CC BY
113УДК 070.447
ЭТИЧЕСКИЕ И КУЛЬТУРНО-РЕЧЕВЫЕ НОРМЫ В ТРЭВЕЛ-МЕДИАТЕКСТЕ
Т.Ю. Редькина
Статья посвящена анализу речевых проявлений этноцентризма в современном российском трэвел-медиатексте, который рассматривается как отражение ситуации межкультурной коммуникации и средство формирования образа страны в сознании адресата. К способам выражения этноцентризма в тексте автор относит отрицательную оценку представителей иных этносов и феноменов чужой культуры, некорректное использование этнонимов и псевдокомпенсацию лакун. Трэвел-медиатекст, обнаруживающий культурно-релятивистскую установку журналиста, выступает как средство гармонизации межнациональных отношений и гуманизации современной речевой среды. Ключевые слова и фразы: трэвел-медиатекст, речевой этноцентризм, компенсация лакун, этноним, межкультурная коммуникация, культурный релятивизм.
ETHIC AND SPEECH NORMS IN TRAVEL MEDIA TEXTS T.Yu. Redkina
The article analyzes elements of speech ethnocentrism found in modern Russian travel media texts and considered to be the reflection of cross-cultural communication and the instrument that creates the image of a nation for mass media consumers. The most important of these elements are: negative evaluation of ethnic groups and cultural phenomena, abuse of ethnonyms and pseudocompensation of lacunes. The travel media text representing the position of cultural relativism performs as means of harmonisation of interethnical relations and humanization of modern speech sphere.
Keywords and phrases: a travel media text, speech ethnocentrism, compensation of lacunes, an ethnonym, cross-cultural communication, cultural relativism.
Журналистика путешествий, или трэвел-журналистика, становится все более востребованной массовой аудиторией. Интерес к медиатекстам о путешествиях у современного российского читателя вызван различными причинами, к которым, на наш взгляд, можно отнести традицию чтения произведений русских путешественников девятнадцатого века (Н.М. Пржевальского, М.В. Певцова, В.К. Арсеньева и др.), путевые очерки которых до сих пор являются вершиной жанра; разочарование в массовой художественной литературе и уход от нее к документалистике (non-fiction), а также популярность путешествия как формы социокультурной деятельности [Редькина 2011]. По замечанию журналистки Галины Юзефович, «традиция разного рода "путешествий на диване" имеет в нашей стране давнюю и богатую историю» (Русский Newsweek. 2009. № 24). Вспомним, что Илья Ильич Обломов, герой одноименного романа И.А. Гончарова, на
вопрос литератора Пенкина: «Что же вы читаете?» - отвечает: «Я ... да все путешествия больше».
Отношение общества к самому термину «трэвел-журналистика», еще не отраженному словарями, неоднозначно. Так, журналист Григорий Кубатьян на своем сайте «Жизнь в дороге. Путешествия по миру в поисках приключений», в материале «Мой путь в трэвел-журналистике», пишет: «Этим я занимаюсь уже давно. Хотя само выражение "трэвел-журналистика" мне не нравится. Неудобоваримым американизмом принято обозначать гибрид путевых заметок и популярного страноведения. Я же обычно представляюсь журналистом, фотографом или путешественником. В зависимости от того, кем себя больше чувствую на текущий момент» (kubatyan.blogspot.ru).
«Неудобоваримый американизм» в письменной русской речи представлен следующими вариантами: «тревел-журналистика», «трэвел-журналистика» и «трэвэл-журналистика». Правилам русской орфографии более всего соответствует написание тревел: «Буква е после букв, обозначающих твердые согласные (из числа парных), пишется обычно в заимствованных словах <...> для читающего является известной загадкой, как следует произносить буквосочетания бе, ве, де, не, фе и т. д. в заимствованных словах: ко[фэ] или ко[ф'э], фо[нэ]тика или фо[н'э]тика, О[дэ]сса или О[д'э]сса и т.д.» [Иванова 1976]. В ситуации все увеличивающегося потока заимствований из английского языка, произношение которых затрудняет не владеющих им носителей русского языка (б[рэ]нд или б[р'э]нд? б[рэ]кеты или б[р'э]кеты?), актуальным кажется замечание Л.В. Щербы более чем полувековой давности: «Прямо преступно не пользоваться всеми возможными в русской графике средствами для указания правильного произношения <...> безусловно, необходимо писать в иностранных словах тэ, дэ, нэ, сэ, зэ, рэ» [Щерба 1958]. Написание э после твердых согласных в заимствованных словах позволяет также избежать нежелательных ассоциаций, возможных вследствие корневой омонимии: бренд/брэнд -сбрендить и т.д.
