CC BY
178
УДК 94(44).04
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ДУХОВЕНСТВА В НАКАЗАХ
1789 Г.
В.К. Русаковский
В данной статье рассматривается период предшествующий Французской революции. Весной 1789 года во Франции проходила выборная кампания, во время которой представителями сословий были созданы наказы -инструкции для своих депутатов в Ассамблее Генеральных штатов, в которых содержалась программа их составителей, а также перечень наиболее актуальных требований. Наказы являются важнейшим источником для изучения общественных настроений накануне революции. Отечественная историография не оставила эти документы без внимания. В частности они изучались таким крупным советским историком как А.В. Адо, который рассматривал в своём исследовании тексты крестьянских наказов, а затем Л.А. Пименовой, изучавшей дворянскую программу, содержащуюся в наказах. В настоящей статье продолжена традиция изучения наказов. В ней рассмотрены документы, исходящие от первого привилегированного сословия - духовенства. В статье исследуется экономическая программа духовенства, содержащаяся в наказах. Ключевые слова: наказы, революция, первое сословие, экономическая программа духовенства
Духовенство занимало важнейшее место в сословной иерархии Франции Старого порядка. Оно было первым привилегированным сословием, располагающим целым рядом политических, экономических, налоговых прав и привилегий. В частности, оно обладало налоговым иммунитетом (освобождением от прямых и косвенных налогов), правом на взимание церковной десятины с остальных сословий, правом собственной юрисдикции и освобождения от воинской повинности [1, р.17]. Представители высшего клира входили в состав Королевского Совета и Парламентов, участвовали в деятельности Генеральных штатов. Духовенство составляло важнейшую идеологическую опору королевской власти, представители первого сословия принимали участие в коронации монарха, сообщая ему сакральный статус.
Система сложных взаимоотношений связывала монархическую власть с представителями духовенства. Эта сложность была обусловлена двойственностью положения первого сословия, которое, с одной стороны, было подчинено монарху и интегрировано во французскую систему государственно-правовых отношений, а с другой - составляло часть особой структуры - католической церкви и подчинялось непосредственно Папскому престолу в Риме. Этот дуализм стал причиной появления ряда соглашений между монархом, французским клиром и Папским престолом, закрепляющих их взаимные права и обязанности. Важнейшими из них были Прагматическая санкция (1438) и Болонский конкордат (1516). Они разграничивали полномочия Папы и короля в важнейших для церкви вопросах, связанных с инвеститурой и владением церковными землями[2, с.21].
Согласно Прагматической санкции, была установлена выборность высших чинов духовенства (аббатов и епископов), при этом церковь получила право раздавать бенефиции и согласовывать размер аннатов (денежных отчислений в пользу Папы, выплачиваемых при получении церковного бенефиция). Король мог рекомендовать своих кандидатов на должности, однако представители духовенства имели право отклонить предложенную кандидатуру. За Папой сохранилось право утверждать решения французского духовенства. Также Прагматической санкцией был установлен приоритет власти церковных соборов над властью Папы [2, с.33; 3, р.267-291].
Дальнейшие успехи королевской власти в деле централизации страны привели к появлению нового документа - Болонского конкордата. Согласно его положениям закреплялся порядок назначения на высшие церковные должности. Право назначать прелатов переходило к королю, однако Папа мог наложить своё вето на избрание того или иного кандидата, и в этом случае монарху надлежало в течение трёх месяцев предложить нового человека. Король получил практически неограниченное право распоряжаться доходами с вакантных церковных бенефициев. В Болонском конкордате отсутствовало положение о приоритете власти соборов над Папой [2, с.21; 4, р.233]. Теперь процедура назначения на церковные кафедры требовала от прелата принесения присяги верности монарху.
При сравнении Болонского конкордата с Прагматической санкцией очевидно, что в последнем документе существенно урезалась автономия церкви, и усиливалось вмешательство в её дела как короля, так и Папы. Католическая церковь и французская монархия оказались тесно взаимосвязаны.
В XVI столетии активная внешняя политика французских королей, а также проводимая централизация власти требовали от короны значительных денежных средств. Налоговый иммунитет представителей духовенства был ограничен. Логическим завершением такого рода политики королевской власти стало заключение так называемого «финансового контракта» с духовенством в 1561 году. Это финансовое соглашение вошло в королевское законодательство как контракт, заключённый представителями французского духовенства для «субвенции» (поддержки), пожалованной монарху
Духовенство обязывалось в период с 1561 по 1567 г. уплатить монарху 1,6 млн. ливров в обмен на право не платить налоги. Эта финансовая помощь получила название «don gratuit» (добровольный дар). В дальнейшем этот контракт многократно продлевался. Реализация финансового контракта вызвала к жизни ассамблеи духовенства. Их главной целью стало определение размера «don gratuit». Ассамблеи духовенства продолжали своё существование вплоть до революции. Размер «добровольного дара» на протяжении последующих двухсот лет постоянно увеличивался и накануне революции превратился в один из ключевых вопросов во взаимоотношениях между монархом и представителями церкви [5].
К концу XVI столетия усилилось вмешательство государства в дела церкви. Реализация регального права (то есть права монарха, зафиксированного Болонским конкордатом, назначать на должности высших священнослужителей и распоряжаться по своему усмотрению доходами с вакантных церковных бенефициев) привела к тому, что в тот период расширилась практика передачи церковных земель светским лицам. Они часто не имели представления о нуждах своей епархии и пользовались доходами с церковного бенефиция исключительно в целях личного обогащения [6, c.48].
