CC BY
127
Эстетический потенциал архитектуры и культурная политика
И.А.Добрицына
Цель статьи - раскрытие связи эстетики архитектуры и культурной политики по развитию городской среды в современных условиях. Рассмотрен характер перемен эстетики города в условиях мирового культурно-экономического поворота. Отмечены парадигматические смещения в теоретических основаниях программ культурной регенерации городской среды.
Рассмотрена концепция специфической тактики архитектурно-пространственной организации городской среды - между формальной новизной и монументализацией архетипов.
Ключевые слова: эстетический потенциал архитектуры, культурная политика, формальная новизна, монументализа-ция архетипа, магнетизм столичности, архитектура в стратегическом развитии города.
The Aesthetic Potential of Architecture and Cultural
Policy. By I.A.Dobricyna
The purpose of article is to open the connection between architectural aesthetics and cultural politics for urban environment evolution in contemporary conditions. It considers the character of some aesthetics alternation in towns at condition of the world-wide cultural-economic turn.
The paradigmatic displacement at theoretical foundation of cultural regeneration programs for town regeneration is shown.
The specific tactics conception for architectural-spatial organization of urban surroundings - between formal novelty and creation of monumental archetypes is considered.
Keywords: aesthetic potential of architecture, cultural policy, formal novelty, creation of monumental archetypes, architecture in strategical evolution of town.
Проблемное поле «эстетика-политика»
Архитектура - искусство проектное, следовательно, всегда встроенное в культурную ситуацию. Художник-эпоха-власть -это постоянная взаимозависимость, идущая сквозь века. Согласимся, что любой значительный жест архитектуры есть художественное явление и одновременно - это жест портретирования эпохи. Третья составляющая взаимозависимости - власть - понятие, за которым стоит система политически ориентированной стратегии действия и ответный жест архитектуры.
В представлениях о той или иной конкретной эпохе всегда своеобразно отражена более сжатая формула художник-власть. И эта дихотомия, будучи социально константной, в историческом времени содержательно меняется. Будь то власть династическая, тоталитарная, демократическая.
Погружение в проблематику, связанную с эстетикой архитектуры и культурной политикой, нарочито сгущает дихотомию художник-власть, максимально приближая её к дискурсу современности. Когда говорим «эстетика архитектуры», имеем в виду архитектуру как сферу художественного творчества, которое в любом виде искусств имеет трансцендентное измерение - способность художника «быть вне самого себя» и через произведение «изнутри участвовать в артикуляции бытия»[1, с. 215-252]. В творениях архитектора преобладает свойство жизнестроения, его произведение - энергетический нерв некоей пространственной констелляции, которую мы воспринимаем как среду обитания.
Если же рядом стоит понятие культурная политика, возникает целый ряд ассоциаций со своего рода монументальными замыслами и программами действий. Так, в эпоху Просвещения философами и политиками строилась интуитивная теоретическая картина возможного будущего, формировалась система культурных ценностей, система символических понятий ради их пространственного воплощения. В начале ХХ века большинство авангардных начинаний архитектуры было связано с манифестированными социальными программами, подчас утопическими. Современная нам эпоха как будто бы принципиально отошла от утопизма. И потому возникает вопрос - что может происходить в современном мире, что может происходить в стране и что уже происходит под знаком символических программ, тактических ходов, больших программ или министратегий, вовлекающих архитектуру?
Культурная политика и город
Экономическая тональность культурной политики
городской среды
Обратим внимание на то, что само понятие культурной политики в ХХ веке содержательно менялось в экономически развитых странах.
Весьма характерно, что исследователи последних трёх десятилетий - среди которых финансисты и политики, культурологи и философы - обсуждают прежде всего «различие моделей финансирования культурной политики» [2]. В зависимости от характера инвестиций выделяются две главные
ветви: либо ставка делается на инициативу государственного финансирования, либо на такой мотор, как динамичная современная экономика. Понятно, что есть и смешанные программы.
Проблематика культурной политики современной России, вошедшей в мировое сообщество под знаком новой для себя культурно-экономической модели позднего капитализма и, соответственно, проблема новой роли архитектуры в ней - всё это предстаёт как многомерное поле специфических культурно-теоретических проблем.
