CC BY
106
S. КРИМИНАЛИСТИКА И СУДЕБНАЯ ЭКСПЕРТИЗА (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.00.09)
S.1. ЭЛЕМЕНТЫ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРОТИВ ПРАВОСУДИЯ, СОВЕРШЕННОЙ РАБОТНИКАМИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ
Мустафаев Мубариз Хасрат оглы. Должность: доцент кафедры криминалистики и судебной экспертизы. Место работы: Бакинский государственный университет (г. Баку, Азербайджанская Республика). E-mail: [email protected]
Аннотация: В данной статье рассматриваются элементы криминалистической характеристики преступной деятельности против правосудия, совершенной работниками правоохранительных органов. В ней выявляются закономерности отражения этих элементов в соответствующих средствах информационных носителей посредством анализа и обобщения материалов о юридической практике.
Знания и применение этих закономерностей в соответствии с оперативно-розыскным случаем может помочь в оптимизации методологии расследования преступлений вышеуказанной категории.
Ключевые слова: криминалистическая характеристика преступлений, методика расследования, элементы криминалистических методов расследования.
ELEMENTS OF FORENSiC CHARACTERiSTiC OF CRiMiNAL ACTiViTY COMMiTTED BY EMPLOYEES OF LAW-ENFORCEMENT bodies against the justice
Mustafaev Mubariz Hasrat. Position: Associate Professor at the Chair of Forensic Science Judicial Examination. Palce of employment: Baki State University. E-mail: [email protected]
Annotation: The elements of forensic characteristic of criminal activity committed by employees of law-enforcement bodies against the justice are investigated in the present article. The regularities of the reflection of these elements in appropriate information-carrier mediums have been identified by means of analyses and generalizations of judicial practice materials.
The knowledge and the application of these regularities in accordance with the investigatory situation could optimize the methodology of investigation of the crimes of the above mentioned category.
Keywords: forensic characteristic of criminal activity elements of the forensic characteristic methods of investigation.
Способ совершения преступлений против правосудия, совершаемых работниками правоохранительных органов, в основном характеризуется тем, что пользуясь незнанием большинства участников уголовного процесса своих прав и обязанностей они вовлекают их в свою преступную деятельность, благодаря чему с внешней стороны последняя приобретает законную форму. Хотя применение физического и психического
насилия является распространенным способом воздействия на свидетелей, потерпевших и обвиняемых1, однако встречаются и случаи их «консультирования» и обмана. Иногда сотрудники правоохранительных органов надевают на себя маску сочувствующего доброго человека. Однако старания сотрудников правоохранительных органов, направленных на сокрытие следов своей преступной деятельности, излишни, ибо она бесследно не проходит. Участники уголовного процесса, разочарованные в «доброте» лиц, осуществляющих уголовно-розыскную и следственную деятельности, в судебном следствии отказываются от своих прежних показаний. К сожалению, эти отказы судами почти не принимаются во внимание. Такие отказы однозначно оцениваются как попытки уйти от уголовной ответственности. Основаниями таких оценок являются повторные формальные допросы лиц, получивших первичные объяснения и показания, которые полностью отрицают факты применения насилия, шантажа, обмана и др. хитростей при опросе и допросе. Почему-то суды отдают предпочтение показаниям последних, не учитывая, что непризнание сотрудниками правоохранительных органов факта применения недозволенных способов и приемов при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий тоже является попыткой уйти от уголовной ответственности. Поэтому, вряд ли указанное обстоятельство может послужить мотивом оставления без внимания отказы участников уголовного процесса от своих прежних показаний. Они должны быть тщательно проверены путем сопоставления с достоверно установленными фактами.
