CC BY
351
Криминология, криминалистика
УДК 343.9 С.Д. Демчук*
Экстремизм и терроризм: отдельные криминологические аспекты
В статье рассматриваются некоторые определения экстремизма и терроризма. На основе криминологического анализа сущности и влияния этих негативных социальных явлений на преступность выделены их общие и специфические элементы. Рассмотрены причины и условия возникновения криминального радикализма, а также некоторые особенности личности данной категории преступников, оцениваются тенденции развития исследуемых негативных социальных явлений и предлагаются краткие соображения об основных направлениях противодействия терроризму и экстремизму.
Ключевые слова: экстремизм; терроризм; социальные отклонения; национальный и религиозный радикализм; агрессивность; фанатизм.
S.D. Demchuk*. Extremism and terrorism: certain criminological aspects. This article addresses some definitions of extremism and terrorism. Their general and specific elements classification is based on criminological analysis of the nature of these negative social phenomena and their impact on criminality. This article also addresses the whence and conditions of criminal radicalism, as well as certain personality traits of offenders of this category, studies the development trends of the mentioned negative social phenomena and offers a brief consideration of the principal directions of counter measures against terrorism and extremism.
Keywords: extremism, terrorism, social deviance, national and religious radicalism, aggression, fanaticism.
Экстремизм и терроризм, к великому сожалению, стали привычными приметами новейшей истории нашей страны, и их негативные последствия вызывают значительный общественный резонанс. Это взаимосвязанные негативные социальные явления, которые, образно выражаясь, представляют собой сообщающиеся сосуды. Интересы противодействия рассматриваемым отклонениям требуют прежде всего понимания основных аспектов существующей проблемы. Поэтому попытаемся кратко рассмотреть специфику экстремизма и терроризма с учётом того, что они угрожают интересам общества в различной степени.
Безусловно, экстремизм (лат. extremus — крайний) относится к социальным отклонениям, однако определённая трудность заключается в том, что же под ним понимать. Так, в литературе предлагается некое обобщённое определение экстремизма как любого превышения пределов допустимого, при наличии злого умысла или смысла [14, с. 26]. Однако эта расплывчатая формулировка фактически не раскрывает суть данного явления, поскольку не содержит соответствующих философских и социологических (на что она претендует) или криминологических категорий.
В то же время традиционно экстремизм понимают как «приверженность к крайним взглядам и мерам (обычно в политике)» [5, с. 729]. Но это социальное явление имеет, по нашему мнению, неотъемлемую составляющую — насилие, являющееся таким инструментом экстремизма, без которого он утрачивает свою действенность. Очевидно, что реальную общественную опасность, в её уголовно-правовом значении, представляют только насильственные проявления нетерпимости к общественным отношениям.
Однако по смыслу Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ (в ред. 29.04.2008 г.) «О противодействии экстремистской деятельности», экстремизм является выражением (проявлением вовне) фактически в любой форме радикально критических взглядов на существующие идеологические, политические, расовые, национальные, религиозные или социальные отношения [10]. Это широкий перечень виновных противоправных деяний, совершаемых на основе мотивов неприятия социальных
* Демчук, Сергей Дмитриевич, кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника Северо-Западного института повышения квалификации ФСКН России. 188662 Ленинградская область, Всеволожский район, п. Мурино, ул. Лесная, д. 2. E-mail: [email protected].
* Demchuk, Sergey Dmitrievich, Ph.D. in Law, assistant professor, deputy head of the North-West Institute of improvement of qualification FDCS of Russia. 188662 Leningrad region, Vsevolozhsk district, Murino, st. Forest, 2. E-mail: [email protected].
© Демчук С.Д., 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
связей нашего общества. Авторитетный учёный — Н.Ф. Кузнецова дала резко отрицательную оценку действующему антиэкстремистскому уголовному законодательству, она пишет о подмене понятия насильственного экстремизма понятием политического экстремизма [6]. А.Г. Кибальник отмечает, что после внесения 24 июля 2007 г. изменений в законодательство в области противодействия экстремизму круг экстремистских преступлений стал по существу неограниченным [3, с.127]. Критическому анализу подвергает закон И. А. Петин [7]. Понятие экстремизма фактически охватывает не только непосредственное соучастие в таких правонарушениях, но и обнаружение умысла на их совершение.
