Научная статья на тему 'Системные отношения в номинантах мордовских языков с опосредованно выделенными значениями компонентов'

Системные отношения в номинантах мордовских языков с опосредованно выделенными значениями компонентов Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
99
11
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
НОМИНАНТ / ЛЕКСИКАЛИЗОВАННОЕ СОЧЕТАНИЕ / ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ ГРУППА / ДИАЛЕКТНАЯ ЛЕКСИКА / ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ / NOMINATE / LEXICALIZED COMBINATION / LEXICAL-SEMANTIC GROUP / DIALECT VOCABULARY / FINNO-UGRIC LANGUAGES

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Гребнева Александра Михайловна, Руськина Елена Степановна

Исследуются особенности некоторых групп номинантов мордовских языков с мотивированными компонентами.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

System Relations in Mordovia Languages Nominates with Indirectly Highlighted Value Components

It studies specific features of some groups of the Mordovian languages nominates with motivated components.

Текст научной работы на тему «Системные отношения в номинантах мордовских языков с опосредованно выделенными значениями компонентов»

СИСТЕМНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В НОМИНАНТАХ МОРДОВСКИХ ЯЗЫКОВ С ОПОСРЕДОВАННО ВЫДЕЛЕННЫМИ ЗНАЧЕНИЯМИ КОМПОНЕНТОВ

А. М. ГРЕБНЕВА,

кандидат филологических наук, доцент кафедры эрзянского языка ФГБОУ ВПО «МГУ им. Н. П. Огарёва»

Е. С. РУСЬКИНА,

научный сотрудник редакционно-издательского отдела

ГКУ РМ «Научный центр социально-экономического мониторинга»

(г. Саранск, РФ)

Академик В. В. Виноградов последовательно отстаивал идею о том, что словосочетание относится к номинативным средствам языка [2, 38]. Под термином «номинант», или «лексикализованное сочетание», нами понимается образование, состоящее из нескольких основ, которые, представляя собой семантический сплав, в соответствии с законом «взаимосцепляемости» выступают в виде единого структурного целого и эквивалентны слову.

Исследовать в лексике системные отношения - значит рассмотреть вопросы состава и отношения элементов внутри тематических и лексико-семантических групп, вопросы варьирования, семантических и экспрессивно-стилистических связей, которые проявляются в синонимии, омонимии, а также в отношениях общего и частного в различных сферах употребления.

Как подчеркивает Ф. П. Сорокалетов, «в лексике диалекта отмечаются широко развитая синонимия, антонимия, полисемия, формальное варьирование слова и другие явления, характеризующие словарный состав как систему. В словарном составе диалекта функционируют целые тематические и лексико-семантические группы, пронизанные различными видами системных отношений. Охватывающие весь лексический состав парадигматические и синтагматические отношения, так же как и другие виды системных отношений, отчетливее всего проявляются как раз в этих группировках

лексического состава, которые выделяются на основе различных связей слов, входящих в них» [13, 14-56]. Лексико-семантическую группу он предлагает считать своеобразной микросистемой, а словарь диалекта в целом -системой большего порядка, объединяющей несколько микросистем, которые взаимодействуют друг с другом, противопоставляются друг другу. Сложность и многообразие этих отношений и составляют во многом суть системных отношений лексикализованных, или номинативных, сочетаний [13, 14-56].

Ученые филологического факультета Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева на протяжении нескольких десятилетий ведут работу по сбору диалектного материала, систематически участвуя в лингвистических экспедициях в места компактного проживания мордвы — мокши и эрзи — как в Республике Мордовия, так и за ее пределами. Ими накоплен богатейший лексический материал, который нашел отражение в ряде публикаций. В частности, профессором Р. Н. Бузаковой подготовлен словарь «Тикшень валкс = Названия трав (на эрзянском языке)» [1], а профессором О. Е. Поляковым — «Касыксонь валкс: Шуф-тонь, кусторксонь, тишень и пангонь лепне мокшень кяльса = Названия деревьев, кустарников, трав и грибов на мокшанском языке» [9], которые позднее вошли в словарные статьи мордовско-русских словарей с элементами толкования, вышедших в свет в издательстве «Русский язык» под

© Гребнева А. М., Руськина Е. С., 2014

общей редакцией члена-корреспондента РАН Б. А. Серебренникова «Эрзянь-рузонь валкс = Эрзянско-русский словарь» [17] и «Мокшень-рузонь валкс = Мокшанско-русский словарь» [8].