Данную статью я расцениваю как попытку подойти к своего рода логической задаче, раскрывающей связи эстетики и культурной политики в новейших условиях. Что это за условия? Речь идёт о переориентации всего множества проблем человеческого общежития: во-первых, на глобальные связи и на тонкую реконструкцию экономики, во-вторых, на пересмотр или удержание идентичности отдельных культур.
Представляется важным иметь в виду, что сближение культурной политики с пространством города и культурой города на западе приходится примерно на 1980-е годы и совпадает с развитием экономических программ регенерации регионов, городов и локусов. В 1990-е, как уже неоднократно отмечалось мною ранее, «в общей стратегии строительства стал очевиден перевес глобального капитализма, что нашло выражение во внедрении в среду исторических городов объектов транснациональных компаний... Очевидно различие стратегических позиций внутри архитектурного цеха при ответах на вызовы глобализма: заказ со стороны глобального, космополитического, по сути транснационального капитала и призыв со стороны локальных структур, настойчиво возвышающих идею территориальной идентичности»[3, с.234-235].
Между тем действующие в XXI веке модели культурной политики в разных странах различны. Чтобы как-то приоткрыть эту проблематику и попытаться ответить на ряд вопросов, пришлось затронуть сразу несколько проблемных полей.
Важным представляется: во-первых, теоретически артикулировать характер всеобщих всемирных невидимых энергий, которые сегодня формируют среду обитания, в частности среду мегаполиса; во-вторых - и это самое сложное с точки зрения стратегии архитектуры - понять, что может символизировать современная архитектура, как может быть использован её эстетический и пространственно-энергетический потенциал для выражения не проговоренных, лишь интуитивно, буквально на лету схватываемых прогностических идей. Этот аспект особенно важен для России.
О культурной политике в европейских странах
Как отмечают аналитики, в 1960-1970-е годы в культурной политике европейских стран очевиден приоритет социальных проблем. Примерно с этого времени культурная политика, понимаемая как политика, привлекающая потенциал художественно-культурных сфер, использовалась правительствами
европейских стран как подход к решению социальных проблем. И это стало основным фактором усиления её значения в государственной политике в целом. С 1980-х отмечается следующий этап развития общества, который обозначил очевидный приоритет особой экономики, делающей ставку на прибыль от работы с мегаполисами. С этого момента культурная политика стала основой политики регенерации городской среды крупных городов в США и Европе. В целях разворачивания глобальной конкуренции городов за сохранение и привлечение инвестиций создаются программы привлекательного культурного содержания и неповторимого образа глобального города [4].
Мировой культурно-экономический поворот 1980-х чётко раскрыл Фредрик Джеймисон, который пытался в конце ХХ века, в эпоху нивелирующей глобализации и безучастного к искусству неолиберального капитализма, сражаться за оригинальность среды обитания: «.произведение искусства, которое претендует на создание карты глобализации, должно быть новым и оригинальным, должно предлагать новые методики проецирования картин социальной жизни и её динамики на экран сознания» [5]. И далее о проблеме репрезентации: «.условия художественной репрезентации - её границы и возможности - сегодня поставляются совершенно новой исторической ситуацией, характеризующейся тремя-четырьмя исторически уникальными чертами: возникновением глобализации, созреванием наряду с финансовым капитализмом так называемого потребительского капитализма, постсовременностью, то есть доминированием цифровых или информационных технологий» [5].
Эстетика в условиях мирового культурно-экономического поворота
Что касается эстетики, то мировой культурно-экономический поворот 1980-х и в странах с европейской культурой, и в странах юго-восточной Азии привёл к феномену «геополитической эстетики» и новым условиям художественной репрезентации. Что это значит? Города-мегаполисы позиционируют себя в общемировой панораме. Парадоксально, но задача создания уникального образа в условиях единого глобального экономического поворота порой оборачивалась своей противоположностью - то есть образной унификацией даже в странах Европы, что и доказал Кулхас в своих фоторазворотах «Абсорбция» на Биеннале-2014, в демонстрации прежних и новых символов европейских городов (срез 1914 и срез 2014 годов).
