CC BY
74
ЭКОНОМИКА СОЦИАЛЬНОГО СЕКТОРА: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ*
А.Я. Рубинштейн
Работа посвящена экономической теории социального сектора и отражает результаты многолетних исследований автора в данной области. Содержится анализ формирующейся среды функционирования организаций социального сектора, рассмотрены наиболее известные теоретические подходы, предложена новая типология благ и дано обоснование экономического обеспечения этих организаций. В основе предлагаемой теории лежит концепция «экономической социодинамики», разработанная автором совместно с P.C. Гринбергом.
«Всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею», - писал Шарль Монтескье. И перенос суверенитета на народ (демократия) вовсе не уничтожает опасности злоупотреблений властью - предупреждал другой знаменитый француз, писатель и публицист Бенжамен Констан. При этом властное вмешательство в экономике, помимо злоупотреблений властью (интересы специальных групп и коррупция), чревато неэффективным использованием ресурсов. Овладевая этой смитсианской нормой, человечество в течение двух с половиной столетий с надеждой и тревогой следит за развитием рынка - одного из величайших достижений цивилизации.
На этом пути, правда, выяснилось, что и рынок несовершенен. Осознание объективности феномена «ошибок рынка» привело эконо-
* Статья подготовлена на основе доклада автора на заседании Секции экономики ООН РАН 8 апреля 2004 г. Подробнее об этом заседании см. № 2 за 2004 г. нашего журнала.
мическую науку к парадигме смешанной экономики, допускающей властное вмешательство государства в тех особых случаях, когда сам рынок из-за невозможности выполнения его весьма жестких, а иногда и просто нереальных условий порождает неэффективную аллокацию (распределение) ресурсов. Между тем, признавая комплементарность рынка и государства, необходимо объяснить и природу их симбиоза. Одними разговорами о смешанной экономике обойтись здесь невозможно.
Имеется еще одно обстоятельство, выделяющее организации социального сектора из ряда других субъектов хозяйственной жизни. Речь идет об экономической недостаточности большинства указанных организаций, обусловленной их неспособностью к рыночной самоокупаемости и вынужденной привязанностью к государству. Эта недостаточность стала тем слабым местом в общественном организме, где удобно расселяются болезнетворные вирусы, сопутствующие смешанной экономике. Именно они вызывают как «синдром иждивенчества» - понижение тонуса рыночной активности организаций социального сектора, так и «реакцию Зверева-Кудрина»1 -своего рода «бюджетный спазм», сопровождающийся повышением давления финансового ведомства с требованием сокращения государственных расходов.
При этом новая политика, ориентированная на сокращение сети учреждений бюджетной сферы, на ликвидацию некоммерческого статуса ряда организаций науки, образования, культуры и здравоохранения (Доклад Экспертного института, 2002, с. 47-52) и сопровождающая эту акцию замена содержательных целей деятельности на стремление к прибыли, выходят за рамки даже самых радикальных рецептов модернизации экономики. Нынешняя увлеченность урезанием хозяйственных свобод бюджетных организаций, как и предоставление таких свобод исключительно в обмен на снижение обязательств государства - это всего лишь другое проявление того же самого «бюджетного спазма». Не следует думать, что этого можно избежать, что другой
министр будет «лучше». В силу объективной зависимости от бюджетных средств организации социального сектора навсегда принадлежат к «группе риска», в патогенной среде которой развивается эта болезненная реакция. Собственно, здесь и начинается экономическая теория социального сектора.
1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ ЛАНДШАФТ
Если прежде экономика социального сектора рассматривалась в основном сквозь призму «общественных товаров» и государственных финансов, то нынешний уровень ее развития уже невозможно отделить от теоретических новаций экономики культуры, которая как самостоятельная наука стала складываться полвека назад. При этом главным достижением экономики культуры, обогатившим экономическую теорию социального сектора, является открытие и изучение «болезни Бау-моля».
1.1. «Болезнь Баумоля» и основной вопрос экономической теории социального сектора
Указанное явление было обнаружено в середине 1960-х годов и впервые представлена научной общественности в классическом труде Уильяма Баумоля и Уильяма Боуэна «Исполнительские искусства - экономическая дилемма» (Baumol, Bowen, 1966). Именно с того времени теория знает о специфическом недуге ряда продуктов социального сектора. Речь идет о «болезни цен», суть которой заключается в том, что в некоторых отраслях издержки производства имеют устойчивую тенденцию расти быстрее, чем цены на конечный продукт. Своего рода аналог этой же «болезни» можно обнаружить в других секторах экономики - там и тогда, где и когда предельные
издержки в течение значимого периода времени падают медленнее цен2.
Анализ «болезни цен» позволил установить, что природа этого недуга напрямую связана с последствиями положительной динамики общего уровня производительности труда в экономике. Обусловленные данным явлением повышение оплаты труда и, как следствие, рост цен на другие факторы производства вызывают увеличение производственных расходов и либо компенсируются адекватным ростом производительности, либо сопровождаются переносом возникших удорожаний на цены конечного продукта. При этом выяснилось, что для некоторых товаров и услуг повышение цен без существенного сокращения объема их производства оказывается невозможным.
Такое положение дел характерно для многих продуктов социального сектора (ed. Towse, 1997), платежеспособный спрос на которые сдерживается невысокой настоятельностью индивидуальных потребностей в этих благах3. В подобной ситуации «заторможенный» спрос не успевает за возрастающими издержками производства и не дает возможности переложить их рост на плечи потребителя. Указанный феномен, собственно, и определяет границы той части рыночного пространства, внутри которой повышение общей производительности в народном хозяйстве оборачивается угрозой свертывания производства конкретных товаров и услуг. Именно в данном сегменте производятся и потребляются большинство продуктов социальной сферы. При этом хронический характер «болезни Баумоля» и сохранение определенного уровня производства таких товаров и услуг объективно приводят к их убыточности, порождая тем самым мировоззренческий вопрос о необходимости поддержки науки, культуры, образования и других отраслей социальной сферы. В этом контексте полезно вспомнить известные исторические факты финансирования Дионисийских фестивалей в древней Аттике, дотации лондонским театрам времен Шекспира и бюджетные ассигнования на музыкальную жизнь Вены времен Моцарта (Baumol, Oates, 1972). Обращая же внимание
на реалии современного мира, на значительные инвестиции в науку, культуру, образование и другие близкие отрасли, экономисты стали видеть в этом не какую-то особую традицию государственного меценатства, а настоятельную потребность общества, удовлетворение которой объективно требует государственного финансирования. Появилось даже ощущение исчерпанности главного сюжета экономики социального сектора. Однако очень скоро выяснилось, что возникшие ожидания были излишне оптимистическими. Дело в том, что сам факт неспособности указанных организаций обеспечить свою рыночную самоокупаемость еще не обязательно влечет за собой их поддержку со стороны государства.
В конце концов, почему именно социальный сектор надо защищать от разорения, препятствуя самоочищению рынка и естественному отбору тех, кто способен выжить самостоятельно? Как бы ни относиться к такой перспективе, данный вопрос внес окончательную ясность в трактовку «болезни цен»: с помощью обнаруженного экономического недуга Бау-моль лишь объяснил объективный характер убыточности этих организаций, но не дал теоретических аргументов в пользу вмешательства государства.
