CC BY
96
Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 9 (364). Философия. Социология. Культурология. Вып. 36. С. 131-141.
СУДЬБА РОССИИ В ФИЛОСОФСКОМ ДИСКУРСЕ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
УДК 331 ББК 63.5
Н. Ю. Калинина, А. П. Яркое
ЭКОНОМИКА И КУЛЬТУРА: РЕГИОНАЛЬНАЯ МОДА В УСЛОВИЯХ ЕЕ МНИМОГО ОТСУТСТВИЯ
Мода - непостоянный образ жизни
И. Кант
Описывается многогранность понятия 'мода' в «центре» и на периферии. Анализируются процессы, происходившие в разных областях знаний. Исследуются вопросы поступления информации о модных тенденциях на территорию Урала и Сибири в соответствии с существовавшими торговыми путями, коммуникационными связями, культурными запросами и нормами.
Ключевые слова: Урал и Сибирь; рубеж XIX и ХХ вв.; региональная мода и мировые тенденции; информационно-культурное пространство и торговля; центр и периферия.
В науке с конца XVIII в. моду изучали с точки зрения эстетического проявления [26. С. 42], где она определена как преобладание форм в промежуток времени и соотносима с определением: «непродолжительное господство определённого вкуса в какой-либо сфере жизни или культуры» [1. С. 389].
Мода, как и искусство, в понимании Г. В. Ф. Гегеля, выступает то с преобладающей стороны формы, то содержания. Подчеркивая дуализм явления, Г. Зиммель выделял основные функции: с одной стороны, «разъединяет», с другой - «связывает» [11. С. 236]. На современном этапе, в зависимости от угла зрения, выделяют следующие функции моды: инновационную, регулятивную, психологическую, социализации, социальной дифференциации и нивелирования, престижную, коммуникативную, экономическую и
эстетическую [26. С. 47]. Каждый сам решает, в какой мере следовать моде, но не стоит забывать, что антимода в разные периоды времени представляла моду. Существовало и синонимичное определение - «не-мода» [9. С. 54-59].
По определению А. Гофмана, мода -«специфическая регуляция, обусловливающая периодическую смену и циклический характер развития образцов модного поведения» [26. С. 43].
В энциклопедии «Мода и стиль» дается следующая трактовка: «периодические изменения определенных форм любой сферы человеческого существования: искусства, речи, одежды, поведения и т. д.», но описываются и различные подходы к выявлению сути [10. С. 33-59]. К обобщенным толкованиям прибегают и в работах: «Покупателю об
одежде и моде» [17], «История костюма» [16] и др.
В пособии по «Психологии моды» рассматриваются различные гипотезы, теории и связи данного явления с разными науками [18].
Развивая общепризнанное понятие, авторы словаря по этике приходят к заключению, что мода зарождается стихийно «под влиянием доминирующих в данный период и в данном обществе настроений, вкусов, увлечений» [39. С. 179].
Схожие трактовки встречаются в работах по культурологи [30. С. 288], психологии [28. С. 110], социологии [6. С. 430], эстетике [45. С. 209], экологии [2. С. 42].
Многогранность явления описывают социологи, выделяя комплекс таких аспектов, как: «релятивизм (быстрая смена модных форм), цикличность (периодическая обращенность в прошлое, к традициям), иррациональность (мода обращена к эмоциям человека, ее предписания не всегда сообразуются с логикой или здравым смыслом), универсальность (сфера деятельности современной моды практически не ограничена; она обращена ко всем сразу и к каждому отдельно)» [34. С. 581].
Естественные науки заимствуют понятие 'мода', сохраняя общепризнанную суть, но перенося ее в свою специфику. Например, в физике мода представляется как «вид колебаний, возбуждающихся в сложных колебательных системах, характеризующийся пространственной конфигурацией колеблющейся системы, определяемой положением её узловых точек (линий или поверхностей), а также собственной частотой» [1. С. 389], а в математике - «одна из характеристик распределения случайной величины: точка в которой распределение принимает максимальное значение» [28. С. 110; 31. С. 202].
В точности определения большую роль играет тот временной период, на который ссылаются авторы, предлагая свои трактовки. Дискуссионным остается вопрос о периоде возникновения моды, но, как сказал А. Моравиа: «мода - это история <...>, по поводу которой нельзя дебатировать, спорить, которую нельзя отрицать. И действительно, народы, у которых нет истории, обходятся без одежды» [33. С. 7].
Мода имела свои этапы развития, а суть ее менялась. Так, по предположению Г. Зимме-ля, ее не существовало в первобытном обще-
стве, так как была низкая степень социального расслоения [11. С. 241]. По мере насыщения «пирамиды потребностей» складывалась мода как характерный элемент определенной стадии развития общества. Существует мнение о возникновении моды в западноевропейских странах в середине XIV в., как «правило, сочетания разнообразных одежд в одном костюме» [18. С. 6]. В целом, исследователи не пришли к единому мнению о периоде зарождения явления, основываясь в своих суждениях на разных фактах и причинах.
С Ч. Ворта начинается период уже организованных законодателей моды. Тогда же появляются и дома высокой моды. Он «стал первым, кто стал диктовать моду, кто стал задавать ее направления, создавать собственные стили» [38. С. 16], предлагая клиентам уже готовые образцы.
