Эмпирическое исследование в натурфилософии досократиков

Давыдов Борис Вячеславович

УДК 61; 930.1

Давыдов Борис Вячеславович

кандидат социологических наук, старший преподаватель кафедры истории медицины, истории отечества и культурологии Первого Московского государственного медицинского университета им. И.М. Сеченова [email protected] Davydov Boris Vyacheslavovich PhD in sociological sciences, senior lecturer of the department of medical history, national history and cultural studies I.M. Sechenov first Moscow state medical university [email protected]

Эмпирическое исследование в натурфилософии досократиков Empirical investigation of Presocratics natural philosophy

Аннотация. В статье анализируется актуальная для истории науки проблема выраженности методов эмпирического познания в творчестве натурфилософов-досократиков. Делается вывод о выраженности эмпирических методов исследования в древнегреческой медицине. Однако, прямое противопоставление науки и философии с одной стороны, и магии и суеверий с другой, еще не представляется возможным.

Ключевые слова: история науки, история медицины, натурфилософия, досократики

Summary. Article is devoted to an actual issue of history of science - the expressiveness problem of empirical knowledge in work of the natural philosophers-pre-Socratics. The author makes a conclusion about the severity of empirical research methods in ancient Greek medicine. However, the direct opposition of science and philosophy on the one hand, and magic and superstition on the other, is not possible yet.

Keywords: history of science, history of medicine, natural philosophy, pre-Socratics

В последние годы в историографии растет интерес к зарождению научных методов изучения природы и человека. Этот процесс, знаменующий начало протонаучного периода в истории естествознания (до научной революции XVII в.) связывается с древнегреческой античностью, в частности, с периодом деятельности так называемых «философов-досократиков» - VI - IV вв. до н. э. [2,4,7] В истории медицины этот период иногда именуется временем «догиппократовского врачевания». Начиная со

второй половины XX века, в специальной литературе растет количество работ, ставящих явления античной протонауки VI - V вв.до н.э. - раннюю ионийскую физику, Косскую и Книдскую медицинские школы в контекст кризис традиционной греческой религии, не дававшей более адекватных объяснений природным физическим процессам. [11,18,23]

Древнегреческая рациональная медицина представляет собой совокупность медицинских взглядов, которые объясняют возникновение и лечение болезней естественными факторами (природные, химические, фармакопея). [1] Актуальность темы возросла также в связи со сменой методологии в рамках глобальной парадигмы понимания взаимоотношений науки и религии в западной историографии. [12,13]

Любой, кто изучает дошедшие до нас произведения натурфилософов-досократиков, будет очень удивлен практически полному отсутствию того, что хотя бы отдаленно напоминало эмпирическое наблюдение. Широко используются известные данные из данного жизненного опыта, при этом мало кто из ученых до и после Парменида ставил себе целью получить новые факты или подтвердить или опровергнуть какую-либо гипотезу. В то же время в медицине эмпирические исследования уже начали входить в научную практику. Частично это можно объяснить характером изучаемых явлений или объектов. Историки древнегреческой философии отмечают обилие теорий в таких областях, как природа или причина молний, грома, землетрясении, комет и звезд, где возможности для прямых эмпирических исследований были или ограничены, или отсутствовали [22]. Здесь философы обычно выстраивали аналогии со знакомыми объектами, как, например, Анаксимен, который пытался объяснить молнию как результат расщепления облака ветром, подобно всплеску весла в воде. [9] Ещё одна часто обсуждаемая проблема: что держит Землю? Здесь предлагались различные объяснения от чисто абстрактных до простых аналогий. Например, Фалесом была предложена гипотеза, что земля плавает в воде, Анаксименом, что земля, как плоский объект, поддерживается воздухом. Именно в этих областях спекуляций, относящихся к «предметам в небе или предметах под землей», как указывает автор трактата «О древней медицине», отсутствует критерий, который можно использовать для получения новых знаний. [17]

