CC BY
372
А.Ф. Клименко
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПОЯС ШЕЛКОВОГО ПУТИ И ПРОБЛЕМА БЕЗОПАСНОСТИ НА ПРОСТРАНСТВЕ ШАНХАЙСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СОТРУДНИЧЕСТВА
Аннотация. В статье на фоне проработки программы «Экономического пояса Шелкового пути», к реализации которой привлекается и Шанхайская организация сотрудничества, аргументируется необходимость усиления дееспособности ШОС в обеспечении безопасности и стабильности на пространстве Организации. Разрабатываются некоторые рекомендации по повышению возможностей ШОС в этом направлении.
Ключевые слова: Россия, Китай, Экономический пояс Шелкового пути, Центрально-Азиатский регион, Шанхайская организация сотрудничества, исламский фундаментализм, оборона, безопасность.
Введение
Во время работы Боаоского азиатского форума в марте 2015 г. Государственный комитет по делам развития и реформ КНР опубликовал План действий «по совместному строительству Шелкового пояса и пути» (далее Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). Главные цели проекта — создать «инфраструктурную, фи-
нансовую и телекоммуникационную взаимосвязанность» стран-участниц, а также устранить торговые барьеры в их отношениях.
Географические направления Шелкового пути определены в нескольких вариантах. Часть из них (Китай — Центральная Азия (ЦА), Россия и страны Балтии; Китай — страны Персидского залива и Средиземноморья через Центральную и Западную Азию) включают в себя территории стран-участниц Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которую в Китае рассматривают в качестве активного участника проекта.
Китайский план ставится многими специалистами под сомнение в силу целого ряда факторов. Во-первых, его реализации может помешать периодически усиливающаяся нестабильность внутри республик Центральной Азии и в регионе в целом1. Во-вторых, для успешного функционирования пути через более чем десяток государственных границ надо унифицировать и предельно упростить таможенные и страховые нормы разных стран, а главное — обеспечить по всей трассе политическую стабильность и правопорядок. А этого сегодня не может гарантировать ни одна страна. Тем более, что обстановка внутренней нестабильности и непростые двусторонние отношения между государствами региона могут осложнить решение этих задач. И наконец, нельзя не учитывать и то, что Центральная Азия и весь Ближний и Средний Восток покрыты сетью террористических и радикальных экстремистских ячеек.
Последний фактор отметил на организованной Минобороны РФ в октябре 2015 г. (Москва) Международной конференции по Афганистану начальник Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерал армии В. Герасимов. По его словам, наряду с кризисом в Ближневосточном регионе, где значительная часть территорий Сирии и Ирака остается под контролем террористической организации «Исламское государство» (ИГ или ИГИЛ), особую озабоченность вызывает обстановка в Афганистане. Нарастающая террористическая активность тормозит развитие этой страны, а значительный приток наркотиков, оружия и подготовленных боевиков с ее территории несут угрозу соседям и, в первую очередь, странам Центральной Азии, являющимся, за исключением Туркмении, участниками ШОС. Поэтому, подчеркнул начальник Генштаба, «необходимо со-
вместно искать меры, реализация которых позволит восстановить мир и спокойствие в этой многострадальной стране, не допустить разрастание зоны нестабильности на соседние регионы»2.
Многие государства, которые, с точки зрения Китая, должны быть подключены к проекту «Экономического пояса Шелкового пути», входят и в ШОС. Не случайно уже в ноябре 2013 г., через полмесяца после презентации Си Цзиньпином проекта ЭПШП в Астане, конкретной проработкой «экономического пояса» на 13-м совещании глав правительств стран-участниц занялась и эта Организация. Тема была продолжена и на саммите ШОС в Уфе летом 2015 г. Причем на этом форуме поднимались не только экономические проблемы, но и вопросы обеспечения безопасности.
Примечательно, что до сих пор в рамках ШОС избегали говорить на эту тему. Но в условиях нестабильности в Центрально-Азиатском регионе (ЦАР), с учетом проблем Афганистана и угроз переноса деятельности Исламского государства на территорию Центральной Азии и Кавказа, будет логичным, если ШОС, как участник проекта ЭПШП, придет к выводу о необходимости создания какого-либо формата для нейтрализации угроз безопасности на пространстве Организации. При этом нельзя не учитывать и то, что некоторые из участников ШОС (например, Иран) непосредственно граничат с дестабилизированным Ближневосточным регионом и наряду с Россией являются участниками коалиционных сил, ведущих борьбу с ИГ в Сирии.
Всем этим и обусловлена актуальность настоящей статьи.
