CC BY
27
Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9, 2005, вып. 1
В. А. Малюшенкова
экспериментальное исследование морфологических процедур у изучающих русский и английский языки
1. ВВЕДЕНИЕ
Вопросу лингвистической регулярности/нерегулярности уделяется большое внимание в литературе по психо- и нейролингвистике. Наиболее разрабатываемые аспекты в этой области — это усвоение первого языка детьми и процедуры, используемые взрослыми при обработке квазислов. Основные данные исследований по этой теме получены на материале английского языка1. Но в последние годы стали появляться работы, выполненные на материале языков с более богатой морфологией: исландском, норвежском2, итальянском3 и русском4.
Модель усвоения второго языка позволяет по-новому осветить проблемы, связанные с вопросом регулярности/нерегулярности, так как в ней раскрываются языковые и речевые механизмы, недоступные в иных моделях. Это 1) возможность сопоставления принципов, которые находятся в основе овладения первым и вторым языками; 2) определение и сравнение факторов, влияющих на процедуры усвоения неродного языка носителями разных языков, взрослыми и детьми5.
1.1. Цели и задачи. Данное исследование возникло в рамках проблемы усвоения второго языка. Оно посвящено исследованию организации ментального лексикона, в частности глагольной морфологии, на материале английского и русского языков у разных категорий людей: 1) взрослых, изучающих или изучавших русский язык в университете в условиях учебной аудитории, а также непосредственно в языковой среде, вне зависимости от их родного языка; 2) взрослых носителей русского языка, изучающих английский язык как иностранный или профессионально владеющих английским языком.
Исследование носит экспериментальный характер, его основными задачами являются: 1) определение разницы в стратегиях использования морфологических процедур у изучающих иностранный язык (русский и английский); 2) выявление и сопоставление факторов, влияющих на процедуры усвоения неродного языка разными категориями людей; 3) анализ полученных данных в свете основных психолингвистических моделей.
1.2. Глагольная морфология: основные подходы. В литературе, посвященной изучению регулярных и нерегулярных форм, существуют две основные точки зрения, в частности, на регулярные и нерегулярные глаголы. В соответствии с так называемым модульным6 подходом в порождении регулярных и нерегулярных паттернов задействованы независимые механизмы. При этом регулярные глаголы выводятся по правилам, а нерегулярные извлекаются из памяти целиком. В противоположность этому представители коннекционистского7 и сетевого8 подходов полагают, что регулярные и нерегулярные глаголы извлекаются из ассоциативной памяти посредством единого механизма.
В связи с различной интерпретацией процессов функционирования регуляр-
© В. А. Малюшенкова, 2005
ных и нерегулярных форм сторонники единого и двойного механизмов по-разному трактуют роль фонологического сходства и частотности в образовании прошедшего времени. В рамках модульного подхода предполагается, что эффект фонологического сходства и влияние частотности свойственны только нерегулярным глаголам. Для регулярных же форм подобная зависимость не характерна. В то же время подходы, постулирующие единый механизм порождения форм, предполагают наличие эффекта частотности как доя регулярных, так и для нерегулярных глаголов.
Данные, полученные в результате исследований на материале языков с широко представленной морфологической структурой, таких, как итальянский, норвежский, исландский9, вступают в противоречие с идеей представителей модульного подхода о строгом разделении между образованием регулярных и нерегулярных форм. В этих исследованиях рассматривается влияние частоты глагольного класса (type frequency) и частоты встречаемости данного слова в речи (token frequency) на ответы испытуемых. Это влияние проявляется в норвежском и исландском языках при образовании причастий прошедшего времени как регулярных, так и нерегулярных глаголов. В итальянском языке влияние частот наблюдается в различных глагольных классах.
Аналогичное исследование было проведено и на материале русского языка10. Учитывая, что в русском языке существуют многочисленные глагольные классы и количество правил в парадигмах варьирует, резкое противопоставление регулярного и нерегулярного механизмов не продуктивно. Исследователи выдвигают гипотезу о некой иерархии классов по степени сложности парадигмы (числу применяемых в ней правил). Задачами эксперимента было: 1) определение стандартного решения (default) в русском языке, выявление парадигм, которые участвуют в процессе генерализации; 2) выявление влияния частоты глагольного класса и сложности парадигмы на процесс генерализации; 3) роль морфологической подсказки в процессе порождения глагольных форм. Полученные данные показали, что в процессе порождения новых глаголов носители языка могут оперировать конкретными дискретными правилами, таким образом, парадигма не всегда активизируется. В частности, в качестве основного применялось следующие правило: добавлять к основе прошедшего времени и окончания настоящего времени, когда нет иных указаний.
