CC BY
94/Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Философия. Филология». 2018. № 1 (23)
УДК 111
ЭСТЕТИКА НИГИЛИЗМА: ЖАЖДА НЕБЫТИЯ
© В. Т. Фаритов
Фаритов Вячеслав Тависович
доктор философских наук, доцент,
профессор кафедры философии
Ульяновский государственный технический университет (Ульяновск)
e-mail: vfar@mail.ru
В преллагаемой статье осуществляется анализ нигилизма как эстетического феномена на материале творчества рок-группы «Агата Кристи». Выявляются основные компоненты нигилистической эстетики, к которым относятся жажла небытия, разврат, смерть Бога, инфантилизм, ирония.
Ключевые слова: нигилизм, Агата Кристи, небытие, смерть Бога, инфантилизм, ирония.
В аксиологическом аспекте нигилизм представляет собой отрицание высших ценностей. В аспекте онтологическом нигилизм есть устремленность к небытию, предпочтение Ничто жизни и существованию, отрицание бытия. В аспекте культурологическом нигилизм выражает кризисные стадии культуры. В психологическом ракурсе нигилизм есть специфический вариант подросткового сознания. Наконец, в плане физиологическом нигилизм может быть симптомом вырождения, наследственного недостатка или возникшего с течением жизни упадка витальных сил. И дополнительно: как эстетический феномен нигилизм есть преломление всех указанных аспектов в сфере художественного творчества.
В качестве концепта «нигилизм» вошел в философский дискурс и был тщательно исследован в работах Ф. Ницше1. Дальнейшее фи-
1 Хрестоматийной в этом отношении работой является «Воля к власти» (Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки ценностей (черновики и наброски из наследия Фридриха Ницше 1883-1888 годов в редакции Элизабет Фёрстер-Ницше и Петера Гаста). М.: Культурная революция, 2016).
лософское углубление и концептуальную разработку тема получила в исследованиях М. Хайдеггера2, Ж. Делеза3 и целого ряда других авторов.
Термин «нигилизм» имеет самостоятельную историю в русской философской мысли, публицистике и литературе4.
В настоящей работе мы ставим задачу анализа нигилизма как эстетического феномена российской субкультуры постсоветского периода. В качестве материала мы берем творчество рок-группы «Агата Кристи». Пик популярности коллектива приходится на 1995 год, время, когда период «девяностых» достиг своего «расцвета», ценности советской культуры (те самые, против которых боролись рок-музыканты и всевозможные интеллигенты-диссиденты времен перестройки) были окончательно вытеснены жевательной резинкой и американской газировкой. Социальная, экономическая и моральная сфера находились в упадке. Кризис советской культуры породил новую псевдоморфозу. Первая, согласно О. Шпенглеру, была в эпоху петровских преобразо-ваний5. Теперь, в «девяностые», псевдоморфоза имеет своим направлением преимущественно США. Массовая культура и коммерческое искусство получили благодатную почву для своего злокачественного роста. «Основными движущими мотивами искусства, находящегося в кризисе, стали страх и алчность. В музыке осталось очень мало тайн и почти не осталось стыда»6. «Эскапизм, культ развлечений, мелькание знакомых лиц на телеэкране - неужели таково печальное будущее искусства, продавшего свою душу? Средства массовой информации все чаще навязывают нам суперконцерты подобного рода, отвлекая значительные ресурсы и эфирное время от полноценного исполнения содержательных симфоний и опер»7.
В отличие от ориентированного на «вечные ценности» классического и академического искусства русский рок репрезентирует ценности определенного периода жизни культуры. Как отмечает исследователь: «Справедливо суждение: русский рок — это портрет эпохи и портрет поколения. В нем, как в капле воды, отразились — универсалии отечественной культуры, специфика исторического этапа, особые проблемы и боли подросткового периода. Здесь на общую инфантильность советского человека драматически наложилась инфантильность пятнадцатилетнего подростка, вываливающегося из переживающего катастрофу традиционного общества в пространство необъятного, глобализирующегося мира»8.
2 Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Время и бытие / М. Хайдеггер. М. : Республика, 1993. С. 63-177.; Хайдеггер М. Ницше. Т. 1. СПб. : Владимир Даль, 2006. 604 с. Хайдеггер М. Ницше. Т. 2. / М. Хайдеггер. СПб. : Владимир Даль, 2007. 440 с.