Поиски решения основного вопроса теории - обоснования государственной поддержки социального сектора, вернули экономистов к идее «общественных товаров», в самом названии которых присутствует (или кажется, что присутствует) мотив вмешательства государства. Дав «новую» интерпретацию общественных товаров как товаров, полезных для общества, ряд исследователей посчитали, что нашли, наконец, путь к решению. Страдающие хронической «болезнью цен» продукты социальной сферы с учетом их пользы для общества были причислены к группе общественных благ и тем самым получили легитимное право на поддержку со стороны государства. Данный сюжет требует своего комментария.
1.2. Общественные товары
Существует несколько дефиниций этих специфических благ. Марк Блауг дал такое определение: «Особая природа общественных благ заключается в том, что их потребление может быть только совместным и равным: чем больше достается одному домохозяйству, тем больше, а не меньше достается любому другому» (Блауг, 1994, с. 549). Из него почти автоматически следует вывод о том, что предельные издержки производства общественного блага равны нулю, и оно не может иметь позитивной цены. С дефиницией общественных благ связаны их критериальные свойства не-исключаемости (попехс1ис!аЫШу) и несоперничества (поппуа1пе5з). Собственно, эти свойства и выделяют указанные блага из мира товаров и услуг, позволяя сделать ряд выводов как в целом по общественным товарам, так и в отношении их связей с социальным сектором.
Во-первых, общественные товары, обладая особыми свойствами, мотивируют рационально действующих потребителей к поведению в стиле «фрирайдера». На эгоистический интерес индивидуумов подавать ложный сигнал об отсутствии спроса на общественное благо указывал еще Самуэльсон (БатиеЬоп, 1954). Данное заключение можно найти и в стандартных учебниках (Аткинсон и Стиглиц, 1995, с.692; Стиглиц, 1997, с.121; Фишер, Дорнбуш и Шмалензи, 1997, с. 64).
Во-вторых, сталкиваясь с этой специфической группой товаров и услуг, не вписывающихся в стандартную модель рыночного равновесия, доминирующие экономические теории предлагают следующее решение. Общественные блага объявляются предметом заботы государства, вмешательство которого в этом случае признается оправданным.
В-третьих, даже при наличии критериальных признаков (свойства неисключаемости и несоперничества), «общественные блага» являют собой весьма размытое понятие. Так, кроме общественных товаров, в литературе встречаются их многочисленные суррогаты: чисто
общественные блага, «удовлетворяющие обоим условиям» (Стиглиц, 1997, с. 124), или в другой версии: когда «оба свойства присущи в высокой степени» (Якобсон, 2000, с. 41); квазиобщественные товары, которые «хотя бы отчасти носят общественный характер» (Блауг, 1994, с. 550); смешанные общественные товары, когда «хотя бы одно из свойств выражено в умеренной степени» (Якобсон, 1996, с. 42); а также «блага, потребление которых полезно для общества» (Ходов, 1997, с. 37).
В-четвертых, несмотря на конвенциональную безграничность семейства public goods, все продукты социального сектора абсолютно невозможно «втиснуть» в специфическую группу «общественных благ». Товары и услуги социального сектора и общественные товары суть пересекающиеся, но не совпадающие множества. В подтверждение данного вывода достаточно привести пример с услугами образования или театров, которые при ограниченной их доступности и очевидном соперничестве между потребителями никак нельзя отнести к общественным благам.
В целом же, нетрудно убедиться, что многие продукты социального сектора являются делимыми и никакого отношения к общественным товарам не имеют. При этом именно они страдают «болезнью цен», а их производители нуждаются в поддержке государства. Потребность в ней организаций социального сектора, производящих «необщественные блага», лишь подчеркивает невозможность решения сформулированного выше мировоззренческого вопроса на основе парадигмы общественных товаров. Думается, что поиски объяснений государственной поддержки социального сектора с позиций «родственных связей» с общественными товарами -путь явно тупиковый. Среди других обоснований целесообразности поддержки социальной сферы следует выделить еще одну теоретическую концепцию. Речь идет о мериторике Ричарда Масгрейва.
1.3. В среде мериторных интересов
Известно, что далеко не все индивидуумы способны вести себя экономически рационально. У одних для этого нет достаточных знаний. У других - отсутствуют необходимые волевые качества, чтобы принять позитивное для себя решение. Предпочтения третьих искажаются из-за недостатка средств. Для описания таких вполне реальных обстоятельств Ричард Масгрейв и предложил концепцию мериторных благ. Сформулируем ее ключевую дефиницию. Мериторными называются блага, спрос на которые со стороны частных лиц отстает от «желаемого обществом», и поэтому его стимулирует государство. Масгрейв выделяет четыре типа мериторных интересов, в орбиту которых попадают и продукты социальной сферы (Musgrave, 1959; Musgrave, 1987, р. 452-^453; Musgrave, Musgrave, Kullmer, 1994.).
Во-первых, так называемый патологический случай, когда общество «желает» защитить недостаточно информированных людей от их нерациональных решений (Musgrave, 1987, р. 452). В социальном секторе подобная ситуация возникает в силу неосведомленности населения - потенциальных потребителей продуктов этого сектора. Тезис о том, что «необразованные не могут оценить всех выгод образования» без каких-либо натяжек может быть распространен на многие продукты науки, культуры, здравоохранения и т.д. И в этом смысле мериторная заинтересованность общества в достижении определенных масштабов производства и потребления продуктов социального сектора является очевидной.
Во-вторых, интерес в разрешении известной коллизии «слабоволия Одиссея», когда общество предпочитает помогать индивидуумам принимать верные решения (Tietzel, Muller, 1998, р. 116). Следует отметить, что случай «слабоволия Одиссея» весьма характерен для современного общества. Кроме вырожденных случаев патернализма4, речь здесь идет о защите рынка от «фрирайдерского» нежелания потребителей платить реальную цену
за продукты социального сектора, при одновременном согласии оплачивать эту же цену через механизм налогообложения их доходов.
В-третьих, потребность в преодолении иррациональности неимущих посредством предоставления помощи нуждающимся «в натуральном виде» (Musgrave, Musgrave, Kul-lmer, 1994, s. 90). He останавливаясь на известной альтернативе - денежные трансферты или натуральная помощь (в виде реальных продуктов и услуг) - подчеркну главное. Оказание материальной помощи социально незащищенным группам населения относится к числу приоритетных интересов любого демократического общества.
В-четвертых, коллективные интересы, присущие обществу как таковому (Musgrave, Musgrave, Kullmer, 1994, p. 88). Пример этого особого мериторного интереса Масгрейв нашел в культурной деятельности, в потребности общества сохранить свое материальное и духовное наследие. Причем кроме институциональных возможностей, основанных на введении соответствующих законов и формировании системы ценностей, ориентирующих «на заботу о сохранении исторических мест и почтение перед искусством», реализация данного интереса предполагает и прямую финансовую поддержку.
