CC BY
10
ИСТОРИЯ
УДК [94:332](=35)"1918/1922"
ББК 63.3(=60)612-2
Б 28
А.М. Батчаева,
Карачаево-Черкесский государственный университет имени У.Д. Алиева,
г. Карачаевск, Россия, e-mail: sbatcha@mail.ru
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ГОРСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ВЕРХНЕЙ КУБАНИ В ПЕРИОД ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (МАРТ 1918 - МАРТ 1920 ГГ.)
( Рецензирована)
Аннотация. Статья посвящена анализу причин и последствий кризисных явлений в экономическом положении населения горских округов Верхней Кубани (на территории современной Карачаево-Черкесии) в период активной фазы Гражданской войны (март 1918 - март 1920 гг.). В статье рассмотрены основные экономические мероприятия в регионе, проводимые как местными органами советской власти (март - сентябрь 1918 гг.), так и белой администрацией (сентябрь 1918 - март 1920 гг.) в период нахождения указанной территории под их военно-политическим контролем.
Отмечается, что деятельность региональных органов власти в указанный период была обусловлена военным противостоянием и полностью подчинена складывавшейся на фронте ситуации. В целом данный период ознаменовался катастрофическими последствиями для сельского хозяйства, являвшегося основой экономики горских округов, и привел к росту социального напряжения в них. Как представляется, именно пренебрежение органов власти, независимо от режима, интересами мусульманского населения способствовало складыванию у жителей Карачая и Черкесии индифферентного отношения к противоборствующим сторонам, что в значительной мере объясняет легкость неоднократной смены власти в регионе в период Гражданской войны.
Ключевые слова: Карачай, Черкесия, Верхняя Кубань, горцы, Гражданская война, советская власть, белая администрация, реквизиция, экспроприация, поставки продовольствия, сельскохозяйственная продукция, налоги, ограничение торговли, Красная армия, Белая армия, мобилизация.
A.M. Batchaeva,
U.D. Aliyev Karachay-Cherkess State University, Karachaevsk, Russia, sbatcha@
mail.ru
ECONOMIC SITUATION OF THE UPPER KUBAN MOUNTAIN POPULATION DURING THE CIVIL WAR (MARCH 1918 - MARCH 1920)
Abstract. The article is devoted to the analysis of the causes and consequences of crisis events in the economic situation of the population of the Upper Kuban mountain districts (on the territory of modern Karachay-Cherkessia) during the active phase of the Civil War (March 1918 - March 1920). The article considers the main
economic measures in the region, carried out both by local Soviet authorities (March - September 1918) and by the White administration (September 1918 - March 1920) during the period when this territory was under their military-political control.
The activities of regional authorities during this period were due to the military confrontation and were completely subjected to the situation at the front. In general, this period was marked by catastrophic consequences for agriculture, which was the basis of the economy of the mountain districts, and led to an increase in social tension in them. It seems that it was the neglect of the authorities, regardless of the regime, of the interests of the Muslim population that contributed to the indifferent attitude of the inhabitants of Karachay and Cherkessia towards the warring parties, which, to a large extent, explains the ease of repeated change of power in the region during the Civil War.
Keywords: Karachay, Cherkessia, Upper Kuban, highlanders, civil war, Soviet power, White administration, requisition, expropriation, food supplies, agricultural products, taxes, trade restrictions, Red Army, White Army, mobilization
Одним из важнейших последствий любой войны, как известно, является кардинальная смена ориентированности экономики на обеспечение нужд армии. Это, естественно, ведет к значительному снижению экономического роста и хозяйственного развития. Подобная ситуация сложилась и к началу 1917 г. в России, став одной из основных причин падения монархии, а затем и Временного правительства.
Проблемы в экономике, характерные для всего государства, отразились и в таких отдаленных регионах, как Верхняя Кубань, административно составлявшей Ба-талпашинский отдел Кубанской области. К концу 1917 г. ситуация оказалась настолько критической, что власти исчерпали полностью кредит доверия со стороны населения. Именно этим можно объяснить сравнительно легкий переход власти как на Кубани в целом, так и в Ба-талпашинском отделе в частности в руки сторонников большевиков, которые к концу марта 1918 г. установили контроль над территорией отдела, в том числе и горскими округами - Карачаем и Черкесией [1; 36].
