CC BY
84
Эстетическая категория телесности в романистике Бориса Виана
С. А. Шламотова
(Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского)
На материале романов Б. Виана «Осень в Пекине» (1947) и «Сердцедёр» (1953) рассмотрены вопросы отражения в тексте картезианских представлений о телесности концептов «тело-машина», «тело-объект», «пустое тело», «когитальное Я» и «деструкция тела».
Ключевые слова: тело, телесность, категория телесности, «тело-машина», «тело-объект», «пустое тело», когитальное Я, деструкция.
Романистика французского писателя Бориса Виана (1920-1959) представляет собой обширный материал для исследования феномена телесности, авангардистские коннотации которого достаточно ярко выражены в произведениях автора 1946-1953 гг.
Б. Виан в середине XX в. оказался в ситуации становления и развития множества идей экзистенциалистов, сюрреалистов и экспрессионистов, которые в итоге стали фундаментом для развития концепций о «телесности сознания», оформившихся в русле постмодернизма и структурализма. В своем творчестве писатель сублимировал некоторые теории и представления и создал определенное поле телесности в качестве эстетической категории произведений.
На материале знаковых романов автора, таких как «Осень в Пекине» и «Сердцедёр», целесообразно рассмотреть воплощение картезианской теории телесности и такие реализации телесной парадигмы, как «тело-объект», «тело-машина», «пустое тело».
Движение от архаических сакральных представлений о теле к натурфилософским ренессансным концептам тела и духа и далее — к картезианскому пониманию тела, как «телу-объекту», «телу-машине», «угасание Тела» и возвышение Духа, сопровождает общество от эпохи Просвещения вплоть до конца XIX в. Постепенно романтики восстанавливают значимость тела, и затем в психоанализе, феноменологии и философии понятие «телесность» формирует широкое концептуальное поле. В совокупности с кризисом рационализма, критикой логоцентризма в обществе формируется «постмодернистский телоцент-
ризм» (термин Г. Л. Тульчинского). Э. Гуссерль исследует вопросы Времени, Пространства и Восприятия не как понятия объективной реальности, а через призму субъективных ощущений, вводя человеческую телесность в поле философского анализа, и его работа «Картезианские размышления» является попыткой преодоления дуализма Декарта. Если классическая философия всячески разрывала дух и плоть, отдавая примат первому, то постмодернистская доктрина, направленная на «сращивание» тела и духа, постулировала неразрывность чувственного и интеллектуального. «На место Слова встало Тело, культура перестала быть логоцентричной и оказалась телоцентричной» (Тульчинский, 1999: 36). Восприятие тела в качестве первичного источника знаков и символов (О. Шпенглером, К. Г. Юнгом) дает начало к осмыслению феномена телесности как знаковой системы, различению внутреннего и внешнего языков тела. Феномен телесности приобретает новую трактовку в методологии шизоанализа.
Телесные практики формируются такими корифеями философской мысли, как З. Фрейд, Ж.-П. Сартр, М. Хайдеггер, М. Фуко и др.
Сложные механизмы Нового времени, психофизиологический дуализм Р. Декарта продолжили традицию деления тела и духа. Тело воспринимается как инструмент, механизм, машина. Картезианская теория телесности представляет тело как «тело-объект», «тело-машину».
Полное исключение телесного из духовного процесса стало возможным благодаря работам Р. Декарта. Когитальное Я, Я мыслящее может быть достигнуто путем отказа от стра-
2012 - №3
Научный потенциал: работы молодых ученых
327
стей. Разделяя тело и мыслящее Я, тело наделяется признаками анатомизированного механизма. Пластичное тело умирает, и рождается «тело-машина». Приведем цитату, к которой обращается В. Подорога для анализа этого феномена разрушения целостности человека: «Я рассматривал себя раньше как имеющего лицо, руки, кисти рук и всю эту машину, так составленную из костей и мяса, как это можно видеть на трупе, и которую я обозначил названием тела» (Декарт) (Подорога, 1995: 137).
