CC BY
67
IN MEMORIAM
УДК 930.1 (470.26)
И.А. Гордеев ЭНЕРГИЯ МАКАРЬЕВНА КОЛГАНОВА
Рассказывается о научной, педагогической и общественной деятельности основоположника исторического краеведения в Калининградской области Э.М. Колгановой.
The scientific work, pedagogical and social activities of E.M. Kolganova, the founder of historic studies of Kaliningrad region are viewed.
История Калининградской области до недавнего времени была одной из самых коротких в сравнении с историей других краев и областей России. В 2005 г. исполняется 60 лет с начала советского периода истории края и 750 лет Кенигсберга, наследником которого стал современный Калининград. Досоветская история края длительное время оставалась без внимания и даже находилась под запретом из ложных политических соображений, и поэтому сегодня очень важно воздать должное ученым, которые вопреки политической конъюнктуре первыми попытались восстановить разорванную связь времен. Среди них на первое место, несомненно, следует поставить имя Э.М. Колгановой.
Источниками для настоящего очерка послужили документы Государственного архива Калининградской области, прежде всего личный фонд супругов Колгановых (фонд 20), что позволяет проследить трудовую биографию Энергии Макарьевны. Документы также содержат машинописные варианты ее трудов, материалы опроса первых переселенцев и др. Немало могут рассказать об авторе ее научные и публицистические работы, хотя путь к читателям часто был очень не простым и некоторые публикации стали библиографической редкостью. Так, брошюра «Самая западная» в библиотеке университета осталась в единственном экземпляре, а книга «Путешествуйте по Калининградской области» вовсе отсутствует. Тираж другого совместного труда супругов Колгановых «Путеводитель по Калининграду» (50 тыс. экземпляров) в 1967 г. был задержан в издательстве и позднее уничтожен. К тому времени был изъят из обращения и первый путеводитель по области. Эти факты приведены в работе немецкого историка Экхарда Маттеса [1, с. 103 — 105], в которой также содержится подробный историографический анализ части научного наследия Э.М. Колгановой.
Университетскому издательству стоило бы переиздать работы первых исследователей истории области хотя бы небольшим тиражом, иначе со временем заполнить пробелы в региональной историографии окажется затруднительно.
Вестник РГУ им. И. Канта. 2005. Вып. 3. Сер. Гуманитарные науки. С. 81- 91.
82
Именно Э.М. Колганова оказалась у истоков истории «самой западной» области страны. И так же назвали они с мужем, Иваном Павловичем, свою небольшую книгу, которая стала первой научной работой, посвященной истории Калининградской области (1959). Уже позади были март 53-го, ХХ съезд КПСС, набирала силу хрущевская «оттепель», но начать историю области с довоенного времени было еще невозможно. На это справедливо указал немецкий историк Э. Маттес: «Сочетая объективность в подаче информации с установками официальной цензуры, авторы смогли сделать описание новой области, обходясь без упоминания довоенной истории, показывая точки соприкосновения региона с русской историей...». «Воздействие этого издания в свое время, несмотря на небольшой тираж в 3 тыс. экземпляров, нельзя недооценивать, — продолжает Э. Маттес. — Эта книжка оказалась популярной. Изложение ведется на высоком уровне, приводимые данные информационно содержательны и достоверны. Наконец, авторы используют минимальное количество идеологических штампов.» [1, с. 95; 97].
Добавим к сказанному немецким ученым: публикация книги «Самая западная» сделала супругов Колгановых самыми авторитетными специалистами по истории области не только во мнении читающей публики, учителей, агитаторов и пропагандистов, получивших в свои руки добротный краеведческий материал, но и с точки зрения советских и партийных органов. К моменту появления книги Э.М. Колганова прожила в области 7 лет. Казалось, что все в жизни на новом месте складывалось удачно. Эти годы стали ступенями роста в научной и служебной карьере и одновременно — все большего углубления в историю края.