Наряду с политическими и военными задачами, советское руководство региона решительно взялось за экономическое обустройство отдела. Еще на учредительном съезде Советов (апрель 1918 г.) было принято решение о национализации
крупнейших промышленных предприятий отдела - серебросвинцового рудника «Эльбрус» и Хумаринских угольных шахт, а также шерстомойной фабрики (ст. Невинномыс-ская) и ткацкой фабрики. Сразу же после окончания съезда начали проводиться соответствующие мероприятия. С финансовой помощью Северо-Кавказского совнархоза его местному отделу удалось наладить производство свинца и добычу угля на руднике «Эльбрус», организовать работу ткацкой и шерстомойной фабрик на севере региона, а также предприятий пищевой промышленности [2; 69]. Однако население отдела, и в особенности горцы, практически не ощутило положительных изменений, так как продукция этих предприятий поступала лишь на нужды армии.
Абсолютное преобладание сельского хозяйства в качестве главного элемента занятия местного населения вынуждало местный ревком вплотную заняться аграрным вопросом - главным экономическим вопросом в стране был аграрный. При его обсуждении на вышеуказанном съезде Советов развернулись острые споры между большевиками и представителями партии эсеров и меньшевиков (на тот момент еще входивших в органы советской власти). В развернувшейся дискуссии горское население отдела разделилось во мнении. Небольшая часть
наиболее радикально настроенных горцев, так же как и беднейшее крестьянство и казачество, поддержала большевиков, настаивавших на немедленной социализации (национализации) казенных, монастырских и частновладельческих земель и последующей передаче их малоземельным крестьянам. В то же время абсолютное большинство горцев, среди которых был развит принцип незыблемости частной собственности, соглашаясь с обобществлением земель, принадлежащих монастырям и государству, считали неприемлемой полную ликвидацию частного землевладения. Этой позиции придерживались эсеры и меньшевики, присутствовавшие на съезде. Однако всеобщая радикализация общества, популярность большевистских лозунгов, малочисленность как горских делегатов, так и сторонников эсеров и меньшевиков позволили утвердить резолюцию большевиков по аграрному вопросу [3; 56].
Уже в апреле мероприятия по социализации земли были организованы в большинстве русских селений и казачьих станицах. В адыгских, ногайских, абазинских аулах также происходил передел собственности помещиков. Отметим, что если экспроприация пришлых владельцев (Мамонтова, Барабаша) прошла практически без эксцессов, то попытки ликвидации земельных угодий местной элиты князей ногайских Тугановых, адыгских Касае-вых, абазинских Лоовых вызвали противодействие [1; 71].
Подобные процессы происходили и в Карачае, где жители селений Сынты и Теберди разделили между собой земли, принадлежащие помещику Николенко. В то же время к острому конфликту привело стремление жителей с. Джегетей отобрать земли Крым-Шамхаловых, Камби-евых, Байрамуковых. В Большом Карачае, по решению 2-го общекарачаевского съезда, было принято решение передать горные зимовки скота (тау къышлыкъ) беднякам.
Однако по большей степени передача их была лишь формальной, так как бывшие владельцы продолжали фактически пользоваться землей, пусть и не в таком количестве [4; 50].
Нестабильность положения советской власти в регионе, рост про-тестного движения, нарастание военного противостояния - все это вынуждало местные власти идти на еще более радикальные меры по национализации земли. Это, по мнению сторонников данных решений, позволило бы местным органам советской власти заручиться поддержкой как казачье-крестьян-ской бедноты, так и горского населения. С этой целью 8-9 августа 1918 г. был проведен второй зе-мельный съезд Баталпашинского отдела, который принял ряд важных решений.
На съезде было принято решение наделить безземельных и малоземельных граждан участками из свободных пахотных земель и сенокосных угодий. В том случае, если земельный надел крестьянина превышал установленную норму, излишки приказывалось отнимать и предоставлять другим гражданам.