В целом же анализ концепции Масгрей-ва подтверждает, что в отличие от общественных товаров здесь действительно имеет место практически полное погружение социального сектора в среду мериторных интересов. В этом смысле теоретическое обоснование экономической поддержки продуктов данного сектора, страдающих «болезнью Баумоля», следует искать именно в мериторных интересах государства. Другой вопрос, насколько сама мериторная активность государства признается экономистами легитимной. И здесь также нужен специальный комментарий.
Почти полвека продолжается дискуссия вокруг мериторики, которая никак не вписывается ни в теорию благосостояния, ни в концепцию конституционной экономики. Находясь в стороне от «mainstream» (магистраль-
ного направления), эта концепция находится под массированным огнем сторонников «минимального государства» (Schmidt, 1988; Priddat, 1992; Tietzel, Muller, 1998). Не обсуждая проблемы идеологического неприятия вмешательства государства в экономику, отмечу, что «слабости мериторики» относятся в очень большой степени не к ней самой, а к интерпретациям данной теории, традицию которых заложил сам Масгрейв, сформулировав тезис о «неправильных» потребностях индивидуумов, которые нуждаются в коррекции со стороны общества.
Как и концепция общественных товаров, мериторика постулирует наличие двух систем предпочтений. Если в случае общественных товаров рационально действующий субъект ведет себя как «фрирайдер» и сознательно скрывает свои предпочтения, то в ме-риторной среде искаженный сигнал о потребностях индивидуума возникает по причине его нерационального поведения, о котором «знает» государство-меритор, тогда как сам субъект часто и не догадывается. Думается, что сформулированная Масгрейвом дилемма между ложными и истинными предпочтениями индивидуумов по сути своей сама является ложной. Я исхожу из того, что предпочтения индивидуумов всегда истинны. В моем представлении за мериторикой стоит совершенно иная мотивация государственной активности.
Убежден, что единственным обоснованием мериторизации является стремление общества реализовать собственные интересы. Речь идет о специфических потребностях, не сводимых к частным интересам индивидуумов, т.е. о потребностях общества как такового или о ценностных суждениях, которые не выявляются посредством рыночного механизма. Но в отличие от Масгрейва, который такие потребности рассматривает лишь в качестве специального случая, считаю, что все ситуации мериторного вмешательства связаны исключительно с общественными интересами. И в «патологическом» варианте, и в случае «слабоволия Одиссея», и тем более при «оказании материальной помощи» речь всегда идет о некоторых иных,
отличных от предпочтений индивидуума, представлениях о том, «что такое хорошо и что такое плохо». Подобная позиция и признание существования несводимых интересов общества потребовали пересмотра ряда базовых положений теории. Собственно, это и стало одним из движущих мотивов в разработке концепции «экономической социодинамики».
2. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СОЦИАЛЬНОГО СЕКТОРА
Опыт теоретических исследований и практика последних десятилетий свидетельствуют о том, что всякие попытки доказать законность экономической поддержки науки, культуры, образования и других отраслей социального сектора государством, аргументировать мотивы, формы и механизмы их бюджетного финансирования почти всегда заканчиваются разговорами об исходных принципах, обоснование которых лежит, как правило, в мировоззренческой плоскости. При этом традиционная экономическая теория и, в частности, базовый принцип методологического индивидуализма, постулирующий сводимость любых потребностей к предпочтениям индивидуумов, не позволяли взглянуть на эти проблемы с иных позиций. Разорвать порочный круг можно было, лишь отказавшись от данного постулата.
2.1. В контексте «экономической социодинамики»
Речь идет о теоретической концепции, ключевое понятие которой - несводимость5 -связано с заменой постулата всеобщности методологического индивидуализма на принцип комплементарное™ (взаимодополняемости) индивидуальных предпочтений социальными
интересами. Представляя «экономическую со-циодинамику», выделю ее основные положения. Во-первых, и здесь имеет смысл начать с дефиниции. Любое благо может удовлетворять потребности качественно разных участников экономических отношений, в том числе и несводимые потребности общества как такового. Способность блага удовлетворять несводимые потребности социума была названа социальной полезностью6.
Во-вторых, утверждение принципа комплементарности индивидуальной и социальной полезностей привело к позиционированию государства в качестве рыночного игрока, отвечающего за реализацию автономных интересов общества. Именно так комплемен-тарность полезностей трансформировалась в необходимость дополнения индивидуальных субъектов рынка государством, определяя тем самым и новый состав участников в модели рынка. Подчеркну в связи с этим, что «нужда в государственных структурах» обусловлена не только и не столько «провалами рынка» и его неудачами в борьбе за гармонизацию предпочтений отдельных индивидуумов, сколько интересами их совокупности как целого.
Следует отметить и альтернативные попытки обосновать государственную активность - представление государства в роли патронажной сестры подслеповатой «руки провидения», нанятой для устранения «ошибок рынка». Один из наиболее ярких представителей этого направления Мансур Олсон7 писал: «Если рыночные механизмы никогда не дают сбоев, тогда нет и нужды в государственных структурах, поэтому необходима концепция ошибок рынка для соответствующей нормативной теории государства» (Olson, 1986, р. 120). Комментируя данный тезис, подчеркну, что при трактовке «ошибок рынка» избыточно широко - не в традиционной парадигме исключений из общего правила (наличие монополии, экстерналий, общественных товаров и т.п.), а в буквальном смысле, имея в виду любое неэффективное распределение ресурсов, -становится необходимой общая концепция «ошибок рынка» и соответствующая ей тео-
рия государства. Этот вывод я готов поддержать с энтузиазмом. Меня заботит та же самая проблема - теоретическое объяснение экономической деятельности государства.
В поисках решения этой задачи Олсон расширил понятие «ошибки рынка» и одновременно сузил его, описав в терминах общественных товаров (Olson, 1986, р. 121-124). Не погружаясь в детали теории Олсона и не дискутируя с ним, укажу на возможность принципиально иного решения, предложенного «экономической социодинамикой». В соответствии с данной концепцией мажорантой «провалов рынка» является несводимый к индивидуальным предпочтениям социальный интерес. Именно в этом случае цены, установленные по предельным издержкам, могут оказаться ниже средних издержек. И там, где подобный интерес имеет место, рыночные силы саморегуляции дают сбой, порождая неоптимальное распределение ресурсов. В такой ситуации на сцену выходит новый актер - государство, действия которого, направленные на реализацию социального интереса, способны восстановить эффективность рыночных механизмов.
В-третьих, изменение состава субъектов рынка, имеющих «status quo ante» лишь индивидуальные предпочтения, с последующим добавлением государства, отвечающего за реализацию несводимых интересов общества (ценностных суждений)8, порождает двойственность некоторых благ. Это вытекает из следующей «Центральной леммы». Если индивидуумы из множества {1, ... , К} выбирают предпочтения U], U1, ... , UK в отношении частного блага Q и их агрегированный посредством рыночных механизмов интерес Uj=f(Ul, U2, ... , UK) дополняют ценностные суждения Us в отношении этого же блага, то само благо Q приобретает своеобразную двойственность: оставаясь частным благом для всех индивидуумов 1, ... , К, оно выступает в качестве общественного товара для пары интересов Uj(Q) и US(Q).B подобной ситуации Парето-эффективное равновесие для двух игроков, имеющих персональные интересы в
отношении общественного блага, реализуется, как известно, лишь в форме равновесия Линдаля9. Причем, согласно теории, суммарный спрос в этом случае определяется на основе процедуры вертикального суммирования (Аткинсон, Стиглиц, 1995, с. 661). Иначе говоря, в равновесии Линдаля участники потребляют общественное благо в равном количестве, но платят за него разные, т.е. персонифицированные «цены Линдаля» (рис. 1).
