CC BY
49
УДК 81'42
Л. А. Брусенская, Э. Г. Куликова
Брусенская Л. А., доктор филологических наук, профессор, каф. русского языка и культуры речи, факультет лингвистики и журналистики, профессор, ФГБОУ ВО «Ростовский государственный экономический университет (РИНХ), Ростов-на-Дону, Россия; e-maiL: [email protected]
Куликова Э. Г. доктор филологических наук, профессор, заведующая каф. русского языка и культуры речи, факультет лингвистики и журналистики, ФГБОУ ВО «Ростовский государственный экономический университет (РИНХ), Ростов-на-Дону, Россия; e-maiL: [email protected]
ЭТИКО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ НОРМЫ И СОВРЕМЕННАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ1
В статье представлен анализ современного состояния российской лексикографии в контексте этико-лингвистической нормы. Отсутствие в словарях унифицированных помет осложняет дифференциацию сниженного регистра языка. Для лексикографической практики самым значимым является детальное рассмотрение вопросов, связанных с живым функционированием языковых единиц, а именно -прагматическая лексикография. В статье ставится вопрос о необходимости прагма-лингвистического словаря современного русского словоупотребления.
Ключевые слова: норма; прагматическое созначение; этико-лингвистическая норма; лексикография; юрислингвистика; медийное пространство; коннотация.
L. A. Brusenskaya, E. G. Kulikova
Brusenskaya LudmiLa A., Doctor of PhiLoLogy (Dr.habiL.), Professor, Department of Russian and Language CuLture, FacuLty of Linguistics and JournaLism, Rostov State University of Economics (RINH); e-maiL: [email protected]
Kulikova Ella G., Doctor of PhiLoLogy (Dr.habiL.), Head of Department of Russian
and Language CuLture, FacuLty of Linguistics and JournaLism,
Rostov State University of Economics (RINH); e-maiL: [email protected]
ETHIC AND LANGUAGE STANDARD AND MODERN LEXICOGRAPHY
The articLe considers different issues of modern Lexicography with a speciaL focus on the probLem of differentiation of the Lower Language register and the necessity
1 Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ (отделение гуманитарных и общественных наук) научного проекта № 16-04-00037.
of a systematized Lexicographic notes. It is aLso stressed that Lexicographers' major concern is the development of pragmatic lexicography that deals with a thorough study of the functional aspect of language. The creation of a PragmaHnguistic dictionary of Modern Russian is regarded as another urgent task.
Key words: standard; pragmatic co-meaning; ethic and language standard; Lexicography; LegaL Linguistics; mass media; connotation.
На конец ХХ - начало XXI вв. пришелся небывалый расцвет лексикографии в нашей стране. Не удивительно, что словари разного рода субстандарта на сегодняшний день являются самыми популярными и тиражируемыми лексикографическими изданиями. Вместе с тем следует признать справедливость замечания о том, что «...при всей фактологической ценности этих работ их обедняет нетщательность, торопливость, а иногда некий "похотливо-коммерческий" налет» [Елистратов 2000, с. 3]. Кроме того, и сам метаязык лексикографического описания субстандарта больше не является нейтральным. Это относится, в частности, к изданиям «Толковый словарь молодежного сленга от Светы и Ромы Букиных. Родителям читать не рекомендуется» (авт.-сост. Т. Г. Никитина) [Никитина 2008] и «Вашу мать, сэр! Иллюстрированный словарь-путеводитель по американскому сленгу» (Н. Московцев, С. Шевченко) [Московцев, Шевченко 2009]. Именно такие издания в значительной мере способствовали «легализации» сквернословия, быстрое распространение которого стало одной из наиболее сложных проблем экологической лингвистики.
В общих толковых словарях слова субстандарта традиционно сопровождались пометами прост., груб., бран., вульг. и др. Между тем, сама просторечная лексика имеет свои градации. Известно, что отсутствие унификации помет проявляется в двух направлениях: однотипную лексику маркируют разные пометы; одна и та же помета может характеризовать различные по своим прагматическим признакам лексические разряды. Так, в реальной лексикографической практике многие единицы одного и того же лексического пласта характеризуются как разговорные (а значит, соответствующие литературной норме) и как просторечные (т. е. находящиеся за пределами этой нормы). Например, для метафорических и метонимических значений зооморфных наименований, всегда сниженных и пейоративных (свинья, козел, баран и т. п.), словари дают наравне с пометами разг. (разговорное), также пометы прост. (просторечное). Слово «кобыла»
квалифицируется одновременно как грубое, пренебрежительное и просторечное (употребляется в переносном значении - о нескладной рослой женщине) и как разговорное.