В XVII в. в процессе укрепления абсолютной монархии давление государства на церковь возросло. В начале столетия представители церкви были практически исключены из королевских советов. Сама же церковь всё больше встраивалась в систему государственных отношений. В эпоху кардинала Ришельё это проявилось, в частности, в назначении ряда священнослужителей на светские должности. В дальнейшем при Людовике XIV, в период расцвета абсолютизма, королевская власть всё интенсивнее вмешивалась в дела церкви. В 1660-е гг. это привело к открытому конфликту с Папским престолом. Он возник из-за упоминавшегося выше регального права. Когда Людовик XIV расширил действие этой правовой нормы на земли, присоединённые к королевству после заключения Болонского конкордата, это вызвало протест со стороны Папы. Показательно, что большая часть французского клира выступила на стороне короля [7, с.354].
На протяжении XVIII в. противоречия между церковью и государством обострялись. «Don gratuit» превратился из временного обязательства, призванного покрыть текущий дефицит государственного бюджета, в явление постоянное. Начиная с эпохи Людовика XIV «добровольного дара» начали требовать с каждой ассамблеи духовенства, причём его размер неуклонно рос вместе с ростом дефицита государственного бюджета. В период с 1715 по 1788 г. представители первого сословия уплатили в королевскую казну в общей сложности 288 млн. ливров [8, p.434], т.е. в среднем почти по четыре миллиона ливров в год. Для сравнения в период с 1561 по 1567г. представители духовенства уплатили в казну всего 1,6 млн. ливров (т.е. менее чем 300 тыс. ливров в год)[2, c.91].
Следующим камнем преткновения между церковью и королевской властью стала конфискация ряда земель церкви в пользу государства. С конца XVI в. получила распространение практика конфискации церковных земель за недоимки по финансовым обязательствам духовенства. Продажа церковного патримония была формой узаконенной секуляризации, хотя формально такого рода деятельность выходила за пределы прав монарха[2, c.98]. Продажа церковного имущества стала предметом особого обсуждения на ассамблеях духовенства. К операциям по продаже имущества клира привлекались королевские офисье: бальи и сенешали. Должностные лица проявляли большую самостоятельность при продаже церковной собственности. Они могли существенно завысить цену продаваемого с торгов имущества. В середине XVIII в. в руки государства попала также значительная часть монастырской земли. Это было связано с запретом деятельности ордена иеизуитов, который располагал во Франции значительными земельными владениями, а также с разорением многих монастырей в восемнадцатом столетии. В середине века упразднением монастырей занималась комиссия во главе с архиепископом Тулузским Ломени де Бриенном. В её работе принимали участие 5 королевских советников и 5 епископов. В итоге к 1774 году из 2 966 монастырей, существовавших во Франции, было упразднено 450 (т.е. порядка 15% от их общего числа) [8, p.579]. Земли, ранее принадлежавшие монастырям, перешли в собственность государства. Итак, накануне революции между церковью и государством накопилось значительное число противоречий, которые нуждались в разрешении.
В настоящем исследовании рассматривается период, непосредственно предшествующий революции, а именно весна 1789 года, когда в ходе выборной кампании во французские Генеральные штаты представителями духовенства из различных регионов страны были составлены наказы своим депутатам. Целью работы является анализ и систематизация основных экономических требований, характерных для наказов первого сословия. Следует отметить, что тексты наказов являются одним из важнейших источников, позволяющих выявить экономическую программу духовенства. По свидетельству многих специалистов и, в частности, Дж. Маркова и Дж. Шапиро, эти документы позволяют судить об умонастроениях французов накануне революции [9]. Всего в нашем исследовании рассматривается 196 наказов представителей духовенства, исходящих из бальяжей и сенешальств (судебных округов, в которых избирались депутаты в Генеральные штаты) и опубликованных в «Парламентских архивах» [10; 11].
Нужно отметить, что тексты наказов достаточно детально изучались в научной литературе (как отечественной, так и французской и американской), в том числе и с использованием современных методик обработки данных (статистического и лингвистического анализа текстов). В некоторых работах (как например, у Маркова и Шапиро, упоминавшихся выше) рассматриваются и экономические требования представителей сословий (главным образом, связанные с налогами, торговлей, сеньориальными повинностями). Однако следует отметить, что в послевоенные десятилетия тема религии мало освещалась не только советской, но даже и во французской историографии. В изучении французской революции инициатива в то время принадлежала исследователям, испытывавшим воздействие марксизма и рассматривавшим её сквозь призму противоречий социально-экономического свойства [12, с.1]. Хотя в последние несколько десятилетий ситуация изменилась, тем не менее до настоящего времени отсутствуют капитальные работы, освещающие позицию духовенства в наказах. Внимание авторов традиционно приковано к наказам первого и второго сословий, при этом за рамками исследования часто остаётся позиция деятелей церкви и в том числе такой важный вопрос, как церковно-государственные взаимоотношения в экономической сфере. В настоящей работе мы постараемся пролить свет на данную проблему
Прежде всего, необходимо отметить, что экономические требования являются одними из наиболее распространённых в наказах, исходящих от представителей первого сословия. Они встречаются практически во всех рассмотренных документах.
