CC BY
3
Е. В. Чернышова
Московский государственный институт культуры
ЭТИКО-ФИЛОСОФСКИЕ РАКУРСЫ «СУПРАМОРАЛИЗМА» В «ФИЛОСОФИИ ОБЩЕГО ДЕЛА» Н. Ф. ФЕДОРОВА
В статье рассматриваются различные аспекты основного понятия нравственной философии Н. Ф. Федорова «супраморализм». Реконструкция различных уровней этого понятия (семантического, религиозного, философского) показывает, что в «супраморализме», с одной стороны, сконцентрирована этикоцентричная традиция русской философии, а с другой, раскрывается глубоко оригинальное содержание этого понятия в контексте «философии общего дела» Н. Ф. Федорова. Во многом новизна понятия «супраморализм» определяется его оппозиционностью к распространенным и популярным этическим теориям и направлениям: «имморализму» Штирнера и Ницше, «псевдоморализму» Канта, «мистицизму» Достоевского и Соловьева и «имморализму» Толстого. Особенность «супраморализма» как нравственного учения заключается в том, что он дистанцируется от автономной этики, в которой происходит разрыв идеала и действительности, и основывается на синтезе всех духовно-материальных, естественнонаучных и гуманитарных, религиозных и светских, накопленных человечеством ресурсов для достижения практической цели нравственного преображения человека. В таком качестве «супраморализм» представляет собой новый этап и в русской, и в европейской моральной философии.
Ключевые слова: этика, русская философия, «супраморализм», «философия общего дела» Н. Ф. Федорова, имморализм, нравственный синтез, преображение сознания.
E. V. Chernyshova
Moscow State Institute (University) of Culture
(Moscow, Russia)
ETHICAL AND PHILOSOPHICAL ASPECTS OF SUPRAMORALISM IN N. F.
FEDOROV'S «PHILOSOPHY OF THE COMMON CAUSE»
The article examines various aspects of supramoralism - the basic concept of N. F. Fedorov's moral philosophy. Reconstruction of the various levels of this concept (semantic, religious, philosophical) shows that in supramoralism, on the one hand, concentrates the ethics-centered tradition of Russian philosophy, and, on the other, reveals the deeply original content of this concept is revealed in the context of N. F. Fedorov's «philosophy of the common cause». In many ways, the novelty of the supramoralism concept is determined by its opposition to widespread and popular ethical theories and trends: Stirner's and Nietzsche's immoralism, the pseudo-moralism of Kant, the mysticism of Dostoevsky and Solovyov and the immoralism of Tolstoy. The peculiarity of supramoralism as a moral teaching is that it distances itself from autonomous ethics, in which there is a gap between ideal and reality, and is based on the synthesis of all spiritual-material, natural science and humanitarian, religious and secular resources accumulated by humanity to achieve a practical goal moral transformation of man. As such, supramoralism represents a new stage in both Russian and European moral philosophy.
Keywords: ethics, Russian philosophy, supramoralism, «philosophy of the common cause» by N. F. Fedorov, immoralism, moral synthesis, transformation of consciousness
DOI 10.22405/2304-4772-2023-1 -3-99-111
Исследования философского наследия Н. Ф. Федорова - важная веха в истории отечественной философской культуры постсоветского периода. Острая и актуальная проблематика, соотнесенность с современностью, дискуссионность многих вопросов, междисциплинарный характер исследований, этическая направленность мысли, - это и многое другое сделали федоровскую тематику - одной из самых значимых в современном философском дискурсе России и за рубежом.
В философском учении Н. Ф. Федорова вопросы смерти и бессмертия нашли весьма оригинальную и глубокую трактовку, что сразу же привлекло к нему внимание его выдающихся современников, прежде всего, В. С. Соловьева, Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого. И в дальнейшем, в классической русской религиозной философии иммортологические и сотериологические идеи Н. Ф. Федорова были предметом серьезного анализа у Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, В. В. Зеньковского, В. Н. Ильина, Л. Шестова и др.
В этом контексте необходимо отметить появившуюся тенденцию связывать такое популярное движение как трансгуманизм с идеями Н. Ф. Федорова. Современные авторы пишут: «Н. Ф. Федоров «по праву считается одним из основоположников мировоззрений транс- и пост- гуманизма» [7, с. 15]; «В ретроспективе, относительно идеи бессмертия, в Х1Х-ХХ веках история русской культуры и философия ознаменовались таким явлением, как космизм. Его яркими представителями были Н. Ф. Федоров с его философией общего дела, идеями о воскрешении «отцов» и колонизацией космического пространства» [5, с. 44]. И это далеко не единичное мнение [1; 3; 17].
