CC BY
21Е.В.Беляева
Эссе об ироническом в нравственном воспитании
Наряду с «иронией истории», существует и «ирония воспитания». Если один классик писал «сейте разумное, доброе, вечное» (H.A. Некрасов. «Кому на Руси жить хорошо»), то другой замечал: «сажаю апельсины, а растут кактусы» (М. Горький. «Пепе»). Никакое воспитание не достигает поставленных целей полностью. Более того, чем жестче представление воспитателя о своей задаче, чем определеннее система нравственных ценностей, на которую он ориентируется, тем более непредсказуемым оказывается результат. Даже если воспитанники не бунтуют и усваивают необходимые нравственные установки, их реализация в последующей жизни выявляет их несовершенство. Об этом говорят биографии многих «хороших девочек», в то время как некоторые «невоспитанные хулиганы» впоследствии оказываются людьми творческой морали, способными к преобразованию мира в лучшую сторону. «Ирония воспитания» не является аргументом в пользу ненужности последнего, но неизбежность ситуации иронии заставляет задуматься о природе воспитательного процесса с целью выявления его иронических аспектов, осознание которых позволит лучше достигать осмысленных результатов.
Паниронизм современной культуры очевиден не только с позиций постмодернизма, но и для всякого другого субъекта, вовлеченного в культурные события современности. Приобретение иронией статуса универсалии культуры побуждает поставить вопрос о возможности существования иронических аспектов морали. Не о том, какая ирония является нравственной, а какая нравственно недопустимой, как поступала вся классическая философская мысль, но о существовании иронических аспектов самой морали, иронического в структуре нравственной культуры.
Если трактовать иронию как «насмешку» (см. словари
В.И. Даля и С.И. Ожегова) или «осмеяние» (Большой энциклопедический словарь), то ее шансы получить позитивное содержание в этическом контексте невелики. Но если рассматривать иронию как общефилософскую категорию, тогда ее применение в этике как «практической философии» станет уместным и функционирование в морали как «пути правильной жизни» - возможным.
Структуру иронического можно выявить на базе имеющихся в научной литературе определений иронии. Она предполагает наличие: 1) слоев, 2) противоречивых слоев, 3) противоречивых слоев, один из которых явный, а другой скрытый, 4) противоречивых слоев смысла, один из которых явный, а другой скрытый, 5) противоречивых слоев смысла, при котором понимание соотношения явного и скрытого смысла вызывает усмешку. Эта система элементов может послужить основой этической интерпретации иронического.
Значимость иронического в современной нравственной культуре обусловлена ее плюрализмом, сосуществованием в одном культурном пространстве множества систем нравственности, нравственных образцов и кодексов, смыслы которых противоречат друг другу. При этом серьезность любой из этих этических деклараций относительна, так как ей приходится предъявлять свои ценности в условиях, если не конкуренции, то коммуникации с иными, не менее убедительными системами этических аргументов. Однако сама по себе множественность еще не создает иронического, для возникновения которого некое множество должно быть расположено слоями, а не мозаичными фрагментами, лежащими в одной плоскости, подобно паззлу. Такое расположение одного над другим, слоистость, задает глубину иронического бытия и иронического мышления. Не случайно Ж. Делез1 характеризовал иронию как искусство глубины и высоты, в отличие от юмора как искусства поверхности,
1 Делез Ж. Логика смысла. М.: Раритет; Екатеринбург: Деловая книга, 1998. С. 24.
ирония не бывает «плоской».
Ироническое в этом плане выступает способом освоения релятивной действительности, способом преодолеть растерянность и дать субъекту нравственную ориентацию и способность к нравственному поступку. Множественность нормативно-ценностных представлений является иронической, если она является внутренне ориентированной и направленной на постижение сути морали, лежащей за пределами всех наличных этических кодексов. Нравственное воспитание в постмодерном обществе должно быть устремлено за пределы этого многообразия. Сознавая историческую, социальную, мировоззренческую относительность своей системы морали, рефлексивно соотнося ее с другими, иронический субъект нащупывает подлинность нравственного бытия.