Наиболее часто встречающееся требование духовенства - согласовывать введение налогов с Генеральными штатами. Оно зачастую провозглашается в текстах наказов в первую очередь. К примеру, представители первого сословия духовенства Ангумуа заявляют: «Мы смиренно просим его величество постановить, чтобы в будущем лишь Генеральные штаты могли вводить и продлевать налоги» [10, У2. p.1]. Сходным образом выражают свои мысли представители сенешальства Божоле: «Ни один налог не может взиматься и не может считаться законным без согласования с нацией в ассамблее Генеральных штатов» [10, У2. p.279]. Такого рода требование встречается в подавляющем большинстве наказов, исходящих от духовенства, - в 158 из 196 рассмотренных нами документов, т.е. приблизительно в 80% от общего числа. Требование поставить налоговую политику государства под контроль ассамблеи Генеральных штатов является общенациональным, оно характерно для представителей всех трёх сословий и является частью особого раздела, встречающегося в значительном числе наказов, и получившего в историографии название «Конституционная программа»[14, p.167]. В данном случае духовенство проявляет солидарность с представителями дворянства и третьего сословия.
О формировании гражданского самосознания в рядах представителей духовенства свидетельствуют и требования об отмене налоговых привилегий, фигурирующие в значительном числе наказов. По свидетельству американского историка Тимоти Тэкетта, приблизительно в 85% наказов собрания духовенства выступают за отказ от всех налоговых привилегий, за то, чтобы платить налоги на общих основаниях наряду с представителями других сословий[14, p.148]. Духовенство сенешальства Безье просит «равномерно взимать налоги с представителей всех сословий в количестве, пропорциональном их доходам и размеру их собственности» [10, У2. p.346], однако составители наказа оговариваются, что это налоговое равенство не должно распространяться на десятину, от уплаты которой служители церкви должны быть освобождены [10, У2. p.346]. Сходную позицию занимают и члены первого сословия сенешальства Анжу: «Поскольку представители духовенства являются неотъемлемой частью французского народа, они заявляют о своём добровольном желании пожертвовать налоговыми привилегиями во имя общего блага и благоденствия» [10, У2. p.2], - заявляют составители наказа, демонстрируя, таким образом, приоритет общегражданских ценностей над сословными. Многие исследователи наказов и, в частности, Беатриса Хислоп, свидетельствуют о том, что в значительном числе документов члены первого сословия позиционируют себя в большей степени не как священнослужители, а как французы, что свидетельствует о формировании у них национального самосознания и патриотизма. В наибольшей степени эти чувства выразились как раз в вопросе, связанном с налоговыми привилегиями [15, p.161]. Представители духовенства бальяжа Кутанс заявляют, что они готовы пожертвовать своими налоговыми привилегиями в сложившейся ситуации, поскольку этого требуют государственные интересы и необходимость сохранения мира и согласия между сословиями[11, У3. p.48]. Следует особо отметить, что в ряде наказов представители первого сословия пишут об отказе от своих налоговых льгот на определённых условиях (к примеру, духовенство сенешальства Тулуза выражает своё согласие на подобные уступки лишь в случае, если правительство признает все долги духовенству частью национального долга) [11, У6. p.31]. В данном наказе речь, очевидно, идёт о задолженности государства, возникшей вследствие систематического привлечения представителей духовенства к рентным обязательствам, а так же с выплатой по ним процентов. Другие условия выдвигают представители духовенства сенешальства Витри-лё-Франсуа. Они заявляют: «Мы стремимся продемонстрировать наше ревностное служение общему благу и поэтому заявляем об отказе от своих налоговых привилегий, как только все граждане получат право согласовывать налоги через Генеральные штаты» [11, У6. p.209].
Желание духовенства отказаться от преференций в налоговой сфере не является единодушным.
Представители первого сословия сенешальства Бигор считают, что «налоговые льготы и почётные привилегии духовенства должны быть за ним сохранены» [10, V.2. p.351]. Требование сохранить налоговые привилегии духовенства встречается в 18 наказах (то есть почти в 10% от общего числа рассмотренных документов.) Мы видим, что отказ духовенства от своих привилегий в сфере налогообложения не является полным и безоговорочным. Скорее, он может восприниматься как временная уступка, сделанная в условиях финансового кризиса, поразившего страну. При этом речь идёт только о фискальных привилегиях представителей духовенства, ни в одном из документов речи не идёт о готовности пожертвовать другими сословными привилегиями. Духовенство сенешальства Витри-лё-Франсуа отмечает, что «сословные привилегии первого сословия, не связанные с налогами, должны быть сохранены в соответствии с фундаментальными законами королевства, и собственность церкви, а равно и собственность священнослужителей, должна оставаться незыблемой и неотчуждаемой» [10, V.2. p.351]. Схожие тенденции проявляются в наказе представителей духовенства бальяжа Дуэ, которые просят короля сохранять и поддерживать все виды собственности церкви и духовенства (как монастырской, так и иной) [11, V.3. p.174]. Данный вопрос затрагивается также в наказе представителей духовенства бальяжа Эвро. Они пишут о том, что в последние годы многочисленные примеры отчуждения церковной собственности требуют немедленных мер для предотвращения полного расточения церковного патримония. Составители наказа просят, чтобы отныне имущество церкви, в том числе и принадлежащее монастырям, не могло быть конфисковано без согласия епископов и без наличия патента, надлежащим образом зарегистрированного. Согласно расчётам Т. Тэкетта, требование защитить церковную собственность встречается в 29 наказах (то есть в 15% от общего числа) [14, p.172]. Другой важной привилегией духовенства являлось право на сбор десятины. Подавляющее большинство представителей духовенства обходят этот вопрос стороной. В 31 наказе (16% от общего числа) составители выступают за перераспределение доходов от десятины в пользу приходского духовенства (то есть фактически можно говорить о том, что они поддерживают сохранение церковной десятины). Требование отмены церковной десятины встречается лишь в 3-х наказах (менее чем в 2%)[14, p.171].
