CC BY
15
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕРИЯ 7. ФИЛОСОФИЯ. 2023. Т. 47. № 4. С. 111-122 LOMONOSOV PHILOSOPHY JOURNAL. 2023. Vol. 47. No. 4. P. 111-122
ЭСТЕТИКА
Научная статья
УДК 7.011
ао1: 10.55959/М8Ш201-7385-7-2023-4-111-122
ЭСТЕТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА МОДЫ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
Е.А. Игнатенко
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, 119991,
Ленинские горы, МГУ, учебно-научный корпус «Шуваловский», г. Москва,
Россия
Аннотация: Статья посвящена некоторым аспектам противоречивого характера моды, рассматриваемой с эстетического ракурса. Среди них изменчивость моды, значение национально-особенного в моде, символическое понимание моды. Обозначенный круг проблем анализируется на примерах из отечественной и всеобщей истории моды. Мода рассматривается автором статьи в узком понимании термина, а именно внимание сфокусировано на исследовании вестиментарной моды. Делается вывод, что в моде многое определяется тесной взаимосвязью этики и эстетики и обретает качественно новые характеристики благодаря диалектичности.
Ключевые слова: мода, вестиментарная мода, костюм, одежда, эстетика моды, диалектика, функции моды, философия моды
AESTHETICS
Original article
AESTHETIC DIALECTICS OF FASHION: TO THE PROBLEM STATEMENT
E.A. Ignatenko
Lomonosov Moscow State University, Leninskie Gory, Moscow, Teaching and Scientific Building "Shuvalovsky", 119991, Russia
Abstract: The article is devoted to the contradictory nature of fashion from an aesthetic perspective from the point of view of several aspects. Among them are the variability of fashion, the significance of the national special in fashion, the symbolic
© E.A. MraaTeHKO, 2023 [®JD®J
understanding of fashion. The designated range of problems was considered using examples from the national and universal history of fashion. Fashion was considered by the author of the article in a narrow sense of the term. In other words, vestigial fashion was analyzed. It is concluded that all of the above is characterized by a close relationship between ethics and aesthetics and acquires qualitatively new characteristics due to dialectic.
Keywords: fashion, vestigial fashion, costume, clothing, fashion aesthetics, dialectic, fashion functions
Мода — явление одновременно чрезвычайно устойчивое и в значительной степени изменчивое. Устойчивое — поскольку этот феномен прослеживался еще в Античности [14, 84]. Изменчивость моды подчеркивалась Г.В.Ф. Гегелем в связи с тягой человека к изменению своей природной формы. С поступательным развитием средств массовой информации в XX столетии, сведенная к симбиозу со СМИ, с рекламой, к «движущемуся промышленному конвейеру», она стала куда более очевидной, чем ранее [4, 181].
В наши дни рядом ученых мода трактуется гораздо шире, нежели ее классическая сфера — манера одеваться, актуальная для того или иного хронологического отрезка (так называемая вести-ментарная мода): в сфере кинематографа, музыки существует своя мода, имеют место и модные сценарии поведения, модные слова, существует даже гастрономическая и флористическая мода [21, 109; 25, 86]. Такое многообразие дает широкий простор для междисциплинарных исследований на стыке философии, культурологии, социологии, источниковедения, истории искусств, семиотики, лингвистики и других наук. Однако мы остановимся именно на вестиментарной моде.
В рамках настоящей статьи внимание будет сосредоточено на философском понимании моды — прежде всего с позиций эстетики. Мода внутренне глубоко противоречива. Эта внутренняя диалек-тичность, как подчеркивают современные исследователи, многоаспектна. Главное (конститутивное) противоречие связано с «хорошо известным из психологии явлением активизации восприятии, когда оно сталкивается с чем-то новым. <...> смена моды всякий раз возрождает ту полноту чувственного бытия, которую человек боится утратить» [15, 165]. Обратимся к конкретным аспектам этого феномена.
