CC BY
23
Филология, журналистика
ЕЩЕ РАЗ О ЗАБЫТЫХ И МАЛОУПОТРЕБЛЯЕМЫХ СЛОВАХ ЭРЗЯНСКОГО ЯЗЫКА
М. В. МОСИН, доктор филологических наук
Как уже было отмечено в нашей статье «Стувтозь ды чуросто вастневиця валтнэ» («Забытые и редко встречаемые слова»), опубликованной в журнале «Сят-ко» (№ 12 за 2001 год), при сопоставительном анализе лексического состава современных лексикографических источников, охватывающих в основном лексику современного эрзянского литературного языка, и материалов 4 томов диалектологического словаря Хейкки Паасонена «Mordwinisches Wörterbuch» (MW) становятся прозрачными причины сужения лексического богатства эрзянского языка.
Нами были обозначены три основные причины данного процесса. Первая и, на наш взгляд, самая реальная — это исчезновение процессов и явлений, связанных с существенными изменениями материальной и духовной жизни людей. В данной статье предлагается сравнительный материал, обосновывающий вторую причину этого. Она заключается в большей степени в игнорировании диалектной лексики в национальной художественной литературе, публицистике и периодической печати. В советское время даже языковеды считали большой ошибкой или определенным недостатком знаний использование студентом, закончившим сельскую школу, в речи диалектизмов, несмотря на то, что эквивалентов к ним в литературном языке не имелось. Существовало мнение, что лексика говора с. Козловка Атяшевского района Мордовии, официально признанная основой литературного языка, обеспечивала обслуживание всех сторон материальной и духовной жизни эрзян. Не учитывалось,
что лексическии состав говора самого с. Козловка до сих пор до конца не выявлен, и, естественно, не введен в литературный .
В научной литературе до сих пор нет специальной работы, посвященной исследованию лексического состава говора с. Козловка или хотя бы говоров ближайших сел.
Нами делается попытка показать, какие слова эрзянских говоров, зафиксированные более 100 лет тому назад X. Паасоненом, остались не введенными в эрзянский литературный язык.
Ado E:Gor., Sob. В с. Городище Горо-дищенского района и Собакино (по-эрзянски Вачелай) Сосновоборского района Пензенской области данное слово зарегистрировано в качестве усилительной частицы уже в устной народной поэзии: el 'i saksni jalgakaj, ado s'oks' cin'es' n'ej 'или приходит уже осенний день теперь'; kosto m'ejl'e numolne, ado vasttanok n'ej? 'где потом зайка уже встретимся теперь?'
(MW 1:8).
Ad'e Е: VVr., Veck. Js. SSant. В данных и во многих других говорах значение этого слова 'сшш': mon' aras' ad'em, son'd'e aras' ad'eze E:VVr. 'у меня нет силы, у него нет силы' В указанных говорах это слово выступает как прилагательное ad'ij, ad'iv, ad'ej 1сильный9
(MW 1:9).
В лексикографических источниках, представляющих лексику современного эрзянского языка, ни одна из этих лексем не встречается. Наоборот, вместо широко распространенных в эрзянском v'ij 'сила',
© М. В. Мосин, 2002
отсюда v'ijev 'сильный', нередко в речи эрзян выступают русские слова сила и сильный.
Aiks'ima Е:Маг. В говоре с. Большое Маресево (poks Mar'ez' v'el'e) Чамзин-ского района Мордовии это слово зафиксировано со значением 'передвижная ставня в окне' Названия такого предмета в современных словарях не имеется. Данное слово исходит от глагола ajg'ems, но, как видно из фонетического оформления, слово aiks'ima было записано с глухой согласной -к- в основе, а не со звонкой -g-, как в словарях, а именно: айгемс > айгстамс, айгшемс, айгшекшнемс
(ЭРВ 1993).
Al-paca E:Nask. В говоре с. Наснаф-тым Шемышейского района Пензенской области значение этого слова 'яичный блин (MW 1:21). По всей вероятности, оно заимствовано из мокшанского языка, где имеет широкое распространение, например: алпача — 1) толстый пшенный блин, залитый яйцом; 2) запеканка из пшенной каши с яйцами (МРВ 1998).
