CC BY
26
Эпидемиологические различия гепатита С у представителей европеоидной и монголоидной рас с учетом популяционного полиморфизма генов интерферона
С.И. Малов1 ([email protected]), И.В. Малов1, Е.Д. Савилов22 3, Д. Гантулга4, И.А. Мирошниченко5, Л.А. Степаненко1, О.Б. Огарков2, Н. Эрденебаяр6, Л.С. Орлова1, Н. Бира7, И.В. Ушаков5
1ГБОУ ВПО «Иркутский государственный медицинский университет» 2ФГБНУ «Научный центр проблем здоровья семьи и репродукции человека», г. Иркутск
3ГБОУ ДПО «Иркутская государственная медицинская академия последипломного образования»
"Национальный центр по изучению инфекционных болезней, г. Улан-Батор, Монголия
5ОГАУЗ «Иркутский областной клинический консультативно-диагностический центр», г. Иркутск
Национальный центр трансфузионной медицины, г. Улан-Батор, Монголия 7Монгольский национальный медицинский университет, г. Улан-Батор, Монголия
Резюме
Цель работы: дать сравнительную эпидемиологическую характеристику хронического гепатита С у населения Монголии и Иркутской области с учетом расовой принадлежности и популяционного полиморфизма генов интерферонов Х3 и Х4. В Монголии по сравнению с Иркутской областью гепатит С более распространен, среди болеющих преобладают лица в возрастной категории старше 50 лет, доминирует первый генотип вируса.
В популяции монголов установлена высокая частота встречаемости некоторых нуклеотидных полиморфизмов генов интерферонов Х3 и Х4. Выявленные генетические маркеры относятся к числу прогностически благоприятных, что объясняет более высокую частоту спонтанной элиминации вируса у представителей монголоидной расы.
Ключевые слова: гепатит С, европеоиды, монголоиды, генетический полиморфизм, ген интерферона Х3, ген интерферона Х4
Epidemiological Differences of chronic Viral Hepatitis c in caucasian and Asian Races Taking into Account population Interferon Gene polymorphism
S.I. Malov1 ([email protected]), I.V. Malov1, E.D. Savilov23, D. Gantulga4, I.A. Miroshnichenko5, L.A. Stepanenko1, O.B. Ogarkov2, N. Erdenebayar6, L.S. Orlova1, N. Bira7, I.V. Ushakov5
1State Budgetary Educational Institution State Budgetary Educational Institution of Higher Professional Training «Irkutsk State Medical University»
2Federal State Budgetary Institution of Science «Scientific Center of Family Health and Human Reproduction», Irkutsk
3Federal State Educational Institution of Additional Professional Education «Irkutsk State Medical Academy of Postgraduate Education»
4National Center for Communicable Diseases, Ulaanbaatar, Mongolia
5Irkutsk Diagnostic Centre
6National Center for Transfusion Medicine, Ulaanbaatar, Mongolia 7Mongolian national university of medical sciences, Ulaanbaatar, Mongolia abstract
Aim of study: to give a comparative epidemiological characteristic of hepatitis C in Mongolia and Irkutsk region taking into account races, INF X3 gene polymorphism and INF X4 gene polymorphismin studied population.
Epidemiological evidence of hepatitis C in Mongolia, in contrast to the Irkutsk region, characterized higher prevalence, domination of seropositive persons in age older than 50 years, domination in the circulation of the 1st virus genotype.
In the population of Mongolia was revealed high frequency some nucleotide INF X3 and INF X4 gene polymorphism. These genetic markers are more favorable for natural history of hepatitis C. It explains the high rate of spontaneous hepatitis C virus clearance among people of Asian race.
Key words: hepatitis C, Caucasian, Asian, gene polymorphism, INF X4 gene, INF X3 gene
Введение
В мире в настоящее время вирусом гепатита С (ВГС) инфицировано 150 - 170 млн человек [1], из которых около 100 млн - жители стран Азии и Тихоокеанского региона [2]. При этом, по оценкам ВОЗ, доля серопозитивных лиц на наличие антител к ВГС (анти-ВГС) постоянно увеличивается и за последние 15 лет выросла с 2,3 до 2,8%, значительно варьируя в разных странах мира [3 - 5].
Тем не менее многие вопросы, связанные с изучением этого инфекционного заболевания, остаются нерешенными или недостаточно изученными. Например, в Монголии в отличие от России не ведется обязательной государственной регистрации заболеваемости хроническими вирусными гепатитами и для оценки эпидемиологической ситуации проводятся лишь выборочные обследования отдельных контингентов населения. Также весьма скудно представлены сведения о структуре циркулирующих генотипов ВГС на территории этой страны [6] и практически отсутствуют данные о популяционных генетических маркерах, влияющих на клинико-эпидемиологические проявления гепатита С (ГС).