Однако собранного материала явно недостаточно для изучения диалектной лексики эрзянского и мокшанского языков ввиду того, что зоной проживания эрзян и мокшан является вся территории России — это Пензенская, Самарская, Оренбургская, Тюменская, Ульяновская области, республики Чувашия, Башкортостан, Татарстан и др. Необходимы более тщательный сбор и изучение всего лексического материала, а также его фонетических, морфологических и синтаксических особенностей. Недостаточная изученность лексического фонда затрудняет работу над созданием лексико-семантической классификации слов эрзянского и мокшанского языков, что требует широкого развертывания теоретических исследований в общемордовском лингвистическом плане.

Известно, что системный анализ лексики любого языка — одна из главнейших задач современной лингвистики. В орбиту ее рассмотрения включаются проблемы этимологии, семасиологии, ономасиологии, словообразования и др.

Цель данной статьи - раскрыть некоторые лексико-семантические группы номинан-тов мордовских языков и, по возможности, структурно-семантические отношения в них. В ее основу положены материалы словарей и полевые записи авторов, осуществлявшиеся по специально составленной программе с учетом тематических групп лексики эрзянского и мокшанского языков. Записи были сделаны как на территории Республики Мордовия, так и за ее пределами. Информантами в каждом конкретном населенном пункте становились в первую очередь учителя-биологи, словесники или просто знатоки интересующего нас лексического континуума, соприкасающиеся по роду деятельности с тем или иным объектом.

По словам А. А. Уфимцевой, «в родном языке человек, свободно владеющий им, произносит слова и воспринимает значение слов, не замечая их материальной формы

как чего-то автономного, отдельного; как раз наоборот, форма словесного знака в нашем сознании тесно связана с его значением, поэтому они запечатлеваются как единое целое, так что, являясь основным компонентом в акте, пользуясь словом, мы совершенно не задумываемся над формой знака при становлении словесного знака. И в то же время форма знака при становлении словесного знака является основным компонентом в акте знакообразования, выполняя роль означаемой основы наименования, являясь материальным носителем расчлененных идеальных сущностей, представлений, понятий, их отдельных признаков» [15, 53]. Следовательно, делает вывод А. А. Уфимцева, словесный знак как никакой другой представляет собой такое «знаковое выражение, обозначающее определенный элемент опыта, которое, будучи созданным и социально принятым, живет тысячи лет, при этом форма словесного знака, отчасти меняясь, является той постоянной, инвариантной основой, которая помогает обеспечивать ему синхронное и историческое тождество» [15, 53].

В мордовских языках и их диалектах очень часто встречается несколько вариантов того или иного номинанта. Данную мысль можно проиллюстрировать на примере денотата «папоротник». В эрзянском и мокшанском литературных языках представлены следующие номинанты с этим значением: э.л. верьгизэнь пазава (букв.: волчья-икона); м.л. вирявань руця (букв.: богини-леса-платок) и карёлкс (букв.: лапоть-низ). Им соответствуют диалектные варианты: э.д. vir'avan' sur'c'amo (Дрк.) (букв.: богини-леса-гребень), k'epd'an t'ikse (Клс.) (букв.: поднимаю-траву), kavоl 1ора (Б.Мрс., Шгр.) (букв.: ковыль-лист), saraz рг Ъ (Врм.) (букв.: курица-голова), Ы1'эг g 'е t'ikse (Прм.) (букв.: ива-бусина-трава); м.д. Ыг'о^ t'ise (Ст.Шл.) (букв.: лапоть-низ-трава), kar'olgэ (Шгв.) (букв: лапоть-солома), vir'en' гнсЬ!^ (Крг.) (букв.: леса-платок) и др.