Наряду с налоговыми привилегиями, один из наиболее распространённых вопросов, обсуждаемых в наказах, был связан с увеличением денежного довольствия низшего духовенства (portion congrue). О значимости этой проблемы накануне революции свидетельствует тот факт, что оно содержится не только в более чем 90% наказов, исходящих от духовенства, но и в значительном числе документов, написанных представителями других сословий[14, p.168]. Доход низшего духовенства состоял из небольшой суммы от бенефиция, взносов за разные виды церковных служб и приходской десятины. На протяжении XVIII в. этот доход сокращался в силу различных причин: из-за упразднения приходов, их укрупнения, отхода прихожан от церкви и сокращения числа церковных пожертвований и платы за церковные обряды. По оценкам специалистов, накануне революции он мог в среднем составлять сумму около двухсот ливров[16, p.22]. Для лучшего понимания этой цифры приведём некоторые другие данные. Согласно расчётам, проведённым М. Перонне, чистый совокупный доход представителей французского духовенства (за вычетом уплаты финансового обязательства, прочих платежей, помощи бедным и т.д.) в то время составлял 30,6 млн. ливров. При этом 2,6 млн. ливров (порядка 8,6% от общей суммы) распределялись между ста тринадцатью высшими церковными иерархами (архиепископами, епископами, аббатами), распоряжающимися доходами от крупнейших бенефициев. Остальные 28 млн. распределялись между 140 тысячами прочих служителей церкви (70 тысячами представителей белого духовенства и примерно таким же числом монахов) [1, p.608]. Таким образом, средний годовой достаток высшего церковного иерарха достигал суммы 23 400 ливров в год, в то время как доход «рядового» служителя церкви составлял в среднем 200 ливров (т.е. в 117 раз меньше). Эти цифры не дают нам представления о достатке каждого отдельно взятого священника, поскольку доходы в рамках каждой из обозначенных групп очень сильно варьировались, но они позволяют нам судить о колоссальном расслоении в рядах духовного сословия.
Об остроте ситуации свидетельствует наказ представителей духовенства бальяжа Этамп: «Мы просим, чтобы ассамблея Генеральных штатов приняла к сведению бедственную участь кюре, которые, испытывая крайнюю нужду, вынуждены ещё и жертвовать часть своих доходов бедным. В результате уделом священнослужителей (особенно в сельской местности) стала крайняя нищета, с которой они не имеют возможности справиться» [11, V.3. p.280]. Представители духовенства бальяжа Эвро пишут о том, что «бедность, в которой пребывают кюре и его помощники, ведёт к падению их статуса» [11, V.3. p.293]. Лучшим способом изменить ситуацию составители наказа считают фиксацию размера «portion congrue» для кюре и викариев, увеличение размеров жалования для священнослужителей, зафиксированного в последних постановлениях, вплоть до уровня, соизмеримого с их нуждами, исходя из уровня цен и других местных особенностей того или иного прихода[11, V.3. p.293]. Духовенство сенешальства Монпелье выступает за увеличение «portion congrue», особо подчёркивая тот факт, что доходы, получаемые священнослужителями от церковной десятины, недостаточны, чтобы удовлетворить их нужды[11, V.4. p.45].
Чтобы изыскать средства для улучшения благосостояния кюре, многие составители наказов просят
перераспределить в их пользу десятину, а также доходы от церковного бенефиция. Представители духовенства бальяжа Мон-де-Марсан просят короля направить средства, полученные при взимании десятины, на поддержание приходских священнослужителей^, V.4. p.33]. Сходную позицию занимает и первое сословие бальяжа Монтрёй-сюр-Мер. Составители наказа особо подчёркивают, что священнослужитель, живущий в постоянной нищете, не может иметь авторитет у паствы. По их мнению, подобная ситуация подрывает и престиж церкви в целом. Они просят перераспределять десятину в пользу приходских священнослужителей, а в тех случаях, когда её размер недостаточен, распределять в их пользу также часть доходов от церковного бенефиция[11, V.4. p.60]. Духовенство сенешальства Кольмар просит Генеральные штаты особо позаботиться об участи кюре в связи с размером «portion congrue», дабы помочь им преодолеть нужду и обеспечить достаточное состояние, чтобы заниматься благотворительностью и помогать бедным[П, V.3. p.5]. Представители первого сословия бальяжа Немур просят выделить из церковного фонда денежные средства для кюре, с тем чтобы они могли вести достойное существование и помогать бедным[11, V.3. p.108]. Представители первого сословия бальяжа Бове пишут, что духовенство обеспокоено ситуацией, связанной с денежным довольствием для кюре и викариев, и считает своим долгом прийти им на помощь. Решение проблемы они видят в предоставлении кюре и викариям доходов от взимания церковной десятины. В том случае, если размер десятины недостаточен, представители первого сословия предлагают епископам позаботиться об участи кюре и направить часть доходов из бенефициального фонда на нужды священнослужителей[10, V.2. p.287]. Представители первого сословия сенешальства Лан пишут в наказе о том, что простое увеличение денежного довольствия священнослужителей не приведёт к увеличению их достатка, поскольку трудно привести его в соответствие с ежегодным ростом цен на продукты. Выход из положения представители первого сословия видят в том, чтобы делиться с кюре доходами от сбора церковной десятины, а в случае недостатка этих средств распределять в пользу приходских священников часть бенефициальных доходов[11, V.3. p.90].
