы, описанный современной медицинской наукой (случай Габи Вернофф), был осуществлен еще в 1980 г., а спустя 19 лет, родился первый живой ребенок, который был зачат с использованием спермы, которая была извлечена из тела его отца после его смерти [9].
Достижения медицинской науки позволяют осуществить несколько вариантов посмертной репродукции: использование криоконсервиро-ванной спермы (яйцеклетки), полученной еще при жизни человека, перенос ранее замороженного эмбриона, извлечение спермы умершего, возможное в течение 24—36 ч после смерти, и ее криоконсервация [9].
Проблема забора генетического материала зачастую рассматривается в контексте проблем трансплантации и донорства, однако это совершенно различные сферы как в этико-правовом, так и в практическом плане, и необходимо рассматривать их отдельно. Однако указанные сферы совпадают в одном аспекте: в обоих случаях первостепенной правовой проблемой является установление правового статуса донорского биологического материала. Таким образом, можно констатировать, что разработку норм, регулирующих сферу постмортальной репродукции, следует начать с законодательного определения правового статуса генетического материала.
В программах ВРТ возможны ситуации, когда используется генетический материал анонимного донора, которого к моменту начала репродуктивной программы уже нет в живых. В настоящее время информирование женщины о наличии в живых анонимного донора, материал, которого она планирует использовать в своей репродуктивной программе, законодательно не урегулирован. В тех странах, где постмортальная ре-
продукция легитимна, решающим юридическим фактом признается прямое волеизъявления лица, сдавшего свой генетический материал. Так, в законодательстве ряда стран, например в Великобритании и Испании, закрепляется необходимость письменного согласия умершего на пост-мортальную репродукцию, даже если половые клетки были сданы на хранение при жизни. Франция, Германия, Канада, Швеция прямо запрещают на законодательном уровне изъятие гамет независимо от воли умершего [4].
В нашей стране выяснение воли мужчины на этапе сдачи генетического материала должным образом не нашло законодательного закрепления. Для этого, на наш взгляд, в Федеральном законе № 323-ФЗ следует закрепить соответствующее требование для медицинской организации, принимающей генетический материал на хранение.
По мнению Т.В. Красновой, Е.В. Алексеевой, при зачатии необходимо соблюдать естественный срок смены поколений, чтобы не допустить рождение ребенка лицами, которые никогда не смогли бы встретиться с учетом ограниченного срока жизни человека [12].
Особого внимания заслуживают вопросы постмортального изъятия гамет при внезапной смерти лица, не успевшего выразить свои намерения. Такую возможность некоторые ученые предлагают юридически обеспечить в отношении весьма широкого круга людей — всех людей детородного возраста, погибших при чрезвычайных обстоятельствах [9].
Если руководствоваться естественно-правовой природой отношений родителей и детей, то при решении данного вопроса правомерно исходить из воли пережившей супруги. Возможность использования таких гамет следует предоставить только ей с последующей записью ее в качестве матери ребенка, но не другим родственникам. Целью такого допущения со стороны законодателя будет защита репродуктивных прав женщины, состоявшей в браке с погибшим, что соответствует также целям статьи 8 Европейской конвенция о защите прав человека и основных свобод [11].
Еще один важный правовой пробел, нуждающийся в законодательном регулировании — регистрация детей, родившихся в результате применения методов постмортальной репродукции. Правоприменительная практика весьма противоречива.
Отсутствие правового статуса генетического материала лежит и основе тех судебных прецедентов, которые пытаются решить в зарубежной практике.
Так, в 2013 г. супружеская пара из г. Шанхая планировала родить ребенка и заморозила несколько эмбрионов. Однако за несколько дней до проведения процедуры ЭКО супруги погибли в автомобильной катастрофе. После аварии родители погибших обратились в суд с просьбой получить доступ к эмбрионам, хранившимся в больнице города. Бабушка и дедушка потратили четыре года на судебные разбирательства, чтобы получить право на участие в постмортальной репродукции. По закону в Китае запрещено суррогатное материнство. Эмбрионы можно выдать родственникам погибшим, только в том случае, если у них будет подтверждение из другого лечебного учреждения, которое будет готово принять эти эмбрионы. Найти в Китае лечебное учреждение, которое было бы готово хранить у себя эмбрионы, оказалось невозможным. Единственным выходом было найти медицинское учреждение в другой стране. В итоге, бабушка и дедушка приняли решение перевести эмбрионы в Лаос, где законом разрешено суррогатное материнство. Вскоре эмбрион был подсажен суррогатной матери, но рожать женщине пришлось в Китае, так как в противном случае ребенок стал бы гражданином Лаоса. В 2017 г. родился здоровый мальчик. Только после проведения молекулярно-ге-нетической экспертизы, инициированной судом, ребенок стал гражданином Китая [13].