Во-первых, мода характеризуется через эстетическую «систему координат». Вместе с тем она и сама становится эстетической категорией, своеобразным ориентиром: говоря «модное», мы подразумеваем «привлекательное», но, поскольку мода изменчива, неудиви-
тельно, что привлекательное вчера может показаться смехотворным и нелепым сегодня. Во-вторых, важную роль играет соотношение общего и национально-особенного в моде [15, 165-168]. В-третьих, знаки и символы в модном образе отнюдь не идентичны реальным предметам, их отражающим [17, 35].
Цель настоящей статьи — дать общую характеристику моды как эстетической категории, обладающей внутренней диалектич-ностью. Для ее достижения необходимо решить следующие задачи: 1) выяснить, как соотносится изменчивость моды с ее способностью задавать конкретный эстетический идеал; 2) понять, как соотносится в моде всеобщее и обусловленное национальной спецификой; 3) установить, как взаимосвязаны в рамках моды предметный мир и мир символов.
Насколько изменчива мода?
Один из первых исследователей феномена моды Г. Зиммель (1858-1918) утверждал, что человека особенно привлекает в ней ее быстротечный характер, что мода представляет собой «одновременно бытие и небытие, находится всегда на водоразделе между прошлым и будущим» [13, 275].
Однако, обратившись к истории, можно понять, что быстротечность — отнюдь не универсальная характеристика моды. В частности, викторианская эпоха в английской истории соответствовала периоду правления королевы Виктории и длилась с 1837 по 1901 г. За это время произошло немало изменений в моде, но, несмотря на это, возникло и широко распространилось даже среди неискушенных обывателей цельное понятие викторианской моды, отличавшейся изяществом, утонченностью, обилием кружев, оборок, наличием корсетов и кринолинов. Эти тенденции в общем виде сохранялись почти две трети столетия — значит, не так уж быстротечна мода, как может показаться на первый взгляд.
В наши дни получила широкое распространение концепция «устойчивой моды» (sustainable fashion) — явления преимущественно этического характера, связанного с экологичным потреблением, ответственным потреблением ресурсов [18]. Впрочем, необходимо понимать, что этика и эстетика тесно взаимосвязаны и представления о добре и прекрасном могут быть взаимодополняемыми. Для современных эко-активистов даже самая простая одежда, изготовленная из переработанных тканей, которую перешили вместо того, чтобы купить новую, может оказаться самой что ни на есть прекрасной, если будет соответствовать их нравственным идеалам — заботе об окружающей среде.
Изменчивость моды хронологически можно рассматривать не только как абсолютное, но и как относительное явление. Каждый человек рождается, взрослеет, стареет, умирает, и каждому периоду жизни отдельно взятого индивидуума будет соответствовать свой специфический набор модных тенденций.
Когда в странах Европы и Америки в раннее Новое и особенно в Новое время стали уделять больше внимания детству как явлению, осознавать детей не как «маленьких взрослых», а как совершенно особых членов социума, активно развивалась индустрия детских товаров, в том числе детской одежды, а значит, и детская мода. Концепция специальной детской одежды возникла в XVII в. [3, 60].
Представления каждого отдельно взятого младенца о прекрасном лишь спустя годы получают отчетливое выражение, однако для его родителей важно, чтобы он был одет красиво с их точки зрения. Это актуально и в современном мире. Примечательно, что уже в первые недели жизни ребенка отчетливо прослеживаются гендерные различия в одежде: мальчиков выписывают из роддома с голубой ленточкой,девочек — с розовой.
В ходе взросления человека гендерный аспект моды еще более актуализируется. Традиционным является разделение моды на мужскую и женскую: по мнению профессора Лондонского колледжа моды Э. Уилсон, «мода одержима гендером, она постоянно устанавливает и пересматривает его границы» [22, 113]. И действительно, в условиях постмодерна ситуация несколько изменилась, получил большое распространение стиль унисекс. Однако современные культурологи справедливо отмечают: «Постоянно имеющая место динамика в функционировании гендерных атрибутов... не приводит к полному изменению соответствующих стереотипных представлений и норм маскулинности и феминности на противоположные» [23, 60-61].