С наступлением «модерна - эпохи массового производства однотипных вещей и их потребления» [18. С. 18], начинается иной период развития моды. Необходимо особо отметить, что в период перехода от индустриального к постиндустриальному обществу «на смену унифицированной массовой культуре приходит культура разнообразия, уникальности и полицентричности» [26. С. 47].
С момента обособления мода проходит длительный путь развития, отвечая на природно-климатические, социально-экономические, ментально-психологические и др. факторы. К тому же сама мода циклична во времени, смене форм, заимствовании элементов и др. Поэтому она и менялась. Но задаваемые «каноны» трансформировались уже на месте - в соответствии со многими условиями: климатическими, нравственными (особо - религиозными), этнографическими и пр. «Творцы моды» на месте решали вопросы адаптации к региону целых коллекций или отдельных моделей, изменяя, порой значительно, состав используемых материалов, фасон, фурнитуру и пр.
Исследуя моду в современном обществе, многие ученые акцентируют внимание на экономическом аспекте. И это объяснимо, так как мода - это «глобальный бизнес, который из сферы исключительно практического плана постепенно входит в теоретическое, а также научно-практическое дискурсное поле» [41. С. 8].
Отношение к моде как к господству только глобальных тенденций, исходящих из обще-
признанных мировых центров, поверхностно. Но и воззрения на стихийное формирование моды - под влиянием лишь внутренних механизмов - утопичны.
Между тем как культурологический взгляд придает необходимый «объем» самому явлению, так как мода не только ныне, но и всегда, представляла собой особую форму существования человеческого «Я», реализуя, прежде всего, культуротворческую функцию «самомоделирования» индивида. К тому же многогранность явления моды соотносится с творчеством, экзистенциональными поисками. Наиболее емко представление о мире моды высказал М. М. Ильинский: «это свой закрытый, сложнейший мир, хотя кажется, что там все "открыто"» [12. С. 5].
Объясняется этот алогизм тем, что мода общедоступна - для визуального восприятия. Но это лишь внешнее воплощение более сложных экономических, политических, социальных, нравственных констант и изменений в конкретном социуме, где иные модные тенденции не могут быть приняты изначально, например, из-за климатических, мировоззренческих, этических, демографических и культурно-исторических особенностей среды.
Мода, конечно, это и язык знакового общения, самоидентификации личности, но, одновременно, она - не есть «свобода выбора». Ее формы, фасоны, детали, да и общие тенденции четко продиктованы. Более того, исследуя форму и первоисточники образования моды, можно раскрыть историческую и семиотическую связь как новых «отражений» ранее воплощенных образов (целого), так и определенный символизм частного (элементов).
Так, старообрядки Приисетья и Урала абсолютно не приемли одежду светских современниц, считая ее «грешной». Да и для представителей аборигенного населения (как и русских жителей Крайнего севера) тема моды являлась «не актуальной», поскольку главное условие одежды - функционально; она не должна сковывать движения людей, занятых повседневными заботами в суровой природе. Мода трудно «сочеталась» с теплой одеждой, которую носили значительную часть года. Для ее изготовления использовали шкуры диких животных, «модно» украшенных различным орнаментом.
Среди доминирующей части населения -русских крестьян и рабочих - традиционная одежда лишь в 1930-е гг. «уходила в бабуш-
кины сундуки», заменяясь изготовленной по общесоветским стандартам (моде), фабриками, местными умельцами (частниками и в ателье потребкооперации) и на фабриках.
Сибирские крестьяне и уральские мастеровые в XIX в. были достаточно консервативны в одежде, которую изготавливали сами. Мужчины носили штаны, рубахи, подпоясанные сверху опояской, сермяги (летнее пальто из льна или конопли). Зимой носили ушанки (из овечьей шерсти), тулупы, валенки (катали сами). Верхняя одежда шилась из овечьих, козьих шкур. Для праздников имелась, конечно, более нарядная одежда, особенно женская. Ее украшали декоративными элементами: вышивками, рюшами, воланами и пр.
К концу XIX в. не только в Европе, но и на территории Урало-Сибирского региона, к нововведениям относились по-разному. Прежде всего, новации моды подвигали в массы немногие из зажиточных горожанок и, еще реже, - мужчины. Русские женщины включали в свой гардероб одежду «с новациями» или шали, хорошо сочетаемые с традиционным комплектом: длинная рубаха, а сверху юбка и кофта. Как утверждает Л. Ю. Фефилова: «Отличительным элементом модного костюма 1890-х гг. являлся широкий буфированный рукав. Он, как и новый лиф платья, практически сразу был принят горожанками. Однако и здесь, в отличие от модных журналов, наибольшее распространение получили самые простые по крою рукава с умеренно широким буфом, поддержка которого не требовала дополнительных конструкций» [42].
Модные тенденции иногда попадали «на благоприятную сибирскую почву» [43. С. 131], хотя порой сами изменения выглядели нелепо (для авторов изначальных моделей и жителей столиц), но они были комфортны для проживавших на этой территории.
Особой популярностью у местных «модников» пользовались товары, вывезенные из Китая и не достигшие конечного пункта назначения - Москвы или Санкт-Петербурга. В конце так называемого «Чайного пути» -Кяхте - российские купцы скупали самые разнообразные товары, которые быстро расходились по всему региону.
