«ЕЛЕНА, КОРОЛЕВА РУГОВ». О ЗАГАДКАХ БИОГРАФИИ КНЯГИНИ ОЛЬГИ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

«ЕЛЕНА, КОРОЛЕВА РУГОВ». О ЗАГАДКАХ БИОГРАФИИ КНЯГИНИ ОЛЬГИ

АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ

В статье рассматриваются загадочные и дискуссионные вопросы, связанные с биографией киевской княгини Ольги/Елены: место её рождения, статус семьи, из которой она могла происходить, роль княгини в политической истории Руси и распространении христианства . Рассмотрение совокупности русских, византийских и западноевропейских источников показывает, что наиболее вероятной является гипотеза о происхождении княгини из знатного (вероятно, царского) болгарского рода . Также не исключено, что в летописном образе Ольги/Елены отразилась память о двух разных жёнах Игоря .

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Древняя Русь, княгиня Ольга, Христианство, язычество, руги, Болгария, Византия, Псков, Плиска .

«ELENA, THE QUEEN OF RUGII». TO THE RIDDLES OF THE BIOGRAPHY OF PRINCESS OLGA

Sergey Bezzakonov

Independent researcher (Rostov-on-Don, Russia) e-mail: bezzakonov@mail . ru

ABSTRACT

The article looks into mysterious and controversial issues related to the biography of the Kiev princess Olga [Elena]: her place of birth, the status of the family from which she could come, the role of the princess in the political history of Rus and in the spread of Christianity. Examination of Russian, Byzantine and Western European sources has shown that the most probable hypothesis is that the princess was from a noble (probably tsarist) Bulgarian family. Also, it cannot be ruled out that the chronicled image of Olga [Elena] reflected people's memory of two different wives of Igor.

KEYWORDS: Old Rus, Princess Olga, Christianity, paganism, Rugii, Bulgaria, Byzantium, Pskov, Pliska .

С.Н. Беззаконов

Независимый исследователь (Ростов-на-Дону, Россия) e-mail: bezzakonov@mail . ru

«Елена, королева ругов». Обычно считается, что под этим именем и титулом в «Продолжении хроники Регинона Прюмского» упомянута святая равноапостольная княгиня Ольга, жена киевского князя Игоря. Увы, как и в случае с мужем нашей героини, князем Игорем, современных Ольге источников, в распоряжении историков, не так уж и много. Большей частью они имеют древнерусское происхождение и датируются временем не ранее XII века, т.е. периодом создания ПВЛ, а в некоторых случаях и значительно позже.

В наиболее древних русских летописях, Лаврен-тьевской и Ипатьевской, о дате рождения и происхождении Ольги не сказано практически ничего. Имеется лишь краткая заметка, датированная 903 годом о том, что повзрослевшему Игорю привели жену из Пскова. Причем, в Ипатьевской летописи жена Игоря названа Ольгой1, а вот в Лаврентьевской летописи ее именуют Аленой2.

1 «В лЪго 6411. Игореви възрастъшю и хожаше по Юлз"

и слушаше его. И приведоша ему жену отъ Плескова именемь Юльгу» (ПСРЛ. II: 20-21).

2 «В л"то 6411. Игореви же възрастъшю и хожаше по Юлз"

и слоушаша его. И приведоша ему женоу отъ Пьскова именемъ Юлену» (ПСРЛ. I: 29).

Обычно считается, что Юлена, это крестильное имя Ольги (Елена) с чем можно было бы согласиться, но ведь в 903 году, если верить ПВЛ, Ольга еще не была крещена, а значит и не могла носить имя Юлена (Елена). Второй, не менее важный момент: вплоть до 955 года, в котором, по версии летописца, Ольга была крещена в Константинополе, автор Лаврентьевской летописи Ольгу Юле-ной больше не называет, а именует исключительно Вольгой или, чаще, Юльгой. Да и после рассказа о крещении имя Юлена летописцем применительно к Ольге вплоть до ее смерти практически не применяется, а употребляются все те же Юльга и Вольга. В связи с этим возникает вопрос: почему тогда в рассказе о женитьбе Игоря в 903 году Ольга названа Еленой? Обычная для летописцев описка или быть может все дело в том, что в 903 году женой Игоря стала не Ольга, а некая Елена, на смену которой, ближе к 945 году пришла Ольга, в 942 году, согласно Ипатьевской летописи, родившая киевскому князю сына Святослава, а в 955 году3, после крещения, так же нареченная Еленой?

3 По версии ПВЛ. Точная дата крещения Ольги историкам неизвестна.

Наиболее ранние летописи дату рождения Ольги не сообщают, как не сообщают они и о ее этническом и социальном происхождении. Зато об этом пишут более поздние источники, летописи и Жития. Так, например, согласно Архангелогородскому летописцу (XVI в.) в 6420 (912) году, которым он датирует свадьбу Игоря и Ольги, Ольге было 10 лет, и уже в этом возрасте она была: «красна вельми и мудра» (ПСРЛ. XXXVII: 19).

В то время дети взрослели рано, но если относительно красоты Ольги еще как-то можно согласится, то вот на счет ее мудрости в десятилетнем возрасте, да такой, что пленила более чем зрелого, на тот момент, Игоря, можно и поспорить. Впрочем, это уже частности. К частностям можно отнести и откровенную нестыковку, и путаницу в хронологии летописца. Сначала в нем идет описание некоего, совместного похода Игоря и Олега на Византию, датируемого 6435 (927) годом. Затем помещен процитированный выше рассказ о женитьбе Игоря в 6420 (912) году. Дальше следует сюжет о взятии Игорем столицы угличей, Пресеченя в 6448 (940) году и об убийстве Игоря в 6453 (945) году. В этот же рассказ летописец помещает сообщение о том, что правил князь Игорь 34 года, а с Ольгой в браке прожил 43. Следовательно, свадьба Игоря и Ольги состоялась не в 912 году, как сообщает летописец, а в 902 году.

На основании Архангелогородского летописца, а также Проложного жития княгини, ряд историков высказывают предположение, что Ольга родилась в 893/894 году. В таком случае в 942 году, когда, если верить Ипатьевской летописи, княгиня родила своего первого и единственного ребенка, Святослава, ей было, как минимум, 48/49 лет. Надо ли говорить, что и для наших дней рождение первенца в столь зрелом возрасте большая проблема, а в Х веке сей факт, несомненно, должен был быть занесен в тогдашнюю книгу рекордов Гиннеса, если бы она, конечное, в то время существовала.

Не менее удивительно и другое. В 955 году (по версии ПВЛ), в возрасте около 60 лет, оказавшись в Константинополе, княгиня Ольга произвела настолько сильное впечатление на женатого пятидесятилетнего византийского императора, что увидев, «что она прекрасна лицом и разумна» и удивившись «беседуя с ней, ее разуму», он сказал княгине: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей... Хочу взять тебя в жены себе» (ПВЛ 2014: 97). Мудрая Ольга, пишут летописцы, с достоинством вышла из этой сложной ситуации, что только прибавило ей уважения и со стороны императора и со стороны автора ПВЛ.

Прецеденты, когда руку и сердце зрелой женщине предлагают куда более молодые, чем она, мужчины, что называется, имеют место быть. Но что-то подсказывает, в данном случае, русский летописец, слегка, свой рассказ приукрасил. Впрочем, опираясь, именно, на рассказ о неудавшемся сватовстве Багрянородного к Ольге и рождение ею, в более чем зрелом возрасте, ребенка, ряд исследователей «омолаживают» дату рождения Ольги, помещая ее в пределы 927/928 года (Богданов 2013), 920-930 гг. (Карпов 2012). Безусловно, резон,

особенно если подходить к вопросу с позиции логики, в таких датировках есть.

К. Цукерман, и некоторые другие исследователи давно предлагают «омолодить» русскую историю, а через нее и дату рождения Игоря и Ольги (Цукерман 2007: 333-351). В таком случае, сообщение автора Лав-рентьевского списка ПВЛ о том, что в 903 году Игорю привели жену именем Елена из Пскова, может указывать на то, что Ольга, действительно, могла быть второй женой Игоря, после смерти первой, Елены, либо в случае, если первая жена не подарила князю наследника.

Понимая всю гипотетичность данного построения, тем не менее, считаю, что, по крайней мере, данная версия ничуть не хуже летописной истории о том, что прожив 43 года в браке, Игорь и Ольга только перед самой смертью киевского князя, обзавелись ребенком. Предположения о том, что у пары были другие дети, высказываемые некоторыми исследователями, столь же бездоказательны, как и предложенная мною версия о том, что у Игоря до Ольги была другая жена, Елена. Теоретически, так же, можно предположить, что у язычника Игоря, помимо престарелой и бездетной Ольги, если слепо следовать летописной хронологии, была и вторая, а возможно, даже, и третья, более молодая жена или наложница (аналогично той же матери Игорева внука, Владимира - Малуше), которая и родила Игорю сына, Святослава, но о которой, авторы ПВЛ, по политическим, либо каким-то иным мотивам, предпочли не упоминать. Некоторые основания для данного предположения имеются, ниже я к ним еще вернусь.

Доступные, исследователям, источники не дают твердого ответа на вопрос, когда появилась на свет княгиня Ольга. Все имеющиеся на этот счет утверждения и предположения, в том числе и опирающиеся на более поздние источники, носят исключительно гадательный или эмпирический характер. Доказательного ответа на данный вопрос нет.

Теперь попробуем разобраться в вопросе этнического и социального происхождение Ольги. Надо сказать, данный вопрос на протяжении столетий является камнем преткновения в споре «норманистов» и «антинормани-стов». Увы, но и тут наиболее ранние источники, включая древнейшие списки русских летописей, нам ничем помочь не могут. В Лаврентьевской и Ипатьевской летописях о происхождении Ольги, к сожалению, не сказано ни слова. Не говорится об этом и в наиболее древних, из известных исследователям, Житиях киевской княгини, датируемых XIII-XIV в. и принадлежащих к условно «южной» и «русской» редакции Проложного жития4. В списках «русской» редакции Жития указано только место рождения княгини Ольги: «Олга родомь бе пльсковитина» (Се-ребрянский 1915. Приложения: 7-8. По списку пергамен-

4 «Южной» редакция Жития названа по причине того, что списки

этого сочинения имеются только в болгарских и сербских рукописях XШ-XIV в. «Русское» Житие, также датируемое XIII-XIV в., распространено в основном в русских Прологах с XVI в. Считается, что текст этого Жития был переписан в XIII в. на Синае, в одном из синайских монастырей. Жития имеют как существенные различия между собой по содержанию, стилю, манере изложения, так и некоторые общие моменты, что предполагает наличие некого общего источника, легшего в их основу. Древнейшим считается «южная» редакция Жития.

ного Пролога Синодальной библиотеки, № 3, XV в. Л. 183 об. - 184), что, фактически, дублирует ранее приведенные свидетельства ПВЛ. Гораздо более подробно о происхождении княгини Ольги рассказано только в Псковской редакции Жития княгини Ольги датируемой серединой XVI века5: «Святая великая княгиня Олга родися в Плесковскои стране, в веси, зовомыя Выбуто. Отца имеаше неверна сущи, такоже и матерь некрещену от языка варяжеска и от рода не от княжеска, ни от велмож, но от простых бяше человек. О имени же отца и матере писание нигде же изъяви. Образом бяше святая тиха, и кротка, и любима ко всем, и мудра зело. Посем князь рускии Игорь поня ю за ся за премногую ея добродетель и добронравие» (цит. по: Карпов 2012: 357). Как видим, по убеждению автора Жития, Ольга была ва-ряжка.

В настоящее время, именно эту версию происхождения княгини принимает большинство исследователей, не смотря на все те натяжки и нестыковки, которые в ней имеются. Касаться времени написания данного Жития я не буду, как и проблем с датировкой начала Пскова и тем более села Выбуты. И без этого, версия Псковского Жития вызывает массу вопросов. Первый, из которых: неужели в городах и весях Руси Х века в жены Игорю не сыскалось другой десятилетней девочки, умнее и красивее, чем та, что жила в далеком от Киева псковском селе Выбуто, да еще и рождена была в незнатной варяжской семье? Похожие сомнения, судя по всему, одолевали уже и самих авторов Жития, а вслед за ними, создателей более поздних русских летописей. Именно поэтому, в помещенное в Степенную книгу Житие княгини Ольги, было вставлено дополнение, из которого читатель узнает, что свою будущую супругу юный князь Игорь повстречал в Псковской земле случайно, во время переправы через реку. Ольга была паромщицей. Увидев, что лодкой управляет «юная, красивая и отважная» девица, Игорь воспылал страстью: «и обратился... к ней с бесстыдными словами». Но будущая княгиня, разгадав намерения князя, утверждает Житие, с достоинством ответила: «Зачем напрасно позоришь себя, о князь, склоняя меня на срам? Зачем, думая о неподобающих вещах, постыдные слова произносишь? Не обольщайся, видя меня, молодую девушку, совсем одну, и не надейся - не возьмешь меня силой. Хоть я неученая, и очень молодая, и проста нравом, как ты видишь, но я понимаю, что ты обидеть меня хочешь и говоришь непристойные слова, которых я и слышать не хочу. Лучше подумай о себе, откажись от своего помысла. Пока ты юн, блюди себя, чтобы не победило тебя неразумие, чтобы не пострадать тебе самому. Откажись от всякого беззакония и неправды - если ты сам будешь побежден разными постыдными делами, то как сможешь другим запрещать неправду и как сможешь праведно управлять державой своей? Знай, что если ты не перестанешь соблазняться моей беззащитностью, то лучше мне будет, чтобы глубина реки этой поглотила меня, чем быть

5 Пространная редакция Псковского жития княгини Ольги полностью была включена в «Степенную книгу царского родословия» датируемую XVI-XVII вв.