Учитывая хронический земельный голод в высокогорных районах отдела - Карачае, съезд постановил всю землю, принадлежащую карачаевскому народу, как на территории Карачая, так и в Терской области, за исключением земель, имеющих общегосударственное значение, разделить равномерно и пропорционально населению, между всеми карачаевцами (в соответствии с качеством земли). Кроме того, подлежащую на долю карачаевского народа землю из «Отрадненского земельного фонда» (плоскостных земель, ранее принадлежавших помещикам) предполагалось распределить между ними равномерно [5; 35-36].
Подобные меры должны были привлечь горское население в ряды сторонников советской власти, однако воплотить в жизнь свое решение
отдельским властям не хватило ни сил, ни времени.
Причиной незавершенности аграрной реформы в отделе советская историография считала действия некоторых местных советов, которыми руководили «прокулац-кие эсеровские элементы» [2; 71]. Однако сам выбор населением отдела в руководящие органы именно эсеров говорит о том, что их политическая платформа больше отвечала интересам крестьян и горцев.
Одной из главных причин в обострении кризисных явлений в хозяйстве горского населения в период Первой мировой войны, как известно, стали массовые реквизиции лошадей, крупного и мелкого скота, которые приобретались чаще всего по заниженным ценам. Подобная тактика, особенно в условиях галопирующей инфляции, приводила к значительному падению скотоводства - основной отрасли экономики горцев.
В этой связи подписание Брестского мира в марте 1918 г. и завершение Первой мировой войны позволили большевикам на время отложить проведения реквизиций, и тем самым заручиться поддержкой населения. Следуя директивам из центра, первое время воздерживались от подобных мероприятий и органы советской власти Баталпашинского отдела.
В то же время обострение военной ситуации на Кубани вызвало повышенную потребность Красной Армии в боеприпасах, лошадях и продовольствии. С этой целью руководство отдела организовало участие населения, в том числе и горского, в обеспечении воинских частей.
Естественно, что проведение подобных мероприятий возлагалось на представителей самих же горцев, в частности тех из них, кто поддержал советскую власть. Так, в августе 1918 г. член Баталпашинского исполкома, заместитель председателя отдельского Совета народного хозяйства Иммолат Хубиев прибыл
в Большой Карачай, который, по поручению отдельского исполкома и военного комиссариата, мобилизовал более сорока подвод. На них в ст. Невинномысскую было доставлено большое количество боевых и взрывчатых материалов (динамита, свинца), накопленных на складах серебросвинцового рудника «Эльбрус» и предназначенных для военных заводов Невинномысска и Пятигорска [6; 16].
Наряду с транспортной повинностью, на горцев была распространена и ее трудовая разновидность. Так, карачаевцы привлекались для работы на руднике «Эльбрус», а ногайцы, абазины и адыги - на ткацкую фабрику близ ст. Беломе-четской, шерстомойную фабрику, предприятия пищевой промышленности [7; 111].
Естественно, ни о какой оплате труда речи не было, что вызвало недовольство горского населения, чьи хозяйства и так пострадали в предшествующие годы. Усугублялась ситуация и тем, что привлечение довольно значительных трудовых ресурсов горского населения на нужды новой власти происходило в летний период - наиболее плодотворный для сельского хозяйства. Значительно замедлились процессы обработки земли в земледельческих хозяйствах и сенокос в скотоводстве, что привело к падению урожайности и нехватке кормов для скота в зимне-весенний период.
Кроме того, несмотря на острый дефицит продовольствия в самом отделе, местные органы власти были вынуждены, по приказу свыше, организовать в добровольно-принудительном порядке помощь голодающим в центральных и северных регионах страны. III Чрезвычайный съезд Советов Кубани обязал все местные советы усилить заготовку хлеба для Красной армии и голодающих регионов [8; 231]. Проведение новых реквизиций в полной мере коснулось и горского населения отдела.