Здесь необходимо учитывать определённое противоречие, связанное с тем, что Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (Шанхай, 15 июня 2001 г.), ратифицированная Российской Федерацией, даёт более узкое определение экстремизма именно как насильственных деяний [11].
В этом плане положительным фактом является принятие Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности», которое несколько ограничило возможность расширительного толкования соответствующих деяний [9].
Следует отметить, что хотя формы современного экстремизма многообразны, чаще всего социальные отклонения подобной направленности реализуются в преступлениях против жизни и здоровья, общественной безопасности, основ конституционного строя и безопасности государства, а также порядка управления.
Преступления экстремистской направленности, даже если учитывать латентную составляющую, практически не влияют на общий уровень преступности в стране. По данным ГИАЦ МВД России, в период с 2003 г. по 2011 гг. включительно, их зарегистрированное количество увеличилось, соответственно, со 157 до 622 преступлений.
Как социальное явление экстремизм непосредственно примыкает и тесно связан с наиболее опасной формой насильственного радикализма — терроризмом. Выделяют его главную черту «как вида насилия: применение непосредственного психофизического насилия в отношении одних субъектов при предъявлении требований к третьей стороне и ради выполнения ею таких требований. При этом учитывается сложный характер воздействия на третью сторону, в т.ч. через процесс вызова состояния ужаса у широкой общественности, или группы людей или отдельных лиц, посредством запугивания населения» [5, с. 658-659].
Согласно Федеральному закону от 6 марта 2006 г. № 35-Ф3 (в редакции от 8 ноября 2011 г.) «О противодействии терроризму», терроризм — идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий [12].
К его преступным проявлениям относятся, в частности, террористические акты, деятельность незаконных вооружённых формирований, диверсии, посягательства на жизнь государственных и общественных деятелей и сотрудников правоохранительных органов. Кроме того, терроризм связан с преступностью в сфере экономики, а также с незаконным оборотом оружия и наркотиков. В ряде случаев наркотики используются с целью обеспечения финансирования терроризма и для личного потребления в среде участников террористической деятельности.
Как и преступления экстремистской направленности, преступления террористического характера практически не влияют на общий уровень преступности в стране. По данным ГИАЦ МВД России, в период с 2003 г. по 2011 гг. включительно, их зарегистрированное количество уменьшилось, соответственно, с 8664 до 622 преступлений. Любопытно, что динамика преступлений экстремистской направленности и террористического характера в рассматриваемый период носит обратный характер.
В то же время следует отметить, что «география» терроризма в основном охватывает северокавказский регион, вследствие чего обстановка там далека от спокойной. Преступления террористического характера уносят жизни невинных людей и влекут ощутимый материальный ущерб. Это наглядная демонстрация цены национально-религиозного радикализма в самых опасных его проявлениях.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что экстремизм и терроризм имеют общую политическую платформу неприятия и изменения существующих социальных связей (признаваемых и одобряемых большинством общества), хотя идеология конкретных субъектов данных форм радикализма может не совпадать. При этом следует учитывать отличия в «градусе накала» этих явлений, а также отсутствие в экстремизме тактической цели добиться принятия решений третьей стороной и, соответственно, обязательных требований к ней. Кроме того, политическая платформа терроризма выражена более чётко.
Следовательно, с криминологической точки зрения в самом общем виде экстремизм — это агрессивная идеология нетерпимости к общественным отношениям, основанная на их необъективной оценке и реализуемая путём насилия или угрозы его применения в отношении лиц, их персонифицирующих. Представляется, что на основе такого подхода можно было бы более обоснованно сформулировать круг экстремистских уголовно-наказуемых деяний.
