CC BY
41
УДК 124
Д. Н. Разеев
эпистемологическое значение телеологических суждений в третьей «критике» канта*
Первое, что приходит в голову любому образованному в академической традиции философствования человеку, когда он сталкивается со словосочетанием «критика способности суждения», так это то, что речь идет о названии сочинения Иммануила Канта, которое посвящено эстетике. При этом то обстоятельство, что данная «Критика» была разделена автором на две части—критику эстетической способности суждения и критику телеологической способности суждения,—довольно часто упускается из виду. И действительно, если считать «Критику способности суждения» сочинением по эстетике, то в каком смысле телеологическая его часть может относиться к эстетике? Ответить на этот вопрос представляется возможным, если обратиться к истории создания Кантом текста Введения в «Критику способности суждения».
Сама история с созданием Кантом текста Введения к «Критике способности суждения»** косвенным образом указывает на то, что вторая, телеологическая, часть этого фундаментального сочинения первоначально была, с позволения сказать, не совсем до конца продумана автором. Известно, что уже после того, как Кант написал основной текст «Критики способности суждения», он решает переписать уже имеющееся Введение к этой работе (о чем мы знаем из его письма к Де Ля Гарду от 21 января 1790 г.). Причина переписывания Введения, которую указывает Кант в этом письме своему издателю, выглядит довольно странной: уже имеющееся Введение якобы слишком длинное. «С сегодняшней почтой,—пишет Кант в этом письме,—пересылаю Вам 40 листов рукописи, что составляет приблизительно половину; всю книгу составляют 84 листа, к этому еще 17 листов Введения (которое я, возможно, еще должен буду сократить), написано все приблизительно тем же почерком, что и посылаемое мною сейчас Вам. Остаток я пришлю через 14 дней по почте; можете быть в этом уверены» [1. S. 435-436]. Далее в этом же письме Кант подчеркивает, что он согласен на публикацию произведения (под титулом «Критика способности суждения Иммануила Канта») только в том случае, если будет соблюдено главное условие — книга должна выйти без задержек. Однако из следующего письма от 9 февраля 1790 г., адресованного Де Ля Гарду, мы узнаем, что автор сам задерживает издание сочинения, поскольку Введение к нему пока так и не было отправлено: «со вчерашней почтой отправлены 40 листов рукописи, то есть остаток текста
© Д. Н. Разеев, 2009
(за исключением трех листов, просмотреть которые у меня не было времени). Их, а также около 12 листов Введения, я пришлю через 14 дней, чтобы не задерживать типографию» [1. S. 438-439]. Только спустя месяц, 9 марта 1790 г., Кант пишет издателю следующее послание, в котором сообщает, что он «со вчерашней почтой отправил остаток рукописи, состоящий из 9 листов (с 81 по 89). Поскольку это составляет всю книгу (только Предисловие и Введение, которые не составят больше трех листов печатного текста, остаются еще у меня), то Вы сможете уже точно подсчитать, как скоро книга может выйти из печати. Упомянутое Введение я постараюсь переслать, чтобы Вы смогли его получить еще до конца страстной недели. Я надеюсь, Вы не будете возражать против задержки его отправления Вам, в противном случае сообщите мне об этом как можно скорее, тогда я постараюсь, хотя и неохотно, немного сократить необходимое мне для работы время; я хочу сделать короткий связный обзор о содержании книги, что требует много сил, я должен сократить уже лежащее передо мной готовое Введение, которое получилось слишком длинным» [1. S. 447]. Итак, спустя полтора месяца Кант вновь упоминает о «слишком длинном» Введении к «Критике способности суждения». Только из дальнейшей истории мы узнаем, что Кант вовсе не сокращал упомянутое Введение, а просто, как говорится, тянул время, необходимое ему, по всей видимости, для написания совершенно нового текста Введения. Канта явно не устаивало то, что им уже было написано. Наконец, 25 марта 1790 г. Кант пишет Де Ля Гарду: «В понедельник, 22 марта, то есть за два дня до установленного Вами окончательного срока, по почте отправил последнюю часть рукописи, состоящую из 10 листов Введения и двух титульных листов, что все вместе едва ли составит три печатных листа. Было бы желательно, чтобы текст Введения был напечатан немного меньшими и другими буквами, чем вся остальная книга» [1. S. 448].