Особым спросом как у городских, так и у сельских жителей пользовались бумажные и шелковые ткани. Только в 1846-1851 гг. на сибирские ярмарки поступило тканей бумажных на 31886 р. и шелковых - на 79131 р. се-
ребром. Кроме этого, через Петропавловскую и соседние таможни доставили бумажных изделий (особый вид ткани) на 250000 р. Поэтому не удивительно, например, что крестьяне Приишимья со временем стали предпочитать одежду не из домотканых тканей, а из китайской бумажной крашеной материи, не такой маркой и более нарядной, чем изготовленной в домашних условиях. Даже появилось мнение, что «достойные мужчины и женщины всегда носят ситцевые рубахи и платье»; у бедных праздничное одеяние шилось из набивной материи. Заезжие купцы, повидавшие крупные города центральной России, отмечали, что сибиряки в основном покупают дешевый товар, при этом на изящество обращают мало внимания. Все, что залежалось в столичных магазинах и вышло из моды, отправлялось в провинцию, и чем громче было имя фабриканта, тем быстрее раскупался товар, но только по низким ценам. Значительную часть местных купцов называли ходебщиками. Поэтому изысканного вкуса от них никто и не ожидал: «Сибирскому же покупателю не позволяется быть слишком разборчивым, потому что выбрать не из чего» [37. С. 211].
Относительно строго следовали запретам последователи ислама, где модные тенденции минимализированы. И. И. Завалишин замечал: «Бухарцы, Ташкенцы и Татары носят общую восточную одежду: чалму или теби-тейку, халат, чигиз с туфлями» [8. С. 91].
В смешанных по составу селениях и городах процесс влияния модных тенденций интенсифицировался, хотя иные микрорайоны (как томский Заисток) были замкнуты на самовоспроизводство: «Здесь звучала своя полифония, смешавшая голос муэдзина, ржание лошадей на водопое, звонкий топот табунов, прогоняемых на конную площадь, речь на нескольких татарских диалектах. Среди восточных фасадов деревянных и каменных домов мелькали татарские одежды мужчин и женщин. Район был автономным мирком, где было все свое - бани, прачечные, фотосалоны, трактиры, библиотеки, мечети, ветхие лачуги бедняков и дворцы богачей...» [5. С. 93].
Анализируя фотографии того времени, где представлены городские татары, башкиры и сибирские бухарцы, можно выявить и определенное различие с сельскими соплеменниками их социокодов (в т. ч. его смещение в сторону европейского платья). Так, отмечены традиционно одеваемые мусульманами и носимые даже в помещении головные наборы; обнаженная (возможно, только для съемки в фотоателье) голова у мужчин, одетых в сюртуки; европейская одежда (в т. ч. мундиры) и отсутствие головных уборов у взрослых мужчин и женщин (в обыденной жизни недопустимо), тогда как дети почти всегда одеты традиционно. Очевидно, что родители стремились поддержать веками проверенные формы воспитания и иерархию знаковых систем даже в одежде. Через зрительные ощущения они закреплялись по взрослению через воспоминания, что рождали фотографии «из детства».
Очевидно, что в регионах, находящихся далеко от европейских и российских столиц, складывались иные основы модного бытия. Важным в вопросах распространения знаний о модных тенденциях являлось транспортно-коммуникационное сообщение - между центрами и периферией, хотя эти понятия относительны: для иных и Челябинск - «столица». Как точно заметил А. В. Павлов: «"столич-ность" - это процесс творчества норм и эталонов культуры, а провинциализм - процесс соответствия нормам и эталонам» [36. С. 51].
Города, как правило, выгодно располагались на пересечении торговых путей, долгое время связанных с реками, Сибирской дорогой (с 1685 г.), а затем Сибирским трактом, о котором сказано:
А сколько разного народу, Лаптей, сапог, копыт, колес В мороз, жару и непогоду Он на горбу своем пронес. С появлением городов и крупных селений (впоследствии - уездных центров) рождались ярмарки. Например, если Ишим возник в 1687 г., то Никольская ярмарка при нем - в 1721 г. [15. С. 27], Тюмень - 1586 г. [13. С. 338], а ярмарка - 1788 г. [29. С. 150],
Любопытны обороты Никольской ярмарки в 1866-1891 гг. (в рублях) [27]
1866 1869 1876 1889 1890 1891
Привезено товаров / Продано товаров 2124000 / 1689300 2781350/ 2518350 4850000/ 4390000 5749200/ 4850700 4951700/ 4401000 4628700 / 3902500
Ирбит возник в 1632 г., а ярмарка - с 1643 г. [13. С. 643]. Позже других основан Челябинск (1736) [14. С. 71], но ярмарка появилась тоже вскоре - в 1744 г. [44. С. 64]
Ярмарки становились не только узлом товаро-денежного обмена, но и местом информационно-культурного диалога между этносами, сословиями, регионами страны, зарубежьем. Д. Н. Мамин-Сибиряк в романе «Приваловские миллионы» достаточно ярко нарисовал картину: «Ирбит - большое село в обыкновенное время - теперь превратился в какой-то лагерь, в котором соединились представители разных государств, народностей, языков и вероисповеданий. Это было настоящее ярмарочное море, в котором тонул всякий, кто попадал сюда...» [32].