Исходя из нашей позиции о том, что сокрытие преступлений от учета является преступлением против правосудия2, а не должностным проступком, как это оценивается на практике, его тоже можно рассматривать в качестве распространенного способа совершения рассматриваемых преступлений. К нему можно отнести и фальсификацию материалов в отчетных формах. Такие фальсификации снижают эффективность уголовно-правового воздействия на лиц, совершающих преступления, являясь питательной средой должностных злоупотреблений. В этой связи можно согласиться с В.В. Бабуриным о том, что подобные нарушения законности непосредственно посягают на интересы правосудия3 и мы уверены в том, что указанные деяния, а также непривлечение заведомо виновного к уголовной ответственности должны быть криминализированы как самостоятельные составы преступления и включены в главу Особенной Части УКАР «О преступлениях против правосудия». Следует иметь в виду, что сокрытие преступлений и фальсификация материалов предварительной проверки происходят при попустительстве или с ведома должностных лиц правоохранительных органов. Порой они прямо
1 Учебник уголовного права: Особенная часть / Под ред. В.Н.Кудрявцева и А.В.Наумова. М.: Юристь, 1996, с.327
2 Мустафаев М.Х. Объект и предмет преступлений против правосудия, совершаемых работниками правоохранительных органов// Ганун, Баку №4, с.63
3 Бабурин В.В. Профессиональный риск и ответственность ра-
ботников правоохранительных органов за посягательство на ин-
тересы правосудия: Уголовно-правовые и процессуальные аспек-
ты. Омск, изд. Омского университета, 1996, с.18
вынуждают подчиненных сотрудников не регистрировать неочевидные преступления или выносить незаконные решения об отказе в возбуждения уголовных дел, либо прекращении расследования. В стремлении повысить любыми способами процент раскрываемости, «в погоне за благополучными показателями оперативно-служебной деятельности отдельные руководители органов внутренних дел идут даже на применения насилия к гражданам и незаконных методов ведения следствия»4. Как правило, такие преступные действия должностных лиц материальных следов не оставляют. Ибо незаконные указания даваемые этими лицами своим подчиненным осуществляются в устной форме. Согласно данным проведенного А.Г.Зотовым исследования среди бывших сотрудников милиции, отбывающих наказание, наименьший процент осужденных приходится на лиц, совершивших должностные преступления - 14,7%5. Немаловажную роль в безнаказанности лиц данной категории играет их должностное положение. Чем выше должность в иерархии, тем меньше опасность разоблачения и привлечения к уголовной ответственности. Примером тому может служить серийные похищения людей, продолжавшиеся в течение 10 лет, организованной преступной группой, во главе которой стоял полковник МВД АР Г.Мамедов.
На способах преступной деятельности работников аппарата уголовного-розыска, направленной против правосудия, следует особо остановиться. Известно, что в информационном обеспечении органов дознания и предварительного следствия аппарат уголовного розыска играет весьма важную роль. И не секрет, что в советское время основным критерием оценки деятельности этих органов являлась пригодность добываемой ими информации для раскрытия преступлений. Кем, каким образом, откуда добывалась эта информация с уголовно-процессуальной точки зрения никого не интересовала. Да и проявление такого интереса никакого результата не дало бы. До распада Советского Союза указанная деятельность была строго засекречена. Не случайно, что законы об ОРД в республиках бывшего Союза ССР были приняты лишь только в 90-е годы. Однако пока не обеспечена действительность судебного и прокурорского надзора за этой деятельностью, толка от этих законов не будет. Привыкшие работать по традициям и обычаям розыскной деятельности, сотрудники этих органов часто, пренебрегая требованиями закона, ведут себя слишком вольно и агрессивно. Как правило, у сотрудников, совершивших преступления, отмечается относительно низкий уровень, что негативно сказывается не только на общем уровне правовой культуры, но и влияет на рост преступности в сфере правоохранительной деятельности. По справедливому утверждению А.А. Купленского, низкий уровень правового сознания у сотрудников уголовного розыска в конечном счете отрицательным образом сказывается на состоянии законности в их дея-тельности6. Поскольку изучение причин низкого уровня правового сознания этих лиц в предмет нашего иссле-
4 Алтухов С.А. Преступления сотрудников милиции. С.-Петербург: Юридический центр-пресс, 2001, с.96
5 Зотов А.Г. Роль отбора и подготовки кадров в профилактике преступлении, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов. // Проблемы профилактики преступлений, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов. М., 2003, № 3, с. 42
6 Купленский А.А. Криминологическая характеристика преступлений, совершаемых сотрудниками уголовного розыска в связи со служебной деятельностью: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 1991, с.19
дования не входит, следовательно, нас интересует каким образом их низкий уровень отображается на способах совершаемой ими преступной деятельности.
Чтобы сведения, полученные с помощью оперативно-розыскных мероприятий стали доказательствами они должны быть введены в уголовный процесс в соответствии с положениями уголовно-розыскного и процессуального законодательства АР, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств (ч. 1 ст. 16 Закона об ОРД), т.е. получить статус одного или нескольких доказательств, предусмотренных ст. 124 УПК АР.
Специалисты в области теории уголовного розыска единодушно утверждают, оперативно-розыскная информация может быть использована в качестве доказательства лишь в том случае, если источник данной информации известен. «Если в материалах, представляемых оперативными службами, полученная указанными лицами информация сообщается обезличенно, -пишут Ю.В.Кореневский и М.Е.Токарева, - без указания источника, она не может использоваться в дока-зывании»7.