При этом, разумеется, существует серьезная и обоснованная критика отождествления учения Н. Ф. Федорова с трансгуманизмом. Один из самых известных немецких исследователей русского космизма М. Хагемейстер, хорошо знающий и учение Федорова и его западную рецепцию, выступает категорически против этого отождествления. Об этом он говорит в своих интервью: «Сегодня Федоров считается, особенно в США, предтечей трансгуманизма и постгуманизма. Но это грубое недоразумение. Федоров беспокоился не о физическом совершенствовании будущей небольшой (богатой) элиты. Он прежде всего думал обо всех погибших. Хотя некоторые из трансгуманистических проектов кажутся реалистичными (пусть и нежелательными), призыв Федорова к воскрешению всех мертвых утопичен, но глубоко нравственен. В отличие от Федорова, к трансгуманистам можно отнести Константина Циолковского» [18, с. 118]; «Сегодняшние трансгуманисты и акселерационисты ссылаются на Федорова ошибочно, поскольку они стремятся к самооптимизации и бессмертию только для себя» [10].
Мы согласные с мнением авторитетного немецкого исследователя и полагаем, что это недоразумение происходит, прежде всего, из-за недооценки нравственной стороны учения Н. Ф. Федорова, которая занимает у него центральное положения, являясь ее высшим смыслом. Если проигнорировать этический аспект «философии общего дела», что и происходит в постгуманизме, тогда можно строить самые невероятные конструкты.
Исходя из этого, цель данной статьи - рассмотреть основные элементы нравственного учения Н. Ф. Федорова, изложенные в его работе, в которой дано наиболее полное обоснование нравственности - «Супраморализм, или всеобщий синтез». Соответственно, задачами являются: 1) реконструкция семантического, религиозного, философского уровня понятия «супраморализм»; 2) выявление сущностных отличий «супраморализма» от распространенных этических теорий М. Штирнера, Ф. Ницше, И. Канта, Ф. М. Достоевского и В. С. Соловьева, Л. Н. Толстого; 3) раскрытие синтетического характера учения Н. Ф. Федорова как нового этапа и в русской, и в европейской моральной философии.
Это во многом уникальная работа вообще в истории русской философии представляет собой, образно говоря, этический катехизис всего учения философа. Само название «супраморализм» указывает на верховную нравственную ценность в деле синтеза теоретического и практического разумов, а также синтеза науки, религии, и искусства. «Супраморализм, -определяет главное понятие Н. Ф. Федоров, - это долг к отцам-предкам, воскрешение, как самая высшая и безусловно всеобщая нравственность, нравственность естественная для разумных и чувствующих существ, от исполнения которой, т. е. долга воскрешения, зависит судьба человеческого рода» [19, с. 338].
Этот синтез науки и религии, то есть синтез знания и веры, уходящий вглубь славянофильской концепции «верующего разума» и «разумной веры», также находит подтверждение у крупнейшего представителя русской теистической философской школы В. Д. Кудрявцева-Платонова. Он полагал, что вера в Бога должна подкрепляться рациональными обоснованиями. Философ высказывает мысль, которая резонирует с идеями Н. Ф. Федорова: «мы не ограничиваемся непосредственной верой и усвоением истин богооткровенной религии, но в силу присущего человеку стремления не только верить, но и знать, желаем раскрыть и уяснить при свете разума коренные истины нашей веры» [12, с. 569]. В этом смысле можно сказать, что «философия общего дела» Н. Ф. Федорова выявляется одновременно и при свете веры, и при свете разума.
Следует обратить внимание, что понятие «супраморализм», в основе которого «мораль», определяется через понятие «нравственность». Что это означает? Что для Н. Ф. Федорова они тождественны и между ними нет никаких различий? Или «супраморализм» имеет еще какой-то особый смысл?
По поводу лексемы «супраморализм», которая является ядром авторской терминосистемы Н. Ф. Федорова, автор «Словаря авторских философских терминов Н. Ф. Федорова» Н. В. Козловская пишет, что это ключевой термин, «созданный философом для обозначения центрального понятия своего мировоззрения, определяется неоднократно - и каждый раз с новым родовым идентификатором: «синтез двух разумов» и «синтез науки и искусства в религии», «долг к отцам-предкам, воскрешение», «всеобщая нравственность», «синоним, или перевод, наибольшей заповеди»; «вопрос о двух рознях и о двух объединениях» [6, с. 256].
Очевидно, что «супраморализм» - семантическое ядро философии Н. Ф. Федорова. Лексика указывает на семантику, то есть на мировозренческие особенности автора, для которого христианское мировидение является определяющим при структурирования философской концепции. Но дело в том, что русский язык моральной философии в силу своего богатства обладает некоторой терминологической неопределенностью, идущей еще от советской этики. В философском употреблении имеются три лексемы: «этика», «мораль», «нравственность», семантические границы между которыми не всегда ясны. Не вдаваясь в особенности лингвистического анализа семантики философских понятий, отметим, что все три слова имели место в русском философском словаре XIX в., в том числе и у В. С. Соловьева и Н. Ф. Федорова.