По представленным выше соображениям из всех возможных вариантов графической передачи английского слова travel средствами русского алфавита: трэвел, тревел, трэвэл, а также травел, входящего в состав термина травелог (a film, piece of writing or speech, that describes someone's experiences while travelling) [Macmillan English Dictionary 2002] - мы останавливаемся на написании трэвел (трэвелог, трэвел-журналистика, трэвел-медиатекст, трэвел-дискурс).
Термин «трэвел-медиатекст» (далее - ТМТ) обозначает тип текста СМИ, который представляет иную страну в совокупности характерных признаков (слотов фрейма «страна»): географическое положение, природный мир, народ, язык, нравы, обычаи и традиции, история и культура, государственное устройство, общественно -политическая ситуация. ТМТ полиинтенционален: его обязательная интенция - информирование, а интенции убеждения и развлечения являются факультативными. ТМТ является элементом межкультурной коммуникации, так как появляется в результате совершенного автором путешествия, которое рассматривается как социокультурное действие и один из способов межкультурной коммуникации, поэтому при порождении и анализе ТМТ необходимо учитывать специфику его восприятия инкультурированным и неинкультурированным адресатом, выраженность в нем принципов этноцентризма или культурного релятивизма, использование в нем культурных кодов и стереотипов.
Независимо от целеустановки автора и типа ТМТ (информационно-познавательный, информационно-популяризирующий, информационно-рекламный), с его помощью адресат получает определенную информацию о стране и тем самым пополняет свои фоновые знания, заполняя ранее пустовавшие слоты - компоненты фрейма, например: языковая ситуация, достопримечательности, национальная кухня, праздники, традиции и обычаи и т.д. Вопрос лишь в том, насколько эта информация полна и достоверна, ведь у адресата, как правило, нет возможности и/или желания проверить ее, если он еще не был в стране.
Для лучшего понимания этических и культурно-речевых норм современного российского ТМТ необходимо, во-первых, оговорить особенности того типа коммуникации, который лежит в основе его создания, а во-вторых - взглянуть на его исторического предшественника - текст путешествия.
Человек, совершающий путешествие в другую страну, всегда оказывается в ситуации межкультурной коммуникации независимо от того, владеет ли он языком (одним из языков) страны. Если в ситуацию межкультурной коммуникации попадает неинкультурированный субъект, т.е. тот, кто не обучен традициям и нормам поведения в данной культуре, он, как правило, проявляет естественный этноцентризм, т.е. «психологическую установку воспринимать и оценивать другие культуры и поведение их представителей через призму своей культуры» [Тангалычева 2006: 149]. Альтернативой этноцентризма является культурный релятивизм как идея равноправия культур разных народов, независимо от уровня их развития, сложности и самобытности.
Этноцентризм в российском ТМТ проявляется достаточно редко, поскольку одной из этических заповедей современной журналистики и, шире, этических установок нашего времени является толерантность, которая особенно важна в сфере межэтнических и межгосударственных отношений. Этноцентризм является невольной и обычно неосознанной психологической установкой говорящего и по большей части присущ людям, не имеющим опыта проживания в инокультурной среде. ТМТ, таким образом, призван выступать как средство вторичной инкультурации - сообщать адресату некоторые сведения о традициях и нормах поведения в определенной культуре и в конечном итоге помочь понять, что мир гораздо сложнее и многообразнее, чем его мононациональная модель, которая не является единственно возможной.
Этноцентризм в ТМТ имеет определенные речевые проявления, которые будут сформулированы и охарактеризованы далее.
1. Отрицательная оценка (в том числе ироническая) какого-либо события, феномена духовной или материальной инокультуры, сущность или символически-знаковая природа которого непонятна говорящему, поскольку в его культуре подобный феномен отсутствует или имеет иное значение.
Ночная Агра была на удивление оживленной для такого времени суток: тут и там встречались группы сидевших людей, работали магазинчики (в частности, молочная лавка - очень актуально в 4 часа ночи!) (Санкт-Петербургский Университет. 2009. № 2).
