CC BY
35
Баландин П.Ю., Бойцова М.В. , Гришко А.К.
ЭКОНОМИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ГОСУДАРСТВА В ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД
Сейчас очень многие говорят о повышении уровня социальной защищенности отдельных категорий населения в России. На наш взгляд вопрос должен стоять несколько иначе: повышения требует уровень социальной защиты ВСЕГО населения нашей страны. Исключение составляет лишь небольшая прослойка общества, в которою входят крупные бизнесмены-олигархи, узурпировавшие основные энерго-добывающие отрасли промышленности и получающие сверхприбыли. Сюда же можно отнести крупных чиновников и партийных функционеров, постоянно мелькающих на телевизионных экранах. Все остальное население нашей необъятной Родины находится в достаточно незавидном положении, многие до сих пор проживают за чертой бедности или на уровне прожиточного минимума. Признанные ООН международные критерии исходят из того, что бедностью считается доход менее $4 в сутки на человека, а нищетой - менее $2. По подсчетам члена-корреспондента Российской академии наук Михаила Руткевича, в 2003 году "нищенский" душевой доход менее 2 тыс. руб. в месяц на человека имели около 18% населения. А доход в размере от 2 до 5 тыс. руб. на человека, т.е. характеризующий бедность, - около 45%. Таким образом, около или за чертой бедности находилось порядка 2/3 граждан России. Если к сегодняшнему дню ситуация и изменилась, то не кардинально. Официальная статистика Минэкономразвития фиксирует сокращение числа бедных в России в 2004 году до 17,8% общей численности населения по сравнению с 20,3% в 2003 году. Однако нужно учесть, что эти данные исходят из того, что к категории бедных официально относятся только те, кто имеет доходы ниже прожиточного минимума, т.е. менее 2,5 тыс. руб. в месяц. И это при том, что установленные действующим законом о потребительской корзине стандарты прожиточного минимума существенно ниже аналогичных советских показателей 1980-х годов. Кроме того, прожиточный минимум и уровень бедности у нашей официальной статистики почему-то принято рассчитывать исходя не из реального курса рубля, а из так называемого паритета покупательной способности - 10 рублей за доллар. Это при том, что цены в магазинах соответствуют окружающей нас действительности, а не теоретическим выкладкам.
Особенно остро этот вопрос стоит для тех, кто имеет прямое отношение к бюджетной сфере финансирования. Парадоксально, но в России к этой отрасли финансирования относятся стратегически важные сферы жизни населения: образование, наука, здравоохранение...список можно продолжить. Очевидно, что
от людей, которые заняты в этих областях, напрямую зависит будущее нашей страны. И именно они, в наибольшей мере, подвержены рискам остаться без работы, либо получать за нее сущие гроши. И именно их уровень социальной защиты, несмотря на все реформы последних лет, остается крайне низким.
Общеизвестно, что защита прав и свобод человека и гражданина является первейшей обязанностью государства. Эта норма признана целым рядом международных правовых актов, которые признаются Российской Федерацией обязательными для выполнения. К ним относятся: Устав Организации Объединенных
Наций, Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Устав Совета Европы, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, Европейская социальная хартия, Хартия здоровья народов и др.
К сожалению, ратифицированные государствами международные правовые акты не всегда добросовестно выполняются. Это дискредитирует международные организации, а население таких государств страдает от произвола и социальной несправедливости. Не является исключением и Российская Федерация. С переходом экономики на рыночные отношения и сменой общественного строя объем промышленного производства в стране сократился в 2 раза, резко упали объемы сельскохозяйственного производства, транспортных и других видов услуг, прибыль и доход бюджета. В стране возродилось давно забытое чуждое явление -безработица, резко упали денежные доходы граждан, заработная плата и пенсии резко уменьшились и выплачивались с большими задержками. С либерализацией с 1 января 1992г. цен население почти в одночасье лишилось своих сбережений, которые составляли огромную сумму 372 млрд руб. Это была социальная катастрофа. Хотя многие граждане сразу ее не осознали.
Попытки вкладчиков вернуть свои сбережения заканчивались отказами российских судов всех уровней вопреки Конституции России и международным правовым актам по социальной защите граждан.
И только через 10 лет отдельным гражданам - вкладчикам Сбербанка России удалось подать прошение по этому вопросу в Европейский Страсбургский суд по правам человека.
И вот новое социальное потрясение - монетизация льгот ветеранам войны и труда, инвалидам и другим группам населения. Это действительно был неожиданный социальный шок не только для ветеранов, а и для всего народа после бравурных обещаний перед выборами 2003 и 2004 гг. "комфортной и достойной" жизни населению России.
