CC BY
40СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
© Е.Ю. Яковлева, 2009 Для корреспонденции
УДК [340.6:343.541](045) Яковлева Елена Юрьевна - кандидат медицинских наук, старший
научный сотрудник лаборатории судебной сексологии отдела СПЭ в уголовном процессе ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского» Адрес: 119992, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: (495) 637-55-95 Е-таИ: yakovlevagnc@mail.ru
Е.Ю. Яковлева
Экспертная оценка уголовно-процессуальной дееспособности обвиняемых в сексуальных правонарушениях
ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского», Москва
Expert evaluation of legal capacity of sexual offenders
E.Yu. Yakovleva
The paper presents a methodology of the complex sexological-psychiatric approach to expert evaluation of legal capacity to sue or defend against suit which implies identification of legally relevant states in compliance with each component of legal criteria «legal incapacity to sue», «restricted legal capacity», the ability of the defendant to give evidence. The procedural means for getting a valid expert opinion have been refined and targets identified for expert (forensic-psychiatric, forensic-sexological) analysis during expert evaluation of legal capacity of the accused to sue or be sued.
В статье предлагается методология комплексного сексолого-психи-атрического подхода при экспертной оценке уголовно-процессуальной дееспособности, предполагающая выявление юридически релевантных состояний в соответствии с каждой из компонент юридических критериев: «уголовно-процессуальная недееспособность», «ограниченная уголовно-процессуальная дееспособность», способность давать показания обвиняемыми. Уточняются методические средства дости-же ни я обоснованного экспертного заключения, выделены мишени экспертного (судебно-психиатрического, судебно-сексологического) анализа при экспертизе уголовно-процессуальной дееспособности обвиняемых.
Оценка психических расстройств, нарушающих уголовно-процессуальную дееспособность (УПД), является самостоятельным видом экспертизы. Основание для этого - наличие у подозреваемого, обвиняемого закрепленных законодательством прав и обязанностей, реализация которых может осуществляться на различных этапах юридически значимой ситуации. Установление влияния психического состояния на способность осуществлять процессуальные обязанности и пользоваться процессуальными правами представляет отдельную задачу судебно-психиатрического исследования.
Согласно мнению П.В. Полоскова [6], УПД любого лица - это признанная уголовно-процессуальным правом способность лица с учетом его физического, психического здоровья и возраста самостоятельно совершать процессуальные действия или участвовать в них, сознательно используя свои процессуальные права и обязанности. В п. 3 ст. 196 УПК РФ указывается, что назначение судебно-психи-атрической экспертизы является обязательным в том случае, если необходимо установить «психическое и/или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его... способности самостоятельно защищать свои права и законные инте-
Российский психиатрический журнал № 2, 2009
19
СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
ресы в уголовном судопроизводстве», что близко к приведенному определению уголовно-процессуальной дееспособности. Эти определения обусловливают необходимость конкретизации требований, на основе которых может производиться оценка способности субъекта к осуществлению данного вида юридически значимой деятельности. Если говорить об уголовно-процессуальной недееспособности (УПНД) обвиняемых, то представляется оптимальной следующая формулировка ее юридического критерия: «неспособность понимать характер и значение своего процессуального положения или осуществлять свои процессуальные права и выполнять процессуальные обязанности» [1, 4, 6, 9, 10]. УПНД в этом случае может быть раскрыта через два признака юридического критерия - интеллектуальный и волевой.
Что касается ограниченной процессуальной дееспособности (ограниченной УПД), то положение о ней фактически зафиксировано в УПК РФ. Так, в п. 3 ст. 51 УПК РФ используется понятие «психические недостатки», препятствующие обвиняемому «самостоятельно осуществлять свое право на защиту». Они относятся ко времени производства по делу и влекут, согласно закону, обязательное участие защитника в судебном разбирательстве. Для самостоятельного осуществления своего права на защиту обвиняемому необходимо адекватно воспринимать, осмысливать, запоминать и воспроизводить обстоятельства, имеющие значение для дела или совершать действия, в которых реализуется право на защиту [8]; понимать сущность предъявленного ему обвинения и своих процессуальных прав, понимать смысл и значение проводимых в ходе расследования и судебного разбирательства процессуальных действий и получаемых посредством их доказательств, быть способным своими действиями использовать предоставленные ему законом средства защиты - давать объяснения, заявлять ходатайства и пр. [10]. Было бы целесообразно, на наш взгляд, использовать следующую формулировку ограниченной УПД обвиняемого, включающую интеллектуальный и волевой критерии: «неспособность в полной мере понимать характер и значение своего процессуального положения или самостоятельно использовать предоставленные законом средства защиты» [1, 5, 8, 10].
