CC BY
12
УДК 811.1/.8
DOI 10.36622/AQMPJ.2021.14.73.005
Волгоградский государственный социально-педагогический университет кандидат филологических наук доцент кафедры романской филологии Штеба А.А. Россия, г. Волгоград
Volgograd State Socio-Pedagogical University
Associate professor of the Department of Roman
Philology
PhD in Philology
Shteba A.A.
Russia, Volgograd
тел. +7-919-792-60-12
tel. +7-919-792-60-12
e-mail: alexchteba@yandex. ru
e-mail: alexchteba@yandex. ru
А.А. Штеба
ЭНЕРГОНАПРЯЖЕННОСТЬ СЛОВА (НА ПРИМЕРЕ СМЕШАННЫХ ЭМОЦИЙ)
В статье рассматриваются процессы эмоционально-смысловых модуляций семантики слов, а также факторы, приводящие к подобным изменениям конвенциональной семантики. На примере языковой категоризации смешанных эмоций, под которыми понимается объединение в синтаксически оформленное целое номинаций моно-, поли- и амбивалентных эмоциональных переживаний, показано, каким образом вербализация данного эмоционального переживания трансформирует семантику нейтральных лексических единиц. В соответствии с концепцией контекстных переходов (или bridging context) показано, что ситуативное (новое) значение лексической единицы, актуализируемое в той или иной коммуникативной ситуации, вступает в противоречие с нормативным значением. Данная внутренняя амбивалентность и противоречивость представляются движущим фактором развития, усложнения семантики. Поддерживается тезис о том, что семантика любого слова («внутреннее» слова) представляет собой энергийную сущность, а трансформация нейтральных лексических единиц в эмотивы является приемом объективации данного скрытого энергийного потенциала слова. В результате проведенного исследования показано, что экспликация смешанных эмоций выступает в функции катализатора энергийной сущности семантики слов. При этом любая лексическая единица характеризуется конвенциональной и индивидуальной семантикой. Последнюю, в свою очередь, актуализирует ряд факторов, к которым можно отнести контекст, коммуникативную ситуацию, коммуникативные намерения говорящего, его интенцио-нальные векторы.
Ключевые слова: эмотивность, смешанные эмоции, семантические трансформации, нейросема, амбивалентность, поливалентность, эмотивная валентность.
The article deals with the processes of emotional and semantic modulations of word semantics, as well as factors that lead to such changes in conventional semantics. Using the example of language categorization of mixed emotions, which is understood as combining the categories of mono -, poly - and ambivalent emotional experiences into a syntactically formed whole, it is shown how the verbalization of this emotional experience transforms the semantics of neutral lexical units. In accordance with the concept of contextual transitions (or bridging context), it is shown that the situa-tional (new) meaning of a lexical unit, which is updated in a particular communicative situation, comes into conflict with the normative meaning. This internal ambivalence and inconsistency seems to be a driving factor in the development and complexity of semantics. The thesis is supported that the semantics of any word (the interior word) is an energy entity, and the transformation of neutral lexical units into emotives is a method of objectification of this hidden energy potential of the word. As a result of the research, it is shown that the explication of mixed emotions acts as a catalyst for the energy essence of word semantics. At the same time, any lexical unit is characterized by conventional and individual semantics. The latter, in turn, actualizes a number of factors, which can include the context, the communicative situation, the speaker's communicative intentions, and his intentional vectors.
Keywords: emotivity, mixed emotions, semantic transformations, neuroseme, ambivalence, polyvalence, emotional valence.
A.A. Shteba
ENERGY INTENSITY OF A WORD (BASED ON MIXED EMOTIONS)
© Штеба А.А., 2021
Проблема эмоционально-смысловых модуляций семантики слов в контексте неоднократно становилась объектом лингвистических исследований. В работе Е.Ю. Ильиновой высказано точное наблюдение о том, что «слова <...> повторяют смысловую неточность» представления человека об окружающей действительности [1, с. 42]. Разного рода смысловые приращения семантики лексических единиц, по мнению цитируемого автора, приводят к расширению и уточнению конвенциональной семантической составляющей. Среди наиболее частотных процессов смысловых модуляций выделены семантическая адаптация, делимитация и трансформация отдельных сем в контексте [Там же, с. 47]. К одному из основных внешних стимулов эмоционально-смысловых изменений семантики относят намерение произвести на адресата художественно-эстетический или стилистический эффект. В рамках реализации данной интенциональной составляющей В.Н. Манакин приводит две основные модуляции: семантические преобразования, обогащающие конвенциональную семантику (к примеру, перераспределение сем внутри лексемы, конкретизация сем в пределах семемы, нейтрализация прежних и приобретение новых сем) или полностью изменяющие ее [2, с. 6], т.е. обладающие деструктивно-конструктивным потенциалом, являющие собой пример семантического развития и, как следствие, укрупнения, усложнения смыслового содержания.
