CC BY
0
МУЗЕЕВЕДЕНИЕ
ЭХО КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ: СУВЕНИРЫ «ПАМЯТЬ СЕВАСТОПОЛЯ» В СОБРАНИИ НИЖЕГОРОДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ИСТОРИКО-АРХИТЕКТУРНОГО МУЗЕЯ-ЗАПОВЕДНИКА
doi 10.34685/HI.2024.55.30.002 Слесарчук Владислав Алексеевич,
старший научный сотрудник Отдела фондов Нижегородского государственного историко-архитектурного музея-заповедника (Нижний Новгород) Email: [email protected]
Аннотация. В статье рассматривается специфический комплекс предметов кустарного изготовления, связанный с Крымской войной 1853-1856 гг. Автор показывает исторический контекст возникновения подобных памятных вещей, описывает выявленные аналоги в музеях РФ, дает подробный анализ экземпляров в собрании НГИАМЗ. Делается вывод о способности военных сувениров выполнять функцию ретранслятора как официального нарратива о прошлом, так и «народной» исторической памяти.
Ключевые слова: Крымская война, окопное искусство, сувенир, музей, Память Севастополя, историческая память, военная история.
Любой вооруженный конфликт оставляет после себя материальные свидетельства произошедшего -не только очевидцев и непосредственных участников, но и предметы, созданные руками бывших солдат. Среди зарубежных исследователей утвердился термин «окопное искусство» ("trench art"), под которым подразумеваются артефакты, изготовленные в качестве сувениров участниками боевых действий из разного рода «отходов» войны - деталей техники, обломков снарядов и пр. К «окопному искусству» относят как материальные объекты, созданные непосредственно во время конфликта, так и предметы, появившиеся после его окончания [1]. В рамках данной статьи мы хотим рассмотреть специфический тип российских кустарных сувениров, связанный с Крымской войной и который можно условно назвать «Память Севастополя».
Крымская война в общественном сознании устойчиво имеет двойственную репутацию: неудачная для государства в целом, стоившая многих жизней, с другой стороны, повлекшая за собой коренное переустройство жизни всего российского общества. Официальный дискурс во время и после окончания боевых действий придавал ей особое, почти сакральное значение, уравнивая с выдающимися сражениями русской армии прошлых лет [2]. Подробное освещение событий на поле боя по свежим следам стало возможным не только из постоянных корреспонденций, но и благодаря широкому использованию телеграфа; оперативные сводки с мест боевых действий формировали уже иное ощущение событий, происходивших «здесь и сейчас». Российское общество, таким образом, оказалось вовлечено в конфликт как напрямую, так и опосредованно. Тем тяжелее для соотечественников стало известие о конце войны с подписанием Парижского трактата, ограничившего права России на содержание флота в Черном море и сузившего сферу ее политических интересов. С другой стороны, смена монарха на престоле вызывала определенные надежды на перемену внутриполитического курса среди разных слоев общества [3]. Оборона Севастополя стала в массовом сознании и исторической памяти одним из самых известных эпизодов Крымской кампании. Не в последнюю очередь это произошло благодаря очеркам непосредственных свидетелей, в том числе, и «Севастопольским рассказам» Л.Н. Толстого. Сочетание трагического и героического позволило занять севастопольской странице войны особое место в военной истории.
Оживление разрушенного бомбардировками Севастополя происходит в 1870-е гг.: подписание Лондонской конвенции (1871), расширявшей права России на Черном море, рассматривалось как успех русской дипломатии, определенным стимулом для развития региона было строительство Лозово-Севастопольской железной дороги в первой половине десятилетия, имевшей важное значение транспортной артерии российского порта. По воспоминаниям современников, хоть город в то время был большей частью руинирован и запущен [4], он все равно был точкой притяжения для бывших
военных, отечественных и заграничных туристов, желавших воочию увидеть место грандиозного сражения. Как отмечают современные исследователи, вся организация пространств города, несущих коммеморативные функции (памятники, храмы, кладбища) и связанных с боевыми действиями, была направлена на легитимацию и сакрализацию как прошедших событий, так и текущей политики государства [5]. Город с древней историей теперь приобретал еще дополнительное измерение -военно-героическое, память о событиях которого была ещё свежа. Неудивительно, что в силу перечисленного он становится одним из популярных направлений для своеобразного «паломничества». Знаковые мероприятия, связанные с юбилеем обороны, проходили и в самом начале нового века: большим событием стало в 1905 г. открытие известной панорамы Ф.А. Рубо, посвящённой одному из эпизодов сражения, а также учреждение юбилейной медали «В память 50-летия героической обороны Севастополя». Крымской войне был посвящен и первый отечественный игровой полнометражный фильм «Оборона Севастополя» (реж. В. Гончаров, А. Ханжонков, 1911), содержавший хроникальные кадры доживших до момента съемок ветеранов боевых действий.