В многих областях исследований, которые интересовали ранних философов, отсутствие данных прямых наблюдений и опытов отражало природу изучаемых проблем как таковых. Тем не менее, они предпринимали попытки построить теории в тех областях, где это не было препятствием, или, по крайней мере, не создавало неразрешимых проблем. В частности, было разработано значительное число доктрин о фундаментальных составляющих материальных объектов. Это позволяло некоторым образом сопоставить данные наблюдений с теориями, которые они разрабатывали. [18,20] Упомянутые физические теории можно разделить на две категории: 1) монистические доктрины, в соответствии с которыми каждый материальный

объект рассматривался как изменение единой основной стихии; 2) плюралистические доктрины, имевшие дело с конечным или бесконечным числом элементарных субстанций. Добавим к этому эмпирические доктрины ученых-медиков, современников Гиппократа, которых тоже волновали вопросы натурфилософской теории. [19]

Рассмотрим, например, наблюдаемые или предполагаемые изменения воздуха, облаков, воды, земли и камней. Анаксимен считал, что все они являются результатом изменения воздуха, превращающегося в предметы в результате разжижения и конденсации. Симлиций, по всей вероятности, вслед за Теофрастом, иллюстрирует это следующим образом: «Разжижаясь, воздух превращается в огонь, конденсируясь, воздух превращается в ветер, затем в облака, конденсируясь дальше, воздух превращается в воду, затем в землю, а из этого получается и всё остальное». [18] Анаксагор приводит похожую «идею» в связи со своей достаточно своеобразной теорией, что «все является частью всего», и очевидные изменения объясняются изменением соотношения составляющих элементов в предметах, которые мы видим». Анаксагор также утверждает, что вода выделяется из облаков, земля выделяется из воды, и из воды выделяются камни, всё это происходит в результате конденсации от холода. [4,21] Отсюда Анаксагор делает вывод, что вода содержит в себе камни и землю, которые выделяются из нее.

Подобно этому Мелисс выдвигает аргументы против своих оппонентов, избегая упоминания взглядов, которые противоречивы или не общепризнанны. Он говорит, «земля и камни, по-видимому, происходят из воды». Такие примеры можно найти и у Платона в связи с теорией четырех элементов, в которой земля, вода, воздух и огонь представляются в виде двух типов первичных треугольников. [диалог «Тимей»,3]

Предполагаемые «данные» по-разному интерпретируются в двух различающихся теориях. Во-первых, кажется, что не предпринималось попыток проверить или проанализировать эмпирические факты: просто было выдвинуто предположение, не только облака превращаются в воду, но также и «вода» «земля» и «земля» «камни». Во-вторых эти «данные», не определены потому, что теории, в которых они приводятся, очень расплывчаты, их эмпирическое содержание ничтожно и могут быть легко перестроены в любую из конкурирующих теорий. Примеры, приводимые большинством натурфилософов-досократиков, представлены в форме доказательства каждой из теорий. В то же время эти факты не требуют истолкования после включения в теории потому, что используются для подтверждения самой теории. При условии, что теория может хотя бы частично объяснить эти данные и немногочисленные похожие явления, это принимается как эмпирическая основа теории. Доктрины конкурировали между собой, но суждение о них выносилось не в рамках эмпирических данных, которые можно было бы привести в поддержку этих теорий. Также, не важен был объем явлений, который объяснялся в этих теориях и которые в рамках этих теорий можно было предсказать. Оценка осуществлялась с

точки зрения краткости, целостности и способности решать определенные философские задачи в отношении природы (а после Парменида ещё и вероятности изменения и возникновения). [13,16]