Неуместная ирония выражена автором во вставной конструкции очень актуально в 4 часа ночи! В представленном фрагменте привлекает внимание как логическое противоречие (если в городе много неспящих людей, то почему бы не работать магазинам, в том числе и молочной лавке), так и неполнота информации: 4 часа - ночное время в понимании автора - в Индии, как и во многих других восточных странах, сохранивших традиционный уклад жизни, является утренним временем, и ничего удивительного в оживленности утреннего города нет.
Отметим, что в текстах русских путешественников XIX века также можно найти фрагменты, отражающие «культурный шок», испытанный автором, наблюдавшим явление, несвойственное его национальной культуре и потому вызывающее отрицательную оценку. Так, в книге Н.М. Пржевальского «От Кяхты на истоки Желтой реки», рассказывающей о четвертом (и последнем) путешествии ученого в Центральную Азию, представлен такой эпизод: Как обыкновенно в кумирнях (так автор называет буддийский храм. - Т.Р.), в Чейбсене ежедневно совершаются моления и очень часто религиозные процессии. Во время
одной из них нам случайно привелось быть свидетелями возмущающей сцены: тут же, на расстоянии нескольких шагов от этой процессии, собаки пожирали труп недавно умершего мальчика. Никто из проходивших молельщиков не обратил на это внимания. Самое грубое оскорбление нравственного человеческого чувства прошло бесследно, а между тем ламы большого пострижения считают за грех убить собственного паразита (Н.М. Пржевальский. От Кяхты на истоки Желтой реки). В примечаниях Э.М. Мурзаева к изданию книги Н.М. Пржевальского 1948 года данный эпизод снабжен таким комментарием: Обычай оставлять трупы, не зарывая в землю или сжигая их, широко распространен в буддийских странах Центральной Азии. Ламы гадали о судьбе умершего и считали, что если труп быстро съедается хищниками, то умерший - праведник и душа его угодна богу; наоборот, если труп долго лежит нетронутым - покойник был великим грешником. Поэтому никакого оскорбления нравственных чувств не было в описанном эпизоде (Н.М. Пржевальский. От Кяхты на истоки Желтой реки).
Заметим, что Н.М. Пржевальский был знаком с погребальными обычаями местных жителей: Для бренных останков простых монголов и неважных лам имеется верстах в двух к северо-востоку от Куреня, в ущелье Кундуй, кладбище, куда вывозят трупы и оставляют поверх земли. Их съедают полудикие собаки, во множестве живущие здесь в норах (Н.М. Пржевальский. От Кяхты на истоки Желтой реки), но не понимал сакрального смысла такого похоронного обряда. Но даже если бы этот смысл был известен ученому, его нравственные чувства все равно пострадали бы, поскольку в подобной ситуации реакция возмущения является нормой его национальной культуры, так же как нормой культуры местных жителей-буддистов является спокойное отношение к происходящему.
2. Отрицательная оценка представителей иного этноса.
Навязчивый китайский сервис всюду достанет. Чего только они не продают по всей Италии! От забавных игрушек-трансформеров и бижутерии до движущихся моделей современных машин. И не только китайцы. Здоровенные, с лаково-блестящей иссиня-черной кожей негры (уволенные из иностранного легиона, не иначе) стоят рядами вдоль улиц, разложив на расстеленных полотнах сумочки, игрушки и женские украшения (ТурНАВИГАТОР. 2009. № 7).
Отметим, что отрицательная оценка дается, как правило, косвенно, имплицитно. В приведенном примере словосочетание «навязчивый китайский сервис» выступает как контекстуальный синоним словосочетания «навязчивые китайцы», что подтверждается использованием анафорического местоимения они и номинации китайцы в следующих
предложениях (в прямом значении прилагательное «навязчивый» имеет сему 'человек', а слово «сервис» развивает переносное метонимическое значение по модели «организация -представители организации»). Автора, по меньшей мере, можно дважды упрекнуть в референциальной некорректности: во-первых, торговцы на улицах итальянских городов -это, строго говоря, китайские иммигранты, в поведении которых мало общего с поведением тех, кто живет в КНР (вряд ли массовый читатель будет вдаваться в подобные тонкости, но он обязательно запомнит, что китайцы навязчивы); во-вторых, маловероятно, что автор владеет китайским языком, чтобы определить национальность уличных продавцов: возможно, это были вьетнамцы, тибетцы или уйгуры и т.д. Китаец для автора - это типичный представитель монголоидной расы; скрыто-расовый характер этой номинации подтверждает и присутствующая в контексте открыто-расовая номинация «негр», неуместная в медиатексте.