Согласно Ф. М. Мамедову и М.Х.Мустафаеву, в случае нецелесообразности легализации источника, из которого получены оперативно-розыскные сведения, они могут быть использованы только при выдвижении и проверке криминалистических версий и определении тактических приемов таких следственных действий, как допрос, обыск и др.8
Наличие перспективы легализации источника оперативной информации позволяет оперативному работнику использовать научно-технические средства для фиксации получаемой информации и тем самым создается возможность ее перепроверки в процессуальном порядке, в результате которого она приобретает статус процессуального доказательства.
По справедливому замечанию А.Ю. Шумилова, результаты оперативно-розыскной деятельности, полученные гласными методами и средствами, не могут составлять государственную тайну. Кроме того, - пишет А.Ю. Шумилов, - факт проведения некоторых оперативно-розыскных мероприятий и полученные при этом результаты не подлежат разглашению лишь на этапе ведения дела оперативного учета. После его завершения такие результаты перестают носить негласный характер. Но есть и такие результаты (сведения) оперативно-розыскной деятельности, которые и после завершения дела оперативного учета нельзя предавать гласности, поскольку они составляют государственную тайну9.
Как видно из вышеприведенных цитат и анализа норм соответствующих нормативно-правовых актов, источники оперативных сведений, приобщенных к материалам расследования в предусмотренных случаях могут быть разглашены. Разглашению не подлежит только та часть оперативной информации, которая составляет государственную тайну. Поэтому отказ субъектов расследования и судебных органов от проверки источника такой информации не всегда является обоснованным. Пользуясь п. VII ст. 16 Закона «Об
7 Кореневский Ю.В., Токарева М.Е. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам. М.: Юрлитинформ, 2000, с.57
8 Мамедов Ф.М., Мустафаев М.Х. Основы уголовно-розыскного права. Баку, 2002, Военное издательство, с.197
9 Подробнее см.: Шумилов А.Ю. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». 7-е изд., доп. и
перераб. М.: ИД Шумиловой И.И., 2007.
ОРД» АР, они могут ознакомиться даже со сведениями, составляющими государственную тайну. К сожалению, указанные субъекты не используют предоставленное им законом право, что в свою очередь создает условия для нарушений оперативниками требований Закона «Об ОРД».
Вместо того, чтобы путем использования современных научно- технических средств обеспечить объективизацию и достоверность добываемых информаций, они прибегают к помощи своих «штатных понятых», участие которых в проведении оперативно-розыскных мероприятий законом не предусмотрено. В отличие от технических средств они не в состоянии объективно зафиксировать (это в их обязанность не входит) ход проведенных мероприятий и допущенных при этом нарушений требований закона. Их главная обязанность заключается в констатации хода и результатов. Поскольку субъектов расследования интересуют только последние, то они не «замечают» повторение фамилий этих лиц в качестве понятых.
Зато представленные как случайные лица, абсолютно незаинтересованные в деле, их показания оценивают как достоверные доказательства. В случае обнаружения противоречивости их показаний другим доказательствам предпочтение отдается именно им. Такое терпеливое отношение субъектов расследования и судьей к деятельности сотрудников уголовного розыска поощряет распространение вышеописанного способа совершения преступной деятельности ими против правосудия. Но следует отметить, такая терпеливость вместе с незнанием сотрудниками уголовного розыска и «штатными понятыми» требований Закона «Об ОРД» и УПК обуславливают примитивное использование данного способа, следы которых отражаются в схематичных рапортах и объяснительных, написанных этими лицами. Однако в условиях круговой поруки такие следы остаются незамеченными. Ибо этот круг охватывает и органы уголовного розыска. Именно они обеспечивают органы расследования и суда «необходимыми доказательствами».