Следует отметить, что al как в мордовских литературных языках, так и в их говорах выступает вторым компонентом во многих сложных словах. Заметное число таких лексем имеется и в словаре X. Паасонена. Здесь приведем лишь те слова, которые не встречаются в современном литературном языке, сравните: kartuska-al E:Veck 4картофельный глазок', в литературном его соответствие тосЬтаг'еп' s'el'm'e; k'iv'g'ir'-al E:HL 1 горшок': saltumu k'iv'g'ir'-al = m'ed' cakSk'is' 'несолёный горшок — горшок с мёдом', лит. — caks; mastor-al Е; moda-ai E:Surk 'картофель', лит. — modamar pur'g'in'e-al E:Gor. дождевик шиповатый' , лит. — p'iz'ет'е pango] sul'ik'aa'-al E:Veck 4стеклянный шар', лит. — sul'ikarí sar.
В эрзянском языке с разными значениями довольно широко употребляется слово alks как самостоятельно, так и в качестве второго компонента сложного слова. Именно в этом качестве оно много раз зарегистрировано и в словаре X. Паасонена. В отличие от литературного языка в нем выделяются такие слова, как: lém-alks E:Ssant. В говоре с. Степная Шан-тала Кошкинского района Куйбышевской
области оно выступает со значением 'вытопки масла' В литературном данное значение передается словом с^апаИ«; 1ёш означает 'жир, сало': рунгозо лемень, се-деезэ мушконь-штатолось 'тело у нее из жира, сердце из пакли свеча' (ЭРВ
1993).
В говоре с. Кадом Теньгушевского района Мордовии было зафиксировано слово 8'ес1'-а1к8 Е:Кас1 4место (кладовая) в подполе' (М\У 1:30). Первый компонент данного сложного слова s,ed, заимствован из мокшанского языка, где означает 'доска, пол, мост', а сложное образование з'ес1'а1 - 'подпол9 (МРВ 1998).
Заимствованиями из мокшанского языка следует считать также слова а^аш 'гром', и ~ ек§ц 'колодец, источник', зарегистрированные X. Паасоненом в говоре сел Е^аэк., Кас1., Ка1., Кай., §ок§а. Известно, что слова а<;'ат 'гром' и эши 'колодец9 как в мокшанском литературном, так и в его говорах считаются общеупотребительными, сравните: Аф кулиенди атямське аф пелькс (поел.). Тлухому и гром не страшен'; Кумсь кандсь эшиста колма ведаркат кельме ведь. 'Кум принес из колодца три ведра холодной воды' (МРВ
1998).
В эрзянском литературном значение 'гром* передается словом риг^'т'е: пурь-гинень зэрть 'раскаты грома' пурьгине чирьке 'радуга' (ЭРВ). В эрзянском языке риг^Чп'е считается балтеким заимствованием, сравните литовское регкйпав 'гром' (ЭВ).
Слово ек§е в значении 4холодок, свежесть, прохлада' широко распространено как в эрзянском литературном языке, так и в его говорах. От него образовалось много производных, а именно: экшендямс 'освежиться, охладиться, остыть', экше-лямс 'купать, купаться', экшелгадомс, экшеньгадомс 'похолодать', экшемемс 'похолодать, охладиться' и др. (ЭРВ 1993).
АЫхг': аЫлг'-к'еу Е:МККа 1сказочный, чудесный камень' (в фольклоре): э'^ап' тог'ап' 1аг|к50 а1а!лг' к'еу 'на серебряном море сказочный чудесный камень'; а1а!лг' к'еуепЧ' 1аг|к5о тагу а сисЫуог'ес' 'на сказочном камне Мария-чудотворец'
(М\¥ 1:32).
Данное слово, кроме словаря X. Па-
асопена, в лексикографических источниках не зафиксировано. X. Паасопен ссылается на известный словарь русского языка В. Даля и приводит соответствия алабыръ, алатырь (ТС).