Родилась Энергия Макарьевна (до замужества — Чеснокова) 26 января 1925 г. в семье военнослужащего. Семья часто переезжала в связи со службой отца: с 1927 по 1931 гг. Чесноковы проживали в Москве, в 1931 — 1935 гг. в Наро-Фоминске Московской области, в 1935 — 1940 гг. в Полоцком районе Белоруссии. Затем следуют переезды в Псков, Порхов, а оттуда в город Лугу Ленинградской области. С конца мая 1941 г. до эвакуации Э.М. Колганова находилась в Павловске под Ленинградом. Здесь она в возрасте 16 лет, школьницей, приняла участие в строительстве оборонительных сооружений, вела занятия с населением по противовоздушной обороне. В августе 1941 г. ее семья эвакуировалась в Курганскую область (тогда в составе Челябинской области) и попала в районный центр, поселок Чаши, где в 1942 г. Э. Колганова закончила среднюю школу. Здесь же семью настигло горе — 29 марта 1942 года на фронте погиб отец, командир 12-го танкового корпуса Макарий Чесноков.
Казалось бы, частые переезды, война, смерть отца должны были помешать учебе. Но выпускница поселковой школы поступила в том же году в Ленинградский химико-технологический институт, находившийся в эвакуации в Курганской области, а после перевода института в Москву продолжила учебу в столице. Но институт возвращается в Ленинград, и это помогло сделать новый выбор профессии — по склонности. Весной 1945 г. Э.М. Колганова поступает в Московский город-
ской педагогический институт на историческое отделение. После окончания института в 1949 г. она поступила в аспирантуру родного вуза при кафедре истории СССР, которую закончила в 1952 г. и в декабре того же года защитила кандидатскую диссертацию «Подготовка массового колхозного движения в Ульяновском округе Средне-Волжской области (1917—1929)».
В феврале 1953 г. по направлению министерства просвещения РСФСР Э.М. Колганова приехала в Калининградский государственный педагогический институт. Вслед за нею, мотивировав свое заявление об увольнении переездом по месту работы жены, приезжает в Калининград ее муж, музейный работник, Иван Павлович. Он, соавтор ряда работ Энергии Макарьевны и ее взыскательный критик, также связал свою жизнь с городом на берегах Балтики (в 1953 — 1956 гг. он работал директором Калининградского областного краеведческого музея). Здесь у четы Колгановых в 1954 и 1955 гг. родились дочь Ольга и сын Андрей [3, д. 7]. Семья Колгановых укореняется на новом месте жительства, и поэтому город и область, их непростая история овладели целиком научными и общественными интересами супругов.
Э.М. Колганова начала работу в должности старшего преподавателя кафедры истории СССР, после получения диплома кандидата исторических наук стала доцентом, а в 1962 г. была избрана по конкурсу на должность заведующего кафедрой истории СССР, которую исполняла до 1968 г., т. е. до ликвидации в институте исторического отделения историкофилологического факультета. После преобразования пединститута в университет Энергия Макарьевна перешла на кафедру истории КПСС, где преподавала вплоть до ухода на пенсию в 1981 г. [3, д. 7; 4, д. 1 — 2]. Последние два года жизни она работала в Государственном архиве Калининградской области. Умерла Э.М. Колганова 13 июня 1984 г. в городе Обнинске Калужской области по месту жительства ее дочери.
Все годы работы в педагогическом институте, а затем в университете Э.М. Колганова занималась разнообразной общественной деятельностью: была членом советов общества «Знание», Всесоюзного общества по охране памятников истории и культуры, историко-художественного музея, архивного отдела облисполкома, в течение ряда лет — председателем профсоюзного комитета университета. Это было не формальное участие, не простое выполнение партийного поручения (в апреле 1960 г. она вступила в КПСС). Принципиальная защита интересов преподавателей и студентов нередко приносила Энергии Макарьевне наряду с признательностью и уважением людей и конфликты с руководством. В наиболее острой форме это проявилось в истории со сносом Королевского замка.