Легко убедиться, что в приведенных вариантах реализуются различные семантические модели. В некоторых случаях основой названия служит мифологический образ. Так, м.л. вирявань руця произошло от име-

ни богини леса Вирявы. В других случаях для номинации выбирается такой семантический признак, как форма листа или соцветия растения: э.д. sarazpr 'a (лист похож на куриную голову) или kal'эг 'g'e t'ikse (соцветие похоже на бусину), где явствует образная номинация.

Проблема структурно-семантических отношений в лексикализованных сочетаниях мордовских языков частично уже поднималась в работе А. М. Гребневой [4]. По мнению исследователя, компоненты в номинантах образуют сложную структуру: смысловую, логическую, семантическую и др., - которая, в свою очередь, требует их рассмотрения с позиций мотивированности-немотивированности и т. д. При этом мотивированность компонентов в номинантах связана с ассоциативным, психологическим восприятием их природы, что обеспечивается их денотативным значением.

С. Д. Кацнельсон подчеркивает, что «в уме человека, в кладовой его памяти, понятия хранятся в двояком виде: как содержательные понятия, охватывающие всю сумму знаний человека о данном предмете, и как формальные дубликаты, тесно связанные со значениями слов. Содержательные понятия хранятся в "свернутом" виде, и без нужды мы не обращаемся к ним. Не к чему ворочать целые глыбы и при каждом упоминании о предмете мобилизовать весь наш запас сведений о нем. При обычных условиях достаточно оперировать словом как носителем формального понятия, не затрагивая мысль излишними деталями» [7, 23]. В условиях же исследования, продолжим мысль ученого, эти детали приобретают особый смысл.

Мотивированные лексикализованные сочетания отличаются тем, что в них свободно выделяются полнозначные компоненты. Приведем примеры таких номинантов, распределив их по лексико-семантическим группам.

1. Номинанты, относящися к миконими-ческой лексике: э.л. килей панго (ЭРВ) «подберезовик» (букв.: береза-гриб), пой панго (ЭРВ) «груздь осиновый» (букв.: осина-гриб), наволо панго (ЭРВ) «масленок» (букв.: скользкий-гриб), э.д. luga pango (Па-

асонен) «дождевик (гриб)» (букв.: луг-гриб), asa gr 'ib (Шрм.) ~ asa gr 'iba (Ддн.) «белый гриб» (букв.: белый-гриб); м.л. тума панга (МРВ) «груздь черный» (букв.: дуб-гриб), акша панга (МРВ) «белый гриб» (букв.: белый-гриб).

2. Номинанты, имеющие отношение к ягодной флоре. В своей предыдущей работе, посвященной данной тематической группе, А. М. Гребнева уделила особое внимание вопросам происхождения, семантики и диалектной синонимики подобных номи-нантов [3]. В частности, она отмечает, что в эрзянских диалектах название земляники (э.л. кстый) имеет следующие варианты: э.д. mastor umar' (Чкл.) (букв.: земля-яблоко), mastor jaguda (Клв.) (букв.: земля-ягода). В мокшанском языке, а также в диалектах название сохранено в форме кистай ~ кис-туй ~ ксти, которая относится к прамордов-скому периоду [3, 53-57]. Добавим, что эта форма выступает вторым компонентом в но-минанте м.д. p'icen' gs't'i «черника» (букв.: сосна-земляника) в говоре н. п. Подгорные Селищи Зубово-Полянского района РМ.

Приведем примеры наименований других ягод. Ежевика: э.л. ведьинзей (ЭРВ) (букв.: вода-малина), э.д. moda in'z'ej (Мл.) (букв.: земля-малина), ravza in'ej (Ч.Прмз.) (букв.: черная-малина); м.л. лакштмарь (МРВ) (букв.: трещать-яблоко), м.д. jaks't'ar' mar' (Всл.) (букв.: красное-яблоко), lokst'emar' (В.Снч.) (букв.: трещать-яблоко). Брусника: э.л. пичеумарь (ЭРВ) (букв.: сосна-яблоко); м.л. пичень ксты (МРВ) (букв.: сосны-земляника), м.д. kodorks mar' (во многих говорах) (букв.: связка-ягода). Клюква: э.л. чейумарь (ЭРВ) (букв.: осока-яблоко), м.л. шяймарь (МРВ) (букв.: осока-ягода).