Гендерная идентичность может меняться с течением жизни человека и оказывать влияние на его тяготение к «мужской», «женской» или андрогинной моде. Важно понимать, что кардинальные перемены в стиле, формально увязанные с гендером, могут в реальности тяготеть лишь к вопросам эстетических представлений и идеалов.
В частности, американские музыканты — представители такого поджанра хард-рока и хэви-метала, как глэм-метал ("Motley Crue", "Twisted Sister", "Poison" и др.), — в 1980-е гг. носили роскошные наряды, наносили яркий макияж, хотя отнюдь не ощущали себя женщинами. Таков был их стиль, соответствующий и музыкальным шоу, которым была свойственна театральность, раскрепощенность, и текстам песен, посвященных любви и прожиганию жизни. Таким
образом, не вполне был прав Т. Веблен (1857-1929), заявлявший о малой эстетичности модной одежды [11, 186]. Однако это совершенно не умаляет его роли как выдающегося теоретика моды, одного из первых исследователей этого феномена наряду с Г. Зиммелем.
Примечательно, что "Мойву Сгие" существует и сейчас, музыканты этой группы исполняют все те же песни из 1980-х гг., ставшие бессмертными хитами, но от прежнего стиля одежды давно отошли. Соответственно, на примере этой группы наблюдаем сразу «относительный» и «абсолютный» срезы — в рамках истории становления отдельно взятого музыкального коллектива и в рамках истории моды как таковой.
Аналогично и с жизнью отдельно взятого человека: личные эстетические представления перемежаются с текущим модным трендом и сводятся к некоему «общему знаменателю». Поскольку на практике рано или поздно меняется и то и другое, изменения неизбежны.
Что касается этапа, связанного с завершением земного пути человека, то «даже в гробу близкие и друзья покойного хотят видеть его "в лучшем виде"» [17, 41]. В этой связи существует своя мода, и это не абстракция, а весьма устойчивый феномен. В частности, в Москве с 1990-х гг. проходят выставки гробов и траурной моды. Последняя, тридцатая, завершилась 3 ноября 2022 г. [19]. Даже в рамках этих скорбных мероприятий существует своя специфическая мода.
Современный искусствовед Е. Васильева в контексте изменчивости моды говорит о существовании так называемого механизма сопротивления, возникающего в противовес устоявшимся правилам и стандартам. В таком случае целью моды становится «романтическое преодоление установленной нормы», причем имеющее позитивный, а не деструктивный характер [10, 22]. По мнению этого исследователя, факт наличия или отсутствия изменений не вызывает вопросов, в отличие от вопроса о скорости и качестве этих изменений, который, впрочем, находится за пределами проблематики настоящей статьи [10, 30-31].
Необходимо сделать вывод, что изменчивость моды (не тождественна «быстротечному характеру») отрицать невозможно. Эта изменчивость может прослеживаться как на уровне истории моды в целом, так и на своеобразном макроуровне. На уровне разных этапов жизни человека для него может быть актуальна та или иная мода — детская, молодежная, «мода для тех, кому за сорок» и т.д., притом что общий тренд также меняется.
Очередные этапы становления тех или иных сфер культуры (музыки, кинематографа, литературы и т.д.), появление все новых достижений в этих областях одновременно и сами задают общий
тренд и испытывают его влияние, в том числе влияние эстетического характера. Это взаимопроникновение пронизано диалектичностью. Оно отнюдь не препятствует формированию конкретных эстетических идеалов. Часть из них канет в Лету, часть сохранится: в частности, можно предположить, что, пока существуют эко-активисты, будет актуальна и выработанная ими концепция «устойчивой моды».