Взаимозависимость благополучия горожан (как и благоустроенность городов) и сезонность ярмарочной торговли (как и ее специфика) долгое время выступала основой не только экономического, но и информационно-культурного пространства, где каждая ярмарка играла «свою» роль по отношению к «своему» городу и к региону. Здесь существовали ярмарки и торжки местного значения - «для сбыта сырья и продукции сельского хозяйства окрестными жителями и для закупки ими мануфактуры, обуви, колониальных товаров, бакалеи, галантереи, железных изделий и пр.» [44. С. 65] (в Челябинске, Тюмени, Ялуторовске, Кургане). Были подобные структуры и всероссийского масштаба - в Ирбите, Ишиме. В этих городах, прежде лишь ярмарочных, появлялись, хотя и немногочисленные, постоянно действующие магазины, подобные ирбитскому Пассажу, откуда «одетых в дубленые полушубки и сермяги мужиков выталкивали прочь» [35. С. 16].
Между тем мужики, отправляясь в Ирбит, одевали «самое лучшее», что было в их гардеробе. Расстраивались по этому поводу их родственники и соседи, поскольку в шерстобитном промысле пышминцы славились на весь регион. Но также очевидно, что, вытесняя подобных потенциальных покупателей, хозяева и приказчики исходили из желания соблюсти интерес «модной публики», не смешивая два потока. Их эстетические представления и публичное поведение разнились, хотя финансовые возможности могли быть и равными.
В тот период расширилось влияние (но не в моде, а лишь экономически) регионов на центры, например, в Челябинске масло-
делие приняло промышленный характер, а оттуда продукция отправлялись и в Москву [44. С. 30-31]. При этом, конечно, мало кого в российских столицах интересовали особенности кроя одежды сибиряков, сопровождавших товар. Не являлись показателем «модных тенденций» в облике аборигенов и проводившиеся в крупных городах страны и за рубежом художественно-промышленные выставки, где одежда сибиряков оставалась лишь элементом экзотики.
Исходя из того, что основной торговой и информационной зоной все же служили ярмарки, то на моду часто оказывали влияние приезжие торговцы и путешественники, разъезжие актеры ярмарочных театров и «деловые люди» - из маргиналов.
И все же общее движение информации о модных тенденциях проходило не хаотично: осуществлялось последовательно, вначале распространяясь по торговым путям экстенсивно, охватывая не только крупные ярмарки, но и мелкие базары, торжки, а затем - по сословным и социокультурным основаниям. Точкой их пересечения выступали ярмарки и те поселения, что по мере движения железной дороги на восток становились «базовыми». Так, например, в небольшом поселке Троицкий (станция Поклевская) аккумулировались (часто из-за непогоды) не только грузы и пассажиры, но и идеи, воплощенные в изделиях белошвеек, у которых всегда были «на руках и пред глазами» фасоны платья приезжих, свежие журналы мод. Устойчивый спрос местных жителей формировал не только вид модных товаров, но и их (относительная) обеспеченность.
Полученным модным предписаниям не все и не всегда следовали, а лишь зажиточная часть населения. А распространение моды за пределами ярмарок зависело, прежде всего, от того, какой информацией в устной форме владели посредники торговли и (или) какие журналы попадали в продажу.
Таким образом, мода существовала здесь в своеобразной форме, сочетавшей «каноны», задаваемые европейскими столицами моды, и традиции, существовавшие локально, например, в Омске - центре огромной Акмолинской области.
Специфика торга и социальных отношений, складывающихся под их влиянием, изменилась с появлением железной дороги: ускорилось сообщение между регионами и,
соответственно, людьми; развивалась стационарная торговля и, соответственно, стабилизировались поступающая информация и «модные товары»; временная последовательность ярмарок потеряла смысл. Появление железной дороги не только связало центры торговли: Челябинск - Екатеринбург (Свердловск) [44. С. 26], Тюмень - Омск (через Ишим) [13. С. 712], Екатеринбург - Тюмень [13. С. 339], но и способствовало формированию общероссийского информационного пространства. Как следствие, сведения о модных тенденциях стали поступать быстрее. Да и источников стало больше.
Потребителями и законодателями местной моды в первую очередь являлись зажиточные горожанки. Новые коммуникационные сети (укрепившиеся с появлением железных дорог) позволяли им получать доступ к первичной информации - в виде газетной рекламы и, особо, приложений к журналам. Об этом свидетельствуют издания, хранящиеся в фондах региональных музеев и архивов. А. Э. Жабрева приводит список из 47 изданий о модах XIX - начала XX в., не включая «модных приложений к журналам и альманахам» - по данным Н. М. Лисовского [7. С. 84]. Это были как переводные (с европейских языков) издания, так и сугубо российские.
Доставлялись они «с почтовым ямщиком для ответов на разнообразные вопросы подписчиков» [19]. Какого характера вопросы мог удовлетворить ответами ямщик, не указывается, но можно предположить, что он являлся коммивояжером и определенным носителем информации о модных тенденциях. Не всегда взгляд простого ямщика на моду удовлетворял женское любопытство, но схожим образом проходил сбыт продукции текстильных фабрик: разъездные приказчики-коммивояжеры исполняли заказы, исходя из меняющихся запросов населения [3. С. 61].
В Тобольскую губернию информация поступала, в основном, через приложения к журналам. Например, в фондах ГАУК ТО «Музейный комплекс им. И. Я. Словцова» хранится несколько выпусков журнала «Вестник моды» [20], где представлены зарисовки и краткое описание технологии изготовления костюма, «Нива» [19; 21; 22], содержащих, как правило, рекламу о модных магазинах и товарах. В Троицком историко-краеведче-ском музее (Талицкий район Свердловской области) сохранились приложения к журналу
«Родина» - «Новеишiя моды и рукоделiя», где описаны модные туалеты, предполагаемые для различных событийных поводов [23; 24; 25].