«Тела-машины» в большом количестве присутствуют в произведениях Б. Виана. Обратимся к системе героев романа «Сердцедёр».
Клементина в одной из сцен оказывается на столе, неподвластная самой себе, ее временное помрачение рассудка очень удивляет доктора Жакмора и ее мужа Анжеля. Позже выясняется, что в деревне есть ее подобие — кукла. «Тело мертвое, тело куклы механической, — картезианский образ тела как мертвого, механического. Человеческое тело — это труп, шагающий в такт секундной стрелке, соблюдающий точность часового механизма» (Подорога, 2005: 106-107).
Кукла Клементины отсылает нас ко всем куклам-марионеткам, в большом количестве присутствующим в европейской традиции, и дальше — к декартовским телам-машинам. В данном случае нас интересует механистичность объекта, воплощенного в кукле, семантику марионеточного театра в данной статье рассматривать нецелесообразно.
«Он увидел то, что спина кузнеца скрывала от него все это время. Перед ним предстала выкованная из стали и бронзы точеная копия Клементины, одетая в белое пикейное платье. Кукла медленно шагала по направлению к кровати. Невидимая Жакмору лампа освещала точеные черты лица, гибкие руки, отполированная до шелковистости металлическая кожа блестела, как бесценный алмаз» (Виан, 2009: 83).
Героиня романа «Осень в Пекине» Рошель обладает избыточной телесностью, ее маши-нообразность всячески подчеркивается автором. Б. Виан подробно описывает внешний вид героини, ее телесное здоровье и красоту. Это позволяет сконструировать «тело-объект», над которым другие персонажи могут совершать
определенные действия, пока тело не «ломается», полностью исключенное из интеллектуального поля.
«Правда, когда Анна выпустит ее из рук, там не над чем будет особо трудиться. Она уже будет поломана, потаскана — круги под глазами, всюду прожилки, вздутые вены, дряблое тело — вся изношенная, замусоленная, раздолбанная. Как колокол с повисшим языком: внутри — пусто» (Виан, 2004: 87).
Машинообразное существование тела, исключенного из области мыслящего Я, предполагает полное отсутствие сознания и разума. Переход от тела-объекта к типу телесности, объединяющей в себе плоть и дух, возможно только посредством рефлексии, наполнением своего «полого», «пустого» тела. Декартовская формула «я мыслю, следовательно, существую» подтверждает эту концепцию.
Персонажи, представленные «телами-объектами», такие как Клементина («Сердцедёр»), Рошель («Осень в Пекине»), Анна («Осень в Пекине»), находящиеся только в сфере инстинктов и рефлексов, обречены кто на смерть, кто на дальнейшее «механистическое» существование. Персонажи, примат которых мысль и рефлексия, способны объединить тело и дух, наполнить «тело-объект», преодолеть состояния эффективной работы машины; в их жизни возможно развитие — это Анжель («Осень в Пекине»), доктор Жакмор («Сердцедёр») и другие (археолог, аббат). С этой точки зрения интересен персонаж романа «Осень в Пекине» Анна, говорящая о том, что Рошель не дано мыслить, и пытающаяся вырваться из области инстинктов, но все же остающаяся в поле «тел-машин».
Категория «пустых тел» в поле эстетической категории телесности романистики Бориса Виана существует параллельно с принципом машинообразности тела.
«Пустой» доктор Жакмор — один из показательных героев в этой парадигме. «Да нет, я — пуст, — говорит доктор о себе. — Во мне ничего нет, кроме жестов, рефлексов, привычек. Я хочу себя наполнить» (Виан, 2009: 22). Сосуществование «пустоты» и желания «наполнения» как проявление духовности, росток разума, мыслящего, рефлексирующего Я дает
ему возможность существовать. Анжель говорит ему: «В абсолютно расслабленном состоянии вы перестаете существовать» (там же: 22).