Общее и национально-особенное в моде
Г.В.Ф. Гегель выводил национальную специфику моды из менталитета, образа жизни того или иного народа. Например, так он писал об особенностях французской моды: «Издавна французам ставили в упрек легкомыслие, а также тщеславие и стремление нравиться. Но именно благодаря этому стремлению нравиться они достигли высшей тонкости светского обхождения и тем самым с особым успехом возвысились над грубым себялюбием первобытного человека» [12, 69-70].
Согласуется с этими замечаниями и этимология слова «мода». Так, во французском языке "mode" обозначает манеру, образ действия, обыкновение (основное значение в словаре) и вместе с тем — моду [6, 294]. В частности, "mode de vie" — стиль жизни, "être à la mode" — быть в моде. Разумеется, сущностно близость и взаимопроникновение этих понятий характерны не только для культуры Франции, но и для других национальных культур. Соответственно, мода хотя и изменчива, как удалось выяснить выше, но имеет некое национальное «ядро», которое предопределяет границы и особенности этих изменений.
Обращаясь к истории национального костюма, необходимо констатировать, что он выполнял несколько функций. В Европе к концу XVIII в. формирование национальных государств в основном завершается и возникает потребность в визуализации национальной идентичности. Национальный костюм и стал такой визуализацией. Буржуазия, тесно связанная с народной средой, укрепляет свои позиции, и эта социальная предпосылка также сыграла свою роль в возрастании интереса к национальному костюму. На примере же Российской империи конца XVIII столетия хорошо заметна политическая подоплека такой моды, о чем мы знаем благодаря такому источнику, как портретная живопись соответствующей эпохи. Императрица Екатерина II, время правления которой ознаменовалось победоносными русско-турецкими войнами, изображалась в кокошнике и сарафане, подобно царице допетровского времени. Мощная империя, получившая выход к Черному морю, утверждала свое могущество через костюм [7, 50].
Отменяет ли все перечисленное эстетическую составляющую национального костюма? Вовсе нет. Напротив, оно ее дополняет, существенно расширяя ее трактовку. «Прекрасное» в данном контексте — это уже не кантовское прекрасное как предмет бескорыстного наслаждения. В данном случае, напротив, то, что наше, что служит общим интересам, то и прекрасно. В каком-то смысле вновь наблюдаем сближение этики и эстетики.
В то же время национальная мода вполне может становиться интернациональным явлением, и истории моды известны такие случаи. Хрестоматийным примером является стиль "à la Russe", ознаменовавший так называемую русскую экспансию в мировой моде. С одной стороны, он закономерен с учетом русской эмиграции после 1917 г. С другой стороны, эти процессы начались еще до революции — в 1900-е гг., с началом дягилевских «Русских сезонов» [8].
Национальный костюм может выступать и как «модное», и как «традиционное» явление в зависимости от того, «какой статус приобретет явление в культуре — адаптировано оно как собственное (традиционное) или сохраняет очертания Другого (неприрученного, инородного). Однако проблема, с которой сталкиваются исследователи моды, состоит в том, что «мы практически никогда не обнаруживаем эти конструкции в чистом виде» [9, 18]. В частности, О. Сронкова в монографии "La mode du XVe au XVIIIe siècle" раздельно анализирует чешский национальный костюм применительно к знати и буржуазии, говоря при этом не о традиции, а именно о моде [1, 33, 65]. В целом нельзя недооценивать социальное измерение моды при ее анализе: так, французский журналист XIX в. О. Юзан, написав фундаментальное исследование по истории парижской женской моды с 1792 по 1892 г., практически каждая страница которого снабжена иллюстрациями с изображениями тех или иных элементов модной одежды, заявил, что ни на что не претендует за исключением освещения картины социума соответствующей эпохи [2, 244].
В рамках настоящей статьи нет возможности углубиться в сюжет о Другом, однако он, как представляется, может стать основой для междисциплинарных исследований на стыке имагологии и эстетики, ведь «чужое» в глазах смотрящего может быть прекрасно по-особенному, отчасти именно за счет своей непривычности.