Надо признать: руины эти находились в весьма неприглядном состоянии, а предложения специалистов об их консервации не встретили отклика у властей. Сторонниками сноса замка выдвигался убедительный тогда для многих аргумент о том, что Кенигсбергский замок является символом реваншистов в Западной Германии, в частности, землячества восточнопрусских немцев. Но многие думали иначе. Среди сту-
84
дентов-историков пединститута по рукам была пущена анкета в защиту замка, за его сохранение. Автор этих строк, студент последнего набора историков 1964 г., тогда первокурсник, может лично засвидетельствовать — единой позиции у студентов по этому вопросу не было. На их позицию оказывали влияние общественное положение, особенно партийная принадлежность. Так, один из первокурсников, член КПСС, написал в анкете: «Пусть сгорит огнем». Было также предложение сохранить его, как сохранили для потомков дом сержанта Павлова в Сталинграде. Думается, что для того времени это было наиболее верное решение. Тем более, что эта точка зрения совпадала с мнением специалистов. Ее отстаивал калининградский архитектор Арсений Владимирович Максимов, напрямую обвинивший в письме государственному инспектору по охране памятников Министерства культуры СССР областные органы власти в преднамеренном разрушении замка. Против сноса руин замка выступили архитекторы прибалтийских республик [5, с. 120 — 123]. А занимавший пост главного архитектора Калининграда в 1961—1965 гг. В.В. Ходаковский отважился написать письмо в защиту замка самому Л.И. Брежневу [6, с. 6]. В марте 1964 г. в Калининграде состоялось совещание о судьбе замка, проведенное облисполкомом и отделением Союза архитекторов. В результате бурной дискуссии областные органы власти обратились в Министерство культуры РСФСР с просьбой определить научную и историческую ценность замка. Главным архитектором центральных научно-реставрационных мастерских министерства Б.А. Альтшуллером было составлено заключение, в котором признавались как научная, так и историческая ценность руин замка и предлагались меры по их консервации и дальнейшему использованию [7, с. 183 — 184]. Следовательно, точка зрения студентов была достаточно научной и профессиональной.
Э.М. Колганова была посвящена во все тонкости обсуждения проблемы в «верхах» по должности заведующей кафедрой истории СССР, по характеру и содержанию общественной работы в совете музея, в обществе охраны памятников. У нее на кафедре работала по совместительству приглашенная читать студентам первого курса археологию сотрудница краеведческого музея Алла Евгеньевна Цыганкова. Даже после ухода на пенсию, муж Энергии Макарьевны И.П. Колганов был в курсе всех событий, связанных с участью исторических ценностей на территории области. Они приняли участие в совещании, организованном облисполкомом и отделением союза архитекторов Калининграда в марте 1964 г.
Стенограмма совещания точно передает атмосферу дискуссии. А.Е. Цыганкова предложила замок «восстановить и использовать как музейное здание, тем более, что сейчас Калининград такового не имеет». И.П. Колганов выступил еще резче: «В нашем городе сконцентрирована история и литовцев, и поляков, и немцев, и русских, и даже шведов. Историческое лицо города, которым все интересуются, должно быть сохранено. Очень жаль, что у некоторых людей поднимаются руки на замок. Разрушив замок, мы обворуем себя, и еще хуже, обво-
руем потомство» [цит. по: 8, с. 7]. Таким образом, семья Колгановых оказалась в самом центре событий.