По прочтении приведенного фрагмента адресат может сделать приблизительно следующий вывод: в Италии много китайцев и негров и это плохо, потому что они являются не вполне приятным, «навязчивым» дополнением ко всемирно известным достопримечательностям («рядами стоят вдоль улиц»). Такое суждение будет, по меньшей мере, поверхностным, поскольку иммиграция в страны Западной Европы - сложный объективный процесс, к которому у самих жителей стран Евросоюза нет однозначного отношения.
Если в предыдущем примере объектом косвенной отрицательной оценки являлись иммигранты, то в следующем таким объектом стали коренные жители («аборигены», как их называет автор публикации).
Здесь следует упомянуть об одной занятной особенности, свойственной индийцам. Очевидно, виной тому избыточное население страны, но там, где было бы достаточно одного европейца, вы непременно найдете толпу аборигенов. <...> Торговцы сувенирами в Агре самые надоедливые из виденных нами в Индии. Но и для них есть предел: стоит только туристу войти на территорию музея, еще даже до билетного контроля, как они, словно нечисть в «Вие» (мы намеренно сохранили в этом случае орфографию автора (норма - в «Вии»), чтобы продемонстрировать общую небрежность его речевого стиля. -Т.Р.), останавливаются и дальше не преследуют (Санкт-Петербургский университет. 2008. № 14).
В приведенном примере обращает на себя внимание ошибочное употребление прилагательного «избыточный» (превышающий потребность, излишний) как определения к
слову «население»; противопоставление (совершенно в колониальном стиле) «европейца» «толпе аборигенов», а также мало корректное для текста СМИ сравнение индийских торговцев с нечистью из повести Н.В. Гоголя «Вий», усугубляющееся неудачным расположением сравнительного оборота после подлежащего: «они, словно нечисть... » (вариант расположения после сказуемого «они останавливаются и дальше не преследуют, словно нечисть... » смещал бы оценку с субъекта на действие).
3. Некорректное использование этнонимов и номинаций лица по конфессиональной принадлежности.
В толпе также иногда мелькали евреи, по виду вполне ортодоксальные, имевшие здесь свои лавки. Жару они стойко переносили во всеодеждии: в шляпе, или ермолке, с пейсами, в костюме, из-под жилета выглядывали кисти белой поддевки. Судя по надписям на некоторых вывесках над лавками, помимо евреев, бойкую торговлю здесь вели негоцианты из Германии, Польши, России и прочих земель (Санкт-Петербургский университет. 2008. № 14).
В приведенном фрагменте этноним евреи использован в несвойственном ему, по данным толковых словарей, значении «лица, исповедующие иудаизм», о чем свидетельствует употребление прилагательного ортодоксальный (последовательно, неуклонно придерживающийся основ какого-либо учения, мировоззрения), не образующего узуальных словосочетаний с этнонимами (ортодоксальный араб, русский, китаец и т.д.). Автор не учитывает того, что, во-первых, иудаизм исповедуют не только евреи, но и, например, караимы (тюркоязычный этнос, проживающий в Крыму и Литве), и таты (ираноязычный этнос, проживающий в Дагестане и Азербайджане), а во-вторых, среди евреев есть и христиане, и представители других религий, и атеисты. В приведенном примере есть еще один алогизм, связанный со смешением понятий «национальность» и «гражданство»: среди «негоциантов из Германии, Польши, России и прочих земель», непохожих по внешнему виду на ортодоксальных иудеев, вполне могли быть евреи «из Германии, Польши, России и прочих земель». Очевидно, в данном случае ошибки словоупотребления отражают как недостаточность знаний автора о предмете речи, так и небрежное отношение к слову как характерную черту речевой практики наших дней: зачем подбирать единственно точное слово, если адресату понятна референциальная отнесенность использованного автором неузуального (семантически дефектного) выражения? Достижение коммуникативного успеха (быть как можно быстрее понятым) становится важнее следования культурной традиции, которой является литературная норма.
Так появляются словосочетания «женщина исламской внешности» (НТВ. Сегодня. 20.05.2006), «лица кавказской национальности» (последнее воспринимается особенно курьезно, если учесть, что в английском языке прилагательное Caucasian обозначает принадлежность к европеоидному (индоевропейскому) расовому типу и используется «for describing a white person, for example from Europe, North America, or Australia» [Macmillan English Dictionary 2002]).