При этом, как отмечалось выше, проводились они самими горцами. Так, в а. Кувинском (населенном абазинами) мобилизацию продуктов проводил Асхад Дзыба, который был представителем этого этноса. В ауле был подготовлен большой обоз с продуктами, который под охраной самих горцев был доставлен в Невин-номысскую [9; 13]. Естественно, что Кувинский аул был не единственным горским населенным пунктом в отделе, где проводилась реквизиция продуктов. Практически все горское население в той или иной степени подверглось продовольственной повинности, причем особо большие потери понесли карачаевцы, чьи коши располагались как на территории отдела, так и на сопредельных районах Терской области [10; 9].
Особо отметим, что, несмотря на то, что хозяевам скота при официальной реквизиции (а ведь основная часть продовольствия изымалась под видом «добровольной помощи» голодающим и Красной армии) выдавались долговые расписки за подписью местных руководителей советской власти, юридической силы они, в связи с постоянной сменой административно-территориального устройства, практически не имели. А падение советской власти в регионе в сентябре 1918 г. означало для бывших владельцев утрату возможности на достойное возмещение за реквизированный скот.
Таким образом, экономическая политика органов советской власти в отношении горского населения Верхней Кубани имела двойственный характер. Заявленная национализация казенных и монастырских земель, передача в собственность горцев всех угодий, в том числе и пастбищ, находившихся в их арендном пользовании, в значительной степени привлекли их на сторону новой власти. В то же время социализация частновладельческих земельных участков вызвала противодействие со стороны большинства горского населения. Еще большее
недовольство вызвали реквизиции скота, продовольствия и других продуктов, а также наложение на горцев транспортной и трудовой повинности.
Несколько месяцев существования советской власти в регионе (март-август 1918 г.) убедили горское населения Баталпашинского отдела в том, что местные органы советской власти в своей экономической политике неспособны проводить самостоятельную линию и зачастую воспринимают горские хозяйства лишь как источник реквизиций и мобилизаций. Именно поэтому горцы, за редким исключением, не оказали серьезной поддержки советской власти в период наступления Белой армии.
Установление власти белых на Верхней Кубани стало возможным после того, как части полковника А.Г. Шкуро 5(18) сентября 1918 г. захватили отдельский центр - ст. Баталпашинскую. В течение месяца практически на всей территории отдела были организованы структуры белогвардейской администрации [11; 136].
Разворачивание крупномасштабной гражданской войны побудило новую власть обратиться к горскому хозяйству как одному из основных источников пополнения своих продовольственных запасов обеспечения конским составом кавалерийских частей.
Руководитель белого движения на Юге России А.И. Деникин, характеризуя экономическую политику в отношении горцев, отмечал, что единственной государственной «тяготой» для них была платная поставка продовольствия расположенным в их районах войскам и обязанность выставлять в действующую армию боевые части, соответственно численности населения [12; 115].
Однако учитывая, в каком состоянии находились горские хозяйства, обе эти обязанности на деле легли на них тяжелым бременем. Они привели к углублению кризисных
явлений в экономическом положении населения Верхней Кубани.
Большой урон хозяйству горцев нанесли массовые мобилизации мужчин (в возрасте от 20 до 32 лет) в части Добровольческой армии [13; 5]. Ограниченное территорией, над которой ей удалось установить контроль, белогвардейское командование стало широко использовать воинские ресурсы не только казачьего, но и иногороднего и горского населения (до этого поступавшего на военную службу лишь добровольно). В Баталпашинском отделе было сформировано четыре горских белых полка (1-й и 2-й Карачаевские и 3-й и 4-й Черкесские конные полки). Первоначально они состояли из 4 сотен, а во второй половине 1919 г. их состав был расширен до 6 сотен [14; 25]. Учитывая, что сотни составляли обычно 130-140 человек (из них около 10 - казачьи урядники, трубачи, фельдшеры, обозные и т.д.), можно с уверенностью сказать, что только при втором наборе в каждый горский полк было мобилизовано до 800 горцев, следовательно, 3200 - в четыре полка. Тем самым, за полтора года правления белых (сентябрь 1918 - март 1920 гг.) было мобилизовано от 3 до 4 тысяч из среды местного мужского населения, что составляло до 50% этой половозрастной группы. Естественно, что основанное на каждодневном упорном труде именно мужчин скотоводческое хозяйство горцев понесло большие убытки в связи с нехваткой рабочих рук. При этом, учитывая незначительное количество беднейшего крестьянства, возможности для найма сезонных и постоянных сельхозра-бочих в горских округах практически не было.