2. ЭКСПЕРИМЕНТ НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА
Существует гипотеза, что если регулярные и нерегулярные формы обрабатываются различными механизмами, то на их образование затрачивается разное количество времени. С целью ее проверки было проведено исследование с использованием функционального картирования мозга на носителях английского языка Дж. Джегер11. В задачу нашего эксперимента входила проверка данной гипотезы на изучающих английский язык как иностранный.
2.1. Методика проведения эксперимента. Методика данного эксперимента применялась в работе Джегер, но была модифицирована в соответствии с задачами нашего исследования.
В исследовании приняли участие 25 взрослых носителей русского языка, изу-
чающих или изучавших английский язык как иностранный. Уровень владения английским языком был различный, так же как условия обучения и мотивация. В качестве стимулов испытуемым были предложены английские глаголы: регулярные, нерегулярные и квазиглаголы. Задание предполагало два аспекта: 1) прочтение вслух и 2) образование форм прошедшего времени. Стимулы предъявлялись по одному в случайном порядке. В течение всего эксперимента ответы испытуемых записывались на магнитную пленку, а также с помощью компьютера измерялось время реакции с точностью до 1 мс от момента появления стимула на экране до начала ответа.
2.2. Материал. Первое задание (чтение глаголов ) состояло из двух списков: 1) 46 глаголов (33 регулярных и 13 нерегулярных) и 2) 46 квазиглаголов. Все слова односложные и содержат от 3 до 6 букв.
Второе задание (образование форм прошедшего времени) насчитывало всего 138 слов: 1) 46 регулярных глаголов, среди них 18— с алломорфом /d/, 18— с алломорфом /1/ и 10 — с алломорфом /ed/. 44 слова, из включенных в список — односложные и 2 слова — двусложные. Все слова содержат от 3 до 6 букв; 2) 46 нерегулярных глаголов. В этот список вошли глаголы, формы прошедшего времени которых образуются по различным моделям, в частности: посредством изменения гласных (24 глагола); только последней согласной (/d/>/t/) (4 глагола); как гласных, так и согласных, а также путем вовлечения других комбинаций (17 глаголов); супплетивным способом (1 глагол). 3) 46 квазиглаголов. Глаголы отбирались в соответствии с индексом частотности12. Следует отметить, что в данном исследовании фактор частотности учитывается, но не является ключевым, поскольку отобранные глаголы относятся к высокочастотным в английском языке и содержат близкий по значению индекс частотности. Что касается списка квазиглаголов, то он был заимствован из работы Джегер.
2.3. Обсуждение результатов 1-го эксперимента. Из полученных данных следует, что у всех испытуемых наибольшее время реакции наблюдается при выполнении заданий, целью которых является образование форм прошедшего времени нерегулярных и квазиглаголов (соответственно ИЗО и 1218 мс); наименьшее время реакции зафиксировано при выполнении заданий по чтению глаголов и квазиглаголов (соответственно 755 и 852 мс), на образование форм прошедшего времени регулярных глаголов испытуемым потребовалось 962 мс (см. рис. 1).
Сопоставление с результатами, представленными в статье «Исследование мозговых механизмов глагольной морфологии» Джегер с соавторами, показало, что у носителей русского языка наибольшие трудности вызывали задания, связанные с чтением и образованием форм прошедшего времени квазиглаголов, а также образованием форм прошедшего времени нерегулярных глаголов. В то же время для носителей английского языка образование форм прошедшего времени нерегулярных глаголов представлялось наиболее сложным— 739 мс; самое короткое время реакции потребовалось на чтение глаголов — 486 мс; за ним последовало образование прошедшего времени регулярных глаголов — 513 мс; чтение квазиглаголов составило 633 мс; образование прошедшего времени квазиглаголов — 723 мс.
1 2 3 4 5
ЗАДАНИЯ
Рис. 1. Среднее время реакции 25 испытуемых при выполнении заданий на порождение глагольных форм.
1 — чтение глаголов; 2 — чтение квазиглаголов; 3 — образование форм прошедшего времени регулярных глаголов; 4— образование форм прошедшего времени нерегулярных глаголов; 5 — образование форм прошедшего времени квазиглаголов.