Жизнь в мире нормативно-ценностной относительности требует и соответствующей модели нравственного воспитания, предполагающей освоение толерантности, отношение к нравственному многообразию как естественному и позитивному обстоятельству, предпосылке творческого взаимодействия. При этом отношение к принципу толерантности должно быть столь же ироничным, как и к претензиям традиционных систем нравственности на абсолютную значимость. Ирония по отношению к метанаррациям стала хорошим тоном, способствующим развенчанию догм предшествующей культуры.
Между тем постмодерное общество почему-то пренебрегает иронией по отношению к своим собственным идеалам. В частности, пропаганда идей политкорректности и мультикультурализма, «единой Европы» и прав человека подчас ведётся со «звериной серьезностью», над которой потешается не только сатирик Михаил Задорнов. Здоровая толика иронии всех тех, кто защищает права «одноногих безработных негров-геев, больных СПИДОМ», только пошла бы на пользу их деятельности. Конечно, ирония режиссера Ларса фон Триера по поводу холокоста, высказанная
в одном из интервью, была неуместна. Между тем любая трагедия оказывается окончательно изжитой тогда, когда над ней уже есть возможность сыронизировать. Тогда кроме однозначно трагического смысла данного события, затопляющего своим ужасом сознание целиком, возникает какой-то другой слой смысла. Это означает наличие просвета, пути за пределы трагедии. Для переживших жизненную катастрофу ирония невозможна, но для остальных ирония -это форма освоения трагического содержания. (Примером тому является фильм «Жизнь прекрасна», в котором отец объясняет своему маленькому сыну, что их жизнь в концлагере - это такая игра, которая кончится спасением). Если общество постмодерна пытается привить традиционным культурам толерантное отношение к инаковым нравственным практикам, то и сами ориентации постмодерна должны быть подвержены ироническому переосмыслению и толерантному, а не догматическому принятию.
Воспитанию толерантности как практической задаче нравственного воспитания посвящено большое количество современных педагогических разработок. Некоторые из них отдают себе отчет в том, что толерантность, как любая другая, как нравственная добродетель, в практическом функционировании выявляет свои границы, обнаруживая «иронию толерантности» и новую глубину морали.
Модель нравственного воспитания, имеющего иронический аспект, предполагает, что приобщение к моральному многообразию всегда осуществляется через посредство ка-кой-то определенной системы нравственности. Ироническое видение мира состоит в том, что за явным смыслом наличествует скрытый, за фальшивым - подлинный. Фиксация «подлинной морали» в этом плане обязательна. Поэтому ошибочной представляется практика, когда под флагом «политкорректности» из детских сказок, из литературы и кино пытаются изъять сюжеты, где дается четкая однозначная оценка события и добрые герои побеждают злых. «Прежде, чем объединиться, надо решительно размеже-
ваться», - говаривал В.И. Ленин. Толерантность к чужому предполагает и толерантность к своему, воспитание уважения к своей идентичности, которая не хуже всякой другой.
Поскольку постмодерн приводит к усилению локально-стей разного рода, то в условиях неустойчивости люди обращаются к своим примордиальным источникам идентичности: в частности этническим. В этом контексте в традиционных культурах обнаруживаются элементы, функционально родственные поздней современности, своеобразный автохтонный постмодерн2. Этим можно объяснить возросший интерес к традиционной народной педагогике. После краха централизованной бюрократизированной системы воспитания возврат к «здоровым нравам предков» вполне объясним. Кроме того, в противовес абстрактной разумности народная мудрость в области воспитания - это воплощенные фронестические технологии, знание-умение. Определенная простота народной педагогики по сравнению с высокотехнологичным рациональным воспитанием, «приземление» целей и методов воспитания также соответствует веяниям иронической постмодерной культуры, для которой действенность идеи важнее ее возвышенности и сложности. Наконец, манера подачи нравственного содержания в народном фольклоре не чужда иронии. «Сказка - ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок», т.е. понимание соотношения явного и скрытого слоев смысла высекает искру понимания моральной справедливости. По отношению к ценностям ирония - это меньше всего безнравственная насмешка. Как показывает Т.Г. Бочина3, русские пословицы и поговорки никогда не насмехаются над страданиями, немощью или болезнью другого человека, и содержат лишь самоиронию над собственной незадачливостью и несчастливой
2 Беляева Е.В. Автохтонный постмодерн в нравственной культуре незападных стран // Китайская цивилизация в диалоге культур: материалы науч. конф. Минск: Изд. центр БГУ, 2013 (в печати).