Дополнительно отметим, что снаряжение всадников в белые части возлагалось на сами горские семьи, а в случае их материальной неспособности - на все селение. Горцы должны были прибыть на сборные пункты на собственных лошадях, в национальной одежде (причем имея
и ее зимний комплект), вооруженные кинжалами. Командованием предоставлялось лишь огнестрельное оружие и шашки [15; 122 об.].
Подобная политика, естественно, приводила к значительному ухудшению положения горских хозяйств, росту социального напряжения в регионе, развитию протестных настроений.
Правление белых ознаменовалось и проведением очередных реквизиций и налогов, количество которых даже возросло.
Не помогало и то, что за поставленные продукты белые власти обещали денежные выплаты, ведь цены, по которым принимали скот, были весьма далеки от рыночных. Но даже принятые по этим заниженным ценам продукты долгое время не оплачивались, что практически сводило на нет их стоимость для горских хозяйств.
Так, распоряжением А.Г. Шку-ро, уже в ноябре 1918 г. в Батал-пашинском отделе была организована комиссия, которая должна была установить твердые цены на продовольствие и скот, реквизируемые и поставляемые в армию. По этим ценам было принято продуктов на сумму около 1400 тысяч рублей. Но и спустя 9 месяцев, к концу лета 1919 г., более 360 тысяч рублей оставалось невыплаченными. И это при разгуле инфляции, которая царила в тот период. При этом, как отмечается в документе, оставшиеся невыплаченными деньги предназначались «мелким производителям наиболее отдаленных районов Баталпашинского отдела» - то есть горцам. Неудивительно, что они, вследствие задержки уплаты этой суммы, отказывались от дальнейшей поставки продуктов. Лишь в конце августа 1919 г. правительство Кубанского края распорядилось выплатить долги горцам, причем без всякой индексации [16; 120-121].
Сильный удар по хозяйству горского населения наносили и
проводимые реквизиции скота и продуктов для частей Белой армии.
Член Законодательной рады от региона - Т. Биджиев, на страницах газеты «Вольная Кубань» привел ряд фактов, свидетельствующих об этом. Он писал: «По имеющимся у меня сведениям, в Карачае, как и везде, производились реквизиции лошадей и прочего имущества. Причем разные лица, прикрывающиеся именем Добровольческой армии, допускали злоупотребления. Ныне можно найти сотни квитанций в руках карачаевцев на реквизированных лошадей, овец, скот, бурки и прочее. Получат ли они когда-нибудь «цену» по этим квитанциям, я не знаю. Но мне известно, что Кабардинское правительство не признает за собою такого долга и отказывается возвращать то, что реквизировано Кабардинским полком с разрешения властей у карачаевцев. А реквизировано для Кабардинского полка 84 головы лошадей» [17].
Развал службы ветеринарной охраны, предотвращавшей проход через границу региона больного скота из сопредельных областей (Абхазии, Сванетии, Балкарии, Причерноморья), привел к резкому росту инфекционных болезней животных, принявших эпидемиологический характер (эпизоотий). Естественно, что в горских хозяйствах начался массовый падеж скота, фактически являвшегося основой благосостояния горцев (в особенности карачаевцев) [18].
Пытаясь сохранить хотя бы часть имущества, спасая скот от постоянных реквизиций, горцы через перевалы перегоняли его в Грузию, дабы продать и хоть как-то сохранить свое благосостояние. Однако подобные попытки деникинская администрация всячески пресекала. Так, представитель администрации отдела полковник Золотарев приказал участковому начальнику А. Батчаеву и помощнику атамана Х. Боташеву принять «строжайшие» меры и дать распоряжения «по
всем аулам Карачая о недопущении перегона скота за перевалы», а виновных в этом (и в непринятии мер) грозился повесить [19; 29].