Противоречивы также пометы при женских коррелятах наименований лиц по профессии. Все корреляты этого типа образованы суффиксальным способом, поэтому не только демонстрируют свойства данной языковой системы, но отчасти позволяют спрогнозировать некоторые тенденции развитие языка. Вместе с тем существуют номинации, за которыми прочно закрепились определенные коннотация. Так, номинация врачиха является оскорбительной (если она не звучит в детской речи), и вероятность того, что коннотация данного слова со временем изменится, крайне мала. Однако далеко не всегда родовые корреляты снабжаются единообразными пометами. А. И. Моисеев [Моисеев 1980, с. 136-137] относит слова типа докторша, генеральша к просторечиям; в Словаре [Граудина 1976] докторша не снабжена никакими пометами, но зато многие другие феминизмы такого типа (например, агитаторша, директорша, инженерша, инструкторша, командирша, кондукторша, политиканша) характеризуются с помощью пометы разг. В словаре Н. П. Колесникова [Колесников 2002] существительное директорша (причем в обоих значениях) имеет помету разг., тогда как у существительного дикторша нет никаких помет, из чего можно сделать вывод, что данное слово является стилистически нейтральным, нормативным словом литературного языка, пригодным для всех жанров и сфер общения, что, безусловно, не соответствует реальности. Авторы «Русской грамматики» [Русская грамматика 1980, с. 467] воспроизводят наблюдение, высказанное А. Твардовским в отношении «прагматики слушающего» слова врачиха: женщину-врача оскорбит, если ее назовут врачихой (несмотря на то, что за глаза так называют без всякой пренебрежительности). Также обидится старший повар Макарова, если ее назвать поварихой. Конечно, ни один общий толковый словарь не отражает этой особен-ности1, а именно она соотносится с системой этико-речевых норм. В этой связи напомним, что А. А. Дементьев [Дементьев 1954] еще
1 Исследователи [Земская 1984, с. 82] справедливо считают суффикс -их(а) самым сниженным на стилистической шкале, а слова типа врачиха определяют как грубоватые. Как правило, на этот суффикс падает ударение, и это усиливает отрицательную экспрессию.
в 1954 г. писал о том, что слова на -ш(а) - кассирша, кондукторша в живой речи также имеют ограниченную сферу употребления: носители русского языка в соответствии с этико-речевыми нормами могут использовать подобные существительные только применительно к лицу, которое не участвует в разговоре. Использование обращений кассирша или кондукторша так же невозможно, как и использование обращений товарищ кондуктор или, как предлагает И. Б. Лобанов [Лобанов 2013], господин кондуктор. Данные номинации характерны, скорее, для официально-делового регистра и нацелены на уточнение должностного положения лица, и, следовательно, в принципе не допускают использование коррелятов женского [Дементьев 1954, с. 12-14].
Трудности дифференциации сниженного регистра языка привели к тому, что многие теоретики и практики лексикографии признали помету прост. - просторечное - неэффективной и даже «неграмотной». В частности, речь идет о замечании В. Д. Девкина, который в рецензии на Большой толковый словарь [Девкин 1999] особо отметил как положительный тот факт, что данная «неграмотная» помета отсутствует в словаре. Таким образом, налицо тенденция к редуцированию данного термина и одновременно к стиранию грани между коллокви-альностью и простонародностью.
Интересная мысль высказана В. М. Лейчиком, исследовавшим динамику стилевой конфигурации русского языка [Лейчик 2006, с. 186189]: просторечие можно рассматривать как стиль языка, находившегося в 1920-е гг. за пределами литературного языка. Неясно только, остается ли в таком случае действующим положение о том, что стилевая дифференциация сама по себе есть признак именно литературного языка и не присуща диалектам, жаргону и иным проявлениям субстандарта. Таким образом, по мнению одних авторов (например В. Д. Девкин), такое понятие, как «просторечие», себя исчерпало, по мнению других (В. М. Лейчик), у просторечия в постперестроечный период только расширился ареал употребления, и поэтому оно относится к актуальным категориям. Как отмечает Е. А. Мелиховой [Мелихова 2008], в современной лексикографии нельзя исключить помету прост. даже по той причине, что она дает возможность более точно дифференцировать лексемы на стилистической шкале: «просторечное» считается традиционно грубее, ниже, хуже и т. п. «разговорного».