Полученная студентами по разным каналам информация о готовящемся сносе замка подвигла их на действия. О сборе подписей в защиту замка, а затем о письме, отправленном студентами в ЦК КПСС, стало известно руководству института, партийному комитету, обкому комсомола и обкому партии. Значение этой общественной акции усилило то, что письмо подписали более 400 человек [9, с. 6; 5, с. 187]. Приведенные в письме достоверные факты уничтожения культурных ценностей наводили на мысль о руководстве действиями студентов со стороны их более квалифицированных наставников. Последовало решение закрыть подготовку историков в пединституте на стационаре, а затем под предлогом невозможности их трудоустройства и на заочном отделении [см.: 10, д. 418, л. 12]. Иногда это напрямую связывают с акцией студентов-историков, а ее организация приписывается Э.М. Колгановой и декану историко-филолгического факультета П.В. Снесарев-скому. Уместно будет отметить, что Петр Викторович Снесаревский в 1941 г., на 8 лет раньше Колгановой, закончил Московский государственный педагогический институт им. К. Либкнехта, учился в аспирантуре и защитил диссертацию [11, с. 536—537]. Оба осваивали профессию в атмосфере интенсивной творческой и интеллектуальной работы столичных вузов, посещали читальные залы главной библиотеки страны, слушали лекции известных ученых-историков. Все это сказалось на позиции Энергии Макарьевны и Ивана Павловича Колгановых, Петра Викторовича Снесаревского по вопросу о сносе замка. Обучая студентов бережному обращению с историческим наследием, они не могли хотя бы косвенно не выразить своего отношения к сносу замка в вузовской аудитории, но организаторами письма они не были.
Энергия Макарьевна выражала это мнение открыто с позиций ученого и историка прежде всего в своих публикациях. Особенно ясно это проявилось в работе над туристическим путеводителем «Путешествуйте по Калининградской области», написанным в соавторстве с И.П. Колгановым и писателем Ю.Н. Ивановым [12]. Перипетии борьбы за издание этой книги, а затем совместного с И.П. Колгановым «Путеводителя по Калининграду» [13] прекрасно описаны в историографическом очерке статьи Экхарда Маттеса [1, с. 98 — 107].
Первая книга готовилась в 1959—1960 гг., вторая вышла из печати уже после того, как был прекращен прием студентов-историков на дневное отделение историко-филологического факультета. Следовательно, вопрос о судьбе замка возник значительно раньше, по крайней мере, где-то во второй половине 50-х годов. Окончательно судьба замка была решена в конце 1965 г. [5, с. 121]. Поэтому считать, что историки, преподаватели и студенты были наказаны закрытием специальности именно за позицию в вопросе о сносе замка, будет не совсем верно. Скорее всего, недовольство независимой позицией ученых, их влиянием на студенчество накапливалось во властных органах постепенно. Город и область восстанавливались, все больше и больше появлялось новостроек, а два ведущих специалиста-краеведа писали о Королевском замке, о Кафед-
86
ральном соборе, о фортах Кенигсберга, о тевтонской крепости Бальга и рассказывали об этих и других сооружениях предшественников с нескрываемым уважением. По-видимому, по этой причине «Путеводитель по Калининграду» даже не поступил в продажу и весь тираж его был уничтожен. А книга «Путешествуйте по Калининградской области» из продажи исчезла и сегодня осталась в библиотеках области и на руках у читателей в считанном количестве экземпляров.
Такая позиция, видимо, никак не согласовывалась с указаниями высоких руководителей. Так, первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев трижды побывал в Калининграде, направляясь в зарубежные поездки. 15 апреля 1956 г., во время первого визита, правительственный кортеж пересек весь город, направляясь в порт города Балтийска. Проезжая мимо парка им. Калинина, Хрущев неодобрительно указал на кирху королевы Луизы (нынче в отреставрированном здании прописался детский Театр кукол). Внимание гостя привлек крест на шпиле кирхи. Надо ли говорить, что уже на следующий день крест был снят [14, с. 3]. По пути следования через центр города высокие гости не могли не заметить руин Королевского замка. Другого пути попросту не было, поскольку двухъярусный мост через Преголю, дающий возможность проехать через город другим маршрутом, был восстановлен только в 1965 г., а третий и последний визит Хрущева состоялся в 1964 г. Все замечания на этот счет принимались к исполнению. Убеждает в этом и то, что работы по сносу руин замка были ускорены после визита в Калининград главы советского правительства А.Н. Косыгина в 1967 г. [15, с. 1]. Трудно сказать с уверенностью, было ли им сделано замечание о неприглядном виде центра города. По крайней мере, председатель Калининградского горисполкома В.В. Денисов отметил этот факт в своих воспоминаниях [22, с. 115]. А разборка руин замка после визита премьера была ускорена.