Теории стихий, предложенные философами пресократиками, сложно было проверить, используя новые или существующие данные. Как правило, философы не предпринимали значительных усилий для ведения естественнонаучных наблюдений, не говоря уже о проведении систематических исследований [14]. Есть, разумеется, несколько исключений их этого правила, например, использование Анаксименом наблюдения, что воздух, выдыхаемый через сжатые губы, кажется более холодным, чем выдыхаемый через открытый рот. Он делал это в целях объяснения теории, что тепло и холод могут быть описаны также как и разреженность и плотность [5]. К этим примерам можно добавить немногочисленные случаи, когда философы-досократики делали наблюдения в других контекстах. Один из наиболее ярких примеров - использование Ксенофаном окаменелостей для подтверждения изменчивости суши и моря. Ипполит указывает, что Ксенофан основывал свои выводы не только на ракушках, которые были найдены на суше и в горах, но и также на отпечатках некоторых живых организмов, найденных в карьерах Сиракуз, на островах Парос и Мальта. [10]

Единственная область, где греческие философы до Платона провели значительный объем эмпирических исследований - это акустика и музыка. Много написано о работах Пифагора в этой области - известны эксперименты, которые он провел для изучения основных музыкальных интервалов, октавы, квинты и кварты. То же относится к описанию измерения длины труб, соответствующих разным нотам или исследованию монохорда. Многие авторы считают, что есть все основания относиться с осторожностью к участию самого Пифагора в этих экспериментах. Другие ученые подтверждают тот факт, что эмпирические исследования в этой области велись, по крайней мере, в начале 4-го века до н.э. [8,15]

Во-первых, во фрагменте, сохраненном Порфирием, Архит описывает разнообразные явления в попытке разработать теорию, связывающую высоту ноты с её «скоростью». Некоторые примеры говорят о том, что некоторые наблюдения он проводил самостоятельно. Так, например, Архит ссылается не только на записи о разных длинах труб (которые он интерпретирует в терминах изменения «силы» и также скорости выхода воздуха из отверстий в трубе). Также речь идет об изменении высоты тона звука, производимого палкой, перемещаемой с разной скоростью и похожих изменениях высоты тона, получающегося при вращении деревянной дощечки на веревке - роцрог - на религиозных церемониях. [18]

Во-вторых, в одном из пассажей в трактате "Государство", Платон говорит об эмпирических исследованиях в акустике. Сократ ведет эту дискуссию, соглашаясь с мнением, которое он приписывает Пифагорейцам, что гармоника и астрономия являются смежными науками. Правда, потом он

их критикует: «Клянусь богами, у них это выходит забавно: что-то они называют «уплотнением» и настораживают уши, словно ловят звуки голоса из соседнего дома; одни говорят, что различают какой-то отзвук посреди, между двумя звуками, и что как раз тут находится наименьший промежуток, который надо взять за основу для измерений; другие спорят с ними, уверяя, что здесь нет разницы в звуках, но и те и другие ценят уши выше ума» [3. «Государство», книга 7, стр. 314-315]. Пифагорейцев иногда даже подвергали критике за «чрезмерное увлечение числами в этих слышимых гармониях и пренебрежение проблемами». [6,18]

Свидетельства Платона более убедительны потому, что он критикует этот метод исследования. Аристотель отмечает, что они считали «все предметы цифрами» или что «вещи есть имитация цифр». Доктрина пифагорейцев, очевидно, применялась в большом количестве контекстов, включающих не только астрономию или акустику, но также и юриспруденцию (приравнивающуюся к цифре 4, первому квадратному числу) и супружеские отношения (приравнивающиеся к пяти, что составляло сумму числа, обозначавшего мужчину - 3 и числа обозначавшего женщину -2). Несомненно, что в исследования в области акустики велись как раз для доказательства всеобщего принципа, что мир - это совокупность чисел. Сомнительно, что ранние пифагорейцы четко разграничивали, с одной стороны, исследования в области акустики, а с другой, спекулятивные выкладки относительно символических связей между определенными числами [16,18]. Контекст источников показывает, что вывод о том, что сами пифагорейцы осознавали ценность эмпирических исследований, является поспешным. Не может быть и речи о признании этих опытов тем, что можно назвать экспериментальными исследованиями.