По-другому подходят к решению проблемы финансового обеспечения кюре представители первого сословия сенешальства Экс-ан-Прованс. Они предлагают королю воспользоваться имуществом недавно упразднённых монашеских орденов (целестинского, клюнийского и ряда других) [11, V.3. p.127]. Интерес представляет наказ бальяжа Дижон, составители которого предлагают несколько способов улучшения участи местных кюре. Во-первых, как и в приведённом выше наказе, они предлагают использовать доходы упразднённых церковных орденов, во-вторых, они просят объединить некоторые «простые бенефиции», особенно те, доходами от которых владеет казна. В-третьих, составители наказа предлагают перераспределять часть пенсий, которыми пользуются высшие священнослужители: епископы, аббаты и богатые приоры, - в пользу неимущих кюре. Наконец, для должного материального обеспечения приходского духовенства составители наказа считают необходимым создать особый фонд, в который должна поступать часть доходов от наиболее богатых бенефициев, которые по тем или иным причинам долгое время остаются вакантными (так называемые экономаты), с тем чтобы обеспечить кюре достойное жалование и пенсионное обеспечение[11, V.3. p.127].
В некоторых документах рассматриваются конкретные размеры денежного довольствия кюре и викариев. К примеру, представители первого сословия сенешальства Ним просят поднять размер денежного вознаграждения для кюре до тысячи двухсот ливров в год, а для викариев - до шестисот ливров[11, V.3. p.236], представители первого сословия бальяжа Монтрёй-сюр-Мер предлагают платить кюре семьсот ливров, а викариям - триста пятьдесят[11, V.3. p.60]. Духовенство бальяжа Бове просит поднять жалование священнослужителям до тысячи пятисот ливров[10, V.2. p.288]. Духовенство бальяжа Труа считает нужным поднять кюре жалование до тысячи пятисот ливров в сельской местности и до двух тысяч четырехсот в городах[11, V.6. p.74]. Как мы видим, бедность приходских священнослужителей была явлением широко распространённым в различных регионах страны. Бросается в глаза тот факт, что в различных регионах страны размер суммы, которую предлагают выплачивать кюре и викариям, сильно варьируется. Это свидетельствует о том, что представления о бедности и достатке у жителей различных провинций были разными, поскольку различался их уровень экономического развития. Ситуация, при которой доходы от церковных бенефициев концентрировались в руках высшего и среднего духовенства и практически не доставались низшему, способствовала расслоению в рядах служителей церкви и создавала предпосылки для раскола в среде первого сословия.
Важное место в наказах занимала группа требований, связанных с обеспечением пенсий для кюре и викариев. По подсчётам Тимоти Тэккетта, это требование содержится в 15% наказов представителей духовенства[14, p.168]. Первое сословие бальяжа Монтрёй-сюр-Мер просит выделять средства из бенефициального фонда для поддержания кюре, которые в силу возраста или по болезни больше не могут выполнять свои обязанности[11, V.4. p.60]. Духовенство сенешальства Ним предлагает организовать в каждом приходе кассы взаимопомощи для того, чтобы выдавать пенсии по старости кюре и викариям[11, V.4. p.236]. Представители духовенства бальяжа Туль просят выдавать священнослужителям пенсии в размере пятисот ливров в год[11, V.6. p.6]. Они предлагают создать фонд, в который должны направляться доходы от сбора десятины, а также часть доходов от церковных бенефициев. Из этого фонда, по мысли
составителей наказа, должно выдаваться жалование викариям и кюре, а также пенсии для священнослужителей^, V.6. p.6]. Члены первого сословия просят, чтобы жалование викариям и кюре пересматривалось и индексировалось с учётом роста цен на зерно и другие товары[11, V.6. p.6]. Представители духовенства бальяжа Монтаржи предлагают направить большую часть доходов от сбора церковной десятины на поддержание местных кюре и создать особый бенефициальный фонд для выплаты пенсий кюре и викариям[11, V.4. p.18]. Члены духовного сословия сенешальства Кондом напрямую заявляют о том, что церковь обладает достаточными средствами, чтобы с лихвой обеспечить достойное существование всем священнослужителям^, V.3. p.34]. В данном пассаже представители первого сословия недвусмысленно намекают на необходимость более справедливого перераспределения церковных доходов.
Следующая группа требований связана с назначением кандидатов на церковные должности и распоряжением бенефициями. Представители первого сословия сенешальства Булоне заявляют: «Ничто не интересует представителей духовного сословия больше, чем назначение священнослужителей на высшие церковные должности, поскольку они не только занимаются спасением душ прихожан, но и распоряжаются имуществом церкви» [10, V.2. p.418]. Составители наказов предъявляют определённые требования лицам, вступающим во владение бенефицием. Духовенство бальяжа Труа пишет о том, что держателем любого церковного бенефиция (архиепископом, епископом, аббатом) может быть только человек, определённое время проживший в данной местности, чьё поведение соответствует церковным канонам[11, V.6. p.76]. Требование, касающееся места жительства лиц, пользующихся доходами с церковного бенефиция, встречается в значительном числе наказов духовенства. Так, представители первого сословия сенешальства Арманьяк требуют, чтобы держатели бенефициев проживали только на территории своего диоцеза: «Необходимо законодательно закрепить местожительство священнослужителей, пользующихся доходами с церковных бенефициев, на территории данных бенефициев, при этом они должны обязательно уведомлять епископский совет о том, где именно на территории диоцеза они будут иметь постоянное местожительство» [10, V.2. p.64]. Составители наказа полагают, что данный закон пойдёт на пользу провинции, он позволит более оперативно получать сведения о доходах того или иного держателя бенефиция. Очевидно, цель подобного проекта состояла в том, чтобы свести на нет возможные злоупотребления со стороны держателей бенефициев, сделать их деятельность более прозрачной. Кроме того, юридическое закрепление местожительства священнослужителей способствовало тому, что денежные средства, ими получаемые, оставались на территории диоцеза, а не уходили в столицу или в другие регионы страны, что должно было способствовать процветанию этого диоцеза, создавало перспективы для развития прихода или епархии и для вложения денежных средств. Также этот законопроект был направлен на то, чтобы ограничить возможность раздачи королём церковных должностей лицам, не имеющим отношение к жизни диоцеза, а иногда даже не являющимся священнослужителями, живущим в Париже и не желающим вникать в дела своего бенефиция.