Поистине, роль уголовного розыска в информационном обеспечении органов дознания и предварительного расследования велика. Однако эта информация как с содержательной, так и процессуальной точек зрения должна быть качественной, пригодной для использования их в последующем доказывании. Если качественное свойство является ее объективным моментом, то процессуальное свойство придается ей субъектами процессуального доказывания. Данное обстоятельство имеет существенное значение для уяснения того, что при закреплении таких доказательств и обеспечении их допустимости лицо, производящее расследование, основное внимание должно уделять именно фиксации процесса перехода данных из одного состояния в дру-гое10. Но почву для этого должны подготовить те субъекты, которые ее добывают. Отмечая незаменимое значение оперативно-розыскной информации в борьбе с преступностью, А.С.Овчинский сравнивает ее с питанием, необходимым для человеческого организма: «К тому, что, как и для клеток организма, для эффективных оперативно-розыскных мероприятий и тактических действий требуется концентрация вполне определенной социально-психологической энергии. Именно эту энергию дает оперативно-розыскная
информация. Оперативно-розыскная информация
представляет собой «результат переваривания и ус-
10 Кореневский Ю.В., Токарева М.Е. Указ.раб. с.55
ваивания», т.е. результат целевой интерпретации того, что можно называть «информационной пищей» или информационным продуктом. Но информационный продукт нужно приготовить. В зависимости от уровня применяемых технологий информационный продукт может получиться или в качестве некоего полуфабриката, или в виде эффективной «пищевой добавки»11. Как видно, цитируемый автор совершенно правильно отмечает роль уровня применяемых технологических средств в добывании оперативно-розыскной информации с тем, чтобы она имела надлежащее содержание, а в дальнейшем, благодаря своей содержательности, смогла приобрести необходимую форму.
Ввиду того, что сотрудники уголовного розыска не обременяют себя так часто использованием необходимых технологических средств, то органы уголовного расследования и суды для обоснования своего обвинительного акта и приговора пользуются именно «полуфабрикатами», приготовленными оперативными работниками.
Как известно, материальные и идеальные следы преступной деятельности возникают как результат взаимодействия ее субъекта с другими лицами материальными и иными объектами окружающей среды, указывающими на криминалистически значимые признаки данной деятельности, преступника, различные обстоятельства, в том числе и косвенно связанные с данным деянием, существенные для раскрытия преступления12. Объект преступного воздействия, как правило, содержит в себе больше информации в целом о преступной деятельности и ее отдельных элементах. Судя по результатам проведенного нами опроса, объектами преступной деятельности рассматриваемой категории наиболее часто становятся подозреваемые и обвиняемые, их родственники, свидетели и потерпевшие. Незаконное воздействие на этих лиц осуществляется различными способами, о которых выше было сказано. Из них материальные следы оставляет только физическое воздействие, применяемое в отношении подозреваемых и обвиняемых, находящихся под стражу. Причем, нередко оно осуществляется именем закона. «В таких случаях, -пишет С.А.Алтухов - допускаются нарушения закона в целях «проведения закона в жизнь». В работе с проверяемыми и подозреваемыми используются угрозы, применяется давление и даже физическое воздействие для получения необходимой информации, сбора доказательств».13 Какими бы мотивами не руководствовался субъект, применяющий насилие, хорошо осознает, что он совершает преступление против правосудия. Поэтому, эти лица стараются, чтобы неизгладимого физического вреда не причинять. Поскольку следы физического насилия могут быть обнаружены, правильно оценены и закреплены судебномедицинской экспертизой, то под различными предлогами тянут с ее назначением, не дают встречу с адвокатом.
Чтобы у адвоката и его подзащитного не было законных оснований для обжалования такого отказа, как правило, такие меры применяются непосредственно перед выходными днями.
Идеальные же следы незаконного воздействия на объекты преступной деятельности, которые могут быть использованы для разоблачения ее субъекта
11 Овчинский А.С.Информация и оперативно-розыскной деятельность. М.: Инфра-М, 2002, с.35
12 Криминалистика / Под ред. Н.П. Яблокова, М.: БЕК, 1997, с.45
13 Алтухов С.А. Указ.раб.с.65
прокурорским и судебным органами оставляются без внимания. Жалобы и показания подозреваемых и обвиняемых оцениваются как попытки уйти от уголовной ответственности. Их не подвергают должной проверке даже в тех случаях, когда имеются другие фактические основания, подтверждающие непричастность лица к расследуемой преступной деятельности. В лучшем случае назначают запоздалые судебные экспертизы, которые, как следовало ожидать, следов физического насилия не обнаруживают. Основным же способом проверки жалоб и заявлений о таких фактах является формальный допрос лиц, применивших незаконное воздействие, которые его отрицают. Разумеется, допрос этих лиц относительно заявленных жалоб необходим, но он не должен быть проведен с целью оформления факта отрицания ими своих незаконных действий. Без соответствующих фактов, которые должны быть собраны до проведения такого допроса, было бы нелепо ожидать от субъектов уголовного преследования признательных показаний. По крайней мере, судебно-следственной практике такой факт еще неизвестен.
Кроме вышеуказанных объектов, преступному воздействию субъектов уголовного преследования подвергаются, хотя и очень редко, документы, удостоверяемые понятыми, экспертами и специалистами.