Вместе с тем еще в 2009 году были опубликованы исследования о выраженной связи между исходами естественного течения, эффективностью противовирусной терапии хронического гепатита С (ХГС) и однонуклеотидными полиморфизмами (ОНП) гена интерлейкина-28В (интерферона Х3) [7 - 9]. В дальнейшем было показано, что распределение аллелей ОНП локусов ^12979860 и ^8099917 этого гена существенно зависит от расы и этнической принадлежности [7 - 11]. В последние годы был открыт динуклеотидный полиморфизм (ДНП) гена интерферона \4 [12]. Показано, что люди с делецией гуанина (GG) в промоторной зоне гена интерферона \4 генетически не способны к эффективной элиминации ВГС после заражения [12]. При этом структура генотипов ДНП этого гена, как и ОНП гена интерферона Х3, существенно зависит от расовой принадлежности, что убедительно показано в отношении европеоидов и негроидов [12]. Несмотря на чрезвычайную актуальность указанных аспектов в изучении ВГС, вплоть до настоящего времени не было проведено соответствующих по-пуляционных исследований в Монголии и практически во всей азиатской части России, что побудило нас провести сравнительные исследования по территориальному распределению различных эпидемиологических проявлений ХГС и популяционно-го полиморфизма генов интерферонов Х3 и \4 на двух крупных сопредельных территориях (Монголия и Иркутская область России). Указанные обширные регионы характеризуются практически одинаковой численностью населения и близкими климатогео-графическими показателями, однако существенно различаются по этническому составу. В Монголии представители монголоидов составляют достаточно однородную популяцию (96,0%) [13]. На терри-
тории сравнения (Иркутская область) преобладают европеоиды - 96,3% [14]. Подобные исследования имеют несомненный интерес, так как позволяют раскрыть механизмы формирования эпидемического процесса изучаемых инфекционных заболеваний с учетом таких пока мало осмысленных факторов риска, как этническая составляющая популяции и ее генетическая характеристика.
Цель работы - дать сравнительную эпидемиологическую характеристику ХГС в Монголии и Иркутской области с учетом расовой принадлежности населения и популяционного полиморфизма генов интерферонов Х3 и \4 на изучаемых территориях.
Материалы и методы
Исследование проводилось с 2009 по 2014 год. Для расчета частоты выявления анти-ВГС были использованы данные Иркутской областной станции переливания крови и Монгольского Национального центра трансфузионной медицины. Всего было оценено 115 407 сывороток крови первичных доноров, из которых 68 512 были жителями Иркутской области, а 46 895 - жителями Монголии. Структура генотипов вируса у серопозитивных лиц анализировалась по данным Иркутского областного клинического консультативно-диагностического центра и Национального центра по изучению инфекционных болезней Монголии. Генотипическое разнообразие ВГС представлено результатами анализа 7801 ПЦР-позитивной пробы крови пациентов, проживающих в Иркутской области, и 2570 -в Монголии.
Для изучения частоты спонтанной элиминации вируса (СЭВ) были обследованы 124 пациента европеоидной и 71 - монголоидной расы. Из них острый ГС был документирован в анамнезе у 29 европеоидов (23,4%) и у 25 (35,2%) монголоидов. Остальные больные обратились за консультативной медицинской помощью самостоятельно в связи со случайным обнаружением у них анти-ВГС и были двукратно обследованы (с интервалом не менее шести месяцев) с целью обнаружения ВГС в крови в ПЦР.
Диагноз «острый гепатит С» ставился в соответствии с критериями, представленными в рекомендациях по диагностике и лечению взрослых больных гепатитом С [15].
В работе использовали параметры клинико-лабораторного подтверждения СЭВ, опубликованные в европейских клинических рекомендациях 2014 года [16]. Выявление анти-ВГС осуществляли в ИФА с использованием тест-систем «Вектор-Бест» (г. Новосибирск). Качественное определение вируса гепатита С в крови проводилось с помощью тест-систем «АмплиСенс-Н^» (ЦНИИ эпидемиологии, Москва). Исследования проводили методом полимеразной цепной реакции на ам-плификаторе в реальном времени. Диагностическая чувствительность исследования составляла 50 МЕ/мл. На обеих территориях использовались
диагностические тест-системы одних и тех же производителей.
Для сравнительного анализа факторов риска инфицирования ВГС использовали метод анкетирования (392 больных ХГС в Монголии и 210 -в Иркутской области).