Тем не менее мода не обходится и без наднациональных тенденций. В частности, возвращаясь к тематике рок-музыки, следует подчеркнуть, что кожаная одежда, металлические заклепки и цепи, популяризированные британским музыкантом Робом Хэлфордом (род. в 1951 г.) на рубеже 1970-1980 гг., были и по сей день остаются
базовой составляющей стиля как метал-исполнителей, так и метал-фанатов, вне зависимости от этнической принадлежности.
Различия обуславливаются разве что производственными особенностями, да и те нивелируются за счет международной торговли мерчем. Когда та или иная рок-группа отправляется в мировой тур, в какую бы страну она ни приезжала, ассортимент продающихся до и после концерта товаров, таких как туровые футболки, банданы и прочая рок-атрибутика, совершенно идентичен.
Причем мода эта давно вышла за пределы исполнителей и любителей соответствующего музыкального жанра — в XXI в. по-рокерски одеваются и люди, которым нравится сам этот стиль в одежде, при этом они могут быть совершенно равнодушны к музыке. Иными словами, прослеживается мотивация сугубо эстетического характера. Таким образом, в данной ситуации стерлась даже грань между представителями определенной сферы и теми, кто к ней не относится, — что уж говорить о грани между представителями разных государств.
Из вышесказанного можно сделать следующий вывод. Несмотря на то что современная мода давно стала явлением наднациональным, национальная специфика, когда она все же прослеживается, позволяет конкретизировать эстетические представления о «нашем» прекрасном и «чужом» прекрасном. В наднациональной моде эстетическая функция имеет большое значение и занимает одно из центральных мест, даже когда речь идет об одежде, которая, казалось бы, предназначена для строго определенных (хотя и никоим образом не связанных с этносом) социальных групп.
Соотношение предметного и символического в моде
Одной из крупнейших фигур среди теоретиков символики моды является французский философ Р. Барт (1915-1980). Он сформулировал понятия одежды-образа и одежды-описания: «Я раскрываю журнал Моды и вижу, что передо мной две разных одежды. Одну мне показывают на фотографиях или рисунках, это одежда-образ. Другая — это та же самая одежда, но описанная, преображенная в речь; скажем, справа сфотографировано платье, а слева оно превращается в кожаный пояс выше талии, украшенный розой, поверх мягкого платья из шетланда, — это и есть одежда-описание» [5, 24].
Р. Барт подходил к этим введенным им терминам прежде всего с позиций семиотики. И роза, и шетландская ткань могут иметь совершенно особое символическое значение для читателя модного журнала, в данном случае еще и воплощенное в текстовой форме.
Между тем следует констатировать важность взаимосвязи между одеждой-образом и одеждой-описанием и с точки зрения эстетики, особенно в современном мире, который насыщен обилием не просто текстов, а медиатекстов. Тесная взаимосвязь рекламы и моды имеет в некоторой мере эстетический характер [21, 109; 24, 229; 16, 284-285]. Удачно написанный «продающий» текст может оказаться не менее, а то и более убедительным, чем изображение модной вещи, сделанное в высоком качестве и в удачном ракурсе.
Например, можно просто разместить в журнале фото черного платья, даже самого красивого, а можно рассказать историю про «маленькое черное платье» легендарной Коко Шанель, которое было символом траура по ее трагически погибшему возлюбленному Артуру Кэйпелу. Вероятно, взыграют одновременно и этические и эстетические чувства читательниц такого издания.
Систему моды возможно представить как код, или язык. Этот код смогут воспроизвести лишь «фигуранты системы», тогда как те, кто находится за ее пределами и вторгается в нее извне, совершат ошибки в попытках его воспроизвести. Таким образом, имитация в системе моды затруднительна, а провал ее неизбежен и станет указанием на профессиональное невежество «внешних претендентов» [10, 29].