Оценка УПД не должна фатально предопределяться тем или иным вариантом экспертной оценки об осознанно-волевой регуляции поведения в период правонарушения (вменяемость, «ограниченная вменяемость», невменяемость). В 2005 г. Европейский суд по правам человека признал, что присутствие в судебном заседании лица, признанного невменяемым, является необходимым условием для того, чтобы судья лично мог убедиться в его психическом состоянии. Рассмотрение дела судом без обвиняемого (вопреки его желанию) допустимо лишь при
наличии особых обстоятельств, например признаков агрессивного поведения, или в случае, если психическое или физическое состояние не позволяет ему предстать перед судом. В Постановлении Конституционного суда РФ от 20.11.2007 г. № 13-П указано, что в процессе дальнейшего совершенствования УПК в данной сфере Федеральный законодатель вправе (исходя из конституционного принципа равенства) осуществить дифференцированное регулирование прав лиц (в отношении которых осуществляется производство о применении принудительных мер медицинского характера) с учетом их психического состояния и способности лично участвовать в уголовном судопроизводстве [7]. Таким образом, при решении вопроса об УПД обвиняемого, независимо от экспертной оценки его состояния на момент правонарушения, должно проводиться сопоставление психических нарушений с интеллектуальным и волевым критериями УПНД, ограниченной УПД.
Способность к даче показаний (ДП) является составной частью процессуальной дееспособности, так как дача показаний - одно из прав обвиняемого (п. 6 ч. 4 ст. 47 УПК). Юридический критерий способности к даче показаний в УПК РФ включает интеллектуальный и волевой признаки (п. 4 ст. 196 УПК РФ): «...способность правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания».
Для раскрытия содержательной стороны интеллектуального признака юридических критериев УПНД, ограниченной УПД и ДП Ю.Л. Метелица [4] предложил подход, при котором трактовка юридического (психологического) критерия дана в менее объемных психологических понятиях, поддающихся более четкому определению, а главное - имеющих соответствующие психопатологические эквиваленты и потому способных играть роль опорных пунктов для судебно-психиатрической оценки. Им предлагалось использовать теорию понимания, в свете которой необходимой становится последовательная оценка на всех четырех уровнях понимания, а для оценки способности воспринимать внешнюю и внутреннюю стороны значимых для дела обстоятельств при экспертизе способности давать показания - только на первых трех уровнях [2, 3]. Волевой признак юридических критериев при этих видах экспертиз требует оценки когнитивных, собственно волевых, а при оценке УПНД и способности к даче показаний - еще и мнестичес-ких нарушений [4].
Судебно-экспертная практика показывает, что подэкспертные, неспособные или ограниченные в своей способности воспринимать и воспроизводить обстоятельства, касающиеся только криминальной и предкриминальной ситуаций, вследствие развития у них временных психических расстройств в период ООД, в то же время способны осуществлять
20
Е.Ю. Яковлева
остальные процессуальные функции. В таких случаях мы предлагаем говорить о «парциальной» процессуальной дееспособности подэкспертных.
У обвиняемых, совершивших сексуальные правонарушения, в ряде случаев оправдано проведение сексологического исследования. Так, задержки психосексуального развития, а также искажение/ нарушение половой идентичности, отражающее расстройства самосознания, могут ограничивать понимание обвиняемым происходящего на уровне социальных значений и личностного смысла. Реализация аномальной сексуальной активности в деликте, особенно у лиц с парафилиями, довольно часто сопровождается диссоциативной амнезией, поэтому необходимым становится выявление мнес-тических нарушений, препятствующих их способности давать показания. Таким образом, признаки психосексуальных расстройств и дизонтогенети-ческих состояний могут быть релевантными УПНД, ограниченной УПД, нарушению/ограничению способности давать показания сексуальными делинквентами и должны становиться предметом судебно-сексологического исследования.