1. Отношение ШОС
к программе «Экономического пояса Шелкового пути»
Представляя концепцию ЭППШ на лекции в «Назарбаев-Университете» в Астане (сентябрь 2013 г.), китайский лидер Си Цзинь-пин сформулировал программу действий из пяти пунктов:
• усиление координации государств ЦАР в политической области;
• интенсификация строительства единой дорожной сети;
• развитие торговли путем ликвидации торговых барьеров, снижения издержек торговли и инвестиций, повышения скорости и качества экономических операций в регионе;
• увеличение валютных потоков за счет перехода на расчеты в национальных валютах;
• усиление роли народной дипломатии, расширение прямых связей между народами стран региона.
В программе можно выделить три составные части, «работающие»:
а) на региональную безопасность (пп. 1,2);
б) на развитие торгово-экономических отношений (пп. 3, 4):
г) на углубление культурно-гуманитарных связей участников этого проекта.
В свою очередь А. Лукин в статье «Идея Экономического пояса Шелкового пути и евразийская интеграция» также выделил в китай-
3
ском подходе несколько существенных моментов .
Во-первых, углубление сотрудничества предлагается осуществлять за счет внутренних ресурсов государств региона, в том числе Китая и России.
Во-вторых, в проекте речь идет о сотрудничестве государств ЦА, прежде всего с Китаем и Россией и с другими государствами-участниками ШОС (говорится, например, об Индии, Пакистане и Иране).
В-третьих, Си Цзиньпин в первом же пункте, говоря о политической составляющей, отмечает необходимость политического взаимодействия как основы экономического сотрудничества.
В-четвертых, важнейшим фактором углубления сотрудничества в регионе китайский лидер называет взаимодействие функционирующих здесь международных организаций: ШОС и ЕАЭС. Это означает, что Китай не рассматривает евразийскую интеграцию, активно продвигаемую Россией, Казахстаном и Белоруссией, как противоречащую китайским интересам или составляющую конкуренцию ШОС, а напротив, считает ее полезной.
В.Я. Воробьев — первый российский национальный координатор по ШОС в связи с этим задает ряд вопросов: «Имеется ли в виду ориентировать начатую в ШОС подготовку среднесрочной страте-
гии развития на оказание всемерной поддержки китайскому проекту, иными словами, на практике вести дело к его инкорпорированию в стратегию ШОС? Или, может быть, наоборот — воплощение китайской идеи пойдет через действующие структуры ШОС? Наконец, не сведется ли роль китайской инициативы к тому, чтобы дополнительно стимулировать оживление экономической составляющей Организации, в чем действительно есть потребность?»4.
Ответ на эти вопросы был дан на Бишкекском экономическом форуме стран ШОС (23 июня 2014 г.), где уже конкретно обсуждалась предложенная Китаем инициатива создания экономического пояса в рамках Шелкового пути. Центральной темой форума были современные вызовы экономическому развитию региона ШОС и преодоление недостатка экономической кооперации государств-участников ШОС. Выступающие на форуме отметили, что суммарный финансово-экономический потенциал стран-участниц ШОС практически мало используется для формирования общерегионального экономического пространства. Поэтому проект по созданию Экономического пояса Шелкового пути, предложенный КНР, может стать одним из вариантов решения вопроса более тесного и интегрированного сотрудничества. Как заявил действовавший в то время генеральный секретарь ШОС Дмитрий Мезенцев — «Шанхайская организация сотрудничества принимает и поддерживает предложение Китая о создании Экономического пояса Великого шелкового пути... Экономический пояс должен добавить новые рабочие места, содействовать развитию национальных инфраструктур, активизировать национальные рынки, но при этом не должен стать фактором напряжения в конкурентной среде»5.
В связи с этим представляется, что:
во-первых, программа создания «Экономического пояса Шелкового пути» могла бы стать катализатором многостороннего экономического сотрудничества государств ШОС и проводиться под эгидой этой организации. Это позволило бы сконцентрировать наибольшее количество ресурсов, а также стимулировать экономическое развитие государств Центральной Азии без вмешательства внерегиональных сил;
во-вторых, программа во многом призвана обеспечить геополитические интересы ее участников. Не случайно к ней привлечены
участвующие в Шанхайской организации сотрудничества государства или состоящие в ней в качестве наблюдателей (Иран, Афганистан). Акценту на региональную координацию соответствует и взаимодействие нового китайского проекта с Евразийским экономическим союзом, что было подтверждено сначала на майской встрече лидеров России и Китая, а затем и на саммитах БРИКС и ШОС в Уфе. Заметим, что для ЕАЭС, ШОС и группы участников программы ЭПШП характерно перекрестное членство. И постоянными членами в этих структурах являются Россия и Китай, которые, будучи постоянными членами Совета Безопасности ООН, значительно повышают политический вес каждого объединения своим участием.