Еще больше усилило позицию сторонников разрушения замка то, что инициатива исходила от руководства обкома КПСС, прежде всего первого секретаря Н.С. Коновалова, секретаря обкома Д.Н. Никитина. Об этом оставил свое свидетельство калининградский писатель Валентин Ерашов, один из подписавших письмо в защиту замка в «Литературную газету» с заголовком «Сохраним для истории» [16, с. 2]. Четвертого ноября 1965 г. В. Ерашов был приглашен к Н.С. Коновалову на беседу и сразу же после встречи сделал подробную запись о ее содержании, которая впоследствии стала достоянием общественности [17, с. 6—7]. Содержание и характер протекавшей бурно «беседы» говорят о том, что партийное руководство было возмущено вмешательством общественности в дело, находившееся всецело, как представлялось руководителям области, в компетенции обкома партии. Реакция была вполне предсказуемой: началось разбирательство с архитекторами, выступившими в зашиту замка, с авторами письма в «Литературную газету», с комсомольцами. Не обошла эта волна и пединститут.
Но на решение закрыть подготовку историков в пединституте в гораздо большей степени повлияли смена руководства института и кон-
фликт между новым ректором и коллективом преподавателей историко-филологического факультета [ср.: 23]. В процессе выдавливания самых инициативных и любимых студентами преподавателей использовались любые факты, особенно такие, которым можно было придать определенное политическое истолкование. Активная защита исторических зданий города, возведенных в досоветский период, оказалась удобным поводом для обвинений.
В августе 1964 г. ректор пединститута Яков Лукич Пичкуренко подал в отставку в связи с выходом на пенсию. Как преподаватель он начал работать на кафедре истории СССР и в институте почти с момента их основания. На кафедре царила деловая и творческая атмосфера. Историко-филологический факультет был на хорошем счету у руководства. Здесь работали организаторы одного из первых в стране факультетов общественных профессий, который возглавлял кандидат педагогических наук Анатолий Николаевич Лутошкин. Далеко за пределами области стал известен студенческий ансамбль «Лира на колесах». В 1964 г. ансамбль дал 70 концертов, на которых присутствовало свыше 30 тысяч человек [10, д. 335, л. 75]. Студенческий драмкружок на факультете вела бессменный его руководитель Тамара Львовна Вульфович, превратившая его со временем в Студенческий театр эстрадных миниатюр [18, с. 4; 19, с. 4]. Приемная дочь известного историка академика А.З. Манфреда, замечательный педагог, Т.Л. Вульфович оставила заметный след в культурной жизни города. Ее жизни и духовному наследию посвящены вышедшие недавно книги [20; 21]. Добавим к сказанному, что Э.М. Колганову и Т.Л. Вульфович связывала тесная личная дружба.
Студент старшего курса Леонид Ситник стал организатором ежегодных выездов студентов-историков в археологическую экспедицию Академии наук СССР на Таманский полуостров, хотя в учебных планах археологическая практика не значилась и никто студентов не понуждал к работе во время летних каникул. Но так велико было духовное влияние преподавателей, что студенты стремились стать профессионалами в полном смысле слова [10, д. 300, л. 69]. Студенты и преподаватели буквально толпились у стенда в день выпуска газеты историкофилологического факультета под названием «ЛИЯ» («Литература. История. Язык»), которую также редактировал Л. Ситник.