В отличие от живых объектов преступной деятельности работников правоохранительных органов, неживые объекты являются более информативными и следы преступлений против правосудия в этих документах сохраняются надолго и при желании их очень легко можно выявлять. Изученные нами материалы следственно-судебной практики свидетельствуют о том, что документы уголовного судопроизводства, являются основными носителями следов преступлений против правосудия, совершаемых его субъектами и при их расследовании могут выступать в качестве источников информации о них. Такая закономерность обусловливается тем, что субъекты, осуществляющие уголовное преследование, при совершении преступлений против правосудия вынуждены искажать содержание следственных документов, не отражать в них фактических обстоятельств, выносить необоснованные, а потому и противоправные постановления. По-другому они поступать не могут, так как иначе невозможно будет осуществление данной деятельности. Вдобавок следует отметить, что такие следы, как правило, носят открытый характер. Для их сокрытия субъекты рассматриваемой преступной деятельности особых мероприятий не предпринимают.
Изложенное дает нам основания выделять следственные документы в качестве необходимого элемента криминалистической характеристики преступной деятельности, направленной против правосудия. Указанный элемент криминалистической характеристики является настолько значимым, что благодаря ему можно выявлять всю преступную сеть, имеющуюся в том или ином правоохранительном органе. Дело в том, что обязательность ведения производства по делу дознавателем и следователем, направление копий большинства выносимых процессуальных документов прокурору для проверки их обоснованности и законности с последующим подтверждением; обязанность получения судебного решения на проведение определенной категории оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий, мер процессуального принуждения по логике (с учетом их обязанности осуществлять контроль и надзор за законностью, их практического
опыта и теоретических знаний) позволяют сделать однозначный вывод о том, что следы, отраженные в процессуальных документах, не могут оставаться этими субъектами незамеченными. Поэтому указанная закономерная связь, свидетельствующая о наличии круговой поруки, должна быть учтена при расследовании этих преступлений.
Основными документами, отражающими следы преступной деятельности, направленной против правосудия являются: постановления, протоколы различных следственных действий, экспертные заключения, обвинительный акт, судебные приговоры и иные документы .
Для иллюстрации сказанного обратимся к практическим материалам.
Обвиняемый по ст. ст. 88-1 и 147-3 УК (По старому Кодексу) в хищении государственного имущества в особо крупном размере и мошенничестве того же размера директор завода Алиев Д. в течение 10 лет скрывался от следствия и был объявлен в розыск. После его задержания в Минске и экстрадиции дело было возобновлено, и в отношении Алиева была избрана мера пресечения заключения под стражу. Из постановления следователя, вынесенного по поводу изменения ранее избранной меры пресечения выходит, что сумма денег, полученной из государственного банка предприятием на самом деле было перечислена на банковские счета различных предприятий и частных фирм для приобретения сырья и полуфабрикатов, и подтверждается соответствующими финансовыми документами. Однако, следствию не удалось установить адреса четырех частных фирм и их владельцев (?!) на банковские счета которых была перечислена определенная часть похищенной суммы. Учитывая, что по процессуальному законодательству все сомнительное толкуется в пользу обвиняемого, следователь счел резонным возбудить ходатайство перед судом о замене заключения под стражу на подписку о невыезде (Какая гуманность в отношении лица, скрывшегося от следствия в течение 10 лет!).
По ст. 147-3 УК АР следователем «установлено», что потерпевшие Алиева Т.И. и Бехбудов М.Я. (которым обвиняемый продал одну и ту же квартиру) отдали обвиняемому в долг вместе сумму в 32 тысячи долларов и указанная сумма уже им возвращена. При этом следователем не были выяснены противоречия в ранее данных и последующих показаниях потерпевших. (Бехбудов М.Я. в своем показании указал, что, хотя ему обвиняемый вернул полученную сумму, однако деньги ему были отданы для приобретения квартиры). Перед обвиняемым даже не был поставлен вопрос о причинах его скрытия от следствия. Несмотря на явные нарушения целого ряда норм материального и процессуального законов мера процессуального пресечения была судом изменена. Вслед за этим последовало незаконное постановление следователя о прекращении уголовного дела, которое было подтверждено прокурором, и как ни странно, преступления, совершенные следователем, остались им «незамеченными».