В-четвертых, принцип комплементарное™ индивидуальной и социальной полезности в комбинации с моделью Линдаля потребовали соответствующих изменений в стандартном экономическом описании. В содержательном плане новая версия равновесия опирается на следующую трактовку цен Линдаля. В предложенной конструкции (рис. 1), где благо <2 выступает как частное благо и одновременно как общественный товар, цены Линдаля имеют разную природу10. В основе персонифицированной цены Рц лежит предельная индивидуальная полезность частного блага цена Р5 также соответствует предельной, но уже социальной полезности общественного блага <2 и отражает ту часть бюджетных ресурсов государства, которая расходуется на реализацию социального интереса и8.
Qa Q| Количество блага
Рис. 1. Равновесие Линдаля
Концепция «экономической социодина-мики» заставила пересмотреть и одно из условий равновесия - равенство предельных издержек предельной полезности. В расширенной версии, с учетом того, что на рынке одновременно действуют индивидуальные субъекты с присущими им предпочтениями и], Ц2, ... ,11к и государство, стремящееся реализовать невыявляемые рыночным путем общественные преференции и5, равновесие достигается лишь тогда, когда предельные издержки уравниваются одновременно предельной индивидуальной и предельной социальной полезностью блага (Гринберг, Рубинштейн, 2000, с. 130-137).
В-пятых, именно в этом концептуальном положении и заключено теоретическое обоснование государственной поддержки, наполняющее ясным экономическим смыслом бюджетное финансирование социальной сферы. Согласно принципам «экономической со-циодинамики», речь идет о «персонифицированной цене», по которой государство оплачивает социальную полезность продуктов социального сектора. Приобретая эти блага, индивидуальный потребитель платит свою цену, государство также доплачивает свою. Иначе говоря, в рамках предложенной концепции расходы производителей товаров и услуг социального сектора покрываются доходами от реализации этих благ и бюджетными ассигнованиями, которые имеют здесь совершенно законный характер. Указанный результат, дополняя «болезнь Баумоля», дает ответ на главный вопрос и позволяет думать о наличии оснований для создания экономической теории социального сектора. В очень большой мере этот результат связан с поисками ответов и на другие теоретические вопросы: какие блага, с какой целью и каким образом должно поддерживать государство, а также в какой форме может осуществляться индивидуальная плата за приобретение указанных благ.
2.2. Типология благ и интересы общества
Сформулированные вопросы явно непростые и с налета решению не поддаются. Повторю в связи с этим, что имевшие место попытки «втиснуть» все продукты социального сектора в «общественные товары» успеха не принесли. Более глубокий анализ продемонстрировал наличие благ, которых никак нельзя отнести к группе общественных товаров, даже при самой широком толковании этого понятия. Такую же судьбу разделили и мериторные интенции, опирающиеся на гипотезу о ложных и истинных предпочтениях индивидуумов. Выяснилось, в частности, что фундаментальная наука как и один из самых значительных сегментов культуры, ее наследие, в принципе не подлежат мериторизации (ОаГ§еп, 1992; Гринберг, Рубинштейн, 2000, с. 175-186).
Кроме того, и в первом, и во втором случаях предложенные определения, породив многочисленные «серые зоны», так и не смогли установить достаточно строгую дифференциацию товаров и услуг, создаваемых в социальном секторе. Не позволили выявить они и фактические причины поддержки этой сферы, т.е. те специфические общественные потребности, которые способны удовлетворять результаты научных исследований, культурные блага, продукты образования и здравоохранения, услуги социального обеспечения. Без решения этих проблем, как оказалось, невозможно корректно ответить ни на один из поставленных вопросов. Выход из создавшейся ситуации следует искать в построении обоснованной типологии благ.
При этом в основе любой классификации всегда лежат конкретные признаки, характеризующие изучаемый объект. Учитывая специфику исследования товаров и услуг в сфере социальных связей, выделю три рассмотренных выше фундаментальных свойства - неисключаемость, несоперничество, не сводимость. Первые две характеристики общественного блага можно объединить в одном «позитивном» свойстве - коммунальное™1
понимая под ним одновременное проявление неисключаемости и несоперничества в потреблении. При этом в феномене несводимости потребностей можно выделить два «позитивных» свойства: социальную полезность товаров и услуг, обладающих свойством несводимости, и индивидуальную полезность благ, не имеющих этого свойства.
Подобная смена «названий» не влияет на содержание самих социальных свойств, но позволяет использовать их более удобные аналоги и создает необходимые предпосылки для построения искомой типологии. Учитывая данное обстоятельство, имеет смысл проанализировать все возможные комбинации трех социальных свойств: индивидуальной полезности, коммунальное™ и социальной полезности благ. Результаты такого комбинаторного перебора - совокупность всех допустимых сочетаний из трех признаков по одному, по два и по три - образуют искомую типологию, которая представлена в следующей таблице (табл. 1).
Комментируя таблицу, подчеркну, что свойство «коммунальности» имеет место лишь в том случае, когда товар или услуга потребляются отдельными индивидуумами. Поэтому ясно, что не существует благ, проявляющих свойство «коммунальности» без индивидуальной полезности (вторая и пятая комбинации). Опираясь на это соображение и содержательную интерпретацию допустимых комбинаций социальных свойств, можно утверждать, что пять непересекающихся групп -частные, смешанные, коммунальные, смешанные коммунальные и социальные блага - полностью покрывают весь мир товаров и услуг, и в каждый момент времени всякое благо принадлежит лишь одной из этих групп. Анализ построенной классификации применительно к продуктам социального сектора позволяет сделать следующие три выводы.
Во-первых, существуют частные и коммунальные блага. К примеру, большинство продуктов шоу-бизнеса и рекреации можно без всякого риска ошибиться отнести к частным благам. Точно также среди телевизионных программ нетрудно обнаружить комму-
нальные блага с нулевыми предельными издержками и ненулевой индивидуальной полезностью. При этом отличительная черта всех частных и коммунальных благ в социальном секторе экономики состоит в том, что они не имеют социальной полезности. Учитывая данный факт, можно утверждать, что в производстве и потреблении подобных благ государство участия не принимает, а потому в настоящем контексте они не входят в область нашего исследования.
Во-вторых, противоположная ситуация складывается со смешанными и смешанными коммунальными благами. В качестве примера смешанных благ назову продукты прикладной науки, театральные, образовательные и медицинские услуги, обладающие индивидуальной и социальной полезностью одновременно. Демонстрируемый по телевизионному каналу «Культура» спектакль может служить примером смешанного коммунального блага, проявляющего, кроме индивидуальной и социальной полезности, еще и свойство коммунальности - никто из телезрителей не может быть исключен из потребления данного блага и налицо отсутствие соперничества между ними.