Как социальные явления экстремизм и терроризм не возникли в современной России на пустом месте, «из ничего». Они начали формироваться на историческом переломе разрушения СССР и смены социального строя, поэтому, будучи родственными явлениями, имеют общие корни. К сожалению, в советский период нашей истории некоторые проблемы общественного развития не были решены в полной мере и сохранялись в скрытом состоянии. Недостаточно учитывались исторически сложившиеся культурные отличия и особенности национального самосознания, в т.ч. процессы
продолжающегося этногенеза. Наше обществоведение, основанное на историческом материализме, превратившемся из научного метода в идеологическую доктрину, оказалось беспомощным для выявления и решения этой проблемы.
Это сыграло роковую роль во время так называемой перестройки (данное обстоятельство уже отмечалось отечественными учёными, например, С.Г. Кара-Мурзой). Горбачёв с соратниками своими действиями и бездействием, образно выражаясь, отключил отрицательные обратные связи подавляющие национальный, религиозный и социальный радикализм. За считанные годы удалось «добиться» массовых кровопролитных столкновений, что было невозможно представить себе ещё в 1985 г. (причём в конечном итоге основная масса рядовых участников всех экстремистских движений и групп не только ничего не выиграла в социально-экономическом и культурном отношении, а лишь проиграла).
Когда определённым силам в национально-территориальных образованиях Советского Союза стал выгоден сепаратизм, они использовали экстремистски настроенную часть интеллигенции для разжигания и идеологической поддержки национализма в его самых крайних формах. Свою роль в подготовке соответствующей почвы для этнократии (независимо от целей, которые при этом преследовались) сыграли столичные либеральные интеллигенты-публицисты, которым в конце 80-х гг. XX века были предоставлены основные СМИ. В том же направлении действовали разнообразные активизировавшиеся политические мошенники и авантюристы, использовавшие сепаратизм в своих неблаговидных целях. И, наконец, за такой относительно короткий исторический промежуток времени существования СССР процесс сближения народов на основе общей идеологии (межэтническая интеграция) не мог завершиться в силу его сложности и инерционности, а также нерешённости общественных противоречий.
«Закрытие» идеократического государства и формировавшейся полиэтнической общности — советского народа, его разрыв на национальные группы, повлекло обострение этнического чувства малых общностей. При этом в некоторых регионах страны наблюдался откат общественного сознания вплоть до возрождения язычества и племенного сознания. Таким образом, стали работать факторы регресса общества, продуцирующие, в частности, процессы религиозной и национальной радикализации, что привело к ухудшению межнациональных отношений.
Другой тектонический разлом общества прошел по социальным отношениям, разделив людей по классовым признакам. Как и для некоторых других девиаций, важной причиной и одновременно условием здесь явилось резкое обострение социально-экономических проблем, включая региональные диспропорции. Возникло колоссальное расслоение общества, и было бы удивительно, если бы это не привело к обострению в нём противоречий и росту социальной напряжённости.
Следующее условие справедливо отнести к экстремизму в целом, хотя его и отмечают применительно к терроризму — сдвиг в культуре. Терроризм обязательно требует признания в достаточно большой части народа. Иначе молодежь не пойдет в ряды боевиков ни за какие деньги. Рядовые террористы убивают и гибнут за идеал, и чтобы его создать, вначале надо исковеркать их систему ценностей. Их необходимо убедить, что в отношении их группы (социальной, религиозной, этнической и т.д.) совершена нестерпимая несправедливость, которую можно смыть только кровью. Тогда человеком движет чувство мести, как бы уничтожающей несправедливость и восстанавливающей равновесие в мире [2, с. 177]. Не случайно среди террористов распространен религиозный и национальный фанатизм. Проявление подобных качеств является социальным отклонением, имеющим важное криминогенное значение (в этом плане мы можем рассматривать экстремизм как предпреступную девиацию).