Усугублению ситуации способствовало то, что правительство Кубанского края приняло ряд документов, запрещающих и ограничивающих торговую активность населения, в том числе горского. С целью успешного производства заготовок продовольствия для нужд армии запрещался вывоз из региона продуктов животноводства и растениеводства, шерсти, кожи, одежды и обуви, других товаров, а также фуража. Попытки самовольного вывоза товара для обмена или продажи пресекались отрядами пограничной стражи, а нарушители подвергались значительному штрафу [20; 4]. Учитывая, что многие жители горских селений Верхней Кубани обеспечивали свои потребности путем продажи мяса и молока на рынках городов Кавминвод (карачаевцы, часть абазин и кабардинцев) и Ставрополя (зеленчукские горцы), подобные ограничения нанесли серьезный ущерб их благосостоянию [21; 135].
Наряду с этим, белогвардейская администрация не отказывалась и от введения транспортных повинностей. Требуя от горцев предоставить рабочий скот для перевозок продовольствия, боеприпасов и т.д. и обещая им плату (которая, как указывалось выше, если и выдавалась, то спустя долгое время, полностью обесценившись), власти не учитывали особенности горского хозяйства. К примеру, в карачаевских селениях количество скота и лошадей всегда было ограничено и обеспечивало лишь каждодневные потребности семьи в продуктах, что было связано с нехваткой кормов для содержания большого количества скота. Абсолютное большинство скота круглогодично находилось на высокогорных пастбищах - зимних (къышлыкъ) и летних (джайлыкъ). Причем эти пастбища могли располагаться на расстоянии до 150-200 км от места
проживания горцев. Очевидно, что, даже при желании, в подобной ситуации выполнить распоряжения администрации было крайне тяжело.
Мусульманское население Верхней Кубани продолжало платить и налог, установленный еще в 1886 г. вместо отбывания воинской повинности. Это происходило несмотря на то, что горцы, частью добровольно, а частью по мобилизации, служили в белогвардейских частях. К тому же решением А.И. Деникина 31 августа 1919 г. воинский налог был отменен для регионов, находящихся под управлением Главнокомандующего вооруженными силами на Юге России. Это недоразумение вызывало вполне понятное чувство обиды у горцев и недовольство в их среде. Однако лишь в феврале 1920 г. Кубанское правительство сочло, что «сохранение этих налогов является несправедливым». Кроме того, ввиду того, что «получение недоимок этих налогов с полуразгромленных большевиками мусульман» не могло оправдать затрат на взыскивание, власти решили списать долги горцев по воинскому налогу с 1 января 1919 г. задним числом [16; 267]. Тем не менее, с горцев взыскивались подоходный и промысловый налог, а также различные штрафы за нарушения акцизного устава [2; 127].
Таким образом, смена политического режима и установление белогвардейской администрации не привели к улучшению в экономическом положении горских селений. Новые власти не только продолжили советскую практику реквизиций скота, лошадей, продуктов у населения, но и значительно расширили этот спектр. Облекаемые формально в правовую форму, они, судя по источникам, фактически были такими же конфискациями, как и проводимые органами советской власти.
Усугубляющим фактором для хозяйства горцев было принятие Кубанским краевым правительством мер по ограничению предпринимательской инициативы.
Мобилизация в ряды Белой армии наиболее трудоспособной части мужского населения также неблагоприятно отразилась на экономическом положении региона.
Тем самым положение горского населения Верхней Кубани в период правления белых ознаменовалось дальнейшим углублением социально-экономического кризиса и, следовательно, разорением горских хозяйств.
Проведенное исследование позволяет сформулировать ряд выводов.
Прежде всего, следует отметить, что экономическая ситуация в горских округах Верхней Кубани в период Гражданской войны развивалась согласно тем же тенденциям, что и в Российском государстве в целом.