Можно наблюдать существенное различие между временем реакции, затраченным на образование прошедшего времени регулярных и нерегулярных глаголов. Эти данные совпадают с результатами экспериментов, рассмотренных ранее13. Есть примеры проведения подобных экспериментов с одинаковым количеством регулярных и нерегулярных глаголов, представленных в случайном порядке. Авторы исследования подчеркивают, что методика проведения эксперимента с использованием ПЭТ исключает подобную возможность. Результаты эксперимента, представленного Бе1с1епЬе^ в 1992 г., указывают на то, что время реакции в этом случае дольше, чем в обсуждаемом эксперименте: для чтения глагола необходимо 575 мс, образования форм прошедшего времени регулярных и нерегулярных глаголов — соответственно 925 и 1030 мс. Основное различие в этих двух исследованиях сводится к образованию форм прошедшего времени регулярных глаголов; очевидно, что смешение регулярных и нерегулярных глаголов затрудняет выполнение задачи испытуемым. Таким образом, время реакции при образовании форм прошедшего времени регулярных глаголов на 100 мс короче, чем при образовании форм прошедшего времени нерегулярных глаголов.
3. ЭКСПЕРИМЕНТ НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО ЯЗЫКА
3.1. Методика проведения эксперимента. Экспериментальные данные были получены в результате исследования 12 студентов, изучающих или изучавших русский язык. Эксперимент проводился в письменной форме и состоял из двух частей: 1) в первом случае испытуемые образовывали формы непрошедшего времени 1-го л. ед. ч. и 3-го л. мн. ч. от инфинитивов 80 глаголов и квазиглаголов; 2) во втором случае те же формы были образованы от 80 глаголов и квазиглаголов прошедшего
времени. Глаголы были вставлены в минидиалоги, побуждающие к генерализации определенных форм:
Я хочу думать. — А ты? Вчера Маша и Петя думали. — А сегодня?
И я хочу ... Сегодня они ...
А сейчас что ты делаешь? — А ты ?
Я ... Сегодня я...
А Маша и Петя?
Они ...
3.2. Материал. В качестве материала были отобраны 40 глаголов из наиболее частотных классов по одноосновной системе Р.Якобсона14, которые являются продуктивными (за исключением -а- класса): -aj-; -я-; -i-; -ova-, а также 40 квазиглаголов, образованных путем манипуляций с начальными сегментами существующих глаголов тех же классов.15 В работе учитывались частоты глагольных классов для носителей русского языка16, а также частота словоупотребления17.
3.3. Обсуждение результатов 2-го эксперимента. Ответы были получены от 12 студентов на 160 стимулов (80 инфинитивов и 80 форм прошедшего времени), всего 3840. В результате обработки данных выяснилось, что в операциях, совершаемых с глаголами -aj- класса, испытуемые в большинстве случаев использовали правило (89% случаев при образовании форм как ед., так и мн. числа — от инфинитивов; 92% при образовании форм ед. числа и 94% мн. числа — от форм прошедшего времени) (рис. 2, 3, 6, 7). При обработке квазиглаголов, образованных от глаголов -aj-класса, генерализация происходила по модели спряжения, характерной для глаголов данного класса в 1-м задании, в 71% случаев для форм 1-го л. ед. числа, в 77% — для форм 3-го л. мн. числа; во 2-м задании** в 78-81% (рис. 4, 5, 8, 9). Следует отметить, что этот процент генерализации является самым высоким за исключением задания, предполагающего образование форм 1-го л. ед. числа квазиглаголов от инфинитива (71%) (рис. 4).
Операции, совершаемые с глаголами -а- класса, вызвали наибольшее затруднение. Вероятно, это связано с низкой частотностью и непродуктивностью данного класса в сравнении с тремя другими глагольными классами, составляющими экспериментальный материал. В частности, генерализация по модели -а- класса составила в 1-м задании 64-48%, во 2-м — 59-49% (рис. 2, 3, 6, 7).
Квазиглаголы -а- класса подверглись генерализации в соответствии с правилом спряжения в 1-м задании в 43-28% и во 2-м — в 33-24% случаев (рис. 4,5,8, 9). Кроме того, у глаголов данного класса наблюдался самый высокий процент генерализации по модели -aj- класса (в 1-м задании — 28-27%; во 2-м — 35-33% (рис. 2, 3, 6, 7)). В заданиях, предполагающих образование форм от квазиглаголов, испытуемые использовали модель спряжения -aj- класса чаще, чем -а- класса (в 1-м задании 45-51%; во 2-м — 61-63%) (рис. 4,5, 8, 9).