3 Делёз Ж. Ницше. СПб. : Axioma, 2001. 184 с.; Делёз Ж. Ницше и философия. М. : Ад Маргинем, 2003. 392 с.
4 См. об этом: Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. Основы этики. Минск : Издательство Белорусского Эзкзархата, 2011. С. 490—508.
5 Шпенглер О. Закат Европы. Минск : Харвест ; М. : АСТ, 2000. С. 910—968.
6 Лебрехт Н. Кто убил классическую музыку? История одного корпоративного преступления. М. : Издательский дом «Классика XXI», 2007. С. 19—29.
7 Там же. С. 35.
8 Дайс Е. А. Русский рок как феномен кризиса современной отечественной культуры // Современные трансформации российской культуры. М. : Наука, 2005. С. 561.
Ж. Делез на основе анализа наследия Ницше выделил четыре стадии нигилизма9. «Негативный нигилизм» подразумевает установление ценностей, превосходящих «этот» мир. Это ориентированные на трансцендентное религия и метафизика. Следствием постулирования высших ценностей становится обесценивание земного мира, который теперь, включаясь в бинарную оппозицию, получает статус «низшего», «кажущегося» мира. «Реактивный нигилизм» характеризует стадию кризиса, падения и отрицания высших ценностей. Утрачивается доверие к таким понятиям, как «потусторонний мир», «истинное бытие». Однако взамен утраченных и низвергнутых ценностей остается теперь только обесцененный на предыдущей стадии мир. Существование лишается ценностей, лишается смысла. Реактивный нигилизм порождает нигилизм пассивный и активный. Первый означает угасание в бессмысленном мире. Это отрицание, направленное вовнутрь, на самого себя. Наоборот, «активный нигилизм» требует разрушения и уничтожения самого лишенного смысла мира. Это отрицание внешнего.
В соответствии с данной классификацией русский рок периода восьмидесятых соответствует активному нигилизму. Для таких коллективов, как «Кино», «Алиса», «Гражданская оборона», характерна эстетика активного протеста, волевого отрицания, пафос борьбы и утверждения своего «Я» в противовес всему официальному, общепринятому миру. Однако времена изменились. «Система» пала и бороться стало, в общем-то, не с чем, да и не с кем. Цои, кинчевы и летовы стали утрачивать свою актуальность. Наступает период пассивного нигилизма. И здесь на передний план выходит «Агата Кристи». Прививка, следует даже сказать, инъекция психоделической культуры запада постсоветскому культурному пространству оказалась весьма кстати. В 1995 выходит альбом с характерным названием: «Опиум». Это и было то, что нужно в сложившейся ситуации. У музыкального наркотика сразу же находятся сотни и тысячи потребителей по всей стране (немного, правда, сократившейся в размерах после распада СССР). Слушателями «Агаты» становятся не только обездоленные подростки лихих девяностых, но и интеллигенты (в широком смысле этого слова, означающем теперь работников «умственного труда», имеющих высшее образование и получающих зарплату от государства: инженеров, врачей, учителей). Многие «россияне» стали покуривать этот «Опиум» в качестве суррогата настоящего — вред для здоровья существенно ниже, да и цена более бюджетная. Были, правда, и такие, кто сочетал музыкальный опиум с природным, но, по словам самих музыкантов, таких среди их слушателей было немного.
Неизбежное появление подобных феноменов в культуре было предсказано Ницше: «Вот симптомы этого саморазрушения неудачников: самовивисекция, отравление, опьянение, романтика, — и прежде всего — инстинктивное побуждение к поступкам, вызывающим смертельную вражду со стороны имеющих власть (как бы воспитание самому себе палачей), воля к разрушению, как воля
9 Делёз Ж. Ницше и философия. М. : Ад Маргинем, 2003. 392 с.
еще более глубоко заложенного инстинкта, инстинкта саморазрушения, устремления в ничто»10.
Все эти симптомы в полной мере проявились в «Опиуме» и получили свое развитие в последующих альбомах 1996, 1998 и 2000 года. После 2000 г. творчество группы пошло на спад, и вскоре коллектив прекратил свое существование. «Девяностые» закончились, нигилизм как феномен массового сознания потерял свою злободневность.