Дальнейшая история с изначальным текстом Введения выглядит следующим образом. Через три года после выхода «Критики способности суждения» к Канту обращается пропагандист его взглядов и сторонник трансцендентальной философии Сигиз-мунд Бек, который в своем письме от 30 апреля 1793 г. напоминает учителю о «данном в недавнем письме обещании прислать пару рукописей для использования, одну, которая касается критики способности суждения, а другую, которая касается метафизики природы» [1. S. 631]. Кант посылает Беку, правда лишь четыре месяца спустя, не что иное, как написанное им первое Введение в «Критику способности суждения», которое, как мы уже поняли, он не включил ни в текст первого, ни в текст уже появившегося к тому времени второго издания. Спустя год Бек вставляет этот текст во второй том изданных им «Избранных работ из критических текстов господина профессора Канта». Далее этот текст Канта включается в ряд изданий под странным наименованием «О философии вообще». Спустя еще некоторое время, когда схожесть текстов была обнаружена, издатели Канта исходят из того, что речь идет об исправленном Кантом новом (!) варианте Введения к «Критике способности суждения», которое написано более ясным и простым языком. И только в 1922 г. при публикации сочинений Канта под редакцией Кассирера исследователям становится ясно, что речь идет об изначальном, т. е. самом первом варианте Введения в «Критику способности суждения», которое радикально отличается от того варианта Введения, который предпочел опубликовать сам автор.
Какого же было существенное различие между первой и второй редакциями Введения? Изложим это различие тезисно***. Еще из ранней переписки Канта мы знаем, насколько серьезной оказалась та работа, которая возникла из небольшой интуиции,
пришедшей в голову автору, а именно, что наши эстетические суждения выстраиваются не на произвольных субъективных принципах, а содержат в себе некий элемент всеобщего. Первоначально Канта волновал этот элемент всеобщего в эстетических суждениях, более того, он был доминирующим. В этом контексте следует читать слова Канта из декабрьского письма 1787 г. к Рейнгольду о том, что он задумал написание нового сочинения под названием «Критика вкуса» [1. S. 335]. Вместе с тем очевидно, что разработка темы вносит существенные коррективы в первоначальный замысел автора. По мере вживания в тему Кант обнаруживает, что искомый им характер всеобщности имеют не только наши эстетические суждения, но и суждения телеологические. Это заставляет Канта задуматься над вопросом о том, одинаков ли принцип, лежащий в основе этих суждений. Он приходит к выводу, что как в эстетических, так и в телеологических суждениях принцип, действительно, один и тот же, а именно принцип целесообразности. Это прозрение даже заставляет автора поменять название всего сочинения. Теперь оно называется не «Критика вкуса» (как изначально предполагалось), а «Критика способности суждения».
Однако на этом решительные изменения не заканчиваются. Перед тем как отдать в печать рукопись своего сочинения Кант решается скорректировать Введение, которое, по-видимому, было написано им до создания основного текста сочинения. После того как основной текст был закончен, автору стало очевидно, что во Введении расставлены несколько не те акценты, которые вытекают из уже написанного сочинения. Два месяца Кант использует на то, чтобы переписать имеющееся Введение, а по сути дела, как можно убедиться, непосредственно ознакомившись с текстом обоих вариантов Введения, написать его фактически заново.
После обширного исторического экскурса, перейдем теперь к содержательным различиям двух редакций кантовского Введения в «Критику способности суждения». Основное отличие первой и второй редакций Введения заключается в том, что первый вариант Введения ориентирует читателя на то, что в основном тексте «Критики способности суждения» ведущим предметом анализа будут т. н. эстетические суждения, которые составляют целый (т. е. независимый) класс суждений, наряду с классами суждений теоретических и практических. Вторая разновидность продуктов рефлектирующей способности суждения — а именно суждения телеологические—включаются в «Критику способности суждения» скорее ради систематического единства. В первой редакции Введения Кант утверждает, что даже сам принцип, лежащий в основе таких суждений, не в собственном смысле самостоятельный, а значит, эти суждения и не в собственном смысле содержат ту всеобщность, ради прояснения которой было задумано все предприятие. Телеологические суждения оказываются просто аналогичными суждениям эстетическим, и только в случае последних принцип их вынесения полностью самостоятелен, а потому может иметь статус принципа трансцендентального. Таким образом, результатом прочтения первого варианта Введения является следующее. Хотя эстетические и телеологические суждения основываются на одном и том же принципе (а именно принципе целесообразности), только эстетические суждения нуждаются в нем непосредственным образом, в них он проявляет полностью независимый трансцендентальный статус; в телеологических суждениях этот принцип используется нами не напрямую, а по аналогии, поскольку эти суждениями выстраиваются нами аналогичным (в сравнении с эстетическими суждениями) образом. Иными словами, телеология природы есть не что иное, как эстетизация природного законодательства. В общем и целом читатель, подготовленный таким кантовским Введением, ожидает, что ему предстоит иметь дело именно с сочинением по эстетике.