Очевидно, с учетом всего этого на саммите в Уфе члены Шанхайской организации сотрудничества единогласно выступили с поддержкой инициативы Китая. Об этом говорится в сообщении по итогам заседания совета глав государств-участников ШОС. «Государства-члены поддерживают инициативу КНР о создании Экономического пояса Шелкового пути. Они считают важным наладить консультации и информационный обмен между соответствующими ведомствами государств-членов ШОС»6, — подчеркивается в сообщении. Это, по сути, дает старт конкретной работе по претворению в жизнь выдвинутой китайским лидером концепции построения ЭПШП.
Однако следует заметить, что таковой старт невозможен без создания соответствующей рабочей группы в рамках ШОС, которая занималась бы конкретной проработкой, а впоследствии и реализацией концепции построения ЭПШП в тесной увязке с программой Евразийского экономического союза.
Что же касается непосредственно России, то, как нам представляется, в ее интересах как можно активнее развивать трансевразий-ские коридоры, проходящие через ее территорию. Это, прежде всего, Транссиб, а в перспективе — Северный морской путь. Цель — последующая их интеграция в Экономический пояс Шелкового пути. В этом случае поводов для превращения конкуренции названных путей в конфронтацию с создаваемыми путями в рамках ЭПШП будет значительно меньше, а выигрыш — ощутимее.
Подводя краткий итог сказанному, отметим заинтересованность стран-участниц ШОС, в том числе и России, в реализации выгодного для них проекта ЭПШП. Но нельзя забывать и о тех вызовах и трудностях, которые могут серьезно осложнить эту реализацию.
2. Основные вызовы реализации программы ЭПШП на пространстве ШОС
Исламский фундаментализм как основной фактор региональной нестабильности. По состоянию на конец 2015 г. состав Шанхайской организации сотрудничества существенно расширился. Ее участниками стали 16 стран, в том числе: постоянные члены — Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан, Индия и Пакистан; наблюдатели — Иран, Монголия и Беларусь; партнеры по диалогу — Азербайджан, Армения, Турция, Шри-Ланка, Камбоджа и Непал. Таким образом, пространство ШОС теперь уже охватывает большую часть Восточной Евразии. В составе Организации два постоянных члена Совета Безопасности ООН и четыре ядерные державы.
Из перечисленных выше начальником Генштаба РФ угроз для всех участников ШОС наибольшую опасность представляют фундаменталисты «Исламского государства» и активизирующиеся на территории Афганистана после ухода основных сил западной коалиции Талибан и другие исламистские организации. Рассмотрим исходящие от них угрозы более подробно.
С 2013 г. «Исламское государство» фактически определяют как непризнанное квазигосударство с шариатской формой правления. В июне 2014 г. оно провозгласило себя всемирным халифатом7. Контролируя значительные территории Ирака и Сирии, экстремисты планировали распространение активности на Россию, Центральную и Юго-Восточную Азию, тем более что в рядах военных формирований исламистов проходят идеологическую обработку и подготовку боевики из многих стран мира, включая европейские государства, Россию и многие другие страны, являющиеся в том или ином статусе участниками ШОС. Серьезным препятствием для этих планов стало активное участие России в отражении агрессии ИГ против Сирии.
Тем не менее, по нашему мнению, опасность, исходящая от экстремистов «Исламского государства», может реализоваться в двух наиболее вероятных вариантах, зависящих от итогов военных действий против ИГ.
Даже в случае, если военные формирования игиловских экстремистов потерпят поражение в Сирии и Ираке, это не будет означать, что их организация, или движение исчезнет окончательно, а ситуация на Ближнем Востоке стабилизируется. Сохранившиеся сетевые структуры ИГ могут перейти к партизанским действиям, организуя массовые террористические атаки не только в Ираке и Сирии. Вероятность реализации этого варианта обусловлена во многом желанием (или нежеланием) США и возглавляемой ими части антиигиловской коалиции покончить с ИГ. Не секрет, что к созданию «Исламского государства» приложили руку и Соединенные Штаты в лице своих спецслужб. Выгодна ли им стабилизация обстановки на Ближнем Востоке и в первую очередь в Сирии? Однозначного ответа здесь нет, даже несмотря на положительную динамику российско-американского взаимодействия в антитеррористической операции. Наши сомнения подтверждает и антироссийская информационная кампания, развернутая американцами и их союзниками после успешных действий против исламистов ИГ российских воздушно-космических сил (ВКС).