Материал и методы
В целях создания методологии и выделения основных мишеней анализа клинико-психопатологичес-ким и сексологическим методами были изучены 60 взрослых мужчин, обвиняемых в совершении сексуальных правонарушений и проходивших экспертизу в ФГУ «ГНЦССП им. В.П. Сербского Росздрава»: признанные невменяемыми (30 человек) и ограниченно вменяемыми (30 человек). Экспертные решения были представлены всеми возможными вариантами: нарушение УПД; ограничение УПД; сохранная УПД. Нозологический состав был представлен психическими расстройствами, которые с учетом их коморбидности отвечали диагностическим критериям следующих рубрик МКБ-10: F0 -«Органические, включая симптоматические психические расстройства» (70%); F1 - «Психические и поведенческие расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ» (8,33%); F2 - «Шизофрения, шизотипические и бредовые расстройства» (23,33%); F60-F61 - «Расстройства личности» (8,33%), F65 - «Расстройства сексуального предпочтения» (66,66%); F7 - «Умственная отсталость» (1,67%). Предметом исследования являлись психические и психосексуальные состояния, релевантные нарушению/ограничению понимания характера и значения своего процессуального положения, неспособности осуществлять свои процессуальные права и выполнять процессуальные обязанности, неспособности самостоятельно использовать предоставленные законом средства защиты.
Методология комплексного сексолого-психиатрического подхода к выявлению юридически-релевантных состояний
Методологический подход к экспертной оценке, на наш взгляд, должен включать установление в рамках каждой (психиатрической, сексологической) из компетенций юридически-релевантных ситуации признаков, соответствующих психологическим критериям УПНД и ограниченной УПД. При этом должно учитываться их деление на интеллектуальный и волевой признаки.
Уровни понимания при экспертизе УПНД и ограниченной УПД могут расшифровываться следующим образом:
1-й уровень - понимание (осмысленное восприятие) внешней стороны юридически значимых событий, происходящих на предварительном следствии и в судебном разбирательстве (кратность и последовательность допросов, очных ставок, следственного эксперимента, присутствие при них адвоката и т.п.);
2-й уровень - понимание их внутреннего содержания: осознание своего статуса как статуса обвиняемого; осведомленность в появлении процессуальных прав и обязанностей; способность к определению понятий, касающихся законодательства; понимание целей судебно-следственных процедур, в том числе судебно-медицинского, судебно-пси-хиатрического освидетельствования; способность к установлению причинно-следственных связей между событиями, происходящими при этих процедурах;
3-й уровень - понимание противоправности своего деяния, т.е. его осуждения обществом, наказуемости преступного поведения или принудительности лечения в случае экскульпации; наличие у жертвы и/или ее родственников моральных и физических страданий;
4-й уровень - понимание социального значения юридически значимых событий, происходящих на предварительном следствии и в судебном разбирательстве, на уровне личностного смысла: способность прогнозировать последствия для себя своих действий, например, признания себя виновным, отказа от адвоката, от ходатайства об экспертизе и др.
Выявляемые экспертами феномены должны соотноситься с уровнями понимания для установления степени нарушения компонент юридических критериев УПНД и ограниченной УПД:
• неспособность(неспособность в полной мере) понимать характер и значение своего процессуального положения (1-4-й уровни) (интеллектуальные признаки УПНД и ограниченной УПД);
• неспособность осуществлять свои процессуальные права и выполнять процессуальные обязанности (1-4-й уровни, волевые и мнестические нарушения) (волевой признак УПНД);
Российский психиатрический журнал № 2, 2009
21
СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
• неспособность самостоятельно использовать предоставленные законом средства защиты (3-й, 4-й уровни, волевые и мнестические нарушения) (волевой признак ограниченной УПД).
Следует учитывать возможность неоднозначных экспертных оценок в разные временные отрезки судебно-следственной ситуации: ретроспективно (с момента начала следственных действий), презен-тально (в настоящее время - при прохождении экспертизы) и прогностически (в дальнейшем - вплоть до завершения судопроизводства).