Деструктивные элементы, относящиеся к телесности, проявляются и в ранних произведениях Виана, таких как «Волшебная сказка для не вполне взрослых», «Сколопендр и планктон».
Разрушение целостности тела отсылает нас также к картезианской теории тела, когда смерть стала восприниматься как сбой в работе механизма, и не душа отходила от тела, а тело «ломалось» как ломаются часы. Смерти многих персонажей романов Виана именно «ломаются», например смерти персонажей романа «Осень в Пекине»: Баррицоне (проломлена голова), студент (отрезана рука), Анна (сломана шея).
Деструкция тела — также прием, часто используемый автором, для того чтобы вызвать смех у читателя. Обратимся к цитате из «Осени в Пекине». «Он выскочил на мостовую, по которой обратным рейсом ехал 975. Чтобы положить конец нечеловеческим страданиям бедняги, автобус раздавил его, и все увидели, что недавно тот ел клубнику» (Виан, 2004: 8). Но вместе с тем стоит отметить, что этот сме-ховой прием в определенных ситуациях трансформируется и приводит к противоположному эффекту уже не смеха, а трагедии. Например, сцена ярмарки стариков в «Сердцедёре».
«Старик засеменил по дороге. Двое детей отделились от толпы. Один из них принялся подстегивать старика прутиком, а другой повис у него на шее, стараясь опрокинуть на землю. Тот шлепнулся лицом в грязь. На них никто не обращал внимания. Один Жакмор как зачарованный наблюдал за ними. Старик встал на колени; из разбитого носа потекла кровь, изо рта что-то вывалилось» (Виан, 2009: 28).
Рассмотрев некоторые элементы, образующие поле телесности, такие как «тело-машина», «пустое тело», деструкция тела, следует сказать, что в романистике Виана категория телесности является значимым аспектом построения системы персонажей и метафизической доминантой, рассматривая которую
можно проследить синтез идей и теорий, преображенных автором в определенную эстетическую концепцию в русле авангардистских тенденций середины XX в.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Виан, Б. (2004) Осень в Пекине. СПб. : Азбука классика.
Виан, Б. (2009) Сердцедёр. СПб. : Азбука классика.
Подорога, В. А. (2005) Полное и рассеченное // Психология телесности между душой и телом / ред.-сост. В. П. Зинченко, Т. С. Леви. М. : АСТ ; АСТ Москва. С. 67-138.
Подорога, В. А. (1995) Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М. : Ad marginem.
Тульчинский, Г. Л. (1999) Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы // Вопросы философии. № 10. С. 35-53.
THE AESTHETIC CATEGORY OF CORPOREITY IN THE NOVELS BY BORIS VIAN S. A. Shlamotova (F. M. Dostoevsky Omsk State University)
The author examines the issues of the reflection of the Cartesian notions of the corporeity of the concepts «body-machine», «body-object», «empty body», «cgital I» and «body destruction» in the context of the novels «L’Automne a Pekin» («Autumn in Peking», 1947) and «L’Arrache-coeur»(«The Heart-extractor», 1953) by B. Vian.
Keywords: body, corporeity, the category of corporality, «body-machine», «body-object», «empty body», cogital I, destruction.
BIBLIOGRAPHY (TRANSLITERATION)
Vian, B. (2004) Osen’ v Pekine. SPb. : Azbuka klassika.
Vian, B. (2009) Serdtseder. SPb. : Azbuka klas-sika.
Podoroga, V. A. (2005) Polnoe i rassechennoe // Psikhologiia telesnosti mezhdu dushoi i telom / red.-sost. V. P. Zinchenko, T. S. Levi. M. : AST ; AST Moskva. S. 67-138.
Podoroga, V. A. (1995) Fenomenologiia tela. Vvedenie v filosofskuiu antropologiiu. M. : Ad mar-ginem.
Tul’chinskii, G. L. (1999) Slovo i telo postmoder-nizma. Ot fenomenologii nevmeniaemosti k metafi-zike svobody // Voprosy filosofii. № 10. S. 35-53.