Уставшее от поборов и реквизиций периода Первой мировой войны горское население Баталпашинско-го отдела, несмотря на неоднозначность экономической программы большевиков, не оказало им серьезного сопротивления. Установившаяся в регионе в марте 1918 г. советская власть, в лице местных ревкомов, пытаясь заручиться поддержкой мусульманского населения, первые месяцы воздерживалась от изъятия сельхозпродукции у жителей горских селений. Однако уже с начала лета 1918 г., следуя директивным указаниям областного руководства и приказам командования Красной армии, органы власти стали проводить реквизиции и конфискации продовольствия, скота и другой аграрной продукции. Пытаясь разрешить проблему малоземелья горских народов, руководство региона приняло ряд программных документов, которые, впрочем, так и не вступили в полную силу в связи с кратковременным периодом существования советской власти на Верхней Кубани. В целом большевики и их сторонники не смогли улучшить экономическое положение горских селений, чем вызвали поддержку ими белого движения.
Оказавшись у власти в сентябре 1918 г., белые, несмотря на ряд декларативных заявлений о защите экономических прав горского населения, на деле ограничились лишь возвращением ранее социализированных земельных угодий прежним владельцам.
Деникинская администрация пошла и на шаг, от которого воздерживалась советская власть, - распространение воинской обязанности на горско-мусульманское население, в связи с чем до половины взрослых мужчин были оторваны от своих хозяйств, что значительно подрывало экономическое благосостояние горских семей.
Экспроприация лошадей, крупного рогатого скота, реквизиция продовольствия и другой сельхозпродукции были характерны уже для первых недель правления белых на Верхней Кубани. Облаченные в форму официальных закупок, они зачастую не обеспечивались финансово или выплачивались спустя несколько месяцев (в условиях, когда инфляция достигала гигантских размеров). Попытки населения
избежать их путем продажи или же сокрытия скота запрещались и влекли за собой применение карательных мер (вплоть до смертной казни).
Таким образом, экономическое положение горских округов Верхней Кубани в период Гражданской войны стремительно ухудшалось. Противоборствующие стороны воспринимали горское население лишь как источник человеческих ресурсов, а также как поставщика лошадей, скота и сельхозпродукции. Основные экономические проблемы горцев за два года активной фазы гражданского противостояния на Кубани (март 1918 - март 1920 гг.) так и не получили своего разрешения, несмотря на многочисленные обещания как со стороны красных, так и со стороны белых. Этому способствовали как объективные обстоятельства, так и характерное для обоих режимов пренебрежение к интересам горского населения. Итоги Гражданской войны для экономики горских селений были настолько катастрофичны, что оправиться от них горским хозяйствам удалось лишь к концу 1920-х гг.
Примечания:
1. Очерки истории Карачаево-Черкесии. Т. 2: Советский период / отв. ред. Р.Х. Джанибекова. Черкесск: Ставроп. кн. изд-во, Карачаево-Черкес. отд., 1972. 448 с.
2. Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии (Борьба большевиков за власть Советов). Черкесск: Ставроп. кн. изд-во, Карачаево-Черкес. отд., 1971. 192 с.
3. Центр документации новейшей истории Государственного архива Карачаево-Черкесской Республики (ЦДНИ ГА КЧР). Ф. П-347. Оп. 1. Д. 34.
4. Тамбиев И.Х. О Карачае и Балкарии: сб. очерков, статей, заметок. Ставрополь: Сервисшкола, 2003. 336 с.
5. ЦДНИ ГА КЧР. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 46.
6. Архив Карачаевского научно-исследовательского института имени А.И. Батчаева. Ф. 11. Оп. 1. Д. 224.
7. ЦДНИ ГА КЧР. Ф. П-347. Оп. 2. Д. 356.
8. Леусян О. А. Фронт без линии фронта: казачьи восстания на Кубани весной 1918 года. URL: http://www.slavakubani.ru/kkv/history/1917-1920/front-bez-linii-fronta-kazachi-vosstaniya-na-kubani-vesnoy-1918-goda/ (дата обращения: 15.01.2021).
9. ЦДНИ ГА КЧР. Ф. П-599. Оп. 1. Д. 10.
10. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. Р-7. Оп. 1. Д. 761.
11. Тебуев Р.С., Хатуев Р.Т. Очерки истории карачаево-балкарцев. Москва; Ставрополь: Илекса: Ставропольсервисшкола, 2002. 223 с.
12. Деникин А.И. Очерки русской смуты: в 5 т. Т. 4: Вооруженные силы Юга России. Берлин: Слово, 1925. 244 с.