Одной из первых постмортальных репродуктивных программ в нашей стране стало «дело Натальи Климовой». Когда ее сыну был поставлен диагноз «лейкоз», она уговорила сына сдать генетический материал. После смерти сына она воспользовалась генетическим материалом сына и вступила в постмортальную репродуктивную программу, заключив договор суррогатной матерью. Спустя год после смерти сына, у нее появился внук, но в органах ЗАГС ей отказали его регистрировать. Свое право на воспитание ей пришлось отстаивать через суд. По решению суда Наталью Климову записали как мать ребенка, хотя биологически она является ему бабушкой [9].
В случае если ребенок достиг возраста года и более и не был зарегистрирован в органах ЗАГС, факт его рождения может быть установлен только через суд.
В России действует конституционное гендер-ное равенство, однако одинокий мужчина вообще не упомянут в законе как лицо, которое может заключить договор с суррогатной матерью.
В России, в случае если генетические родители в браке между собой не состоят, происхождение ребенка от умершего до его зачатия отца (если только он не был просто донором спермы) регулируется нормами статьи 48 СК РФ и Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 16 апреля 2017 № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей» (Постановление Пленума) [11]. Однако разъяснения Постановления Пленума не устраняют все пробелы, имеющиеся в СК РФ.
Постановление Пленума закрепляет «презумпцию отцовства», которая подразумевает, что дети, рожденные в браке и 300 дней после смерти супруга, считаются детьми умершего супруга. В этом случае отдельного установления отцовства не требуется. Суд в праве с учетом мнения сторон назначить молекулярно-генетическую экспертизу, которая позволяет с высокой степенью вероятности установить является ли данное лицо отцом этого ребенка. К такой экспертизе обращаются довольно часто, когда разрешают споры об установлении отцовства при живом отце. Что касается споров, касающегося умершего лица, для получения генетического материала, необходимо проводить эксгумацию. В действующем законодательстве не урегулирована процедура проведения эксгумации, отсутствуют прямые указания для судов назначать эксгумацию, с целью дальнейшего проведения молекулярно-генетической экспертизы и установления отцовства. Мы полагаем, что учет мнения сторон проведение такой экспертизы возможно, так как это даст ответ, являлось ли данное лицо отцом данного ребенка.
Такие дела рассматриваются в порядке особого производства, то есть отсутствует вопрос оспаривания отцовства, лица обращаются в суд не затем, чтобы разрешить спор, а для того, чтобы установить определенный факт, в данном случае — факт отцовства. Это может потребоваться для того, чтобы впоследствии вступить в права наследства.
Таким образом, в России установление происхождения ребенка в случае его зачатия после смерти одного из родителей, независимо от того, кто участвует в программе ВРТ — супруги или
лица, не состоящие в браке, пока надлежащим образом не урегулировано. Необходимость специального прижизненного согласия лица, предоставившего свой генетический материал (сперму, яйцеклетки) для оплодотворения, быть записанным родителем зачатого после его смерти ребенка законодательно не предусмотрена [3].