Культуролог Д.Д. Родионова приводит перечень параметров, характеризующих знаковость в костюме: цветовая символика, степень покрытия тела, плотность, жесткость, «тесность» [17, 37]. Перечень, как представляется, далеко не исчерпывающий. Не все из них и не всегда социально значимы. Однако этическо-эстетический подтекст присутствует неизменно. Недаром целые монографии посвящаются истории тех или иных цветов: например, труды французского историка-медиевиста М. Пастуро (род. в 1947 г.).
Предметный мир и мир символов применительно к моде, и раньше тесно связанные, в условиях постмодерна фактически слились воедино и совместно работают на формирование представлений о прекрасном у всех тех, кто имеет дело с одеждой-образом и одеждой-описанием в терминологии Барта.
Выводы
Мода как эстетическая категория, обладающая внутренней диа-лектичностью, на сегодняшний день характеризуется: 1) тесной связью с этикой; 2) сочетанием изменчивости и устойчивости на разных уровнях; 3) одновременно национальным и наднациональным характером; 4) неразрывным единством предметного и символического. Хочется надеяться, что научные изыскания в данном русле
будут продолжены с применением междисциплинарных подходов: если маркетинговой стороне вопроса посвящен обширный пласт литературы, то проблема эстетики моды, рассмотренная через призму имагологии, пока ждет своего исследователя.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Sronkova O. La mode du XVe au XVIIIe siècle. Prague: Artia, 1959. 173 p.
2. Uzanne O. La femme et la mode. Métamorphoses de la mode de 1792 à 1892. P.: Ancienne Maison Quantin, 1892. 244 p.
3. Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург: Издательство Уральского ун-та, 1999. 416 с.
4. Баранов Г.С., Родионова Д.Д. Мода и гендер в эпоху постмодерна. Кемерово: КемГУКИ, 2006. 204 с.
5. Барт Р. Система Моды: Статьи по семиотике культуры / Пер. с фр., вступ. ст. и сост. С.Н. Зенкина. М.: Издательство им. Сабашниковых, 2003. 512 с.
6. Большой французско-русский и русско-французский словарь. 450 000 слов и словосочетаний / Сост. И.Р. Григорян, М.Н. Петрович. М.: ООО «Дом Славянской книги», 2017. 912 с.
7. Буфеева И.Ю. Особенности использования приемов разработки национального костюма в западноевропейской и Российской моде: История вопроса и дизайн-проектирование ХХ1 века // Манускрипт. 2017. № 12 (86). С. 50-53.
8. Васильев А.А. История моды: Костюмы «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Выпуск 2. М.: Этерна, 2006. 64 с.
9. Васильева Е. Система традиционного и принцип моды // Теория моды: тело, одежда, культура // Новое литературное обозрение. 2017. № 43. С. 1-18.
10.Васильева Е. Стратегия моды: феномен нового и принцип устойчивости // Теория моды: тело, одежда, культура // Новое литературное обозрение. 2019. № 52. С. 19-35.
11.Веблен Т. Теория праздного класса / Пер. с англ. С.Г. Сорокиной. М.: Прогресс, 1984. 368 с.
12.Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: В 3 т. Т. 3. Философия духа. М.: Мысль, 1977. 471 с.
13.Зиммель Г. Избранное. Т. 2. Созерцание жизни. М.: Юрист, 1996. 607 с.
14.Кузнецова Т.В. Красота и мода: от зубов леопарда к гламуру // Полигнозис. 2010. № 38 (1-2). С. 84-91.
15.Кузнецова Т.В. Феномен моды: эстетика и диалектика // Философские науки. 1991. № 6. С. 165-170.
16.Мышляева О.Б. Реклама моды как тонкий инструмент социально-коммуникативного воздействия // Проблемы современного педагогического образования. Ялта: Гуманитарно-педагогическая академия (филиал) Федерального государственного образовательного учреждения высшего образования «Крымский федеральный университет имени В.И. Вернадского». 2019. № 62. С. 283-285.