В-третьих, данные в приведенной выше таблице свидетельствует о существовании еще одной группы товаров и услуг - социальных благ, потребителем которых является исключительно государство. Товары и услуги этой группы не входят ни в одну из индивидуальных функций полезности и в принципе не предназначены для индивидуального потребления. Именно к таким благам следует отнести результаты исследований фундаментальных наук, а также значительную часть результатов культурной деятельности, связанную с культурным наследием. Речь в данном случае идет о ежедневной работе музеев, книжных хранилищ, архивов, реставрационных организаций и т.п. Сюда же, по аналогии с достижениями фундаментальной науки, можно отнести новые театральные постановки и музыкальные программы, имеющие значение для развития самого искусства, но часто не вызывающие интереса у конкретных зрителей и
№
Группы
1 Частное благо
2 Отсутствует
3 Социальное благо
4 | Коммунальное благо
5 Отсутствует
6 Смешанное благо
Индивидуальная полезность
Индивидуальная полезность
Индивидуальная полезность
Индивидуальная полезность
Смешанное коммунальное Индивидуальная благо полезность
Таблица I
Социальная классификация благ
Коммунальность в потреблении Сочетания трех по одному
Социальная полезность
Коммунальность в потреблении
Сочетания трех по два Коммунальность в потреблении Коммунальность в потреблении
Сочетание трех по три Коммунальность в потреблении
Социальная полезность
Социальная полезность Социальная полезность
Социальная полезность
слушателей. Такие произведения иногда и вовсе остаются в «лабораторном виде» и не выходят за рамки репетиционного процесса. «Заказчиком», а часто и единственным потребителем этих благ является государство.
Здесь имеет смысл указать на распространенное заблуждение о наличии у таких благ свойств неисключаемости и несоперничества. Отмечу, что указанные свойства проявляются лишь в последствиях потребления социальных благ. Научный потенциал общества и его культура, действительно, обладают данными свойствами: они должны быть доступны всем членам общества, и никто не может быть ограничен в их потреблении. Конкретные же результаты, например, в области математики или теоретической физики, в реставрации памятников архитектуры и сохранении музейных коллекций этих свойств не имеют, поскольку вообще не потребляются индивидуумами. Не обладая индивидуальной полезностью, указанные товары и услуги удовлетворяют несводимые потребности общества, подтверждая тем самым свою принадлежность к группе социальных благ.
Итак, отвечая на первый вопрос, можно констатировать существование пяти однород-
ных и непересекающихся групп продуктов социального сектора, различающихся между собой набором социальных свойств. При этом, исходя из взаимосвязей между благами и социальными интересами, которые они способны удовлетворять, можно выделить и более узкий сегмент продуктов, включающий только три вида благ: смешанные и смешанные коммунальные продукты социальной сферы, обладающие одновременно индивидуальной и социальной полезностью, а также социальные блага, обладающие только социальной полезностью. Согласно «экономической социодина-мике», поддержка производства и потребления указанных видов благ, обладающих социальной полезностью, составляет прямой и законный интерес государства.
Приведенный результат и предлагаемая социодинамическая эволюционная модель товаров и услуг12 позволили дифференцировать агрегированный интерес государства, установив взаимно однозначное соответствие между двумя множествами - совокупностью благ и несводимыми общественными потребностями, которые они способны удовлетворять. Адаптационная версия модели применитель-
но к социальному сектору и анализ изоморфных связей дают основания для выводов о содержательных мотивах и целях государственной поддержки этого сектора экономики. С учетом сказанного следует различать три вида социальных интересов.
Во-первых, мериторные интересы - не выявляемые рыночным путем общественные преференции, связанные с обеспечением на заданном уровне определенного объема производства продуктов социального сектора, имеющих одновременно индивидуальную и социальную полезность. Механизм реализации таких интересов основан на действиях государства в качестве третьего участника рыночных сделок, предъявляющего дополнительный (по отношению к индивидуумам) спрос на смешанные блага.
Во-вторых, компенсаторные интересы - потребности общества, мотивированные «желанием» компенсировать сокращение или полное прекращение производства благ, хотя и обладающих индивидуальной полезностью, но в отношении которых индивидуумы ведут себя как «фрирайдеры». При этом и в данном случае государство выступает в качестве автономного участника рынка, предъявляющего компенсаторный денежный спрос на смешанные коммунальные блага, производимые в социальном секторе.
В-третьих, базовые интересы - потребности общества, связанные с реализацией основных функций государства, с исполнением его смитсианских обязанностей «создавать и содержать определенные общественные учреждения, создание и содержание которых не может быть в интересах никаких отдельных лиц или небольших групп», в том числе с необходимостью производить социальные блага, в принципе не имеющие индивидуальной полезности. В отличие от мериторных потребностей общества, его базовые интересы полностью определяют спрос на социальные блага, потребляемые исключительно государством.
Что же происходит в социальной сфере в целом, точнее, в наиболее значимом ее сегменте, где производятся, распространяются и пот-
ребляются товары и услуги, имеющие социальную полезность, где потенциальными потребителями этих благ являются все члены общества, а непосредственными участниками указанных процессов - достаточно ограниченная часть населения, и где сами по себе рыночные механизмы не в состоянии обеспечить в достаточном для общества объеме производство смешанных, смешанных коммунальных и социальных благ? Именно этот сегмент находится под общественной опекой, именно здесь дополняющее рынок государство, удовлетворяющее свои мериторные потребности, стремится расширить круг потребителей продуктов социального сектора, обеспечивая их доступность широким слоям населения посредством поддержки производителей соответствующих товаров и услуг, именно здесь реализация компенсаторных и базовых интересов общества заставляет государство полностью брать на себя экономическое обеспечение производства смешанных коммунальных и социальных благ, спрос на которые рынок выявить не в состоянии.
2.3. Структура социального сектора и индивидуальная плата
Другой составляющей модели равновесия является плата индивидуальных потребителей, обменивающих принадлежащие им средства на индивидуальную полезность соответствующих благ. Выяснилось, что форма такой платы непосредственно зависит от особенностей товаров и услуг, имеющих различную длительность процесса их приобретения и меру обязательности их потребления. Для обоснования данного утверждения имеет смысл проанализировать продукты социального сектора в контексте процессов их производства и потребления с позиций настоятельности потребления соответствующих благ. В связи с этим следует отметить неоднородность социального сектора. Некоторые товары и услуги, реализующие базовые интересы общества, во-
обще не предназначены для индивидуального потребления. Это можно сказать, например, о результатах исследований фундаментальной науки. Другие продукты потребляются исключительно «по собственному желанию» граждан даже в тех случаях, когда они имеют социальную полезность. Имеется в виду большая часть услуг образования и культуры, способных удовлетворять мериторные интересы общества. Существует и третья группа продуктов, также имеющих мериторную окраску, но в отношении них действует установка «обязательного потребления» (Musgrave, 1987, р. 453; Tietzel, Muller, 1998, р. 117). Подобное положение характерно для жизненно необходимых благ здравоохранения и социального обеспечения. Аналогичная норма применяется к среднему образованию. Иначе говоря, товары и услуги социального сектора могут быть разбиты на три категории - нулевого, необязательного и обязательного потребления.