С.В. Полева показала, что в одном из романов Ф.М. Достоевского одно и то же слово приобретает кластер созначений в рамках художественного произведения, когда лингвокреативная деятельность писателя, реализующего указанную выше направленность на осуществление эстетического воздействия на адресата, приводит к эмоционально-смысловым «сдвигам» слова в контексте. Среди примеров подобных смысловых приращений в исследовании выделены такие семы слова «идиот», как 'маска человека, который «себе на уме»', 'свойство / качество выгодного жениха', 'человек легковерный, доверчивый'; 'интуитивно-чуткий', 'человек, умеющий быстро входить в доверие', 'человек, обладающий великодушием', 'более внимательный, чем другие', 'умеющий быстро и правильно оценить ситуацию', 'обладающий редкими качествами', 'человек сострадательный, гуманный', 'способный на переживания, чуждые окружающим', 'не такой, как все, непохожий на других' [3, с. 261]. И.Ю. Третьякова не ограничивается исключительно влиянием контекста на смысловые приращения семантики. На материале окказиональной трансформации фразеологизмов автор отмечает, что наряду с контекстом значимым представляется трансформация компонентов фразеологизма, т.е. растяжение семантики (semantic stretching) происходит в результате действия следующих механизмов: двойной актуализации, буквализации значения, переосмысления ФЕ [4, с. 140].
В исследовании В.-Ф. Эсме анализируемая проблема рассматривается через понятие контекстных переходов или bridging contexts. В контексте слово приобретает новый смысл, но при этом сохраняет прежнюю семантику. Новое значение становится прагматическим (релевантным для данного контекста), что и создает «мост» между прежним и актуальным значением. Кроме того, это приводит к амбивалентности на уровне нового и старого значений, множественности интерпретаций, амбивалентности на уровне языкового значения и речевого - контекстуального [5, p. 251]:
<...> Сам он обычно вкладывал в свои слова больше - а порой меньше, - чем они значили, и ему казалось, что другие тоже слышат не просто фразу, а скрытую за нею мысль. Он воображал, что и другие вкладывают в каждое слово второй, сокровенный смысл, - и редко понимал услышанное так же просто, как оно было сказано (Р. Одингтон. Смерть героя).
З.Я. Карманова в серии статей убедительно доказывает, что одно и то же предложение в безграничном пространстве интенциональных векторов (ср. с трактовкой смысла Г.П. Щедровицкого [6]) может приобретать безграничные (энергийно-смысловые потенции слова по А.Ф. Лосеву [7]) ин-тенциональные смыслы. Так, автор приводит пример такого повествовательного предложения, как «это будет очень скоро», которое, в зависимости от внешних и внутренних (индивидуально-личностных) условий, может выражать нетерпеливость, пылкость, живость, энтузиазм, достоинство, доверительность, почтительность, радость, волнение, грубость, агрессивность, злобность, коварство, удивление, страх, жеманство, фамильярность, манерничанье, задумчивость, проникновенность, замешательство и пр. [8, с. 12; 9, с. 296-298].
В приводимом ниже примере семантика состояния (быть укрытым) приобретает новую эмоционально-смысловую окращенности:
<...>
Но едва он очутился в постели, все вроде бы уже снова сделалось хорошо. Отец сам укрылся, а потом и с особой тщательностью укутал одеялом плечи. И на Георга теперь, снизу, смотрел вроде бы поласковее.
- Верно ведь, ты его уже припоминаешь? - спросил Георг и ободряюще кивнул отцу.
- Я хорошо укрыт? - спросил отец, будто не в силах сам взглянуть, не торчат ли из-под одеяла
ноги.
- Видишь, тебе в кроватке уже нравится, - приговаривал Георг, аккуратнее подтыкая одеяло.