Следует заметить, что, действуя по заранее согласованным с сирийцами целям, российские ВКС добились серьезных результатов. Уничтожены десятки пунктов управления бандформирований ИГ, их складов с боеприпасами и других объектов инфраструктуры, сотни террористов и большое количество боевой техники, что позволило сирийской армии перейти в контрнаступление, а многие из антиправительственных формирований согласились на предложенное Россией перемирие и сложили оружие. При этом Россия неизменно выступает за формирование максимально широкой коалиции по противодействию экстремистам и террористам. Одновременно Россия призывает «все заинтересованные стороны подключиться к работе информационного центра в Багдаде»8.
По словам президента РФ В.В. Путина, России удалось установить деловые контакты с ближневосточными государствами. «Мы
находимся в переговорном процессе с Саудовской Аравией, ОАЭ, Египтом, Иорданией, Израилем и другими странами, предпринимаем попытки наладить взаимодействие с США и Турцией», — отметил он9. Однако не все эти попытки увенчались успехом. Все это свидетельствует в пользу того, что даже в случае военного поражения формирований ИГ граничащая с хаосом нестабильность в странах Ближнего Востока будет сохраняться еще длительное время. И вероятность реализации приведенного варианта развития обстановки в этом регионе довольно-таки высока.
Второй вариант связан с ситуацией в Афганистане и несет непосредственную опасность целому ряду государств-участников ШОС. Из различных источников известно, что на стороне ИГИЛ воюют от 5 до 7 тыс. выходцев из России и стран СНГ. Потерпев поражение на Ближнем Востоке, они уже начинают просачиваться в нестабильный Афганистан, а также на территории центрально-азиатских и других государств-участников ШОС, чтобы применять там полученные в Сирии и Ираке практические навыки конспирации, минно-взрыв-ной войны и ведения боевых действий в условиях города. По данным спецслужб, ИГ создаются автономные боевые ячейки, готовые к совершению террористических и диверсионных актов.
По оценке Генерального штаба ВС РФ, в Афганистане действует до 50 тыс. боевиков, объединенных более чем в 4 тыс. отрядов и групп различной направленности. Их основу составляет исламистское движение талибов численностью до 40 тыс. боевиков. Кроме того, там находятся от 2 до 3 тыс. боевиков «Исламского государства», и их численность постоянно растет10.
С началом операции российских ВКС в Сирии боевые действия в Афганистане активизировались. «Талибан» начал мощное наступление на города и провинции Северного Афганистана. Ими был взят город Кундуз, 300-тысячный провинциальный центр в 70 км от границы с Таджикистаном. Правда, афганской армии с помощью американской авиации удалось вытеснить исламистов из города. Но талибы ушли из Кундуза организованно и унесли с собой захваченное у афганской армии оружие, транспорт и миллионы долларов, награбленных в городских банках.
Кроме того, оставив Кундуз, талибы по-прежнему контролируют большинство уездов этой провинции, сосредотачиваясь на восточном и северном направлениях в сторону таджикской границы. Таким образом, этот факт имеет не только символическое значение. В политическом плане «Талибан» проявил себя окрепшей военной силой, претендующей на долю власти над территорией Афганистана. Геостратегическое же значение события состоит в том, что открывается дорога на Кабул и далее на север страны, к границам Таджикистана, чем обеспечивается выход в Центральную Азию.
Одновременно с захватом Кундуза талибы развязали бои с правительственными силами в соседних провинциях. Они нацелены на установление контроля стратегической дороги, ведущей через тоннель под перевалом Саланг на север Афганистана. Талибы уже несколько месяцев контролируют также ряд уездов афганского Бадах-шана, что подтверждают и официальные власти в Кабуле. Этот район становится главным плацдармом исламистов для переправы через р. Пяндж в Таджикистан и объединения их с местными радикалами.
Ситуацию в Афганистане усугубляет недостаточная подготовка и оснащенность афганских силовых структур, что не позволяет им эффективно проводить операции против незаконных вооруженных формирований. В то же время активные и успешные действия экстремистов против правительственных войск не позволяют официальному Кабулу решить задачи по стабилизации политической и социально-экономической обстановки в стране, и это усиливает недоверие населения к центральной власти.
Совокупность приведенных факторов приводит к выводу о том, что проблему нестабильности в Афганистане в обозримый период времени решить не удастся. Эти факторы способствуют дальнейшему обострению ситуации в государстве, установлению контроля экстремистов над целыми провинциями, сращиванию террористических формирований с организованной преступностью и как следствие — увеличению производства опиатов и объемов наркотрафика, ухудшению социально-экономического положения простых афганцев, росту числа безработных, оттоку граждан из страны и усилению политических позиций экстремистских организаций.