Популяционно-генетическое определение ОНП гена INF Х3 проводилось у 1520 здоровых лиц, из которых 720 составили монголоиды и 800 - европеоиды. ДНП гена интерферона \4 был определен у 357-ти здоровых лиц европеоидной расы и 187-ти здоровых лиц монголоидной расы.
Экстракцию тотальной ДНК человека проводили из образцов клинического материала (бук-кальный эпителий). Генетические исследования включали определение генотипа человека по совокупности аллельных вариантов ОНП rs12979860 и rs8099917 в гене интерферона Х3 и ДНП ss469415590 в гене интерферона \4 с использованием термоциклирующей системы для проведения ПЦР в режиме реального времени Rotor-Gene Q, Qiagen Hilden (Германия).
Определение генотипов INF Х3 осуществляли с помощью набора «АмплиСенсГеноскрин-^28В^» (ЦНИИ эпидемиологии, Москва). Идентификацию генотипов интерферона \4 производили с использованием следующей последовательности оснований в праймере - ss469415590 интерферона \4 F: cct-gct-gca-gaa-gca-gag-at; R-gct-cca-gcg-agc-ggt-agt-g [12]. Для повышения эффективности амплификации использовалась техника «горячего старта». Рекомендуемые оптимальные параметры ПЦР составили: денатурация пробы при температуре 95 оС в течение 15 минут, далее 45 циклов (95 оС -15 секунд, 60 оС - 30 секунд).
Для анализа полученных данных использовали методы параметрической статистики с определением среднего арифметического (М), среднего стандартного отклонения (d) и стандартной ошибки (m). Значимость различий между явлениями оценивали с помощью t-критерия Стьюдента, после проверки данных на нормальность распределения. Статистическую обработку материалов провели при помощи компьютерной программы Statistica 6.0. Уровень статистической значимости был принят при Р < 0,05 [17].
Результаты и обсуждение
Проведенный нами анализ распространенности ВГС (по показателям анти-ВГС) у населения сравниваемых регионов показал, что в Монголии этот показатель более чем в три раза превышает таковой в Иркутской области (6,6 и 2,0% соответственно, Р < 0,001). Согласно предшествующим результатам выборочных исследований отдельных групп населения, выявляемость анти-ВГС варьирует от 11 до 48% в Монголии и от 1,2 до 5,6% - в России [6, 18, 19]. Высокая частота обнаружения анти-ВГС у жителей Монголии позволяет отнести эту страну наряду с другими странами Юго-Восточной Азии
к регионам с высокими показателями заболеваемости ГС, [5]. В Иркутской области число анти-ВГС-позитивных лиц в популяции соответствует таковой в целом по Российской Федерации, однако имеет при этом существенные отклонения (в сторону увеличения или понижения) по сравнению с отдельными административными территориями [20].
Нами установлено, что одной из характерных черт эпидемиологии ХГС в Монголии является абсолютное доминирование первого генотипа ВГС -90,3% (в Иркутской области - 53,3%).
Согласно данным литературы, первый генотип чаще встречается у лиц старшего возраста и инфицирование связано преимущественно с переливанием крови или с другими медицинскими вмешательствами, а второй и третий генотипы вируса в большей степени распространены среди молодых лиц - потребителей инъекционных наркотиков [21, 22].
Приведенные данные хорошо согласуются с полученными в настоящей работе результатами. Действительно, по данным выполненного нами серологического скрининга, чаще других в Монголии анти-ВГС выявлялись в возрастной группе старше 50 лет, а в Иркутской области - в группе 30 -39 лет. При этом по результатам анкетного опроса установлено, что медицинские манипуляции в указанных возрастных группах риска имели место в анамнезе соответственно у 75,3 и 48,5% инфицированных вирусом.
Необходимо отметить, что в Российской Федерации в возрастной группе 30 - 39 лет - наибольшее число лиц, употребляющих наркотические вещества, и максимальные показатели выявляе-мости анти-ВГС [4, 22, 23]. Для сравнения следует сказать, что, по данным анкетного опроса, доля потребителей инъекционных наркотиков в Монголии чрезвычайно мала (0,5%), а первые случаи задержания наркокурьеров на границе датированы 2008 - 2009 годами [13].
В ходе настоящего исследования были установлены выраженные различия в проявлениях эпидемического процесса ГС между популяциями европеоидов (азиатская часть России, представленная Восточной Сибирью) и монголоидов (Монголия).