Другое дело, что лексемы, которые ранее квалифицировались как просторечные, сегодня «повысились в ранге», поскольку это связано с всеобщим процессом демократизации нормы и в целом со снижением порога нормативности. Даже слово трахать, «глагол, временно исполняющий обязанности главного в русском языке словесного обозначения телесной любви» [Новиков 2005, с. 121], в Толковом словаре русского языка ХХ в. под ред. Г. Н. Скляревской [Скляревская 2006] дан с пометой разг., тогда как, на наш взгляд, помета прост., была бы в данном случае гораздо более уместна и способствовала бы вытеснению этого слова из нормативного поля русского языка.
Отказался от пометы прост. и Современный толковый словарь русского языка под ред. С. А. Кузнецова [Кузнецов 2001], благодаря чему вопрос, касающийся различий в толковании понятия «просторечие», был временно решен. Вместе с тем непонятно, рассматривают ли авторы словаря имеющиеся в словаре пометыразг.-сниж., нар.-разг. и трад.-нар. как эквиваленты пометы прост. От термина «просторечие» отказались также авторы словаря «Толковый словарь общего жаргона» [Ермакова 1999], используя термин «общий жаргон» применительно к словам, традиционно считавшимся просторечными.
Редуцирование пометы прост. повышает в ранге многие единицы субстандарта. Исключение пометы прост. из терминологического аппарата ряда словарей фактически переводит соответствующие единицы в разряд разговорных и создает тем самым определенную опасность, рискуя вызвать отрицательную реакцию пользователей на присутствие в словаре литературного языка единиц субстандарта (что и произошло, например, при переиздании исправленного и дополненного словаря русского языка С. И. Ожегова в 1994 г.) [Ожегов 1994].
К концу ХХ в. созрела известная неудовлетворенность традиционной лексикографией, не способной отразить всего многообразия норм, что и вызвало к жизни новые концепции лексикографической интерпретации объектов. Ю. Д. Апресян начал разрабатывать принципы интегрального лексикографического описания языка. По мысли Ю. Д. Апресяна [Апресян 1995], свойство интегральности есть у такого лексического описания, в котором грамматика и словарь ориентированы друг на друга и в состоянии взаимодействовать информационно. Если прагматическая отмеченность слова может усиливаться в определенных грамматических (синтаксических) конструкциях, то
такие конструкции становятся релевантными не только грамматике, но и словарю.
Ю. Д. Апресян [Апресян 1995, с. 487] пришел к выводу, что невозможно стало получать принципиально новые лингвистические знания на основе исследования классов слов. Отсюда следует и развитие лексикографии по двум направлениям: одно направление - макромир, или лингвистика текста, другое - микромир, или лингвистическое портретирование. Под лексикографическим портретом Ю. Д. Апресян понимает информацию, размещенную в словарной статье, которая составлена по принципу интегрального или единого описания языка. Лексикографический портрет включает неординарные просодические, прагматические и коммуникативные особенности лексемы, при этом существенно возрастает количество традиционных типов информации. Воплощением идей лексикографического портретирования стали первые выпуски Нового объяснительного словаря синонимов русского языка под редакцией Ю. Д. Апресяна. Л. П. Крысиным [Крысин 2004] выдвинута идея социолингвистического портретирования лексемы в словаре. Данная методика основана на принципе тщательного отбора лексических и грамматических средств языка с учетом форм коммуникативного поведения, которые характерны для нормативного общения представителей различных социальных групп. При социолингвистическом портретировании в центре внимания исследователей оказываются кодовые переключения, детерминированные коммуникативной ситуацией и социальными ролями участников общения, однако на данный момент эта идея не реализована в полном объеме. Ясно, что «сложнейший вопрос сопутствующих содержательных характеристик лексических единиц едва ли будет решен без сведения воедино в рамках словаря всех прагматических оценок и установок: идеологических, материалистических, идеалистических, религиозных, большевистских, фашистских, расистских, антисемитских, популистских, завышающих и занижающих оценку, оптимистических и пессимистических и др.» [Девкин 2001, с. 89]. Как видим, даже неполный перечень актуальных прагматических характеристик дает представление о серьезной подготовительной работе, которая должна предшествовать составлению современного нормативного словаря. Данные задачи могут быть решены в рамках прагматической лексикографии, которая сейчас переживает период становления.