тебе на соблазн, так я избегну поругания и позора, а ты не впадешь в соблазн из-за меня» (Житие Ольги 2003).

Слова Ольги удивили и облагоразумили Игоря и, устыдившись своих помыслов князь, молча, перебрался на другой берег реки, после чего вернулся в Киев. «Когда же пришло время, - сообщает Житие, -повелел он, чтобы нашли ему невесту, и стали ему подыскивать ее, как это было в обычае для властителей. И многими он пренебрег и вспомнил дивную в девицах Ольгу, отвагу и красоту которой видел своими глазами, и из уст которой слышал речи разумные, и целомудренный нрав которой видел. И послал он за ней родича своего, вышеназванного князя Олега, и взял ее в жены с подобающей честью, и так сочетались они законным браком» (Житие Ольги 2003).

Когда случилось это событие, Житие не сообщает, но вероятно все в том же, летописном 903 году. Сколько было лет Ольге в день, когда она повстречала и смутила, в обоих смыслах, сердце и разум князя, если в 903 году ей исполнилось десять лет, тоже не ясно. Как не ясно, сколько на тот момент было лет и юному князю. Житие, дату первой встречи будущих супругов не сообщает. На момент свадьбы, в 903 году, Игорю, если верить хронологии ПВЛ, было никак не меньше 24-25 лет, по тем временам, далеко не юноша. В пору же реальной юности князя, Ольга, вероятно, еще и не родилась, либо была совсем маленькой девочкой. В общем, как-то весь этот рассказ о встрече Игоря и Ольги не стыкуется, поэтому особой веры нарисованная авторами Жития пастораль не вызывает. Летописцы тоже задумывались над этим вопросом, правда, в несколько иной плоскости. Возраст Ольги, в отличие от ее социального положения, их особо не волновал. Поэтому, в ряде более поздних летописей Ольга из перевозчицы6 «переквалифицируется» либо в дочь князя Олега7, либо в представительницу рода легендарного новгородского старейшины Госто-мысла, из рода которого, по версии Татищева, происходит и отец князя Игоря, Рюрик8.

Знают русские летописи, правда, в основном поздние, и более, скажем так, экзотические версии родос-

6 Некоторые исследователи в сюжете с Ольгой-перевозчицей видят параллель истории с князем Кием, который согласно одной из версий, упомянутых в ПВЛ, тоже был перевозчиком через Днепр. Другие полагают, что сюжет перевоза через реку отражает некие древние сакральные брачные традиции

и символизирует перемену в судьбе девушки, превращение ее в замужнюю женщину.

7 «НЪцыи же глаголютъ, яко Ольгова дщери б" Ольга» (ПСРЛ. XXIV: 9).

8 «Женитьба Игоря. Прекраса-Ольга. Когда Игорь возмужал, оженил его Олег, выдал за него жену от Изборска, рода Гостомыслова, которая Прекраса звалась, а Олег переименовал ее и нарек во свое имя Ольга (33). Были у Игоря потом другие жены, но Ольгу из-за мудрости ее более других чтил» (Татищев 2000-2002). В комментарии к приведенной цитате Татищев добавляет: «33. Ольга от рода Гостомысла. Иностранные указывают ее дочерью Гостомысла, ч. II, н. 43, 58, 76. В Прологе майя 11 грубейшая ошибка, что крестьянкою и на реке перевозчицею названа, чему и Нестор противоречит, говоря: Олег же приводе Игорю жену от Изборска. Следственно,

Олег избрал, а не Ингорь сам женился. К тому видим, что все князи и прежде и после женились на дочерях княжеских, а на крестьянских ни единого. В Прологе ж славянское ее имя Прекраса превратили в прилагательное прекрасная, которое Олег от любви переименовал в свое имя Ольга, а при крещении Елена, как то в н. 14 и 30 о постепенных переменениях сказано».

ловной княгини, если верить которым, отцом Ольги «плесковитинки» был некий Тмуторахан или Тарокан князь половецкий (Халанский 1902: 304), что, впрочем, не может не вызывать определенный интерес у исследователей.

Версия Татищева, как и его Иоакимовская летопись, у большинства историков особого доверия не вызывает, что впрочем, не дает основание отказываться от предположения, о более знатном, нежели это декларировано в Житиях, происхождении Ольги. Вероятность того, что она была дочерью или иной родственницей князя Олега на порядок выше, чем вероятность того, что в жены Игорю привезли незнатную невесту из далекой веси на окраине Руси. С данной точкой зрения согласны многие исследователи9. Вместе с тем, предполагаемое знатное происхождение Ольги совершенно не противоречит написанному в Псковской редакции Жития, особенно, если посмотреть на проблему несколько под иным углом. Ольга могла быть дочерью Вещего Олега, но не от законной жены, а от наложницы, либо стать следствием какой-то иной, внебрачной связи. Точно так же, как известно, на свет появился внук Ольги, Креститель Руси, Святой равноапостольный князь Владимир, рожденный Святославу ключницей княгини, Малушей. Согласно поздним летописям10, разгневанная Ольга отослала Малушу рожать в село Будутино11. Нечто подобное могло произойти и с самой Ольгой, мать которой Вещий Олег мог еще и выдать замуж за незнатного варяга. Традиция пристраивать беременных любовниц замуж за людей, стоявших на более низкой социальной ступени, с последующим участием, в жизни рожденных от них детей, практиковалась многими титулованными особами во все времена и у разных народов. Возможен и иной вариант. Речь идет об обычае, также, известном у многих народов, на Кавказе именуемом «аталычество». Суть этого обычая заключалась в том, что после рождения детей из знатных семей, до достижения ими определенного возраста, отдавали на воспитание в семьи вассалов или людей равных по социальному положению. Есть все основания полагать, что подобный обычай практико-

9 «Мнения расходятся относительно того, была ли она действительно простой перевозчицей или принадлежала

к знатному роду. Агиографические памятники, более связанные с легендами, предпочитают первый вариант (о простой девушке, ставшей княгиней благодаря своей красоте и мудрости); однако размышления над историческими свидетельствами склоняют в пользу высокого положения Ольги. По-видимому, князь Олег сознательно выбрал для Игоря невесту, подобающую по рангу. О таком выборе говорит и тот факт, что, насколько можно судить по упоминаемым в летописях датам, пришлось дожидаться, пока невеста достигнет брачного возраста - в 903 г., когда согласно Повести временных лет Олег привез Игорю жену из Пскова по имени Ольга ей было семь-десять лет. О знатном происхождении княгини Ольги можно судить и по описаниям ее приема в Царьграде. Возможно, она была варяжкой (и родственницей Олегу, в честь которого названа)» (Лихачева, Чуркина 2003).

10 «Володимиръ бо бе отъ Малки, ключници Олжины; Малка же бе сестра Добрыне, - и бе Добрыня дядя Володимиру; и бе рожение Володимеру въ Будутине веси, тамо бо въ гневе отслала ея Олга, село бо бяше ея тамо, и умираючи даде его святей Богородици» (ПСРЛ. IX: 35).

11 Предположительно село Будятичи под Владимиром-Волынским

или деревня Будник под Псковом.

вался славянами (кумовство) и скандинавами12. Словом, теоретически, препятствий для предположения о том, что Ольга была дочерью Вещего Олега отданной на воспитание в варяжскую семью под Псковом, нет.

Зато, данная версия способна разрешить все имеющиеся противоречия, относительно происхождения княгини Ольги, имеющиеся в русских источниках, включая причины по которым жену Игорю привели из, никому неизвестной, псковской веси13, за исключением одного, речь о котором пойдет ниже. Пока же попробуем разобраться с национальностью великой княгини.

На первый взгляд, разбираться тут не с чем... Рождена под Псковом, в семье варягов, да еще, возможно, и дочь варяга Олега, т.е., по любому получается, что Ольга - скандинавка. На что, якобы, прямо указывает и само имя (предположительно, от скандинавского Не^а). В действительности же, все намного сложнее. Ф.Б. Успенский, рассматривая традиции имянаречения на Руси и в Скандинавии пришел к неожиданному выводу, Ольга могла быть «местного, нескан-

12 На наличие этого обычая у скандинавов указывает Н.В. Будур: «Детей часто отдавали на воспитание умным и рассудительным друзьям или родичам. Если кто хотел другому оказать

свое уважение и приязнь или еще теснее сойтись с ним, то обыкновенно вызывался взять его сына на воспитание и в знак того, что принимал все отцовские обязанности, сажал ребенка к себе на колени, почему взятые на воспитание дети и назывались в старину сидящими на коленях. Отдавали детей (прежде всего сыновей) на воспитание в дома мудрых людей вдовы и отцы-викинги, которые сами не могли воспитывать сыновей. Если у мальчиков не было родных отцов, воспитатели должны были награждать их имуществом и устраивать их счастье» (Будур 2007: 113).

13 Главный аргумент сторонников псковско-выбутовской версии происхождения княгини Ольги - наличие на Псковщине огромного количества топонимов связанных с ее именем, таких как «Ольгин ключ», «Ольгина гора», «Ольгин камень»

и т.д. Но когда появились эти топонимы доподлинно неизвестно. И далеко не факт, что во время ее рождения, а не после того как Ольга в 947 году отправилась к Новгороду и стала устанавливать погосты и дани по Мсте и оброки и дани по Луге. Именно этим периодом авторы ПВЛ датируют следы и места ее пребывания «по всей земле». В.М. Рычка отмечает, что «не следует злоупотреблять глубинами народной памяти, безоговорочно соотнося ее мифологизированное наполнение с реальной историей. Легенда об "Ольгиной родине", частично вошедшая в Жития княгини XVI в., относится к циклу местных легенд более позднего времени, когда почитаемая православными славянами святая, равноапостольная княгиня Ольга стала героиней народных сказаний. Стремление местных книжников-историографов связать жизнь и деятельность княгини Ольги с историко-географическими реалиями своей земли прослеживается еще в древнерусском летописании... Очерчивая маршрут княгини Ольги от Деревьской земли Метой к Новгороду, а затем Лугой к устью Наровы и Наровой к Чудскому и Псковскому озеру, Новгородский летописец стремился как бы освятить это пространство стопами равноапостольной (с XIII в.) княгини Ольги. Подобный литературный прием, как показал В.Н. Топоров, является типичным для жанра мифологизированных интинерариев... В этом контексте упоминаемые летописцем Ольгины сани, которые еще в XII в. "стояли" во Пскове, на самом деле выступают в летописном тексте всего лишь знаковой фигурой - сакральным инструментом, при помощи которого и осуществлялся путь киевской княгини по Северо-Западу Руси. Следует отметить, что претензии князей Северной Руси XIII-XIV вв., а затем и властителей Московского царства на киевское наследие питали стремление установить прямую генеалогическую связь с первыми киевскими князьями» (Рычка 2003: 119). Словом, объективных данных указывающих на то, что «Ольгины» топонимы появились на Псковщине раньше формирования первых Житий великой княгини, нет.

динавского происхождения. из местного знатного рода» (Успенский 2002: 46-47), не обязательно славянского. Однако в пользу славянского происхождения Ольги, по мнению филолога, говорит имя сына Ольги и Игоря - Святослав. В противном случае, появление славянского имени у скандинавской четы выглядит необъяснимым, поскольку имя «Святослав оказывается одинаково чуждым как роду отца, так и роду матери» (Успенский 2002: 46). Успенский пишет: «Не исключено, таким образом, что у матери Святослава было не только крестильное имя Елена, варяжское Ольга, но и неизвестное нам славянское имя. Тот факт, что многие славянки, вышедшие замуж за знатных скандинавов, известны нам только под скандинавскими именами, как кажется делает эту версию допустимой» (Успенский 2002: 47). Единственно, в чем сомневается филолог, это «шла ли при этом речь о переименовании (как предполагал Татищев), вытеснялось ли одно имя другим?» (Успенский 2002: 47). Если Ольга была дочерью Вещего Олега от знатной славянки, по какой-то причине отданной на воспитание в варяжскую семью, то она могла иметь и славянское и скандинавское имя, а могла и только скандинавское, по имени отца, что так же в рамках существовавших в то время традиций. В любом случае, очевидно, что славянская кровь в княгине Ольге текла.

Теперь пришло время рассмотреть то противоречие, которое было обозначено выше. Речь идет о так называемом Новом Владимирском летописце14, в котором рассказана несколько иная история женитьбы Игоря: «Игорд же ожени [Ольгь] въ БългарЪхъ, подтъ же за него кнджну Ольгу» (Архимандрит Леонид 1888: 215-222; Николаев 1949: 101). Отношение российских историков к данному сообщению, с момента обнаружения источника было, да и, по-прежнему, остается не однозначным. Многих, особенно сторонников норманнской теории, категорически не устраивает сама мысль о том, что Ольга могла быть болгаркой, уроженкой города Плиска (старославянск. Пльсковъ, Плисков).

Между тем, вполне основательным является мнение М.Н. Тихомирова, писавшего: «С точки зрения исторической вероятности, привод жены к Игорю из болгарского города Плискова понятнее, чем появление Ольги из Пскова, о котором более ничего не известно в X в.» (Тихомиров 1969: 107). Действительно, болгарское происхождение Ольги, во многом, способно объяснить балканскую политику ее сына Святослава, говорившего своей матери: «Не любо мне в Киеве быть, хочу жить в Переяславце на Дунае - там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы» (ПВЛ 2014: 102). Срединой своей земли

14 Обнаружен в конце XIX в. русским церковным историком,

архимандритом Леонидом (Кавелин) среди собрания рукописей графа А.С. Уварова, датируется XVI веком. Не смотря на это, по мнению болгарской исследовательницы Румяны Павловой, достоверность сообщения Нового Владимирского летописца достаточно высока.