17.Родионова Д.Д. Феномен моды в зеркале философии // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. 2012. № 18. С. 33-41.
18. Стратегия моды: феномен нового и принцип устойчивости // Новое литературное обозрение. URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/teoriya_mody/52_ tm_2_2019/article/21219/
19.Траурная мода и плюшевые гробы: как проходит форум похоронщиков в Москве // Москвич Mag — Жить в этом городе. URL: https://moskvichmag.ru/gorod/ traurnaya-moda-i-plyushevye-groby-kak-prohodit-forum-pohoronshhikov-v-moskve/
20. Трушина Л.Е. Взаимоотношения рекламы, дизайна и моды в культуре индустриального и постиндустриального общества // Вестник МГУКИ. 2009. Июль-август. № 4 (30). С. 25-29.
21. Трушина Т.Л. Феномен моды: роль классических концепций в современности // Вестник Гуманитарного университета. 2018. № 1 (20). С. 109-114.
22. Уилсон Э. Облаченные в мечты: мода и современность / Пер. с англ. Е. Демидовой, Е. Кардаш, Е. Ляминой. М.: Новое литературное обозрение., 2012. 288 с.
23. Фалько Л.Ю., Коноплева Н.А. Современная мода. Гендерный аспект // Актуальные вопросы современной науки. 2009. № 7. С. 60-61.
24.Хангельдиева И.Г. Расширение эстетического в современном культурном пространстве // Философия современного искусства: Материалы VI Овсянников-ской международной эстетической конференции. Москва, 13-15.11.2014 / Философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. М.: Издатель Воробьев А.В., 2014. С. 229.
25. Чернейко Л.О., Башкатова Д.А. Философско-лингвистический аспект изучения моды // Филологические науки: Научные доклады высшей школы. 2008. № 2. С. 86-99.
REFERENCES
1. 1. Sronkova O. La mode du XVe au XVIIIe siècle. Prague: Artia, 1959. 173 p.
2. Uzanne O. La femme et la mode. Métamorphoses de la mode de 1792 à 1892. P.: Ancienne Maison Quantin, 1892. 244 p.
3. Arjes F. The child and family life under the Old Order. Yekaterinburg: Izdatelstvo Uralskogo universiteta, 1999. 416 p.
4. Baranov G.S., Rodionova D.D. Fashion and gender in the postmodern era. Kemerovo: KemGUKI, 2006. 204 p. (In Russ.)
5. Bart R. The Fashion System: Articles on the semiotics of culture. Trans. from French, intro. art. and comp. S.N. Zenkin. M.: Izdatelstvo im. Sabashnikovyh, 2003. 512 p. (In Russ.)
6. Large French-Russian and Russian-French dictionary. 450,000 words and phrases. Comp. I.R. Grigoryan, M.N. Petrovich. M.: LLC "Dom Slavyanskoj knigi", 2017. 912 p. (In Russ.)
7. Bufeeva I.Yu. Features of using techniques of developing national costume in Western European and Russian fashion: The history of the issue and design-designing of the XXI century. Manuscript. 2017. N 12 (86). P. 50-53. (In Russ.)
8. Vasiliev A.A. Fashion history: Costumes of "Russian seasons" by Sergei Diaghilev. Vypusk 2. M.: Eterna, 2006. 64 p. (In Russ.)
9. Vasilyeva E. The system of traditional and the principle of fashion. In: Fashion theory: body, clothing, culture. Novoe literaturnoe obozrenie. 2017. N 43. P. 1-18. (In Russ.)
10. Vasilyeva E. Fashion strategy: the phenomenon of the new and the principle of sustainability. In: Fashion theory: body, clothes, culture. Novoe literaturnoe obozrenie. 2019. N 52. P. 19-35. (In Russ.)