Указывается, что «цивилизованность» (в самом широком смысле) в последние десятилетия стремительно врывается в жизнь любого народа мира. Это ведёт, особенно у сравнительно малочисленных народов, к чреватому драматизмом или даже трагедийностью двуединому результату: с одной стороны, в процессе расширения образованности возникает или резко обостряется национальное самосознание, а с другой стороны, рождается и растёт опасение, что мощнейший и всё нивелирующий каток мировой цивилизации ослабит и в конце концов уничтожит самобытность народа. В нации пробуждается и в определенных условиях захватывает её целиком властное и даже иррациональное чувство самосохранения. Оно усиливается в наибольшей степени, если налицо имеется другой народ или народы, которые могут предстать как «враги» или хотя бы «соперники». В этом случае в сознании нации, в частности, оживает и нередко приобретает колоссальное значение историческая память, которая сплошь и рядом связана с легендарными и чисто мифическими преданиями. Именно в свете этой памяти осознаются и оцениваются современные явления и события, она оказывается истинной основой «новых» настроений, высказываний и действий [4, с. 423-424].
Одной из главных причин религиозной радикализации определённых социальных групп в нашей стране является столкновение двух общественно-исторических процессов. Смешение модерна и архаики порождает своеобразные турбулентные общественные потоки. Происходит наступление западной массовой культуры и сохраняется маргинализация широких слоёв населения. В то же время продолжается распространение различных религиозных течений, в т.ч. экстремистских, призванных заполнить идеологический вакуум. По историческим меркам очень быстро, буквально за двадцать лет, произошла массовая исламизация некоторых регионов России и одновременно снижение образовательного и культурного уровня широких масс. Причём на Северном Кавказе экстремисты используют социальное расслоение не меньше, чем религиозный фактор.
Кроме того, нельзя забывать о том, что проблема радикализма ещё больше усугублялась вследствие почти беспрепятственной пропаганды его идеологии и спекулятивно-тенденциозного освещения ситуации многими российскими СМИ. Несомненно, это следствие серьёзных дефектов информационной политики.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 4 (56) 2012
Другим важным условием, способствующим распространению экстремизма и терроризма явилось вмешательство внешних сил, заинтересованных в дальнейшей дестабилизации обстановки в нашей стране. Свою отрицательную роль сыграли и процессы глобализации, в которые включена Россия (что отмечалось, в частности, таким известным учёным-криминологом, как В.В. Лунеев).
Определённые проблемы создаёт масштабная внутренняя и внешняя миграция. С одной стороны, мигранты являются раздражителем местного населения и объектом экстремистских проявлений, но с другой стороны, они образуют благоприятную среду для идеологической обработки радикальными группировками с целью вовлечения их в экстремистскую деятельность. Таким образом, создаётся конфликтный потенциал локального характера. В случае продолжения масштабной миграции из среднеазиатских республик и оседания здесь мигрантов в России будет создана социальная база для возникновения более серьёзных общественно значимых проблем, в т.ч. в плане обострения взаимного радикализма.
На уровне микросреды, т.е. в ближнем окружении человека главную роль играют факторы социального благополучия его семьи и направленности группы, в которую он входит. Так, социологическое исследование отношения молодежи Санкт-Петербурга к экстремизму на рубеже 2002-2003 гг. показало, что из демографических, экономических и психологических параметров семьи наиболее значимыми оказались демографический фактор — состав родительской семьи и психологический фактор — характер взаимоотношений в ней [14, с. 253].
Полагаем, что на личностном уровне важным условием в возникновении рассматриваемого вида отклоняющегося поведения является такое психическое свойство, как избыточная агрессивность. Отмечается, что агрессивные проявления могут являться:
1) средством достижения определенной цели;
2) способом психологической разрядки, замещения блокированной потребности;
3) самоцелью;
4) способом удовлетворения потребности в самореализации и самоутверждении.
В данном случае агрессивность заключается в готовности и предпочтении использования насильственных средств для реализации своих целей. Агрессия, являясь поведением и психическим состоянием, включает в себя познавательный, эмоциональный и волевой компоненты [13, с. 387-388].
При проведении вышеуказанного социологического исследования петербургской молодежи 6,1 % от общего числа опрошенных ответили, что вступили бы в экстремистские организации. В то же время среди подверженных агрессивным состояниям таких лиц оказалось 7,5 % [14, с. 192].