болгарский город Переяславец15 на Дунае мог назвать только человек, имевший или претендовавший на право владения данной территорией.

Некоторые болгарские исследователи, а также российский историк и археолог А.Л. Никитин (Никитин 2001) предполагают, что княгиня Ольга могла происходить из семьи болгарского царя Бориса I и являться его внучкой16. Косвенно, по мнению сторонников данной версии, на это указывает и прием оказанный княгине византийским императором Константином Багрянородным. Французский византинист Ж.-П.Ариньон в свое время обратил внимание на несколько весьма существенных, на его взгляд, фактов. Во время приема византийским императором «Русской княгине оказывали исключительные знаки внимания. пригласили в покои императрицы, где с разрешения императора ей позволили сесть и беседовать с ним; кроме того, как владетельную государыню, ее не заставили совершить тройной проскинесис - она ограничилась лишь легким наклоном головы; ее посадили за императорский стол и, наконец, одарили богатыми дарами» (Ариньон 1980: 113-124). Все это, считал Ариньон, указывает на то, что княгиня Ольга была принята в Константинополе на уровне опоясанной патрикии («патрикия зоста», «патрикия в поясе»).

Этот титул в Византии был специально создан для женщин, принадлежащих к византийской элите. Он также «жаловался императором как знак уважения к иностранным принцессам и - почитания женщин, принадлежащих к кругу родственников императорской фамилии» (Шандровская 2002). Среди известных, исследователям, иностранок наделенных данным титулам были: дочь болгарского царя Самуила, Мирослава; вдова болгарского царя Ивана Владислава, Мария; жена Сенекерима Арцруни, последнего царя Васпуракана, Хушуш, т.е. женщины, принадлежавшие к правящему классу своих стран. А.Л. Никитин, развивая наблюдения Ариньона, пришел к выводу, что «Сам факт неординарного приема княгини росов в императорском дворце таким блюстителем этикета, каким был Константин VII, застав-

15 Предполагается, что под этим городом следует понимать либо столицу Болгарского царства город Преслав, либо город Преслав Малый (Преславец), локализуемый некоторыми историками на Дунае в Добрудже, ниже по течению

от румынского города Чернавода, либо город Переяславец, который, по версии византиниста Ф.И. Успенского, являлся «древней столицей болгарских ханов» и располагался в местности близ современного румынского города Исакчи.

16 По версии архимандрита Леонида и болгарского историка С. Чилингирова Ольга была племянницей сына болгарского царя Бориса I, Симеона, дочерью его сестры Анны, выданной замуж за боярина Сондока или Сурдика. Также можно предположить, что Ольга могла быть и дочерью старшего сына Бориса I, Владимира Расате, в честь которого, возможно, Святослав

и назвал своего младшего сына, будущего крестителя Руси. Любопытный момент: в хронике Регинона Прюмского отмечено, что Владимир Расата отступил от отца в приверженности к вере, совершал грабежи, проводил время в пьянстве, пиршествах и разврате и всеми средствами стремился вернуть новопросвещенный болгарский народ к языческим обрядам. Русские летописи также сообщают о порочном и развратном образе жизни будущего крестителя Руси, князя Владимира, до принятия им христианства.

ляет вспомнить происхождение Ольги "из Плиски", что является недвусмысленным свидетельством ее родства с царствующим домом Первого Болгарского царства и непосредственно со здравствующим в то время царем Петром Симеоновичем, который был женат на Марии-Ирине, внучке Романа Лакапина. В таком случае Ольга/Эльга приходилась императору, как бы он того не хотел признавать, свойственницей, почему и была принята во внутренних покоях дворца, куда не допускались иностранные послы и вообще иноземцы» (Никитин 2001).

Надо признать, далеко не все историки, в том числе и византинисты, разделяют току зрения Г.А. Острогорского, Ж-П. Ариньона и А.Л. Никитина на уровень приема княгини Ольги в Константинополе. Имеются и прямо противоположные мнения, что недвусмысленно указывает и на степень понимания вопроса, и определенный субъективизм исследователей. Впрочем, принципиального значения, расхождения в оценке уровня приема княгини Ольги, среди исследователей не имеют. Это уже частности, гораздо важнее другое, в истории Ольги перед исследователями стоит, на первый взгляд, неразрешимая дилемма. С одной стороны - агиографические памятники и летописные источники заставляют признать, что Ольга была псковитянкой, скорее всего, знатного происхождения: «Возможно... варяжкой (и родственницей Олегу, в честь которого названа)», следовательно «псковское. происхождение княгини Ольги... представляется более вероятным» (Лихачева, Чуркина 2003). С другой стороны, «Болгарское происхождение Ольги дает возможность дать интересные объяснения некоторым другим фактам - например, пристрастию Святослава к городу Преславу и его интересу к болгарским делам, а упомянутый Константином Багрянородным поп Григорий в свите княгини Ольги в таком случае может оказаться тем Григорием, который перевел Хронику Амартола и Хронику Иоанна Малалы» (Лихачева, Чуркина 2003).

Каждый исследователь решает описанную дилемму сам, в меру своих собственных знаний и предпочтений. В этом плане я тоже буду не оригинален, хотя предложенное мною решение возникшего противоречия кому-то может показаться, скажем, прямо, - нетривиальным.

В начале статьи я обратил внимание читателей на то, что в Лаврентьевской летописи, в рассказе о женитьбе Игоря в 903 году, Ольга, по какой-то причине, названа Аленой. Исследователи, писавшие о княгине, обычно этот непонятный факт не объясняют17. А если и объясняют, то стандартно - ^лена, это крестильное имя Ольги, Елена, не вдаваясь в подробности того, почему это имя летописец использовал раньше, чем им был приведен рассказ о крещении княгини, и почему это имя летописец не исполь-

17 Например, А.Ю. Карпов в монографии о княгине Ольге, вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей», пишет: «Трудно сказать, почему в этом известии княгиня Ольга оказалась названа своим позднейшим христианским именем» (Карпов 2012: 15).

зовал позже упомянутого рассказа. В начале статьи я также высказал предположение, что у Игоря могло быть несколько жен, как минимум две: болгарка Елена и наполовину варяжка, наполовину славянка, Ольга, по незнанию или сознательно, под пером летописца трансформировавшиеся в одну, Ольгу-Елену, мать Святослава. Елену (^лену), Игорю, скорее всего, действительно, могли привести из Болгарии, только не в 903, а между 904 и 907 годом, после похода Руси на Византию, приписываемого летописцами Вещему Олегу.

П.В. Кузенков вполне обоснованно, датирует поход 904 годом (Кузенков 2011: 7-35). Он же полагает, что поход был совершен если не совместно с болгарами, то при очевидном попустительстве и покровительстве болгарского царя Симеона I, в том же самом году, успешно воевавшего с византийцами. Дабы закрепить русско-болгарские союзнические отношения, Симеон вполне мог отдать замуж за русского князя Игоря одну из своих племянниц, а возможно даже, и, дочь. Описывая прием киевской княгини в Константинополе, Константин Багрянородный отмечает, что вместе с Ольгой на приеме присутствовал и ее «анепсий» (племянник или двоюродный брат).

А.Л. Никитин (Никитин 2001), опираясь на ряд косвенных источников включая найденное в Апостольском приделе киевской Софии граффито с текстом купчей, на «землю Боянову», пришел к выводу, что анепсием Ольги мог быть сын ее брата, Бояна-Ве-ниамина (один из сыновей болгарского царя Симеона I). Как считают некоторые советско-российские и болгарские историки, именно Вениамин-Боян послужил прототипом певца и сказителя из знаменитого Слова о полку Игореве, Бояна18.

Болгарские историки (Балабанов 1919-1920; Пун-дев 1923: 43) допускали, что сын Симеона в период русско-болгарских или, что более вероятно, болгаро-византийских войн середины Х века, уехал на Русь. Никитин был уверен, что Боян-Венеамин оказался на Руси несколько раньше, во время женитьбы Ольги и Игоря. Но это, скорее всего, не так, поскольку болгарские источники датируют рождение Бояна-Вениамина 910 годом, а смерть - 970 годом. На мой взгляд, версия Никитина выглядит вполне убедительно, особенно если учесть наличие в посольстве Ольги попа Григория, предполагаемо-

18 Лиутпранд Кремонский о Бояне-Вениамине писал,

что он «настолько овладел магией, что однажды нечаянно превратился в волка или подобного ему зверя» (Лиутпранд 2006: 65). В Слове о полку Игореве Боян также показан вещуном, способным обратиться в волка и орла.

го переводчика Хроник Амартола или Иоанна Малы на славянский язык19.

И здесь мы вольно или невольно подошли к по сей день неразрешенной исследователями загадке, была ли крещена княгиня Ольга до своей поездки в Константинополь. Вероятно, была. Тем более, если, как предполагается, она принадлежала к болгарскому царскому роду или одному из его ответвлений. В полной мере на христианство Ольги указывает и наличие в ее свите священника. Предположения о том, что никому неизвестный, киевский поп Григорий окормлял в дороге лишь небольшую группу приехавших с Ольгой послов, где-то и когда-то принявших христианство, наивны. Уже одно только то, что, из всей многочисленной русской делегации, императором упомянуты всего три имени: Ольга, Святослав и Григорий, указывает на достаточно высокий статус священника.

Основной аргумент противников христианства Ольги, до ее поездки в Константинополь, сводится к летописному известию о крещении княгини в Византии в 955 году, подкрепленному известиями византийских хронистов XI-XII вв., так же писавших о том, что: «Ельга, жена князя руссов, приводившего флот против роме-ев, после смерти мужа прибыла в Константинополь»20,

19 Aрхимандрит Леонид относительно попа Григория писал: «Болгарский пресвитер-монах Григорий, бывший сотрудник болгарского царя-книголюбца Симеона, муж просвещенный, переводчик двух греческих хроник: Георгия Aмартола

и Иоанна Малалы, оставивший Болгарию, по смерти Симеона, и очутившийся при дворе русской княгини Ольги, - личность, доселе не вполне выясненная. Теперь же, когда сделалось известным о болгарском происхождении Ольги, появление при языческом дворе Ольги болгарского пресвитера-мниха, сделавшегося главным наставником ее в христианстве, а вероятно и внешней политике, - поясняет очень многое, казавшееся доселе неясным в ее действиях. Пресвитер-монах Григорий сопровождал Ольгу в ее поездке в Царьград, и здесь, как муж просвещенный и знакомый с языком и обычаями греков и церемониями византийского Двора, был ей не только полезен, но, можно сказать, и необходим... A что "папас Григорий", упоминаемый Константином Багрянородным, и болгарский пресвитер Григорий-мних, сотрудник болгарского царя Симеона-книголюбца, есть одно и то же лицо, это доказано весьма обстоятельно в сочинении князя М. Оболенского "Несколько слов о первоначальной русской летописи"» Архимандрит Леонид 1888).

20 «Кедрин: «Elga Russorum principis uxor, qui classem in Romanes duxerat, marito defuncto, Constantinopolin venit: et baptizata, cum magnum verae pietatis studium demonstrasset, dignis suo instituto honoribus effecta domum rediit» [«Ельга, жена князя руссов, приводившего флот против ромеев, после смерти мужа прибыла в Константинополь, по крещении она выказала великую ревность истинного благочестия и, будучи почтена по достоинству свершенного ею, вернулась домой» (лат.)] (Corpus hist. byz. 8. Р. 499. Venet. [178]). Скилица: «Et ea, quae merat uxor ducis Rhos, qui contra Romanes classem adduxerat, Olga nomine, mortuo ipsius viro, ad Constantinopolin se contulit, et baptizata, cum sincerae fidei cultum se suscipere instituisse ostendisset, pro sui propositi dignitate omata domum rediit» [«Жена по имени Ольга, бывшая супругой вождя Руси, который приводил флот против ромеев, после смерти своего мужа прибыла в Константинополь, будучи крещена, так как она выказала искреннее желание принять исповедание истинной веры, она была вознаграждена достойными своего предприятия почестями и вернулась домой» (лат.)]. Зонара: «Elga, uxor ducis Russorum, qui Romanes classe infestarat, defuncto marito, se ad Imperatorem contulit, ac baptizata et pro dignitate tractata domum rediit» [«Ельга, жена князя руссов, который со своим флотом нападал на ромеев, после смерти мужа прибыла к императору, будучи крещена и встречена сообразно своему достоинству, она вернулась домой» (лат.)] (Corp. hist. byz. 11. Р. 152. Venet. [178]).

где и была крещена. Митрополит Макарий (Булгаков), рассуждая о причинах крещения княгини Ольги в Византии, пишет: «История обращения великой княгини Ольги, весьма простая и общеизвестная сама по себе, немало затемнена разногласиями о ней как древних, так и новейших писателей» (Макарий 1994-1996). К числу разногласий он относит убеждение ряда исследователей, в том, что на Руси в это время не было благочестивого учителя способного донести до язычницы Ольги суть христианского вероучения. Опровергая данную точку зрения, Макарий ссылается все на того же попа Григория, который, как уже говорилось выше, сопровождал Ольгу в поездке и который, по мнению Макария: «сам мог бы крестить ее в Киеве» (Макарий 1994-1996).