3. Номинанты, имеющие отношение к травянистой флоре. В мордовских языках начало терминообразования данной тематической группы положено А. М. Гребневой. Ею в соавторстве с кандидатом биологических наук В. В. Лещанкиной был подготовлен терминологический «Русско-эрзянский ботанический словарь (названия сосудистых)» (2002). Но из-за отсутствия фактического материала из мест компактного проживания эрзи и мокши за пределами Республики Мордовия, а также из некоторых районов РМ проблема

полного охвата диалектных корреспонденций остается актуальной.

Приведем примеры: э.л. розь потмонь цеця «живокость полевая» (ЭРВ) (букв.: рожь-внутренности-цветок), э.д. sэn 'Ьг 'а (Отр., Б.Мрс., Рмз.) «живокость полевая» (букв.: синяя-голова), риШе'а t'ikse (Кбв.) «крапива жгучая» (букв.: жгучая-трава), p'ed'agaj t'ikse (Пкс.) «крапива жгучая» (букв.: прилипучая-трава), d'evica c'vetka (К.Брд.) «герань» (букв.: девушка-цветок); м.л. шапама тише (МРВ) «череда трех-раздельная» (букв.: кислая-трава), вармань тише (МРВ) «ветреница дубравная» (букв.: ветра-трава), м.д. маень ксты (Поляков) «майник двулистный» (букв.: майская-ягода), s'epi t'ise (Кжл.) «цмин песчаный» (букв.: горькая-трава); s'en'em рг'а pancf (Млш.) «колокольчик» (букв.: синяя-голова-цветок), ker Ч t 'И^е (М.Мск.) «крапива жгучая» (букв.: режущая-трава) и др.

Интересно сопоставить номинанты м.л. вармань тише (МРВ) «перекати-поле» (букв.: ветра-трава), где четко выражены элементы, и э.л. вармань крандаз (букв.: ветра-телега) с тем же значением, но образованным метафорическим путем. В рассматриваемых языках сохранена древняя финно-угорская форма слова варма «ветер» (ср.: эст. varmas «проворный», мар. вашке «быстро»), относительно второго компонента крандаз «телега» за основу нами взято мнение О. Н. Трубачева о том, что он проник из балтийских языков (ср.: лит. krantas «берег; крутой») [14]. Подобных образований в эрзянских и мокшанских говорах множество, и задача авторов в следующих работах - проанализировать и описать их.

Относительно других финно-угорских языков следует заметить, что вопросы флористической лексики в коми языке довольно подробно освещены в трудах А. Н. Ракина [10; 11], в марийском - в работе А. С. Ефремова [6] и др.

4. Номинанты, относящиеся к огородным и сельскохозяйственным культурам, в мордовских языках и их диалектах говорят о разновременном появлении этих видов растений в жизни мордвы и различных путях их проникновения. Безусловно, такой путь дает возможность проник-

новения наименований из других языков. В целом создание номинантов данной группы относится к периоду самостоятельного развития мордовских языков. Проиллюстрируем это на примере наименований брюквы, внутренняя форма которых связана со словом ламбамо «сладкий»: э.л. ламба-мо кшумань (ЭРВ) (букв.: слацкая-редька), м.л. ламбама ряпс (букв.: сладкая-репа). В н.п. Клявлино Клявлинского района Самарской области зафиксирован вариант lambakaj (Клв.). В говорах обоих мордовских языков обнаруживаются разные территориальные варианты номинанта «картофель»: modar 'ka (Чкл., Дрк., Клвд.), modar 'ks (Игн.), modjr 'ka (Рнд.), mar' (В.Слщ.), в ряде сел вместо собственно мордовского наименования употребляется заимствованный из русского языка: э.д. karska/karcka, м.д. kartoflkartuka, а также из чувашского: э.д. purskoj (Тмш.) и др. Фонетические варианты говорят о том, что они проникли из разных русских говоров. Сохранившийся в мордовских литературных языках вариант модамарь является результатом сращения двух компонентов: мода «земля» + марь «плод, яблоко, ягода». Примером подобного образования служит и наименование конопляного семени: э.л. кансёро (ЭРВ), м.л. кансер (МРВ), образованное путем сращения компонентов кан- (< кансть «конопля») + сюро «злак, зерно». Подчеркнем, что в ряде мокшанских говоров значение слова kan 'z'ara ~ kan 'd'ar переосмыслено: так называется не только конопляное семя, но и само растение. В говоре н. п. Новая Пырма Кочкуровского района РМ в качестве наименования конопли выступает номинант musku s'sl'g'e (букв.: кудель-комок).