Мода являлась, с одной стороны, ответом на запросы общества, с другой - индустрией управления не только экономическими процессами, где «введение новых мод преследует единственную цель - обеспечить промышленникам получение наибольших прибылей» [4. С. 241], но и формированием определенного сознания и эстетических вкусов потребителей. Имевший экономические интересы на Урале и в Италии А. Н. Демидов1 интересовался у Г. П. Волконского «точкой зрения людей, знающих о торговле заграничным шелком в России», для организации производства на своих флорентийских шелкопрядильнях. Из ответа Г. П. Волконского следует, что производство шелка для платков выгодно, так как «их сбыт, основанный на постоянном спросе, наибольший». Партнерами обсуждались вопросы относительно видов выпускаемой продукции и способов ее продажи: «Торговля тканями и шелком должна быть установлена только оптом в Петербурге, Москве, откуда они могут направляться на ярмарки в Нижний Новгород, Казань, Екатеринбург, Ирбит». Немаловажной деталью было, чтобы «ткани точно соответствовали новой моде» [40. С. 241-242].
Рассматривая моду с точки зрения господства определенных вкусов в определенное время, можно говорить о европейском и азиатском влиянии на региональную моду. На Урале и в Сибири она являлась «сквозь призму» вкусов центральной части России, но с учетом климатических особенностей региона, где преобладание холодных сезонов требовало теплой или, по сезону, - многослойной одежды. Поэтому модные журналы были лишь источником идей, давая простор местным модисткам и заказчицам. Но при этом, используя и не свойственные ранее региону ткани и фасоны, модницы «возвышали» себя среди окружающих, «обличьем говоря о превосходстве».
Мода создавалась не только в Западной Европе. В России следование моде являлось неотъемлемой частью жизни царских особ, зажиточных горожан. «Высокая» мода постепенно «спускалась», становясь уже устаревшей, но востребованной, а сшитая в соответствии с нею одежда - носимой. Естественное
для значительной части населения стремление подражать и выделяться способствовало развитию моды и вдали от российских столиц. Прослеживается и тенденция к обширному влиянию моды на разные слои экономически самодостаточного населения.
Раскрытие прежних границ культуры, развитие коммуникационных средств привело к появлению внутрирегиональных центров «законодателей моды» - уездных центров, таких как Ишим, Ирбит, Тюмень, Челябинск и пр.
В Омске, Оренбурге, Перми, Тобольске, Екатеринбурге информационно-культурное пространство для моды иное. Социально (и поведением) отделяясь от основной массы, существовал мощный пласт элиты (губернские и областные чиновники, офицеры, купцы 1-й и 2-й гильдий, инженеры, техники,
врачи и учителя). При этом, безусловно, их женам и дочерям приходилось не только видоизменять на практике получаемые сведения о модных тенденциях (ввиду иных условий бытия), но и восполнять их.
Так, из совокупности мировых и отечественных модных тенденций, внутрирегиональных особенностей и факторов (природно-климатических и социально дифферен-циирующих, ментальных и эстетических), платежеспособности и сроков поставки моделей, тканей, фурнитуры, профессионализма мастеров складывался местный облик моды. Не являясь законодателем даже в общероссийском масштабе, Урало-Сибирский регион свою моду (как и взгляд на общемировые модные тенденции) имел.
Примечание
1 Демидов Анатолий Николаевич - представитель уральского рода предпринимателей Демидовых, владел флорентийскими шелкопрядильнями.
Список литературы
1. Большая советская энциклопедия: в 30 т. / ред. А. М. Прохоров. - М.: Совет. энцикл., 1971. - Т. 16.
2. Борейко, В. Е. Популярный словарь по экологической этике и гуманитарной экологии /
B. Е. Борейко. - Киев: Киев. эколого-культур. центр, 2002.
3. Гальских, Е. В. Текстильный рынок Западной Сибири во второй половине XIX в.: монография / Е. В. Гальских. - Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2002.
4. Голыбина, А. Г. Искусство одеваться / А. Г. Голыбина. - Л.: Лениздат, 1959.
5. Город. Томская панорама начала XX века. - Томск, 2004.
6. Джери, Д. Большой толковый социологический словарь: русско-английский, англо-русский: в 2 т.: пер. с англ. / Д. Джери. - М.: Вече: АСТ, 1999. - Т. 1.
7. Жабрева, А. Э. Русский костюм / А. Э. Жабрева. - СПб.: Профессия, 2002.
8. Завалишин, И. И. Описание Западной Сибири / И. И. Завалишин. - Тюмень: Мандрика, 2005.
9. Зайцев, В. М. Такая изменчивая мода / В. М. Зайцев. - М.: Молодая гвардия, 1983.
10. Современная энциклопедия Аванта+. Мода и Стиль / гл. ред. В. А. Володин. - М.: Аванта+, 2002.
11. Зиммель, Г. Избранное: (Созерцание жизни) / Г. Зиммель; гл. ред. и авт. проекта
C. Я. Левит. - М.: Юристъ, 1996. - Т. 1.
12. Ильинский, М. М. Её величество Мода / М. М. Ильинский. - Смоленск: Русич, 1997.
13. Историческая энциклопедия Сибири / отв. ред. В. И. Клименко. - Новосибирск: Ист. наследие Сибири, 2009. - Т. 3.