Однако, по сложившейся традиции словоупотребления слово «нравственность», особенно в сочетании «нравственная философия» («Оправдания добра. Нравственная философия» В. С. Соловьева) использовалось чаще в трудах русских философов, и, как мы полагаем, не случайно, поскольку именно оно в отличие от «этики» и «морали», имеющих общеевропейской происхождение, отражает самобытность отечественной философии и культуры. И поэтому, в рамках нашей статьи важно то, что Н. Ф. Федоров понимал под нравственностью, поскольку особенность его учения в том, что он часто давал собственную трактовку общеупотребимым терминам и понятиям.
Важно отметить, что Н. Ф. Федоров почти никогда не говорит «мораль», «моральный», но всегда «нравственность», «нравственный», реже «этика». И только «супраморализм» имеет особый статус, его он выносит в заглавие своей важнейшей работы. Супраморализм у него - одно из самоназваний общего дела, то есть христианства, которое совпадает с этикой: «Супраморализм - это не высшая только христианская нравственность, а само христианство, в коем вся догматика стала этикою (догматы заповедями), и этикою, неотделимою от знания и искусства, от науки и эстетики,которые должны сделаться, стать орудиями этики, само же богослужение должно обратиться в дело искупления, т. е. воскрешения» [19, с. 338].В другом месте он выражается более конкретно: «Супраморализм, или православие, отожествляемый с Пасхою, как величайшим праздником ... и как величайшим делом, общим для всех и родным для каждого, делом всеобщего возвращения жизни» [19, с. 430].
Таким образом, супраморализм - это иное обозначение христианства, в котором сделан акцент на нравственной стороне как основополагающей. Именно эту нравственную сторону подчеркивает Н. Ф. Федоров, усиливая приставкой «супра» корень «морализм». В этом, как нам кажется, смысл того, что супраморализм определяется через нравственность, а не через мораль.
Также терминологический выбор Н. Ф. Федорова не случаен; он пытается показать сущностные отличия своего учения от других философских теорий, в которых присутствует «морализм»: «имморализм», «псевдоморализм», а также «мистицизм». Вот он пишет: «Супраморализм, или объединение для воскрешения, есть совершенная противоположность имморализму Макса Штирнера и Ницше» [19, с. 412]; «Супраморализм, или
объединение для воскрешения, в противоположность имморализму Толстого» [19, 415];«Супраморализм, или объединение для воскрешения путем знания и дела, средствами естественными, реальными, а не мистическими, в противоположность мистицизму вообще и мистицизму Достоевского и Соловьева - в особенности» [19, с. 418]; «Супраморализм в противоположность псевдоморализму Канта, требующему такого добра, которое не уничтожает зла» [19, с. 421].
По сути дела, Н. Ф. Федоров заявляет, что его нравственное учение или супраморализм радикально отличен от самых распространенных и популярных этических теорий того времени. Ницше, Штирнер, Толстой, Кант, Достоевский, Соловьев - современники Н. Ф. Федорова, они же кумиры и властители дум, и он бескомпромиссно проводит резкую черту между всеми этими теориями и своим учением, буквально разрывает с ними, поскольку все они, с его точки зрения, носят половинчатый характер, не дотягивают до абсолютного идеала христианства.
Если разрыв Н. Ф. Федорова с западной философией вполне объясним, поскольку, как отмечают современные исследователи: «В контексте федоровского проекта были намечены пути завершения классической метафизики» [16, с. 321], то непростые отношения с отечественной религиозной философией все же является большим вопросом. В этом, безусловно, проявился радикализм и даже максимализм, присущий русскому духовному архетипу.
Важно конечно же то, что Н. Ф. Федоров подчеркивает незападный, славянский характер своей философии: «Супраморализм - как выражение духа славянства и совершенная противоположность Западу - не указывает ли путь, по которому мы должны идти, отказавшись от подражания Западу, подражание которому привело нас на край гибели, подняв сынов на отцов» [19, с. 429].Тем самым и славянофильство, которое завило себя как первая самобытная русская философия незападного и более того, антизападного характера в философии общего дела находит свое дополнение и завершение. Не случайно, что Н. Ф. Федоров свое учение называет «истинное, новое славянофильство».
Современный философ-этик В. Н. Назаров дает следующую трактовку супраморализма Н. Ф. Федорова. Исследователь выявляет сходства и различия в учении Н. Ф. Федорова и его главных русских оппонентов В. С. Соловьева и Л. Н. Толстого. Отмечая, что уже само название подчеркивает нравственный смысл и этическое содержание учения философа, автор пишет, «что программная установка Федорова удивительным образом совмещает в себе и синтезирует т.з. Л. Н. Толстого («В чем моя вера»?), и В. С. Соловьева («Оправдание добра»), сохраняя при этом свою неповторимую индивидуальность» [11, с. 482].