Все изменилось с приходом в институт нового ректора Михаила Сергеевича Кобзева. Он был назначен приказом министерства просвещения РСФСР в порядке перевода из Балашовского педагогического института 20 августа 1964 г. [1, д. 335, л. 51]. В течение короткого периода, с октября 1964 г. по 1 октября 1965 г. из института выбывает кандидат философских наук Павел Александрович Беренштейн «в связи с избранием по конкурсу в другой вуз», как сформулировано в справке. Но критическая оценка деятельности его как заместителя декана прозвучала в сентябре 1963 г. на заседании Ученого совета института. Декан факультета П.В. Снесаревский не согласился ни с оценкой работы П.А. Беренштейна, ни с предложением заменить его преподавателем-филологом [10, д. 301, л. 24 — 25, 47]. С приходом нового ректора хвалеб-
88
ные характеристики самого П.В. Снесаревского меняются на противоположные. В связи с прекращением набора на дневное отделение историков он уезжает в Калугу. Выбывает в город Горький единственный в области специалист по истории средних веков Елена Дмитриевна Воробьева. Уезжает декан факультета общественных профессий А.Н. Лу-тошкин [10, д. 415, л. 26 — 27]. По сути, это была ликвидация исторической специализации и приглушение общественной активности студентов и преподавателей. Деканом факультета был назначен доцент Иван Андреевич Фарутин. На него новое руководство возлагало надежды как на сторонника дисциплины, не поддерживавшего либерального увлечения Снесаревского свободным посещением занятий студентами. Однако через некоторое время снимается с должности декана и он, как не оправдавший доверия [10, д. 336, л. 102 — 105; д. 379, л. 2]. Были заменены секретарь комсомольской организации института Любовь Си-ницкая и новый секретарь историко-филологического факультета Василий Химик (ныне доктор филологических наук, профессор, работает в Санкт-Петербурге).
Чашу терпения ректората переполнило письмо студентов истфила в «Комсомольскую правду». Приезд корреспондента Ирины Прелов-ской и появление ее статьи в молодежной газете 30 декабря 1965 г, ее встреча со студентами, с преподавателями и руководством института четко обозначили позиции сторон. В отчете института за 1965/66 учебный год написано: «Декан историко-филологического факультета Фа-рутин Иван Андреевич не сумел мобилизовать преподавательский состав и студентов на решение учебно-воспитательных и научных задач. На факультете была неправильная позиция в отношении закрытия исторического отделения: небольшая часть преподавателей историкофилологического факультета — Колганова Э.М., Тамбовкина Т.И., Констенчик Н.К., Строганова М.А. и Вульфович Т.Л. считали, что закрытие исторического отделения исходит от ректората и обвиняли во всем ректора. Свои неправильные взгляды они при попустительстве И.А. Фарутина прививали студентам, вызывая у тех недовольство к ректорату. Это была одна из причин, которая вызвала тенденциозную и оскорбительную статью в газете «Комсомольская правда» — "Грани доверия"» [10, д. 377, л. 2 — 3]. Не случайно фамилия Э.М. Колгановой здесь стоит первой.