Вторая причина, по которой, по мнению исследователей, Ольга крестилась в Константинополе, пишет митрополит, заключалась в том, что, «будучи научена вере Христовой от пресвитеров киевских, хотела, но не могла креститься в своей столице, боясь народа» (Макарий 1994-1996), поэтому, дескать, она и поехала в Царьград. Опровергая данное предположение, Макарий справедливо отмечает, что сторонники христианства в Киеве и на Руси в целом, в то время, представляли разные слои общества, следовательно: «Если в Киеве открыто исповедовали святую веру даже простые жители, имея у себя храмы и пастырей, и народ это терпел, народ не смел восставать на христиан при веротерпимости великого князя, то ужели могла поопасаться народа одна только супруга этого князя?» (Макарий 1994-1996). Да и какая гарантия, пишет митрополит, «если действительно так опасна была партия язычников в Киеве, что самой правительнице государства надлежало идти в чужую землю для принятия крещения, то ужели бы этим опасность предотвратилась? Разве язычники не могли бы восстать против своей княгини по ее возвращении в отечество, узнавши, что она сделалась христианкою? Или зачем бы ей странствовать в отдаленный Царьград, а не креститься в ближайшем христианском городе Херсоне, где также она могла быть безопасною от своего народа? Почему бы не креститься ей и в самом Киеве, только тайно от язычников, что, разумеется, для княгини не составило бы большой трудности?» (Макарий 1994-1996).

Исключает Макарий и возможность крещения Ольги только потому, что она, оказавшись в Константинополе по государственным делам, прельстилась великолепием православного богослужения. Сам митрополит считал, что Ольга крестилась в Константинополе потому, что «достигла уже тех лет, когда смертный, удовлетворив главным побуждениям земной деятельности, видит близкий конец ее пред собою и чувствует суетность земного величия. Тогда истинная вера более, нежели когда-нибудь, служит ему опорою или утешением в печальных размышлениях о тленности человека. Ольга была язычница, но имя Бога Вседержителя уже славилось в Киеве. Она могла видеть торжественность обрядов христианства, могла из любопытства беседовать с церковными пастырями и, будучи одарена умом необыкновенным, увериться в святости их учения. Плененная лучом сего нового света, Ольга захотела быть христианкою и сама отправилась в столицу империи и веры

греческой, чтобы почерпнуть его в самом источнике» (Макарий 1994-1996). Способствовал принятию Ольгой такого решения, по мнению Макария, все тот же поп Григорий, в беседах с которым Ольга проводила дни.

Рассуждения и выводы известного богослова и историка церкви, безусловно, заслуживают достойного внимания, но возможна и совершенно иная интерпретация событий. Начну с того, что предполагаемое болгарское происхождение Ольги, априори, указывающее на ее принадлежность к христианству, ни в коей мере не препятствует возможности повторного крещения Ольги в Константинополе.

Современная православная церковь допускает повторное крещение в двух случаях - если человек был крещен дома и не священником и если он не знает, крещен он или нет. Практикуют повторное крещение и некоторые старообрядцы, принимая в лоно своей церкви приходящих из РПЦ. До XVIII века некоторая неопределенность в обряде существовала и при переходе в православие из католичества и других течений христианской церкви. В этом случае, практиковалось как повторное крещение, так и отречение от заблуждений, исповедание веры и миропомазание. В Х веке ситуация, вероятно, была еще неопределеннее и в какой-то степени - проще. Кроме того, источники сообщают о том, что скандинавские викинги, ради богатых крестильных даров, крестились по нескольку раз, а получив желаемое, нередко вновь возвращались к язычеству. Есть все основания полагать, что не только норманны были предприимчивы в этом весьма доходном деле. Археологи, исследуя погребения древней Руси и Восточной Европы, в целом, выполненные по языческому обряду, в том числе и с погребением вместе с усопшим посмертной жены или раба, иногда находят на погребенных христианские крестики или иные предметы указывающие на исповедание христианского культа умершим, что позволяет говорить о какой-то, не до конца понятной переходной форме неполного или частичного крещения.

В работе А.Е. Мусина показано (Мусин 2005: 28-31), что обряд «неполного крещения» (primo signatio) в Х веке практиковался не только скандинавами, на территории Восточной Европы, но и в самой Византии (речь идет о катехуменате - греч. KaTnxoú^evoi; церк.-слав. ыгпашеннТ'и). Причем в Византии, вплоть до развитого Средневековья. Суть обряда заключалась в следующем: лица пожелавшие приять крещение, после собеседования со священником, зачислялись в особую группу подготовки. Им позволялось присутствовать в церкви во время богослужения, но они не могли принимать участие в молитве. По истечении первого периода подготовки, после нового собеседования, «оглашенные» переводились в разряд «избранных», которые, до совершения над ними обряда крещения, уже могли участвовать в литургии, на них возлагались те же обязанности, что и на крещеных членов общины, включая посты. Общая продолжительность «оглашения» составляла, в среднем три года, но могла быть как сокращена, так и продлена. Мусин пишет, что «осенение крестом приступающего к крещению перед началом огласитель-

ных молитв. возводило язычника в Церковь, причисляя его к официально существующему разряду "некрещеных христиан"» (Мусин 2005: 31).

Исходя из процитированного выше и с учетом наличия священника в свите княгини, есть некоторые основания полагать, что в число «некрещеных христиан» до поездки в Византию, могла входить и сама Ольга, завершившая обряд крещения уже будучи в Константинополе. О причинах побудивших ее пойти на этот шаг будет сказано ниже. Пока же для того, чтобы понять, зачем болгарке Ольге, с высокой степенью вероятности, крещенной при рождении, потребовалось в Киеве заново принять не полное крещение, на некоторое время перенесемся в Болгарию, крещеную ханом Борисом I в 865 году. Источники показывают, что сразу же после крещения в Болгарии вспыхнуло мощное восстание, возглавленное вождями древних болгарских родов и кланов. Целью восстания было отстранить от власти Бориса I и восстановить в Болгарии язычество. Болгарскому хану удалось мобилизовать своих сторонников и разбить мятежников. После чего им были казнены пятьдесят два зачинщика восстания вместе с их семьями, включая детей. По некоторым источникам, казнен был и один из сыновей Бориса. На этом проблемы, однако, не закончились. Проводя независимую от Византии политику, Борис задался целью сделать новоиспеченную болгарскую церковь автокефальной, которая бы управлялась своим собственным, болгарским патриархом. Реакция Византии на притязания Бориса была крайне негативной, что побудило болгарского хана, принявшего к тому времени титул царя, повернуться в сторону католического Рима. Летом 866 г. он направил посольство к Людвигу Немцкому в Регенсбург, прося его прислать франкских миссионеров в Болгарию; одновременно с этим, Борис направил посольство в Рим с просьбой к папе Николаю прислать ему автокефального патриарха и священников, кодекс гражданских законов, свод канонического права, богослужебные книги. Папа Николай I, естественно, не преминул воспользоваться представившейся возможностью восстановить свою юрисдикцию над местностью, отторгнутой у папского престола византийцами в прошлом веке, и в конце 866 года отправил в Болгарию папскую миссию, которая была торжественно принята Борисом. Греческое духовенство было изгнано из страны. Впрочем, любовь между Римом и Плиской-Пльсковом длилась не долго. К 869 году, болгарская церковь вновь вернулась в лоно византийской, но при этом болгары выторговали себе значительную автономию21. Правда, полной независимости от Константинополя болгарская церковь достигла лишь 919 году и только в 927 году византийцы признали главу Болгарской Церкви - архиепископа Доростольского Да-миана - патриархом.

В 889 году Борис I отказался от престола и ушел в монастырь, передав власть сыну Владимиру Раса-те. Оказавшись у власти Владимир тут же предпринял попытку реставрировать в Болгарии язычество,

21 После собора 879 г. Болгарская архиепископия перестала фигурировать в списках епархий Константинопольского Патриархата, а Константинопольский патриарх потерял возможность рукополагать в Болгарии (Василик 2013: 63).

за что и был свергнут с престола вернувшимся из монастыря отцом. В 893 году Борис I передал власть другому своему сыну, Симеону I. Политика Симеона, включая религиозную, мало чем отличалась от политики его отца. Для достижения своих, весьма амбициозных, политических целей, как и Борис I, болгарский царь не только с легкостью заключал договоры с католиками, обещавшими Симеону царскую корону, но и приказывал жечь христианские храмы, воюя с Византией22.

На фоне довольно сложных перипетий болгаро-византийских политических и религиозных сношений, трудно установить по какому обряду была крещена, если вообще была крещена, рожденная около 894 года девочка23, в десятилетнем возрасте отправленная на Русь. Не менее трудно установить, придерживалась ли она христианской веры, оказавшись в языческом окружении, пребывая в замужестве за киевским князем, или вернулась к ней в возрасте, когда пришло время думать о вечном, на что намекает митрополит Макарий. В любом случае, с учетом рассмотренных выше примеров, предполагаемое болгарское происхождение Ольги, ни в коей мере не служит основанием для утверждения, что к моменту крещения в Константинополе, она была или должна была быть ортодоксальной христианкой византийского толка. Следовательно, вероятное болгарское происхождение княгини, не может служить основанием для отрицания возможности повторного крещения Ольгой, тем более в условиях, о которых речь пойдет ниже.

Разбираясь в мотивах побудивших киевскую княгиню в 957 году во главе весьма представительного посольства отправиться в продолжительное и, скажем так, не самое комфортабельное путешествие в Константинополь, ученые называют несколько вполне обоснованных причин. Прежде всего, это стремление княгини и ее окружения подтвердить или обновить военно-политический и торговый договоров между Византией и Русью, заключенный в 944 году князем Игорем, что, на мой взгляд, более чем оправдано, хотя личное присутствие Ольги в столице Византийской империи, в этом случае, вряд ли, было необходимо. Иное дело, если, как предполагают исследователи, помимо решения государственных вопросов, Ольга собиралась принять в Константинополе еще и крещение. Или, такая точка зрения тоже существует, просватать дочь византийского императора за своего сына Святослава, в 957 году достигшего брачного возраста. Еще одну, вполне вероятную версию в свое время высказали историк князь М.А. Оболенский и архимандрит Леонид. Суть предположения означенных исследователей заключалась в том, что приняв крещение лично от византийского императора Ольга, тем самым, планировала полу-

22 Васил. Н. Златарский пишет, что в 923 году, в ходе переговоров с Романом I Лакапином, Симеон приказал сжечь в Константинополе храм в честь Св. Девы Марии Живоносный источник и все вокруг него (Златарски 1971).

23 В случае если Ольга была дочерью Владимира Расате вопрос

о крещении Ольги можно снимать автоматически.

чить то, что Византия «давала правителям ее родины - Болгарии, "Цесарское венчание"» (Архимандрит Леонид 1888), т.е. признание за Ольгой титула царица. Оболенский по этому поводу пишет: «До сих пор, под влиянием господствующих идей в нашей исторической науке, не обращалось никакого внимания на эти многознаменательные слова: "аще ма хоще-ши крсти. то крст ма самъ. аще ли то не крщюсА"24. Ясно до очевидности, что присутствие Императора в церкви, как восприемника при крещении, - так настоятельно требуемое Ольгою, - было прямо необходимо для совершения над ней еще обряда, который, по правилам византийского этикета, обычно исполнялся над могущественными языческими государями, вслед за таинством св. крещения. Обряд этот был обрядом наречения дочерью, по которому Ольга должна была вступить в право пользования царскими почестями, торжественно ей обещанными Императором. Должно быть, Ольга знала, что обряд наречения дочерью, без присутствия при нем самого императора отца, совершаться никак не мог. само наречение Ольги при крещении Еленой, по имени первой царицы, мы видим прямое указание на те именно царственные стремления, какие были главнейшей причиной поездки Ольги в Царьград» (Оболенский 1870: 54, 70).

Кроме того, Оболенский допускает мысль, что княгине Ольге было известно о том, что болгарский царь Борись I, после крещения, был наречен византийским императором Царевым сыном, что автоматически гарантировало Борису титул царя болгар. Знала она, вероятно, и о том, что подобной чести был удостоен и сын Бориса I, Симеон I, в 913 году осаждавший Константинополь. Византийские источники сообщают, что в ходе переговоров между болгарами и греками, византийский патриарх Николай I: «вышел к Симеону, который преклонил свою голову. Патриарх прочитал над ним молитву и вместо части царской утвари снял с себя накладную одежду (омофор), и накинул оную, как говорят на Симеона» (Оболенский 1870: 63). Оболенский считал, что патриарх совершил над Симеоном обряд царского усыновления. Выводы историка в полной мере подтвердил Златарский, писавший, что в 913 году Симеон вернулся из Константинополя в Преслав не как византийский кесарь, а как царь Болгарам. Правда, Оболенский считал, что полностью обряд венчания на царство в 913 году в Константинополе над Симеоном совершен не был, это заставило Симеона возобновить военные действия и прерванные сношения с Папой. Понтифик с энтузиазмом откликнулся на ожидания Симеона, прислав ему не только царскую, но даже императорскую корону и свое патриаршее благословение (Оболенский 1870: 68).

В 914 случилось и еще одно примечательное событие. Узнав о том, что патриарх Николай был отстранен от престола, и власть перешла в руки императрицы-матери Зои и, воспользовавшись неста-

24 «Если хочешь крестить меня, то крести меня сам. Иначе не крещусь» (ПВЛ 2014: 97).

бильным положением в империи, болгарский царь Симеон решил породниться с византийским двором. Для этого через посланников он обратился к новому правительству с предложением о браке его дочери с молодым императором Константином Багрянородным. Зоя ответила отказом, сославшись на то, что ее сын сам не согласился на этот брак. Вероятно, именно это, несостоявшееся родство с византийским двором, вкупе с незавершенным обрядом венчания на царство и заставило Симеона возобновить боевые действия и обратиться к римскому понтифику.

Нечто подобное, вероятно, произошло в 957 году и с Ольгой. Получив отказ в заключение брака между Святославом и византийской принцессой, и не дождавшись от императора ожидаемого Ольгой после крещения венчания на царство, что, по мнению самой Ольги, должно было способствовать и сватовству, и усилению ее положения на Руси25, киевская княгиня и задумалась о воплощении своих чаяний при помощи императора франков. С этой целью, в 959 году она, скорее всего, и отправила в Франкфурт-на-Майне русское посольство, о чем сообщает «Продолжатель хроники аббата Регинона Прюмского»26.