1. Перевернутый мир: дорога в ад
Нигилистическое сознание живет в мире перевернутых ценностей и извращенных перспектив. Это тоже потусторонний мир, однако, в отличие от метафизики и религии, это не горний, божественный мир. Нигилист изгнан из этого мира, отвержен и отлучен. Сфера высших ценностей ему недоступна. Божественный мир выступает в модусе отрицания, насмешки и глумления. Остается один путь — в мир подземный, хтонический, в царство смерти и тьмы. Мир «Агаты Кристи» — это область снов, сфера бессознательного, область ночи. Это загробный мир, по ту сторону могилы:
Открытая дверь На свежей земле, Под землей кипит работа, Бесы варят позолоту, Там в пещере Алладин, Всемогущ и невидим. Там внизу твоя могила, До свиданья, милый, милый!
Отличная ночь Для смерти и зла! На тебя роняет слезы Небо, а на небе звезды Улыбаются во сне Человеку на луне. Глубоко тебя зарыли, До свиданья, милый, милый!
(«Трансильвания», Опиум, 1995)11
Утверждается перевернутая перспектива моральных ценностей: смерть и зло получают позитивную оценку, жизни предпочитается царство смерти. Герой «Агаты Кристи» — мертвец:
Это жизнь, это стыд первозданную песню поет, И стучит, и стучит в безобразное сердце мое. Это кровь. У реки, у реки, на скалистом ее берегу.
Я — мертвец, я — мертвец, проклинаю чужую весну и любовь.
(«Розовый бинт», Ураган, 1996)
10 Ницше Ф. Воля к власти. М. : Эксмо ; Харьков : Фолио, 2003. С. 426—427.
11 Тексты песен цитируются по изданию: «Агата Кристи». Книга 2: Песни из альбомов «Опиум», «Ураган», «Чудеса» / сост. Т. А. Васильева. М. : Современная музыка, 1999. 96 с. Также с диска: Агата Кристи mp3 коллекция, 2002 Extraphone, 2003 «Первое музыкальное издательство», НААП, МИА «TUTTI», В. Зайцев. 2003 РМГ РЕКОРДЗ. (В ряде случае для удобства восприятия нами расставлены отсутствующие в оригиналах знаки препинания).
24
Образ перевернутого мира получает наиболее полное воплощение в песнях из альбома «Ураган»:
Мы идем в поход, наш поход на небо. Задом наперед до самой победы. Наш поход, наш поход в небо задом наперед, Наш поход, наш поход, наш поход на небо.
(«Поход», Ураган, 1996)
Небо — это символическое пространство высших ценностей, высшей, метафизической сферы бытия. Поход на небо представляет собой извращение метафизической перспективы ценностей, отрицание небесной иерархии, попрание священного. Такой поход может осуществляться только «задом наперед». Это люциферический бунт, отпадение от Бога. Характерно, что у «Агаты Кристи» осуществляется эстетизация этого состояния отверженности. Чувство бого-оставленности само по себе является одним из источников религии, поскольку устремляет сознание к поиску путей преодоления разрыва. Однако сознательное предпочтение тьмы свету есть сатанизм. Это, по словам С. Н. Булгакова, «вера в несущее как сущее»: «Хотеть "тьмы кромешной", ничто, лишь бы не хотеть Бога, это — предельное безумие зла, которое никак не может быть мотивировано и оправдано, это явная нелепость, бессильная судорога зла»12.
Сатанинское попрание небесной сферы и образ перевернутого мира представлены в песне «Легион»:
Пляшет небо под ногами, пахнет небо сапогами, Мы идем, летим, плывем. Наше имя — Легион.
(«Легион», Ураган, 1996)
Положение неба и земли перевернуто. Состояние потери внутреннего равновесия характеризуется с помощью выражения «земля ходит (пляшет) под ногами». Пляшущее под ногами небо — это образ абсолютной трансгрессии, попрание и отрицание установленного Богом миропорядка. Это бытие вне Бога, вне света.
Легион — это имя бесов: «Ибо Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека, потому что он долгое время мучил его, так что его связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы и был гоним бесом в пустыни. Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: легион, — потому что много бесов вошло в него» (Лука: 8: 29-30).
Адские страдания соединяются со своеобразным смакованием боли и обреченности. Это состояние избирается по свободному произволению, оно утверждается и получает высшую оценку, становится эстетическим феноменом:
Сорок тысяч лет в гостях у сказки. Звезды подарили мне на счастье Силу океана, сердце мертвеца, да. Там я разучился плакать, мама, Но реву, когда из-за тумана Видят паруса мертвые глаза Урагана!
12 Булгаков С. Н. Свет Невечерний. СПб. : Издательство Олега Абышко : Пальмира, 2017. С. 417, 556.