Бочина Т.Г., Залялова P.P. Серьезное в смешном. Казань: Изд-во ТГГПУ, 2008. С. 7-73.
судьбой. Ирония в паремике всегда служит указанию на подлинные нравственные ценности.
Если говорить о нравственном воспитании не как о целенаправленном воздействии, а как об элементе социализации, о «воспитании жизнью», то этот процесс в современном мире имеет свои особенности. Обретение способности жить в мире морального плюрализма касается не только подрастающего поколения, но едва ли не в большей степени их «отцов» и «дедов». Современные дети социализируются в открытом мире, где благодаря непосредственным и электронным коммуникациям многообразие предстает как естественная ценность, а толерантность как добродетель. В какой степени к этой новой реальности способно адаптироваться моральное сознание взрослых, чье мировоззрение уже сложилось, большой вопрос. Современное воспитание взрослых происходит в условиях иронической относительности социальных институтов и их ценностей, а подчас полной аномии социального пространства. Человек, как с традиционной моралью, так и воспитанный в духе идеалов модерна, испытывает в современном обществе существенные трудности с вторичной социализацией, когда и психологические, и социальные механизмы адаптации замедлены. Самоирония морального субъекта, его открытость другим субъектам и системам нравственности, а главное - устремленность поиска за границы относительных нравственных кодексов могла бы стать терапией в изменчивом мире, лишенном уверенности в различении добра и зла. Так «воспитание жизнью», которая иронична, должно быть дополнено самовоспитанием в духе самоиронии.
Помощь взрослым в современной так называемой постфигуративной культуре (М. Мид), в том числе в вопросах воспитания-адаптации, оказывают дети. Независимо от того, существует ли феномен «детей индиго», появление публикаций на эту тему может рассматриваться как диагноз зашедшей в тупик «цивилизации взрослых». Поскольку в постмодерном обществе детей становится все меньше, их
ценность повышается, семья становится все более «ребён-ко-ориентированной». Суть этой ориентации принципиально отличается от того типа заботливости, когда над ребёнком «трясутся» и проч. Теперь ребенок расценивается как главный субъект принятия решений, а не объект опеки; и взрослые участвуют в его деятельности как самоценной, не расценивая её как «несерьёзную», «подготовительную к настоящей жизни». Сотворчество с детьми вполне способно привести к производству новых моральных ценностей. И если о творческой природе иронии написано достаточно много, то самое время обратить внимание на ироническую природу творчества как весёлого прорыва неподлинных слоёв реальности.
Нравственное воспитание, содержащее иронический аспект, предохраняет себя от двух крайностей, равно опасных для морали: цинизма и пафоса. Пафос монолитен и, как всякий монолит, он только медленно разрушается, но не способен к развитию своего содержания. В состоянии пафоса можно осознавать только единственный смысл, многомерностью явлений в нем приходится пожертвовать ради силы переживания. Пафос не рефлексивен, а потому не знает своих границ, за которыми он должен уступить место другому смыслу. Воспитательный пафос полезен, но имеет весьма ограниченный спектр действия, по сравнению с ним ирония обладает существенными преимуществами в осмыслении ценностного содержания.