14. История культуры Челябинского края: веков связующая нить: хронология / сост.: В. И. Богдановский, Н. О. Иванова; ред. Д. Б. Перчик. - Челябинск: Камен. пояс, 2005.
15. Ишимская энциклопедия / ред. Ю. А. Мешков. - Тюмень, 2010.
16. Каминская, Н. М. История костюма / Н. М. Каминская. - М.: Легкая индустрия, 1977.
- 127 с.
17. Кащенко, О. Д. Покупателю об одежде и моде / О. Д. Кащенко. - М.: Экономика, 1986.
- 157 с.
18. Килошенко, М. И. Психология моды / М. И. Килошенко. - М.: Оникс, 2006. - 320 с.
19. Коллекция ТОКМ (ГАУК ТО «Музейный комплекс им. И. Я. Словцова»). - № 4. -Апрель 1898 г.
20. Коллекция ТОКМ (ГАУК ТО «Музейный комплекс им. И. Я. Словцова»). - № 2. -1917 г.
21. Коллекция ТОКМ (ГАУК ТО «Музейный комплекс им. И. Я. Словцова»). - Апрель 1899 г.
22. Коллекция ТОКМ (ГАУК ТО «Музейный комплекс им. И. Я. Словцова»). - Апрель 1905 г.
23. Коллекция ТрМ (Троицкий историко-краеведческий музей). - № 2. - 1905 г.
24. Коллекция ТрМ (Троицкий историко-краеведческий музей). - № 5. - 1912 г.
25. Коллекция ТрМ (Троицкий историко-краеведческий музей). - № 6. - 1912 г.
26. Композиция костюма: учеб. пособие для вузов / Г. М. Гусейнов, В. В. Ермилова, Д. Ю. Ермилова и др. - М.: Академия, 2003.
27. Коньков, Н. Л. Зимняя Никольская ярмарка / Н. Л. Коньков // Коркина слобода. - Ишим, 2000. - № 2. - С. 5-12.
28. Конюхов, Н. И. Словарь-справочник практического психолога / Н. И. Конюхов. - Воронеж: МОДЭК, 1996.
29. Кубочкин, С. Тюменская ярмарка. Взлет и падение / С. Кубочкин // Лукич. - Тюмень, 1998. - Ч. 3.
30. Культурология. XX век: словарь / сост. А. Я. Левит. - СПб.: Университет. кн., 1997.
31. Лопатников, Л. И. Экономико-математический словарь / Л. И. Лопатников; ред. Г. Б. Клейнер; Акад. нар. хоз-ва при Правительстве РФ. - 5-е изд. - М.: ДЕЛО, 2003.
32. Мамин-Сибиряк, Д. Н. Приваловские миллионы: роман / Д. Н. Мамин-Сибиряк. -Свердловск: Сред.-Урал. книж. изд-во, 1980. - 448 с.
33. Неклюдова, Т. П. История костюма / Т. П. Неклюдова. - Ростов н/Д: Феникс, 2014.
34. Новейший социологический словарь / сост. А. А. Грицанов и др. - Минск: Книж. Дом, 2010.
35. Новопашин, М. Крестьянский сарафан Малахитницы: (Культурно-исторические очерки) / М. Новопашин. - Екатеринбург: Сократ, 2003.
36. Павлов, А. В. Многомерность провинциализма / А. В. Павлов // Филологический дискурс. Вестн. филол. фак. Тюмен. гос. ун-та. - Тюмень, 2004. - Вып. 4.
37. Предприниматели и предпринимательство в Сибири: сб. науч. ст. / редколл.: В. А. Скубневский и др. - Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2001. - Вып. 3.
38. Скуратовская, М. В. Сто великих творцов моды / М. В. Скуратовская. - М.: Вече, 2013.
39. Словарь по этике / редактор И. С. Кон. - 4-е изд. - М.: Политиздат, 1981.
40. Суровцева, Н. Г. Из переписки двух друзей / Н. Г. Суровцева // Демидовский временник: ист. альм. - Кн. 1. - Екатеринбург: Демид. ин-т, 1994.
41. Уайт, Н. Fashion-бизнес: теория, практика, феномен / Н. Уайт; под ред. Н. Уайт и Й. Гриффитса. - Минск: Гревцов Павлишер, 2008.
42. Фефилова, Л. Ю. Методика исторического анализа европейского костюма конца XIX - начала XX в. по фотоматериалам Урала и Сибири: дис. ... канд. ист. наук. - Екатеринбург, 2007.
43. Шелегина, О. Н. Адаптационные процессы в культуре жизнеобеспечения русского населения Сибири в XVIII - начале XX века (к постановке проблемы): монография / О. Н. Шелегина; ред. Н. А. Томилов. - Новосибирск: Сиб. науч. кн., 2005.
44. Шишов, К. А. История культуры Челябинского края. Веков связующая нить / К. А. Ши-шов. - Челябинск: Камен. пояс, 2005.
45. Эстетика: словарь / под общ. ред. А. А. Беляева и др. - М.: Политиздат, 1989.
Сведения об авторах
Калинина Наталья Юрьевна - аспирант Тюменской государственной академии культуры, искусств и социальных технологий.
Ярков Александр Павлович - доктор исторических наук, директор Института гуманитарных исследований Тюменского государственного университета. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2015. No. 9 (364). Philosophy. Sociology. Culturology. Issue 36. Pp. 131-141.