Другие факторы региональной нестабильности. Оценивая ситуацию в Афганистане и Центрально-Азиатском регионе, нельзя не принимать во внимание «американский фактор», ибо признаки подрывной деятельности США на территории государств ЦАР не прекращаются. Более того, после активизации «евромайдана» на Украине резко увеличилось финансирование неправительственных организаций в Киргизии. Силами расположенных в этом государстве неправительственных организаций (НПО) спецслужбы США пытаются дестабилизировать Таджикистан. Международная общественная организация «Фидокор» проинформировала, что «совместно с Объединением юридических лиц «Ассоциация развития гражданского общества (АРГО)» объявляет о начале грантового конкурса для развития «Сетей некоммерческих организаций в Республике Таджикистан» в рамках программы «Развитие через региональное сотрудничество». Данная программа реализуется при финансовой поддержке Агентства США по Международному развитию в республиках Центральной Азии (USAID/CAR)11.
Как видим, НПО и радикальные исламисты финансируются из одного источника. В частности, один из главных спонсоров НПО — Национальное агентство международного развития (USAID) — финансирует новую международную исламскую организацию «Мусульманская интеграция в Центральной Азии», созданную в Душанбе и объединившую запрещенные в исламских странах экстремистские группировки «Хизб-ут-Тахрир», Исламское движение Узбекистана и движение «Акрамия»12. Таким образом, факторы нестабильности в Афганистане и в целом ряде центрально-азиатских участников ШОС тесно связаны между собой, а нити дестабилизации держит в руках Вашингтон.
На этом фоне крайне негативно выглядят очень непростые, порой переходящие во враждебные, отношения между отдельными государствами, входящими в ШОС. Например, Узбекистан и Киргизия, не могут договориться по вопросам водопользования. Так, президент Узбекистана И. Каримов даже не исключает, что проблемы с водой в Центрально-Азиатском регионе в скором будущем «могут усугубиться до такой степени, что вызовут не только серьезное противостояние, но даже войны»13. В регионе не решены пограничные
проблемы. Перманентные приграничные конфликты вспыхивают на границе Таджикистана с Киргизией, Киргизии с Узбекистаном. Узбекистана с Таджикистаном. Словом, у большинства центрально-азиатских стран есть друг к другу серьезные претензии.
Подтверждением тому, что целью политики США в Центральной Азии является создание хаоса в регионе, служит и препятствова-ние ее экономическому развитию. По сообщению известного сайта WikiLeaks, в американском посольстве выражали озабоченность по поводу того, что Россия и другие государства используют политику привлекательности прямых экономических инвестиций, в то время как Госдепартамент США развивает сеть некоммерческих организаций, призванных со временем осуществить максимально возможный контроль над всеми сферами жизнедеятельности в государствах Центральной Азии14. В Вашингтоне откровенное раздражение вызывает вклад Китая, Индии, Ирана и России в мирное строительство и экономическое развитие Афганистана. Американцами движет боязнь того, что Кабул может окончательно войти в сферу влияния ШОС15, тем более что Афганистан, имея статус наблюдателя, претендует на полное членство в этой Организации.
В свою очередь НАТО отменило программу передачи афганцам российских транспортных вертолетов Ми-17, заблокирован еще ряд программ по безопасности, в числе которых — подготовка в России офицеров афганского и пакистанского наркоконтроля16. Их цель очевидна — сохранить у границ стран Центральной Азии источник террористической и наркотической угрозы. Можно приводить и другие аналогичные примеры, в частности — причастность ЦРУ к развитию афганского наркотрафика17. Но и так очевидно, что проблема обеспечения безопасности Центральной Азии не может быть эффективно решена без ликвидации основного дестабилизирующего фактора — деструктивности геополитического присутствия США в регионе.
В то же время, по сообщению РИА «Новости» от 15 октября 2015 г., президент США Б. Обама заявил, что войска США не будут выведены полностью из Афганистана в конце 2016 г. и что 5,5 тыс. военнослужащих будут по-прежнему находиться в стране после этой даты. Кроме того, США замедлят сокращение своего контингента,
который сейчас составляет 9,8 тыс. человек — на этом уровне военное присутствие США сохранится на протяжении «большей части» 2016 г.
Вполне очевидно, что США и в дальнейшем будут использовать незавершенность формирования ШОС и отсутствие в рамках Организации действенных практических механизмов обеспечения безопасности его участников. В связи с этим на повестку дня выходит необходимость уточнения статуса ШОС и повышения дееспособности Организации в деле обеспечения региональной безопасности и стабильности.