Altic'a. В говоре с. Нижняя Козловка значение этого слова 4заклинательpar'ak ul'it' v'el'ese-s'aco t'eic'at-kadic'at, altic'at, mun'ic'at-kas't'ic'at 'возможно, имеются в округе ворожеи-гадалки, заклинатели и колдуны' (MW 1:35). Рассматриваемое слово образовано от глагола altams, которое в литературном языке означает 'кому-то что-то обещать : алтамс книга 'обещать книгу'; алтамс самс шкастонзо 'обещать прийти вовремя'; ки ламо алты, се аламо максы (погов.) — 'кто много обещает, тот мало дает'; алтамс стихть аванень 'посвятить стихи матери' (ЭРВ 1993).
В эрзянском литературном языке и особенно в говорах сел, описываемых X. Паасоненом, глагол altams имеет широкую семантику. Например, в говоре с. Большое Маресево 'проклинать' \ rauzo kulomon'en' alstamak! 'чёрной смерти прокляни меня!'; в Степной Шантале 'посвящать': ton't' cas'ijat pas t'enze altiz'e 'твое счастье бог ему посвятил'; в говоре с. Кадом 'причащатьpaznen' altams 'причащать' (MW 1:35).
В словаре X. Паасопена зарегистрировано большое число слов, которые не встречаются в современном эрзянском литературном языке, сравните: aPistams E:Mar., Kol. со значением 'вытирать, стирать (загрязнение, грязь)', в литературном его эквиваленты нартнемс, мусь-кенемс'; ambams E:Mar., Vvr., Ва., Kad., KaL,
V
Kazl., S Sant 'наставлять; заставить что-то делать': sati n'i ambams 'хватит, жена, наставлять', лит. меремс, кармавтомс; ambamo E:Gor. 'упрек, наставление': ambamos' avol' lambamo 'наставление не сладость', лит. мерема, кармавтома\ araks 'неистовый, яростный , лит. — аксун, пи-земезь, азерць\ araksakadoms Е. 'рассердиться, разъяриться', лит. — кежейгадомс, пиземемс, ацирьгадомс, aralams Е. 'бушевать, буйствовать, бесноваться', лит. — азаргалемс, аксунгалемс; aras'-tarka E:Mar., Bug. *недостаток, нужда, потребность'\ m'in'ek n'ej aras'-tarkanok E:Mar. 'у пас теперь недостаток'; es' paro-cit' ton kandat, aras'-tarka ton t' ejat E:$ug.
'свое добро ты тащишь, нужду ты делаешь' лит. — арасьчи, асатыкс; ardi E:Veck., NSurk. ■похотливый, находящийся в течке1 \ ardi var'a E:Veck. 'гулящая'; ik'el'c'e ardi E:Gor. 'главный сват, вожак сватовства': ik'el'c'e ardiks, kudat, mon's' mol'an 'вожаком сватовства, поезжапе, сам пойду'; armazón E:Kad. 'гневный, злой, злостный', лит. — кежей, ацирьгадозь. X. Паасонен со знаком вопроса предположил его связь с мордовским orma: ormaza (MW 1:63); ar'c'a E:Korov. 'ровный; равнина': ar'c'ava p'est'ams 'наполнять (посуду) до краёв', лит. — чирева; тыц: Крандазось чире велькска тыц эцезель кудоютконь эрьва кодамо улипаросо (К. Абрамов. Эрзянь цёра) Телега доверху была заполнена всяким домашним скарбом' (ЭРВ 1993). По мнению X. Паасонена, данное слово считается тюркским заимствованием. В словаре к нему даны соответствия из арабского arsa, татарского arci, башкирского árs 'сдирать, чистить' (MW 1:67).
Asardums E:Kal., Sir., Soksa 'совершиться, проходить, протекать (о времени)''. m'iz'arda kudat'n'e asarct, ton't' sec' ez' k'ir't' E:Kal. 'когда поезжане прошли, твой мост не выдержал', лит. — молемс, ютамс (шкадо). Наряду с этим в говоре с. Ко-ляево Темпиковского района Мордовии выступает причастная форма asare 'прошедший, прошлый': asare v'este 'в прошлую ночь', лит. — 'ютазь'. Как глагольная, так и причастная формы в эрзянском литературном языке не встречаются.