В современной лингвистике закрепилось представление о лексикографии как об особой синкретичной области человеческой деятельности, имеющей черты, и науки, и искусства, и ремесла («технэ»). Это означает, что именно лексикография способна преодолеть искусственное разделение науки о слове на ряд отдельных дисциплин и рассматривать фонетические, словообразовательные, морфологические, синтагматические, прагматические, семантические свойств лексических единиц в их неразрывном единстве. Таким образом, именно лексикография призвана обеспечить такое теоретическое осмысление лингвистических категорий и понятий, в результате которого будут созданы условия, оптимальные для практического словарного представления языковых единиц.
Наряду с общей лексикографией, изучающей свойства, присущие любому словарю, реальны частные «лексикографии» - учебная, двуязычная, терминологическая, ономастическая и т. п. Особое место может занять и такой раздел, как прагматическая лексикография.
Из идеи множественности нормы с необходимостью вытекает преимущество «эластичной кодификации», которая признает множество вариантов, отмеченных прагматически. То есть нужно описывать не только общеязыковые (закрепленные в норме и узусе) единицы, но также наиболее значимые контекстные, ситуативные (учитывая широкий контекст ситуации) варианты нормы. При этом чрезвычайно важно, чтобы «идеальная» норма (оптимальный вариант) не потерялась в обилии и многообразии. Для лексикографической практики самым значимым является детальное рассмотрение вопросов, связанных с живым функционированием языковых единиц. В связи с тем, что авторитет современной художественной литературы в обществе невысок («жернова потребительства перемалывают литературу в труху и сам мир вытесняет ее из своей матрицы», Литературная газета, 2017, № 5. С. 7), и нормотворческую функцию взяли на себя СМИ, особую актуальность приобретает анализ медийного дискурса.
Преобладающей тенденцией в словарном деле всегда являлось лексикографирование в соответствии с заданными образцами, т. е. создание словарей известных типов на новом языковом материале при использовании традиционных методик. Вероятно, по этой причине ситуация с перечнем словарных изданий оставалась неизменной даже в то время, которое можно назвать бесспорным расцветом
русской лексикографии, а именно - в конце ХХ в. Однако в XXI в. в обществе ощущается потребность в обогащении и расширении традиционного перечня словарей.
Почти два десятилетия назад Н. Д. Голев [Голев 2005] и его ученики предложили проект юрислингвистического словаря инвективной лексики. В качестве объекта этого словаря выступает инвективное слово, причем инвективность определяется на основании двух подходов - статистического и экспериментального. То есть частотные реакции на те или иные языковые единицы в виде обиды и оскорбленно-сти становятся критерием инвективности. Важную роль приобретают указания на степень интенсивности инвективного признака, поскольку, как известно, степень сниженности усиливает признак, заложенный в значении слова. Примером являются следующие ряды номинаций, расположенных по степени убывания «обидности»: 1) свинья, хавронья, свинтус, поросенок (в переносном значении 'о человеке'); 2) ни одна зараза, ни один дурак, никто. Проблема состоит и в том, чтобы осуществить «перевод» квалификаций типа «бранное» и «пренебрежительное» в четкие юридические характеристики типа «оскорбительное» и «порочащее». Каждый раз, когда юристы обращаются к лингвистам для проведения лингвоюридической экспертизы высказывания / текста, им требуется точный ответ на вопрос: что подразумевал автор текста (высказывания)?1 И если доподлинно установить интенции адресанта чаще всего не представляется возможным, то очертить круг коннотаций, связанных с каждой языковой единицей, является вполне выполнимой задачей.
1 Ср.: «Трудно представить себе, чтобы языковед мог убедительно доказать, что "имел в виду" говорящий, употреблявший то или другое слово или выражение» [Томмола 2000, с. 514] и: «Доказать умысел предельно трудно, и юрислингвистика (как теоретическая, так и практическая) пока не готова к обоснованию принципов анализа значимостей внутренней формы вообще и инвективной ситуации в частности» [Базылев 2007, с. 261]. Авторы чаще всего подчеркивают, что решение этих вопросов погружается в область этики, общую и языковую культуру, связано с профессионализмом автора и редактора того или иного речевого произведения, однако в обществе сформировалась потребность ввести правовые механизмы, опирающиеся на систему норм права, сложившихся в обществе.