Справедливости ради, следует отметить, что некоторые исследователи, начиная с отца русской истории Н.М. Карамзина, полагают, что в хронике Регинона говорится не о княгине Ольге, а некой Росви-те-Елене фон Россов (Hroswitha Helena von Rossow), родственнице Оттона I, которая, действительно, крестилась в Константинополе, и в годы правления императора, когда он назначил епископа к «ругам», миссионерствовала на острове Рюген27.

Однако против данного предположения говорит достаточное количество других западноевропейских

25 Архимадрит Леонид пишет, что Ольга получила от императора лишь титул архонтисса, а не царица. Косвенно на недовольство Ольги результатом поездки и оказанным ей приемом, по его мнению, указывает и сама ПВЛ, автор которой написал: «Ольга же пришла в Киев, и прислал к ней греческий царь послов

с наказом: "Много даров дал я тебе. Ты же обещала: когда возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе: челядь, воск и меха, и воинов на помощь". И отвечала Ольга, обратившись к послам: "Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда тебе дам". И, сказав это, отпустила послов» (ПВЛ 2014).

26 «Послы Елены королевы ругов, которая была крещена

в Константинополе при константинопольском императоре Романе, явившись к королю, неискренне, как потом выяснилось, просили назначить тому народу епископа и пресвитеров» («Legati Helenae, reginae Rugorum, quae sub Romano imperatore constantinopolitano Constantinopoli baptisata est, ficte, ut post damit, ad regem venientes episcopum et presbyteros eidem genti ordinari petebant» (Литаврин 1981: 38).

27 «Вероятно ли, чтобы Ольга, приняв Веру Греческую, хотела иметь духовных Пастырей Римской Церкви, уже несогласной с первою? Разделение Церквей, Западной и Восточной, произошло еще около 880 году. Адальберт был посылай Оттоном не к Русским,

а Ругенским Славянам» (Карамзин 1989: 275).

источников, в которых имя Ольги или Елены не упоминается, но в которых «руги» заменены на «русов»28.

Полностью вопрос, почему в византийских источниках русская княгиня именуется исключительно Ольгой или Ельгой, а не Еленой, в отличие от франкского продолжателя Регинона, приведенные в сносках цитаты не снимают. Но вероятность того, что Елена королева ругов, это киевская княгиня Ольга, а не родственница Оттона, Росвита-Елена фон Россов, существенно выше.

Миссия Aдальберта на Руси, как повествуют об этом источники, провалилась. Прибыв в 961 году в Киев, уже в 962 году Aдальберт бежал из столицы Руси: «не сумев преуспеть ни в чем из того, ради чего он был послан, и убедившись в тщетности своих усилий» (ДРЗИ. IV: 49). Причины, по которым миссия посланца Оттона оказалась невыполнимой, источники и их исследователи называют разные. Сам продолжатель Регинона считает, что просьба Ольги прислать епископа и священников, была «притворной» или, согласно, другому переводу «лживой», Кведлинбургские анналы утверждают что Aдальберт был изгнан из Киева язычниками. В связи с этим, A.B. Назаренко предполагает, что в 962 году в Киеве к власти уже пришел Святослав, по утверждению летописцев, остававшийся закоренелым язычником, ни под каким предлогом, включая уговоры матери, не желавшим принимать христианскую веру. Это, считает историк, и стало поводом для изгнания Aдальбер-та. Выше я предположил что, просьба Ольги к Оттону прислать епископа была продиктована исключительно политическими мотивами. Но видимо, в 962 году ситуация в Киеве, действительно, изменилась настолько кардинально, что потребность в помощи со стороны императора франков, перестала быть для Ольги актуальной. Нельзя и исключать, что посольство к Оттону было своеобразным посланием, или как нынче модно говорить, message (англ. «сообщение») для византий-

28 Хильдесхаймские анналы: «К королю Оттону явились послы народа Руси с мольбою, чтобы он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он [король] согласился на их просьбу и послал к ним епископа Aдальберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всем солгали» («Venerunt legati Rusciae gentis ad regem Ottonem, et deprecati sunt eum, ut aliquem suorum episcoporum transmitteret, qui eis ostenderet viam veritatis; et professi sunt se velle recedere a paganico ritu et accipere religionem christianitatis; et ille consensit deprecationi eorum et transmisit Adalbertum episcopum fide catholicum; illique per omnia mentiti sunt, sicut postea eventus rei probavit»: Ann. Hild. P. 21-22). Aльтайхские и Кведлинбургские анналы дают тот же текст, добавляя только в конце: «...ибо упомянутый епископ едва избежал смертельной опасности от их происков» («... ut vix ille predictus episcopus evaserit letale periculum ab insidiis eorum»: Ann. Alt. P. 9; Ann. Quedl. P. 70). Aнналы Ламперта также варьируют только конец сообщения: «...послал к ним епископом Aдальберта правой веры, который едва ускользнул из их нечестивых рук» («...mittens Adalbertum episcopum fide catholicum, qui etiam vix evaserit manus eorum»: Ann. Lamp. P. 30). Сокращенную редакцию находим в Оттенбойренских анналах, хотя и здесь текстуальная связь с приведенными записями очевидна: «К королю Оттону явились послы от народа Руси с просьбой прислать кого-либо, кто открыл бы им путь истины. Когда же к ним прибыл правоверный епископ Aдальберт, то с трудом ускользнул из их нечестивых рук» («Venerunt legati Rusciae gentis ad regem Ottonem, orantes, ut mitteretur illuc aliquis, qui eis viam veritatis ostenderet. Ad quos cum venisset Adalbertus episcopus catholicus, vix eorum impias manus evasit»: Annales Ottenburani // MGH SS. Т. 5. P. 4)» (Назаренко 1993).

ского императора, эдаким намеком, что ему следовало бы изменить свое отношение к правительнице Руси.

Приведенных источников и описанных в них событий, на мой взгляд, достаточно для того чтобы считать версию болгарского происхождения Ольги-Елены наиболее убедительной29. Остается лишь прояснить, почему все-таки болгарка Елена превратилась в Ольгу и почему свое настоящее имя она не назвала даже византийскому императору30? Частично на этот вопрос ответ дан в приведённой выше цитате Ф.Б. Успенского, по версии которого, не исключено, что Ольга могла иметь несколько имен: крестильное, скандинавское и славянское, а в случае, если Ольга была болгаркой, то, возможно и тюркское. Примеров, когда попадая на чужбину, люди меняют свои имена на имена имеющие хождение в приютившем их этносе, либо адаптируют свои имена на местный лад, более чем достаточно. В скандинавских сагах зафиксированы случаи, когда польские и русские князья и княгини названы скандинавскими именами. Не лишним бы было напомнить и о том, как меняли имена выданным за русских царей иностранным принцессам после принятия ими православия. Поэтому, ничего удивительного в том, что оказавшейся на Руси, в языческой среде, девочке дали новое имя, Ольга, в честь регента киевского князя Игоря, Олега, выступившего для невесты Игоря своеобразным «посаженным отцом». Новое имя, кстати, вполне, могло прийтись по душе, едва ли крепкой в христианское вере, десятилетней Елене, если вспомнить о том, что имя Олгу (Великий) и производное от него, Алого (Алогоботур - «Великий богатырь») носили некоторые знатные болгарские воеводы и чиновники первой половины Х века31. Показательно при этом, что, в скандинавских сагах Ольга известна под именем Аллогия (Джаксон 2002). Словом, имя Ольга для болгарки Елены могло быть не таким уж и чуждым. Остается прояснить, почему в византийских источниках Елена известна не под именем Елена, а под именем, которое ей дали на Руси. Собственно загадки тут особой и нет, вероятно, потому, что под этим именем ее знали подданные княгини и византийские дипломаты. Называть свое первое имя, собираясь креститься в Константинополе, Ольге не имело никакого смысла.

При всех своих очевидных достоинствах болгарская версия происхождения княгини не снимает вопрос с датой рождения Святослава. Рождение княгиней Ольгой ребенка в пятидесятилетнем возрасте (даже если допустить, что Святослав был у нее не первенцем) выглядит практически нереальным.

29 В пользу болгарского происхождения Ольги косвенно указывает и популярность Жития княгини в Болгарии и Сербии, где как уже было сказано выше, найдены его самые древние рукописи.

30 Не исключено что перекрещиваясь заново, по византийскому обряду, Ольга сознательно взяла тоже самое имя, которое она носила с детства.

31 Речь идет об Феодоре Олгу Тракане (0£о5ырои оЛуои тpaкavoй), участвовавшем в заключение византийско-болгарского договора в 904 году и Алогоботуре, полководце болгарского царя Симеона, погибшем в 927 во время болгаро-сербской войны.

И здесь, как мною и было обещано ранее, пришло время рассмотреть версию, допускающую существование еще одной Ольги-Елены, настоящей матери Святослава, рожденной между 920-927 годом и ставшей второй женой или, что менее вероятно, наложницей Игоря. В начале статьи я уже высказывал предположение, что выданная замуж за Игоря в 903 году бездетная болгарка Елена, могла умереть к 942 году и на смену ей пришла новая, молодая жена, которая и подарила князю наследника, но возможны и иные варианты.

Болгаркой могла оказаться, как раз, не первая, а вторая жена Игоря. Первая же, Ольга - дочь или родственница Вещего Олега, вполне могла, действительно, родится или быть отданной на воспитание в русский Псков или украинский Плеснеск (город в Львовской области Украины), предполагаемую рядом украинских историков и археологов, вотчину Вещего Олега (Мицько 2006: 61; Войтович 2012). Пожалуй, это была бы самая привлекательная версия, способная объяснить все имеющиеся противоречия, включая «неполное крещение» Ольги в Киеве. Единственное «но», это свидетельство более ранней, чем Ипатьевская, Лаврентьев-ской летописи о том, что в 903 году из Пльскова Игорю жену по имени ^лена. Однако выше я уже предположил, что это могла быть и банальная описка. В пользу того, что первой женой Игоря была все-таки «варяжка» Ольга, помимо всего прочего, говорит и еще одно немаловажное обстоятельство, на которое редко обращают внимание историки: за исключением русских летописей, матерью Святослава Ольгу не называет ни один другой, известный исследователям, источник. О том, что она была женой князя Игоря в близких по времени к рассматриваемым нами событиям источниках сообщения имеются, как и о том, что Игорь был отцом Святослава, а вот о родстве между Ольгой и Святославом не сообщает никто. Безусловно, это не аргумент в пользу отсутствия между ними родственной связи. Но есть и другие, косвенные, аргументы, позволяющие усомниться в их родстве. Даже в летописях отношения между матерью и сыном, несмотря на придаваемый им налет сусальности, выглядят несколько странно. Дело не столько в необъяснимо затянувшемся регентстве Ольги над сыном, что, несомненно, противоречит устоям, в массе своей, языческому, патриархальному, древнерусскому обществу середины Х века. В летописях Святослав не выглядит полноценным или полноправным владетелем своей земли. Он воин, для которого смысл жизни не в управлении и благоустройстве собственного государства, этим как раз занимается Ольга, ставя погосты и устанавливая дани (о реформаторской и организаторской деятельности княгини см.: Шинаков 2009: 212-225; Карпов 2012: 113-139; Жих 2017: 175-234; 2020: 284-330), а в воинских забавах и походах. Читая летопись, создается впечатление, что Святослав патологически не любил Киев

и не стремился в нем жить, о чем он прямо заявлял матери32 и на что летописец устами киевлян сетует: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул» (ПВЛ 2014: 102). И здесь возникает вопрос: вся эта ярко выраженная или придуманная летописцем нелюбовь к собственной отчизне у Святослава была связана, исключительно, с выбранным им путем «викинга», или на это у него были совершенно иные причины или мотивы, например, не сложившиеся отношения с мачехой?

На не совсем понятные отношения между Ольгой и Святославом указывает и отчет о приеме княгини Ольги в Константинополе, составленный Константином Багрянородным. Г.Г. Литаврин обратил внимание на весьма примечательный факт. Судя по дарам, переданным от лица византийского императора лицам сопровождавшим Ольгу, положение «людей Святослава», представлявших в Константинополе законного наследника киевского престола, было «неожиданно низко: представители Святослава поставлены на четыре ранга ниже людей Ольги, во столько же раз меньше сумма денег, им выплаченная, их социальный статус уступает даже статусу "отборных служанок" и священника Григория» (Литаврин 1982: 85). Попытки объяснить сей феномен предположением, что так распорядился сам император, несостоятельны, ибо «в самой империи наследник императора, его соправитель, как бы мал он ни был, являлся священной особой и ни один сановник не мог не только превзойти, но и сравняться с ним по статусу. Скорее византийцы могли быть сами удивлены подобной оценкой ранга людей Святослава со стороны его матери» (Литаврин 1982: 86).

Развивая эти наблюдения Г.Г. Литаврина, А.С. Королев сделал вывод, что «низкий статус "людей Святослава", и, следовательно, самого князя, отсутствие его послов на приеме 18 октября является еще одним доказательством того, что Ольга была не регентшей, а полновластной правительницей Киева» (Королев 2000: 154; 2002: 151). Как подчеркивает ученый «статус Святослава низок даже для положения наследника Ольги», и не идет ни в какое сравнение, со статусом сопровождавшего Ольгу "анепсия", о чем свидетельствуют полученные им дары (Королев 2000: 154-155; 2002: 151). Поэтому, полагает историк «будучи вторым человеком в русском посольстве, он, вполне вероятно, был вторым человеком после Ольги и в княжеском союзе» (Королев 2000: 155; 2002: 151). Предположения о том, что «анепсий» сопровождавший Ольгу, это и есть сам Святослав, высказываемые некоторыми исследователями, малосостоятельны, термин «анепсий» в Византии, того периода, чаще всего означал племянника (сына сестры или брата), двоюродного брата, гораздо реже, родственника вообще, но никак не сына. Да и трудно понять, в таком случае, почему упомянув «людей Святослава» византийский

32 «Не любо мне в Киеве быть, хочу жить в Переяславце на Дунае

- там середина земли моей, туда стекаются все блага:

из Греческой земли золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы» (ПВЛ 2014: 102).