Само собой, прилив большого количества туристов оживлял экономическую жизнь, наряду с правительственными мерами по восстановлению города. Изготовление сувениров, привозимых из значимых мест на память - один из популярных вариантов мелкого, кустарного предпринимательства, особенно в приморских поселениях. Любопытно, что Севастополь здесь, видимо, не был первопроходцем: одесский чиновник О. Чижевич вспоминал, что местные предприимчивые мастера смогли наладить торговлю сувенирами, сделанными из обломков английского судна "HMS Tiger" буквально на следующий день после его гибели [6]. Тем более, в данном случае обломки неприятельского судна несли и дополнительную смысловую нагрузку в качестве демонстрации военного трофея, поднимая моральный дух. Севастопольские же мастера не испытывали недостатка в материале, который буквально лежал под ногами, учитывая интенсивность бомбардировок за месяцы боевых действий. Заезжий путешественник увозил с собой не просто безделушку - это была почти святая реликвия, живой свидетель подвигов русских солдат. Подобный сувенир, таким образом, приобретал уже более значимый статус. Использование подлинных элементов вооружения (пуль и гранат) отсылало к непосредственным событиям, а наличие таблички легитимизировало связь с определенными пространством и временем, что возводило вещь в ранг едва ли не музейной.
Примеры такого рода кустарных сувениров севастопольского происхождения разнообразных конфигураций отложились не в одном музее нашей страны. Условно их можно разделить на утилитарные, т.е. несущие полезную функциональную нагрузку (чернильницы, подсвечники, пепельницы, пресс-папье) и имеющие лишь чисто декоративные функции (настольные украшения). Все они так или иначе в качестве важнейшей составляющей декора имеют закрепленную на видном месте плашку (из медного сплава) с надписью «Память Севастополя».
Первая группа, согласно результатам поисков в Государственном каталоге музейного фонда РФ, встречается чаще. Судя по идентичности конструкций, значительная доля подобных вещей изготавливалась в одном месте небольшим количеством мастеров, либо кустари выдавали тиражи одинаковых по конфигурации изделий, заимствуя друг у друга наиболее удачные образцы. Выявленные чернильницы в основном двух типов: крупное ядро на трех (четырех) мелких картечинах; встречается комбинированный вариант, когда по бокам сосуда для чернил укреплены две профитки [подставки для свечей. - Ред.]. Подсвечники в основном наследуют схеме чернильниц - крупное ядро на ножках завершает ядро меньшего калибра с отверстием под свечу; известны примеры подсвечников на три свечи (с боковыми профитками на кронштейнах). Есть экземпляры и с конструктивными отличиями - например, подсвечник из Музея обороны Севастополя, укрепленный на обломке бомбы вместо мелких пуль (ГМ ГООС КП-3502 ГК-36599033). Кстати, именно этот подсвечник дает нам точную дату своего создания - 1904 г. (отметим, что точная датировка комплекса затруднена из-за отсутствия на предметах каких-либо иных сведений, кроме географического места их появления) и он же является единственным выявленным на данный момент севастопольским сувениром с указанием временного периода.