Для глаголов -i- класса испытуемые в основном применяли правило, характерное для данной группы глаголов (в 1-м задании — 85-79%; во 2-м — 90% — при образовании форм как ед., так и мн. числа (рис. 2, 3, 6, 7)). Наблюдается та же тенденция и относительно квазиглаголов: в 1-м задании 80-73% и во 2-м — 76-78% форм образованы в соответствии с моделью спряжения -i- класса (рис. 4, 5, 8, 9).
* 1-е задание — образование глагольных форм от инфинитива; " 2-е задание — образование гла-
гольных форм от форм прошедшего времени.
ответы испытуемых
Рис. 2. Распределение ответов, полученных в результате образования глагольных форм 1-го л. ед. числа непрошедшего времени от инфинитивов
=1
ответы испытуемых
Рис. 3. Распределение ответов, полученных в результате образования глагольных форм 3-го л. мн. числа непрошедшего времени от инфинитивов
ГО го
о.
ответы испытуемых
Рис. 4. Распределение ответов, полученных в результате образования квазиглагольных форм 1-го л. ед. числа непрошедшего времени от инфинитивов
о.
ответы испытуемых
Рис. 5. Распределение ответов, полученных в результате образования квазиглагольных форм 3-го л. мн. числа непрошедшего времени от инфинитивов
Рис. 6. Распределение ответов, полученных в результате образования глагольных форм 1-го л. ед. числа непрошедшего времени от форм прошедшего времени
Рис. 7. Распределение ответов, полученных в результате образования глагольных форм 3-го л. мн. числа непрошедшего времени от форм прошедшего времени
о. с£
ответы испытуемых
Рис. 8. Распределение ответов, полученных в результате образования квазиглагольных форм 1-го л. ед. числа непрошедшего времени от форм прошедшего времени
ответы испытуемых
Рис. 9. Распределение ответов, полученных в результате образования квазиглагольных форм 3-го л. мн. числа непрошедшего времени от форм прошедшего времени
Образование форм непрошедшего времени от глаголов -ova- класса в соответствии с правилом в целом не вызвало затруднений у испытуемых (глаголы: 83-82%; 81-84%; квазиглаголы: 71-70%; 68-66%). Но в то же время наблюдался довольно высокий процент генерализации по модели -aj- класса в процедурах, совершаемых при обработке как реальных глаголов данного класса (12-16%; 17-16%), так и квазиглаголов (25-26%; 29-29%). Вероятно, это объясняется тем, что образование форм настоящего времени глаголов -ova- класса представляется довольно сложной опера-
цией, поскольку сопровождается чередованием суффикса. Таким образом, испытуемые использовали модель -aj- класса как дефолт.
Результаты исследования глагольной морфологии на материале английского языка доказывают существование различий, зафиксированных по данным времени реакции и количеству ошибок, независимо от возрастного критерия и уровня владения языком. Они заключаются в том, что наибольшие трудности вызывают образование форм прошедшего времени нерегулярных глаголов и операции, совершаемые с квазиглаголами. Наблюдения в процессе исследования раскрывают тенденцию к применению стандартного правила для образования форм прошедшего времени квазиглаголов, что подтверждают результаты исследования Джегер с носителями английского языка.
Поскольку теории, постулирующие двойной механизм образования регулярных и нерегулярных форм, утверждают, что регулярные и нерегулярные формы прошедшего времени порождаются качественно различными системами, они также предполагают, что испытуемым потребуется разное количество времени на воспроизведение тех или иных форм, а также разное число ошибок может быть сделано при образовании регулярных и нерегулярных форм. Исследователи полагают, что операции, совершаемые посредством суффиксации, происходят гораздо быстрее, чем процесс активации форм, хранящихся в памяти. Эти задания являются и более легкими, на что указывает меньшее число ошибок при их выполнении. Результаты приведенного выше исследования подтверждают эти предположения: на образование нерегулярных форм прошедшего времени потребовалось значительно больше времени, чем на образование регулярных форм.
Данные, полученные на материале русского языка, напротив, демонстрируют, что частота глагольного класса и частота употребления слов в речи влияют на принятие решения испытуемым в пользу той или иной стратегии. Таким образом, подкрепляется предположение о существовании единого механизма образования регулярных/нерегулярных форм в языках с широко представленной морфологической структурой.