Реализация постмортальной репродукции напрямую затрагивает сферы физического и психического здоровья ребенка, его самоидентичности. Понимание ребенком, что он родился спустя несколько лет после смерти одного или обоих родителей, не лучшим образом может сказаться на его психике. Нельзя исключить, что дети могут иметь сомнения в легитимности своего происхождения и своей социальной защищенности в обществе. С социальной точки зрения, эти дети — сироты с момента зачатия, в лучшем случае по одной линии. Рождение ребенка часто подразумевает решение обоих родителей, физически невозможно для одного из родителей принять решений относительно его права воспроизводить потомство. Кроме того, одностороннее решение о посмертном получении и использовании генного материала умершего может иметь вполне эгоистические цели. Например, таковыми могут быть обеспечение защищенной старости, избежание одиночества, получение финансовых выгод. Поэтому дозволение посмертного забора генетического материала и его использования может иметь непредвиденные последствия, прежде всего для ребенка. Многие этические, правовые и социальные проблемы можно урегулировать, если связать возможность реализации постмор-тальной репродукции именно с конкретной персоной реципиента. Донация генетического материала уникальна тем, что она переводит генетическую информацию из одного поколения в другое. С точки зрения права, в каждом конкретном случае постмортальной репродукции выявляется необходимость установления истинного намерения лица, сдавшего генетический материал. Хотя согласие на использование этого материала можно косвенно вывести из самого факта его сдачи, тем не менее, это не может иметь правового значения, как и не должны иметь правовое значение свидетельские показания родственников или близких умершего для установления его истинных намерений. Даже если умерший при жизни хотел ребенка, это не значит, что он хотел бы его после своей смерти.
Некоторые исследователи выдвигают необходимость учета при реализации постмортальной репродукции рисков и интересов пяти участников: умершего лица, супруги, будущего ребенка, специалиста-врача и общества [2, 6, 9]. Поэтому правовая регламентация данной сферы общественных отношений должна устанавливать конкретные ситуации, когда будет допустима реализация постмортальной репродукции, с четко очерченными пределами и условиями реализации этого права. Предоставление неограниченной возможности реализации права на использование постмортальной репродукции может привести к негативным этическим и социальным проблемам. Так как репродуктивные решения чрезвычайно персонифицированы, крайне важно, чтобы умерший знал, кто будет реализовать это право после его смерти. В связи с этим особое значение получает сторона, именуемая как реципиент, то есть в законодательном закреплении должна быть явно определена сторона, которая получит право на взятие и распоряжение генетическим материалом умершего. Вместе с тем эта сторона должна иметь право использования этого материала лишь для получения потомства. Законодательно должны быть запрещены его передача каким-либо образом другому лицу или использование для иных целей.
Таким образом, можно констатировать, что разработку норм, регулирующих сферу постмортальной репродукции, следует начать с законодательного определения правового статуса генетического материала. Лицо должно иметь право выражения согласия на использование своего генетического материала как при жизни, так и после смерти и на самостоятельное решение вопроса о реализации своих репродуктивных прав, даже если эти права переживут самого субъекта права.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ильина Е.В. Перспективы использования юридических фикций в правовом регулировании применения постмортальных вспомогательных репродуктивных технологий. Электронный рецензируемый журнал «SCI-ARTICLE.RU». Доступно по: http://sci-article.ru/ stat.php?i=1397387304. Ссылка активна на 15.11.2018.
2. Улихина А.С. Современные проблемы социально-гуманитарных наук. Сборник докладов III Международной научно-практической заочной конференции. Мос-ква-2016. Доступно по: https://elibrary.ru/ item.asp?id=25707209. Ссылка активна на 15.11.2018.
3. Шелюто М.Л. Дети, зачатые после смерти родителя: установление происхождения и наследственные права.
Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2016; 4: 91. Doi: 10.12737/21253.
4. Филимонова И.В. Проблемы правового регулирования постмортальной репродукции в семейном законодательстве России. Политика, государство и право. 2015; 2. Доступно: http://politika.snauka.ru/2015/02/2333. Ссылка активна на 15.11.2018.
5. Исупова О.Г. Вспомогательные репродуктивные технологии: новые возможности. Демографическое обозрение. 2017; 4 (1): 35—64.
6. Стоянова А.С. Регулирование постмортальной репродукции в России с точки зрения права. Общественные и экономические науки. Студенческий научный форум: электронный сборник статей по материалам III международной студенческой научно-практической конференции, 4—14 апреля 2018 г., Москва. 2018; 3 (3): 234-238. До ступно: https://nauchforum.ru/ archive/SNF_social/ 3(3).pdf. Ссылка активна: 15.11.2018.
7. Федеральный закон Российской Федерации № 323-ФЗ от 21 ноября 2011 г. «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации». Доступно по http:// base.garant.ru/12191967/. Ссылка активна на 15.11.2018. 8.Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации от 30 августа 2012 г. № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» Доступно по https://www.garant.ru/products/ipo/ prime/doc/70218364/. Ссылка активна на 15.11.2018.