император не упомянул самого Святослава, если он действительно сопровождал Ольгу.

А.С. Королев видит разгадку столь низкого положения «людей Святослава» да и самого «юного» князя в том, что к 957 году в Киеве сложились две партии: партия Ольги, прохристианской направленности и языческая партия Святослава. Именно поэтому, пишет историк «Святослав не рассматривался русами и греками как потенциальный преемник Ольги, которым являлся загадочный "анепсий"» (Королев 2000: 160; 2002: 158). В качестве подтверждения своим выводам Королев приводит пример с уже упомянутым мною выше сюжетом о свержении болгарским царем Борисом I своего, отрекшегося от христианства, сына Владимира.

На мой взгляд, сложные взаимоотношения между киевской княгиней и ее сыном намного проще объясняется, если принять версию о том, что Ольга не рожала Святослава. В этом случае «низкий» статус потомка Игоря, равно как и его людей, в посольстве Ольги в Константинополь вполне объясним. Попробуем смоделировать ситуацию.

По тем или иным причинам к 942 году у более чем зрелого, на тот момент, Игоря и у его, не менее зрелой супруги, «варяжки» Ольги, не было наследника, которому бы киевский князь мог передать власть. Дабы исправить эту критическую ситуацию, Игорю приводят еще одну жену, но уже не из Пскова или Плесне-ска, а из болгарского Плескова-Плиски, родственницу болгарских царей. С тем, что у Игоря могли быть и другие жены, соглашается и А.С. Королев и многие другие исследователи, учитывающие языческие нравы эпохи и вполне объяснимое стремление к продолжению княжеского рода. Не приносящих наследника жен отправляли в монастырь даже воцерковленные русские государи, после чего женились на молодых. Так что ничего невероятного в том, что Игорю могли привести молодую жену, нет.

Едва ли такое развитие событий, включая рождение Святослава, склонная к христианству, но от этого не ставшая менее жесткой и деспотичной, судя по мести древлянам, Ольга восприняла с радостью и энтузиазмом. Не исключено, что это могло спровоцировать семейный разлад с супругом. А.С. Королев, развивая идеи А.А. Шахматова, пишет: Ольга «была не просто женой Игоря, но и, как видно из рассказа о распределении ею дани с древлян, правительницей Вышгорода... то, что Ольга владеет Вышгородом и не живет в Киеве с Игорем, свидетельствует еще кое о чем. Возникает четкая параллель с Малушей и Рогнедой. Охладев к полоцкой княжне, Владимир посадил Рогнеду с ее детьми сначала на Лыбеди, "иде же ныне стоить сельце Предъславино", туда он и ездил к ней, а после ее известного покушения на него, по совету бояр, передал ей с сыном город Изяславль. Малуша была отослана Ольгой в село Будутино (Будотино). Судя по всему, существовал обычай наделения отвергнутых жен особыми владениями. Обычай этот существовал у многих народов. Таким образом,

факт получения Ольгой в управление Вышгорода, вероятно с согласия княжеского съезда, не желавшего ссориться с племенами Северо-Запада, может свидетельствовать о разводе Игоря и Ольги» (Королев 2000: 133-135; 2002: 128-129).

Развод, пожалуй, тут громко сказано, но вероятность того, что Игорь после рождения Святослава удалил Ольгу из Киева, высока. Как высока вероятность и того, что после этого Ольга затаила на «неверного» супруга обиду. Опираясь на собранные в XIX веке на Житомирщине историком и фольклористом Н.И. Коробкой сказания, в которых говориться о том, что именно Ольга убила своего мужа, или в той или иной степени послужила причиной его смерти33, А.С. Королев пришел к выводу, что: «у Ольги были достаточно "уважительные" причины для того, чтобы в конфликте русских князей с Игорем не поддержать киевского князя, а встать на сторону его противников» (Королев 2000: 135; 2002: 129).

Вероятно, «измену» Игоря с последующим изгнанием Ольги из Киева тоже можно отнести к числу таких причин. Кстати, Ибн Фадлан, описывая обычаи волжских народов, писал, что у некоторых из них прелюбодеяние карается смертью. Провинившегося в измене разрывают, привязав к согнутым вершинам деревьев. Именно такой казнью, по сообщению Льва Диакона некие «германцы» казнили и Игоря. А.А. Шахматов полагал, что к смерти Игоря причастен его воевода Свенельд, у которого киевский князь отобрал право собирать дань с древлян. Допускал он и пассивную или активную причастность к этому и Ольги.

Суммируя сказанное, получаем следующее. После рождения Святослава от новой молодой жены, болгарки, попавшей на Русь, вероятно, во время или вскоре после похода Руси на Византию в 941 году, киевский князь отсылает престарелую старшую жену Ольгу в «пригород» Киева, Вышгород, в то время значительный центр, где весьма деятельная княгиня начинает создавать оппозицию князю. После убийства Игоря в 945 году (по летописной хронологии), Ольга возвращается в Киев, где и занимает соответствующе ей положение, Великая княгиня. Показательно казнив древлянскую знать, обвиненную в убийстве Игоря34, Ольга отправляется на Северо-запад Руси, в Псков, откуда, согласно летописи ее и привели Игорю, и в Новгород, где в это время сидит отправленный туда Игорем Святослав, о чем в трактате «Об управлении

33 В ряде преданий говорится о том, что Ольга в течении семи лет осаждала Искоростень, в котором прятался Игорь. Н.И. Коробка отмечал, что предания о войне Игоря и Ольги и убийстве ею мужа очень распространены в Овручском уезде (Коробка 1908).

34 Жестокость, проявленная Ольгой при осуществлении мести древлянам, даже если отбросить фольклорно-литературные приемы, использованные летописцем при описании казней, продиктована как раз желанием обелить себя,

и продемонстрировать праведный гнев подданным.

империей», написанном между 948-952 годом, сообщает Константин Багрянородный35.

Трудно представить, что сделала Ольга с матерью Святослава, но видимо, справится с пасынком у нее не получилось. Надо полагать, в Новгород он отправился не один, а в сопровождении дядек и дружины точно так же, как это позже произошло и с незаконным сыном самого Святославом, Владимиром. Также надо полагать, за годы правления в Новгороде подросший Святослав, которому, если моя версия верна, к моменту смерти Игоря было не менее 13 лет, обзавелся не только друзьями, навыками, но и дружиной. Ситуация очень напоминает ту, в которой позже оказался и его младший сын. Вероятно, Ольга и Святослав, либо те, кто стоял за ними, сумели договориться. Ольга оставляет за собой Киев, занимаясь благоустройством государства36, а Святослав ищет себе лучшей доли в иных землях и странах, что в полной мере объясняет нескончаемые походы Святослава Игоревича как в рамках Восточной Европы, так и на Балканах. Можно предположить, что Святослав в подтверждение своей лояльности Ольге, отсылал в Киев своих рожденных от неизвестных жен сыновей: Ярополка, Олега и прижитого от Ольгиной ключницы Малуши, Владимира. Ольга, в свою очередь прилюдно демонстрировала свою любовь к пасынку, дабы не провоцировать народ и сторонников умершего Игоря и его повзрослевшего сына. В 957 году паритет в отношениях между Ольгой и Святославом, похоже, стал меняться. Княжич вступал в пору совершеннолетия, что автоматически ставило вопрос о занятии им Киевского престола. Именно поэтому Ольга отправляется в Константинополь и берет с собой «анепсия», толи племянника, толи брата. Вряд ли это был Вениамин-Боян, как предполагал Никитин, или какой-то иной отпрыск болгарской царской фамилии, оказавшийся на Руси, вместе с новой молодой женой Игоря. Более вероятно, что анепсием Ольги был известный по чешским и польским хроникам

35 Исследователи давно обратили внимание

на то, что византийский император в своем трактате говорит об Игоре как о живом, а не умершем человеке (Константин Багрянородный 1991: 45). Следовательно, на момент создания рукописи, Игорь был еще жив, а значит, и убили его не раньше 952 года. Косвенно на это указывают и другие византийские источники, приведенные мною выше, в которых подчеркивается, что Ольга отправилась с посольством в Византию после смерти мужа. Формально, это действительно так. Смущает лишь существенный разрыв в датах. Игоря, если верить ПВЛ, убили в 945 году, в Константинополь Ольга едет в 957 году. Т.е. через 12 лет после смерти мужа. Целая вечность по тому времени. Поэтому то и непонятна привязка поезди Ольги в сообщениях Кедрина, Зонары и других источников к смерти Игоря. Иное дело если поездка состоялась вскоре после его убийства.

36 Е.А. Шинаков полагает, что реформы Ольги в налогообложении по своей форме близки к чешскому типу или византийско-болгарской модели. В частности, он пишет: «Земля древлян стала, благодаря стечению обстоятельств и близости

к Киеву, своеобразным "полем" для проведения испытаний "прогрессивных" социально-экономических и политических отношений, своего рода финансово-фискального эксперимента. На его "славяно-чешскую" "чистоту" могла в дальнейшем повлиять византийская налоговая система, особенно ее синтез с "собственническими" воззрениями правителя на свою страну в славяно-болгарском варианте. Знакомства с последними княгини Ольги нельзя исключить в ходе ее визита в Константинополь» (Шинаков 2009: 213).

XVI-XVII в., Олег Моравский37, названый в ряде чешских источников братом княгини Ольги38. Согласно легенде, в 40-х годах Х века, Олег, спасаясь от междоусобиц, бежал из Руси в Моравию, но в 967 году снова вернулся на Русь, где и закончились его бренные дни (Королев 2002: 167-182).

Вполне вероятно, именно его, а не Святослава Ольга и пыталась засватать за дочь византийского императора и тем самым укрепить или радикально изменить как его, так и свое собственное положение на Руси. Однако, как выше уже было показано, что-то не сложилось в ее отношениях с императором и Ольга, не удовлетворенная поездкой, вернувшись на Русь, отправляет посольство к Оттону. Можно предположить, что в начале 60-х годов Х века в Киеве, действительно, к власти пришла или существенно усилила позиции партия Святослава, возможно, не без поддержки подельника Ольги, Свенельда, в свою очередь, не желавшего усиления христиан и подумывавшего о собственных правах на Киев. На что, в свое время, намекал еще А.А. Шахматов. В любом случае, исходя из того, что об «анепсии» Ольги, занимавшем при дворе княгини высокое положение, летописцы не сообщают, упоминая при этом о сыновьях Свенельда, племянник или брат Ольги перестает входить в древнерусский истеблишмент. Был ли он убит или, как полагают чешские и польские хронисты вовремя покинул Русь, сказать трудно. Начиная с 956 и по 964 год, включительно, особо активной деятельности, судя по ПВЛ, мать и «сын» не проявляют. Все перечисленные годы летописцем отмечены как пустые. В 964 году Святослав начинает свои захватнические походы, толи расширяя границы своего государства, толи в поисках своего собственного места под солнцем. Последнее, на мой взгляд, более вероятно, поскольку, как уже говорилось выше, в Киеве Святославу не сиделось, а может ему сидеть особо не позволяли, но теперь уже не столько Ольга, сколько подмявший под себя Русь Свенельд. Об Ольге в этот период летописец говорит не много, в основном лишь о ее благочестивом образе жизни, да сообщает о том, что во время осады Киева печенегами в 968 году она заперлась в городе «со своими внуками - Ярополком, Олегом и Владимиром» (ПВЛ 2014: 100).

Судя по этим словам, к 969 году у Ольги уже не было ни собственной дружины, способной противостоять печенегам, ни былой власти, на что прямо указывают слова воеводы непонятно чьей, обосновавшейся на левобережье Днепра дружины возглавляемой Претичем: «Пойдем завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав» (ПВЛ 2014: 101). Очевидно, что Претич страшился уже не вдовы Игоря, а гнева его сына. Вернувшись домой и похоронив «мать», Святослав вновь покидает нелюбимый им Киев и уходит в очередной поход на Дунай, стремясь покорить бывшую родину своей предполагаемой настоящей матери, стремясь

37 Согласно легендам, Олег Моравский считается основателем известного чешского рода Жеротинов.

38 По другим версиям Олег Моравский был сыном Олега Святославовича, либо Ярополка Ярославовича,

что не соответствует действительности, в том числе и по хронологическим данным.

закрепиться там. Вероятность того, что именно здесь и кроются причины балканской экспансии и балканских интересов князя достаточно высока.

Оставшись вдовой, Ольга больше не вышла замуж, что в условиях патриархальной Руси того времени, в известной степени, нонсенс. Нарождающееся языческое государство не могло оставаться без харизма-тичного правителя мужского пола в руках женщины, как бы ни были толерантны ее подданные. Исходя из принципа - «свято место пусто не бывает», а больше в целях повышения военной и политико-экономической безопасности нарождающегося государства, Ольгу, скорее всего, быстро бы выдали замуж, если вообще не решили бы обзавестись другой, более удачливой династией. И к Ольге, если верить сообщениям летописей, действительно, сватались. Сначала древлянский князь Мал, которому 50-ти летний возраст Ольги, помехой не был. Не с той целью он ее в жены собирался взять. Сватался к 60-ти летней Ольге, как уверяют нас летописцы, и 50-летний, женатый византийский император, прельстившийся, оказывается, не только умом княгини, но и ее прекрасным лицом (ПВЛ 2014: 97). Однако оба сватовства закончились неудачей. Послов Мала, как и его самого Ольга извела, причем достаточно жестоким образом, что, в общем-то, понятно, убийца мужа. Сватовство Константина Багрянородного не более чем сказка летописца, таким незатейливым образом желавшего очередной раз продемонстрировать мудрость, прозорливость и духовность княгини.