Парадигматические смещения в теории культурной
регенерации городской среды
Проблема регенерации европейских городов - воплощение культурной политики. «Европейская политика регенерации городов строится на возбуждении исторической памяти и на конструировании новой мифологии, на творческом
1914 2014
Рис.1. «Абсорбция». Фотомонтаж куратора Венецианской Биеннале-2014 Рема Кулхаса демонстрирует конформизм современной мировой архитектуры, потерю национальной идентичности
сплетении истории с ультрановыми образами среды. При всём том, что эта политика ведома бизнесом и построена на принципе экономической выгоды, с самого начала она основана на тщательно продуманных программах с приглашением круга экспертов из области культуры, с надеждой на новые архитектурные открытия и одновременно с привлечением к этому движению широкой общественности» [6, с. 12-14].
Сегодня становится всё более очевидным, что мы имеем дело не с временным витком в культурной политике европейских стран. Необходимо осознать, что миру явлен новый культурно-цивилизационный цикл, в той или иной мере захвативший всё человечество. Это градоцентричность развития культуры и экономики, а именно: ставка на качество среды и на притяжение интеллектуалов; ставка на новые технологии, изначально исключающие вредные выбросы производства.
Вопрос об исследовании этих феноменов стоит весьма остро. Прежняя парадигматика просто не работает в условиях внезапной переоценки и перекройки прежних институтов -бывших гарантов развития.
ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЕ СМЕЩЕНИЯ В ПРОГРАММАХ «ГОРОДА КУЛЬТУРЫ))
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ТРЕНДЫ
ПОСТИ НДУ СТР и АЛ ь Н АУ ЭКОНОМИКА
УПРАВЛЕНИЕ РАЗВИ1ИЕМ ГОРОДА
«ГОРОД КУЛЬТУРЫ»: СОГЛАСОВАННЫЙ КОНГЛОМЕРАТ ЦЕННОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ СРЕДЫ И
НОВАТОРСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ (ЭНЕРГЕТИЧЕСКИ АКТИВНАЯ СРЕДА)
ВОСХОДЯЩИЕ ТРЕНДЫ
ЭКОНОМИКА ЗНАНИЯ. ОПОРА НА КРЕАТИВНЫЙ КЛАСС
НАКОПЛЕНИЕ КАПИТАЛАУВЕЛИЧЕНИЕ СТОИМОСТИ ГОРОДСКОЙ НЕДВИЖИМОСТИ
«ГОРОД КУЛЬТУРЫ» КАК КОМФОРТНАЯ СРЕДА ДЛЯ КРЕАТИВНОГО КЛАССА. КОСМОПОЛИТИЧЕСКОЕ СМЕШЕНИЕ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ (ТЕНДЕНЦИЯ ГОМОГЕНИЗАЦИИ СРЕДЫ)
Рис. 2. На фоне изменений экономики - от постиндустриальной экономики к экономике знания с опорой на креативный класс - меняется энергетическая активность среды и возможно усиление тренда гомогенизации среды
В наши дни всё больше говорится не о развитии, а о капитализации. То есть о накоплении капитала. И главным субъектом накопления капитала назван город. Феномен этой перемены мало изучен. Прежние парадигмы не схватывают смысла. Наука (в том числе и экономика, культурология, урбанистика как междисциплинарное научное знание)проводит разведывательные операции, вырабатывая систему новых представлений и понятий. Похоже, что взгляд современных экономгеографов - это весьма активная позиция в неразберихе перемен, поскольку это попытка видеть настоящее в оптике будущего. И в этом смысле весьма интересна точка зрения экономгеографа Алексея Новикова: «Общим знаменателем для взгляда на город становится капитал его среды, а не денежный поток. Чтобы понять это, нужно изменить словарь, а вместе с ним и структуру управления городом. Для города в новой парадигме многие устаревшие понятия уже не работают». И далее о капитале среды: «город, ранее разорванный на куски отраслевой специализацией, сословной сегрегацией, а главное, управляемый по отраслевому принципу, постепенно начинает восприниматься иначе — как единая среда, причём обладающая ценностью не только территориальной и общественной, но и экономической, правда, в новом смысле: не как машина для экономического роста, а прежде всего, как накопленное богатство ... Город как средоточие населения мира, его потенциала, как искусственная среда обитания оказывается прежде всего капиталом и перестаёт быть исключительно совокупностью предприятий и услуг ... Сочетание масштабов городского сектора экономики с происходящими в нём трансформационными управленческими процессами заставляет признать, что городская экономика не просто становится мировой. Скорее даже так: мировой экономикой становится экономика муниципальная» [7, с. 14-15].