ECONOMY AND CULTURE: REGIONAL FASHION WHERE IT SHOULDN'T BE
N. Yu. Kalinina
Tyumen State Academy of Culture, Arts and Social Technologies, [email protected]
A. P. Yarkov Tumen State University, ayarkov@rambler. ru
This article describes the versatility of fashion concepts in the 'center' and regions, analyses fashion process in different areas of knowledge. The author explores theses about disseminating knowledge about fashion trends in Urals and Siberian region. It depends on trade route, communication links, cultural requirements and standards.
Keywords: Ural and Siberia in the late 19th and early 20th century; region fashion and global trends; information and cultural space; trade; "center" and regions.
References
1. Bol'shaya sovetskaya entsiklopediya: v 30 t. [Great Soviet Encyclopedia], A.M. Prokhorov (ed.), vol. 16. Moscow, Sovetskaya entsiklopediya, 1971. (In Russ.).
2. Boreyko V.Ye. Populyarnyy slovar' po ekologicheskoy etike i gumanitarnoy ekologii [Popular dictionary of environmental ethics and human ecology]. Kiyev, Kiyevskiy ekologo-kul'turnyy tsentr, 2002. (In Russ.).
3. Gal'skikh Ye.V. Tekstil'nyy rynok Zapad-noy Sibiri vo vtoroy polovine XIX v. [Textile market in Western Siberia in the second half of the XIX century], monografiya. Barnaul, Izdatel'stvo Altayskogo gosudarstvennogo universiteta Publ., 2002. (In Russ.).
4. Golybina A.G. Iskusstvo odevat'sya [Arts dress], Leningrad, Lenizdat Publ., 1959. (In Russ.).
5. Gorod. TomskayapanoramanachalaXXveka [Tomsk panorama of the early twentieth century]. Tomsk, 2004. (In Russ.).
6. Dzheri D. Bol'shoy tolkovyy sotsio-logicheskiy slovar': russko-angliyskiy, anglo-russkiy [The big explanatory sociological Dictionary: Russian-English, English-Russian], vol. 1. Moscow, Veche, AST Publ., 1999. (In Russ.).
7. Zhabreva A.E. Russkiy kostyum [Russian costume]. Sankt-Peterburg, Professiya Publ., 2002. (In Russ.).
8. Zavalishin I.I. Opisaniye Zapadnoy Sibiri [Description of the Western Siberia]. Tyumen', Mandrika Publ., 2005. (In Russ.).
9. Zaytsev V.M. Takaya izmenchivaya moda [This fickle fashion]. Moscow, Molodaya gvardiya Publ., 1983. (In Russ.).
10. Sovremennaya entsiklopediyaAvanta+ Moda i Stil' [Modern Encyclopedia Avanta +. Fashion and Style], V.A. Volodin (ed.). Moscow, Avanta+ Publ., 2002. (In Russ.).
11. Simmel G. Izbrannoye: (Sozertsaniye zhizni) [Selected works], S.Ya. Levit (ed.). Moscow, Yurist Publ., 1996, vol. 1. (In Russ.).
12. Il'inskiy M.M. Yeyo velichestvoModa [Her Majesty Fashion]. Smolensk, Rusich Publ., 1997. (In Russ.).
13. Istoricheskaya entsiklopediya Sibiri [Historical Encyclopedia Siberia], V. I. Klimenko (ed.). Vol 3. Novosibirsk, Istoricheskoye naslediye Sibiri Publ., 2009. (In Russ.).
14. Istoriyakul'tury Chelyabinskogokraya: vekovsvyazuyushchayanit': khronologiya [A Cultural History of the Chelyabinsk region: Ages connecting thread: Chronology], V.I. Bogdanovskiy, N.O. Ivanova, D.B. Perchik (eds.). Chelyabinsk, Kamennyy poyas Publ., 2005. (In Russ.).
15. Ishimskaya entsiklopediya [Ishim encyclopedia], Yu.A. Meshkov (ed.). Tyumen': Tyumenskiy izdatel'skiy dom Publ., 2010. (In Russ.).
16. Kaminskaya N.M. Istoriya kostyuma [History of Costume]. Moscow, Legkaya industriya Publ., 1977. 127 p. (In Russ.).
17. Kashchenko O.D. Pokupatelyu ob odezhde i mode [Customer about clothing and fashion]. Moscow, Ekonomika Publ., 1986. 157 p. (In Russ.).
18. Kiloshenko M.I. Psikhologiya mody [Psychology fashion]. Moscow, Oniks Publ., 2006. 320 p. (In Russ.).
19. Kollektsiya TOKM (GAUK TO «Muzeynyy kompleks im. I. YA. Slovtsova»), no. 4. Aprel' 1898 g. (In Russ.).
20. Kollektsiya TOKM (GAUK TO «Muzeynyy kompleks im. I. YA. Slovtsova»), no. 2. 1917 g. (In Russ.).
21. Kollektsiya TOKM (GAUK TO «Muzeynyy kompleks im. I. YA. Slovtsova»). Aprel' 1899 g. (In Russ.).
22. Kollektsiya TOKM (GAUK TO «Muzeynyy kompleks im. I. YA. Slovtsova»). Aprel' 1905 g. (In Russ.).
23. Kollektsiya TrM (Troitskiy istoriko-krayevedcheskiy muzey), no. 2. 1905 g. (In Russ.).
24. Kollektsiya TrM (Troitskiy istoriko-krayevedcheskiy muzey), no. 5. 1912 g. (In Russ.).
25. Kollektsiya TrM (Troitskiy istoriko-krayevedcheskiy muzey), no. 6. 1912 g. (In Russ.).
26. Kompozitsiya kostyuma: uchebnoye posobiye dlya vuzov [The composition of the costume: a textbook for high schools], G.M. Guseynov, V.V. Yermilova, D.Yu. Yermilova et als. (eds.). Moscow, Akademiya Publ., 2003. (In Russ.).