Известно, что анти-ВГС могут сохраняться в организме пожизненно после перенесенного острого ГС или успешной противовирусной терапии. Об этом, в частности, свидетельствуют многочисленные исследования, показавшие, что вирус присутствует в крови у части лиц (66,2 - 86,3%) с наличием антител к нему [18, 24 - 26]. Способность к СЭВ детерминирована генетически и варьирует у европеоидов от 26 до 44%, а наиболее редко проявляется у представителей негроидной расы -9,3% [27 - 29].
Проведенные нами в этом направлении дополнительные исследования показали, что частота СЭВ у анти-ВГС-позитивных лиц монголоидной расы оказалась значимо выше, чем у европеоидов (табл. 1).
Таблица 1.
Частота спонтанной элиминации вируса у анти-ВГС-позитивных жителей Монголии и Иркутской области
Регион Общее количество обследованных с анти-ВГС + В том числе подтвержден факт спонтанной элиминации вируса
Абс. %
Иркутская область 124 35 28,2 ± 4,0
Монголия 71 31 43,7 ± 5,9
Примечание: Р < 0,05. Таблица 2.
Распределение генотипов гв12979860 гена интерферона Х3 у здоровых лиц европеоидной и монголоидной рас
Раса CC CT TT C-аллель T-аллель
Абс. % Абс. % Абс. % % %
Европеоиды (n = 800) 372 46,5 ± 1,8 336 42,0 ± 1,7 92 11,5 ± 1,1 67,5 ± 1,2 32,5 ± 1,2
Монголоиды (n = 720) 590 81,9 ± 1,4 110 15,3 ± 1,3 20 2,8 ± 0,6 89,6±0,8 10,4 ± 0,8
Примечание: Р < 0,001. Таблица 3.
Распределение генотипов гв8099917 гена интерферона Х3 у здоровых лиц европеоидной и монголоидной рас
раса TT TG GG T-аллель G-аллель
Абс. % Абс. % Абс. % % %
Европеоиды (n = 800) 564 70,5 ± 1,6 192 24,0 ± 1,5 44 5,5 ± 0,8 82,5 ± 1,0 17,5 ± 1,0
Монголоиды (n = 720) 620 86,1 ± 1,2 80 11,1 ± 1,2 20 2,8 ± 0,6 91,7 ± 0,7 8,3 ± 0,7
Примечание: Р < 0,001. Таблица 4. Распределение генотипов ss469415590 гена INF ЪА у здоровых лиц европеоидной и монголоидной рас
раса TT/TT TT/G G/G TT-аллель G-аллель
Абс. % Абс. % Абс. % % %
Европеоиды (n = 357) 164 45,9 ± 2,6 171 47,9 ± 2,6 22 6,2 ± 1,3 69,9 ± 1,7 30,1 ± 1,7
Монголоиды (n = 187) 165 88,2 ± 2,4 22 11,8 ± 2,4 0 0 ± 1,8 94,1 ± 1,2 5,9 ± 1,2
Примечание: Р < 0,001.
Исходя из того что обследуемые лица наблюдались лично авторами и в прошлом не получали противовирусной терапии, можно предположить влияние расы на различную частоту достижения СЭВ на фоне естественного течения ГС. Поэтому следующая часть исследования была направлена на изучение распространенности в популяциях некоторых генетических маркеров, ассоциированных со способностью организма человека к СЭВ гепатита С. Как известно, к таким маркерам относится принадлежность индивидуума к СС-генотипу локу-са ^12979860 гена интерферона Х3, ТТ-генотипу локуса ^8099917 гена интерферона Х3 и ТТ/ТТ-генотипу локуса ss469415590 гена интерферона Х4 [7, 9, 12]. У людей, принадлежащих к одному или нескольким указанным генотипам, СЭВ проис-
ходит в 2 - 3 раза чаще, чем в популяции в целом [9, 30]. Примечательно, что все описанные полиморфизмы локализованы в промоторной области генов, кодирующих синтез интерферонов типа 3 -Х-интерферонов [12]. Очевидно, что генетически детерминированная способность к мощному цито-киновому «взрыву» в ответ на острое инфицирование ВГС приводит к эффективной элиминации вируса и к самоизлечению [12].