13. Государственный архив Карачаево-Черкесской Республики (ГА КЧР). Ф. Р-40. Оп. 1. Д. 1.
14. ГАКК. Ф. 396. Оп. 5. Д. 184.
15. ГАКК. Ф. 396. Оп. 5. Д. 126.
16. Протоколы заседаний Кубанского краевого правительства: 1917-1920: сб. документов в 4 т. Т. 3 / Под ред. А.А. Зайцева. Краснодар, 2008. 394 с.
17. Биджиев Т. По поводу статьи карачаевца // Вольная Кубань. 1919. 20 апреля.
18. ГАКК. Ф. 396. Оп. 5. Д. 125.
19. ГА КЧР. Ф. Р-40. Оп. 1. Д. 2.
20. ГАКК. Ф. Р-11. Оп. 1. Д. 4.
21. Пушкин С. А. Роль института реквизиции на Кубани в период Гражданской войны. URL: http:// http://www.slavakubani.ru/kkv/history/1917-1920/rol-instituta-rekvizitsii-na-kubani-v-period-grazhdanskoy-voyny (дата обращения: 17.01.2021).
References:
1. Essays on the history of Karachay-Cherkessia. Vol. 2: The Soviet period / executive ed. by R.Kh. Dzhanibekova. Cherkessk: Stavropol Publishing house. Karachay-Cherkessia department, 1972. 448 pp.
2. Laypanov K.T. October in Karachay-Cherkessia (The struggle of the Bolsheviks for the power of the Soviets). Cherkessk: Stavropol Publishing house. Karach-Cherkessia department, 1971. 192 pp.
3. Center for Documentation of Contemporary History of the State Archives of the Karachay-Cherkess Republic (TsDNI GA KChR). F. P-347. Op. 1. D. 34.
4. Tambiev I.Kh. About Karachay and Balkaria (collection of essays, articles and notes). Stavropol: Service School, 2003. 336 pp.
5. TsDNI GA KChR. F. P-45. Op. 1. D. 46.
6. Archives of Karachay research institute of A.I. Batchaev. F. 11. Op. 1. D. 224.
7. TsDNI GA KChR. F. P-347. Op. 2. D. 356.
8. Leusyan O.A. "Front without a front line": Cossack uprisings in the Kuban area in the spring of 1918. [Electronic resource]. URL: http://www.slavakubani.ru/kkv/ history/1917-1920/front-bez-linii-fronta-kazachi-vosstaniya-na-kubani-vesnoy-1918-goda/ (date of access: 15.01.2021).
9. TsDNI GA KChR. F. P-599. Op. 1.D. 10.
10. State Archives of the Krasnodar Territory (GAKK). F. R-7. Op. 1. D. 761.
11. Tebuev R.S., Khatuev R.T. Essays on the history of the Karachay-Balkarians. M.: Ileksa; Stavropol: Stavropol Service School, 2002. 223 pp.
12. Denikin A.I. Essays on Russian Troubles: in 5 volumes. Vol. 4: Armed Forces of the South of Russia. Berlin: Slovo, 1925. 244 pp.
13. State Archives of the Karachay-Cherkess Republic (GA KChR). F. P-40. Op. 1.
D.1.
14. GAKK. F. 396. Op. 5. D. 184.
15. GAKK. F. 396. Op. 5. D. 126.
16. Protocols of meetings of the Kuban regional government: 1917-1920. Collection of documents in 4 volumes. Vol. 3. / ed. by A.A. Zaytsev. Krasnodar, 2008. 394 pp.
17. Bidzhiev T. On the article by a Karachay. // Volnaya Kuban. 1919.20.04.
18. GAKK. F. 396. Op. 5. D. 125.
19. GA KChR. F. P-40. Op. 1. D. 2.
20. GAKK. F. R-11. Op. 1. D. 4.
21. Pushkin S.A. The role of the institute of requisition in the Kuban area during the civil war. [Electronic resource]. URL: http: // http://www.slavakubani.ru/kkv/ history/1917-1920/rol-instituta-rekvizitsii-na-kubani-v-period-grazhdanskoy-voyny (date of access: 17.01.2021).