Изобретательно поступали с обломками крупных ядер или корпусов гранат - они тоже шли в дело, в основном, на пепельницы, путем прикрепления к внешней стороне фрагмента мелких пуль в качестве ножек. Такие вещи известны в собрании Государственного исторического музея и ряда музеев страны (ГИМ 95817 ГК-27064530; ГИМ 42567/5405 ГК-21331372; ГИМ 57520/232 ГК-37277533; Национальный музей республики Татарстан: НМРТ КП-8066 ГК-4693228). Интересно, что севастопольская тема с похожей эстетикой военных трофеев нашла отражение в предметах более дорогого, профессионального исполнения, использующих мотив пирамиды из ядер (ГИМ 91467/2 ГК-37014567).
Вторая группа, насколько можно судить, встречается гораздо реже и представляет собой исключительно декоративные настольные сувениры (хотя нельзя исключать их бытование в качестве, например, пресс-папье). Такими можно считать предметы из собрания ГИМа («пирамида из шести картечин», ГИМ-112094/11 ГК-4326719) и в фондах Эрмитажа (КПГЭ.1951-68/1597 ГК-27975600; КПГЭ.1951-68/1598 ГК-27975577). В основном же подобные вещи малочисленны, и значительная доля работ севастопольских умельцев все же несла функциональную нагрузку помимо чисто коммеморативной.
В фонде металла Нижегородского музея-заповедника отложилось пять подобных сувениров севастопольского происхождения, поступивших в музей в период между 1896-1958 гг. Преимущественно это чернильницы и подсвечники разной конструкции, имеющие аналоги и в других музеях. В качестве деталей использованы корпуса гранат и картечные пули для т.н. «ближней» и
«дальней» стрельбы [7].
Чернильница ГОМ-7599 ГК-17894771 состоит из четырех элементов. Представляет собой круглое чугунное ядро - сосуд для чернил D=46 мм со спиленной верхней частью, в которую вставлена стальная втулка с отверстием D=7 мм. У сосуда утрачена крышка, которая, как можно судить по аналогичным предметам, представляла собой картечь меньшего диаметра, укрепленную на шарнире. Рядом с верхушкой от крепления сохранилось отверстие D=5 мм с винтовой резьбой внутри. На лицевой стороне сосуда закреплена стальными клепками латунная восьмиугольная табличка 13х48 мм с гравированной надписью в две строки «Память Севастополя». Центральный сосуд покоится на трех ножках из картечи меньшего диаметра D=26 мм (т.н. «ближняя» картечная пуля №4), крепящихся к тулову на стальные винты.
Чернильница ГОМ-7600 ГК-17894697 составлена схожим образом из пяти элементов. Сосуд для чернил - ядро D=78,9 мм с просверленным отверстием в верхней части D=12 мм и утраченной крышкой (отверстие для крепления D=3 мм). Центральное ядро укреплено на четырех ножках-ядрах меньшего диаметра, прикрепленных стальными винтами. На лицевой стороне центрального ядра приклепана фигурная латунная табличка 22х78 мм (крепление - латунные клепки), напоминающая развевающийся флаг, с текстом в четыре строки: «Бобадирование Севастополя 1853. Н.Х. 1854. 1855 1856». Небольшие таблички также укреплены на малых ножках D=26 мм и содержат в себе перечисление государств-участников Крымской войны на стороне союзнической коалиции: «Фрация» (8х22 мм), «Садин» (королевство Сардиния (8х20 мм)), «Туция» (Турция (8х20 мм)), «Англия» (8х21 мм). Стиль написания названий стран (с пропуском букв) наводит на мысли о том, что для гравера русский язык не являлся родным, либо же, скорее всего, он был малообразован; с другой стороны, в начертаниях некоторых слов явно угадывается лигатурный стиль написания, т.е. включения в состав одних букв деталей других (например, в слове «Турция»). Также вызывает вопрос и смысл аббревиатуры «Н.Х.». Центральный элемент - корпус трехфунтовой гранаты, поражающего элемента русской гранатной картечи, использовавшихся в двух- и пятипудовых мортирах, ножки - картечь №4.