В некоторых наказах особое место занимают статьи, посвящённые служителям церкви, приближённым ко двору Составители наказа сенешальства Булоне подчёркивают тот факт, что значительное количество прелатов при дворе пользуются доходами от пребенды (то есть от владения бенефицием) в различных землях королевства и при этом не вникают в дела своего диоцеза и даже его не посещают, мотивируя это тем, что они служат при дворе. Представители духовенства выражают обеспокоенность в связи с большим количеством церковных должностей и привилегий при дворе, которыми часто пользуются люди, не имеющие заслуг перед церковью, и просят короля сократить их число, что позволит не только сэкономить средства из казны, но и повысит доходность многих диоцезов[10, V.2. p.418]. Здесь составители наказа выражают протест против чрезмерного обогащения представителей высшего духовенства, которые, пользуясь королевскими милостями, не имеют представления о делах своего диоцеза, получая от владения им немалый доход. Представители духовенства бальяжа Эвро особо отмечают, что для них местожительство высших церковных иерархов (в частности, епископов) является важнейшим вопросом. Составители наказа заявляют, что Генеральные штаты должны обеспечивать исполнение законов, связанных с местопребыванием служителей церкви. Во избежание появления со стороны держателей бенефициев разного рода предлогов и отговорок, представители духовенства просят ввести закон, запрещающий совмещать обладание придворными должностями с владением бенефицием[11, V.3. p.293].
В наказах духовенства кандидатам на церковные должности предъявляются и некоторые другие требования. Представители духовенства сенешальства Тулуза просят короля давать бенефиции лишь достойным деятелям церкви, наиболее талантливым или оказавшим государству важные услуги вне зависимости от их титула и происхождения[11, V.6. p.28]. Духовенство бальяжа Осер просит короля возводить в епископский сан лишь священнослужителей, которые в течение определённого времени уже занимались пастырской деятельностью [11, V.6. p.108]. В ряде наказов встречаются также возрастные ограничения для владельцев церковных бенефициев. Например, представители первого сословия бальяжа
Приморская Фландрия просят назначать на должности «священнослужителей в возрасте, не менее десяти лет занимающихся пасторской либо образовательной деятельностью в данном диоцезе» [11, V.6. p.169]. Представители духовенства бальяжа Доль предлагают отменить практику, при которой тот или иной священнослужитель мог отказаться от доходов с церковного бенефиция в пользу другого лица[11, V.3. p.152]. Цель подобного запрета, очевидно, в том, чтобы противостоять злоупотреблениям в сфере пользования церковным имуществом. Во Франции ещё в начале XVII века имели место случаи, когда бенефиции приобретались в обход закона через подставных лиц за деньги[2, c.141]. Позднее, в XVIII столетии эти злоупотребления стали носить систематический характер, возмущая многих современников и подрывая авторитет церкви[1, p.318]. Составители наказа хотят воспрепятствовать такого рода практике.
В ряде наказов даже звучат требования упразднить некоторые виды бенефициев. Представители духовенства бальяжа Доль просят отменить такие формы бенефициев, как аббатства и приорства, владельцы которых пользуются доходами от комменды (коммендой называлась форма владения монастырским бенефицием, при которой бенефициарий получал доходы от аббатства, не имея при этом права церковной юрисдикции над монахами), а их имущество передать в кассу провинциальных штатов. Здесь речь идёт о секуляризации монастырских земель и передаче их государству. Естественно, подобный акт противоречил интересам церкви, но зато создавал широкие возможности для пополнения доходов казны и для преодоления экономического кризиса, в котором оказалась Франция накануне революции. Здесь вновь, как и во многих других документах, мы видим доминирование общегражданских национальных ценностей над сословными[1, p.294].
Ещё одним распространённым требованием является запрет на передачу доходов с нескольких бенефициев в одни руки. Представители духовенства бальяжа Аваль пишут, что такая практика должна быть упразднена, к тому же они подчёркивают, что она идёт вразрез с постановлениями Тридентского собора[11, V.3. p.138]. Духовенство сенешальства Осер также просит отменить такого рода практику, а в случае невозможности сразу это сделать из-за нехватки подходящих клириков, по крайней мере, обозначить предельную сумму дохода, который может иметь священнослужитель от пользования бенефициями[10, V.2. p.108].