Поражает удивительная самонадеянность авторов реформ. Если в год 60-летия Победы говорить военным языком, их фронтальное наступление на социальные права миллионов граждан России готовилось в страшной спешке, даже не была подсчитана численность противостоящей стороны. Действительно, расхождения в расчетах авторов реформы числа льготников и данных статистики составили миллионы человек. Это ли не вопиющее свидетельство, насколько реформаторам безразличны простые люди. Они не произвели никаких подготовительных мер: ну хотя бы чуть уменьшили льготы чиновникам и депутатам всех уровней
власти, увеличили бы ставки подоходного налога на сверхвысокие доходы, довели бы размер базовой части трудовой пенсии до уровня, близкого к прожиточному минимуму пенсионера, как это предусмотрено в соответствующем законе. Ввели бы в действие этот закон в 7 субъектах Российской Федерации (по числу федеральных округов), а года через 2 обобщили бы результаты, тогда бы и решали, что делать дальше.
Неужели авторы монетизации льгот не видели, что материальное положение нынешних пенсионеров, получающих трудовую пенсию, а это 28 млн человек, с каждым годом ухудшается?!
Говоря о льготах, нужно помнить, когда и откуда они появились. Сегодня наши реформаторы очень любят повторять, что большинство необеспеченных льгот возникло в последнее десятилетие и были они откровенным популизмом.
Спорный тезис. Положим, те же ветеранские льготы существовали всегда, все 60 послевоенных лет. Существовали в Советском Союзе. Существовали в новой России. Даже в самые тяжелые годы. Нужно обладать изрядным цинизмом, чтобы пытаться доказать их популизм.
С другой стороны, действительно есть огромное количество так называемых новых льгот, возникших в начале 1990-х годов в условиях разрухи, экономического развала и гиперинфляции.
Одни из наиболее обсуждаемых сегодня - транспортные льготы - из этой категории. Бесплатный проезд в городском автобусе или трамвае появился в те годы, когда стоимость проезда могла вырасти раза в два за время, пока пенсионер ехал две остановки до поликлиники. И в то время, когда размер пенсии составлял в лучшем случае десятую часть прожиточного минимума. Пенсии, между прочим, заработанной и гарантированной Конституцией, а не являющейся социальным пособием.
Надо еще добавить, что проблема была наиболее остра именно в городах. На селе, со своим огородом и возможностью дойти, куда надо пешком или доехать на велосипеде, проблемы, может быть, и не были менее остры, но стояли совершенно по-другому.
Это, кстати, еще один важный момент в оценке нынешней реформы. Решили все скопом, не обращая внимания ни на разную структуру потребностей льготников, ни на уровень их обеспечения в отдельных территориях, ни на уровень прожиточного минимума. Более того, умудрились еще и разделить льготников на федеральных и региональных. Тем самым создали ситуацию "раскола" в обществе. Сформировали у тех же льготников ощущение того, что существуют люди первого и второго сорта. Потом, с таким-то подходом, удивились, откуда взялись провалы в реализации реформы и протесты.
"Новые льготы" начала 1990-х касались не только пенсионеров и других традиционно незащищенных слоев населения. Глубина кризиса определялась еще и тем, что за чертой бедности оказались вполне трудоспособные люди.
С зарплатами бюджетников было то же самое, что и с пенсиями. Причем не только в начале 1990-х годов, как иногда принято думать. Например, по данным Всероссийского центра уровня жизни, еще совсем недавно, в 1999 году, в России 54,2% работников получали заработную плату ниже величины прожиточного минимума трудоспособного населения.
Данные 1999 года очень показательны и по другой причине. Понятно, что столь высокий уровень трудовой бедности в этом году связан с эффектом дефолта и девальвации 1998 года. Но на самом деле это
- лишний аргумент в защиту льгот от бездумной монетизации.
Об отмене льгот ответственно можно будет говорить только тогда, когда уровень инфляции снизится до 5 - 7% в год и будет устойчиво находиться в этом интервале по крайней мере в течение нескольких лет. А кроме того, удастся обеспечить достаточный рост уровня доходов населения, который не позволит в случае экономического кризиса одномоментно "провалиться" в категорию бедняков не только абсолютному большинству социально незащищенных слоев, но и едва ли не половине трудоспособного населения.
Очень много этом контексте можно говорить о реформе ЖКХ, образования, здравоохранения и т.д.
Инфляция за год превышает России продекларированные Правительством 10%. И приток в экономику «шальных» нефтедолларов, а особенно бездумное использование только усугубляют ситуацию.
Бедность является главной причиной резкого сокращения продолжительности жизни населения России. По продолжительности жизни мужчин за годы реформ Россия отброшена на одно из последних мест в мире
- 134-е, а женщин - на 100-е.