Из вышесказанного мы делаем вывод, что в IV в. до н.э. прямое противопоставление «науки» и «философии» с одной стороны, и «магии» и «суеверий» - с другой, еще невозможно. На это указывают очевидные сложности как в отношениях между медицинской теорией и практикой, так и между медициной и натурфилософией. Происходит зарождение греческой рациональной медицины, и окончательный разрыв с магическими формами врачевания осуществится позднее.

Литература:

1. Балалыкин Д.А. Зарождение медицины как науки в период до XVII века. - М.: Весть, 2013. - 256с.

2. Жмудь Л. Я., Пифагор и ранние пифагорейцы, М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2012, 448с.

3. Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.3 / Пер. с древнегреч.; Общ. Ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-годи. - М.: Мысль, 1994. - 654 с.

4. Boas, G. Some assumptions of Aristode, Transactions of the American Philosophical Society, 1959, NSXLIX, Part 6.

5. Boas, G. Rationalism in Greek Philosophy, Johns Hopkins, Baltimore,

1961.

6. Burkert, W. Lore and Science in Ancient Pythagoreanism, Cambridge, Mass., 1972.

7. Burkert, W. Itinerant Diviners and Magicians: A Neglected Element in cultural Contacts ", in R. Hagg (ed.), The Greek Renaissance of the Eight Century B. C.: Tradition and Innovation (Stockholm), 1983, 115-19

8. Cornford, F. M. From Religion to Philosophy, London, 1912

9. Cornford, F. M. Mysticism and science in the Pythagorean Tradition. 1, Classical Quarterly XVI, 1922, 137-50.

10. Cornford, F. M. Greek natural philosophy and modern science, in Background to Modern Science, ed. J. Needham and W. Pagel (Cambridge), 1938, 3-22.

11. Edelstein, L. The history of anatomy in antiquity (originally 'Die Geschichte der Sektion in der Antike', Quellen und Studien zur Geschichte der Naturwissen- schaftenundder Medizin in, 2 (1932-3), 100-56), in Edelstein 1967, 247-301.

12. Jouanna, J. Presence d'Empedocle dans la Collection Hippocratique, Bulletin de I'Association Guillaume Bude, 1961, 452-63.

13. Kingsley, P. Empedocles and his Interpreters: the Four-Element Doxography, 1994, Phronesis, 39: 235-54

14. Kingsley, P. Empedocles' Sun', 1994, CQ 44: 316-24

15. Kingsley, P. From Pythagoras to the Turba philosophorum: Egypt and the Pethagorean Tradition, 1994, JWCI57: 1-13

16. Kudlien, F. Herophilos und der Beginn der medizinischen Skepsis, 1964, Gesnerus XXI, 1-13 (reprinted in Flashar 1971, pp. 280-95).

17. Lloyd G. E. R. Magic, Reason and Experience: Studies in the Origin and Development of Greek Science, Cambridge University Press, 1979, 348 p.

18. Lloyd G. E. R. Experiment in early Greek philosophy and medicine, Proceedings of the Cambridge Philological Society NS x, 1964,50-72.

19. Thomas, K. Religion and the Decline of Magic, London, 1971

20. Vernant, J. P. La formation de la pensee positive dans la Grece archai'que (Annales XII (1957), 183-206), in Vernant 1965, 285-314.

21. Vlastos, G. Equality and justice in early Greek cosmologies (Classical Philology XLII (1947), 156-78), in Furley and Allen 1970, 56-91.

22. Vlastos, G. Theology and Philosophy in early Greek thought (Philosophical Quarterly n (1952), 97-123), in Furley and Allen 1970, 92-129.

Literature:

1. Balalykin D. A. Medicine origin as sciences during the period till the XVII century. - M: Message, 2013. - 256c.

2. Zhmud L.Ya., Pythagoras and early Pythagoreans, M: Dmitry Pozharskogo's university, 2012, 448c.

3. Platon. Collected works in 4 t. The T.3 / Lane with öpeemspen. ; General Edition. A.F.Losev, Asmus, A.A.Takho-godi. - M: Thought, 1994. - 654 pages.