Потерпевшие, как явствует из их заявлений, обращенных к Президенту и Генеральному прокурору, давшие ложные показания под воздействием обещания следователя о том, что в случае изменения ими своих показаний в пользу обвиняемого, он берет на себя ответственность обеспечения купли обвиняемым каждому из них трехкомнатную квартиру, обжаловали его действия. После вмешательства Генерального
Прокурора постановление о прекращении уголовного дела было отменено и дальнейшее ведение дела было поручено другому следователю той же прокуратуры. В постановлении прокурора об отмене и возобновлении следствия были указаны какие обстоятельства подлежат выяснению. Однако, как ни странно, второй следователь тоже пошел по тропе первого следователя, совершая почти те же преступления против правосудия. Потерпевшая Алиева Т.И., написавшая жалобу на незаконные действия прежнего следователя, при допросе вторым следователем почему-то не вспомнила о фактах злоупотребления, допущенных в ходе следствия, которые были изложены в ее заявлении. Из протокола допроса явно усматривается, что ее принудили дословно повторить свое прежнее показание, данное в пользу обвиняемого. Чтобы подкрепить ложное показание, от нее было получено заявление, в котором она отказывается от своей жалобы и утверждает, что к обвиняемому никаких претензий не имеет. Парадоксальным является также допрос следователем обвиняемого Алиева Д. в качестве свидетеля.
Допросить второго потерпевшего-заявителя следователь не счел нужным (видимо, ему не удалось принудить его дать второй раз ложное показание) и вынес постановление о прекращении уголовного дела. Мотивировочная часть постановления дословно повторяет аналогичную часть постановления первого следователя. По сравнению с действиями следователя еще страннее является факт утверждения постановления прокурором, осуществляющим процессуальное руководство расследованием... (Уг. дело №104331; Архив Бакинской городской прокуратуры)
Такие явные следы преступлений против правосудия, отраженные в процессуальных документах, имеются и в материалах дел, связанных с преступлениями против личности. Так, из материалов дела, связанного с расследованием факта доведения до самоубийства Шалыева А.Ф., покончившего с собой в лечебном учреждении МЮ, выходит, что 20 октября 2005 г. в отношении него было возбуждено уголовное дело по ст. ст. 308-2; 311-1; 311-2; 311.3.1; 311.3.2; 28; 278; 220.1 УК Азербайджанской Республики. После задержания и заключения под стражу он десять раз обращался в различные судебные инстанции по поводу незаконности своего ареста. После долгих жалоб, написанных адвокатами, он был перемешен в лечебное учреждение, где ему была сделана срочная хирургическая операция, через 20 дней после которой он в палате покончил с собой, путем пореза вены, оставив предсмертную записку. Из этой записки выясняется, что будучи обвиняемым по 8-и статьям УК АР и, находясь под стражей в течение 9-и месяцев, он ни разу не был допрошен по поводу инкриминируемых ему преступлений! И все это ужасно ему надоело. Его мучают долгие хождения членов семьи по коридорам государственных органов. В конце он просит оставить членов семьи в покое. Несмотря на то, что в результате варварского отношения следственных органов была погублена человеческая жизнь, однако следователь отказался признать жену Шалыева в качестве потерпевшей, ссылаясь на ст. 87.1 УПК АР которая гласит: «При наличии достаточных оснований полагать, что в результате деяния, предусмотренного уголовным законом, физическому лицу непосредственно нанесен моральный, физический или материальный вред, оно признается в качестве потерпевшего». Не понятно, без проверки законности действий лиц, задержавших и за-
ключивших под стражу Шалыева, откуда у следователя появились основания (имелись ли они вообще) ссылаться на указанную статью УПК и с каких пор смерть близкого родственника не стала считаться вредом?
Вместо того, чтобы выяснить насколько обоснованно был задержан обвиняемый, имелись ли в его действиях признаки инкриминируемых ему преступлений, если да, то почему в течение 9-и месяцев он не был допрошен, следователь назначил судебно-почерковедческую экспертизу с тем, чтобы установить исполнителя текста предсмертной записки. Чтобы оградить лиц, совершивших преступления против правосудия, которыми Шалы-ев был доведен до самоубийства, следователь назначил также судебно-психиатрическую экспертизу, которая путем исследования переписок жертвы допустила возможность совершения Шалыевым самоубийство. На этом расследование было закончено, и прекращено за отсутствием состава преступления (Уг. дело №99272. Архив Бакинской Городской Прокуратуры).