Исследователь показывает и отличия позиции Н. Ф. Федорова от «традиционного понимания и оправдания добра» у Толстого и Соловьева, поскольку у них, как считает исследователь, есть всего лишь осуждение порока и отрицание зла. Он пишет, что «супраморализм призван обосновать и
оправдать идею «положительного» добра, упраздняющую моралистическую противоположность добра и зла» [11, с. 482]. Тем самым, объясняется словообразование Н. Ф. Федорова: «супраморализм» как противопоставление морализму Толстого и Соловьева.
Кроме этого, важно, что исследователь находит созвучия критерия «положительного» добра Н. Ф. Федорова с идеями «сверхдобра» Н. А. Бердяева, «еще не бывшего добра» Л. Шестова и «всеединого добра» Л. П. Карсавина, которое «заключается во всеединстве «воскрешенной жизни», искореняющий зло смерти как причину различения добра и зла». Тем самым, показано глубокая интегрированность учения Н. Ф. Федорова в традиции этикоцентризма русской философии.
При этом В. Н. Назаров делает неожиданное, но весьма интересное заключение: «Но, пожалуй, ближе всего к Федорову в этическом плане подошел А. Швейцер, давший частично «положительное» определение добра («добро есть то, что служит сохранению и развитию жизни». В этом смысле этику благоговения перед жизнью можно считать частным случаем «этики воскрешения жизни» [11, с. 483]. Мы полагаем, что этот важный аспект требует отдельного исследования, поскольку он выводит учение Н. Ф. Федорова в широкий контекст современной мировой философии с явной приоритетностью его идей, высказанных еще в XIX в.
В этом контексте необходимо отметь работу О. С. Пугачева и С. С. Горбунова, посвященную этике благоговения перед жизнью А. Швейцера, в которой отмечается, что «Идеи Швейцера созвучны настроениям русских философов - Вл. С. Соловьева, Ф. М. Достоевского, Н. Ф. Федорова, выступающих за деятельное преодоление смерти» [13, с. 81]. Интересна следующая мысль авторов, касающаяся как раз приоритетности идей русской философии: «Можно предположить, что если бы у Швейцера была возможность ближе познакомиться с работами русских религиозных философов - а он неплохо знал творчество Л. Н. Толстого, то идеи Ф. М. Достоевского, Соловьева, Н. Ф. Федорова и других показались бы ему радикальными в плане борьбы против последнего врага - смерти. В этом русская религиозная философия XIX - начала XX в. опережала европейское время» [13, с. 85].
Необходимо также отметить существующий критический дискурс в адрес трактовки Н. Ф. Федоровым христианства, в том числе, о соотнесенности супраморализма с православной догматикой и патристической сотериологией.
В «Истории русской философии» Н. О. Лосский дал такое емкое понимание сущности философии Н. Ф. Федорова: «Называя задуманное им воскрешение имманентным, Федоров осуждал стремление к потустороннему, трансцендентальному бытию. Его идеалом было осуществление царствия божьего в этом мире» [9, с. 108]. Именно этот аспект и вызывает наибольшее непринятие со стороны русских православных философов.
Так, в терминах «утопизма» характеризует учение Федорова А. Ф. Лосев. В своем фундаментальном труде «Владимир Соловьев и его время» он пишет следующее: «Этот утопизм Федорова был неимоверной вульгаризацией
общечеловеческих мечтаний о лучшем будущем и основан на полном непонимании разницы между законами природы и законами общественного развития» [8, с. 72-73]. Показательна также позиция известного православного богослова и историка русской религиозной философии Н. К. Гаврюшина: «Примирение верующих с неверующими, примирение знания с верою, принятие наукою христианства и усвоение науки христианством ... должно иметь религиозный, а не научный характер, и опираться должно на верующие массы, а не на рассуждающих интеллигентов... С точки зрения православной традиции учение Н. Ф. Федорова нельзя определить иначе как рационалистическую ересь» [2, с. 257].
Укажем на одну из последних работ современного автора, в которой на основании оценок Н. Ф. Федорова, данных ему Г. В. Флоровским, В. В. Зеньковским, Н. О. Лосским, Н. К. Гаврюшиным и др., автор делает вывод о том, что во всех ключевых аспектах учения Николая Федорова о патрофикации, определении и понимания греха, искупления, воскрешения и грядущего царства оно «прямо противоречит Священному Писанию, православной догматике и исключает их. Философ выстраивает свою собственную альтернативную систему, которая не заимствует из христианства отдельные элементы, не «расширяет» православное богословие, а существует параллельно ему, разделяя лишь отдельные образы и символы, но не содержание» [15, с. 103].
Возможно, что автор прав относительно богословского расхождения философии общего дела с православной догматикой. Нужно принимать во внимание, что это религиозная философия, и, несмотря на ее христианскую религиозность, она не перестает от этого быть философией. И ее несоответствие с богословием нисколько не умаляет ее этико-философской значимости. В конечном счете это вопрос о традиционном расхождении философии и религии, которое Н. Ф. Федоров как раз и пытался преодолеть в рамках своего учения. Поэтому оценивать его учение исключительно богословскими критериями, с нашей точки зрения, неправомерно. Его учение -продукт русской религиозной мысли.