Чернильница Г0М-13028 ГК-16958797 является комбинированным типом подобного рода предметов из семи деталей. Центральное ядро D=51,5 мм, также являющееся сосудом для чернил, укреплено винтами на трех ножках D=23,5 мм (картечь №3). Крышечка по размеру схожа с «лапками», установлена на латунном шарнире с железным штифтом. Верхняя часть ядра слегка срезана, здесь в ядро плотно вставлена деталь из медного сплава с просверленным коническим отверстием. По бокам в тулово ввинчены латунные изогнутые стержни-кронштейны (круглого сечения, D=5 мм), наверху на них тем же способом укреплены профитки - ядра 0=34,5 мм (картечная пуля №6) со спиленной верхней частью, образующими углубления под свечу D=20 мм и глубиной 20 и 18 мм. Плашка восьмиугольная, размером 18х54 мм, клепки стальные; надпись в две строки: «Память Севастополя». Предмет был передан в музей в 1958 г. учениками одной из школ г. Бор Горьковской области, которые нашли его в земле на приусадебном участке.
Внешне схожий с предыдущим предметом ГОМ-7480/2 ГК-17894689 является уже исключительно подсвечником. Крупное центральное ядро D=52 мм на трех ножках D=25 мм венчает профитка D=38,4 мм со срезанным верхом-углублением для свечи 21х20 мм. На изогнутых латунных стержнях-кронштейнах по бокам укреплены два ядра чуть меньшего диаметра (35,2 и 34 мм), обработанные по принципу, схожему с центральной профиткой (заглубления 22х17 и 21х17 мм); крепление всех элементов между собой винтовое. Латунная восьмиугольная табличка с надписью «Память Севастополя» в две строки размером 22х53 мм укреплена на латунные клепки. Интересен декор, поскольку все чугунные детали подсвечника окрашены бронзовой краской. Данный прием отсылает к веяниям моды XIX столетия, когда многие предметы интерьера и убранства письменного стола, выполненные в виде художественных отливок из чугуна, окрашивались не традиционной черной краской («голландской сажей»), а бронзировались. Так изящные вещи из относительно доступного чугуна начинали походить на более статусные и дорогие аксессуары из золоченой бронзы. Из любопытного можно отметить два небольших технологических нюанса в виде лишних отверстий в центральном ядре и одной из профиток. По всей видимости, эти небольшие огрехи работы мастера стали заметны уже на этапе монтажа всех деталей, когда из-за неправильного расположения отверстий под крепления стала невозможна точная фиксация частей подсвечника.
Подсвечник ГОМ-7480/1 ГК-17894743 весьма схож с предыдущим, за исключением отсутствующих чашечек на стержнях по бокам. Схема построения та же: центральный элемент р=52 мм) на трех небольших ножках р=23,5 мм), завершенный сверху ядром D=38,2 мм (картечная пуля №8) с высверленным углублением под свечу 21х16 мм. Плашка 16х45 мм из латуни с гравированной надписью в две строки «Память Севастополя» на латунных клепках. Три из пяти представленных предметов (ГОМ-7480/2, ГОМ-7480/1, ГОМ-13028) имеют одинаковый шрифт надписи, что наводит на мысль об их происхождении из одной мастерской или, как минимум, о руке одного гравера. Идентичный шрифт на единственном датированном аналоге из собрания Музея обороны Севастополя (см. выше) позволяет датировать их рубежом Х1Х-ХХ столетий.
Источники поступления этих вещей в музей вызывают много вопросов (за исключением ГОМ-13028). Подробно упомянут лишь один предмет в главной инвентарной книге музея за 1900 г. («Чернильница изъ ядеръ "въ память Севастопольской войны"»), поступивший от В.Н. Фалиной, проживавшей в Нижнем Новгороде на ул. Жуковской, д. 22 [8]. К сожалению, в силу специфики записи, практиковавшейся в те годы, неясно, о каком именно из представленных предметов идет речь - ГОМ-7599 или ГОМ-7600. Однозначно можно сказать лишь, что остальные предметы отложились в фондах музея еще до Революции: некоторые из них обнаруживаются на фотографиях первой экспозиции историко-археологического отдела Нижегородского художественного и исторического музея, организованного в 1896 г. [9]. Отсутствие точной информации в учетной документации можно объяснить сложностью реорганизации музея в первые советские годы и особенностями учёта музейных предметов в досоветский период существования Нижегородского музея.