Следует отметить, что традиционная русская речевая культура (мы, конечно же, не относим к ней обывательскую речь с присущими ей чертами эгоцентризма и его составляющей - этноцентризма, в качестве примера речевого проявления которого можно привести характеристику, данную обывателями города С. Дмитрию Ионовичу Старцеву, герою рассказа А.П. Чехова «Ионыч», - «поляк надутый») всегда избегала каких бы то ни было проявлений этноцентризма. Правило поведения в чужеродной социальной, в том числе и этнической, среде облечено в русской культуре в форму пословицы: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».
Умение принимать мир во всем его многообразии и не помещать себя в центр вселенной, а свое мировосприятие не рассматривать как единственно правильное является отличительной чертой русской духовной и, в частности, речевой, культуры (напомним, что традиционная русская культура, по мнению культурологов, является культурой коллективистского, а не индивидуалистского типа). Подтверждение этого можно найти, например, в таком памятнике древнерусской литературы, как «Хожение за три моря» Афанасия Никитина. Так, описывая религиозные обряды жителей Индии, православный русский человек, страдающий от своего религиозного одиночества, проявляет удивительную терпимость (объективность, толерантность): А перет Бутом же стоить волъ велми великъ, а вырезанъ ис камени ис чернаго, а весь позолоченъ, а целуютъ его въ копыто, а сыплютъ на него цветы, и на Бута сыплютъ цветы. В данном фрагменте Афанасий Никитин, «путешественник поневоле», описывает обряд поклонения индуистов одному из их божеств, избегая какой-либо интерпретации или оценки, интуитивно следуя риторическому идеалу Древней Руси, в соответствии с которым «достойной считалась речь, несущая правду, но не хулу, чуждая недоброжелательному осуждению, пустой злобной брани» [Михальская 1996: 398].
4. Псевдокомпенсация лакун в тексте (неинформативное представление специфически-национальных феноменов чужой культуры).
Любители фольклора подивятся уникальным полифоническим мелодиям острова [Корсики] (что-то вроде тирольского йодля) (Conde Nast Traveller. 2013. № 7).
В данном фрагменте автор пытается дать читателю представление о самобытном явлении культуры корсиканцев - корсиканском полифоническом пении. Репрезентируя фрагмент чужой культуры на языке реципиента (в нашем случае - русскоязычного читателя), обычно указывают на реалию, знакомую читателю [Этнопсихолингвистика 1988]; однако автор отсылает читателя к столь же мало известному российской массовой аудитории тирольскому йодлю (в авторском тексте экзотизм йодль выделен курсивом), при этом используя конструкцию сравнения А что-то вроде В, сама структура которой указывает на более низкий статус А по сравнению с В. Автор тем самым вводит читателя в заблуждение, поскольку йодль, особая манера пения без слов, с характерным быстрым переключением голосовых регистров [ru.wikipedia.org/wiki/Йодль], - это техника пения, в то время как корсиканская полифония - это самостоятельная область народного певческого искусства, где песни всегда сопровождаются текстами определенной тематики и отражают различные коммуникативные ситуации (признание в любви, призыв к мести, обращение к Богу и т.д.). Общей чертой йодля и корсиканской полифонии является отсутствие музыкального сопровождения. Возможно, автор просто перепутал термины полифония (многоголосие) и a capella (без музыкального сопровождения). Как бы то ни было, проигрывает в первую очередь читатель, поскольку корсиканская полифония является своего рода ключом к национальному характеру жителей острова:
Господин Бьянкуччи — истинный корсиканец, он проследил свою родословную до XVIII века. <...> Мы спросили, что главное в жизни корсиканца. «Корсика — это полифония, — сказал он. — Вы должны знать, что это такое, потому что у вас есть нечто похожее, это грузинские песни. Полифония, или хоровое пение, на Корсике имеет свои особенности. У нас каждый может вести свою партию и при этом создавать общую песню. И это очень важно в жизни корсиканца. Мы индивидуалисты, каждый из нас сам по себе, и тем не менее живем мы вместе и вместе участвуем в общих делах» (Вокруг света. 2003. № 8).
Таким образом, представляя один малоизвестный культурный феномен (корсиканскую полифонию) через другой малоизвестный культурный феномен (тирольский йодль), автор ТМТ отступает от принципа достоверности и снижает просветительский потенциал своего речевого произведения.