В отчете кафедры истории СССР за 1966/67 учебный год, подписанном Колгановой, указывается, что ректор М.С. Кобзев без согласования с кафедрой и деканатом пригласил и зачислил на работу с 28 сентября доцентов В.Н. Балязина и Павлову-Сильванскую (оба специалисты по истории СССР), тогда как нужны были один специалист по истории СССР и один по всеобщей истории. Через месяц ректор перевел новых работников на полставки, а еще через месяц М.П. Павлова-Силь-ванская уволилась. Кафедре трижды пришлось менять распределение учебных поручений. «Хочется сделать упрек в адрес руководства университета (с 1 января 1967 г. пединститут стал университетом. — И.Г.). Плохо были подведены итоги внутреннего конкурса научных студен-
ческих работ. Система поощрения студентов и преподавателей не была достаточно продумана. Работа осталась незавершенной.», — говорилось в отчете [10, д. 440, л. 2; 8]. Столь нелицеприятная оценка работы ректората была не первой. Поскольку Э.М. Колганова не покинула институт и Калининград, были пущены в ход другие средства. Так, еще
5 марта 1966 г. ей был объявлен выговор «за отказ своим товарищам посетить ее лекцию», что было квалифицировано как «нетактичный и грубый поступок». Любопытна и приписка карандашом к документу: «От подписи отказалась» [10, д. 419, л. 10]. Здесь явно просматривается стремление свести счеты с принципиальным работником, стремление руководства, если не «выдавить», то хотя бы поставить его на место. На заседании Ученого совета 29 декабря 1966 г., посвященном выполнению плана научно-исследовательской работы, вновь звучит вопрос Э.М. Колгановой: «В отчете ничего не говорится о выполнении планов научной работы ректора и проректоров. Выполнили они свои планы или нет?. Мое пожелание, чтобы в отчетах по научной работе были сведения и о научной работе ректората» [10, д. 420, л. 54; 56].
Но разногласия между новым ректором и частью преподавателей института были гораздо глубже. Со вступлением М.С. Кобзева в должность связано появление в общежитии института барьера из досок, перегородившего вестибюль здания. По одну сторону маялись гости студенток, по другую находились вахтер и дежурные для вызова. Появление «стены» было болезненно воспринято студентами. Тогда никто не говорил об откате советского руководства к неосталинизму, об усилении авторитарных методов руководства, ни в научном сообществе, ни в самом обществе не были в ходу эти термины. Но обостренное чувство подсказало студенческой молодежи, что предпринятые ректоратом шаги возвращают их в недавнее прошлое.
В соответствии с приказом ректора пединститута от 3 апреля 1951 г. (!) в общежитии пединститута, находившегося тогда по улице Пугачева, 9, был введен «строгий распорядок дня», в котором были расписаны время подъема, завтрака, занятий и даже сна. Специальными пунктами оговаривалось: «б) в 24 часа закрывать дверь общежития и гасить свет в жилых комнатах; в) запретить вход в общежитие посторонним лицам без специального пропуска или разрешения коменданта» [10, д. 29, л. 122 — 123]. По сути, порядки, введенные ректором в 1965 г., возвращали студентов в 1951 год. Противодействие студентов не носило какого-то бунтарского характера: были предприняты попытки действовать через комитет комсомола, закончившиеся для него сменой состава, прошла встреча старшекурсников с ректором, закончившаяся ничем, а затем последовало обращение в центральную газету.
Таким образом, конфликт в стенах педагогического института носил принципиальный характер и был частью процессов, происходивших в общественно-политической и культурной жизни советского общества в конце «оттепели». Думается, что преподаватели, формировавшие в студентах второй половины 50-х — первой половины 60-х годов атмосферу большей свободы мысли и действия, не могли остаться
90
в стороне от этого конфликта не только из-за высокого профессионализма и морально-этических соображений. Бросается в глаза, что по широте взглядов, по культуре речи и общения, по своей эрудиции Э.М. Колганова, П.В. Снесаревский, Т.Л. Вульфович и другие превосходили своих оппонентов. Если у первых невозможно было обнаружить даже намека на провинциализм, то для второй группы участников конфликта налет провинциализма и узость взглядов, догматизм являлись неотъемлемыми свойствами.
Характерно, что Э.М. Колганова никогда не порывала духовной связи с культурной жизнью столицы. С ближайшей подругой и колле-гой-литератором Н.К. Констенчик или с Т.Л. Вульфович они вылетали самолетом вечером в пятницу в Москву на новые театральные постановки столичных театров. В субботу шли в театр, а в воскресенье возвращались в Калининград. И коллеги, и студенты всегда отмечали необыкновенную широту духовных интересов и энциклопедичность знаний Энергии Макарьевны. Сочетанием принципиальности в научной и общественной деятельности и в то же время исключительной доброжелательности к людям объясняется столь значительное влияние доцента Энергии Макарьевны Колгановой на жизнь в Калининградском государственном педагогическом институте.