Различаются продукты социальной сферы и по длительности процесса их приобретения. Это связано с особенностью услуг, приобретение которых предполагает участие потребителей в процессе их производства. И в этом смысле производство услуг детерминирует процесс их приобретения. Учитывая данный факт, всю совокупность услуг можно разбить на две группы: обычной и большей продолжительности их приобретения. К первой, например, относятся услуги музеев и театров, ко второй - услуги образования и здравоохранения. В отличие от услуг, потребление товаров и использование прав на продукты интеллектуальной собственности происходит автономно и после их производства. Указанные блага поэтому следует отнести к группе с нулевой длительностью приобретения, определяемой лишь временем оформления сделки. Тем самым вся совокупность продуктов товаров и услуг социального сектора разбивается также на три группы - нулевой, обычной и большей продолжительности приобретения.
Объединение приведенных выше шкал - «обязательности потребления» и «длительности приобретения» благ - позволяет
построить общую классификацию товаров и услуг, отражающую отраслевую структуру социальной сферы и «отвечающую» за дифференциацию форм индивидуальной платы. Результаты такой классификации приведены в следующей таблице (табл. 2).
Данные таблицы свидетельствуют о наличии четырех непересекающихся групп продуктов социального сектора. При этом каждая из выделенных совокупностей благ соответствует конкретным отраслям социальной сферы.
Первая группа представлена фундаментальной наукой, специфической особенностью которой является производство социальных благ, не имеющих индивидуальной полезности и не предназначенных для индивидуального потребления. В этом же сегменте присутствует культурное наследие, деятельность по сохранению которого также связана с производством тех социальных благ, которые не создают индивидуального потребительского спроса'3.
Вторую группу представляет отрасль культуры, где производятся смешанные блага, имеющие одновременно индивидуальную и социальную полезность. В этот же сегмент социальной сферы попадает и прикладная наука, продукты которой также обладают индивидуальной и социальной полезностью. При этом для процесса приобретения культурных и научных благ характерна обычная длительность, а сами блага не имеют статуса «обязательного потребления».
Третья группа представлена отраслью образования, продукты которой также относятся к классу смешанных благ, не имеющих статуса «обязательного потребления». Однако в отличие от культуры и прикладной науки, в этой отрасли производятся услуги с большей продолжительностью производства и приобретения. При этом лишь в особых случаях, когда актуальной признается установка всеобщности отдельных видов образования (например, введение обязательного среднего образования), указанные виды услуг приобретают статус «обязательного потребления».
Четвертую группу представляют отрасли здравоохранения и социального обеспечения,
Таблица 2
Классификация продуктов социального сектора
Отрасли социальной сферы
Форма индивидуальной платы
_ Необязательное потребление
Отсутствует индив и- „ ■ -
, Непролонгированныи Пролонгированный
дуальное потребление г г г г
процесс процесс
Наука, культурное Культура, прикладная
: наследие , наука
Нет
Цена блага
Возвратная плата
Обязательное потребление
Здравоохранение, социальное обеспечение Взносы обязательного страхования
продукты которых являются смешанными благами, имеющими индивидуальную и социальную полезность, а также обладают статусом «обязательного потребления» вне зависимости от продолжительности процесса их приобретения. Причем большая часть продуктов здравоохранения и социального обеспечения, «сопровождающие» каждого человека всю его жизнь, относятся к благам с пролонгированным процессом приобретения. Хотя и здесь имеются исключения: например, лекарства обладают обычной продолжительностью приобретения.
Анализ форм индивидуальной платы также позволяет увидеть их дифференциацию. Причем если особенность первой группы обуславливает отсутствие всякой индивидуальной платы, а во второй группе индивидуальная плата реализуется посредством рыночных цен, устанавливаемых производителями с учетом бюджетных субсидий и/или налоговых льгот, то в третьем и четвертом сегментах социального сектора ситуация выглядит более сложной и требует специального комментария.
Рассматривая третью группу, которую представляют услуги с пролонгированным процессом производства, нельзя не обратить внимания на объект купли-продажи. Что же, собственно, приобретает потребитель, получающий, скажем, высшее образование? Строго говоря, речь должна идти о комплектном образовательном благе (полном курсе обучения в вузе), который нельзя разделить на автономные части и продавать отдельными лекциями, дисциплинами, семестрами, учебными годами14. В связи с этим и индивидуальную плату следует взимать за комплектное образователь-
ное благо, т.е. после завершения процесса обучения в образовательном учреждении. Очевидно, что реализация указанного положения порождает потребность в кредитных ресурсах для производителя образовательных услуг.
Наиболее распространенное решение данной проблемы, как известно, связано с кредитованием производителей образовательного блага его потребителями, использующими для этой цели собственные или заемные средства. Однако такое решение приведет к снижению спроса со стороны индивидуальных потребителей, поскольку увеличивает их издержки на величину банковского процента. Учитывая же социальную полезность высшего образования и мериторный интерес общества повысить спрос (снизить издержки) потребителей, для кредитования студентов целесообразно использовать систему бюджетного финансирования вузов. В этом случае студенты берут на себя обязательство погашать «личный государственный кредит» путем оплаты образования после его завершения. Иными словами, сначала комплектное образовательное благо приобретается, а потом уже погашается беспроцентная государственная ссуда (возвратная плата)15.
Принципиальная особенность четвертой группы - обязательный характер потребления услуг здравоохранения и социального обеспечения - заставляет отказаться от обычной индивидуальной оплаты этих жизненно важных благ. Экономическая наука и практика указывают на существование двух специальных схем. Во-первых, речь идет об известном механизме обеспечения производства «общественных товаров», когда государство предос-
А Я. Рубиншташ
тавляет указанные блага всем гражданам бесплатно, принуждая одновременно каждого платить соответствующие налоги. Во-вторых, близкая к этому механизму схема обязательного социального страхования, предусматривающая выплату страховых взносов в виде определенной доли (процента) доходов каждого работника16. Думается, что возможность индивидуализации системы обязательного страхования делает данную схему более предпочтительной.
Подводя итоги последнего параграфа, следует еще раз обсудить структуру социального сектора. Возвращаясь к табл. 2, нетрудно заметить, что первые три группы - наука, культура и образование - представляют собою единый сегмент социального сектора, в котором производятся, распространяются, осваиваются и сохраняются знания. Учитывая это, объединение указанных трех групп может быть названо «сферой знания». Другую часть социального сектора, которую представляют здравоохранение и социальное обеспечение, можно определить как сферу жизнеобеспечения человека.
Повторю: социальный сектор состоит из двух главных сегментов - сферы жизнеобеспечения человека и сферы знаний, имеющих общее и особенное. Общим для них является условие экономического равновесия: расходы производителей покрываются доходами от индивидуальной платы и соответствующими бюджетными ассигнованиями, а также то, что все продукты этих сегментов обладают социальной полезностью. Особенное же, главным образом, определяется формой индивидуальной платы потребителей. Если в сфере знаний индивидуальная плата либо вообще отсутствует, либо она устанавливается лишь для потребителей соответствующих благ в форме цены или налога (возвратная плата), то в сфере жизнеобеспечения человека она охватывает всех граждан в форме обязательных страховых взносов. Учитывая это, можно говорить об экономической специфике основных сегментов социального сектора, выстраивая соответствующие механизмы бюджетного финансирования.