Похоже, что экономическая мысль сегодня действует на общество много активней, чем мысль философская и научная.
Понятно, что смена парадигматики в экономике и политике может послужить толчком к переменам в парадигматике архитектуры.
О проблеме выбора направления культурной политики в общей стратегии развития Москвы О российском капитализме сегодня говорят как об олигархическом (Оле Боуман), как о рентном (Сергей Зуев), как о корпоративном. Если оценивать ситуацию в терминах историка Фернана Броделя, то здесь превалирует монопольный капитализм, за ним следует рынок деловых, финансовых, торговых, торгово-туристических услуг, в котором принцип конкуренции не отменялся. Давно известны наблюдаемые общие для Москвы и других мегаполисов тренды - это увеличение непроизводственного сектора экономики самого города.
Для Москвы характерна непосильная эксплуатация центральных территорий: тем самым образование сверхактивного рынка недвижимости, поддерживаемого практикой РГУД - Российской гильдии управляющих и девелоперских компаний. Собственно, единственное заметное сегодня «производство» Москвы - это производство недвижимости, то есть производство квадратных метров на продажу. И в этом смысле Москва практически не отличается от западных мегаполисов.
Российские теоретики-культурологи-стратеги (в этом вопросе я опираюсь на лекции МВШ СЭН) считают, что стратегия Москвы сегодня как бы приостановилась на стадии заявления приоритетов. Объявляются приоритеты: например высокотехнологическое производство (тех же 3D-принтеров), но, будучи заявленными, приоритеты пока не работают, так как не возникает конкурентная среда [8].
На этом фоне главная проблема, которая сегодня выдвигается и которая интересна теоретикам архитектуры, - это проблема качества городской среды, за которой угадывается и проблема качества жизни. А за термином «качество среды» видится не только комфорт проживания, но уникальность и эстетическая привлекательность среды. Считается, что качество уникальности среды - ключевая проблема, за которой стоит цель - организовать приток в город креативных молодых людей.
Но, как можно понять, качество уникальности, а тем более опережающей время уникальности, пока декларируется. Можно предположить, что секреты небывалой уникальности даже одарённым стратегам от социализированной урбанистики попросту неведомы.
Между формальной новизной и монументализацией архетипов
Сегодня даже европейские программы регенерации территорий с их активным подтекстом усиления глубинной культурной составляющей всё же, как правило, только ответ на быстродействия неолиберальной экономики. Позиционирование идентичности, даже обновлённой, становится
всё более сложной задачей. Такой приём художественной репрезентации новизны, как введение в гомогенную среду невиданных прежде архитектурных монстров, ставка на аффектированное восприятие и на сверхконтраст - сегодня уже растиражированный подход. С другой стороны, следование рецепту манхеттенского кластера высоток тоже перешло границы разумного.
На фоне наблюдаемого феномена так называемой «геополитической эстетики» особенно острой видится задача поиска культурного (и эстетического) противовеса этой ускоренной глобальной стандартизации среды.
И потому целесообразно внимательно присмотреться к приёмам архитектурной стратегии при регенерации столичных городов-мегаполисов. Чтобы начать разговор об удачах и неудачах новых архитектурно-пространственных трендов и увидеть их с точки зрения сохранения идентичности и своеобразия среды, я ввожу понятие «монументализированный архетип». Именно обращаясь к архетипам, архитектура пытается сохранить или переосмыслить идентичность, что даёт возможность выразить идею символического единения с историей.
Далее рассмотрим сочетание новизны с архетипами на трёх примерах - Парижа, Лондона, Москвы.
