CC BY
49
Разеев Д. Н. Телеология И. Канта. СПб.: Наука, 2010.
Монография Д. Н. Разеева «Телеология И. Канта» — это фундаментальный труд, открывающий для российского читателя новый пласт смыслов, касающихся одного из центровых для понимания философской системы Канта концептов.
Актуальность затрагиваемых автором монографии вопросов очевидна. Дело в том, что значению телеологии Канта для его гносеологии в отечественной философской литературе уделено не так уж много внимания. Как справедливо отмечает автор, «в отечественной философской науке нет ни одного отдельного систематического сочинения, посвященного рассмотрению роли трансцендентализма в решении телеологической проблемы» (с. 9)*.
Д. Н. Разеев в своей работе задается целью не только указать на органические связи телеологии и познания в системе кёнигсбергского мыслителя, но и доказать, что первая является эвристическим принципом второго, причем вне зависимости от того, постигает субъект мир свободы или природы. Автор пишет, что «Кант проторил радикально новый путь в телеологии, раскрыв эпистемологический потенциал телеологического принципа в науке и предложив такое решение, которое сумело преодолеть как имманентный, так и трансцендентный объективизм в телеологии, присущей и предшествующей традиции телеологизма, и последующему его использованию в науке в виде телеономизма» (с. 7—8).
Также автор монографии пересматривает глобальный статус третьей критики. Он доказывает, что «Критику способности суждения» следует интерпретировать «не только как основополагающее сочинение по эстетике, но в первую очередь как программную работу по философии и методологии науки» (с. 224). Это в свою очередь несколько противоречит привычному для отечественной философской традиции представлению о сути третьей критики, которое разделял в том числе и один из выдающихся переводчиков кантовского труда А. В. Гулыга, в спор с которым вступает Д. Н. Разеев.
Монография Д. Н. Разеева строго структурирована. Она состоит из трех глав: «"Критика способности суждения" Канта — сочинение по философии науки», «Реконструкция философско-методологических идей Канта в «Критике телеологической способности суждения», «Трансцендентальный аргумент Канта в контексте проблемы объективации» и приложения, где собраны статьи, «которые могут внести дополнительную ясность в понимание кантовской философии в целом» (с. 14). Каждая глава, согласно лучшим традициям академизма, разделена на три параграфа и завершается четко сформулированными выводами — вещью, совершенно необходимой для любого серьезного исследования, но зачастую опускаемой другими авторами.
Как отмечает сам автор, «первая и вторая главы представляют собой ... «слабую» интерпретацию философии Канта, поскольку в них мы шаг за шагом следуем за его мыслью. в отличие от третьей главы, которая зна-
* Здесь и далее указаны страницы рецензируемой монографии.
чительно отходит от аутентичного прочтения Канта и поэтому может быть условно названа «сильной» интерпретацией» (с. 14).
В первой главе дается основательный разбор первого и второго введения к «Критике способности суждения». Предпринимается он с целью доказательства того, что третья «Критика» — сочинение не только и не столько по эстетике, но по философии и методологии науки. Сопоставив различия между двумя текстами, применяя, в частности, количественные методы, Д. Н. Разеев приходит к выводу, что изначально «Критика способности суждения» задумывалась Кантом как труд по эстетике, в процессе работы над которым философ совершает неожиданное открытие. Оно заставляет кёниг-сбержца пересмотреть значение телеологических суждений и вместе с тем некоторые положения третьей критики и ее глобальный статус в философской системе трансцендентального рационализма. Если говорить коротко, то открытие это состоит в том, что «телеологические суждения руководствуются самостоятельным трансцендентальным принципом, который нельзя свести к другим нашим высшим познавательным способностям» (с. 50).