3. Некоторые подходы к повышению дееспособности ШОС по обеспечению региональной стабильности и безопасности проекта ЭПШП
В принципе, проблема повышения возможностей ШОС в плане обеспечения безопасности своих участников от различного рода военных угроз уже давно стоит в повестке дня. На различных форумах Институтом Дальнего Востока РАН неоднократно предлагались варианты решения этой проблемы18. Но всякий раз эти предложения не находили понимания у большинства как российских, так и китайских коллег. А главное — в министерствах иностранных дел обоих государств и среди бюрократического аппарата ШОС. Но в последнее время «лед тронулся».
Как положительный факт и частичное решение проблемы обеспечения коллективной безопасности участников ШОС можно рассматривать созданный при этой Организации институт антитеррористических учений «Мирная миссия». Благодаря регулярным маневрам были вскрыты и решены многие процедурно-нормативные вопросы пребывания войск и военной техники на территории других государств. Командиры, штабы и войска получили опыт совместных действий при решении различных боевых задач и осуществлении всех видов обеспечения боевых действий, ведущихся коалиционными группировками войск и сил. С принятием в состав ШОС
новых государств количество участников этих маневров, очевидно, расширится.
С другой стороны — осознание того, что военно-политическая обстановка в регионе и вокруг него осложняется, причем ее дальнейшая эскалация может происходить лавинообразно, привело к пониманию того, что все это требует постоянного мониторинга складывающейся ситуации и быстрого реагирования в масштабе времени, близком к реальному. Отсюда меняется и отношение во многих государствах-членах ШОС к способности (или неспособности) Организации давать адекватный ответ на вызовы безопасности ее участников. В качестве первоочередных задач ШОС в этом плане, по нашему мнению, можно выделить следующие:
• способствование трансформации Афганистана — нынешнего «экспортера» нестабильности, наркотиков и терроризма в качественно иное — единое и самодостаточное государство;
• воспрепятствование созданию в Центральной Азии внерегио-нальными акторами плацдарма для дестабилизации обстановки в странах региона методом подрывных действий и «цветных революций», а также для контроля ими уязвимых тыловых районов Китая, Ирана и России;
• недопущение прямой агрессии с чьей-либо стороны против государств-участников ШОС;
• организация системы безопасности единого экономического, транспортно-логистического пространства и других объектов инфраструктуры на всем пространстве ШОС;
• противодействие нетрадиционным угрозам, в первую очередь наркоторговле, незаконной миграции, контрабанде оружия и др.
Свое видение усиления дееспособности ШОС в части решения задач безопасности предложил министр иностранных дел РФ С. Лавров на заседании Совета министров иностранных дел Шанхайской организации в Душанбе в сентябре 2014 г. Для укрепления безопасности стран ШОС он предложил преобразовать Региональную антитеррористическую структуру в Центр по борьбе с новыми вызовами и угрозами, для начала распространив его деятельность на сферу борьбы с наркобизнесом. В целях противодействия распространению экстремизма в странах Центральной Азии российский министр
предложил странам ШОС подписать рамочное соглашение о взаимодействии по пограничным вопросам.
В свою очередь с инициативой создать при ШОС новый орган — аппарат национальных военных советников выступил министр обороны России генерал армии С.К. Шойгу на совещании глав оборонных ведомств стран — участниц ШОС в июне 2015 г. (Санкт-Петербург). По его словам, такой орган мог бы стать генератором идей для руководства Организации в плане подготовки рекомендаций по более активному использованию военных возможностей стран-участниц ШОС в интересах безопасности.
Заместитель начальника Генерального штаба ВС РФ генерал-полковник С. Истраков в своем выступлении на прошедшей в Москве Международной конференции по Афганистану развил эту мысль. По его мнению, аппарат национальных военных советников (или специальная рабочая группа) могут быть сформированы при секретариате ШОС (или при Совете министров обороны этой организации) соответственно. На данный орган предполагается возложить вопросы взаимодействия как с национальными вооруженными силами, так и с РАТС ШОС, ОДКБ, Антитеррористическим центром СНГ. Через этот аппарат (рабочую группу) будет вестись обмен данными об организациях экстремистов, незаконных вооруженных формированиях, способах и тактике их действий19.
Нельзя не заметить, что идеи, выдвинутые должностными лицами Минобороны России, во многом перекликаются с высказанными ранее предложениями Института Дальнего Востока РАН.