Следующий сегмент экономических требований духовенства связан с ассамблеями первого сословия. Одним из наиболее распространённых пожеланий является участие в деятельности ассамблей низших чинов церковной иерархии - кюре. Первое сословие сенешальства Лан пишет, что из всех представителей духовенства лишь кюре оказались незаслуженно лишены права принимать участие в ассамблеях духовенства, в то время как у них часто возникает желание донести свою волю до подножия престола. Составители наказа просят, чтобы впредь они могли участвовать в деятельности ассамблей под руководством местного епископа, либо под председательством старейшего и наиболее уважаемого лица из среды кюре[10, V.2. p.234]. Духовенство сенешальства Драгиньян просит, чтобы депутаты из числа кюре были допущены к ассамблеям духовенства и на них представлены. Также составители наказа требуют, чтобы количество кюре было пропорционально их численности в среде духовного сословия. Составители наказа отмечают, что волеизъявление кюре, которые являются наиболее многочисленным классом духовенства, абсолютно не принимается в расчёт на ассамблеях. Представители духовенства просят монарха даровать кюре представительство, равнозначное той роли, которую они играют в церковных делах[10, V.2. p.266]. Требование расширить представительство низшего духовенства на генеральных и провинциальных ассамблеях встречается более чем в 20% наказов (в сорока из рассмотренных ста девяноста шести документов). Особый интерес представляет наказ духовенства бальяжа Монтаржи. Члены первого сословия заявляют о готовности пожертвовать привилегиями в сфере налогообложения и платить наравне с другими сословиями, но при этом просят короля сохранить традиционные представительные институты духовного сословия, в которых обсуждаются вопросы, связанные с налогообложением и добровольными пожертвованиями духовенства в казну[10, V.2. p.18]. Составители наказа уточняют, что речь идёт об ассамблеях духовенства, и просят монарха, чтобы в провинциальных ассамблеях наряду с епископом, ведущим собрание, и его заместителем в обязательном порядке принимали участие также синдик, избираемый на заседании духовенства, каноники-настоятели соборов, аббаты или приоры монастырей, пользующиеся доходами от комменды, а также кюре от каждого диоцеза. При этом составители наказа просят, чтобы кюре сами на общих собраниях диоцеза избирали достойных кандидатов для участия в работе ассамблеи[10, V.2. p.18]. В данном наказе затронут весьма важный для французского духовенства вопрос. Дело в том, что в работе ассамблей духовенства непосредственное участие принимали только держатели бенефициев. Для кюре была разработана многоступенчатая система отбора в провинциальные и генеральные ассамблеи, призванная свести на нет их влияние в этих представительных органах[2, c.92]. Изначально собирались кюре диоцеза, которые отправляли одного из своих представителей на собрание аббатов, приоров и священников; они, в свою очередь, избирали депутатов для участия в провинциальной ассамблее. Суть требования наказа, приведённого выше, состоит в том, чтобы исключить промежуточную ступень и на собрании кюре диоцеза непосредственно выбирать кандидата для участия в
провинциальной ассамблее. Подобная реформа могла во много раз расширить представительство низшего духовенства на ассамблее и вообще изменить существующий расклад сил, предоставив кюре реальное влияние в противовес представителям высшего духовенства. При этом составители наказа пишут: «Опасаясь, как бы привилегия согласовывать налоги, участвуя в работе ассамблей духовенства, не стала ненавистной для других членов духовного сословия, не имеющих права голоса, мы просим, чтобы провинциальная ассамблея состояла хотя бы на две трети из кюре, избранных своими собратьями на заседании диоцеза» [11, У3. p.18].
Подоплёка данного требования понятна. Провинциальные ассамблеи, состоящие из числа владельцев бенефициев, занимались распределением налоговых привилегий. Финансовое обязательство 1561 года охватывало не всё духовенство. От платежей автоматически освобождались кардиналы (в силу их высокого сана) и многие другие высшие священнослужители. По решению ассамблеи ряд прелатов (главным образом, епископов и архиепископов) мог быть освобождён от уплаты «добровольного дара». Освобождение одних лиц от этих платежей усиливало налоговую нагрузку на другие категории духовенства, что не могло не вызывать возмущения с их стороны, поскольку они не принимали участия в работе ассамблеи и не могли отстоять свои права. Ассамблеи духовенства (особенно генеральные) заседали закрыто, и присутствие иных лиц, кроме непосредственных участников, было законодательно запрещёно королевским эдиктом[2, а92]. При этом закреплённых законодательно критериев для освобождения тех или иных священнослужителей от налогового бремени не существовало. При принятии решений члены ассамблеи руководствовались своим личным мнением или мнением монарха, если он его выражал. Естественно, присутствие на ассамблее большинства, представленного низшим духовенством, могло привести к отмене, пересмотру или, во всяком случае, более равномерному распределению привилегий. Очевидно, именно к этому стремились составители наказа. Мы видим, что во многих наказах прослеживается желание не только поднять материальное положение кюре, сделать их более независимыми, но и повысить степень их влияния на решения ассамблей духовенства и на политику церкви в целом, перераспределить властные полномочия в пользу представителей мелкого и среднего духовенства. Встречаются требования расширить полномочия кюре и в других сферах. Духовенство бальяжа Дуэ просит привлечь кюре к деятельности, связанной с благотворительностью и помощью бедным, а также к управлению церковным имуществом совместно с владельцами бенефициев [11, V.3. p.174].
В текстах наказов также поднимаются вопросы, связанные с расходованием средств, полученных от представителей духовенства по финансовому контракту. Первое сословие бальяжа Доль просит, чтобы сборщики «добровольного дара» (здесь речь идёт о генеральном сборщике десятины, который наряду со сбором десятины занимался также финансовыми обязательствами духовенства) отчитывались перед провинциальными штатами о своих доходах и расходах в период между получением средств у представителей духовенства и помещением их в национальную кассу [11, У3. p.172]. Здесь проявляется желание составителей наказов контролировать расходование средств и противостоять коррупции со стороны фискальных чиновников.