Совершенно иная установка рождается у читателя, если он знакомится со второй редакцией Введения к «Критике способности суждения». Ключевое для первой редакции (поэтому не случайно повторяющееся в тексте два раза) деление всех суждений на три класса—теоретические, эстетические и практические—полностью исчезает из второй редакции Введения. Даже если судить по объему текста Введения, посвященного телеологической и эстетической способностям суждения, читатель второй редакции Введения ожидает, что центральной темой всего исследования станет именно телеология, поскольку во Введении автор уделяет ей основное внимание (на долю эстетической способности суждения приходится теперь лишь 10 страниц из 58, если ориентироваться на оригинальную пагинацию). Более того, телеологические суждения берутся за основу для прояснения сущности рефлектирующей способности суждения вообще. Теперь Кант совершенно однозначно утверждает, что телеологические суждения руководствуются самостоятельным трансцендентальным принципом, который нельзя свести к другим нашим высшим познавательным способностям (ни к рассудку, ни к разуму). Имя этому принципу, как и прежде,— целесообразность природы. Из второй редакции Введения исчезает и еще одно ключевое для перовой его редакции выражение—техника природы. На основании анализа текстов двух Введений можно сделать вывод, что Кант намеренно исключает это выражение из второй редакции, поскольку оно подспудно содержит в себе акцент на эстетическую компоненту рефлектирующей способности суждения, которая хотя и представляется Канту по-прежнему важной, однако теперь уже не настолько более значимой по сравнению с телеологической ее компонентой для проекта в целом. Общий смысл всего проекта явно был пересмотрен по окончании работы над сочинением, что находит свое отражение в тексте второй редакции Введения. В соответствии с этим пересмотренным смыслом, «Критика способности суждения» — это необходимое систематическое завершение всего критического проекта в целом, а сама способность суждения—это связующий элемент между законодательством природы и законодательством свободы. Поскольку эстетическая способность суждения оказывается не в состоянии выполнять такую связующую функцию, то это выпадает на долю телеологической способности суждения. Здесь находит свое оправдание тот факт, что вся нить рассуждений второй редакции кантовского Введения построена на анализе телеологической, а не эстетической способности суждения. Вместе с тем опосредующую роль может взять на себя не любая разновидность телеологической способности суждения, а только лишь ее рефлектирующая (а не определяющая) разновидность. Такая телеологически-рефлектирующая способность суждения имеет особый научно-методологический статус, поскольку именно благодаря ей наш разрозненный опыт обретает систематическое единство на уровне его эмпирических законов. Фактически речь идет об особой научно-методологической установке, которая достигается в подобных телеологических суждениях. Это означает, что суждения такого рода, хотя они и не выступают непосредственным познанием природы, тем не менее вносят научно-методологический вклад в сам процесс познания природы. Они служат не чем иным, как регулятивными, эвристическими принципами нашего познания природы.
Можно утверждать, что именно при рассмотрении телеологических суждений у Канта наступает своего рода перелом, предопределивший его дальнейшие философские интересы, которые, как мы знаем, он так и не смог реализовать до конца. Результаты его последних прижизненных исследований опубликованы уже после его смерти под названием “Opus postumum” В нем находит свое отражение то, что волновало Канта все последние годы его жизни,—наука о переходе от метафизических основ естествознания
к физике вообще. Вместе с тем этот мотив «перехода» ясно прослеживается уже во второй редакции кантовского Введения к «Критике способности суждения». Он присутствует в телеологии. Более того, он и появился благодаря размышлениям Канта о сущности телеологических суждений и той роли, которую они играют в процессе нашего познания природы.
В общем и целом читатель, ознакомленный со второй редакцией Введения, ожидает теперь совсем иного рода сочинения, чем то, которое он ожидал бы, прочтя первый вариант Введения. Отличие, не будет преувеличением сказать, радикально. Читатель ожидает не сочинения по эстетике, а сочинения, посвященного, как сказали бы мы сегодня, философско-научным, эпистемологическим аспектам нашего познания природы, а именно той роли, которую играет в таком познании телеологическое мышление.
* Статья написана при поддержке РГНФ, проект № 07-03-00422а.
** На русском языке см.: [2. С. 99-159].
*** в развернутом виде автор изложил это в своей статье [3. С. 185-211].
литература.
1. Kant I. Briefwechsel. Hamburg, 1972. 571 с.
2. Кант И. Первое введение в Критику способности суждения // Он же Собр. Соч.: в 6 т. М., 1966. Т. 5. С. 99-159.
3. РазеевД.Н. Критика способности суждения Канта—сочинение по философии науки? // Мысль. СПб., 2008. Вып. 7. С. 185-211.