Пампарампа — дорога в Ад! Пампарампа — дорога в Ад. Пой, ветер, нам, гори душа! Парампа пампарампа!
(«Ураган», Ураган, 1996)
Образная структура текстов «Агаты Кристи» построена на резких контрастах, вертикальных оппозициях, гиперболах и гротескных преувеличениях. С помощью этих приемов создается образ ада. Ад не обладает онтологическим статусом, это сфера небытия, иллюзия, возникшая в результате отдаления от бытия. Об этом говорит С. Н. Булгаков: «Поэтому можно сказать, что и ада онтологически нет», он не оскверняет собой Божьего мира, представляет лишь метафизическое место небытия. Он есть состояние твари, поскольку оно связано с человеческой свободой, модальность, а не субстанциальность»13.
2. Разврат
Половая распущенность является еще одной составляющей эстетики нигилизма. Мертвец не способен к любви, ад представляет собой место без любви. Отсутствие любви в сочетании с переступающей любые пределы вседозволенностью порождает эстетизацию разврата. Разврат представляет собой метафизический феномен: это отрицание высшей природы человека, трансгрессия моральных запретов и утверждение низшего, животного начала самого по себе. Указания на метафизическую природу разврата дает Н. А. Бердяев: «Разврат есть соблазн небытия, уклон к небытию. Стихия сладострастия — огненная стихия. Но когда сладострастие переходит в разврат, огненная стихия потухает, страсть переходит в ледяной холод»14.
Как составляющий элемент нигилистической эстетики разврат связан с опьянением:
Как будто горькое вино, Как будто вычурная поза, Под шум хмельных идей Пришла мечта о Ней, Как будто роза под наркозом.
(«Гетеросексуалист», Опиум, 1995)
В песне «Моряк» половой акт и опьянение меняются местами: любовь — вдрызг, пьянство — до гроба (осуществляется инверсия устойчивых выражений «любить до гроба», «напиться вдрызг»): Но в эту ночь он не один — До гроба пьян и вдрызг любим. Она целует без конца Его безумные глаза!
(«Моряк», Ураган, 1996)
Разврат неизбежно ведет к смерти души, к внутреннему опустошению:
13 Булгаков С. Н. Свет Невечерний. С. 557.
14 Бердяев Н. А. Русская идея. Миросозерцание Достоевского. М. : Издательство «Э», 2016. С. 414.
Ночь умрет, погаснут звезды, Огоньки костра, И от Солнца спрячется Луна. Страх пройдет, но не вернется Чистая душа
В тело, где танцует пустота.
(«Споемте о сексе», Чудеса, 1998)
Здесь же дается указание на связь разврата со смертью:
Споемте о сексе, гитара - вперед, О сексе до смерти и наоборот.
(«Споемте о сексе», Чудеса, 1998)
Е. А. Дайс выделяет сочетание секса и смерти в качестве характерной позиции русского рока: «Секс незадолго до смерти не увеличит число людей, а стало быть, безопасен и привлекателен»15. Так, в нигилистической эстетике отношения между мужчиной и женщиной становятся не торжеством любви и новой жизни, но отрицанием жизни, попранием духовных ценностей и утверждением небытия, дорогой в ад. Любовь раскрывает в человеке высшее начало, разврат утверждает смерть и тлен. В песне «Снайпер» русский офицер насилует немку, кульминация акта отождествляется с выстрелом:
Ночь, где-то идет война.
Ночь, на нас глядит луна.
Я русский офицер,
Ты, немка — Дрянь!
Скоро падет Берлин,
Молчать! Я твой господин,
Не упирайся мне в живот коленкой.
Когда придёт пора прощаться О! О! Я выстрелю в тебя шампанским, Я — снайпер!
(«Снайпер», «Майн кайф?», 2000)
Характерно, что у Достоевского в не вошедшей в окончательную редакцию главе «Бесов» совращенная Ставрогиным девочка незадолго до самоубийства говорит, что она убила Бога. Разврат есть убийство Бога в человеке, сатанинское отрицание богоподобия.
3. Смерть Бога
Экзистенциальная тема утраты высшего смысла существования, потери метафизического центра составляет один из центральных мотивов нигилистической эстетики. Смерть Бога представляет собой основной метафизический источник нигилизма. Теряется путь, возникает чувство бессмысленной свободы:
Но забыли капитана два военных корабля: Потеряли свой фарватер и не знают, где их цель. И остались в их мозгах только сила и тоска.