Уже упоминавшийся фанатизм также является личностной особенностью и включает в себя познавательный, эмоциональный и волевой компоненты. Одновременно он лежит в основе любого идейного экстремизма. Это относится к радикальным религиозным, этнонационалистическим и социальнополитическим движениям и группам, руководствующимся соответствующими идеями. Здесь сочетание в личности повышенной агрессивности и фанатической уверенности в своей правоте предопределяет совершение человеком преступления на почве доминирующих мотивов, причём в зависимости от мотивации не всякий экстремист может стать террористом, но любой террорист — это «законченный» экстремист.
Установлено, что смысл межличностного общения террориста рассматривается для него как способ контроля окружающих и управления ими. Здесь имеет место довольно сложный и запутанный компенсационный механизм психологической защиты. Происходит блокирование неприятных для лица переживаний, существующих у него страхов при отрицании очевидных фактов (Д.В. Сочивко, Е.Е. Гаврина, А.К. Боковиков, Г.И. Белокуров) [7, с. 24].
В результате формирования определенных идеалов и стереотипов поведения молодежь составляет наиболее радикальную часть в организациях соответствующей направленности. Отмечается, что в условиях острого социального кризиса почвой для агрессивности и молодежного экстремизма является свойственная молодежи психология максимализма и подражания. Экстремизм в России «молодеет» — наиболее часто совершают преступления люди в возрасте 15—25 лет, соответственно он растет более высокими темпами, чем преступность взрослых [1, с. 33-34].
Утверждается, что терроризм, при всём его экстремизме, имеет непрямое отношение к девиантному поведению молодежи, т.к. у него есть определённая идеология, чёткая цель и продуманные методы и планы действий [8, с. 55]. Полагаем однако, что наличие этих обстоятельств не исключается в экстремизме, а также в некоторых других девиациях и никак не влияет на возможность признания отклоняющимся поведения молодых террористов.
Наибольшее криминологическое значение в настоящее время имеют следующие экстремистские проявления нетерпимости как отклоняющегося поведения. Это религиозный и этнонационалистический радикализм (зачастую смыкающийся в наших условиях) и в значительно меньшей степени — проявления расовой ненависти и вражды. Совершенно справедливо отмечается, что наибольшую опасность исходит от молодежи, представляющей гремучую смесь национальных воинственных комплексов с вульгаризированным исламом, поставленным на службу терроризму [4, с. 442].
Как уже указывалось, экстремизм приводит к совершению самых различных общественно опасных деяний. Полагаем, однако, что существование в нашей стране право- и левоэкстремистских группировок не дает оснований считать их деятельность действительно серьезной, масштабной социальной проблемой. Они не могут предложить необходимую и интересную большинству народа идею, а их малочисленность при отсутствии доступа к СМИ не позволяет им развернуть широкую пропагандистскую деятельность. Характерно, что даже использование ими Интернет-ресурсов не изменило ситуацию. У этих радикальных группировок в России фактически отсутствует широкая социальная и культурная база. Это подтверждается, в частности, оценкой экстремистского потенциала в среде молодежи как невысокого, предельно охватывающего 5—7 % [14, с. 36].
Являются мифом активно распространявшиеся утверждения об угрозе правого радикализма в лице русского фашизма. Терпимость в межнациональных отношениях как глубинное нравственное свойство русского народа обеспечила нормальную совместную жизнь всех народов нашей страны. Конечно, эта основа подвергается серьезному испытанию, что и приводит к эксцессам. Но говорить о русском фашизме как о реальном социальном явлении оскорбительно даже через много лет после победы в Великой Отечественной войне.
Деятельность отдельных групп радикалов играет скорее провокационную, чем реальную роль, поскольку массовой поддержкой они не пользуются. Существенным фактором здесь является отсутствие значимой прослойки шовинистически настроенной интеллигенции, необходимой для формирования культурного ядра подобного экстремизма. Кроме того, у этих групп отсутствуют серьезные источники финансирования, необходимые в т.ч. для распространения их идеологии.
Радикальные левые группы также не представляют сегодня серьезной опасности по той же самой причине. Анархистские и троцкистские взгляды находят поддержку у крайне незначительного круга лиц, т.к. не имеют соответствующей социальной базы. Поддержка левых радикалов со стороны зарубежных единомышленников носит скромный и в основном идейный характер. В то же время общественная потребность в социальной справедливости внутри России в настоящее время связана с иными идеями и способами их реализации. Поэтому опасность здесь скорее потенциальная, она относительно невелика.