В данной части примера семантика используемых лексических единиц характеризуется кон-венциональностью, определенностью, когда контекст реализует нормативную семантику слов. Однако далее данное нейтральное слово в результате субъективной интерпретации адресата получает объективирует новую нейросему, что создает «мост» для новых сочетаемостей:
<...>
- Нет! - вскричал отец, мощью голоса разом перекрывая ответ Георга, и, отбросив одеяло с такой силой, что оно на миг развернулось в воздухе целиком, вскочил на кровати в полный рост и так воздвигся, лишь слегка придерживаясь за потолок рукой. - Ты хотел бы меня укрыть, навеки укрыть, я знаю, отродьице мое, но нет, пока что я еще не укрыт. Сил моих, пусть и последних, на тебя-то хватит, даже с лихвой! <...> По счастью, отцу, чтобы сына насквозь видеть, никакая наука не нужна. Ты-то, как я погляжу, уверился, будто родителя вконец скрутил, настолько подмял, что хоть на голову ему садись, а он и не пикнет (Ф. Кафка. Превращение).
Здесь процесс укрывания одеялом становится символом погребения, а, соответственно, нежелание быть укрытым превращается в попытку персонажа воскреснуть (навеки укрыть), преодолеть грозящую ему опасность (скрутил, подмял), продемонстрировать силу (сил на тебя хватит с лихвой). Поэтому на уровне топоса характерна отчетливая траектория движения вверх (вскочил в полный рост, воздвигся).
Любое слово (или знаковое образование) состоит из двух плоскостей - внутреннее и внешнее слово. Первое представляет энергийную сущность, второе - обладает физической реализацией [10, с. 362]. Рассмотрим следующий пример:
<...>
Когда она огорошила меня этой новостью, я повел ее в ближайшее кафе, где мы могли посидеть. В кафе были высокие потолки, беспощадный свет и адский шум.
- Почему ты так поступила? - спросил я.
- Потому что я люблю тебя, - сказала она.
- Как ты можешь любить меня?
- Я всегда любила тебя, с самого детства, - сказала она.
Я обхватил голову руками.
- Это ужасно.
- Я. я думала, что это прекрасно.
- Что же дальше? - сказал я.
- Разве это не может продолжаться?
- О, господи, как все запутано, - сказал я,
- Выходит, я нашла слова, способные убить любовь, - сказала она, - любовь, которую убить невозможно?
- Не знаю, - сказал я. Я покачал головой. - Какое странное преступление я совершил (К. Воннегут. Мать тьма)
В представленном примере показано, насколько подвижной является эмоционально-смысловая составляющая слова в зависимости от категориальных характеристик конкретной коммуникативной эмоциональной ситуации. Здесь конвенционально положительная по своей эмоционально-смысловой составляющей номинация эмоционального переживания (любовь) становится ситуативным отрицательно-оценочным эмотивом, генерирующим соответствующее эмоциональное состояние у адресата. Соответственно, энергийная эмоционально-смысловая составляющая слова объективируется не только контекстом, но и непосредственно акторами коммуникативного взаимодействия, «расшатывающими» нормативную семантику лексических единиц и раскрывающими внутреннее слово.
Во многом данное внутреннее слово (слово-нейрон или нейросема) приводит к развитию семантики, ее усложнениям. Данное внутреннее слово характеризуется разной степенью выраженности
энергетической напряженности, когда можно говорить об энергодефиците, энергоослаблении или энергонапряжении нейросем [10, с. 368]. К примеру, энергетическая напряженность «пустых слов» или словоблудья является низкой по причине внутреннего дисбаланса между наличием формы и отсутствием (максимальной редукцией) содержания. Не исключением является неформальная лексика, которой характерна, как правило, выраженная эмоциональная доминанта, но отсутствие семантической наполненности [Там же, с. 371]. Тем не менее даже пустота может быть рассмотрена как содержательно энергийная сущность. В качестве примера можно привести феномен пустоты или белого текста (в частности, протестных газет), где отсутствие формы, т.е. буквенности, сопровождается усложнением и упрочнением смысловой составляющей, которые декодируются каждым читателем по-своему [11, с. 15]
Интересными представляются механизмы преобразования нейтральных слов в эмотивы через открытие эмотивной валентности [12]. Поскольку эмотивность является ингерентным свойством семантики любого слова, любое слово может выражать эмоции, а одной из категориальных характеристик эмоциональности выступает амбивалентность и поливалентность, т.е. смешанность. Появление смешанной эмоции становится результатом онтологического размыкания слова (по З.Я. Кармановой), при этом эмоция приоткрывается изнутри, что демонстрирует свою готовность быть понятым иначе, шире, глубже. Также смешанная эмотивность способна «наводиться» на нейтральную лексему и актуализировать не столько скрытую (неконвенциональную) эмотивность семантики, сколько актуализировать эмоционально-смысловую амбивалентность. На условном первом этапе происходит выбор лексической единицы для обозначения эмоционального состояния (опредмечивание эмоциональности как объективация эмотивности). Затем следует постепенное «расшатывание» данной обнаруженной эмотивности и постепенный переход к поли- и амбивалентности (появление смешанной эмотив-ности). На следующем этапе у нейтральной лексической единицы, расположенной в одном микроконтексте со смешанным эмотивом, открывается скрытая эмоционально-смысловая валентность и актуализируется скрытая эмотивность, а далее - скрытая амбивалентность. На заключительных этапах приобретенный эмотивный статус конвенционально нейтральных лексических единиц может преобразоваться в коннотативный или аффективный в рамках контекста (ср. с явлением энергетической напряженности слова). Однако вне зависимости от приобретенного контекстуального статуса за словом закрепляется потенциальная эмотивность.