Здесь следует отметить, что положение процессуального закона о том, что экспертное заключение как источник доказательства не обладает никаким преимуществом перед другими доказательствами предано забвению. Субъекты правоохранительных органов не только явно преувеличивают значение экспертного заключения, но и зачастую манипулируя этим заключением, стараются сокрыть следы совершенных ими преступлений против правосудия. Когда заключение эксперта явно противоречит не только другим доказательствам, но и общеизвестным положениям, без всякой мотивации предпочтение отдается заключению эксперта. Для иллюстрации сказанного уместно будет обратиться к материалам практики.
Исрафилов Г. был обнаружен в своей машине убитым. Следствие, учитывая, что потерпевший ранним утром (судя по показаниям членов семьи) на своей машине выехал на охоту, что в багажнике были обнаружены отстрелянные им куропатки, на машине и окружающей местности следов крови и иных явных следов, свидетельствующих о присутствии других лиц не имелись, что на правой стороне от потерпевшего лежало охотничье двуствольное ружье двенадцатого калибра с одним выстрелянным патроном к нему, выдвинуло версию о том, что или произошел несчастный случай, или имеет место доведения до самоубийства. По факту были назначены судебно-медицинская и су-дебно баллистическая экспертизы. Судебно-
медицинской экспертизой было установлено, что смерть наступила в результате огнестрельного ранения, причиненного охотничьим ружьем в область левой грудной клетки. При этом эксперт умудрился указать, что выстрел был сделан из 20-30 см расстояния, однако почему-то не зафиксировал отдельные дробины вокруг входного отверстия ранения, которые запечатлены на снимке, сделанной путем детальной съемки на месте происшествия и явно не увязываются с указанным расстоянием выстрела (Ибо рассеивание дробин начинается, по меньшей мере, после их полета на 1 м).14 Медицинский эксперт обнаружил также на одежде потерпевшего следы, характерные для выстрела с близкого расстояния.
Баллистическая экспертиза исключила возможность выстрела с 20-30 см. расстояния, указывая при этом
14 Самищенко С.С. Судебная медицина. М.: Право и закон, 1946, с.118
на факт рассеивания дробин, а также отсутствия порошинок пороха и дроби в салоне машины.
Несмотря на то, что обстоятельства, установленные баллистической экспертизой однозначно исключали факт произведения выстрела в машине, а заключения медицинской экспертизы противоречиво и никак не стыкуется с механизмом события, описанным в протоколе осмотра, тем не менее следователь отдал предпочтение заключению медицинской экспертизы. И опять-таки без всякой мотивировки было вынесено постановление о приостановлении производства по делу, когда ситуацию можно было бы разрешить путем назначения комплексной экспертизы. Однако следователь даже не соизволил себе допросить экспертов по поводу имеющихся противоречий. К сожалению, незаконные действия следователя не были замечены прокурором, и им было утверждено постановление о приостановлении дела. Следует также добавить, что в таких ситуациях следователи предпочитают приостановить производство, чем прекратить его. Так как в первом случае, как усматривается из ст. 87.6.9. и 87.6.10 УПК АР лицо, признанное в качестве потерпевшего и его представитель не имеют права на ознакомление с материалами дела в полном объеме, что значительно затрудняет обосновать в жалобе незаконность вынесенного следователем постановления. А это в свою очередь облегчает дело прокурора и судьи для неудовлетворения жалобы потерпевшего или его представителя (Архив Шемахинской районной прокуратуры Уг. дело 59944).
Относительно доказательственной силы экспертного заключения, думается, интересно будут высказывания известнейшего дореволюционного русского юриста в области судебных доказательств В.Д.Спасовича. «Суждение экспертов - пишет он, - суть только дополнение личного осмотра. Когда при исследовании факта преступления возникнут такие вопросы, решения которых требует особых технических познаний и опытности в науке, искусстве, ремесле, то суд уголовный по своей некомпетентности к решению этих вопросов прибегает к техникам, людям, сведущим, требует от них мнения, заставляет присяжных ценовщиков решить какая стоимость похищенного предмета, заставляет учителей чистописания или секретарей решить, рукою ли подсудимого писан подложный акт, заставляет медиков решить живым ли родился ребенок, которого труп отыскан, произошла ли смерть от раны и т.п. Эксперты не свидетели, - они только поверщики сомнительного факта. Они не передают суду своих личных впечатлений, но сообщают свои мнения, основанные на строго логических соображениях. в случае сомнения на счет правильности суждения экспертов, правосудие может прибегнуть к другим экспертам, более сведущим в том же деле»15.