Подводя итоги, мы приходим к выводу, что накануне революции в рядах духовенства отсутствовал консенсус не только в вопросах, связанных с дальнейшим развитием государства, но и во внутрицерковных. Между церковью и государством накопился ряд противоречий в экономической сфере, связанных с незаконным отчуждением церковного имущества, размером «добровольного дара», налоговыми привилегиями духовенства, назначением на высшие церковные должности. Показателен тот факт, что в решении этих важнейших проблем у представителей церкви отсутствует единое мнение. Одни служители церкви демонстрируют гражданское самосознание и выступают за упразднение сословных привилегий и секуляризацию части церковных земель, другие, напротив, требуют консервации всех привилегий духовенства и выступают за целостность и неделимость имущества церкви. В данном случае уместно говорить об идеологическом размежевании духовенства и о наличии двух идеологических полюсов, один из которых можно охарактеризовать как либеральный, а другой как консервативный.
В рядах клира присутствуют и иные противоречия, связанные с имущественным расслоением в их рядах. Перед революцией, как это видно из текстов наказов, на первый план выходят противоречия между высшим (епископами, аббатами, приорами) и приходским духовенством (кюре и викариями). Огромная разница в доходах между этими двумя частями первого сословия вызывала недоумение и даже возмущение у значительного числа священнослужителей. Поэтому в подавляющем большинстве наказов звучат требования, связанные с повышением материального благополучия кюре и викариев, в том числе и за счёт доходов высшего духовенства. Значительная часть служителей церкви выступают за кардинальное изменение сложившейся ситуации и перераспределение доходов церкви в пользу приходского духовенства. Многие составители наказов также требуют расширения властных полномочий местного духовенства, выступают за его привлечение к участию в церковном управлении, а также в ассамблеях. В рядах представителей первого сословия назрел острый конфликт, требующий того или иного разрешения.
Революция коренным образом изменила положение французской католической церкви. Ещё в 1789 году священнослужители лишились своих привилегий, была отменена церковная десятина, а затем проведена
национализация церковных земель. Как это видно из текстов наказов, весной 1789 года подавляющее большинство представителей французского духовенства не было готово к подобным радикальным переменам. Это обстоятельство предопределило враждебное отношение значительного числа деятелей церкви к революционным преобразованиям. Вместе с тем, Французская революция частично решила важнейшую проблему, связанную с размером жалования для приходских священнослужителей. Принятый в 1790 г. «Закон о гражданском устройстве духовенства» точно зафиксировал размеры жалования священнослужителей, превратив их в обычных государственных служащих.
Наметившийся накануне революции раскол вылился в конфликт между деятелями церкви, признавшими революцию и принесшими присягу, и их противниками, ставшими в оппозицию к новой революционной власти. В результате корпус священнослужителей оказался разделённым на две примерно равные части [13, c.25].
The subject of this article is the period before the French revolution. In spring of 1789 an election campaign took place in France when the general cahiers (the instructions for the deputies in General States) were created by the representatives of the estates. The General Cahiers are the main sources for taking the pulse of nation on the eve of Revolution. Russian historical science paid attention to these documents. They were studied in particularly by great soviet historian A.V Ado who investigated the peasant's cahiers and then by L.A. Pimenova, who analyzed the program of nobility in general cahiers. This article prolongs the tradition of studying the general cahiers. Here the documents of the first estate (clergy) are investigated. The economical program of clergy according to the general cahiers is explored in this article.
Key words: general cahiers, revolution, first estate, economical program of clergy
Список литературы
1. Péronnet M. Les évêques de l'Ancienne France. V. 1. Paris, 1977
2. Плешкова С.Л. Франция XVI - начала XVII века: королевский галликанизм (Церковная политика монархии и формирование официальной идеологии). М., 2005
3. Pragmatique Sanction de Charles VII, sur l'autorité de Conciles Généraux, les Collations des Bénéfices, Elections, Expectatives, Appelations, Annates, la célébration de l'Office Divin & autres matières Ecclésiastiques // Ordonnances des rois de France de la triosième race. Vol. 13.
4. Raccolta di Concordati tra la Santa Sede e le autorità civili. Vatican, 1919
5. Michaud C. L'Église et l'argent sous l'Ancien Régime. Les receveurs généraux du clergé de France au XVIe-XVIIe siècles. Paris: Fayard, 1991
6. Шаповалова Е.В. Модель галликанства в церковно-политической концепции кардинала Ришелье. Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. М., 2012.
7. Цатурова С.К., Пименова Л.А. Галликанизм // Православная Энциклопедия. Т. 10. М.,2005.
8. Bély L. Dictionnaire de l'Ancien régime: royaume de France, XVIe-XVIIIe siècle. Paris, 1996
9. Shapiro G., Markoff J. Revolutionary demands: a content analyses of the cahiers de doléances of 1789. Stanford, 1998
10. Archives parlementaires de 1787 à 1860. Recueil complet des débats législatifs et politiques des Chambres françaises / Ed. J. Mavidal, E .Laurent. V.1-2. Paris, 1879
11. Archives parlementaires de 1787 à 1860. Recueil complet des débats législatifs et politiques des Chambres françaises / Ed. J. Mavidal, E .Laurent. V.3-6. Paris, 1868
12. Бламенау С.Ф. Религия и революция 1789 г. во Франции. Смена вех в историографии страны // Новая и новейшая история, 1998. №3
13. Бламенау С.Ф. Французская революция и гражданское устройство духовенства // Всеобщая история. Современные исследования. Вып.11. Брянск, 2002
14. Tackett T. La Révolution, l'église, la France. Paris, 1986
15. Hyslop B. French nationalism in 1789 according to General cahiers. N-Y., 1934
16. La Pique et la croix : histoire religieuse de la Révolution française. Paris, 1989
Об авторе
Русаковский В.К. - аспирант МГУ им. М.В. Ломоносова, [email protected]