Рис. 3. Париж. Между формальной новизной и тактикой мо-нументализации архетипов среды. Лувр, арка Каррузель, арка Триумфальная на одной оси с Елисейскими полями и формально новым деловым кварталом Дефанс и зданием-аркой Дефанс
Первый пример архетипа - монументализированная триумфальная арка. Возможно - подсознательный интуитивный, но, возможно - культурно мотивированный выбор. Я имею в виду большие проекты Парижа Шарля Де Голя и Франсуа Миттерана. Де Голь положил начало Большим проектам: его Дефанс задумывался с желанием превзойти Манхеттен.
Замысел инициаторов представляется и интуитивно уникальным, и политически точным: это единение нового символа экономической силы - кластера деловых офисных высоток
Рис. 4. Лондон. Специфическая монументализация Лондонского сити в 2000-е посредством точечного внедрения высоток. В 1980-е годы пластически новый кластер штаб-квартир финансовых корпораций Кэнери Уорф расположен автономно
Рис. 5. Москва. Принцип монументализации архетипов распознаётся в историческом факте создания кольца высоток 1940-1950-х. Кластер небоскрёбов Москва-сити 1990-2000-х требует дальнейшей пространственной режиссуры
- с историей и одновременно монументализация арки как исконного архетипического символа Парижа. И потому мы осознаём - зритель осознаёт, - что и Лувр, и арка Каррузель, и арка Триумфальная находятся на одной оси с Елисейскими полями, кварталом Дефанс и зданием-аркой Дефанс.
Дмитрий Швидковский пишет: «Дефанс стал плотью от плоти Парижа. Его построили точно на продолжении главной градостроительной оси города, проходящей через Лувр, площадь Карусель, проспект Елисейских полей, площадь Звезды, теперь переименованную в площадь Шарля де Голя. Эта срединная линия читается не только в плане города <...> теперь через арку на площади Звезды можно увидеть заход солнца, при котором высвечивается вдали силуэт почти симметрично разделённых на две группы небоскрёбов Дефанса» [9, с. 178].
Сегодня символ Дефанса - это прежде всего монументальное здание-арка на въезде в коммерческий район. Разделение пешеходов и машин, дорогостоящая предварительная инфраструктура, скрытая под платформой для зданий и пешеходов, сдержанная гамма мраморных поверхностей фасадов высоток, собранных во внушительный кластер геометрически идентичных форм с тонкими переходами фактур
- представляется удачей.
Второй пример - Лондон. Основные исторические доминанты города - лондонского сити: Тауэр-бридж, Тауэр, Лондонский мост, собор Св. Павла, - не утратили своего звучания в пространстве исторического коммерческого центра города, приняв в него в 2000-е годы некоторое количество знаковых современных построек. Стратеги регенерации Лондона (к примеру, известный экономист Кларк Гейбл) опираются на краткосрочные проекты и на интуицию крупных архитекторов (Ренцо Пиано, Норман Фостер). Кластер штаб-квартир крупнейших финансовых корпораций размещён поодаль от центра - на Собачьем острове. Лондон и восхищает, и одновременно настораживает.
Третий пример - Москва. Стоит напомнить сюжет недавней истории. Кольцо так называемых «сталинских высоток» 1940-1950-х можно интерпретировать как вольное или невольное следование архетипу круговой оборонительной стены средневекового города-крепости с дозорными башнями и с завершающими их шпилями. Расположенные по принципу психологически защищающего кольца, семь высоток символически повторяют архетип защитной стены (хоть и невидимой) и дозорных башен, гигантски увеличенных и при этом как бы «видящих» друг друга. Здесь очевидна стратегическая проницательность круга архитекторов-стратегов, как скрытых, так и известных (Иофана, Руднева).
На этом фоне новейший кластер высоток Москва-сити
- далеко не лучший вариант решения современного делового коммерческого квартала, как с точки зрения его пространственной режиссуры,так и с точки зрения образной структуры. К тому же новое в чём-то уступает монументам полувековой давности, если не по монументальности прототипа, то по этической выверенности замысла.