<...> Впившись в Грина глазами, Карл, кажется, заметил, как на лице его стыд внезапного разоблачения борется с удовлетворенным злорадством (Ф. Кафка Пропавший без вести).
<...> Коренастый солдат не ответил. По его лицу пробежала неуверенность, и он сверкнул на Акселя взглядом, в котором презрение смешивалось со страхом (К. Исигуро. Погребенный великан)
<...> Я взглянул на нее, и меня поразило выражение ее лица: в глазах светилась самозабвенная любовь, к которой примешивалось безграничное восхищение, беспредельная признательность, чувственное влечение и почти меланхолическая робость (А. Моравиа. Презрение).
<...> Сидя рядом с Баттистой, еще не захлопнув дверцы, она глядит на меня, и я вижу в ее растерянном взгляде то было нечто совсем новое, но осознал я это только теперь, когда пишу эти строки, мольбу, упрек, смешанные с отвращением. Но тогда я не придал значения тому, что прочел в ее глазах, и решительным жестом, точно человек, закрывающий сейф, захлопнул тяжелую дверцу (А. Моравиа. Презрение).
<...> Он досадовал, потому что не понимал, что означает этот взгляд. Ему казалось - нечто среднее между бесчувственностью и отчаянием (Р. Арундати. Бог мелочей).
<...> Ослепительно яркие голубые глаза Кодуэлла взирали на меня сейчас с убийственной смесью недоверия и презрения (Ф. Ротт. Возмущение).
<...> И поволок Педро за собой. Тот не сопротивлялся, лицо его выражало и испуг и радость (Ж. Амаду. Генералы песчаных карьеров).
В представленных выше примерах показано, как нейтральные по своей эмоционально-оценочной (словарной) составляющей слова (лицо, взгляд, глаза) трансформируются в контекстуальные эмотивы. Эмотивность данных лексических единиц будет характеризоваться как амбивалентная через контаминирование их семантики расположенными в ближайшей дистрибуции словами. Частотно в данной выборке примеров используются лексико-грамматические маркеры одномоментно-сти, быстроты (глаголы совершенного вида - «заметил», «сверкнул», «прочел»; прилагательные
«внезапный», «решительный»), что может указывать на неконтролируемый характер «высвобождения» скрытого энергийного потенциала семантики конвенциональо нейтральных слов.
Объективация смешанной эмотивности в коммуникативной ситуации становится стимулом не только к модуляциям эмотивной семантики нейтральных лексических единиц, что приводит к созданию поливалентных эмотивов, но и к появлению новых образов, нарушающих привычную лексическую сочетаемость, например:
<...> Внутри Маргарет-кочаммы горе и ярость из-за смерти дочери лежали свернутые, как злая пружина (Р. Арундати. Бог мелочей).
Словосочетание «злая пружина» наглядно изображает как результат создания смешанных эмоций, так и эмотивную неопределенность подобного способа выражения эмоционального переживания, где совмещается как поли- и/или амбивалентность, так и внутренняя напряженность объективируемого внутреннего слова.
Слово представляет собой энергийную сущность, характеризуемую неограниченными эмоционально-смысловыми валентностными зарядами. В зависимости от контекста и конкретной коммуникативной ситуации данный скрытый потенциал может объективироваться и приводить к трансформации конвенциональной семантики, конкретизации интенсионала и экстенсионала лексических единиц. Выражение смешанных эмоций является одним из катализаторов опредмечивания неявной эмоционально-смысловой поливалентности языковых знаков.
Библиографический список
1. Ильинова Е.Ю. Стилистический аспект семантической модуляции значения слова в ироническом контексте // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 2, Языкозн. 2013. № 3 (19). С. 40-47.
2. Манакин В.Н. Семантические преобразования слов в художественном тексте (на материале произведений А.П. Чехова). Дис. ... канд. филол. н., Кировград, 1984. 175 с.