Практические предложения по повышению дееспособности ШОС в решении проблемы безопасности стала выдвигать и китайская сторона. Во время визита в Казахстан в 2014 г. премьер Госсовета КНР Ли Кэцян заявил, что Шанхайская организация сотрудничества должна стать защитником Евразии. В ходе своего обращения на XIII саммите ШОС на уровне премьер-министров, он призвал к созданию в этой Организации нового центра, который займется работой над прогнозированием будущих проблем безопасности для Евразии. Он также призвал своих партнеров отработать механизмы, которые будут способствовать борьбе с терроризмом и незаконным оборотом наркотиков наряду с киберпреступлениями. В Астане Ли
Кэцян также выделил Афганистан в качестве государства, которое нуждается в поддержке для сохранения «внутренней стабильности», достижения примирения и восстановления экономики страны20.
И, наконец, председатель КНР Си Цзиньпин на саммите в Уфе в ходе своего выступления на заседании Совета глав государств ШОС в расширенном составе высказал довольно-таки емкое и радикальное по содержанию предложение: «Нужно укрепить дееспособность и создать крепкую защитную стену безопасности в регионе. Следует активизировать политические контакты и координацию, разработать меры реагирования и совместно защищать безопасность власти, политического строя, общественной стабильности во всех государствах-членах Организации. Необходимо укреплять сотрудничество с Афганистаном в области безопасности, помогать афганским силам безопасности в повышении боеспособности, играть большую роль в содействии национальному примирению Афганистана и восстановлению экономики этой
страны»21.
Нельзя не заметить, что идеи, выдвинутые должностными лицами Минобороны России, во многом перекликаются с высказанными ранее предложениями Института Дальнего Востока РАН22.
Заслуживают внимания и практические шаги наших китайских партнеров в сфере правового обеспечения прозвучавших выше предложений. По сообщению Агентства «Синьхуа» от 28 декабря 2015 г., на 18-й сессии Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей 12-го созыва был принят Закон КНР о борьбе с терроризмом.
Официальный Пекин, комментируя применение нового закона, делает акцент не на возможности операций за рубежом, а на внутренних угрозах. В то же время этот Закон позволяет китайской армии вести антитеррористические операции за пределами КНР23. Принятый закон устанавливает, что борьба с терроризмом внесена государством в стратегию национальной безопасности. Предусмотрено наращивание возможностей по борьбе с терроризмом за счет комплексного применения политических, экономических, юридических, культурных, образовательных, внешнеполитических и военных методов для контртеррористической работы. Согласно закону, в стране будет создан руководящий орган по антитеррористической
деятельности, который будет одновременно руководить и управлять контртеррористической работой в общенациональном масштабе.
Таким образом, Народно-освободительная армия Китая теоретически получит право действовать так же, как российские ВКС в Сирии.
В целом, при всех непростых отношениях между имеющими отношение к ШОС государствами, на передний план начинает выходить их готовность действовать единым фронтом против общей угрозы. Это означает и их понимание того, что приоритетными проектами для ШОС являются не только стратегические программы экономического развития, но и развитие практического взаимодействия в сфере безопасности.
В заключение хотелось бы отметить, что можно изобретать и предлагать множество различных вариантов повышения дееспособности ШОС в деле обеспечения безопасности участников Организации. Но нужно предпринимать первые практические шаги в этом направлении — создать или в составе РАТС, или в структуре секретариата ШОС небольшую группу профессионалов (возможно, из числа предлагаемых министром обороны России С.К. Шойгу военных советников), которые непосредственно занялись бы разработкой и реализацией выдвигаемых Россией и Китаем предложений. То есть подготовить Концепцию региональной безопасности Шанхайской организации сотрудничества, в которой могли бы быть отражены следующие положения:
• состав субъектов ШОС, на которых распространяется действие этого документа;
• жизненно важные общие и особые интересы членов ШОС;
• виды внешних и внутренних угроз этим интересам;
• цели и задачи сотрудничества участников ШОС в сфере безопасности;
• состав и структура органов, ответственных непосредственно за обеспечение безопасности;
• методы обеспечения безопасности, а также порядок выделения для этого необходимых ресурсов сил и средств и их задействования в случае возникновения угрозы Организации в целом или отдельным ее участникам;
• порядок взаимодействия с ОДКБ и другими организациями по безопасности, а также некоторые иные вопросы24.
Целесообразно также определить порядок мониторинга источников угроз, обмена соответствующей информацией, установить процедуру принятия решений и порядок их исполнения соответствующими структурами Шанхайской организации сотрудничества.
Впоследствии упомянутая выше группа военных советников могла бы составить основу Комитета по координации военного сотрудничества или иного органа, обеспечивающего руководство выделяемыми в его распоряжение силами и средствами. Суть ведь не в названии, а в способности решать поставленные перед этим органом управления задачи.