15 Дайс Е. А. Русский рок как феномен кризиса современной отечественной культуры // Современные трансформации российской культуры. М. : Наука, 2005. С. 529.
Непонятная свобода обручем сдавила грудь. И не ясно, что им делать: или плыть, или тонуть. Корабли без капитана, капитан без корабля, Надо заново придумать некий смысл бытия.
(«Два корабля», Ураган, 1996)
Религиозная тема — одна из основных для «Агаты Кристи». Ослабление веры (апостасия), вызванное чувством богооставленности отчаяние, нигилистический бунт и цинизм и, наконец, целенаправленное богоотступничество — таковы главные мотивы репрезентации темы Бога в творчестве группы. В нарочито гротескной форме мотив смерти Бога представлен в песне «Вечная любовь»:
Римский папа разбил все иконы И сам взорвал Ватикан, Мучая зрение, ищет знамение И проклинает ислам. Только не вернуть Вечную любовь, Слепое знамя дураков.
(«Вечная любовь», Опиум, 1995) Вечная любовь представляется как «слепое знамя дураков», юродивых. Глава католической церкви самостоятельно уничтожает святой град — характерный сюжет нигилистического искусства, устремленного к небытию и тотальному отрицанию.
Наиболее концептуальное воплощение религиозная тема получает в песне «Извращение»:
Мы слишком люди, мы слишком любим, Не видя света других планет. А где-то космос считает звезды, А звездам счета навеки нет!
Не люби меня, нет, не люби меня. Будь со мною грубее, активнее. Не проси у меня ты прощения, Соверши надо мной извращение.
Всегда так будет: те, кто нас любит, Нам рубят крылья и гасят свет. И мстит нам космос: уводит звезды Туда, где людям дороги нет.
Отпусти нас туда, не люби меня. Будь со мною грубее, активнее. Не проси у меня ты прощения, Соверши надо мной извращение.
И ты поймешь сама радости кнута. Через боль и грусть ты узнаешь путь, Ты узнаешь путь искупления. Извращение, извращение.
(«Извращение», Ураган, 1996)
Основная тема песни — богоотступничество. Любовь является главной заповедью христианства, сам Бог в христианстве есть любовь. Любви противопоставляется космос — это не человеческое пространство, но и не божественный горний мир. Это пустая и холодная бесконечность, в которой нет места любви. Космос выступает здесь в качестве метафоры небытия, пустоты. «Отпусти нас туда, не люби меня» — это обращение к Богу. Это своеобразная антимолитва, в которой у Бога просят не милости и спасения, но жестокости и отвержения. Просят небытия, которого не получат — потому что небытия нет, оно лишь онтологическая иллюзия, мнимая перспектива нигилистов и отверженцев.
В этой песне мотив богоотступничества снова связывается с темой разврата. Метафизическая природа извращения здесь раскрывается самым непосредственным способом. Блудная страсть является одним из смертных грехов, исходящих изнутри человеческого естества. Это самый верный и действенный способ поставить себя вне божественного света, погасить в себе образ Бога. Извращение, ставшее жизненным принципом, извращение как путь и способ бытия - это нигилизм в чистом, обнаженном виде. Извращение — это любовь к небытию, жажда небытия и ненависть к Богу.
4. Инфантилизм
Болезненная привязанность к детству, попытка сохранить детскую позицию во взрослом возрасте составляют еще один элемент эстетики нигилизма. Эстетика протеста («реакция эмансипации» в психологии) характерна для подросткового сознания. Напротив, для инфантильного сознания нигилиста особую значимость получает время детства. Из этой позиции осуществляется нигилистическое неприятие и отвержение мира взрослых, т. е. мира, обладающего статусом реального, настоящего:
Улетела сказка вместе с детством. Спрятавшись за чопорной ширмой, Фея поспешила одеться. Я стряхиваю пепел в это небо.
Нет, теперь не то время,
Нет, теперь не то небо,
Когда можно было просто улыбаться.
Серым оно будет потом.
Если сделать все, что надо,
И не вспоминать.
Если спрятаться в подушку
И не вспоминать.
Если видеть небо серым
И не вспоминать,
Что небо, небо было голубым.
Только это не поможет Тем, кто любит рисовать. Любит, любит, любит рисовать. Любит, любит, любит рисовать.