Безусловно, правовая норма с ее «командным» характером и изменчивость, зыбкость и вариативность языковой нормы находятся в известном противоречии, что серьезно затрудняет работу лингвистов.
Помимо словаря инвектив, предлагается юрислингвистический словарь оценочной лексики [Кочергина 2005, с. 108], куда войдут не только обсценизмы, но и другая оценочная лексика (типа пигалица) с указанием степени инвективности. О. Н. Матвеева [Матвеева 2004, с. 125-126] пишет о том, что новые лексикографические пометы должны размещаться на двух шкалах и маркироваться как не-гативнооценочные и оскорбительные. С правовой точки зрения оскорбление не может быть точно определено без его соотнесения с этико-лингвистическими нормами современного русского языка. Существующие словари инвектив не стали руководством для судебных органов, поэтому юрислингвистические словари нового поколения, в которых особое внимание должно быть уделено конфликтоген-ным лексемам, призваны решить эту задачу.
Особый тип лингвоюридического словаря - словарь манипуля-тивных речевых техник, о котором впервые упомянул В. Д. Девкин в статье, посвященной «не родившимся» словарям, т. е. словарям, в высшей степени актуальным, но еще не созданным, или «потенциальным» [Девкин 1999].
Наряду с предложениями о создании серии лингвоюридических словарей, которые дали бы возможность более точно трактовать вопросы об оскорблении, лингвисты ставят еще более масштабную задачу - создание большого прагматического словаря. Как пишет И. В. Беляева [Беляева 2009], необходим мощный прагмалингвистический словарь современного русского словоупотребления, в котором были бы представлены и тщательно проанализированы всевозможные прагматические созначения и их оттенки - эмоционально-экспрессивные, коннотативные, религиозные, идеологические, политические и прочие характеристики слова, а также была бы дана квалификация по отношению к типам норм. Такие словари будут содержать указание на недопустимость употребления в медийном пространстве высказываний, содержащих уничижительные номинации, оскорбляющие читателей, и единиц, которые не соответствуют «дальней прагматике», т. е. не способствуют повышению культурного уровня публичного коммуникативного пространства.
Такой прагмалингвистический словарь предназначен не только (и не столько) для представления аргументов при разрешении спора в ситуации оскорбления, но и для обеспечения наиболее целесообразного использования ресурсов языка, понимания того, что все языковые единицы могут участвовать в передаче многочисленных эмоционально-экспрессивных оценок, например по шкале «пейора-тивность-мелиоративость» или по шкале «много-мало», «важно-неважно». Очевидно, что прагматический словарь может быть словарем идеографического типа, при этом интенция адресата станет стержневым понятием. Таким образом, в словаре будет содержаться информация о том, как в соответствии с традициями русской лингво-культуры и эталонными образцами русской речи выразить похвалу, одобрение или порицание, иронию по отношению к кому-либо или чему-либо (с учетом тех ограничений этического плана, которые накладываются на использование иронии) или сделать комплимент.
Одним из кардинальных свойств современного словаря признается диалогичность, т. е. приближенность словаря к потребностям, которые актуальны для активных пользователей. Это свойство формируется благодаря привлечению разнообразного иллюстративного материала. Эмпирическую базу словаря должны составлять многочисленные примеры реального использования языковых единиц. Искусство составления словаря заключается в умении выбрать точные, меткие, исчерпывающие иллюстрации и преодолеть негативные последствия «вырванности» цитаты из широкого контекста. Только цитата в компактном виде обозначит обстоятельства использования слова и типичные интенции, которые ему сопутствуют.
Лексикография - особый способ постижения действительности, ее насущной задачей является внедрение оптимальных цивилизованных средств речевого взаимодействия людей.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Апресян Ю. Д. Интегральное описание языка и системная лексикография // Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. М. : Языки русской культуры, 1995. С. 135-177. Базылев В. Н. Общее языкознание. М. : Гардарики, 2007. 285 с. Беляева И. В. Феномен речевой манипуляции: лингвоюридические аспекты. Ростов-н/Д : СКАГС, 2009. 244 с.