Результаты настоящих исследований (табл. 2 и 3) показали, что СС-генотип ^12979860 и ТТ-генотип ^8099917 гена интерферона Х3 встречались с частотой 46,5 и 70,5% в популяции европеоидов и 81,9 и 86,1% - в популяции монголоидов (Р < 0,001). Широкая распространенность благоприятных для обеспечения СЭВ генотипов интер-
ферона A3 у жителей Монголии характерна и для интерферона A4, что показано ею на популяции
других стран Юго-Восточной Азии [10, 11]. Анализ афроамериканцев [12]. встречаемости отдельных аллелей показал, что
С-аллель rs12979860 была выявлена у 89,6%, а Выводы
Т-аллель rs8099917 - у 91,7% жителей Монголии, 1. Эпидемиологические проявления ГС в Монго-
что сопоставимо с популяционными показателями лии в отличие от Иркутской области характе-
Китая, Японии и Кореи [7 - 9]. ризуются более широкой распространенностью
Еще более выраженные генетические по- заболевания, преобладанием доли серопо-
пуляционные отличия обнаружены в отношении зитивных лиц в возрастной категории старше
полиморфизма гена интерферона A4 (табл. 4). 50 лет и абсолютным доминированием первого
У монголоидов благоприятный ДНП ТТ/ТТ-генотип генотипа вируса.
выявлен почти в 90% случаев, в то время как в 2. В популяции монголов установлена значитель-
популяции европеоидов его встречаемость была но более высокая, чем у европеоидов, частота
в 2 раза меньше. Можно полагать, что прогно- встречаемости СС-генотипа ОНП rs12979860,
стическая роль этого ДНП для монголоидов име- ТТ-генотипа ОНП rs8099917 гена интерферона
ет наибольшее значение по сравнению с ОНП A3 и ТТ/ТТ-генотипа ДНП гена интерферона A4,
rs12979860 и rs8099917, хотя, как видно из которые относятся к числу благоприятных в пла-
таблиц 2 и 4, структура генотипов rs12979860 ин- не прогноза спонтанной элиминации вируса.
терферона A3 и ss469415590 INF A4 достаточно 3. Широкая распространенность в популяции мон-
близка, что указывает на возможную сцеплен- голов благоприятных полиморфизмов генов ин-
ность между этими генами. Анализируя предска- терферонов A3 и A4 объясняет более высокую
зательное значение генетических полиморфиз- частоту развития СЭВ у представителей монго-
мов, L. Prokunina-Olsson также считает более лоидной расы с наличием анти-ВГС, чем у евро-
перспективным изучение локуса ss469415590 пеоидов. Ш
Литература
1. Matsuura K., Tanaka Y. Natural historyof hepatitis C virus infection. Nihon Rinsho. 2015; 73 (2): 195 - 200.
2. Lavanchy D. Evolving epidemiology of hepatitis C virus. Clin. Microbiol. Infect. 2011; 17 (2): 107 - 115.
3. Нечаев В.В., Мукомолов С.Л., Назаров В.Ю., Пожидаева Л.Н., Чахарьян В.В. Хронические вирусные гепатиты: прошлое, настоящее, будущее. Эпидемиология и инфекционные болезни. 2013; 3: 4 - 9.
4. Трифонова Г.Ф., Левакова И.А., Болсун Д.Д., Мукомолов С.Л. Острый и хронический гепатит С в Российской Федерации в 1994 - 2013 гг. Инфекция и иммунитет. 2014; 3: 267 - 274.
5. Mohd Hanafiah K., Groeger J., Flaxman A.D., Wiersma S.T. Global epidemiology of hepatitis C virus infection: new estimates of age-specific antibody to HCV seroprevalence. Hepatology. 2013; 57 (4): 1333 - 1342.
6. Tsatsralt-Od B., Takahashi M., Nishizawa T. High prevalence of dual or triple infection of hepatitis B, C, and delta viruses among patients with chronic liver disease in Mongolia. J. Med. Virol. 2005; 77 (4): 491 - 499.
7. Ge D., Fellay J., Thompson A.J., Simon J.S., Shianna K.V., Urban T.J. et al. Genetic variation in IL28B predicts hepatitis C treatment-induced viral clearance. Nature. 2009; 461: 399 - 401.
8. Tanaka Y., Nishida N., Sugiyama M., Kurosaki M., Matsuura K., Sakamoto N. et al. Genome-wide association of IL28B with response to pegylated interferonalpha and ribavirin therapy for chronic hepatitis C. Nat. Genet. 2009; 41 (10): 1105 - 1109.
9. Thomas D.L., Thio C.L., Martin M.P. Genetic variation in IL28B and spontaneous clearance of hepatitis C virus. Nature. 2009; 461: 798 - 801.
10. Jung Y.K., Kim J.H., Ahn S.M., Yang J.W., Park S.J., Kim J.W. et al. Role of interleukin 28B-related gene polymorphisms in chronic hepatitis C and the response to antiviral therapy in Koreans. J. Clin. Gastroenterol. 2013; 47 (7): 644 - 650.