3. Полева С.В. Семантические преобразования лексемы «идиот» в одноименном романе Ф.М. Достоевского // Вестник Нижегородского Университета Им. Н.И. Лобачевского. № 6. 2008. С. 259-262.
4. Третьякова И.Ю. Семантические виды окказиольного преобразования фразеологизмов // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. № 4. 2010. С. 139-142.
5. Esme W.-F. Les changements sémantiques et les ambiguïtés au niveau du discours : l'exemple du fr. On // Congrès Mondial de Linguistique Française CMLF, 2012 Р. 247-259
6. Щедровицкий Г.П. Знак и деятельность. В 3 книгах. Книга 2. Понимание и мышление. Смысл и содержание. М.: Восточная литература, 2005. 352 с.
7. Лосев А.Ф. О понятии языковой валентности // ИАН, сер. «Литературы и языка». № 5. 1981. С. 403412.
8. Карманова З.Я. Слово в контексте феномена интенциональности // Человек в информационном пространстве: Сборник научных статей XVI Всероссийской с международным участием междисциплинарной научно-практической конференции. Ярославль: Ярославльский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского, 2019. С. 9-16.
9. Карманова З.Я. Феноменология грамматики или феноменологическая грамматика // Русская грамматика: активные процессы в языке и речи: сборник научных трудов Международного научного симпозиума. Ярославль: Изд-во Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского, 2019. С. 294303.
10. Карманова З.Я. Феномен сознания vs феномен слова // Всероссийская конференция по когнитивной науке КИСЭ-2017: материалы Всероссийской конференции. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2017. С. 361-372.
11. Шаховский В.И. Семиотика пробела / пустоты / белого пятна в сми-дискурсе// Мир лингвистики и коммуникации: электронный научный журнал. 2020. № 2. С. 21-45.
12. Штеба А.А. Структурно-функциональный аспект эмотивных валентностей слова (на примере слова coeur/сердце). Дис. ... канд. фил. н., Волгоград, 2012. 218 с.
References
1. Ilinova E.Yu. Stylistic aspect of semantic modulation of word meaning in an ironic context // Vestn. Volgogr. state. university. Ser. 2, Linguistics. 2013. № 3 (19). Pp. 40-47.
2. Manakin V.N. Semantic transformations of words in an artistic text (based on the works of A. p. Chekhov): abstract ... PhD in Philology, Kirovgrad, 1984, 175 p.
3. Poleva S.V. Semantic transformations of the lexeme "idiot" in the novel of the same name By F. M. Dostoev-sky // Bulletin Of The Lobachevsky University Of Nizhny Novgorod, No. 6, 2008, Pp. 259-262.
4. Tretyakova I.Yu. Semantic types of occasional transformation of phraseological units // Bulletin of the KSU named after N.A. Nekrasov, No. 4, 2010. Pp. 139-142.
5. Esme W.-F. Les changements sémantiques et les ambiguïtés au niveau du discours : l'exemple du fr. On / / Congrès Mondial de Linguistique Française CMLF, 2012 P. 247-259
6. Shchedrovitsky G.P. Sign and activity. In 3 books. Book 2. Understanding and thinking. Meaning and content. Moscow, 2005. 352 p.
7. Losev A.F. On the concept of language valence / / IAN, ser. "Literature and language", no. 5, 1981, Pp. 403412.
8. Karmanova Z.Ya. Word in the context of the phenomenon of intentionality / / Man in the information space: Collection of scientific articles of the XVI all-Russian interdisciplinary scientific and practical conference with international participation. Yaroslavl: Yaroslavl state pedagogical University named after K. D. Ushinsky, 2019, Pp. 9-16.
9. Karmanova Z. Ya. Phenomenology of grammar or phenomenological grammar / / Russian grammar: active processes in language and speech: collection of scientific papers of the International scientific Symposium. Yaroslavl: Yaroslavl state pedagogical University named after K. D. Ushinsky, 2019, Pp. 294-303.
10. Karmanova Z. ya. The phenomenon of consciousness vs the phenomenon of words // All-Russian conference on cognitive science KISE-2017: proceedings of the all-Russian conference. Kazan, 2017. Pp. 361-372.
11. Shakhovsky V. I. Semiotics of the gap / void / white spot in the media-discourse// The world of linguistics and communication: electronic scientific journal. 2020. no. 2. Pp. 21-45.
12. Shteba A. A. Structural and functional aspect of emotive valences of the word (on the example of the word coeur / heart): abstract ... PhD in Philology, Volgograd, 2012. 218 p.