Раскрытие юридического критерия «дачи показаний» должно происходить при учете:
1) его деления на способность воспринимать обстоятельства, с другой и давать показания, т.е. воспроизводить);
2) подразделения обстоятельств на внешнюю сторону (1-й уровень понимания) и внутреннее содержание (2-й и 3-й уровни понимания);
3) соотнесения способности воспринимать обстоятельства ООД с предкриминальным и криминальным периодами, а воспроизводить эти обстоятельства - с другими юридически значимыми ситуациями: предварительного следствия и судебного разбирательства.
Основные мишени анализа при экспертизе уголовно-процессуальной дееспособности
обвиняемых, в том числе способности давать показания
Методические средства достижения обоснованного экспертного заключения при экспертизе уголовно-процессуальной дееспособности обвиняемых предполагают особый анализ объектов исследования.
Объективный анамнез. Сведения из медицинской документации СИЗО о наличии у обвиняемых признаков психических расстройств, развившихся в период следствия, в сопоставлении с датами допросов позволяют уточнить границы временного отрезка, во время которого у подэкспертного может быть нарушена уголовно-процессуальная дееспособность, включая неспособность воспроизводить значимые для дела обстоятельства, что влечет дифференцированную ретроспективную оценку. Описание в этой документации признаков дезориентировки в окружающем с отсутствием или нарушением (миморечь и т.д.) вербального контакта позволяет предполагать нарушение всех, включая 1-й, уровней понимания вследствие временных психических расстройств психотического уровня.
Материалы дела нередко отражают особенности процессуальной активности обвиняемых в ходе следствия и судебных заседаний. Анализу должна подвергаться письменная продукция подэксперт-ных, содержащаяся в жалобах на действия следственных работников, ходатайствах о замене следователя и т.д. Она может оцениваться с точки зрения
адекватности содержания этих документов судебно-следственной ситуации. Неадекватность адресата, нелепость объяснений своего отношения к тем или иным процессуальным действиям, установление искаженных причинно-следственных связей между процессуальными действиями, изложение не подтверждаемых объективно сведений (например, о преследовании следственными работниками, гипнотическом воздействий членов суда и т.д.) позволяют предполагать нарушение у подэкспертных понимания сущности процессуальных действий и их социального значения (2-й и последующие уровни понимания) вследствие своеобразия восприятия ситуации и когнитивных расстройств.
В заявлениях об отводе адвоката, запротоколированных отказах от дачи показаний может содержаться указание на причины таких действий обвиняемых. Так, упоминание подэксперт-ными о недоверии к участникам следственного процесса, уверения в способности самостоятельного осуществления защиты своих интересов и одновременно неверное использование понятий, касающихся законодательства, противоречивость суждений позволяют предполагать наличие пато-характерологических черт в виде подозрительности, недоверчивости, эгоцентризма с переоценкой своих возможностей, а также неустойчивую мотивацию и, вследствие этого, неспособность придерживаться выбранной линии защиты, продуктивно взаимодействовать с адвокатом (волевой признак УПНД). О неспособности самостоятельно использовать предоставленные законом средства защиты могут косвенно свидетельствовать непоследовательность поведения подэкспертного, ходатайствующего о проведении ему экспертных исследований с последующим отказом от взаимодействия с экспертами, а также указания в материалах личного дела на нарушение режима содержания и отказ от участия в процессуальных действиях, что может предположительно расцениваться как проявления протестных реакций при психопатоподобных синдромах, неустойчивость мотивации и снижение прогноза последствий своих действий (волевой признак ограниченной УПД).
Криминальная ситуация. Анализ особенностей поведения подэкспертных в криминальной ситуации по их показаниям, а также сведениям, поступающим от свидетелей и жертв правонарушения, позволяют строить диагностические гипотезы прежде всего о нарушении/ограничении способности обвиняемых воспринимать значимые для дела обстоятельства, касающиеся инкриминируемого деяния, а следовательно, и воспроизводить их в ходе следствия и суда. Так, нарушение способности воспринимать как внешнюю, так и внутреннюю стороны криминальной ситуации можно предполагать по утверждениям обвиняемых об отсутствии у них воспоминаний о криминальной ситуации. В этих
22
Е.Ю. Яковлева
случаях потерпевшие и свидетели описывают хаотичное, неупорядоченного поведение испытуемых или внешне упорядоченное, но нецеленаправленное, а также явно неадекватные ситуации высказывания, нарушения речевого контакта и «отсутствующий», «стеклянный взгляд». Это позволяет думать о глубоких нарушениях сознания с дезориентировкой в окружающем и собственной личности, психомоторным возбуждением, галлюцинаторно-бредовы-ми переживаниями и тотальной амнезией.