Вместе с тем, чтобы региональные механизмы безопасности ШОС начали работать на практике, необходимо, на наш взгляд, обозначить четкие временные рамки реализации озвученных предложений по повышению дееспособности ШОС в сфере обеспечения региональной стабильности и выделить ресурсы для их осуществления. В этом случае ШОС имеет шанс стать влиятельным субъектом и наряду с ОДКБ — одной из основ архитектуры региональной безопасности, способной обеспечить в том числе успешную реализацию проектов ЭПШП. В противном случае будут напрасны ожидания от ШОС активности в сфере обеспечения региональной безопасности и стабильности.
Примечания
1 См., в частности: Сафронова Е.И. К вопросу об объективной необходимости российско-китайского сотрудничества в Центральной Азии // Китай: шансы и вызовы глобализации. Тезисы докладов XIV Международной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир». Ч. 2. М.: ИДВ РАН, 2003. C. 36—40.
2 Герасимов В. Доклад на Московской международной конференции по Афганистану // Военно-промышленный курьер. 2015. № 39 (605). 14 —20 октября.
3 Лукин А.В. Идея «Экономического пояса Шелкового пути» и евразийская интеграция // Международная жизнь. 2014. № 7. С. 84—98.
4 Воробьев В.Я.О китайской идее построения «экономического пространства Великого Шелкового пути» // Россия в глобальной политике. 2014. № 3. URL: http://www.globalaffairs.ru/number/Novyi-shelkovyi-kurs-16776
5 Экономический форум стран ШОС. Бишкек, 23 июня 2014 г.
6 URL: http://static.kremlin.ru/media/events/files/ru/LPPaehzsotSs5HmWzEzO AAz9HqAaTrgV.pdf
7 В России организация признана экстремистской. Ее деятельность на территории РФ запрещена.
8 Гаврилов Ю. Боевики бегут с позиций // Российская газета — Федеральный выпуск. 2015. № 6807 (236). 2015. 20 октября.
9 Там же.
10 Герасимов В. Доклад...
11 Таджикистан и его место в мире, по мнению «друзей демократии». URL: http:www.belvpo.com/ru/36158.html
12 URL: http://ukrsekta.info/2006/06/21/sekty_protiv_islama.html
13 Князев А. «Талибан» обойдется без помощи ОДКБ в борьбе с «Исламским государством» // Независимая газета. 19.10.2015.
14 Шелкова О. ШОС и насущные проблемы безопасности Центральной Азии // Евразийская интеграция — Ритм Евразии. 21.04.2014.
15 Сафронова Е.И. К вопросу об оптимизации экономических отношений по линии «ШОС—Афганистан» // Китай в мировой и региональной политике. История и современность. Вып. XVII. М.: ИДВ РАН, 2012. С. 280—293.
16 Шелкова О. ШОС и насущные проблемы...
17 Подробнее см.: Клименко А.Ф. Возможные шаги России во взаимодействии с Китаем по обеспечению безопасности на пространстве ШОС // Китай в мировой и региональной политике. Вып. ХХ. М.: ИДВ РАН, 2015. С. 88—103.
18 Клименко АФ. О налаживании взаимодействия ОДКБ и ШОС // Стратегия развития Шанхайской организации сотрудничества до 2025 года: исходные реалии и фактор российско-китайского партнерства / под ред. С.Г. Лузянина, Е.И. Сафроновой. М.: ИДВ РАН, 2015. С. 129—140.
19 Истраков С. Выступление на Московской международной конференции по Афганистану // Военно-промышленный курьер. 2015. № 39 (605). 14 —20 октября.
20 India News, Latest Political News in India, National News. URL: http://www. thehindu.com/news/international/world/china-says-new-silk-road- needs-sco-security
21 Стенограмма заседания Совета глав государств — участников ШОС в расширенном составе. URL: http://www.kremlin.ru/catalog/persons/351/events/49908
22 См.: Клименко А.Ф. Перспективы развития военно-политической обстановки в Центральной Азии. Взаимодействие ОДКБ и ШОС по обеспечению региональной безопасности // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2014. № 30 (267). С. 39—47.
23 Богданов Ю. Китай берет пример с России в борьбе с терроризмом // Взгляд. 28.12.2015. URL: http://www.vz.ru/world/2015/12/28/786230.html
24 Подробно см.: Клименко А.Ф. Стратегия развития Шанхайской организации сотрудничества: проблема обороны и безопасности. М.: ИДВ РАН, 2009.