Нет, теперь не то время,
Нет, теперь не то небо,
Когда можно было просто улыбаться,
А надо и кого-то любить
И надо жить после того,
И снова, снова, снова убивать.
Ведь это раньше
Можно было просто улыбаться, Серым оно будет...
(«Серое небо», Ураган, 2006) Время детства — это время сказки, голубого неба и чистого счастья, но оно безвозвратно утрачено. Во взрослом мире надо «кого-то любить», т. е. удовлетворять свою похоть, и «убивать», т. е. воевать. Для русского рока восьмидесятых была характерна эстетизация войны. Герой «Кино» — воин. Герой «Агаты Кристи» — не воин, несмотря на то, что тема войны является сквозной для коллектива. Так же, как любовь в нигилистическом сознании заменяется развратом («Фея поспешила одеться»), война у «Агаты Кристи» несет лишь бессмысленную жестокость и смерть. Здесь нет побед, есть только уничтожение других и собственная гибель. Эти мотивы получили наиболее полное воплощение в сольном альбоме Глеба Самойлова «Маленький фриц» (1990), известном лишь узкому кругу слушателей и посвященном событиям второй мировой войны. Характерно употребление слова «маленький» в названии альбома. Герой — взрослый ребенок (ребенок, так и не ставший взрослым), оказавшийся на войне.
В текстах «Агаты Кристи» значимое, несущее смысловую нагрузку упоминание отца встречается только один раз — в песне «Я вернусь», завершающей альбом «Чудеса» (1998): «Отец мой плачет, // Боже мой, не плачь, Боже, я боюсь»16. Значительно чаще упоминается мама. Это также характерная черта инфантильного сознания. Отец — взрослый мужчина, каким со временем должен стать ребенок. В метафизическом плане Отец — это Бог. Но для нигилиста Бог умер (немало важным фактом является то, что возвестивший смерть Бога Ницше рано потерял отца). В страшном и чужом мире взрослый ребенок сохраняет привязанность к маме, в критических ситуациях обращается к ней:
Все мои игрушки, мама, Разметало Ураганом. Нету больше сказки, мама, Мама!
(«Ураган», Ураган, 1996) Как правило, образ мамы появляется у «Агаты Кристи» в ситуациях, связанных со смертью героя. Мать осуществляет рождение в этот мир, в мир,
16 В песне «Истерика» (Позорная звезда, 1993) упоминание отца не несет смысловой нагрузки. Отец здесь обозначает мужчину, ушедшего на фронт: «Мужа не было, не было отца, // Потому что все ушли на фронт».
который нигилистом однозначно не принимается. Смерть получает коннотацию ухода из мира и возвращения в материнское лоно. В евангельской притче промотавший свое состояние блудный сын возвращается к Отцу (к Богу) и получает прощение для новой жизни. Нигилист, растративший свою жизнь в разврате, возвращается к маме — для того чтобы умереть и навсегда погибнуть, отправиться в ад:
Через сорок тысяч лет скитаний Возвращался ветер к старой маме На последней дозе воздуха и сна. Поцелуй меня — я умираю, Только очень осторожно, мама, — Не смотри в глаза, мертвые глаза Урагана!
(«Ураган», Ураган, 1996)
Искавший пути преодоления нигилизма Ницше в конце концов эстетизировал ребенка (ребенок — это и есть сверхчеловек, согласно притче о трех превращениях из «Так говорил Заратустра). После духовной гибели Ницше, проводивший большую часть жизни в скитаниях, возвращается к маме (за безумным философом примерно в течение десяти лет до его смерти ухаживала мать).
Инфантилизм «Агаты Кристи» проявляется не только в текстах, но и в манере исполнения. Бунтующие рокеры восьмидесятых исполняли свои песни твердым голосом с нарочито мужскими интонациями, жестким, чеканным ритмом (особенно характерно для «Кино» и «Алисы»). У «Агаты Кристи» преобладают истерические рыдания, истошные стоны и вопли.
5. Ирония
Практически все песни «Агаты Кристи» имеют оттенок самоиронии. Так, одна из наиболее популярных (и одна из наиболее декадентских) песен — «Опиум для никого» — ироничная: «Песня шуточная. Дружелюбно высмеивает псевдодекадентство "уральского рока"»17. Образ песни действительно носит гротескно-пародийный характер:
Я крашу губы гуталином, Я обожаю черный цвет, И мой герой, он соткан весь Из тонких запахов конфет. Напудрив ноздри кокаином, Я выхожу на променад, И звезды светят мне красиво, И симпатичен ад.