Как видно из цитаты, несмотря на то, что определенные моменты в высказываниях автора не соответствуют положениям современного процессуального законодательства об экспертном заключении, основные моменты им были подмечены правильно. Далее, автор по поводу оценки экспертного заключения указывает: «В судилищах, судящих по внутреннему убеждению, отношение экспертов к судьям весьма просто: мнение экспертов для суда необязательно, суд его принимает, когда оно ему кажется убедительным».16 Увы, как явствует из материалов судебно-следственной практики,
15 Спасович В.Д. О теории судебно-уголовных доказательств. В связи с судоустройством и судопроизводством. М.: АлексЭст, 2001, с.29
16 Указ.раб. с.29
изученных нами, такие сокровенные высказывания 140 летней давности, облеченные в правовые требования, субъектами правоохранительных органов не соблюдаются. Экспертное заключение принимается ими не только тогда, когда оно кажется им убедительным, но и тогда, когда является сомнительным. Главное, чтобы оно соответствовало «интересам следствия».
Об отрицательных последствиях преувеличения значения экспертного заключения предупреждал еще Э. Анушат. «Криминалист - ...обязан должным образом запросить специалиста, уверен ли он в действительности своих опытных суждений, не допускает ли он возможности исключения, а в случае необходимости привлечения к делу нескольких специалистов. Особую ясность вносят повторные исследования... » -писал он17.
Следующими носителями информации о преступлениях, совершенных работниками правоохранительных органов против правосудия, являются приговоры и постановления суда, которые будут, рассмотрены в нашей отдельной публикации.
Список литературы:
Мустафаев М.Х. Объект и предмет преступлений против правосудия, совершаемых работниками правоохранительных органов // Ганун, Баку № 4.
Алтухов С.А. Преступления сотрудников милиции. С.-Петербург: Юридический центр-пресс, 2001.
Зотов А.Т. Роль отбора и подготовки кадров в профилактике преступлении, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов. // Проблемы профилактики преступлений, совершаемых сотрудниками правоохранительных органов. М., 2003, № 3.
Мамедов Ф.М., Мустафаев М.Х. Основы уголовнорозыскного права. Баку, 2002, Военное издательство.
Шумилов А.Ю. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности». 7-е изд., доп. и перераб. М.: ИД Шумиловой И.И., 2007.
Анушат Э. Искусство раскрытия преступлений и законы логики. М.: Лекс Эст, 2002.
Literature list:
Mustafeyev M.K. The object and the direct object of the crimes against justice committed by employees of law-enforcement bodies // Qanun, Baku № 4.
Altukhov S.A. The crimes committed the employees of the police. S-Petersburg: Legal Press centre, 2001.
Zotov A.T. The role of selection and training procedure in terms of employees in the prevention of crimes committed by those of law-enforcement bodies // The problems of prevention of crimes committed by employees of law-enforcement bodies М., 2003, № 3.
Mamedov F.M., Mustafayev M.K. The fundamentals of investigative law. Baku, 2002, Military publish.
Shumilov A.Y. The comments to Federal Law on “About investigative activity”. 7th publish., added and developed by Shumilov I.D., 2007.
Anushat E. The art of exposure of crimes and the laws of logic. M. Lex Est, 2002
Рецензия
на статью Мустафаева Мубариза Хасрат оглы «Элементы криминалистической характеристики преступной деятельности против правосудия, совершенной работниками правоохранительных органов»
17 Анушат Э. Искусство раскрытия преступлений и законы логики. М.: Лекс Эст, 2002, с.47
Научная статья соискателя Мустафаева М.Х. посвящена эффективности криминалистической методике расследования преступлений против правосудия, совершенных работниками правоохранительных органов. По мнению автора, эффективность любой методики расследования обусловливается внутренними и внешними детерминантами. Одним из таких детерминантов является криминалистическая характеристика соответствующей преступной деятельности. Автор отмечает, что методическое значение такой характеристики определяется не количеством ее структурных элементов, а наличием сведений о закономерностях отражения этих элементов в соответствующих носителях информации, а также характером взаимосвязи между последними.
На основе изучения и обобщения материалов следственной и судебной практики автором определены следующие элементы криминалистической характеристики преступлений рассматриваемой категории:
1) обстановка совершения этих преступлений, которая характеризуется наличием круговой поруки;
2) совершение этих преступлений только путем соучастия;
3) наличие явных следов совершенных преступлений в соответствующих процессуальных документах;
4) наличие жесткой взаимосвязи между носителями сведений, произведенных преступной деятельностью.
С учетом вышеуказанных обстоятельств научную статью М.Х. Мустафаева считаем возможным опубликовать в рецензируемом издании, включенном в перечень журналов ВАК.
Рецензент д.ю.н., проф. А.Ю. Шумилов