От цинизма же ирония отличается настолько сильно, что существование «циничной иронии» кажется чуть ли не оксюмороном. Циничный взгляд на вещи поверхностен, ирония же видит «слоистость» любого явления, движется в его глубину. У циника все отношения упрощены до вульгарного потребительства, поскольку с людьми «всё ясно»: они ничтожны. Для ироника подлинное всегда скрыто; любой человек, мотив, поступок имеют, как минимум, две интерпретации, а на любой вопрос есть, по крайней мере, три правильных ответа. Цинизм суть равнодушие к миру и его
проблемам, ирония, как уже отмечалось, это обязательно ориентация, заинтересованность в том, чтобы добраться до «глубины». Циник относится к миру как к бессмыслице, ироник всю жизнь ведёт борьбу за смысл. В этом контексте ирония как золотая середина между цинизмом и пафосом4 выступает как нравственная добродетель и ценная характеристика нравственного воспитания.
Даже то, что ирония содержит элемент притворства, не идет во вред нравственному воспитанию, так как ироническое притворство принципиально отличается от действий лжецов и демагогов, которые стремятся скрыть свои истинные намерения. Ироник же заинтересован в собеседнике, который правильно понимает «двойной» смысл его высказывания или поступка. Притворство ироника саморазобла-чительно, а потому создает позитивный контекст общения с окружающими. Так коммуникативная функция иронии в воспитательном процессе проявляется в укреплении сообщества воспитателей и воспитанников, обеспечивает их взаимопонимание. Кроме того, в результате эмоционально-волевого вовлечения субъекта морали в смыслы, открываемые иронически, они легко становятся мотивами его действий, провоцируют иронический образ жизни, иронию как «путь правильной жизни».
Обзор современных этико-педагогических наработок5 показывает, что ирония уже выступает аспектом многих воспитательных методик. Дело не в насмешливой позиции воспитателя по отношению к своим воспитанникам или несерьезном отношении к делу воспитания. Не в притворном интересе воспитателя к «детским» проблемам или неверии
4 Осиновская ИЛ. Ирония и Эрос. Поэтика образного поля. М.: Памятники ист. мысли; РОССПЭН, 2007. С. 64.
3 Беляева Е.В. Этико-педагогическое обеспечение развития культуры морального выбора: к 35-летию одноименной главы В.И. Бак-штановского // Прикладная этика как фронестика морального выбора. Ведомости прикладной этики. Вып. 40 / под ред. В.И. Бакштанов-ского, В.В. Новоселова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2012. С. 37-47.
в те ценности, которые он сам провозглашает.
Речь идет, во-первых, об игровых методах воспитания и приобщения к этическим ценностям. У игры и иронии есть сходные структурные особенности и общие функции, что отмечается в исследованиях самого разного плана. М.Т. Рюмина, рассматривая иронию как вид комического, пишет: «Игра... оказывается тем механизмом, при помощи которого моделируется искусственное воспроизведение основного признака комического - удвоения видимости и её разрушения»6. Автор справедливо различает объективную видимость и субъективную иллюзию. В этом плане игра, как и ирония, служат разрушению иллюзий и пониманию истинной природы видимости. Игра становится тренажером, с помощью которого воспитуемый осваивает множественность вариантов морального выбора, учится рефлексивно соотносить один нравственный образец с другим, учится жить в мире современной виртуальной нравственности.
Во-вторых, в современной педагогике актуализировались давно известные диалоговые методики воспитания. Со времен диалогов Сократа, в ходе которых собеседники совместно продвигались от мнения о добре к знанию добра, этот метод сохраняет свою продуктивность. Хотя, казалось бы, ирония собеседника раздражает, а равноправный заинтересованный диалог вызывает доверие, это один и тот же процесс. Именно в структуре сократического диалога проявлялась и знаменитая сократовская ирония как способ познания подлинного добра за поверхностью обыденных суждений о морали, как катализатор морального мышления.
Таким образом, как общая модель современного нравственного воспитания, так и конкретные его методы имеют иронические аспекты, адекватные характеристикам современной культуры и способствующие его эффективности. «Все разумное действительно иронично, а все действительное - ирония Разума».
6 Рюмина М.Т. Эстетика смеха: Смех как виртуальная реальность. М. : КомКнига, 2006. С. 105.
