CC BY
392
3. Словарь языка Михаила Шолохова. М., 2005. 5. Леонов Л.М. Собр. соч.: в 9 т. М., 1960. Т. 6.
С. 72. С. 284.
4. Новое о Михаиле Шолохове: Исследования и
материалы. М^ 2003. С. 512. Поступила в редакцию 5.07.2006 г.
ЭПИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО М.А. ШОЛОХОВА (ПО РОМАНУ М.А. ШОЛОХОВА «ТИХИЙ ДОН»)
Н.В. Гречушкина
Grechushkina N.V. M.A. Sholokhov’s epic mastery (exemplified by M.A. Sholokhov’s novel “Quiet Flows the Don”). The article gives a detailed analysis of the epic novel genre specificity and demonstrates the main criteria of the genre in the analysis of the artistic space in the novel «Quiet Flows the Don».
Напомним, эпопея - монументальное по форме эпическое произведение общенародной проблематики. Для романа-эпопеи характерно следующее: тема романа - эпоха больших исторических событий, героика всенародного подвига, широкий охват народной жизни, выступление народа как главного героя эпохи; со стороны идейного содержания - моральное единение повествователя с народом, патриотизм, моральная победа над судьбой; необходимость национальноисторического обобщения, что сближает роман-эпопею с древним эпосом.
Эпическое мышление - это определенная форма отражения жизни, связанная с масштабностью видения не только конкретных событий и людей, но и основ национальной истории. Основным требованием жанра является беспристрастное отражение людей и событий.
Об эпическом мастерстве М.А. Шолохова размышляет Г.С. Ермолаев в монографии «Шолохов и его творчество». «Эпический характер «Тихого Дона» определяется преимущественно беспристрастным полным и всеохватывающим изображением народа в решающие периоды войн, революций и коренных социальных и политических перемен, которые влекли за собой далеко идущие последствия для всего человечества...» [1].
Однако Г.С. Ермолаев нарушает логику своего исследования, т. к. каждый исторический эпизод в романе он сопоставляет с точкой зрения академической науки на те или иные исторические события. В таком случае
«Тихий Дон» можно воспринять как пособие по истории революции и гражданской войны, при этом художественные особенности эпического мышления автора совершенно игнорируются.
Между тем исторический материал является составной частью художественного пространства «Тихого Дона». Г.С. Ермолаев в указанном исследовании смешивает два эстетических понятия: «реалистичность» и
«реализм как творческий метод». В.В. Ван-слов в работе «В мире искусства. Эстетические и художественно-критические эссе» отмечает: «Реалистичность как жизненное правдоподобие иногда называют реализмом - отсюда происходит путаница понятий. Реалистичность есть в изображении бизонов в первобытных пещерах, но вряд ли это стоит называть реализмом. Реализм - это глубинная правда жизни, связанная с пониманием и отражением ее сущностных процессов, ее противоречий и конфликтов, хотя бы не выступающих прямо, но ощущаемых подспудно... Это категория в большей мере мировоззренческая и относящаяся к творчеству художника или к его конкретному произведению как образному целому, а не к отдельным деталям» [2].
Поэтому наиболее правомерным подходом к анализу исторических эпизодов в романе является поиск мировоззренческих факторов в стиле писателя-художника.
Свидетельства М. А. Шолохова о принципах работы над историческими источниками подтверждают наши выводы: «Мне
приходилось изучать материалы по истории гражданской войны двусторонним образом: кроме личных наблюдений и личных впечатлений, я пользовался архивами нашими, советскими, но, чтобы не попасть впросак, использовал и материалы зарубежные, в частности «Очерки русской смуты» генерала А.И. Деникина, воспоминания генерала
Краснова, бывшего донского атамана и массу других повременных изданий» [3]. Шолохов читал большое количество литературы, чтобы осмыслить время. Мемуарные свидетельства современников используют также историки. Автор труда «Источниковедение отечественной истории» А.Г. Голиков отмечает: «Периодическая печать (к которой он относит и мемуары. - Н. Г) как вид исторических источников зафиксировала информацию, предназначавшуюся для осведомления современников о наиболее важных событиях и явлениях действительности с целью выявления, выражения и отстаивания определенных общественно-групповых интересов» [4].
Из совокупности всех информативных источников складывается объективный взгляд на тот или иной исторический процесс. Шолохов, таким образом, выполняет функцию историка-аналитика. В период написания «Тихого Дона» писатель не мог поступить по-другому, т. к. в советской историографии еще не существовало объективной исторической концепции: «В архивах документов, товарищ Сталин, предостаточно, но историки их обходят и зачастую Гражданскую войну на Дону показывают не с классовых позиций, а как борьбу сословную - всех казаков против всех иногородних, что не отвечает правде жизни» [5].
Поэтому М.А. Шолохов вопреки господствующей идеологии обращается к мемуарам белых эмигрантов. «Правда жизни» в восприятии писателя связана с эстетической категорией народности. Ю. Борев следующим образом раскрывает смысл этого понятия: «Народность - эстетическая категория, выражающая совокупность взаимоотношения художественного творчества и народа и отражающая саму природу искусства, его корни. Народность проявляется в изображении существенных моментов из жизни народа, отражение интересов народа и его миросозерцания» [6].