Обращение к ее жизни и творчеству сегодня своевременно еще и потому, что в 2005 г. ей исполнилось бы 80 лет, а с датой ее ухода нас будут разделять 20 лет. Но продолжают трудиться в школах Калининградской области учителя-историки, которые называли ее просто и тепло: Нэра Макаровна. Остались на руках специалистов и отчасти в библиотеках ее работы по истории области. И продолжает семейную традицию активной научной и общественно-политической деятельности сын Энергии Макарьевны — Андрей Иванович Колганов, доктор экономических наук, профессор Московского государственного университета.
Список источников и литературы
1. Маттес Э. Запрещенное воспоминание: Возвращение истории Восточной Пруссии и региональное сознание жителей Калининградской области (1945 — 2001) // Костяшов Ю. Изгнание прусского духа; Маттес Э. Запрещенное воспоминание. Калининград: Изд-во КГУ, 2003.
2. Колганова Э., Колганов И. Самая западная: Краткий очерк о Калининградской области. Калининград: Калинингр. кн. изд-во, 1959.
3. Государственный архив Калининградской области. Ф. 20. Оп. 1.
4. Государственный архив Калининградской области. Ф. 1105. Оп. 1.
5. Овсянов А.П. В руинах старого замка: Документальные очерки о поисках утраченных ценностей. Калининград: Янтарный сказ, 1997.
6. Сухова С. Дорога к храму: Бой после победы // Калининградский комсомолец. 1990. 7 апр.
7. Клемешева М.А. О судьбе Королевского замка / / Калининградские архивы: Материалы и исследования. Калининград: Янтарный сказ, 2000. Вып. 2.
8. Сухова С. Дорога к храму: Бой после победы // Калининградский комсомолец. 1990. 31 марта.
9. Сухова С. Дорога к храму: Бой после победы //Калининградский комсомолец. 1990. 14 апр.
10. Государственный архив Калининградской области. Ф. 65. Оп. 1.
11. Калужская энциклопедия. Калуга, 2000.
12. Колганова Э., Колганов И., Иванов Ю. Путешествуйте по Калининградской области. Калининград: Калинингр. кн. изд-во, 1961.
13. Колганова Э.М., Колганов И.П. Путеводитель по Калининграду. Калининград: Калинингр. кн. изд-во, 1967. 72 с.
14. Ржевский В. Забытые визиты Хрущева Никиты // Калинингр. правда. 2004. 17 апр.
15. Калининградская правда. 1967. 17 авг.
16. Литературная газета. 1965. 30 окт.
17. Калининградский комсомолец. 1990. 7 апр.
18. Харченко В. На студенческой сцене // Калинингр. правда. 1961. 22 апр.
19. Егоров И. «Король Лир» в студенческом театре / / Калининградская правда. 1964. 7 мая.
20. Прошла, овеяла крылом... Воспоминания о Т.Л. Вульфович / И. Манфред и др. Калининград, 2003.
21. Вульфович Т.Л. Живые страницы классики: Зарубежная литература: критические статьи, исследования: из опыта школьных уроков: методические разработки. Калининград, 2003.
22. Денисов В.В. Калининград — судьба моя. Калининград: Калинингр. кн. изд-во, 2001.
23. Маслов В.Н. Два рубежа, или Очерк того, как закрывали и открывали специальность «история» в КГПИ-КГУ // Проблемы источниковедения и историографии. Калининград: Изд-во КГУ, 2004. С. 82 — 95.
Об авторе
И. А. Гордеев — канд. ист. наук, доц. РГУ им. И. Канта.