Но неужели других, достойных претендентов на руку Ольги, прельстившихся не столько ее умом и красотой, сколько приданным в виде целой страны не нашлось? Дабы объяснить сей щекотливый вопрос, ряд исследователей ссылаются на некие скандинавские традиции, отраженные в сагах, где женщины-скандинавки, в том числе и вдовы, проявляют не дюжий строптивый характер и фантазию по истреблению неугодных им женихов. Впрочем, в большинстве случаев оные «валькирии» все же выходят замуж, либо оказываются совсем не скандинавками, что, в общем-то, в нашем случае, не принципиально. Принципиально другое, реальными причинами, по которым Ольга так больше не вышла замуж могут быть всего две: преклонный возраст, не позволявший, даже по понятиям язычников, вступить в новый брак; наличие на момент смерти мужа сильного фаворита из среды соплеменников, сочетаться браком с которым не позволяли традиции, либо он сам не изъявлял желания этого. Таковым фаворитом или другом у Ольги мог быть только Свенельд, влияние которого на политику Руси летописцы полностью завуалировать так и не сумели.

В данной статье я не касаюсь вопроса о способах мести Ольги древлянам, поскольку к истории происхождения княгини Ольги и ее жизненного пути фольклорная (или придуманная летописцем) сказка-«страшилка», не имеет прямого отношения. Скорее всего, с реальностью, рассказ о способах казни убийц мужа и уничтожения их города, имеет мало общего, хотя, понятно, что Ольга, действительно, могла поступить с послами древлян более чем жестоко и возможно даже в чем-то

весьма близко к описанному в ПВЛ. Нравы в то время были суровые. Но вряд ли, все происходило именно так, как изложил в своем рассказе летописец, буквально. Задача автора ПВЛ заключалась не в том, чтобы напугать читающих летопись современников. Летописец на примере жестокости Ольги стремился продемонстрировать глубину изменений произошедших в княгине, после принятия ею христианства. Тот же самый метод он позже использовал, рассказывая о пагубных привычках и склонностях внука княгини Ольги, Владимира, до принятия им крещения. Есть, впрочем, в рассказе о казнях древлянских послов интересный момент, на который

обычно не обращают внимание. Я имею в виду ответ Ольги послам князя Мала, предложившим Ольге выйти замуж за их князя. Ольга на это ответила: «Любезна мне речь ваша. Мужа мне моего уже не воскресить39, но хочу воздать вам завтра честь перед людьми моими» (ПВЛ 2014: 93). Странно слышать подобные слова от язычницы, а вот от христианки - вполне.

39 «Люба ми есть р"чь ваша. Оуже мн" мужа своего не кр"сити. Но хочю вы почтити наутрие предъ людьми своими» (ПСРЛ. I: 56); «Люба ми есть р"чь ваша. Оуже мн" своего мужа не кр"сити. Но хощю вы почтити наоутьр"е пред людми своими» (ПСРЛ. II: 44).

ЛИТЕРАТУРА

Ариньон 1980 - Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в середине X в. и крещение княгини Ольги // Византийский Временник . Т. 41 (66) . М . : Наука, 1980.

Архимандрит Леонид 1888 - Архимандрит Леонид. Откуда родом была святая великая княгиня Ольга // Русская старина . 1888. Июль.

Балабанов 1919-1920 - Балабанов Н. Стари украино-български литературни отношения // Украино-български преглед . Ч. 1 . № 5, 6. 1919-1920.

Богданов 2013 - Богданов А.П. Княгиня Ольга . Святая воительница . М. : Вече, 2013 . Будур 2007 - Будур Н.В. Повседневная жизнь викингов 1Х-Х1 вв. М . : Молодая гвардия, 2007.

Василик 2013 - Василик В.В. О настоящих патриархатах и не очень. . . (об одном эпизоде борьбы за Болгарию между Римом и Константинополем) // Б^^а Б1ау1са е: Ва1сашса Ре^оро^апа . 2013 . №1 .

Войтович 2012 - Войтович Л.В. Викинги в Центрально-Восточной Европе. Загадки Ладоги и Плиснеска (II) // Вестник Удмуртского государственного университета . 2012 . № 1 .

Джаксон 2002 - Джаксон Т.Н. Четыре норвежских конунга на Руси: из истории русско-норвежских политических отношений последней трети X - первой половины XI в . М. : Языки русской культуры, 2002. ДРЗИ. IV - Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Т. IV. Западноевропейские источники / Составление, перевод и комментарии А.В . Назаренко . М . : Русский фонд содействия образованию и науке, 2010 . Житие Ольги 2003 - Житие святой блаженной и равноапостольной . . . княгини Ольги . . . (Подготовка текста Л.А. Чуркиной, перевод О .П. Лихачевой, комментарии О .П. Лихачевой и Л .А. Чуркиной) // Библиотека литературы Древней Руси . Т. 12 . XVI век. СПб . : Наука, 2003 / Электронный ресурс: Шр://ИЬ .риБИктБк^от .ru/Default. аБрх?:аЬШ=10116 (дата обращения - 05 07 2019)

Жих 2017 - Жих М.И. Восточнославянский политогенез и реформы княгини Ольги // Исторический формат. 2017 . № 3-4

Жих 2020 - Жих М.И. Восточные славяне накануне государственности . М.: Вече, 2020.

Златарски 1971 - Васил Н. Златарски. История на българската държава през средните векове. Т. I. История на Първото българско царство. Ч. II. От славянизацията на държавата до падането на Първото царство (852-1018). Второе издание. София: Наука и изкуство, 1971 .

Карамзин 1989 - Карамзин Н.М. История государства Российского. В двенадцати томах. Т. I. М . : Наука, 1989.

Карпов 2012 - Карпов А.Ю . Княгиня Ольга (Серия «Жизнь замечательных людей») . М . : Молодая гвардия, 2012 .

Константин Багрянородный 1934 - Константин Багрянородный. О церемониях // Известия Государственной академии истории материальной культуры . № 91 . М. : ОГИЗ, 1934.

Константин Багрянородный 1991 - Константин Багрянородный. Об управлении империей . Тексты, перевод, комментарий . М. : Наука, 1991 .

Коробка 1908 - Коробка Н.И. Сказания об урочищах Овручского уезда и былины о Вольге Святославиче // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской академии наук. Т. XIII. Кн . 1 . СПб . , 1908. Королев 2000 - Королев А.С. История междукняжеских отношений на Руси в 40-е - 70-е годы X века . М . : Прометей, 2000

Королев 2002 - Королев А.С. Загадки первых русских князей . М. : Вече, 2002.

Кузенков 2011 - Кузенков П.В. Русь Олега у Константинополя в 904 г. // Причерноморье в Средние века . 2011. № 8. Литаврин 1981 - Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источников // Византийский временник. Т. 42 . М. : Наука, 1981 .

Литаврин 1982 - Литаврин Г.Г. Состав посольства Ольги в Константинополь и «дары» императора // Византийские очерки . М . : Наука, 1982.

Лиутпранд 2006 - Лиутпранд Кремонский. Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь / Перевод с латинского и комментарии И.В . Дьяконова . М . : Русская панорама, 2006.

Лихачева, Чуркина 2003 - Лихачева О.П., Чуркина Л.А. Комментарий к Житию святой блаженной и равноапостольной. . . княгини Ольги . . . // Библиотека литературы Древней Руси . Т. 12 . XVI век. СПб . : Наука, 2003 / Электронный ресурс: Шр://ИЬ.ризИктзк^от .ru/Default. аБрх?:аЬШ=10116 (дата обращения - 05.07.2019) . Макарий 1994-1996 - Макарий (Булгаков), Митрополит Московский и Коломенский . История Русской Церкви . М . : Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994-1996.

Мицько 2006 - Мицько I. Плкнеськ - батьшвщина княгиш Ольги // II Конференщя «Ольжиш читання». Плкнеськ. 10 жовтня 2005 р . Львiв, 2006.

Мусин 2005 - Мусин А.Е. Milites Christi Древней Руси . Воинская культура русского Средневековья в контексте религиозного менталитета . СПб . : Петербургское востоковедение, 2005.

Назаренко 1993 - Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков . М. : Наука, 1993. Никитин 2001 - Никитин А.Л. Основания русской истории. Мифологемы и факты . М . : АГРАФ, 2001. Николаев 1949 - Николаев В. Славянобългарският фактор в христианизацията на Киевска Русия . София: БАН, 1949. Оболенский 1870 - Оболенский М.А. Несколько слов о первоначальной русской летописи . М. , 1870. ПВЛ 2014 - Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / Вступительная статья и перевод А.Г. Кузьмина; примечания и указатели А.Г. Кузьмина, В .В . Фомина . М. : Институт русской цивилизации; Родная страна, 2014 . ПСРЛ. I - Полное собрание русских летописей . Т. I. Лаврентьевская летопись . М. : Языки славянской культуры, 1997. ПСРЛ. II - Полное собрание русских летописей . Т. II. Ипатьевская летопись. М. : Языки славянской культуры, 1998.

ПСРЛ. IX - Полное собрание русских летописей . Т. IX. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. СПб . , 1862.

ПСРЛ. XXIV - Полное собрание русских летописей . Т. XXIV. Типографская летопись . Петроград, 1921 .

ПСРЛ. XXXVII - Полное собрание русских летописей . Т. XXXVII. Устюжские и Вологодские летописи XVI-XVIII вв . М.: Наука,

1982

Пундев 1923 - Пундев В. Боянъ Магьосникъть . София, 1923.

Рычка 2003 - Рычка В.М. Была ли Святая равноапостольная княгиня уроженкой Пскова? (Историографический этюд) // Псков в российской и европейской истории: Международная научная конференция . В двух томах. Т. 1 . М. : МГУП, 2003. Серебрянский 1915 - Серебрянский Н.И. Древнерусские княжеские жития: Обзор редакций и тексты . М. , 1915. Татищев 2000-2002 - Татищев В.Н. История Российская. Адаптация с позднеславянского - О . Колесников, 2000-2002 /

Электронный ресурс: https://librebook.me/istoriia_rossiiskaia_chast_1/vol1/1 (дата обращения - 05.07.2019) .

Тихомиров 1969 - Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией . М . : Наука, 1969. Успенский 2002 - Успенский Ф.Б. Скандинавы . Варяги. Русь . Историко-филологические очерки . М . : Языки славянской культуры, 2002.

Халанский 1902 - Халанский М.Г. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // Журнал Министерства народного просвещения 1902 Август

Цукерман 2007 - Цукерман К. Перестройка древнейшей русской истории // У истоков русской государственности . СПб . : Дмитрий Буланин, 2007.

Шандровская 2002 - Шандровская B.C. Печати титулованных женщин Византии // Античная древность и средние века . Вып. 33 . Екатеринбург, 2002.

Шинаков 2009 - Шинаков Е.А. Образование Древнерусского государства: сравнительно-исторический аспект. Второе издание, исправленное и дополненное М : Восточная литература, 2009

REFERENCES

Arhimandrit Leonid 1888 - Arhimandrit Leonid. Otkuda rodom byla svyataya velikaya knyaginya Ol'ga [Where did the holy Grand Duchess Olga come from?], in: Russkaya starina . 1888. Iyul' [Russian antiquity. 1888. July] [in Russian]. Arin'on 1980 - Arin'on ZH.-P. Mezhdunarodnye otnosheniya Kievskoj Rusi v seredine X v. i kreshchenie knyagini Ol'gi [International relations of Kievan Rus in the middle of the X century. and the baptism of Princess Olga], in: Vizantijskij Vremennik, T. 41 (66) [Byzantine Calendar. Volume 41 (66)], Moscow, Nauka Publ. , 1980 [in Russian]. Balabanov 1919-1920 - Balabanov N. Stari ukraino-bolgarski literaturni otnosheniya [Old Ukrainian-Bulgarian literary relations], in: Ukraino-bolgarski pregled . CH . 1 [Ukrainian-Bulgarian studies. Part 1], № 5, 6, 1919-1920 [in Bulgarian]. Bogdanov 2013 - Bogdanov A.P. Knyaginya Ol'ga . Svyataya voitel'nica [Princess Olga . Holy warrior], Moscow, Veche Publ . , 2013 [in Russian] .

Budur 2007 - Budur N.V. Povsednevnaya zhizn' vikingov IX-XI vv. [Viking daily life in the 9th-11th centuries], Moscow, Molodaya gvardiya Publ . , 2007 [in Russian] .

Cukerman 2007 - Cukerman K. Perestrojka drevnejshej russkoj istorii [Restructuring of the oldest Russian history], in: U istokov russkoj gosudarstvennosti [At the origins of Russian statehood], Saint-Petersburg, Dmitrij Bulanin Publ . , 2007 [in Russian]

DRZI. IV - Drevnyaya Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov. Hrestomatiya. T. IV. Zapadnoevropejskie istochniki / Sostavlenie, perevod i kommentarii A.V. Nazarenko [Ancient Russia in the light of foreign sources. Reader. Volume IV. Western European sources / Compilation, translation and comments by A.V Nazarenko], Moscow, Russkij fond sodejstviya obrazovaniyu i nauke Publ . , 2010 [in Russian].

Dzhakson 2002 - Dzhakson T.N. CHetyre norvezhskih konunga na Rusi: iz istorii russko-norvezhskih politicheskih otnoshenij poslednej treti X - pervoj poloviny XI v. [Four Norwegian kings in Russia: from the history of Russian-Norwegian political relations in the last third of the 10th - first half of the 11th century], Moscow, YAzyki russkoj kul'tury Publ . , 2002 [in Russian]. Halanskij 1902 - Halanskij M.G. K istorii poeticheskih skazanij ob Olege Veshchem [To the history of poetic legends about Oleg the Prophet], in: ZHurnal Ministerstva narodnogo prosveshcheniya . 1902. Avgust [Journal of the Ministry of Public Education] [in Russian].