9. Свитнев К.Н. Правовые и этические аспекты посмертной репродукции. Правовые вопросы в здравоохранении. 2011; 6: 30—43.
10. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223 (ред. от 29.07.2018). Доступно по: http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_8982/. Ссылка активна на 15.11.2018.
11. Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 16.05.2017 N 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей». Доступно по: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_216881/. Ссылка активна на 15.11.2018.
12. Краснова Т.В., Алексеева Е.В. Отцы и дети: проблемы приобретения родительских прав мужчинами (на примере законодательства России) // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2016. Вып. 34. C. 426—439. DOI: 10.17072/1995-4190-2016-34-426-439.
13. Электронный ресурс. Доступно по https://www.bbc.com/ russian/news-43737832. Ссылка активна на 15.11.2018.
Поступила 14.09.2018 Принята к опубликованию 16.11.2018
REFERENCES
1. Il'ina E.V. Perspektivy ispol'zovaniya yuridicheskikh fiktsiy v pravovom regulirovanii primeneniya postmortal'nykh vs-pomogatel'nykh reproduktivnykh tekhnologiy [Prospects for the use of legal fictions in the legal regulation of the use of post-mortem assisted reproductive technologies]. Elektron-nyy retsenziruemyy zhurnal «SCI-ARTICLE.RU» [Electronic journal «SCI-ARTICLE.RU»]. Available from: http:// sci-article.ru/stat.php?i=1397387304. Accessed on 15.11.2018. (In Russian).
2. Ulikhina A.S. Sovremennye problemy sotsial'no-gumani-tarnykh nauk [Modern problems of social sciences and hu-
manities]. Sbornik dokladov III Mezhdunarodnoy nauch-no-prakticheskoy zaochnoy konferentsii. Moskva-2016 [Collection of reports of the III International Scientific and Practical Correspondence Conference. Moscow-2016]. Available from: https://elibrary.ru/item.asp?id=25707209. Accessed on 15.11.2018 (In Russian).
3. Shelyuto M.L. Deti, zachatye posle smerti roditelya: ustanovlenie proiskhozhdeniya i nasledstvennye prava [Children conceived after the death of a parent: identification of origin and inheritance rights]. Zhurnal zarubezh-nogo zakonodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya [Journal of Foreign Law and Comparative Law.] 2016; 4: 91. Doi: 10.12737/21253. (In Russian).
4. Filimonova I.V. Problemy pravovogo regulirovaniya post-mortal'noy reproduktsii v semeynom zakonodatel'stve Rossii [Problems of legal regulation of postmortal reproduction in the family legislation of Russia]. Politika, gosu-darstvo i parvo [Politics, state and law]. 2015; 2. Available from: http://politika.snauka.ru/2015/02/2333. Accessed on 15.11.2018.
5. Isupova O.G. Vspomogatel'nye reproduktivnye tekhnologii: novye vozmozhnosti [Assisted Reproductive Technologies: New Opportunities] Demograficheskoe obozrenie. [Demographic Review] 2017; 4 (1): 35—64. (In Russian).
6. Stoyanova A.S. Regulirovanie postmortal'noy reproduktsii v Rossii s tochki zreniya prava [Regulation of postmortal reproduction in Russia from the point of view of law]. Ob-shchestvennye i ekonomicheskie nauki. Studencheskiy nauchnyy forum: elektronnyy sbornik statey po materialam III mezhdunarodnoy studencheskoy nauchno-prakticheskoy konferentsii [Social and economic sciences. Student Scientific Forum: an electronic collection of articles based on the materials of the III International Student Scientific and Practical Conference, 4-14 April 2018, Moscow]. 2018; 3 (3): 234—238. Available from: https://nauchforum.ru/archive/ SNF_social/3(3).pdf. Accessed on 15.11.2018 (In Russian).
7. Ob osnovakh okhrany zdorov'ya grazhdan Rossiyskoy Federatsii [On the basis of health protection of citizens of the Russian Federation]. Federal'nyy zakon ot 21 noyabrya 2011 g. № 323-FZ [Federal Law of the Russian Federation No. 323-FZ of November 21, 2011]. Available from: http://
base.garant.ru/12191967/. Accessed on 15.11.2018. (In Russian).