Но, что нам кажется важнее, нежели догматические расхождения, то это его расхождения и с русской религиозной философией. Именно в супраморализме Н. Ф. Федорова, вершине его религиозно-философской мысли, заканчиваются сходства с русской религиозной философией, прежде всего, с такими ее фундаментальными особенностями как антипозитивизм и этикоцентризм. Безусловно, философия общего дела антипозитивистская и этиконцентричная, но с существенными дополнениями. Федоровский «антипозитивизм» - это не только отрицание позитивизма с его неоправданным культом разума и обожествлением науки, и «этикоцентризм» - не только полагание нравственности высшим началом жизни. Антипозитивизм в его учении - это придание науке высшей религиозной цели, предполагающее критику наличного состояния науки; соответственно, этикоцентризм -придание нравственности практического характера общего дела.
Трактовку нравственности у Н. Ф. Федорова также уместно рассмотреть в контексте широко распространенного в России и сейчас, и во времена Н. Ф.
Федорова было западного учения об автономной этике. Оно вызрело в недрах секулярно-гуманитарной парадигмы эпохи Просвещения и достигло своего венца в моральной философии И. Канта. В своей иронично-саркастической манере русский философ пишет, сокрушая интеллектуального кумира: «И что может быть нелепее автономной нравственности для такого бессильного существа, как человек, по представлению гуманистов; не есть ли это одно нелепое хвастовство?» [20, с. 122].
Сформулированный И. Кантом «категорический императив» (самоочевидность морального закона) не предполагает никаких внешних (гетерономных) детерминант, в том числе и религиозных. Здесь предполагается, что человек достаточно разумен и морален (разумен, так как морален, и морален, потому что разумен). Автономная этика представляется высшим достижением гуманизма, который, вопреки реальному положению дел, фактически обожествил человека, приписав ему невероятную способность на основании исключительно собственной воли и своего понимания принимать нравственные решения. За фразой Н. Ф. Федорова «такое бессильное существо как человек» кроется глубокое и трезвое этико-антропологическое понимание моральной порочности человека (на языке христианской этики - греховности), которое не позволяет строить иллюзорные, утопические проекты как в случае автономной этики.
И если посмотреть в исторической перспективе, то автономная этика оказалась совершенно бессильной перед нахлынувшими на двадцатый век катаклизмами, исходящими как раз из этого «бессильного существа». Утопия морального совершенства человека на деле оборачивается моральной катастрофой человечества. В этом смысле оценка Н. Ф. Федоровым автономной нравственности отнюдь не преувеличение, но свидетельство знания тех пластов человека «глубин сатанинских», в которых коренится ни много ни мало, источник зла.
Игнорировать это значит впадать в моральную иллюзию, приносящую не только «моральное разочарование», но и реальные беды. Как отмечает исследователь А. Г. Гачева: «Н. Ф. Федоров видел перспективу истории в переходе с пути взаимного истребления, эксплуатации природы, истощения ресурсов земли на путь регуляции и преодоления смерти, устроения мира по образу и подобию Троицы» [4, с. 18]. Это приводит к еще одной важной идее Н. Ф. Федорова, которую можно назвать «нравственной социологией», в свете которой небратское состояние общества раскрывается как основанное на идеях прогресса.
Если говорить в принятой этической теорией терминологии, то развитую Н. Ф. Федоровым моральную философию, то есть «супраморализм» можно также назвать «теономной» этикой, традиции которой нашли продолжение у многих крупных мыслителей религиозно-философского ренессанса, начиная с В. С. Соловьева, и развитых у Н. О. Лосского, С. Н. Булгакова, С. Л. Франка, Б. П. Вышеславцева и др. Но само нравственное учение Н. Ф. Федорова вряд ли уместно загонять в такую терминологическую
узость, имеющее явно западноевропейское происхождение, жестким оппонентом которой он являлся.
Известный исследователь наследия философа С. Г. Семенова раскрывает абсолютно нравственный характер его философии, который, показывая бесплодность абстрактно-теоретического, научного способа рефлексии, «продемонстрировав в них равноусловность, равноошибочность всех умозрительных подходов призвал опереться на безусловность нравственного чувства и внутреннего понимания должного в самом человеке. Это действительно философия этическая и воистину сверх-этическая: она выдвигает приоритет должного над сущим, деонтологии над онтологией, зовет к преображению бытия в благобытие» [14, с. 175].
Чтобы адекватно понять сущность нравственной философии Н. Ф. Федорова, необходимо понять, с чем он связывал это роковое «бессилие» человеческого существа. Краеугольный камень нравственного учения Н. Ф. Федорова заключается в следующих словах: «Сознавать свою смертность значит осознавать каждому общую причину своих частных, личных бедствий» [21, с. 200]. С этим утверждением согласятся далеко не все, особенно представители позитивистской науки, для которых жизнь и смерть не выходят за рамки естественных биологических феноменов, к которым совершенно не применимы моральные категории. Человеческие бедствия здесь связываются с чем угодно, но лишь не со смертью, и, соответственно, организация науки не может иметь к этому никакого отношения. Аксиологическая позитивизма не может допустить «морализации всех миров».