Качественный ТМТ отвечает определенным требованиям (нормам), задаваемым его коммуникативной природой. Отступление от этих требований воспринимается как нарушение этической нормы: как проявление неуважения по отношению к представляемому объекту - стране и ее жителям; как проявление неуважения по отношению к адресату текста, пресуппозиции (фоновые знания) которого не учитываются создателем текста (отсутствует необходимая для понимания ТМТ информация, сообщается недостоверная информация).
ТМТ не только пополняет фоновые знания адресата о той или иной стране, но и формирует определенное отношение к ней: представитель массовой аудитории, носитель непрофессионального («обывательского» в терминологии Ю.В. Рождественского [Рождественский 1999: 436]) типа восприятия текста СМИ, усваивает связку между фактом и комментарием, содержащуюся в ТМТ, что приводит к формированию у адресата так называемого «символического зонтика», в случае ТМТ - к формированию стереотипного представления о стране.
Качественный трэвел-медиатекст — текст, в котором нет нарушений этических и культурно-речевых норм - выступает как средство гуманизации современной речевой среды: снижает уровень ее агрессивности, способствует распространению культурного релятивизма (идеи равноправия культур), а значит, - гармонизации межнациональных и межличностных отношений.
Список литературы
Иванова В.Ф. Современный русский язык. Графика и орфография. Изд. 2-е, перераб и доп. М.: Просвещение, 1976. 288 с.
Михальская А.К. Основы риторики. М.: Просвещение, 1996. 416 с.
Редькина Т.Ю. Средства реализации развлекательной функции в трэвел-тексте // Вестник СПбГУ. Сер. 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. 2011, № 4. С. 210-218.
Рождественский Ю.В. Теория риторики. Изд. 2-е, испр. М.: Добросвет, 1999. 482 с.
Тангалычева А.К. Этнокультурная коммуникация // Основы теории коммуникации: учеб. пособие / отв. ред. Д.П. Гавра. Ч. 2. СПб.: Роза мира, 2006. С. 146-177.
Щерба Л.В. Избранные труды по языкознанию и фонетике. Т. 1. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1958. 182 с.
Этнопсихолингвистика / Ю.А. Сорокин, И.Ю. Марковина, А.Н. Крюков и др. Отв. ред. и авт. предисл. Ю.А. Сорокин. М.: Наука, 1988. 192 с.
Macmillan English Dictionary. 2002. Macmillan Education, Oxford. 1693 p.
References
Ivanova V.F. Modern Russian Language [Sovremennyj russkij yazyk]. Grafika i orfografiya. 2-nd ed. M.: Prosveshchenie, 1976. 288 p.
Mikhal'skaya A.K. Basics of rhetorics [Osnovy ritoriki]. M.: Prosveshchenie, 1996. 416 p. Red'kina T.Yu. Means of realization of entertainment function in the travel text [Sredstva realizatsii razvlekatel'noj funktsii v trehvel-tekste]. Vestnik SPbGU. Ser. 9. Philology. Orientalism. Journalism. 2011, № 4. P. 210-218.
Rozhdestvenskij Yu.V. Theory of rhetorics [Teoriya ritoriki]. 2-nd ed., ispr. M.: Dobrosvet, 1999. 482 p.
Tangalycheva A.K. Ethnocultural communication [Ehtnokul'turnaya kommunikatsiya] Osnovy teorii kommunikatsii: ucheb. posobie / D.P. Gavra (ed. in chief). Book 2. SPb.: Roza mira, 2006. P. 146-177.
Shcherba L.V. Selected works on linguistics and phonetics [Izbrannye trudy po yazykoznaniyu i fonetike]. T. 1. L.: Izd-vo Leningr. un-ta, 1958. 182 p.
Ethnopsycholinguistics [Ehtnopsikholingvistika] / Yu.A. Sorokin, I.Yu. Markovina, A.N. Kryukov et al. Yu.A. Sorokin (ed. in chief, author of foreword). M.: Nauka, 1988. 192 p. Macmillan English Dictionary. 2002. Macmillan Education, Oxford. 1693 p.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Редькина Тамара Юрьевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры речевой коммуникации
Санкт-Петербургский государственный университет, Институт «Высшая школа
журналистики и массовых коммуникаций»
Россия, 199004, Санкт-Петербург, 1-я линия В.О., 26
E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR:
Redkina, Tamara Yurievna, Candidate of Philology, Assistant Professor of the Department of Speech Communication
St. Petersburg State University, School of Journalism and Mass Communications 26 1 liniya V. O., St. Petersburg 199004 Russia E-mail: [email protected]