* * *
И последний сюжет: о взаимосвязях экономического роста и развития одного из сегментов социального сектора - сферы знаний. Современная экономическая наука располагает тремя «версиями» экономики. Первая - «смитсианская экономика». В данной версии механизм конкуренции обеспечивает равновесие, в условиях которого спрос равен предложению, цена - предельным издержкам, доход от продажи товаров и услуг полностью возмещает издержки производства. Если государство ведет себя рационально, поощряя индивидуумов к реализации собственной корысти, то в соответствии с заветами А. Смита рынок обеспечивает нормальный экономический рост. Подчеркну, что большинство экономических благ производится в условиях именно смитсианской экономики (рис. 2).
Вторая версия - «шумпетерианская экономика». Здесь имеется в виду особая группа экономических благ: информация, знания, продукты культуры, науки и образования. Их специфика заключается в том, что они производятся, как правило, в форме обычных (делимых) продуктов, но в результате действий государства превращаются в интеллектуальный потенциал общества, проявляющий свойства общественного товара - каждый дополнительный его «пользователь» не увеличивает издержек создания этого потенциала. Экономика, получившая название в честь австрийского экономиста Йозефа Шумпетера (Макаров, 2002; Нельсон, Уинтер, 2002), базируется на
ЭКОНОМИКА
ЭКОНОМИКА БАУМОЛЯ
ЭКОНОМИКА СМИТА
ЭКОНОМИКА ШУМПЕТЕРА
Цены ниже предельных издержек
Цены равны предельным издержкам
Цены выше предельных издержек
Рис. 2. Три версии рыночной экономики
социодинамическом мультипликаторе экономического роста (Гринберг, Рубинштейн, 2000, с. 144-155) и является основой информационного общества. Переход части продуктов из экономики Смита в экономику Шумпетера, т.е. сдвиг производства в сторону сферы знаний представляет собой цивилизационный тренд постиндустриального общества.
Тормозом для подобного развития российского общества являются два обстоятельства. Во-первых, неэффективность существующей системы хозяйствования, неадекватность условий производства и потребления многих продуктов в экономике Смита. Устранение этого препятствия требует экономических реформ, без которых формирование информационного общества, где доминирует экономика, основанная на знаниях, будет проходить недопустимо медленно. Во-вторых, недофинансирование производства еще одной специфической группы товаров и услуг, создаваемых в самой сфере знаний и объективно страдающих «болезнью цен».
Третья версия - «экономика Баумоля» -получила название в честь Уильяма Баумоля. Она описывает производство и потребление благ, страдающих «болезнью цен». Суть этого специфического недуга заключается в том, что издержки производства многих видов продуктов, науки, культуры и образования превышают доходы от их реализации на рынке. Производство таких продуктов требует поддержки со стороны государства.
Сделаю три вывода. Во-первых, следует ясно понимать, что без продуктов, производимых в «экономике Баумоля», не могут появиться и многие продукты «экономики Шумпетера», обеспечивающие стабильный рост благосостояния и формирование информационного общества. Во-вторых, социальная политика в современных условиях меняет свою основную ориентацию и приобретает новое содержание. Традиционно призывы к «справедливости» и заботе о социальной стабильности постепенно уступают место мотивам экономического роста. В-третьих, в условиях глобализации и информационно-технологической ре-
волюции расходы государства на науку, культуру и образование, следует рассматривать как одну из самых эффективных инвестиций.
Примечания
1 Подчеркну здесь принципиально одинаковый характер поведения «красного» наркома финансов СССР Арсения Григорьевича Зверева и «рыночного» министра финансов Российской Федерации Алексея Леонидовича Кудрина. По-видимому, аналогичная реакция финансовых ведомств является характерной и для большинства зарубежных стран.
2 На это, в частности, обращает внимание Н.Я. Петраков, описывая ситуацию, которая возникает «в условиях снижающихся дополнительных затрат на прирост производства продукции при падающих ценах (эффект научно-технического прогресса)...» (Петраков, 1974, с. 126; Петраков, 1998, с. 36). В определенном смысле тот же результат можно обнаружить в известной работе A.J1. Лурье (Лурье, 1968). На данный феномен указывал и Мансур Ол-сон: «Всякий раз, как кривая спроса пересекает кривую предельных издержек на уровне ниже уровня средних издержек, фирма не может покрыть свои средние издержки» (Olson, 1986, р. 121).
3 Объясняя данный феномен, повторю слова отца «мериторики» Ричарда Масгрейва - «Необразованные не видят всех выгод образования».
4 Запреты или ограничения потребления деме-риторных товаров, типичным примером которых являются наркотики.
5 Несводимость потребностей - базовая категория «экономической социодинамики», выражающая существование интереса, который не представлен ни в одной из индивидуальных функций полезности, и несуществование их агрегата, выражающего этот интерес (Гринберг, Рубинштейн, 1997; Гринберг, Рубинштейн, 2000; Рубинштейн, 2003).
6 Понятие социальной полезности блага было предложено впервые для обоснования дотаций организациям культуры (Рубинштейн, 1986, с. 39-41; Рубинштейн, 1991, с. 18-22). Хочу здесь обратить внимание на замечание, высказанное мне А.Д. Некипе-
ловым. В его интерпретации социальная полезность товаров и услуг отражает общественные преференции, которые не выявляются рыночным путем, и которые экономическая теория благосостояния относит к так называемым «ценностным суждениям» (Werturteil). Подобное отождествление «несводимых потребностей» и «ценностных суждений» показалось мне весьма интересным и было с благодарностью принято.
7 В середине 1980-х годов Мансур Олсон выступил организатором дискуссии о реформе бюджета и общей теории государства, в которой, кроме него, приняли участие: Ричард Масгрейв (Университет штата Калифорния - Санта Круз), Гордон Таллок (Университет Джорджа Мэйсона), Рудольф Пеннер (Бюджетное бюро Конгресса США) и Уоллис Отс (Университет штата Мэриленд).
8 Отмечу здесь и другой способ учета социального интереса. Речь идет о модели Бергсона-Саму-эльсона, где кроме традиционной функции полезности, были введены индивидуальные преференции в отношении разных состояний общества. При этом базовым условием по-прежнему оставалось требование индивидуализации общественного интереса (парадигма сводимости). Иначе говоря, при построении функции общественного благосостояния не выявляемые рыночным путем общественные преференции (несводимые интересы) были превращены в весовые множители «ранжирующие различные комбинации индивидуальных полезностей» (Bergson, 1938; Samu-elson, 1978; Блауг, 1994, с. 545). В этом же ряду - работа Ховарда Марголиса, предложившего иную модификацию функции общественного благосостояния, учитывающую, кроме индивидуальных полезностей, еще и полезность, присущую совокупности индивидуумов как целому (Margolis, 1982). Принципиальный характер модели Марголиса состоит в том, что признание автономного общественного интереса указывает на возможность его неполного растворения в предпочтениях индивидуумов. Возникающий в этом случае «остаток», собственно, и демонстрирует социальную составляющую в функции общественного благосостояния. Однако и Марголис постарался избавиться от этого «социального довеска». Придав социальному интересу соответствующий вес, он присовокупил его к предпочтениям индивидуумов, повторив, по сути, подход Бергсона-Самуэльсона.