(«Опиум для никого», Опиум, 1996)
Ирония явно ощущается в песне «Ты и я»:
Мы сядем в белый пароход, Сегодня ты, а завтра я. Мы сядем в белый пароход
17 «Агата Кристи». Книга 2. Песни из альбомов «Опиум», «Ураган», «Чудеса» / сост. Т. А. Васильева. М. : Современная музыка, 1999. С. 13.
И поплывем наоборот, И в неизведанной земле Увидим Ницше на коне, И он обнимет нас любя, Простой, как ты, простой, как я.
(«Опиум для никого», Опиум, 1996)
Ницше на коне, да еще и «простой» — это явно гротескный и пародийный образ, так же, как и плывущий наоборот пароход.
Ирония позволяет дистанцироваться от самого себя, придать образам и эмоциям некоторый отстраненный, объективный характер. Однако ирония не исключает, а, напротив, даже подчеркивает и оттеняет серьезный характер образов. То, о чем говорится в текстах, составляет настолько интимные и тяжелые переживания, что от них приходится защищаться с помощью иронии.
В четвертой части «Так говорил Заратустра» появляется старый чародей, который исполняет жалобную и тоскливую песню. Заратустра сначала подпадает под чары этой песни, но затем разгадывает ее лживость и фальшивость. В ответ на это чародей заявляет, что Заратустра был прав, все это была «только игра». Но Заратустра не верит и этим словам: «Точно так же румянил ты предо мною ложь свою, когда говорил: «Все это была только игра!». Было в этом и серьезное, ибо ты сам отчасти такой же кающийся духом!»18
Так же и у «Агаты Кристи» при всей ироничности, гротескности, пародийности, иногда сюрреалистичности образов есть и нечто серьезное. Это серьезное было не только личным опытом музыкантов, но выражало мироощущение многих людей целого периода в культурной жизни страны. Падение высших ценностей и очередная историческая псевдоморфоза порождают духовный вакуум, чувство опустошенности и бесцельности существования. Пассивный нигилизм выступает в качестве культурной болезни — болезни роста или болезни к смерти, брожения или гниения.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. «Агата Кристи». Книга 2. Песни из альбомов «Опиум», «Ураган», «Чудеса» / сост. Т. А. Васильева. Москва : Современная музыка, 1999. 96 с.
2. Бердяев Н. А. Русская идея. Миросозерцание Достоевского. Москва : Издательство «Э», 2016. 512 с.
3. Булгаков С. Н. Свет Невечерний. Санкт-Петербург : Издательство Олега Абышко : Пальмира, 2017. 631 с.
4. Дайс Е. А. Русский рок как феномен кризиса современной отечественной культуры // Современные трансформации российской культуры. Москва : Наука, 2005. 751 с.
5. Делёз Ж. Ницше. Санкт-Петербург : Axioma, 2001. 184 с.
6. Делёз Ж. Ницше и философия. Москва : Ад Маргинем, 2003. 392 с.
7. Лебрехт Н. Кто убил классическую музыку? История одного корпоративного преступления. Москва : Издательский дом «Классика XXI», 2007. 588 с.
18 Ницше Ф. Полное собрание сочинений : в 13 томах. Т. 4: Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. М. : Культурная революция, 2007. С. 258.
8. Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. Основы этики. Минск : Издательство Белорусского Эзкзархата, 2011. 528 с.
9. Ницше Ф. Воля к власти. Москва : Эксмо ; Харьков : Фолио, 2003. 864 с.
10. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки ценностей (черновики и наброски из наследия Фридриха Ницше 1883-1888 годов в редакции Элизабет Фёрстер-Ницше и Петера Гаста). Москва : Культурная революция, 2016. 824 с.
11. Ницше Ф. Полное собрание сочинений : в 13 томах. Т. 4: Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. Москва : Культурная революция, 2007. 432 с.
12. Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Время и бытие / М. Хайдеггер. Москва : Республика, 1993. С. 63—177.
13. Хайдеггер М. Ницше. Т. 1. Санкт-Петербург : Владимир Даль, 2006. 604 с.
14. Хайдеггер М. Ницше. Т. 2. Санкт-Петербург : Владимир Даль, 2007. 440 с.
15. Шпенглер О. Закат Европы. Минск : Харвест ; Москва : АСТ, 2000. 1376 с.