11. Veblen T. Theory of the leisure class. Transl. from English by S.G. Sorokina. M.: Progress, 1984. 368 p. (In Russ.)
12. Hegel G.V.F. Encyclopedia of Philosophical Sciences: In 3 vols. Vol. 3. Philosophy of the spirit. Moscow: Mysl, 1977. 471 p. (In Russ.)
13. Simmel G. Izbrannoe t.2 Sozercanie zhizni. Moscow: Yurist, 1996. 607 p. (In Russ.)
14. Kuznetsova T. V. Beauty and fashion: from leopard teeth to glamour. Polygnosis. 2010. N 38 (1-2). P. 84-91. (In Russ.)
15. Kuznetsova T. V Fashion phenomenon: aesthetics and dialectics. Filosofskie nauki. 1991. N 6 P. 165-170. (In Russ.)
16. Myshlyaeva O.B. Fashion advertising as a subtle tool of social and communicative influence. Problemy sovremennogo pedagogicheskogo obrazovaniya. Yalta: Gumanitarno-pedagogicheskaya akademiya (filial) Federalnogo gosudarstvennogo obrazovatelnogo uchrezhdeniya vysshego obrazovaniya "Krymskij federalnyj universitet imeni V.I. Vernad-skogo". 2019. N 62. P. 283-285. (In Russ.)
17. Rodionova D.D. The phenomenon of fashion in the mirror of philosophy. Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kultury i iskusstv. 2012. N 18. P. 33-41. (In Russ.)
18. Fashion strategy: the phenomenon of the new and the principle of sustain-ability. Novoe literaturnoe obozrenie. URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/teoriya_ mody/52_tm_2_2019/article/21219 / (In Russ.)
19. Mourning fashion and plush coffins: how is the forum of morticians in Moscow. In: Moskvich Mag — Live in this city. URL: https://moskvichmag.ru/gorod/traurnaya-moda-i-plyushevye-groby-kak-prohodit-forum-pohoronshhikov-v-moskve/ (In Russ.)
20. Trushina L.E. The relationship of advertising, design and fashion in the culture of industrial and post-industrial society. Vestnik MGUKI. 2009. July-August. N 4 (30). P. 25-29. (In Russ.)
21. Trushina T.L. Fashion phenomenon: the role of classical concepts in modernity. Vestnik Gumanitarnogo universiteta. 2018. N 1 (20). P. 109-114. (In Russ.)
22. Wilson E. Clothed in dreams: fashion and modernity. Transl. from English by E. Demidova, E. Kardash, E. Lyamina. M.: Novoe literaturnoe obozrenie., 2012. 288 p. (In Russ.)
23. Falko L.Yu., Konopleva N.A. Modern fashion. Gender aspect. Aktualnye voprosy sovremennoj nauki. 2009. N 7. P. 60-61. (In Russ.)
24. Hangeldieva I.G. Expansion of the aesthetic in the modern cultural space. In: Filosofiya sovremennogo iskusstva: Materialy VI Ovsyannikovskoj mezhdunarodnoj ehsteticheskoj konferencii. Moscow, 13-15.11.2014 / Faculty of Philosophy of Lomonosov Moscow State University. M.: Izdatel Vorobyov A.V., 2014. P. 229. (In Russ.)
25. Cherneyko L.O., Bashkatova D.A. Philosophical and linguistic aspect ofthe study of fashion. Filologicheskie nauki: Nauchnye doklady vysshej shkoly. 2008. N 2. P. 86-99. (In Russ.)
Информация об авторе: Игнатенко Екатерина Алексеевна — аспирант кафедры эстетики философского факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, тел.: + 7 (904) 444-39-09 ; kateignatenko55@gmail.com
Information about the author: Ignatenko Ekaterina Alekseevna — postgraduate student, Department of Aesthetics, Lomonosov Moscow State University, tel.: + 7 (904) 444-39-09 ; kateignatenko55@gmail.com
Поступила в редакцию 16.03.2023; принята к публикации 15.05.2023