Ограничение восприятия как внешней стороны, так и внутреннего содержания криминальных событий можно предполагать при наличии описанных обвиняемыми на протяжении отдельных временных отрезков деликта признаков измененного сознания (отчужденности своих действий, мыслей, чувств, состояний «стороннего наблюдателя», изменений чувствительности разных модальностей, переживаний необычного темпа течения времени и т.д.) и упоминании о запамятовании не всех, а только части своих действий.
Гипотезы об ограничении восприятия внутреннего содержания криминального события можно строить по высказываниям подэкспертных при допросах о том, что свое аномальное сексуальное поведение они не только не считают противоправным, но и, наоборот, благоприятствующим всестороннему (в том числе и сексуальному) развитию малолетних и несовершеннолетних потерпевших; по утверждениям об инициации половых контактов жертвами и раннем начале у них половой жизни, что противоречит объективным данным (заключению экспертиз об их девственности и т.д.). Такое содержание показаний заставляет предполагать наличие у подэкспертных сверхценных убеждений и увлечений, связанных с сексуальной тематикой, ведущих к искаженному восприятию поведения потерпевших, непониманию различных аспектов противоправности своих действий.
Непоследовательность поведения подэксперт-ных при разных допросах, заключающаяся в периодическом отказе от данных ранее признательных показаний с последующим их подтверждением, позволяет строить несколько диагностических гипотез, требующих проверки при освидетельствовании. Так, в одних случаях это отражает защитное поведение, диссимуляцию реализованных в деликте парафиль-ных побуждений у процессуально дееспособных подэкспертных или лиц с «психическими недостатками», не препятствующими, однако, способности давать показания, в других - наличие психических расстройств, нарушающих способность воспроизводить как внутреннюю, так и внешнюю стороны значимых для дела обстоятельств.
Последовательность показаний подэкспертных в ходе каждого допроса, взятого в отдельности, и вариативность сообщенных им данных при оценке совокупности показаний должны настораживать в
плане наличия у обвиняемого феномена псевдо-логии, способного ограничивать возможность воспроизведения значимых для дела обстоятельств.
Предполагать ограничение способности воспроизводить значимые для дела обстоятельства, касающиеся исключительно ситуации правонарушения, вследствие слияния парафильных фантазий с реальностью, позволяют такие особенности показаний обвиняемых, как схематичное описание своего поведения, одинакового для каждого инкриминируемого эпизода, с невозможностью уточнить его детали, особенности внешности, поведения и переживаний жертв, наличия физиологических проявлений, часто с несоответствием излагаемых форм сексуальной активности и проявлений физической агрессии объективным данным. Примечательно, что такие подэкспертные обычно подтверждают те или иные детали противоправного поведения, признают свою причастность к нему, основываясь только на схожести фабулы фантазирования со своим поведением, описанным жертвами.
Клиническое интервью при проведении экспертного исследования
Для констатации нарушения каждого уровня понимания при оценке УПД расспрос должен быть направлен на поиск следующих признаков:
1) феноменов состояний нарушенного сознания, отражающих нарушение элементарного чувственного отражения - восприятия предметов, их сочетаний, действий окружающих и своих собственных, а также их последовательности, т.е. внешней стороны юридически значимых событий, происходивших на предварительном следствии и в судебном разбирательстве (ретроспективно) и в период освидетельствования (презентально) (1-й уровень понимания). При этом от экспертов ожидается прогноз обратимости этих признаков;
2) расстройств мышления (выраженной бра-дифрении, тугоподвижности мышления, ускоренного мышления, его разорванности, ментизма, выраженных шперрунгов, сугубой конкретности мышления с невозможностью абстрагирования) и бредовых построений, нарушающих способность оценить внутреннее содержание юридически значимых событий (2-й уровень понимания);
3) нарушений когнитивной сферы в виде сексуально окрашенных сверхценных убеждений, ката-тимности мышления, недостаточной интериориза-ции полоролевых стереотипов поведения, поверхностности и облегченности суждений, влекущих нарушение усвоения социальных норм и снижение критического отношения к судебно-следственной ситуации вообще и противоправному деянию в частности (3-й уровень понимания);
4) погруженности или охваченности психопатологическими переживаниями при депрессивных синдромах и синдроме сверхценных образований,
23
СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
задержек психосексуального развития с формированием синтонического отношения к парафильному влечению, приводящих к недостаточному прогнозу последствий своих действий и высказываний для своего процессуального положения (4-й уровень понимания).