Собирая все свидетельства ради «правды жизни», Шолохов смотрит на те или иные обстоятельства глазами народа. Устные свидетельства - это одна часть народа, мемуары белых генералов - другая, а «красная» мемуаристика - третья. По сути, такой подход М.А. Шолохова к истории революции и гражданской войны совмещает две позиции: позицию историка-аналитика и писателя-художника. Как автор романа, Шолохов хочет объединить мнение всего русского народа, а значит, обнаружить разрушенные в процессе исторических катаклизмов связи между соотечественниками.
Н.Д. Котовчихина в монографии «Эпическая проза М.А. Шолохова в русском литературном процессе ХХ века» считает, что мемуарные свидетельства современников способствуют «масштабности видения не только событий и людей, но и основ национальной истории» [7].
Н.Д. Котовчихина делит объективную действительность романа на несколько временных пластов. Один из них включает все исторические события, описанные в произведении, независимо от того, участвуют или не участвуют в них ведущие герои. Этот временной круг можно назвать летописным временем. Одной из его особенностей является документально верная датировка событий.
А «всемирно-исторический контекст в романе эпопее реализуется благодаря выходу действия за пределы Донщины, более того -самой России» [7, с. 253]. В этом заслуга мемуаров.
Так, «Очерки русской смуты» А.И. Деникина считают энциклопедией белого движения. Труд Деникина сравнивают с «Очерками по истории смуты в Московском государстве в ХУ1-ХУ11 вв.» академика С.Ф. Платонова. Последний выявил социально-экономические, общественно-политические, внешнеполитические, национальные, классовые и другие особенности смутного времени. А.И. Деникин в своих мемуарах также обращает свое внимание на совокупность указанных проблем. Кроме того, в отличие от С.Ф. Платонова, Деникин смог детально описать анатомию корниловского мятежа, пребывание корниловцев в Быхове, взаимоотношения Добровольческой армии с Доном и Кубанью, ее действия на Северном Кавказе, т. к. сам находился в фокусе главнейших
исторических событий. При всей фундаментальности «Очерков русской смуты» они имеют множество недостатков, что вполне естественно для мемуаров очевидца событий. Так, А.И. Деникин идеализирует участие в гражданской войне русского офицерства: «В этих потоках крови, в этих длинных списках павших на поле брани наиболее почетное место принадлежит великим страстотерпцам -русскому офицерству» [8].
В истории России к Великим Страстотерпцам Земли Русской относятся императорская семья и тысячи священников, отказавшиеся от утверждения православия насильственным путем. Это люди, добровольно принявшие смерть и не замаравшие своей совести убийством своих братьев. М.А. Шолохов, изображая белое движение, мыслит в православном направлении. Офицер царской армии Е. Листницкий, как и другие персонажи «Тихого Дона», нравственно надломленный человек. Его злобное отношение к солдатам вызывает аналогичную реакцию с их стороны: «Казаки, в мокрых, измазанных шинелях, кипятили на щитах котелки с чаем... - Сколько раз говорено, чтобы на щитах не смели разводить огня! Что вы, сволочи, не понимаете? - злобно крикнул Листницкий. Я тебе говорю. Снимай щит! -Листницкий носком сапога выбросил из-под котелка горевший хворост. Казаки молча провожали глазами уходившего по линии есаула. - Обидел, сука!» [9].
Листницкий соблазняет Аксинью, которая живет с Григорием. А в конце романа, настрадавшись на фронте, Евгений Листниц-кий избирает философию вседозволенности, знаменующую собой нравственный распад личности, отказ от духовности.
Носителем единственно верной идеи в романе является дед Гришака. Именно в Библии он находит ответы на, казалось бы, неразрешимые вопросы времени. Так, прочитав отрывок из пророчества Иеремии о развратном городе Вавилоне, дед Гришака приходит к отрицанию насилия: - Вот и я говорю. А через чего воюете? Сами не разумеете!.. Поднявший меч бранный от меча да погибнет [10].
Григорий Мелехов, которого официальные лица хотели видеть красным, в конце романа топит оружие, тем самым признавая справедливость высказываний деда Гришаки.
Шолохов при создании исторических образов исследует нравственные, эстетические, социальные проблемы бытия, раскрывая их через человека, его интересы, мысли, поступки, через его отношение к другим людям - через все то, что определяет характер человека. Поэтому он, описывая исторические ситуации, включает их в общий ход времени: «Я, -говорил писатель, - интересуюсь людьми, захваченными социальными и национальными катаклизмами. Мне кажется, что в эти моменты их характеры кристаллизируются» [7, с. 4]. Чем интенсивнее страдания человека, тем богаче и содержательнее его духовная жизнь: в страданиях обнаруживается благородство души героя.