Однако следует учитывать, что идеология некоторых зарубежных экстремистских организаций сочетает в себе элементы как «левацких», псевдомарксистских теорий, так и ультранационалистических концепций [1, с. 34]. Нельзя исключать кумулятивный рост влияния российских левоэкстремистских группировок в случае их объединения с националистическими радикалами в ситуации затягивания с разрешением общественных противоречий и резкого обострения социально-экономической ситуации в стране.
При этом наличие в стране групп населения, находящихся в социально неблагополучном положении, а также значительного контингента участников боевых действий и объединений спортивных болельщиков создаёт опасность появления у экстремистских группировок более широкой опоры в обществе (социальной базы). Морально-психологические предпосылки для насильственного решения проблем в виде огрубления отношений между людьми и снижения ценности человеческой жизни уже имеются. Использование средств массовой коммуникации (например, социальных сетей) в условиях сочетания неблагоприятных факторов, включая неблаговидную роль ряда СМИ в освещении конфликтных ситуаций и проблемы экстремизма, облегчает распространение радикальной идеологии и возможность совместных действий больших групп людей. «Спусковым крючком» здесь могут явиться различные провокации.
В такой ситуации может сработать закон перехода количества в качество, т.е. перехода из одного качественного состояния в другое. Причём резко возрастает вероятность именно насильственного способа решения проблем, не исключая террористических методов борьбы со стороны радикальных организаций.
В заключение выскажем краткие соображения об основных направлениях противодействия терроризму и экстремизму. Если необходимость бескомпромиссной борьбы с терроризмом, в т.ч. уголовно-правовыми методами, бесспорна, то ситуация с экстремизмом (в его нынешней правовой трактовке) не столь очевидна.
Признавая опасность радикализма, особенно национально-религиозного, всё же считаем, что антиэкстремистское законодательство не должно быть «резиновым», тем более его нельзя применять избирательно. Люди должны иметь возможность свободно обсуждать политические, социальные, национальные и другие проблемы, отстаивая свою точку зрения без опасения оказаться «экстремистом». Такой подход, при котором дискуссии и иные способы противодействия экстремизму заменяются уголовной репрессией, приносит больше вреда, чем пользы, вызывая обратную реакцию.
Кроме того, даже с чисто практической точки зрения выгодно не распылять силы и средства, а сконцентрировать их на главных направлениях противодействия экстремизму и терроризму.
Следовательно, с точки зрения эффективности в первую очередь необходима разработка и реализация мер общесоциального характера, направленных на устранение вышеуказанных общественных противоречий и решение социально-экономических задач. Причём документы, регламентирующие такую работу, должны содержать не перечисление ужасов, олицетворяющих имеющиеся проблемы, и не набор благих пожеланий по их преодолению, как это часто бывает. Поэтому требуется сформировать обоснованный перечень взаимосвязанных, ресурсно обеспеченных конкретных мероприятий и последовательно выполнять его. В частности, с целью развития и наполнения большим смыслом положений ст. 7 Конституции России нуждаются в совершенствовании как система трудоустройства и социального обеспечения населения, так и управление процессом выравнивания социально-экономического развития различных регионов страны.
Кроме того, ч. 2 ст. 13 Конституции России фактически объявляет государственную деидеологизированность. Однако нам не обойтись без объединяющей людей идеологии (которая тесно связана с общественной психологией), включающей в себя созидательную, неконкурентную систему ценностей. Это необходимо для позитивного формирования познавательной и эмоциональной сфер личности. Ведь проигрыш государства агрессивному радикализму происходит в первую очередь в сфере идеологии.