Karamzin 1989 - Karamzin N.M. Istoriya gosudarstva Rossijskogo. V dvenadcati tomah . T. I [History of Russian Goverment. In twelve volumes . Volume I], Moscow, Nauka Publ . , 1989 [in Russian].

Karpov 2012 - Karpov A.YU. Knyaginya Ol'ga (Seriya «ZHizn' zamechatel'nyh lyudej») [Princess Olga (Series "Life of Remarkable People")], Moscow, Molodaya gvardiya Publ . , 2012 [in Russian].

Konstantin Bagryanorodnyj 1934 - Konstantin Bagryanorodnyj. O ceremoniyah [About ceremonies], in: Izvestiya Gosudarstvennoj akademii istorii material'noj kul'tury [Bulletin of the State Academy of the History of Material Culture], № 91, Moscow, OGIZ Publ. , 1934 [in Russian].

Konstantin Bagryanorodnyj 1991 - Konstantin Bagryanorodnyj. Ob upravlenii imperiej . Teksty, perevod, kommentarij [On the management of the empire. Texts, translation, commentary], Moscow, Nauka Publ. , 1991 [in Russian].

Korobka 1908 - Korobka N.I. Skazaniya ob urochishchah Ovruchskogo uezda i byliny o Vol'ge Svyatoslaviche [Legends about the tracts of the Ovruch district and the epic about Volga Svyatoslavich], in: Izvestiya Otdeleniya russkogo yazyka i slovesnosti Imperatorskoj akademii nauk. T. XIII. Kn . 1 [Bulletin of the Department of Russian Language and Literature of the Imperial Academy of Sciences . Volume XIII. Book 1], Saint-Petersburg, 1908 [in Russian].

Korolev 2000 - Korolev A.S. Istoriya mezhduknyazheskih otnoshenij na Rusi v 40-e - 70-e gody X veka [The history of inter-princely relations in Russia in the 40s - 70s of the X century], Moscow, Prometej Publ . , 2000 [in Russian] .

Korolev 2002 - Korolev A.S. Zagadki pervyh russkih knyazej [Riddles of the first Russian princes], Moscow, Veche Publ . , 2002 [in Russian]

Kuzenkov 2011 - Kuzenkov P.V. Rus' Olega u Konstantinopolya v 904 g. [Oleg's Russia near Constantinople in 904], in: Prichernomor'e v Srednie veka [Black Sea region in the Middle Ages], 2011, № 8 [in Russian]. Lihacheva, CHurkina 2003 - Lihacheva O.P., CHurkina L.A. Kommentarij k ZHitiyu svyatoj blazhennoj i ravnoapostol'noj . . . knyagini Ol'gi . . . [Commentary on the Life of the Holy Blessed and Equal to the Apostles . . . Princess Olga . . . ], in: Biblioteka literatury Drevnej Rusi . T. 12 . XVI vek [Library of Literature of Ancient Rus . Volume 12 . XVI century], Saint-Petersburg, Nauka Publ . , 2003, Electronic resource: http://lib .pushkinskijdom .ru/Default. aspx?tabid=10116 (Date of access - 05.07.2019) [in Russian].

Litavrin 1981 - Litavrin G.G. Puteshestvie russkoj knyagini Ol'gi v Konstantinopol'. Problema istochnikov [Journey of the Russian princess Olga to Constantinople . Sources problem], in: Vizantijskij vremennik . T. 42 [Byzantine timeline. Volume 42], Moscow, Nauka Publ. , 1981 [in Russian] .

Litavrin 1982 - Litavrin G.G. Sostav posol'stva Ol'gi v Konstantinopol' i «dapy» imperatora [The composition of Olga's embassy to Constantinople and the "gifts" of the emperor], in: Vizantijskie ocherki [Byzantine essays], Moscow, Nauka Publ ., 1982 [in Russian] .

Liutprand 2006 - Liutprand Kremonskij. Antapodosis; Kniga ob Ottone; Otchet o posol'stve v Konstantinopol' / Perevod s latinskogo i kommentarii I.V. D'yakonova [Antapodosis; Book about Otton; Report on the Embassy in Constantinople / Translation from Latin and comments by I.V. Dyakonov], Moscow, Russkaya panorama Publ . , 2006 [in Russian]. Makarij 1994-1996 - Makarij (Bulgakov), Mitropolit Moskovskij i Kolomenskij. Istoriya Russkoj Cerkvi [History of the Russian Church], Moscow, Izdatel'stvo Spaso-Preobrazhenskogo Valaamskogo monastyrya Publ . , 1994-1996 [in Russian]. Mic'ko 2006 - Mic'ko I. Plisnes'k - bat'kivshchina knyagini Ol'gi [Plisnesk - the birthplace of Princess Olga], in: II Konferenciya «Ol'zhini chitannya» . Plisnesk . 10 zhovtnya 2005 r. [II Conference "Olga's Readings". Plisnesk. October 10, 2005], Lviv, 2006 [in Ukrainian].

Musin 2005 - Musin A.E. Milites Christi Drevnej Rusi . Voinskaya kul'tura russkogo Srednevekov'ya v kontekste religioznogo mentaliteta [Military culture of the Russian Middle Ages in the context of religious mentality], Saint-Petersburg, Peterburgskoe vostokovedenie Publ . , 2005 [in Russian].

Nazarenko 1993 - Nazarenko A.V. Nemeckie latinoyazychnye istochniki IX-XI vekov [German Latin-language sources of the 9th-11th centuries], Moscow, Nauka Publ. , 1993 [in Russian].

Nikitin 2001 - Nikitin A.L. Osnovaniya russkoj istorii. Mifologemy i fakty [Foundations of Russian history. Mythologemes and facts], Moscow, AGRAF Publ . , 2001 [in Russian].

Nikolaev 1949 - Nikolaev V. Slavyanobolgarskiyat faktor v hristianizaciyata na Kievska Rusiya [Slavic-Bulgarian factor in the Christianization of Kievan Rus], Sofiya, BAN Publ . , 1949 [in Russian] .

Obolenskij 1870 - Obolenskij M.A. Neskol'ko slov o pervonachal'noj russkoj letopisi [A few words about the original Russian chronicle], Moscow, 1870 [in Russian]

PSRL. I - Polnoe sobranie russkih letopisej . T. I. Lavrent'evskaya letopis' [Complete collection of Russian chronicles . Volume I. Laurentian Chronicle], Moscow, YAzyki slavyanskoj kul'tury Publ . , 1997 [in Russian].

PSRL. II - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. II. Ipat'evskaya letopis' [Complete collection of Russian chronicles. Volume II. Ipatiev Chronicle], Moscow, YAzyki slavyanskoj kul'tury Publ ., 1998 [in Russian].

PSRL. IX - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. IX. Letopisnyj sbornik, imenuemyj Patriarshej ili Nikonovskoj letopis'yu [Complete collection of Russian chronicles. Volume IX. Chronicle collection called the Patriarch or Nikon Chronicle], Saint-Petersburg, 1862 [in Russian] .

PSRL. XXIV - Polnoe sobranie russkih letopisej . T. XXIV. Tipografskaya letopis' [Complete collection of Russian chronicles. Volume XXIV. Typographical annals], Petrograd, 1921 [in Russian].

PSRL. XXXVII - Polnoe sobranie russkih letopisej . T. XXXVII. Ustyuzhskie i Vologodskie letopisi XVI-XVIII vv. [Complete collection of Russian chronicles. Volume XXXVII. Ustyug and Vologda chronicles of the 16th-18th centuries], Moscow, Nauka Publ. , 1982 [in Russian].

Pundev 1923 - Pundev V. Boyan Mag'osnikot' [Boyan the Wizard], Sofiya, 1923 [in Bulgarian].

PVL 2014 - Se Povesti vremennyh let (Lavrent'evskaya letopis') / Vstupitel'naya stat'ya i perevod A. G. Kuz'mina; primechaniya i ukazateli A. G . Kuz'mina, V.V. Fomina [The Tale of Bygone Years (Laurentian Chronicle) / Introductory article and translation by A. G . Kuzmin; notes and pointers A. G . Kuzmin, V.V. Fomin], Moscow, Institut russkoj civilizacii Publ .; Rodnaya strana Publ . , 2014 [in Russian]

Rychka 2003 - Rychka V.M. Byla li Svyataya ravnoapostol'naya knyaginya urozhenkoj Pskova? (Istoriograficheskij etyud) [Was the Holy Equal-to-the-Apostles Princess a native of Pskov? (Historiographic study)], in: Pskov v rossijskoj i evropejskoj istorii: Mezhdunarodnaya nauchnaya konferenciya . V dvuh tomah. T. 1 [Pskov in Russian and European History: International Scientific Conference . In two volumes . Volume 1], Moscow, MGUP Publ . , 2003 [in Russian].

Serebryanskij 1915 - Serebryanskij N.I. Drevnerusskie knyazheskie zhitiya: Obzor redakcij i teksty [Old Russian princely lives: Review of editions and texts], Moscow, 1915 [in Russian] .

SHandrovskaya 2002 - SHandrovskaya B.C. Pechati titulovannyh zhenshchin Vizantii [Seals of titled women of Byzantium], in: Antichnaya drevnost' i srednie veka . Vyp . 33 [Antiquity and the Middle Ages . Edition 33], Ekaterinburg, 2002 [in Russian].

SHinakov 2009 - SHinakov E.A. Obrazovanie Drevnerusskogo gosudarstva: sravnitel'no-istoricheskij aspekt. Vtoroe izdanie, ispravlennoe i dopolnennoe [The formation of the Old Russian state: a comparative historical aspect. Second edition, revised and expanded], Moscow, Vostochnaya literatura Publ . , 2009 [in Russian].

Tatishchev 2000-2002 - Tatishchev V.N. Istoriya Rossijskaya . Adaptaciya s pozdneslavyanskogo - O . Kolesnikov [Russian

history. Adaptation from Late Slavic - O . Kolesnikov], 2000-2002, Electronic resource: https://librebook.me/istoriia_rossiiskaia_

chast_1/vol1/1 (Date of access - 05.07.2019) [in Russian].

Tihomirov 1969 - Tihomirov M.N. Istoricheskie svyazi Rossii so slavyanskimi stranami i Vizantiej [Historical ties of Russia with the Slavic countries and Byzantium], Moscow, Nauka Publ. , 1969 [in Russian].

Uspenskij 2002 - Uspenskij F.B. Skandinavy. Varyagi. Rus'. Istoriko-filologicheskie ocherki [Scandinavians . Varangians . Russia . Historical and philological essays], Moscow, YAzyki slavyanskoj kul'tury Publ ., 2002 [in Russian].

Vasilik 2013 - Vasilik V.V. O nastoyashchih patriarhatah i ne ochen'. . . (ob odnom epizode bor'by za Bolgariyu mezhdu Rimom i Konstantinopolem) [About real patriarchies and not so . . . (about one episode of the struggle for Bulgaria between Rome and Constantinople)], in: Studia Slavica et Balcanica Petropolitana, 2013, №1 [in Russian].

Vojtovich 2012 - Vojtovich L.V. Vikingi v Central'no-Vostochnoj Evrope . Zagadki Ladogi i Plisneska (II) [Vikings in Central and Eastern Europe . Mysteries of Ladoga and Plisnesk (II)], in: Vestnik Udmurtskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of the Udmurt State University], 2012, № 1 [in Russian] .

ZHih 2017 - ZHih M.I. Vostochnoslavyanskij politogenez i reformy knyagini Ol'gi [Eastern Slav's polity's genesis and reforms by Princess Olga], in: Istoricheskij format [Historical format], 2017, № 3-4 [in Russian].

ZHih 2020 - ZHih M.I. Vostochnye slavyane nakanune gosudarstvennosti [Eastern Slavs on the eve of statehood], Moscow, Veche Publ . , 2020 [in Russian].

ZHitie Ol'gi 2003 - ZHitie svyatoj blazhennoj i ravnoapostol'noj . . . knyagini Ol'gi . . . (Podgotovka teksta L .A. CHurkinoj, perevod O .P. Lihachevoj, kommentarii O .P. Lihachevoj i L .A. CHurkinoj) [The life of the holy blessed and equal to the apostles . . . Princess Olga . . . (Preparation of the text by L.A. Churkina, translation by O.P. Likhacheva, comments by O .P. Likhacheva and L .A. Churkina)], in: Biblioteka literatury Drevnej Rusi . T. 12 . XVI vek [Library of Literature of Ancient Rus . Volume 12 . XVI century], Saint-Petersburg, Nauka, 2003, Electronic resource: http://lib .pushkinskijdom .ru/Default. aspx?tabid=10116 (Date of access -05 07 2019) [in Russian]

Zlatarski 1971 - Vasil N. Zlatarski . Istoriya na bolgarskata derzhava prez srednite vekove. T. I. Istoriya na Pervoto bolgarsko carstvo . CH. II. Ot slavyanizaciyata na derzhavata do padaneto na Pervoto carstvo (852-1018) . Vtoroe izdanie [History of the Bulgarian State in the Middle Ages . Volume I. History of the First Bulgarian Kingdom . Part II. From the Slavization of the state to the fall of the First Kingdom (852-1018). Second edition], Sofiya, Nauka i izkustvo Publ. , 1971 [in Bulgarian] .

Беззаконов Сергей Николаевич

— Независимый исследователь (Ростов-на-Дону, Россия).

Sergey Bezzakonov

— Independent Researcher (Rostov-on-Don, Russia). bezzakonov@mail . ru