Но, как я понимаю, Москва-сити, в отличие от деловых районов Дефанс и Кэнери Уорф, в настоящее время не есть кластер штаб-квартир мировых финансовых корпораций. Его содержание многосоставно - от деловых офисов до торгово-развлекательных функций, и потому в чём-то ближе к Лондонскому сити. Представляется, что дальнейшее развитие делового кластера усилит его звучание в общей панораме города.
В заключении, чтобы утвердиться в некоторых собственных позициях, хотелось бы обратиться к высказываниям современных философов.
1. Так, согласно Мануэлю Кастельсу: «Сегодня политическая судьба стран тесно связана с экономической судьбой городов. Экономическая судьба стран - будь то США или Китай, зависит от работы мегаполисов. Мегаполис сегодня - центр экономического и технологического динамизма ... И пространственная политика играет в этом механизме фундаментальную роль» [10]. Очевидно, что эстетика архитектуры и пространственная стратегия являются важнейшими составляющими общей культурной политики города.
2. Ставка всей геоэкономической системы на культуру города предполагает особую стратегию - усиление магнетизма городской среды. Скажем иначе - феномен городского магнетизма сегодня завязан на экономику. Сама же экономика, как и политика, опирается на активность девелоперов, менеджеров по управлению пространственным развитием. Но, как представляется, все эти дисциплинарно разделённые кланы, как и управленческие сообщества и управляющие компании, занимают позицию ожидания чуда от архитектуры.
Философу Жану Бодрийяру дана способность войти в особую систему мышления архитектора. Он писал: «Я хотел бы уточнить, что подразумевается под архитектурной иллюзией. Это понятие имеет двоякий, противоречивый смысл. С одной стороны, архитектура вызывает иллюзии и создаёт их о себе самой, с другой - она порождает новую иллюзию города и пространства, иную пространственную обстановку.» [11, с. 114]. И далее, «архитектура - это не то, что наполняет пространство, а то, что его создаёт» [11, с. 115]. Архитектура создаёт символическую систему среды обитания. Согласно социологу Пьеру Бурдье, «символы являются инструментами «социальной интеграции»: как инструменты познания и общения они делают возможным консенсус по поводу смысла социального мира» [12, с.91].
Стратегия самой архитектуры, способная формировать притягательность столичности, опирается на свои ресурсы -структурно-типологический ресурс (что и где строить) и на пространственно-эстетический ресурс (как строить и формировать пространство). И архитектор будет строить, расширяя компетенцию как в области общей пространственной стратегии городов, так и в области современного строительного девелопмента.
Понимание мироустройства, динамики человеческого общества, механизмов работы социума и одновременно
способов создания символической среды обитания - сегодня едва ли не первая задача архитектуры - и её теории. Второй задачей представляется интеграция теории и практики ради решения уникальных проблем стратегического развития современного города.
Литература
1. Мерло Понти, М. Око и дух / М. Мерло Понти; пер. А. Густыря // Французская философия и эстетика ХХ века. Вып.1.
- М.: Искусство, 1995.
2. Востряков,Л. Культурная политика: основные концепции, понятия, модели [Электронный ресурс] / Л. Востряков.
- Режим доступа: http://www.culture29.ru/upload/medialib rary/0bf/0bfb4cb9753cded37c6339eae422bbc7.pdf.
3. Добрицына, И.А. Архитектурная реальность: опыт современной Европы / И.А. Добрицына // Европейская культура: XXI век / Под ред. Е.В. Водопьяновой. - М.-СПб.: Нестор-История, 2013.
4. Галкин,Д.В. Стратегии культурного развития городов: современные подходы [Электронный ресурс] / Д.В. Галкин.
- Режим доступа: http://old.jourssa.ru/2005/4/2cGalkin.pdf.
5. Джеймисон, Ф. Репрезентация глобализации [Электронный ресурс] / Ф. Джеймисон // Синий диван. - 2010. - Вып. 14. - Режим доступа: http://polit.ru/article/2010/04/05/ jameson/.
6. Добрицына, И.А. Город в глобальную эпоху: к проблеме территориальной идентичности / И.А. Добрицына // Градостроительство. -2012. - № 2.
7. Новиков, А. Богатство вместо роста / А. Новиков // URBAN AGENDA. - 2015. - № 5.