Summary
The project explores mental lexicon, particularly regular/irregular Russian and English verbal morphology in different groups of people, including 1) adult learners of English as a foreign language; 2) adult learners of Russian as a foreign language.
1 Rumelhart D. £., McClelland J. L. On learning the past tenses of English verbs // McClelland J. L., Rumel-hart D.E. (eds.). Parallel distributed processing: Explorations in the microstructures of cognition. Cambridge, 1986. Vol. 2. P. 216-271; Prasada S., Pinker S. Generalization of regular and irregular morphological patterns // Language and Cognitive Processes. 1993. 8 (1). P. 1-56; Jaeger J. Т., Lockwood A.H., Kemmerer D.L., Van Valin R. D., Murphy B. W., Khalak H. G. A positron emission tomographic study of regular and irregular verb morphology in English // Language. 1996. 72. P. 451-497.
2 Ragnarsdottir H., Simonsen H. G., Plunkett K. The acquisition of past tense morphology in Icelandic and Norwegian children. An experimental study //J. Child Language. 1999. 26. P. 577-618.
3 Matcovich P. The acquisition and processing of past participle morphology in Italian: An experimental study: Diss. Cand. Philol. University of Oslo, 1998.
4 Черниговская Т. В., Гор К., Клиорина Т., Слюсаръ Н. Правила в речевой деятельности: порождение глагольных форм в родном и неродном языке / / Материалы XXVIII Межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. СПб., 1999; Cliernigovskaya Т., Gor К. The complexity of para-
digm and input frequencies in native and second language verbal processing: Evidence from Russian. Language and Language Behavior. St. Petersburg, 2000. P. 20-38; Gor K., Chemigovskaya Т. 1) Rules in processing of Russian verbal morphology // Zybatow G., Junghunns U., Mehlhorn G., Szucsich L. (eds.). Current issues in formal Slavic linguistics. Frankfurt a./Main, 2001; 2) Mental lexicon structure in LI and L2 acquisition: Russian Evidence / / The Slavic and East European Language Resource Center. Issue 4. 2003; Gor K. The rules and probabilities model of native and second language morphological processing. St. Petersburg, 2003.
5 Ellis R. Understanding second language acquisition. Oxford, 1995.
6 Pinker S. Rules of language / / Science. 1991.253. P. 530-535; Ullman M. T. Acceptability ratings of regular and irregular past-tense forms: Evidence for a dual-system model of language from word frequency and phonological neighborhood effects / / Language and Cognitive Processes. 1999.14. P. 47-67.
7 Rumelhart D. E., McClelland J. L. On learning the past tenses of English verbs // McClelland J. L., Rumel-hart D.E. (eds.). Parallel distributed processing...
8 Bybee J. L. Regular morphology and the lexicon / / Language and Cognitive Processes. 1995.10. P. 425-455; Langacker R. A usage-based model // Rudzka-Ostyn B. (eds.). Topics in cognitive linguistics. Amsterdam, 1988. P. 127-161.
9 Matcovich P. The acquisition and processing of past participle morphology in Italian: An experimental study: Diss. Univ. Oslo, 1998; Ragnarsdottir H., Simonsen H. G„ Plunkett K. The acquisition of past tense morphology in Icelandic and Norwegian children.
10 Chemigovskaya Т., Gor K. The complexity of paradigm and input frequencies in native and second language verbal processing...
11 jaeger ]. Т., Lockwood A. H., Kemmerer D. L. e.a. A positron emission tomographic study of regular and irregular verb morphology in English.
12 Carroll ]., Davies P., Richman B. The American heritage word frequency book. New York, 1971.
13 Prasada S., Pinker S., Snyder W. Some evidence that irregular forms are retrieved from memory but regular forms are rule-generated. Paper presented to the Annual meeting of the Psychonomic society. New Orleans, 1990; Seidenberg M. Connectionism without tears. Connectionism: The practice / Ed. by S. Davies. Oxford, 1992. P. 84-122.
14 Якобсон P. О. Русское спряжение / / Избранные работы. 1985. С. 198-209.
15 Chemigovskaya Т., Gor К. The complexity of paradigm and input frequencies in native and second language verbal processing.
16 Tozvnsetid С. E. Russian word-formation. Slavica Publishers, 1975.
17 Засорина Jl. H. Частотный словарь русского языка. М„ 1977.
Статья поступила в редакцию 22 ноября 2004 г.