11. Rangnekar A.S., Fontana R.J. Meta-analysis: IL-28B genotype and sustained viral clearance in HCV genotype 1 patients. Aliment. Pharmacol. Ther. 2012; 36 (2): 104 - 114.
12. Prokunina-Olsson L., Muchmore B., Tang W. A variant upstream of INFL3 (IL28B) creating a new interferon gene INFL4 is associated with impaired clearance of hepatitis C virus. Nature genetics. 2013; 45: 164 - 171.
13. Кручкин Ю.Н. Современная Монголия. Энциклопедический справочник. Улан-Батор; 2011: 1154.
14. Итоги всероссийской переписи населения 2010 года по Иркутской области. Статистический бюллетень. Иркутскстат. Иркутск; 2012: 52.
15. Ивашкин В.Т., Ющук Н.Д., ред. Рекомендации по диагностике и лечению взрослых больных гепатитами В и С: Клинические рекомендации. Москва; ГЭОТАР-Медиа»; 2015.
16. European Association for Study of Liver. EASL Clinical Practice Guidelines: management of hepatitis C virus infection. J. Hepatol. 2014; 60 (2): 392 - 420.
17. Савилов Е.Д., Астафьев В.А., Жданова С.Н., Заруднев Е.А. Эпидемиологический анализ: методы статистической обработки материала. Новосибирск: Наука-Центр; 2011: 156.
18. Шахгильдян И.В., Михайлов М.И., Онищенко Г.Г. Характеристика отдельных групп высокого риска заражения вирусами гепатитов В, С и D. Дальневосточный журнал инфекционной патологии. 2004; 5: 3 - 12.
19. Baatarkhuu O., Kim do Y., Bat-Ireedui P Current situation of hepatocellular carcinoma in Mongolia. Oncology. 2011; 1: 148 - 151.
20. Пименов Н.Н., Чуланов В.П., Комарова С.В., Карандашева И.В., Неверов А.Д., Михайловская Г.В. и др. Гепатит С в России: эпидемиологическая характеристика и пути совершенствования диагностики и надзора. Эпидемиология и инфекционные болезни. 2012; 3: 4 - 9.
21. Мукомолов С.Л., Талло Т., Синайская Е.В., Кислый П.Н., Трифонова Г.Ф., Герасимова В.В. и др. Молекулярная эпидемиология гепатита C в центрах гемодиализа в Санкт-Петербурге. Журнал микробиологии, эпидемиологии и иммунобиологии. 2014; 6: 27 - 34.
22. L>vov D.K., Samokhvalov E.I., Tsuda F. Prevalence of hepatitis C virus and distribution of its genotypes in Northern Eurasia. Arch. Virol. 1996; 141 (9): 1613 - 1622.
23. Кругляк С.П., Махно Е.С., Самойлова Н.Ф. Распространение вирусов гепатита С в Приморском крае. Тихоокеанский медицинский журнал. 2009; 4: 39, 40.
24. Баранов А. В., Малеев В.В. Взаимосвязь между уровнем РНК HCV и антител к ней при хроническом гепатите C. Журнал микробиологии, эпидемиологии и иммунобиологии. 2009; 5: 19 - 22.
25. Орлова Л.С. Оценка социально-экономической значимости и прогнозирование эффективности противовирусной терапии больных хроническим вирусным гепатитом С: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. Иркутск; 2008: 23.
26. Hanuka N., Sikuler E., Tovbin D., Mostoslavsky M., Hausman M., Orgel M. et al. C virus infection in renal failure patients in the absence of anti-hepatitis C virus antibodies. J. Viral. Hepat. 2002; 9 (2): 141 - 145.
27. Lai M.E., Origa R., Danjou F., Leoni G.B., Vacquer S., Anni F. et al. Natural history of hepatitis C in thalassemia major: a long-term prospective study. Eur. J. Haematol. 2013; 90 (6): 501 - 507.
28. Maor Y., Morali G., Bashari D., Penaranda G., Morali G., Klar R. et al. Genetic polymorphism of IL28B in hepatitis C-infected haemophilia patients in Israel. Haemophilia. 2013; 19 (1): 150 - 156.
29. Thomas D.L., Astemborski J., Rai R.M., Anania F.A., Schaeffer M., Galai N. The natural history of hepatitis C virus infection: host, viral, and environmental factors. JAMA. 2000; 284 (4): 450 - 456.
30.