Для установления неспособности осуществлять свои процессуальные права и выполнять процессуальные обязанности, в том числе воспроизводить значимые для дела обстоятельства, расспрос должен быть направлен на поиск:
1) эмоционально-волевых расстройств в виде апатии, маниакального аффекта, абулии, неспособности к волевому контролю своего поведения, не позволяющих подэкспертному участвовать в таких процессуальных действиях, как допрос, очная ставка, следственный эксперимент, судебное заседание, и осуществлять свои права - подавать замечания на протоколы следственных действий, приносить жалобы на участников судебно-следственного процесса, заявлять ходатайства и отводы, предоставлять доказательства и т.д.;
2) проявлений личностного сдвига при шизофрении (конфликтность с протестными реакциями, оппозиционность, негативизм, гебоидность), определяющих непродуктивную активность испытуемых, неспособность к результативному контакту с адвокатом при стремлении взаимодействия с ним, непоследовательность в использовании средств защиты;
3) когнитивных нарушений (нецеленаправленности мышления и т.д.) и бредовых построений (например, идей величия), нарушающих способность подэкспертных воспроизводить внешнюю и внутреннюю стороны юридически значимых событий и эффективно взаимодействовать с участниками следственного процесса;
4) дисмнестических феноменов в виде фиксационной амнезии (снижение памяти на недавние события) и нарушения долговременной памяти, не позволяющих подэкспертным использовать при своей защите воспринятые в ходе следствия и судебно-психиатрической экспертизы события, а также воспроизводить некоторые значимые для следствия факты своего жизненного пути, предшествовавшего настоящему правонарушению (например, даты и количество судимостей, характер предъявляемых в прошлом обвинений, наличие/отсутствие госпитализаций в психиатрические стационары и т.д.).
Для констатации неспособности самостоятельно использовать предоставленные законом средства защиты (волевой признак ограниченной УПД) расспрос должен быть направлен на поиск:
1) эмоционально-волевых нарушений в виде тревожно-депрессивного аффекта, гипобулии, эмоционально-волевой незрелости или снижения волевого контроля поведения, неспособности к сколь-
ко-нибудь длительному волевому напряжению с быстрым снижением продуктивности деятельности, нарушающих способность подэкспертных придерживаться выбранной линии защиты;
2) патохарактерологических особенностей тормозимого круга (замкнутость, сенситивность с чувствительностью к замечаниям в свой адрес, трудности вербального контакта) и аутизации в рамках шизофрении, определяющих неспособность участвовать в таком процессуальном действии, как судебное заседание, в случае осуществления перекрестного опроса;
3) когнитивных расстройств в виде брадифрении и ригидности мышления, ограничивающих способность подэкспертных последовательно и в необходимом для своей защиты объеме излагать значимую для дела информацию;
4) мнестических нарушений (амнезии, в том числе диссоциативного характера), возникающих после окончания временных психических расстройств психотического уровня на начальных этапах следствия, которые не позволяют подэкспертным создать целостную картину процессуальных действий и своего в них участия и тем самым вызывают трудности при защите в ходе предстоящих судебно-следственных действий;
5) аномальной идеаторной активности при расстройствах сексуальных предпочтений в форме гетеросексуального садизма и садизма с гомици-доманией (аффект злобы при виде или общении с женщинами, побуждения к ее унижению, потребность вызвать у нее страх), которая может делать подэкспертных неспособными использовать предоставленные законом средства защиты в случаях участия в процессе представительниц женского пола независимо от занимаемой ими стороны -обвинения или защиты.