В сцене самоубийства А. Каледина Шолохов подробно прослеживает ряд душевных состояний атамана, объясняя внутренние «пружины» решения покончить с жизнью. В данном поступке автор видит некую закономерную завершенность в судьбе героя: «На походной офицерской койке, сложив на груди руки, вытянувшись, лежал на спине Каледин. Белая наволочка подушки оттенила синеватый влажный лоб и прижатую к ней щеку. Глаза сонно полузакрыты, углы сурового рта страдальчески искривлены» [9, с. 610].
В символике белого цвета, интонационном рисунке текста, с помощью эмоционально окрашенного слова «сонно» автор показывает избавление души от страданий. При этом возбуждается психика воспринимающего эту сцену читателя, в восприятии которого возникает сильный аффект жалости и страха. Причиной такой реакции является и сюжетная организация сцены, где Шолохов еще до описания умершего Каледина, показывает реакцию окружающих персонажей на самоубийство: «- Ох! - ох! - А-а-а-ха-ха!.. Але-о-ша!.. Родно-о-о-ой - слышался неузнаваемо страшный голос жены Каледина. Богаевский, как при удушье, раскрыл на себе ворот сорочки...» [9, с. 610]. Кризис, вызываемый этим катарсисом у воспринимающего субъекта, отражает существенные черты подобных же ситуаций в жизни и содержит проекцию трагического понимания образа в историческом бытии.
Н.Д. Котовчихина пишет в своем исследовании: «Познание мира теряет свой необходимый характер, если вообще не учитывает факта существования в мире человеческого
бытия. Поэтому суть трагического для человека состоит именно в разрыве между микро-и макрокосмосом, в признании своей инако-вости, нетождественности миру [7, с. 227]. Она же подчеркивает: «Тихий Дон» сопоставим с трагедией Софокла и Эврипида по силе конфликта, и одновременно его внешней простоте, даже обыденности, за которой кроется глубина трагедии, по мощи характеров, по необычайной привлекательности героев» [7, с. 227]. В. Кожинов считает, что сущность человеческой жизни сближает роман Шолохова с творениями Гомера и Шекспира: «Тихий Дон» подобно творениям Гомера и Шекспира обращен не к сегодняшнему, а к вечному противостоянию добра и зла. Извечная битва дьявола с Богом крайне разрастается и обостряется во время революции, представляющей собой как бы обнажение этой трагедийной основы человеческого бытия» [12].
Именно в этом аспекте решается тема «пути» человека ХХ в. Авторская концепция была заложена еще в эпиграфе к роману, где появляются образы-символы «тихого» и «мутного» Дона: «Ой ты, наш батюшка тихий Дон! / Ой, что жы ты, тихий Дон, мутне-хонек течешь? / Ах, как мне, тихому Дону, не мутну течи? / Со дна меня, тиха Дона, студены ключи бьют, / Посередь меня, тиха Дона, бела рыбища мутит» [9, с. 5]. По сути, революция и гражданская война являются очередным смутным временем в России, когда человек утрачивает нравственно-религиозный вектор в своем сознании. Образ «тихого Дона» содержит проекцию, надежду Шолохова на умиротворение человеческого своеволия. Все это закрепляет и утверждает главную мысль, которую несет роман-эпопея - мысль народную, слитую с авторской философской обобщенностью о бессмысленности войн, повторяющихся в России, т. к. «участие в
войне заставляет душу принять и пережить высшую нравственную трагедию».
М.А. Шолохов, создавая художественное пространство «Тихого Дона», реализовал все критерии жанра эпопеи: темой романа является эпоха больших исторических событий, идейное содержание - моральное единство русского народа, «Тихий Дон» по проблематике соотносим с древним эпосом, взгляд М.А. Шолохова на события революции и гражданской войны подчеркнуто беспристрастный.
1. Ермолаев Г.С. Михаил Шолохов и его творчество. СПб., 2000. С. 118.
2. Ванслов В.В. В мире искусства. Эстетические и художественно-критические эссе. М., 2003. С. 32.
3. Шолохов М.А. Собр. соч.: в 8 т. М., 1986. Т. 8. С. 316.
4. Голиков А.Г. Источниковедение отечественной истории. М., 2000. С. 346.
5. Петелин В.В. Жизнь Шолохова. Трагедия русского гения. М., 2002. Сер. «Бессмертные имена». С. 467.
6. Борев Ю.Б. Эстетика: в 2 т. Смоленск, 1997. Т. 1. С. 251.
7. Котовчихина Н.Д. Эпическая проза М.А. Шолохова в русском литературном процессе XX века. М., 2004. С. 44.
8. Деникин А.И. Очерки русской смуты: в 3 кн. М., 2005. Кн. 3. Т. 4-5. С. 66.
9. Шолохов М.А. Тихий Дон: роман: в 2 т. М., 2000. Т. 1. С. 364.
10. Шолохов М.А. Тихий Дон: роман: в 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 245.
11. Кожинов В.В. // Русская культура как порождение истории. М., 2000. Сер. «История России. Современный взгляд».
12. Ильин И. // Христолюбивое воинство. Православные традиции русской армии. М., 1997. С. 241.
Поступила в редакцию 27.11.2006 г.