Stattermayer A.F., Strassi R., Maieron A., Rutter K., Stauber R., Strasser M. et al. Polymorphisms of interferon-X4 and IL28B -to interferon/ribavirin in patient with chronic hepatitis C. Aliment. Pharmacol. Ther. 2014; 39: 104 - 111.
effects on treatment response
References
1. Matsuura K., Tanaka Y. Natural history of hepatitis C virus infection. Nihon Rinsho. 2015; 73 (2): 195 - 200.
2. Lavanchy D. Evolving epidemiology of hepatitis C virus. Clin. Microbiol. Infect. 2011; 17 (2): 107 - 115.
3. Nechaev V.V., Mukomolov S.L., Nazarov V.Yu., Pozhidaeva L.N., Chakhar'yan V.V. Chronic viral hepatitides: past, present, future. Epidemiology and infectious diseases. 2013; 3: 4 - 9 (in Russian).
4. Trifonova G.F., Levakova I.A., Bolsun D.D., Mukomolov S.L. Epidemiological features of Hepatitis C virus infection in the Russian Federation in 1994 - 2013. Infection and immunity. 2014; 3: 267 - 274 (in Russian).
5. Mohd Hanafiah K., Groeger J., Flaxman A.D., Wiersma S.T. Global epidemiology of hepatitis C virus infection: new estimates of age-specific antibody to HCV seroprevalence. Hepatology 2013; 57(4): 1333 - 1342.
6. Tsatsralt-Od B., Takahashi M., Nishizawa T. High prevalence of dual or triple infection of hepatitis B, C, and delta viruses among patients with chronic liver disease in Mongolia. J. Med. Virol. 2005; 77(4): 491-499.
7. Simon J.S., Shianna K.V., Urban T.J. et al. Genetic variation in IL28B predicts hepatitis C treatment-induced viral clearance. Nature. 2009; 461: 399 - 401.
8. Tanaka Y., Nishida N., Sugiyama M., Kurosaki M., Matsuura K., Sakamoto N. et al. Genome-wide association of IL28B with response to pegylated interferonalpha and ribavirin therapy for chronic hepatitis C. Nat. Genet. 2009; 41 (10): 1105 - 1109.
9. Thomas D.L.,Thio C.L., Martin M.P. Genetic variation in IL28B and spontaneous clearance of hepatitis C virus. Nature. 2009; 461: 798 - 801.
10. Jung Y.K., Kim J.H., Ahn S.M., Yang J.W., Park S.J., Kim J.W. et al. Role of interleukin 28B-related gene polymorphisms in chronic hepatitis C and the response to antiviral therapy in Koreans. J. Clin. Gastroenterol. 2013; 47 (7): 644 - 650.
11. Rangnekar A.S., Fontana R.J. Meta-analysis: IL-28B genotype and sustained viral clearance in HCV genotype 1 patients. Aliment. Pharmacol. Ther. 2012; 36 (2): 104 - 114.
12. Prokunina-Olsson L., Muchmore B., Tang W. A variant upstream of INFL3 (IL28B) creating a new interferon gene INFL4 is associated with impaired clearance of hepatitis C virus. Nature genetics. 2013; 45: 164 - 171.
13. Kruchkin Yu.N. Modern Mongolia. Encyclopedic reference. Ulaanbaatar; 2011; 1154 (in Russian).
14. The results of the All-Russia Population Census 2010 in the Irkutsk Region. Statistical Bulletin. Irkutsk: Irkutskstat; 2012: 52 (in Russian).
15. Ivashkin V.T., Yushchuk N.D., eds. Guidelines for the diagnosis and treatment of adult patients with hepatitis B and C: Clinical guidelines. Moscow: GEOTAR-Media; 2015 (in Russian).
16. European Association for Study of Liver. EASL Clinical Practice Guidelines: management of hepatitis C virus infection. J. Hepatol. 2014; 60 (2): 392 - 420.
17. Savilov E.D., Astaf'ev V.A., Zhdanova S.N., Zarudnev E.A. Epidemiological analysis: The statistical treatment of the material. Novosibirsk: Science Center; 2011: 156 (in Russian).
18. Shakhgildyan I.V., Mikhailov M.I., Onishchenko G.G. Feature of some groups of high risk infection of virus hepatitis B, C and D. Far Eastern journal of infection pathology. 2004; 5: 3 - 12 (in Russian).
19. Baatarkhuu O., Kim do Y., Bat-Ireedui P. Current situation of hepatocellular carcinoma in Mongolia. Oncology. 2011; 1: 148 - 151.
20. Pimenov N.N., Chulanov V.P., Komarova S.V., Karandasheva I.V., Neverov A.D., Mikhailovskaya G.V. et al. Hepatitis C in Russia: current epidemiology and approaches to improving diagnosis and surveillance. Epidemiology and infectious diseases. 2012; 3: 4 - 9 (in Russian).