Данную тематическую группу довольно активно обогатили заимствования из русского языка: фасоль, укроп, мак, капуста, морковь, помидор и др. Их проникновение в мордовские языки произошло на разных этапах.

Полезные и ядовитые свойства растений отражены в их наименованиях в языках разных народов. Это подчеркивает в своем исследовании «Названия растений в татарском литературном языке» Г. Г. Саберова. Исследователь очень тонко подметила, что «для того, чтобы узнать, какая трава полезная, а какая ядовитая, нужно было долгое наблюдение над

природой», и привела такие примеры: бодай «пшеница» - тиле бодай «плевел», торма «редька» - тиле торма «редька дикая», солы «овес» - кара солы «овсюг» и др. [12, 76].

Подобное явление наблюдается и в мордовских языках, причем среди таких но-минантов нередко встречаются варианты с метафорическим и пейоративным значением. Трава-дурман: э.л. дурак тикше, э.д. urmaza t'ikse (Прм.) (букв.: дурная-трава), sarazon' gulovtoma (Клс.) (букв.: курицы-умещвление); м.д.pel'aspin 'en't'ise (ЛЦбв., Сял.) (букв.: боязнь-собаки-трава), м.д. pel'ema t'ise (Сзг.) (букв.: боязнь-трава). Подорожник: э.л. тувонар, э.д. ве-рень лоткафтума тикше (Евсевьев) (букв.: крови-останавливание-трава), c 'ir 'ij lopa (во многих говорах) (букв.: фурункул-трава), ver'in' bot'i (Отр., Клм.); м.л. вер-дише (букв.: кровь-трава), вер лоткаф-ты тише (кровь-останавливает-трава), м.д. v'er' soksi lopa (во многих говорах) (букв.: кровь-останавливает-трава).

5. Номинанты, которые обозначают лиц по роду занятий, профессий, функционирующие в виде следующей конструкции: первый — оформлен в форме генитива, а второй является причастием, например: э.л. калмонь чувиця (ЭРВ) «могильщик» (букв.: могилы-роющий), каштомонь вачкиця (ЭРВ) «печник» (букв.: печи-складывающий), парень теиця (ЭРВ) «бондарь» (букв.: кадушки-изготавливающий); м.л. калмонь шуви (МРВ) «могильщик» (букв.: могилы-роющий), парень тии (МРВ) «бондарь» (букв.: кадушки-изготавливающий).

Любопытно отметить, что подобного рода отношения наблюдаются в марийском, эстонском, коми языках, например: эст. hauakaevaja «могильщик», pottsep «печник»; мар. шяга-рым кянчышц «могильщик», конга оптышц

«печник», печке(м) ыштыше «бондарь»; к. гу кодйысь «могильшик», пач тэчысь «печник» и т. д. Первичность возникновения таких образований в прафинно-угорском языке отмечается многими исследователями. По словам Е. А. Цыпанова, в коми языке «причастия, образованные от глаголов конкретного действия, представлены очень широко... и являются наиболее частотной семантической группой причастия» [16, 84]. Полагаем, что относительно второго компонента ученый прав и в силу закона «взаимосцепляемости» подобные образования в финно-угорских языках, в частности мордовском, без преувеличения можно отнести к самостоятельным номинантам.