8. O poryadke ispol'zovaniya vspomogatel'nykh reproduk-tivnykh tekhnologiy, protivopokazaniyakh i ogranicheniya-kh k ikh primeneniyu [On the use of assisted reproductive technologies, contraindications and restrictions on their use]. Prikaz Ministerstva zdravookhraneniya RF ot 30 av-gusta 2012 g. № 107n [Federal Law of the Russian Federation No. 323-FZ of November 21, 2011]. Available from: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/70218364/. Accessed on 15.11.2018 (In Russian).
9. Svitnev K.N. Pravovye i eticheskie aspekty posmertnoy reproduktsii [Legal and ethical aspects of posthumous reproduction]. Pravovye voprosy v zdravookhranenii [Legal issues in health care]. 2011; (6): 3—10. (In Russian).
10. Semeynyy kodeks Rossiyskoy Federatsii [Family Code of the Russian Federation] (from the editors 29.12.1995 N 223). Available from: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_8982/. Accessed on 15.11.2018. (In Russian).
11. Postanovleniem Plenuma Verkhovnogo Suda RF ot 16.05.2017 N 16 «O primenenii sudami zakonodatel'stva pri rassmotrenii del, svyazannykh s ustanovleniem proiskhozhdeniya detey» [By the Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation dated 05.16.2017 N 16 «On the application by the courts of legislation in the consideration of cases related to the identification of the origin of children»]. Available from: http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_216881/. Accessed on 15.11.2018. (In Russian).
12. Krasnova T.V., Alekseeva E.V. Ottsy i deti: problemy prio-breteniya roditel'skikh prav muzhchinami (na primere za-konodatel'stva Rossii) [Fathers and Sons: Problems of Acquiring Parental Rights by Men (on the example of Russian legislation)]. Vestnik Permskogo universiteta. Yuridicheskie nauki [Bulletin of Perm University. Jurisprudence]. 2016; 34: 426—439. DOI: 10.17072/1995-4190-2016-34-426-439. (In Russian).
13. Electronic resource. Available from: https://www.bbc.com/ russian/news-43737832. Accessed on 15.11.2018.
Received on 14.09.2018 Accepted for publication on 16.11.2018
Сведения об авторах
Алламярова Наталья Валерьевна — канд. мед. наук, доцент кафедры управления военным здравоохранением, Филиал ФГБОУ ВО «Военно-медицинская академия имени С.М. Кирова» Министерства обороны Российской Федерации. 107392, Москва, ул. Малая Черкизовская, д. 7. Тел: +7(906)047-24-24. E-mail: [email protected]
Санакоева Элина Георгиевна — канд. мед. наук, доцент кафедры управления военным здравоохранением, Филиал ФГБОУ ВО «Военная медицинская академия имени С.М. Кирова» Министерства обороны Российской Федерации. 107392, Москва, ул. Малая Черкизовская, д. 7. Тел: +7(499)168-95-78. E-mail: [email protected]
Гараева Амина Султановна — канд. мед. наук, доцент кафедры общественного здоровья и здравоохранения им. Н.А. Семашко, ФГАОУ ВО Первый Московский государственный медицинский университет имени И.М. Сеченова Министерства здравоохранения Российской Федерации (Сеченовский университет). 119991, Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2. Тел.: 8(499)248-72-88. E-mail: [email protected]
About the authors:
Allamyarova Natalia V. — Candidate of Medical Sciences, Associate Professor, Moscow Branch of the S.M. Kirov Military Medical Academy, Moscow,107392, Malaya Cherkizovskaya ul., Tel. +7(906)047-24-24
Sanakoeva Elina G. — Candidate of Medical Sciences, Associate Professor, Moscow Branch of the S.M. Kirov Military Medical Academy, Moscow, Moscow, 107392, Malaya Cherkizovskaya ul., Tel.: +7(499)168-95-78. E-mail: [email protected]
Garaeva Amina S. — Candidate of Medical Sciences, Associate Professor, the I.M. Sechenov First Moscow State Medical University, Moscow. 119991, Moscow, st. Trubetskaya 8, bld. 2. Tel.: +7(499)248-72-88. E-mail: [email protected]