21. Mukomolov S.L., Tallo T., Sinaiskaya E.V., Kysly PN., Tryfonova G.F., Gerasimova V.V. et al. Molecular epidemiology of hepatitis C in centers of hemodialysis in St. Petersburg. Journal of microbiology, epidemiology and immunobiology. 2014; 6: 27 - 34 (in Russian).
22. L'vov D.K., Samokhvalov E.I., Tsuda F. Prevalence of hepatitis C virus and distribution of its genotypes in Northern Eurasia. Arch. Virol. 1996; 141 (9): 1613 - 1622.
23. Kruglyak S.P., Makhno E.S., Samoylova H.F. Propagation of hepatitis C virus genotype in Premorsky krai. Pacific medical journal. 2009; 4: 39, 40 (in Russian).
24. Baranov A.V., Maleev V.V. Association between HCV RNA level and HCV antibodies during chronic hepatitis C. Journal of microbiology, epidemiology and immunobiology. 2009; 5: 19 - 22 (in Russian).
25. Orlova L.S. Evaluation of social and economic significance and prediction of efficacy antiviral therapy in patients with chronic hepatitis C: PhD of med. sci. diss. Irkutsk; 2008: 23 (in Russian).
26. Hanuka N., Sikuler E., Tovbin D., Mostoslavsky M., Hausman M., Orgel M. et al. C virus infection in renal failure patients in the absence of anti-hepatitis C virus antibodies. J. Viral. Hepat. 2002; 9 (2): 141 - 145.
27. Lai M.E., Origa R., Danjou F., Leoni G.B., Vacquer S., Anni F. et al. Natural history of hepatitis C in thalassemia major: a long-term prospective study. Eur. J. Haematol. 2013; 90 (6): 501 - 507.
28. Maor Y., Morali G., Bashari D., Penaranda G., Morali G., Klar R. et al. Genetic polymorphism of IL28B in hepatitis C-infected haemophilia patients in Israel. Haemophilia. 2013; 19 (1): 150 - 156.
29. Thomas D.L., Astemborski J., Rai R.M., Anania F.A., Schaeffer M., Galai N. The natural history of hepatitis C virus infection: host, viral, and environmental factors. JAMA. 2000; 284 (4): 450 - 456.
30. Stattermayer A.F., Strassi R., Maieron A., Rutter K., Stauber R., Strasser M. et al. Polymorphisms of interferon-^- and IL28B - effects on treatment response to interferon/ribavirin in patient with chronic hepatitis C. Aliment. Pharmacol. Ther. 2014; 39: 104 - 111.
ИНФОРМАЦИЯ РОСПОТРЕБНАДЗОРА
Государственный доклад «О состоянии санитарно-эпидемиологического благополучия населения в Российской Федерации в 2014 году» (выдержки. Начало на стр. 11)
Ущерб (в тыс. рублей) от острых инфекций верхних дыхательных путей (множественной и неуточ-ненной локализации) составил 376 632 162,2, от туберкулеза (впервые выявленного) активных форм - 35 622 918,20, от ОКИ и пищевых ток-сикоинфекций неустановленной этиологии - 12 815 798,5, от ветряной оспы - 1 134 859,3, от ВИЧ-инфекции - 7 899 300,10, от ОКИ и пищевых токсикоинфекций установленной этиологии
- 5 864 616,1, от укуса, ослюнения, оцарапывания животными - 2 974 889,5, от иннфекционного мононуклеоза - 2 538 635,4, от сальмонеллезов
- 2 280 847, от педикулеза - 2 114 034,8, от хронического гепатита С (впервые выявленного) -1 731 640,2, от гепатита А - 1 088 784,6, от геморрагической лихорадки - 1 087 560,5, от скарлати-
ны - 756 357,7, от носительства вируса гепатита В
- 694 220,9, от клещевого боррелиоза - 667 021,5, от шигеллеза - 592 817,0, от острого гепатита В -349 049,8, от острого гепатита С - 297 651,5, от гриппа - 293 939,7, от менингококковой инфекции
- 259 584,6, от кори - 227 923,3, от коклюша, па-ракоклюша - 132 138,8, от иерсиниоза - 101 232,1, от бруцеллеза (впервые выявленного) - 90 543,0, от псевдотуберкулеза - 66 075,3, от лептоспироза - 15 041,8, от туляремии - 14 017,0, от эпидемического паротита - 6 428,9, от брюшного тифа и паратифа -5031,9, от краснухи - 2 069,1, от столбняка - 944,5, от носительства возбудителя дифтерии - 624,9, от дифтерии - 195,0.
Продолжение на стр. 41