27. Kon'kov N.L. Zimnyaya Nikol'skaya yarmarka [Winter Fair Nicholas]. Korkina sloboda [Korkin settlement]. Ishim, 2000, no. 2, pp. 5-12. (In Russ.).
28. Konyukhov N.I. Slovar'-spravochnik prakticheskogo psikhologa [Dictionary of practical psychologist]. Voronezh, MODEK Publ., 1996. (In Russ.).
29. Kubochkin S. Tyumenskaya yarmarka. Vzlet i padeniye [Tyumen Fair. The Rise and Fall]. Lukich. Tyumen', 1998, part 3. (In Russ.).
30. Kul'turologiya. XXvek: slovar' [Cultural Studies. XX century: dictionary], A.Ya. Levit (ed.). Sankt-Peterburg, Universitetskaya kniga Publ., 1997. (In Russ.).
31. Lopatnikov L.I. Ekonomiko-matematicheskiy slovar' [Economics and Mathematics Dictionary], G.B. Kleyner (ed.); Akademiya narodnogo khozyaystva pri Pravitel'stve RF, 5th edition. Moscow, DELO Publ., 2003. (In Russ.).
32. Mamin-Sibiryak D.N. Privalovskiye milliony: roman [Privalov's Millions: a novel]. Sverdlovsk, Sredne-Ural'skoye knizhnoye izdatel'stvo Publ., 1980. 448 p. (In Russ.).
33. Neklyudova T.P. Istoriya kostyuma [History of Costume]. Rostov-na-Donu, Feniks Publ., 2014. (In Russ.).
34. Noveyshiy sotsiologicheskiy slovar' [The actual sociological dictionary], A.A. Gritsanov (ed.). Minsk, Knizhnyy Dom Publ., 2010. (In Russ.).
35. Novopashin M. Krest'yanskiy sarafan Malakhitnitsy: (Kul'turno-istoricheskiye ocherki) [Peasant sundress Malahitnitsy (Cultural-historical essays)]. Yekaterinburg, Sokrat Publ., 2003. (In Russ).
36. Pavlov A.V. Mnogomernost' provintsializma [Multidimensionality provincialism]. Filologicheskiy diskurs. Vestnik filologicheskogo fakul'teta Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta [Philological discourse. Bulletin of the Faculty of Philology of the Tyumen State University]. Tyumen', 2004, no. 4. (In Russ.).
37. Predprinimateli i predprinimatel'stvo v Sibiri: sbornik nauchnykh statey [Entrepreneurs and entrepreneurship in Siberia: a collection of research articles], V.A. Skubnevskiy (ed.). Barnaul, Izdatel'stvo Altayskogo gosudarstvennogo universiteta Publ., 2001, no. 3. (In Russ.).
38. Skuratovskaya M.V. Sto velikikh tvortsov mody [Hundred great fashion creators]. Moscow, Veche Publ., 2013. (In Russ.).
39. Slovar ' po etike [Dictionary of ethics], I.S. Kon (ed.), 4-th ed. Moscow, Politizdat Publ., 1981. (In Russ.).
40. Surovtseva N.G. Iz perepiski dvukh druzey [From the correspondence between two friends]. Demidovskiy vremennik: istoricheskiy al'manakh [Demidov vremennik: historical almanac], vol. 1. Yekaterinburg, Demidovskiy institut Publ., 1994. (In Russ.).
41. Uayt N. Fashion-biznes: teoriya, praktika, fenomen [Fashion-business: theory, practice, phenomenon], N. Uayt, Y. Griffitsa (eds.). Minsk, Grevtsov Pavlisher Publ., 2008. (In Russ.).
42. Fefilova L.Yu. Metodika istoricheskogo analiza yevropeyskogo kostyuma kontsa XIX- nachala XX v. po fotomaterialam Urala i Sibiri: dissertatsiya kandidata istoricheskikh nauk [Technique historical analysis of European dress late XIX - early XX century. photographic materials of the Urals and Siberia: thesis]. Yekaterinburg, 2007. (In Russ.).
43. Shelegina O.N. Adaptatsionnyye protsessy v kul 'ture zhizneobespecheniya russkogo naseleniya Sibiri v XVIII - nachale XXveka (kpostanovke problemy): monografiya [Adaptation processes in the culture of life-support of the Russian population of Siberia in the XVIII - beginning of XX century (to the problem): monograph], N. A. Tomilov (ed.). Novosibirsk, Sibirskaya nauchnaya kniga Publ., 2005. (In Russ.).
44. Shishov K.A. Istoriya kul'tury Chelyabinskogo kraya. Vekov svyazuyushchaya nit' [Cultural History of the Chelyabinsk region. Ages connecting thread]. Chelyabinsk, Kamennyy poyas Publ., 2005. (In Russ.).
45. Estetika: slovar' [Aesthetics: Dictionary], A. A. Belyayev (ed.). Moscow, Politizdat Publ., 1989. (In Russ.).