Лишь имея платформу в виде идеи солидарности общества и надёжной социальноэкономической базы, мы можем противостоять терроризму и экстремизму во всех его проявлениях. Наступательная тактика в идеологической борьбе с агрессивным радикализмом с использованием всех инструментов государства и общества, на всех этапах социализации и в различных областях жизни человека (через воспитание и просвещение) должна подкрепляться чётким применением различных отраслей права.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Однако уголовная репрессия, по нашему мнению, необходима только в том случае, если экстремизм связан с насилием либо с угрозой его применения, что в целом соответствует Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Поэтому российское законодательство о противодействии экстремистской деятельности требует принятия более конкретной формулировки понятия экстремизма и установления чётко обоснованной границы между преступлениями и административными правонарушениями в этой сфере.
Список литературы
1. Баалъ, Н. Б. Девиантное поведение как источник распространения криминального экстремизма в молодежной среде // Российский следователь. — 2006. — № 11. — С. 33—34.
2. Кара-Мурза, С. Г. Манипуляция сознанием. — М., 2003. — 832 с.
3. Кибалъник, Л. Борьба с экстремизмом и противоречивость уголовной политики // Уголовное право. - 2008. - № 2. - С. 127-131.
4. Кожинов, В. Пятый пункт: межнациональные противоречия в России. - М., 2006. - 480 с.
5. Криминология : учебник / под общ. ред. А.И. Долговой. - М., 2010. - 1008 с.
6. Кузнецова, Н. Ф. Значение общественной опасности деяний для их криминализации и декриминализации // Государство и право. - 2010. - № 6. - С. 67-75.
7. Петин, И. Л. Системный подход к обеспечению эффективности предупреждения экстремизма // Российский следователь. - 2009. - № 18. - С. 22-24.
8. Пятницкая, И. Н., Шаталов, Л. И. Девиантное поведение подростков: наркотизм, криминальность, экстремизм / под ред. В.Е. Пелипаса. - М., 2004. - 112 с.
9. Российская газета - 2011. - 4 июля. - № 142.
10. СЗ РФ. - 2002. - № 30. - Ст. 3031; 2008. - № 18. Ст. 1939.
11. СЗ РФ. - 2003. - № 41. - Ст. 3947.
12. СЗ РФ. - 2006. - № 11. - Ст. 1146; 2011. - № 46. - Ст. 6407.
13. Столяренко, Л. Ä. Основы психологии. - Р-н/Д., 2006. - 672 с.
14. Экстремизм в среде петербургской молодежи: анализ и проблемы профилактики / под ред. А.А. Козлова. - СПб., 2003. - 560 с.
УДК 343.918.2 Л. В. Логинова*
Криминологическая характеристика лиц, совершивших половые преступления против несовершеннолетних
Число преступлений, посягающих на половую свободу и неприкосновенность несовершеннолетних, в России увеличивается. Изучение уголовных дел позволило дать авторскую криминологическую характеристику лиц, их совершивших. Доминируют насильственные действия сексуального характера. Высокий уровень латентности половых преступлений против несовершеннолетних и трудовая миграция выступают ведущими факторами таких преступных посягательств.
Ключевые слова: преступления, посягающие на половую свободу и неприкосновенность несовершеннолетних, насильственные действия сексуального характера, трудовая миграция.
L.V. Loginova*. The criminological characteristic of the persons who have committed sexual crimes against minors. The number of the crimes encroaching on sexual freedom and inviolability of minors, in Russia increases. Studying of criminal cases has allowed to give the author's criminological characteristic of persons, them made. Violent acts of sexual character dominate. High level of a stealthiness of sexual crimes against minors and labor migration act as leading factors of such criminal encroachments.
Keywords: crimes encroaching on sexual freedom and inviolability of minors, violent acts of sexual character, labor migration.
Число преступлений, посягающих на половую свободу и неприкосновенность несовершеннолетних, в России увеличивается. Такая динамика представляет значительный интерес для правоприменителей, нуждающихся в результатах криминологического анализа личности преступника, для разработки комплекса мер по недопущению таких преступлений и уменьшению вреда от совершенных.
* Логинова, Людмила Валентиновна, соискатель кафедры уголовного права Санкт-Петербургского университета МВД России, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail: [email protected].
* Loginova, Ludmila Valentinovna, Saint Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, seeker of PhD in Laws. Mail address: Saint Petersburg, Pilot Pilyutov str., 1. E-mail: [email protected].
© Логинова Л.В., 2012