Однако, и здесь Н. Ф. Федоров идет вопреки классическому позитивизму, утверждая, что быть нравственным значит осознавать присущую всем людям смертность как несовершенство, являющуюся источником бедствий и различных проявлений зла в мире. Поэтому нравственность, говорит философ, «должна быть признанием родства» [21, с. 140]. Но одного признания мало; это необходимый первоначальный шаг, за котором следует дело. Но для дела нужно быть уверенным в том, что причины неродственной связи межу людьми не носят фатального характера. «Как ни глубоки причины смертности, - говорит уверенно Н. Ф. Федоров, - смертность не изначальна; она не представляет безусловной необходимости» [21, с. 201]. А в этом тезисе вообще полное противоречие всем канонам классического позитивизма. Здесь преодоление природного детерминизма, в котором смерть безусловный закон, силой духа, нравственной силой. Чтобы поверить в возможность воскрешения, необходимо прежде нравственное преображение.
В этом сущность федоровского понимания нравственности: «воскрешение же есть полное торжество нравственного закона над физическою необходимостью» [20, с. 136]; «воскрешение есть «самая высшая и безусловно всеобщая нравственность» [19, с. 388]. Это то, что он называет супраморализмом, который является центральной идей всей его нравственной философии, красной нитью проходящей через все его произведения.
Таким образом, можно сделать некоторые выводы.
Анализ различных аспектов (семантических, религиозных, этических), основного понятия «философии общего дела» Н. Ф. Федорова «супраморализм» позволил выявить его сущностные отличия от других философских направлений, в которых присутствует «морализм»: «имморализм», «псевдоморализм». Эти направления, которые представляют знаменитые философы и писатели, такие как Штирнер, Кант, Ницше, Соловьев, Достоевский, Толстой с точки зрения Н. Ф. Федорова имеют половинчатый характер, не доходя до полноты этического идеала христианства.
Можно сказать, что это новый тип этики - деонтологическая этика. Классическая этика трактовала сферу должного как сферу правильного поведения, исходящего из некоторых «правильных» этических принципов. «Сверх-этическая» философия Н. Ф. Федорова направлена на такое изменение личности, чтобы она подвиглась на онтологическую задачу преображения самого бытия, а не только поведения.
Особенность «супраморализма» в понимании Н. Ф. Федорова заключается в нравственном синтезе всех областей человеческой культуры (и духовной, и материальной), который невозможен без преображения. Н. Ф. Федоров хорошо понимал, что бессмертие без воскрешения и воскрешение без преображения - ложная цель, поскольку этим увековечивается зло. Только нравственный свет может приблизить человека к истинному смыслу жизни.
Отличие «супраморализма» заключено именно в синтезе всех духовно-материальных, естественнонаучных и гуманитарных, религиозных и светских, и прочих, накопленных человечеством ресурсов. Этот синтетический характер учения Н. Ф. Федорова представляет собой новый этап и в русской, и в европейской философии, требующий и своего развития и дальнейшего тщательного изучения.
Литература
1. Абрамов М. А. Трансгуманизм и русский космизм: иммортализм и анастасис - культурно-исторические корни и научное мировоззрение // Московский Сократ: Николай Федорович Федоров (1829-1903). М.: Академ. проект, 2018. С. 437-443.
2. А. М. [А. Мумриков] Воскрешение чаемое или восхищаемое? (О религиозных воззрениях Н. Ф. Федорова) // Богословские труды. Сб. 24. М., 1983. С. 242-259.
3. Вишев И. В. Философия общего дела Н. Ф. Федорова и XII Международные чтения его имени и памяти // Вестник ЮУрГУ. 2010. № 8 (184). С. 111-115.
4. Гачева А. Г. Человек и история в зеркале русской философии и литературы. М.: Водолей, 2021. 700 с.
5. Иванченко М. А. Философское осмысление феномена бессмертия в парадигмах трансгуманизма, постгуманизма и эссенциокогнитивизма // Galactica Media: Journal of Media Studies. 2021. № 1. С. 39-63.
6. Козловская Н. В. О структуре словарной статьи «Словарь авторских философских терминов Н. Ф. Федорова» // Философ общего дела : материалы международных научных чтений памяти Н. Ф. Федорова. М.: ГБУК г. Москвы «ЦБС ЮЗАО», 2022. С. 245-265.
7. Крайнов А. Л. Постгуманизм и проблема бессмертия: социально-философский анализ // Известия Саратовского университета. 2022. Т. 22, вып. 1. С. 14-18.