Д. Н. Разеев подчеркивает, что необходимость написания второго введения в «Критику способности суждения» как раз и была обусловлена этим открытием. В итоге, пишет автор, «согласно этому пересмотренному смыслу, «Критика способности суждения» — это необходимое систематическое завершение всего критического проекта в целом, а сама способность суждения — это связующий элемент между законодательством природы и законодательством свободы. Поскольку эстетическая способность суждения оказывается не в состоянии выполнять такой связующей функции, то это выпадает на долю телеологической способности суждения» (с. 50). Таким образом, по версии автора монографии, в процессе работы над «Критикой способности суждения» Кант существенно меняет первоначальный замысел. Вместо труда исключительно по эстетике он являет миру более глобальный труд, где акцент смещен в сторону философии и методологии науки, где дан фундаментальный разбор принципа целесообразности и представлено исследование его значения для познания.
Во второй главе «обстоятельно излагается суть кантовского трансцендентального аргумента, примененного им к способности суждения» (с. 14). Здесь читателю предлагается подробное исследование принципа целесообразности, его роли и значения в процессе познания, его отношение к способности суждения. Д. Н. Разеев приходит к выводу, что принцип целесообразности — это методологический и эвристический принцип познания природы. Что благодаря этому принципу субъект может сопоставлять особенное в природе, т. е. одни эмпирические законы с другими. Что принцип целесообразности, на котором зиждется как эстетическая, так и телеологическая способности суждения, является трансцендентальным. Он столь же важен для познания, как и априорные формы чувственности и рассудка. И так же, как и они, коренится в сознании субъекта и не может быть выведен исключительно из опыта. При этом автор делает акцент на то, что «в основе телеологических суждений, выносимых субъектом в процессе познания природы, лежит не целесообразное устройство самих объектов природы, но свойственный познающему субъекту механизм их построения» (с. 225). В этой же главе после рассмотрения физической телеологии дается исследование кантовской моральной телеологии, на основе
которой, как считал Кант, только и возможно построение науки о сверхчувственных идеях разума (с. 186).
В третьей главе автор, обобщая результаты, полученные в предыдущих двух разделах, предлагает вниманию читателя новую интерпретацию «Критики способности суждения» в целостном виде и дедуцирует из нее эвристически ценные для эпистемологии следствия. В частности, здесь Д. Н. Разеев предлагает новое истолкование объективности в философии Канта. Нельзя не отметить, что здесь автор, по его собственному признанию, позволяет себе максимум свободы интерпретатора, оценивающего проблему объективности не только с кантианских, но и с феноменологических позиций.
Приложение представляет собой довольно разношерстный аппендикс из статей ранних лет. Здесь можно встретить рассуждения Д. Н. Разеева о кантовском учении о феноменальности — тема, исследованию которой автор посвятил довольно много работ, а также об эстетике, философии образования и религии кёнигсбергского мыслителя.
Монографию Д. Н. Разеева отличают ясность мысли, четкость формулировок, обоснованность положений, мощная доказательная база и литературность слога. Важно подчеркнуть, что автору присуща академическая честность. Он не пытается выдавать свои мысли за идеи Канта и везде, где дается исследовательская интерпретация, об этом говорится впрямую, что это истолкование или реконструкция. И даже когда дело касается реконструкции, чтобы не слыть голословным, Д. Н. Разеев старается максимально точно придерживаться интеллектуальной канвы, заданной Кантом.
На протяжении всей монографии Д. Н. Разеев активно обращается к иностранным источникам, привнося оттуда концепты и смыслы, ранее не вовлеченные в отечественный философский дискурс. Также следует отметить превосходную работу автора с оригинальными текстами Канта. Поскольку Д. Н. Разеев хорошо владеет немецким языком, в чем несложно убедиться, если обратиться к другим его работам, он вносит существенные замечания к русским переводам трудов кёнигсбержца. Так, например, он подметил, что в издании «Критики способности суждения» 1994 г. на с. 265, где представлены рассуждения об идеализме целесообразности, «допущена грубейшая ошибка: в немецком переводе речь идет о «казуальности» (Ка-эиаНШ^, а в русском переводе этот термин Канта передан обычным «каузальность» (КаиэаНШ^» (с. 84), что, как справедливо отмечает автор, серьезно искажает смысл сказанного философом.
Благодаря своим достоинствам, актуальности затронутых Д. Н. Разее-вым вопросов, четкости изложения его монография обещает стать заметным событием не только в рамках отечественного философского дискурса, но и за его пределами.
В. В. Балановский