6. Орнитонимические наименования. Заметим, что мотивацию удается выявить далеко не во всех подобных номинантах. К мотивированным отнесем, например: э.л. якстере пеке (ЭРВ) «снегирь» (букв.: красный-живот), якстере мештине (РЭС) «снегирь» (букв.: красная-грудочка), пиже озяз (ЭРВ) «синица» (букв.: зеленый-воробей), ведьзий (ЭРВ) «водяная блоха» (букв.: вода-вошь), ведюнжа (ЭРВ) «водяной жук» (букв.: водяной-жук); м.л. вадяв коняне (МРВ) «синица» (букв.: гладенький-лобик»), вермяштеня (МРВ) «снегирь» (букв.: красная-грудочка), шайнармонь (МРВ) «кулик» (букв.: осока-птица), с'оки§ка-1'вукзк'е (Паасонен) «соловьенок» (букв.: соловей-детеныш) и т. д.

Итак, исторически лексикализованные сочетания происходят от свободных словосочетаний. В мордовских языках их формирование отмечается как в литературных языках (мокшанском, эрзянском), так и в диалектах. Процесс понимания таких сочетаний влечет за собой более глубокое понимание роли человеческого фактора в языке.

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

Говоры населенных пунктов:

Б.Мрс. - Большое Маресево Чамзин-ского района РМ; Блд.Зп. - н. п. Булды-гино Зубово-Полянского района РМ; Врм. - н. п. Вармазейка Большеигнатовского района РМ; Всл. - н. п. Васильевка Зубово-Полянского района РМ; В.Слщ. - н. п. Ва-

довские Селищи Зубово-Полянского района РМ; В.Снч. - н. п. Верхнее Санчелеево Ставропольского района Самарской области; Днк. - н. п. Дудниково Теньгушевского райо-на РМ; Дрк. - н. п. Дюрки Атяшевского района РМ; Игн. - н. п. Большое Игнатово Большеигнатов-

ского района РМ; Кбв. - н. п. Кабаево Дубен-ского района РМ; К.Брд. - н. п. Каменный Брод Красноармейского района Самарской области; Кжл. - н. п. Кажлодка Торбеевского района РМ; Клв. - н. п. Клявлино Клявлинского района Самарской области; Клвд. - н. п. Кельвядни Ардатовского района РМ; Клс. - н. п. Кала-сево Ардатовского района РМ; Крв. - н. п. Красный Воин Чамзинского района РМ; Крг. - н. п. Каргал Зубово-Полянского района РМ; Л.Цбв. - н. п. Лесное Цыбаево Тем-никовского района РМ; Мл. - н. п. Мокшалей Чамзинского района РМ; Млс. - н. п. Мель-сетьево Теньгушевского района РМ; Клм. -н. п. Кульмино Чамзинского района РМ; Ммл. -н. п. Мамолаево Ковылкинского района РМ; М.Мск. - н. п. Мордовско-Маскинские Выселки Ельниковского района РМ; Н.Всл. - н. п. Новые Выселки Зубово-Полянского района РМ; Нзв. - н. п. Низовка Ардатовского района РМ; Нск. - н. п. Наскафтым Шемышейского района Пензенской области; Пкс. - н. п. Пиксяси Ардатовского района РМ; Прм. - н. п. Пер-миси Большеберезниковского района РМ; Отр. - н. п. Отрадное Чамзинского района РМ; Рмз. - н. п. Большие Ремезенки Чамзинского района РМ; Рнд. - н. п. Рындино

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК -

1. Бузакова, Р. Н. Тикшень валкс / Р. Н. Бузакова. -

Саранск : Мордов. кн. изд-вась, 1996. - 144 с.

2. Виноградов, В. В. Идеалистические основы

синтаксической системы проф. А. М. Пеш-ковского, ее эклектизм и внутренние противоречия // Вопросы семантики современ-ного русского языка. - М., 1950. - С. 12-56.

3. Гребнева, А. М. Генезис, семантика и диалектная синонимика номинантов ягодной флоры мордовских языков // Вестн. Тамбов. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. - 2008. -Вып. 10 (66). - С. 53-57.