Так, подэкспертный Г. с гетеросексуальным садизмом, обвиняемый в неоднократном совершении изнасилования женщин, сопряженном с истязаниями, в период освидетельствования подчеркивал свою неспособность к продуктивному общению с представительницами женского пола, отказывался от беседы с экспертами женского пола или стремился их запугать с помощью вербальной агрессии: угрожал «расколоть голову», демонстрируя сжатые кулаки и наблюдая за производимым эффектом, чего не отмечалось при общении с экспертами мужского пола. В период следствия Г. ходатайствовал о замене следователя и адвоката женского пола;
6) нарушения половой идентичности с синдромом гиперролевого поведения, наравне со снижением критического отношения к судебно-следствен-ной ситуации и нарушением прогноза последствий своих высказываний, при которых возможно неадекватное ситуации преподнесение в утрированном виде проявлений маскулинности (вербальная агрессия, бравада жестокостью своего поведения),
24
Е.Ю. Яковлева
формирующих у не сведущих в психиатрии и сексологии участников суда неверное представление о поведении обвиняемого, переживаниях в момент совершения инкриминируемых ему деяний.
Например, испытуемый Р. сообщал, что ощущает себя «не мужчиной, а ребенком каким-то». Поэтому, стремясь выглядеть мужественным в глазах собеседника, прибегал к браваде, преувеличению, с легкостью оперировал словами «жестокость», «мучения», «взял, да и убил бы», «насилие», часто употребляя их в неподходящем контексте, формально относясь к их содержательному и эмоциональному смыслу. Отмечал, что, с одной стороны, прибегает к вербальной агрессии намеренно, поскольку таким образом приближается к мужским стандартам поведения, хотя оно и не соответствует его внутренним переживаниям. С другой стороны, такие особенности вербального контакта порой
бывали «непроизвольными»: «сначала говорю, а потом уже замечаю». В связи с этим отмечал неспособность следовать выбранной линии защиты, возлагал надежды на помощь защитника.
Заключение
Описанные методология и мишени анализа при экспертизе уголовно-процессуальной дееспособности обвиняемых позволят выносить дифференцированные экспертные решения на основе выявления юридически-релевантных признаков (психопатологических, психологических, сексологических) и избежать неоправданной тактики принятия экспертного решения об УПД, когда оно предопределяется экспертной оценкой состояния обвиняемого на момент правонарушения.
Литература
2.
3.
5.
6.
Горинов В.В. Уголовно-процессуальная дееспособность обвиняемых: вопросы теории и методологии судебно-психиатри-ческих оценок // Судебная психиатрия. - М., 2004. - С. 30-40. Коченов М.М. Теоретические основы судебно-психологи-ческой экспертизы: Автореф. дис. ... д-ра психол. наук. -М., 1991. - 24 с.
Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза. - М., 1999. - 305 с. Метелица Ю.Л. Критерии судебно-психиатрической оценки психических расстройств, влияющих на уголовно-процессуальную дееспособность // Правовые вопросы судебной психиатрии. - М., 1990. - С. 78-85. Носачев Г.Н., Кудрин Е.А. К вопросу об «институте» ограниченной уголовно-процессуальной дееспособности в отношении лиц с психическими расстройствами, возникшими после совершения правонарушения, но до вынесения приговора // Рос. психиатр. журн. - 2001. - № 1. - С. 44-46. Полосков П.В. Правоспособность и дееспособность в совет-
ском уголовном процессе: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. - М., 1985. - 21 с.
7. Постановление Конституционного суда РФ от 20.11.2007 г. №13-П «По делу о проверке конституциональности ряда положений статей 402, 433, 437, 438, 439, 441, 444 и 445 УПК РФ в связи с жалобами граждан.».
8. Харитонова Н.К. Экспертная оценка возможности самостоятельного осуществления своего права на защиту // Материалы междунар. конф. психиатров. 16-18 февр., Москва. - М., 1998. - С. 384.
9. Цехмистро О.Ю. Судебно-психиатрическая оценка психических расстройств, влияющих на способность обвиняемого самостоятельно участвовать в процессе: Дис. ... канд. мед. наук. - М., 2007. - 169 с.
10. Шишков С.Н. Ретроспективные и презентальные судебно-пси-хиатрические оценки психических аномалий обвиняемого // Практика судебно-психиатрической экспертизы: Сборник № 38. - М., 2000. - С. 228-232.
25