С 1992г. Россия стала страной вымирающей, она ежегодно теряет почти по миллиону жителей. За истекшие 13 лет (1992-2004 гг.) смертность превысила рождаемость на 10,4 млн. человек. Это равно потере населения 13 областей России, таких как Псковская или Новгородская.
По прогнозам Госкомстата, к 2025 г. в России может остаться лишь 100 млн. человек.
Без положительного решения проблемы оплаты труда нам не выйти из порочного круга бедности. Об этом свидетельствует и опыт других стран, вот его-то нужно тщательно изучать и проводить в жизнь применительно к условиям России. Страна сейчас располагает значительными средствами и их можно и дальше наращивать, если серьезно осуществлять справедливую налоговую политику. Это повысит престиж труда, квалификации, образования как высших ценностей, которыми располагает современное общество.
Пора понять, что рынок не способен решить многих жизненных, социальных вопросов. Их должно решать государство. Однако наши экономисты-реформаторы считают, что государство должно полностью уйти из рынка. На самом же деле оно должно планировать и регулировать рынок. И главный механизм - это его налоговая политика.
Модернизация социальной сферы - слишком серьезная задача, чтобы подходить к ней с бухгалтерскими мерками "дебета-кредита". Пока же наблюдается именно это. Едва ли не главной целью социальных преобразований становится сокращение государственных расходов. Иначе говоря, социальная сфера, ее качество целью этих реформ не является. "Социалка" опять оказывается всего лишь средством. Средством макроэкономической стабилизации и бюджетного профицита.
Реформа льгот - лишь "первый звоночек" в реализации нашим правительством гораздо более впечатляющего и ужасающего проекта "монетизации прав человека". Речь идет о запланированных и отчасти уже начатых реформах образования, здравоохранения, науки, культуры. Доведение до логического конца политики коммерциализации этих сфер ставит под вопрос конституционные права граждан России и установленные Основным законом принципы социального государства.
Министр здравоохранения и социального развития говорит о том, что экономически эффективным является пребывание пациента в больнице не больше 5 дней.
А как сочетаются между собой фактическая ликвидация системы поликлиник и тезис о том, что залог здоровья населения в эффективной профилактике и диагностике? Сейчас предлагается сокращение числа врачей узкой специализации, ставка на врачей общего профиля, а попросту говоря - "земских докторов". В сочетании с сокращением гарантий бесплатного медицинского обеспечения и мест в больницах все это может привести только к одному - у людей не останется иного выхода, кроме частной медицины. Но такую роскошь может себе позволить в лучшем случае каждый десятый гражданин России.
Подобная реформа медицины у нас происходит на фоне того, что здравоохранение уже стало фактически платным для населения.
По данным проведенного ФБК исследования "Сколько тратит Россия?", сегодня граждане России тратят на платные медицинские услуги и лекарства порядка 230 млрд руб. в год. Это в три раза больше, чем предусмотренные расходы государства на здравоохранение.
Еще один интересный показатель состоит в том, что упомянутые расходы населения на свое здоровье составляют порядка 5% в общем объеме потребительских расходов граждан. Эта цифра вполне соответствует среднеевропейскому уровню, а по ряду показателей приближается к данным США - страны, где население тратит на услуги здравоохранения больше всех в мире.
Граждане России уже сегодня тратят на медицину больше, чем в любой другой стране с развитой государственной системой гарантий здравоохранения. И это при том, что и уровень доходов населения, и система медицинского страхования, и технологическая оснащенность нашего здравоохранения, мягко говоря, оставляют желать лучшего.
Реформа здравоохранения - всего лишь один пример коммерческого подхода к реформированию социального сектора, который столь же нагляден и в образовании, и в науке.
С наукой ситуация вообще парадоксальная. Бесконечные разговоры об инновационном развитии, высоких технологиях должны были бы даже самых упрямых монетаристов убедить в том, что вложения в науку становятся одним из самых выгодных помещений капитала.
Национальные перспективные программы большинства развитых стран уже в течение нескольких десятилетий абсолютно последовательны в своих главных приоритетах - поддерживать должные затраты на фундаментальную науку и увеличивать бюджетные ассигнования на прикладные исследования. Ясно, что судь-
ба России как государства, включающегося в конкуренцию на мировом рынке, во многом зависит от перспектив ее научного потенциала.
Фундаментальная наука - это не та область, которую можно финансировать частично, получая неполный результат. Финансируя науку наполовину ее потребностей, нельзя рассчитывать на какие-то серьезные достижения.
Предложение правительства переложить бремя инновационного развития на бизнес не только опасно, но и наивно. И дело даже не в том, что сами разработчики реформы прекрасно знают, что у нас доля научных исследований в бизнесе едва превышает статистическую погрешность, а наш капиталист еще лет двадцать будет "накапливать ресурсы" для адекватных вложений в науку.