Голев Н. Д., Головачева О. В. Юрислингвистический словарь инвективной лексики русского языка // Юрислингвистика-6 : Межвузовский сб. статей. Барнаул : Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2005. С. 123-151.
Граудина Л. К., Ицкович В. А., Катлинская Л. П. Грамматическая правильность русской речи: Опыт частотно-стилистического словаря вариантов. М. : Наука, 1976. 456 с.
Девкин В. Д. Рецензия на Большой толковый словарь // Вопросы языкознания. 1999. № 6. С. 111-113.
Девкин В. Д. О неродившихся немецких и русских словарях // Вопросы языкознания. 2001. № 1. С. 85-96.
Дементьев А. А. О женских соответствиях к мужским наименованиям действующих лиц // Русский язык в школе. 1954. № 6. С. 12-15.
Евгеньева А. П. Словарь русского языка : в 4 т. РАН, Ин-т лингвистических исследований. 4-е изд., испр. М. : Русский язык ; Полиграфресурсы, 1999. Т. 1. А-Й. 702 с. ; Т. 2. К-О. 736 с. ; Т. 3. П-Р. 750 с. ; Т. 4. С-Я. 797 с.
Елистратов В. С. Арго и культура // В. С. Елистратов. Словарь русского арго : материалы 1980-1990 гг. М. : Русские словари, 2000. С. 574-692.
Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. И. Слова, с которыми мы встречались. Толковый словарь русского общего жаргона. М. : Азбуковник, 1999. 288 с.
Земская Е. А., Китайгородская М. В. Наблюдения над просторечной морфологией // Городское просторечие: Проблемы изучения. М., 1984. С. 66-102.
Караулов Ю. Н. Энциклопедия. Русский язык. М. : Дрофа, 1997. 703 с.
Колесников Н. П. Толковый словарь названий женщин. Более 7000 единиц. М. : Астрель АСТ, 2002. 607 с.
Кочергина К. С. Принципы составления юрислингвистического словаря оценочной лексики // Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения. Томск : Изд-во Томского гос. ун-та, 2015. С. 108-118.
Крысин Л. П. Русское слово, свое и чужое: исследования по современному русскому языку и социолингвистике. М. : Языки славянской культуры. 2004. 883 с.
Кузнецов С. А. Современный толковый словарь русского языка. СПб. : Но-ринт, 2001. -1536 с.
Лейчик В. М. Изменение стилистической системы в современном русском языке // Язык и мы. Мы и язык : сб. ст. памяти Б. С. Шварцкопфа / отв. ред. Р. И. Розина. М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 2006. С. 184-194.
Лобанов И. Б. Говорим правильно по-русски: речевой этикет. Ростов-н/Д : Феникс, 2013. 191 с.
Матвеева О. Н. Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности его лингвистического изучения (на материале текстов,
вовлеченных в юридическую практику) : дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2004. 220 с.
Мелихова Е. В. Проблемы лексикографирования конструкта «гендер» (на материале русского языка) : дис. ... канд. филол. наук. Ростов н/Д, 2008. 170 с.
Моисеев А. И. Русский язык. Фонетика. Морфология. Орфография : пособие для учителей. 2-е изд. М. : Просвещение, 1980. 320 с.
Московцев Н. Г., Шевченко С. М. Вашу мать, сэр! : иллюстрированный словарь-путеводитель по американскому сленгу. 2-е изд., доп. и пер. СПб. : Питер, 2009. 544 с.
Никитин Т. Г. Толковый словарь молодежного сленга от Светы и Ромы Букиных. Родителям читать не рекомендуется. М. : Премьера, 2008. 224 с.
Новиков Вл. Словарь модных слов. М. : Зебра Е, 2005. 156 с.
Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 2-е изд. М., 1994. 944 с.
Русская грамматика. Т. 2 : Синтаксис. М. : Наука, 1980. 712 с.
Скляревская Г. Н. Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика. М. : Эксмо, 2006. 1136 с.
Томмола Х.-Т. Лингвистика на службе права: что предусмотрено языком? // Слово в тексте и словаре : сб. ст. к 70-летию академика Ю. Д. Апресяна. М. : Языки русской культуры, 2000. С. 512-520.