8. Интервью с Андреем Клименко, Сергеем Зуевым. «Стратегия развития Москвы до 2025 года»: в столицу будут заманивать молодёжь [Электронный ресурс] // Комсомольская правда. - 2015. -5 сентября. - Режим доступа: http://www. kp.ru/daily/25944/2888615/.
9. Швидковский, Д.О. От мегалита до мегаполиса: очерки истории архитектуры и градостроительства / Д.О. Швидковский. - М.: Архитектура-С.- 2009. - 480 с.
10. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. Социальная теория пространства и теория пространства потоков [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://polbu.ru/kastels_informepoch/ch54_all.html.
11. Бодрийяр,Ж. Архитектура: правда или радикальность? / Ж. Бодийяр // Социологические исследования. - 2011. -№ 5.
12. Бурдье, П. Социология социального пространства / П. Бурдье; пер. с франц.; отв. ред. перевода Н.А. Шматко. -М.: Институт экспериментальной социологии; СПб: Алетейя, 2007. - 288 с.
Literatura
1. Merlo PontiM. Oko i duh / M. Merlo Ponti; per. A. Gustyrya // Frantsuzskaya filosofiya i estetika ХХ veka. Vyp.1. - M.: Iskusstvo, 1995.
2. Vostryakov L. Kul'turnaya poLitika: osnovnye kontseptsii, ponyatiya, modeLi [ELektronnyj resurs] / L. Vostryakov. - Rezhim dostupa: http://www.cuLture29.ru/upLoad/mediaLibrary/0bf/ 0bfb4cb9753cded37c6339eae422bbc7.pdf.
3. DobritsynaI.A. Arhitekturnaya reaL'nost': opyt sovremennoj Evropy / I.A. Dobritsyna // Evropejskaya kuL'tura: XXI vek / Pod red. E.V. Vodop'yanovoj. - M.-SPb.: Nestor-Istoriya, 2013.
4. Galkin D.V. Strategii kuL'turnogo razvitiya gorodov: sovremennye podhody [ELektronnyj resurs] / D.V. GaLkin. -Rezhim dostupa: http://oLd.jourssa.ru/2005/4/2cGaLkin.pdf.
5. Dzhejmison F. Reprezentatsiya gLobaLizatsii [ELektronnyj resurs] / F. Dzhejmison // Sinij divan. - 2010. - Vyp. 14. -Rezhim dostupa: http://poLit.ru/articLe/2010/04/05/jameson/.
6. Dobritsyna I.A. Gorod v gLobaL'nuyu epohu: k probLeme territoriaL'noj identichnosti / I.A. Dobritsyna // GradostroiteL'stvo. -2012. - № 2.
7. Novikov, A. Bogatstvo vmesto rosta / A. Novikov // URBAN AGENDA. - 2015. - № 5.
8. Interv'yu s Andreem Klimenko, Sergeem Zuevym. «Strategiya razvitiya Moskvy do 2025 goda»: v stoLitsu budut zamanivat' moLodezh' [ELektronnyj resurs] // KomsomoL'skaya pravda. - 2015. -5 sentyabrya. - Rezhim dostupa: http://www. kp.ru/daiLy/25944/2888615/.
9. Shvidkovskij D.O. Ot megaLita do megapoLisa: ocherki istorii arhitektury i gradostroiteL'stva / D.O. Shvidkovskij. - M.: Arhitektura-S. - 2009. - 480 s.
10. Kastel's M. Informatsionnaya epoha: ekonomika, obshhestvo i kuL'tura. SotsiaL'naya teoriya prostranstva i teoriya prostranstva potokov [ELektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://poLbu.ru/kasteLs_informepoch/ch54_aLL.htmL.
11. BodrijyarZh. Arhitektura: pravda iLi radikaL'nost'? / Zh. Bodijyar // SotsioLogicheskie issLedovaniya. - 2011. -№ 5.
12. Burd'e P. SotsioLogiya sotsiaL'nogo prostranstva / P. Burd'e; per. s frants.; otv. red. perevoda N.A. Shmatko. - M.: Institut eksperimentaL'noj sotsioLogii; SPb: ALetejya, 2007. -288 s.