Подведем итог. Крымская кампания оставила огромный отпечаток на всех слоях российского общества, а итоги боевых действий российская политическая элита старалась использовать максимально выгодно, усиливая патриотическую риторику. Именно смешение официального нарратива с живой памятью непосредственных свидетелей тех событий и проявилось в создании с виду неказистых, но несущих огромную символическую нагрузку сувениров. По-видимому, пик их производства пришелся на рубеж столетий и полувековой юбилей осады, что можно также объяснить повышенным вниманием государства к теме Севастопольской обороны в это время.
Для большинства обывателей, вероятно, они несли двойственную функцию: с одной стороны, для неспециалистов, которые не могли отличить типы снарядов, они могли быть и демонстрацией военных трофеев зарубежных армий, с другой же, плашка с памятной надписью наделяла предмет определенной мемориальной характеристикой, отсылая к истории грандиозного подвига. Являясь для местных обитателей одним из способов заработка на ниве исторической памяти, для столичных
путешественников чернильницы, подсвечники и пепельницы за счет использования аутентичных элементов вооружений в какой-то мере служили ярким олицетворением подвига города и давали возможность прикоснуться к подлинной, пусть и коммерциализированной истории.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1 ] Saunders, N. Bodies of metal, shells of memory: 'Trench Art' and The Great War Re-cycled // Journal of Material Culture. - 2000. - № 5(1). - P. 43-67.
[2] Павленко, О. В. Крымская война в исторической памяти Российской Империи на рубеже XIX-XX вв. // Вестник РГГУ. Серия: Политология. История. Международные отношения. - 2014. - № 18. - С. 16.
[3] Барыкина, И. Е. Крымская война в общественном сознании: по дневникам и воспоминаниям современников // Звезда. - 2024. - № 5. - С. 69-84.
[4] Павленко, О. В. Указ. соч. С. 27.
[5] Федотова, М. С. Севастопольский некрополь: миф о войне 1853-1856 гг. и культ погибших героев // История и историческая память. - 2011. - № 4. - С. 159-178.
[6] Чижевич, О. О. Воспоминания очевидца // Щеголевский альбом: Сборник исторических фактов, воспоминаний, записок, иллюстраций и т.п. за время бомбардировки г. Одессы в 1854 г. - Одесса, 1905. - С. 49-50.
[7] Здесь и далее калибры даны по таблице в изд.: Широкорад, А. Б. Бог войны 1812 года. Артиллерия в Отечественной войне. - Москва : Вече, 2012. - С. 282.
[8] НГИАМЗ. Инвентарная опись предметов Нижегородского художественного и исторического музея. Л.9 об.
[9] Нижегородский городской Художественный и Исторический музей. - Москва : Типолит. О.И.Лашкевич и Ко, 1896. - Вкл. № 21.
ECHO OF THE CRIMEAN WAR: SOUVENIRS "MEMORY OF SEVASTOPOL" IN THE COLLECTION OF THE NIZHNIY NOVGOROD STATE RESERVE MUSEUM OF HISTORY AND ARCHITECTURE
Slesarchuk Vladislav Alexeevich,
Senior Researcher, Nizhny Novgorod State Reserve Museum of History and Architecture (Nizhny Novgorod)
Abstract. The article is devoted to the phenomenon of trench art souvenirs, connected with the Crimean (Eastern) War. The author reveals the historical background of the appearance of these items, describes analogues in the museums of Russia and the collection of Nizhny Novgorod Museum. The conclusion is drawn about the ability of military souvenirs to act as a reflection of both the official narrative of the past and "national" historical memory.
Key words: Crimean War, trench art, souvenir, museum, Memory of Sevastopol, historical memory, military history.
© Слесарчук В.А., текст, ил., 2024 Статья поступила в редакцию 10.10.2024.
Ссылка на статью:
Слесарчук, В. А. Эхо Крымской войны: сувениры «Память Севастополя» в собрании Нижегородского государственного историко-архитектурного музея-заповедника. - Р0110.34685/Н1.2024.55.30.002. - Текст: электронный // Журнал Института Наследия. - 2024. - № 4. - С. 88-92 . - 1^1.: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/692.html.