8. Лосев А. Ф. Владимир Соловьев и его время. М: Прогресс, 1990.
720 с.
9. Лосский Н. О. История русской философии. М.: Высш. шк., 1991.
559 с.
10. Михаэль Хагемейстер. Гибридная идеология и изобретение традиции. URL: https://ww.academia.edu/42950330/%D0%93%D0%98%D0%91%D0%A0%D0%9 8%D0%94%D0%9D%D0%90%D0%AF_%D0%98%D0%94%D0%95%D0%9E%D 0%9B%D0%9E%D0%93%D0%98%D0%AF (дата обращения: 20.09.2023).
11. Назаров В. Н. Супраморализм, или всеобщий синтез // Этика : энцикл. словарь. М.: Гардарики, 2001. С. 482-483.
12. Профессор Кудрявцев-Платонов В. Д. Философия религии. М.: ФондИВ, 2008. 576 с.
13. Пугачев О. С., Горбунов С. С. «Открытые письма» миру о добре // Этическая мысль. 2022. Т. 22, № 1. С. 81-88.
14. Семенова С. Г. Философ будущего. Николай Федоров. М.: Академ. проект : Парадигма, 2019. 638 с.
15. Сизов С. Е. Философия Николая Федорова в контексте православной сотериологии // Экономические и социально-гуманитарные исследования. 2021. № 1 (29). С. 96-104.
16. Титаренко Е. М., Титаренко С. Д. «Культура - культ отшедших, и вечная память - душа ее жизни...»: Вячеслав Иванов и Николай Федоров // Русско-Византийский вестник. 2020. № 1 (3). С. 307-323.
17. Прайд В. О преемственности идей космизма и трансгуманизма // Материалы XLII научных чтений памяти К. Э. Циолковского. Калуга: Эйдос, 2007. С. 162-167.
18. Тумаркина Л. В. Учение Н. Ф. Федорова в оценке зарубежной историографии (интервью с М. Хагемейстером к 190-летию со дня рождения Н. Ф. Федорова) // Философия и общество. 2020. № 1 (94).С. 116-125.
19. Федоров Н. Ф.Супраморализм, или всеобщий синтез // Собр. соч.: в 4 т. М.: Прогресс, 1995. Т. 1. С. 388-442.
20. Федоров Н. Ф. Вопрос о братстве // Собр. соч.: в 4 т. М.: Прогресс, 1995. Т. 1. С. 35-309.
21. Федоров Н. Ф. Статьи философского и эстетического содержания // Собр. соч.: в 4 т. М.: Прогресс, 1995. Т. 2. С. 75-237.
References
1. Abramov M. A. Transgumanizm i russkiy kosmizm: immortalizm i anastasis - kul'turno-istoricheskiye korni i nauchnoye mirovozzreniye [Transhumanism and Russian cosmism: immortalism and anastasis - cultural and historical roots and scientific worldview], Moskovskiy Sokrat: Nikolay Fedorovich Fedorov (1829-1903) [Moscow Socrates: Nikolai Fedorovich Fedorov (1829-1903)], Moscow, Akadem. Proyekt Publ., 2018, Pp. 437-443. [In Russian]
2. Mumrikov A. Voskresheniye chayemoye ili voskhishchayemoye? (O religioznykh vozzreniyakh N. F. Fedorova) [Is resurrection expected or admired? (On the religious views of N. F. Fedorov)], Bogoslovskiye Trudy [Theological works], Vol. 24, Moscow, 1983, Pp. 242-259. [In Russian]
3. Vishev I. V. Filosofiya obshchego dela N. F. Fedorova i XII Mezhdunarodnyye chteniya yego imeni i pamyati [Philosophy of the common cause of N.F. Fedorov and the 12th International Readings in his honor and memory], Vestnik YUUrGU [Bulletin of the South Ural State University], 2010, No. 8 (184), Pp. 111-115. [In Russian]
4. Gacheva A. G. Chelovek i istoriya v zerkale russkoy filosofii i literatury [Human and history in the mirror of Russian philosophy and literature], Moscow, Vodoley Publ., 2021, 700 p. [In Russian]
5. Ivanchenko M. A. Filosofskoye osmysleniye fenomena bessmertiya v paradigmakh transgumanizma, postgumanizma i essentsiokognitivizma [Philosophical comprehension of the phenomenon of immortality in paradigms of transhumanism, posthumanism and essentiocognitivism], Galactica Media: Journal of Media Studies, 2021, No. 1, Pp. 39-63. [In Russian]
6. Kozlovskaya N. V. O strukture slovarnoy statyi «Slovar avtorskikh filosofskikh terminov N. F. Fedorova» [On the structure of the dictionary article "Dictionary of author's philosophical terms by N.F. Fedorov"], Filosof obshchego dela [Philosopher of Common Cause. Proceedings of the International Scientific Readings in Memory of N. F. Fedorov], Moscow, GBUK g. Moskvy «TSBS YUZAO» Publ., 2022, Pp. 245-265. [In Russian]