9 Lindahl Е. «Positive Losung, Die Gerechtigkeit der Besteuerung» переведенная как «Just taxation-a positive Solution», 1919. In: Classics in the Theory of Public Finance. R.S. Musgrave and A.T. Peacock (eds). L., 1919. Через пятьдесят лет после Линдаля схему вертикального суммирования использовал Самуэль-сон (Samuelson, 1969).
10 Напомним, что в авторской трактовке Линдаля речь идет о совокупности граждан, предъявляющих спрос на одинаковое количество общественного блага посредством заданного распределения общего налогового бремени D. При этом налоговые доли £>', D2, ... , DH, собственно, и выполняют функцию цен равновесия.
11 Применяя данный термин, следует обратить внимание на его более широкую интерпретацию: «Коммунальность означает такое свойство материально-технологической среды, которое предполагает ее использование как единой нерасчлененной системы, части которой не могут быть обособлены без угрозы распада всей системы. ...Коммунальная среда может функционировать только в форме общественного блага, которое не может быть разделено на единицы потребления и продано (потреблено) по частям». (Кирдина, 2000, с. 39). Соглашаясь с таким пониманием свойства «коммунальности», считаю более правильным и сами товары и услуги, обладающие этим свойством, называть «коммунальными благами», вместо употребляемого ныне размытого понятия «общественные товары».
12 Подробное описание указанной модели и построенной на ее основе пятикратной таксономии социальных интересов - базовых, мериторных, регулятивных, структурокорректирующих и компенсаторных потребностей общества, содержится в монографии «Структура и эволюция социального интереса» (Рубинштейн, 2003, с. 105-216).
13 Отмечу, что во многих зарубежных странах культурное наследие представляет собой автономную отрасль, не связанную с текущей культурной деятельностью.
14 Отвечая потребностям рынка и преодолевая данную особенность, производители образовательного блага ищут пути его разделения на части с меньшей продолжительностью процесса обучения. Такова объективная тенденция, обусловившая появление бакалавриата и магистратуры, двухгодичных и годичных школ, различных курсов и мастер-классов
и т.п. Обратной стороной дробления образовательных благ и усиления специализации образования является понижение его уровня. Поэтому особого внимания заслуживает деятельность государства, направленная на нейтрализацию последствий указанной тенденции, в результате стимулирования развития более широкого, «университетского» образования. Но это уже тема другого доклада.
15 Отмечу, что закон «Об образовании» предусматривает предоставление студентам «личного социального образовательного кредита» Ст. 42, п. 6). При этом «возвратную плату» целесообразно взимать посредством специального налога на доходы физического лица, получившего соответствующее образование. В отдельных случаях может предоставляться налоговая льгота, вплоть до полного освобождения от платы за образование (пример, обязательное среднее образование).
16 Здесь следует отметить, что в практике ряда зарубежных стран бремя страховых взносов распределяется между наемными работниками и работодателями.
Литература
Аткинсон Э.Б., Стиглиц Дж.Е. Лекции по экономической теории государственного сектора. -М.: 1995.
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. -М.: 1994.
Гринберг P.C., Рубинштейн А.Я. Социальная экономика: введение в новую аксиоматику // Российский экономический журнал, 1997. №1.
Гринберг P.C., Рубинштейн А.Я. Экономическая со-циодинамика. - М.: 2000.
Доклад Экспертного института, подготовленный авторским коллективом под научным руководством и под редакцией Е. Ясина. Бремя государства и экономическая политика (либеральная альтернатива) // Общество и экономика, 2002. №10-11.С. 47-74.
Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. - М.: 2000.
Макаров B.JI. Экономика знания: уроки для России. Доклад на президиуме РАН. - М.: 2002.
Нельсон Р., Уинтер С. Эволюционная теория экономических изменений. - М.: 2002.
Петраков Н.Я. Кибернетические проблемы управления экономикой. - М.: 1974.
Петраков Н.Я. Русская рулетка. Экономический эксперимент ценою 150 миллионов жизней. -М.: 1998.
Рубинштейн А.Я. К теории цен, дотации и ренты. В кн: Экономика культуры: проблемы интенсификации. - М.: 1986.
Рубинштейн А.Я. Введение в экономику исполнительского искусства. - М.: 1991.
Рубинштейн А.Я. Структура и эволюция социального интереса. - М.: 2003.
Стиглиц Дж.Е. Экономика государственного сектора. - М.: 1997.
Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. -М.: Дело, 1997.
Ходов Л.Г. Основы государственной экономической политики. - М.: 1997.
Якобсон Л.И. Экономика общественного сектора. Основы теории государственных финансов. -М.: 1996.
Якобсон Л.И. Государственный сектор экономики. Экономическая теория и политика. - М.: 2000.
Baumol W.J., Bowen W.G. Performing Arts: The Economic Dilemma. The Twentieth Century Fund. -N.Y.: 1966.
Baumol W., Oates M.I. On the Economics of the Theater in Renaissance London // Swedish Journal of Economics, 1972, 74 (1), March.
Baumol's Cost Disease: The Arts and other Victims. Ed. Ruth Towse. - L.: University of Exeter, 1997.
BergsonA. A Reformulation of Certain Aspects of Welfare Economics // Quarterly Journal of Economics, 1938. February.
Gafgen. G. Die Kunst der Ökonomie am Beispiel der Ökonomie der Kunst, Homo economicus (AC-CEDO, München 1992, Bd. IX (2).
Musgrave R.A. The Theory of Public Finance. - N. Y.-L., 1959.
Musgrave R.A. Merit Goods. In: Eatwell J., Milgate M., Newman P. (Hrsg.). The New Palgrave, London-Basingstoke, 1987.
Musgrave R.A, Musgrave P.B, Kullmer L. Die öffentlichen Finanzen in Theorie und Praxis, Band 1, 6. Auflage, Tubingen, 1994.
Olson M. Toward a More Theory of Governmental Structure. Budget Reform and of Theory of Fiscal Federalism. AEA Papers and Proceedings, May 1986. Vol. 76. №.2.
Priddat B P. Zur Ökonomie der Gemeinschaftsbedurfnisse: Neuere Versuche einer ethischen Begründung der Theorie meritorischer Guter, Zeitschrift fur Wirtschafts-und Sozialwissenschaften 112, 1992.
Samuelson P.A. The pure theory of public expenditure. // Review of Economics and Statistics, 1954.
Samuelson P. Reaffirming the Existence of «Reasonable» Bergson-Samuelson Social Margolis H. Selfishness, Altruism and Rationality: A Theory of Social Choice. - Cambridge: Cambridge University Press, 1982.
Schmidt K. Mehr zur Meritorik. Kritisches und Alternatives zu der Lehre von den öffentlichen Gutters. // Zeitschrift fur Wirtschafts - und Sozialwissenschaften, 1988. Vol. 108. Jahrgang Heft 3.
Tietzel M, Muller C. Noch mehr zur Meritorik II Zeitschrift fur Wirtschafts - und Sozialwissenschaften, 1998. Vol. 118. Jahrgang Heft 1, Duncker & Humblot, Berlin S. 116.
Рукопись поступила в редакцию 21.06.2004 г.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА И ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ПРАКТИКА