Suv-at'a E:Bad. дословно 7старик-туман': omboe'e utomoson't' suv-at'a, omboe'e utomoson't' son's' suvos' 'во втором амбаре старик-туман, во втором амбаре сам туман (MW 1:86). Первый компонент сложного слова suv в настоящее время выступает в нескольких значениях: 'туман' — леень поймасто кармась кепетеме ашо су в 'с поймы реки стал подниматься белый туман'; 'пелена, завеса' — менелесь вельтязь качамонь сувсо 'небо затянулось густой дымовой завесой'; 'кисея; марля' — вальмава сувт понгавтнезь'на окнах висят марлевые занавески' (ЭРВ 1998). Второй компонент в говоре с. Багана, на наш взгляд, выражает какое-то абстрактное значение, скорее всего, образ пустого амбара, т. е. амбар пустой и там 'гуляет' туман-старик или только туман.
Известно, что в период существования язычества у эрзян и мокшан почти каждый предмет или явление обожествлялись, поэтому слово ауа 'женщина9 выступает вторым компонентом многих сложных образований. Большое число таких сложных слов зафиксировано и в словаре X. Паасонена, а именно: ка1-ауа Е:5 §ап1. родоначальница рыб': т'е у'ес поИаз' ко1то каЫе^, ко1то каЫе^ da ка1ауа! 'в море пустил он трех рыбок, трех рыбок и родоначальниц рыб' (МЛУ 1:90); у'аР-ауа Е:Ва. 4богиня — хранительница села'
(М\У 1:90);
агшап Е^а^агшап' Е^Бигк^А^
'бродяга, гуляка; полоумный, который
%
/
Поступила 13.03.02.
ходит по домам без дела": И'а поЫа ¡заЬгап' кигоп' 1 у'еГеп'-з'аскш' агтап' сЬтоупЧк' Е^. 'не пускай с соседней улицы и всего округа бродягу, хранитель дома' В отмеченных говорах имеется и глагол 1 шататься, ходить без дела из дома в дом' В эрзянско-русском словаре (1993) с этим значением выступает глагол в форме аз-мандомс: азмандомс ошка 'шататься по городу' В литературном языке, да и в большинстве эрзянских говоров в данных значениях чаще встречаются азгун и аз-гондемс. X. Паасонен слова агшап и azguri считает тюркскими заимствованиями
(М\У 1:97).
ДЛЯ ЧЕГО НУЖНО ИЗУЧАТЬ ДЕТСКИЙ БИЛИНГВИЗМ?
Н. Н. ЩЕМЕРОВА, аспирант
Двуязычие, или билингвизм, — явление, довольно широко распространенное в России. О двуязычии много писалось и пишется и языковедами, и общественными деятелями, и лингвистами, поскольку билингвизм является одним из важных аспектов языковой политики и межнациональных отношений. Хотя надо отметить, что до сих пор нет общего учения о двуязычии, которое охватило бы его распространение во всем мире и учитывало его бесконечно разнообразные формы.
Одним из компонентов двуязычия является детский билингвизм. Предметом изучения он стал в конце XIX — начале XX в. (тогда были проведены психологами первые исследования детской речи), но до сих пор, к сожалению, этот вопрос остается нераскрытым, хотя проблема детского билигвизма очень интересна с точки зрения как психологической, так и социальной, а с точки зрения лингвистической она представляет широкое поле для исследований. Язык — это система знаков, кодов. Различные языки — различные си-
стемы знаков. Как они функционируют, взаимодействуют, как происходит формирование системы, как она усваивается индивидами? При изучении проблем билингвизма, детской речи и детского билингвизма интересно рассмотреть соотношения и взаимоотношения между знаками языка (языков), значениями знаков и реальностью.
Внимание лингвистов все больше смещается на типологическое сравнение языков и на поиски общих универсальных законов, лежащих в основе такой типологии и регулирующих как функционирование языков мира, так и процессы их усвоения детьми. В связи с этим проблемы билингвизма, детской речи и детского билингвизма очень актуальны в наше время.
Что же представляет собой детский билингвизм, каковы его временные рамки и условия формирования?
Из психологических, лингвистических, психолингвистических и философских исследований известно, что в основном к
© Н. Н. Щемерова, 2002