7. Kraynov A. L. Postgumanizm i problema bessmertiya: sotsial'no-filosofskii analiz [Posthumanism and the problem of immortality: socio-philosophical analysis], Izvestiya Saratovskogo universiteta [Izvestiya of Saratov University], 2022, Vol. 22, No. 1, Pp. 14-18. [In Russian]
8. Losev A. F. Vladimir Solov'yev i yego vremya [Vladimir Solovyov and his times], Moscow, Progress Publ., 1990, 720 p. [In Russian]
9. Losskiy N. O. Istoriya russkoy filosofii [History of Russian philosophy], Moscow, Vyssh. shk. Publ., 1991, 559 p. [In Russian]
10. Hagemeister M. Gibridnaya ideologiya i izobreteniye traditsii [Hybrid ideology and the invention of tradition] https://www.academia.edu/42950330/%D0%93%D0%98%D0%91%D0%A0%D0%9 8%D0%94%D0%9D%D0%90%D0%AF_%D0%98%D0%94%D0%95%D0%9E%D 0%9B%D0%9E%D0%93%D0%98%D0%AF (accessed: 20.09.2023). [In Russian]
11. Nazarov V. N. Supramoralizm, ili vseobshchiy sintez [Supramoralism, or universal synthesis], Etika: entsikl. slovar' [Ethics. Encyclopedic dictionary], Moscow, Gardariki Publ., 2001, Pp. 482-483. [In Russian]
12. Kudryavtsev-Platonov V. D. Filosofiya religii [Philosophy of religion], Moscow, FondIV Publ., 2008, 576 p. [In Russian]
13. Pugachev O. S., Gorbunov S. S. «Otkrytyye pis'ma» miru o dobre [The "open letters" about goodness for the world], Eticheskayamysl'[Ethical Thought], 2022, Vol. 22, No. 1, Pp. 81-88. [In Russian]
14. Semenova S. G. Filosof budushchego. Nikolay Fedorov [Philosopher of the future. Nikolay Fedorov], Moscow, Akadem. Proyekt Publ., Paradigma Publ., 2019, 638 p. [In Russian]
15. Sizov S. E. Filosofiya Nikolaya Fedorova v kontekste pravoslavnoy soteriologii [Nikolai Fyodorov's philosophy in the context of Orthodox soteriology], Ekonomicheskiye i sotsial'no-gumanitarnyye issledovaniya [Economic and Social Research], 2021, No. 1 (29), Pp. 96-104. [In Russian]
16. Titarenko E. M., Titarenko S. D. «Kul'tura - kul't otshedshikh, i vechnaya pamyat' - dusha yeye zhizni...»: Vyacheslav Ivanov i Nikolay Fedorov [«Culture is a Cult of Dead and Eternal Memory is a Soul of Its Life...»: Vyacheslav Ivanov and Nikolay Fyodorov], Russian-Byzantine Herald, 2020, No. 1 (3), Pp. 307-323. [In Russian]
17. Prayd V. O preyemstvennosti idey kosmizma i transgumanizma [On the continuity of the ideas of cosmism and transhumanism], Materialy XLII nauchnykh chteniy pamyati K. E. Tsiolkovskogo [Materials of the 42nd scientific readings in memory of K. E. Tsiolkovsky], Kaluga, Eydos Publ., 2007, Pp. 162-167. [In Russian]
18. Tumarkina L. V. Ucheniye N. F. Fedorova v otsenke zarubezhnoy istoriografii (interv'yu s M. Khagemeysterom k 190-letiyu so dnya rozhdeniya N. F. Fedorova) [The teaching of N. F. Fedorov in the assessment of foreign historiography (interview with M. Hagemeister on the 190th anniversary of the birth of N. F. Fedorov)], Filosofiya i obshchestvo[Philosophy and society], 2020, No.1 (94), Pp. 116-125. [In Russian]
19. Fedorov N. F. Supramoralizm, ili vseobshchiy sintez [Supramoralism, or universal synthesis], Sobr. soch.: v 4 t. [Collected works. In 4 vols.], Moscow, Progress Publ, 1995, Vol. 1, Pp. 388-442. [In Russian]
20. Fedorov N. F. Vopros o bratstve [The matter of brotherhood], Sobr. soch.: v 4 t. [Collected works. In 4 vols.], Moscow, Progress Publ., 1995, Vol. 1, Pp. 35309. [In Russian]
21. Fedorov N. F. Stat'i filosofskogo i esteticheskogo soderzhaniya [Articles of philosophical and aesthetic content], Sobr. soch.: v 4 t. [Collected works. In 4 vols.], Moscow, Progress Publ., 1995, Vol. 2, Pp. 75-237. [In Russian]
Статья поступила в редакцию 08.09.2023 Статья допущена к публикации 15.10.2023 The article was received by the editorial staff08.09.2023 The article is approved for publication 15.10.2023