поддерживать науку до того времени, пока наука, по крайней мере ее значительная часть, будет востребована экономикой. Новой конкуренцией, которая уже "выбрала" все возможности получения прибылей, которые оставила старая экономика. Новым бизнесом, который уже перешел от логики переделов и "проедания" старого потенциала к стратегии интенсивного, инновационного развития.
Я уже не говорю о том, что предлагаемые вкупе коммерциализация российской науки и образования никак не решают проблему старения отечественной науки почти во всех областях, угасания и исчезновения целых научных школ, "утечки мозгов". К сожалению, можно только согласиться с ректором МГУ, академиком Виктором Антоновичем Садовничим, утверждающим, что, перейдя на двухуровневую систему высшего образования - бакалавриат и магистратуру, - мы начнем плодить "лаборантов для зарубежных лабораторий".
Тут царит какой-то фельдфебельский подход к использованию зарубежного опыта. Дается установка -
внедрить систему "бакалавр - магистр", и все. Зачем? А потому что во всем мире так. Так ведь в разных странах она по-разному устроена. Какие-то профессии готовят четыре года плюс два. Какие-то -
три плюс два. Какие-то - четыре плюс один. Инженер и микробиолог - это не одно и то же.
Но это еще не все. Под прикрытием "передового опыта" проводится сокращение государственных гарантий бесплатного образования. Если эту двухуровневую систему внедрить, то магистров будут готовить уже за деньги. Иначе говоря, бесплатное высшее образование куда-то испаряется.
Авторы реформы отвечают, что трех-четырех лет бакалаврского образования вполне достаточно для работодателя.
Однако не вполне ясно, почему интересы этого самого "работодателя" для нас важнее, чем сохранение отечественных традиций фундаментального образования и российской научной школы как основы будущего развития. Главная проблема современного российского образования состоит в том, что оно лучше, чем это сегодня нужно экономике. Экономика не формирует запрос на высококвалифицированных специалистов. Но если мы будем "выравнивать" уровень образования по нынешнему состоянию экономики, то мы своими руками лишим перспективы и саму экономику, и общество.
Тут можно сослаться на многих специалистов, которые, например, утверждают, что так называемое
"японское экономическое чудо" случилось вовсе не в 60х годах прошлого века, а на полвека раньше, когда в Японии началась образовательная реформа. Причем ее основная идея как раз в том и заключалась, что в стране, бедной природными ресурсами, наиболее ценный ресурс - образованный и квалифицированный человек. Превращение Японии за столетие из аграрной страны в постиндустриальную державу -лучшее доказательство мудрости этой политики.
А лет сорок назад уже немецкие ученые осуществили расчеты, поразительные по своей сути. Опираясь
на результаты послевоенного восстановления Западной Германии, они доказали, что при полном разруше-
нии производственного потенциала, но при сохраненной системе образования, грамотных школьных и университетских кадрах, страна имеет шансы преодолеть разруху в четыре раза большую, чем в обратном случае. Именно поэтому в той же Германии и была взята установка на модернизацию экономики посредством эффективной образовательной политики и повышения качества рабочей силы.
Мы же исходим из того, что "качать нефть" можно и так. Работодателю достаточно. Но если будущее
- это прежде всего общество знания, общество человека, то нам действительно необходима новая эпоха Просвещения, возрождение науки, образования, социальности.
У нас же почему-то ставится задача сокращения и без того невысоких государственных расходов на образование, здравоохранение, науку. Все та же логика приоритетов макроэкономической стабилизации создает ситуацию, когда нынешние государственные расходы на образование и здравоохранение, составляющие около 4 и 2,5% ВВП соответственно, кажутся реформаторам слишком высокими. Тогда как идея мертвым грузом "замариновать" на постоянной основе в Стабилизационном фонде 4,5% ВВП оказывается очень прогрессивной.
Нужно отбросить демагогические заявления о неэффективности российского производства и об отсутствии у государства средств. Отступить от современных шараханий и постараться найти место и реальные возможности осуществления действительно нужных государству и людям экономических и социальных реформ в четкой последовательности и исторической перспективе на благо всего российского народа, а не отдельных избранных групп.
Но для этого в первую очередь необходимо четко определиться со стратегией развития России, разработать тактику действий и механизмы реализации принятых решений. И главной оценкой выполнения этих мер всех ветвей власти на всех уровнях должен быть постоянно возрастающий жизненный уровень народа.
Люди России должны жить действительно достойно, спокойно, без унижения и быть постоянно уверенными в своем правительстве, в своем будущем.