4. Гребнева, А. М. Структурно-семантические

отношения компонентов в лексикализо-ванных сочетаниях эрзянского языка // Актуальные вопросы финно-угороведения и преподавания финно-угорских языков : материалы науч. конф., посвящ. 30-летию преподавания венгерской и финской филологии на филол. фак. МГУ им. М. В. Ломоносова (МГУ - КНИЦ, 27-28 марта 2001 г). -М., 2002. — С. 161-168.

5. Гребнева, А. М. Флористическая лексика мордовских языков / А. М. Гребнева. -Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 1997. - 87 с.

6. Ефремов А. С. Названия растений марийского языка (травянисто-ягодная флора) : ав-тореф. дис. ... канд. филол. наук / А. С. Ефремов. - Тарту, 1987. - 17 с.

7. Кацнельсон, С. Д. Содержание слова, зна-чение

и обозначение / С. Д. Кацнельсон. - М. : Едиториал УРСС, 2004. - 112 с.

Порецкого района ЧР; Сзг. - н. п. Сузгарье Рузаевского района РМ; Скв. - н. п. Сака-ево Теньгушевского района РМ; Ст. Шл. -н. п. Старые Шалы Ельниковского района РМ; Сял. - н. п. Лесные Ся-лы Темниковского района РМ; Тмш. - н. п. Темяшево Шанталинско-го района Самарской области; Трс. - н. п. Тара-сово Атяшевского района РМ; Шрм. -н. п. Шеромасово Теньгушевского района РМ; Ч. Прмз. - н. п. Черная Промза Большеберез-никовского района РМ; Шгв. - н. п. Старое Шайгово Старошайговского района РМ; Чкл. - н. п. Чукалы Ардатовского района РМ; Шгр. - н. п. Шугурово Большеберезниковско-го района РМ; Шкш. - н. п. Шокша Теньгу-шевского района РМ.

ИСТОЧНИКИ

Евсевьев - личный фонд М. Е. Евсевьева (ЦГА РМ. Р-267).

МРВ - Мокшень-рузонь валкс. М., 1998. Поляков - Поляков О. Е. Касыксонь валкс. Саранск, 1998.

ЭРВ - Эрзянь-рузонь валкс. М., 1993.

Поступила 10.06.2014

8. Мокшень-рузонь валкс = Мокшанско-руский

словарь. - М. : Рус. яз. : Дигора, 1998. - 920 с.

9. Поляков, О. Е. Касыксонь валкс : Шуфтонь,

кусторксонь тишень и пангонь лептне мокшень кяльса / О. Е. Поляков. - Саранск : Мордов. кн. изд-вась, 1998. - 112 с.

10. Ракин, А. Н. Основные принципы номинации трав и ягод в коми языке и народная этимология : науч. докл. Коми филиала АН СССР - Сыктывкар, 1977. - Вып. 2. - 52 с.

11. Ракин, А. Н. Этимология коми названий растений : науч. докл. Коми филиала АН СССР - Сыктывкар, 1980. - Вып. 59. - 49 с.

12. Саберова, Г. Г. Названия растений в татарском литературном языке / Г. Г. Саберова. -Казань : ИЯЛЯ им. Г. Ибрагимова АН РТ, 1996. - 129 с.

13. Сорокалетов, Ф. П. К вопросу о системных отношениях в лексике народных говоров // Диалектная лексика. - Л., 1975. - С. 14-56.

14. Трубачев, О. Н. Из балто-славянских эти-мологий // Этимология / под ред. О. Н. Тру-бачева. - М., 1980. - С. 53-61.

15. Уфимцева, А. А. Лексическое значение (Принцип семасиологического описания лексики) / А. А. Уфимцева. - М. : Едиториал УРСС, 2002. - 240 с.

16. Цыпанов, Е. А. Причастие в коми языке : история, семантика, дистрибуция / Е. А. Цыпанов ; УрО РАН. - Екатеринбург, 1997. - 87 с.

17. Эрзянь-рузонь валкс = Эрзянско-русский словарь. - М. : Рус. яз. : Дигора, 1993. - 803 с.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.