CC BY
202
УДК 94(47).073.5:725.945(477.75)
СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ НЕКРОПОЛЬ:
МИФ О ВОЙНЕ 1853-1856 гг. И КУЛЬТ ПОГИБШИХ ГЕРОЕВ
М.С. Федотова
Европейский Университет в Санкт-Петербурге,
Факультет истории E-mail: Marafed1@yandex.ru
Культ погибших был основополагающим элементом севастопольского мифа. Данная статья посвящена севастопольскому братскому кладбищу как показателю отношения к памяти о войне. Формирование мифа о войне было частью процесса коммерциализации памяти. Поля сражений и места захоронений стали «местами памяти», пространством памяти и центром паломничества. Павшие солдаты и офицеры превратились в святых в национальном пантеоне героев. Братское кладбище в Севастополе стало символом святости, предметом и элементом национальной гордости и славы.
Ключевые слова: Севастополь, братское кладбище, Крымская война (18531856), культ погибших, культурная память о войне.
SEVASTOPOL NECROPOLIS: THE MYTH OF THE WAR (1853-1856) AND THE CULT OF THE FALLEN HEROES
M.S. Fedotova
The cult of the fallen soldiers was a basic element of the Myth of Sevastopol. Present article deals with Sevastopol's war cemetery as a marker of the treatment of the Crimean war memory (1853-1856). Formation of the Myth of the war is the process of the commercialization of the memory. The fields of action and burial place became «lieu de memoire», place of the memory and the pilgrimage center. Fallen soldiers became men of the God. War cemetery at Sevastopol was the element of the national pride and glory, the symbol of the sanctity.
Key words: Sevastopol, war cemetery, Crimean war (1853-1856), Cult of the fallen soldiers cultural memory of the war.
Тема смерти как проблема исторической антропологии впервые была разработана Филиппом Арьесом в его книге «Человек перед лицом смерти»1 на материале средневековья. Кладбище -место уединенного покоя и молитвенно созерцания, где в таинст-
1 Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1992.
159
венном общении соединяются живые и умершие2 - эта формула Жоржа Нива применима и как нельзя актуальна для объяснения того почитания, которым были окружены жертвы боевых действий в Крыму в 1854-1855 годах. При этом Жорж Нива подчеркивает, что культ кладбищ в России - особенный культ, если сравнивать с такой страной, как Франция3. В данной статье в фокусе внимания находится русское севастопольское братское кладбище как показатель отношения к памяти о войне 1853-1856 гг. и как важнейшая часть севастопольского мифа, ключевые смыслы и значение его создания и особенности формирования.
Уникальность Севастополя как места захоронений была в том, что после войны он стал городом сразу нескольких национальных кладбищ. Каждое военное захоронение служило отдельной национальной святыней для французов, англичан, итальянцев и др. В культе погибших, ставшим важным элементом коллективной исторической памяти военные кладбища заняли центральное место4. В работах историка мировых войн, национализма и нацизма в Германии Джорджа Моссе5 (1918-1999), посвященных исследованию памяти о Первой мировой войне в Германии и трансформаций, которые она претерпела, одним из ключевых моментов было наблюдение над включенностью христианских традиций в конструирование героического дискурса о павших солдатах. Дж. Моссе указывал, что введение христианской символики и ритуалов для освящения жизни и смерти солдат являлось важной частью мифа о военном опыте, символизируя успешный конец военной драмы: те, кто пожертвовал своими жизнями, - воскреснут. Чтобы выполнить эту функцию миф актуализировал христианские мотивы, веру в Смерть и Воскресение Христа, а также античные сюжеты. Нечто подобное и, в то же время, уникальное можно наблюдать при трансформациях памяти о жертвах Крымской войне.
2 Быстряков И. Севастопольское братское кладбище. Севастополь, 1902.
3 Нива Ж. Места русской и французской памяти // URL: http:// www. lfond.spb.ru/programs/likhachev/100/stenogrammi/niva.html (дата обращения: 27.11.2010).
4 Mosse G.L. Fallen Soldiers. Reshaping the memory of the world wars. Oxford, 1991. P. 80.
5 См.: Ibid; Mosse G.L. Two World Wars and the Myth of the War Experience // Journal of Contemporary History. Vol. 21. No. 4 (Oct., 1986). P. 491-513; Mosse G.L. National Cemeteries and National Revival: The Cult of the Fallen Soldiers in Germany / / Journal of Contemporary History. Vol. 14. No. 1 (Jan., 1979). P. 1-20.
Известно, что многих защитников Севастополя хоронили недалеко от тех мест, где они закончили свой земной путь, чаще всего так поступали, когда везти к месту общего погребения, в сущности, было нечего: после взрыва неприятельской бомбы находили лишь так называемые «фрагменты тела». Поэтому с началом бомбардировок Севастополя убитые зарывались часто на месте их гибелил6; иногда они «не удостаивались» и этого: «павшие под выстрелами батарей от картечь и пуль, оставались по нескольку дней неубранными, до той степени разложения, при которой во время часового прекращения боя убирали их кое-как, тут же спихнув в неглубокую вырытую яму или просто в водопромойную рытвину и присыпав ее землею»7. В данном случае, необходимо учитывать особенности и характер осады. Севастопольская осада стала уникальным явлением, когда армии несли огромные потери на сравнительно небольшом пространстве, откуда нельзя было далеко уйти, а театр военных действий невозможно перенести. Кроме того, многими поддерживалась надежда, что город не сдадут, и умерших можно будет перезахоронить, учитывая традицию расположения погостов за городской чертой. Соответственно, говорить о культе погибших солдат во время войны было бы преждевременно.
Подавляющее большинство павших перевозили на специальных баркасах на Северную сторону, где их хоронили на трех больших кладбищах, разделенных по родам войск и по полкам. На месте гибели Корнилова был выложен крест из неразорвав-шихся неприятельских гранат и бомб. По воспоминаниям, эти пустые снаряды с выгоревшими трубками при дуновениях ветра производили звук, похожий на гул и вой.
Поначалу кладбища были многочисленными и небольшими, с низкими оградами, «сложенными насухо из бутового и щебневого камня, и так низко, что их перешагнуть можно»8. Многие могилы и обширные кладбища были вовсе не ограждены. Все окрестности Севастополя были усеяны могилами9 и представлялись одной моги-
6 Чернопятов В.И. Некрополь Крымского полуострова // Зап. МАИ. 1911. Т. 11. С. 3.
7 Закревский Н. Севастополь / / Морской сборник. 1863. № 6. Современное обозрение. С. 37.
8 Там же.
9 Ливанов Ф.В. Путеводитель по Крыму. С историческим описанием достопримечательностей Крыма. Для путешественников. М., 1875. С. 118. Так же см.: Сосногорова М. Путеводитель по Крыму для путешественников. Одесса, 1871. С. 222.
лой, где «на каждом шагу, куда ни взглянете, вы видите кресты, памятники и кладбища - следы недавней ожесточенной войны»10.
...Развитие путей сообщения, рост уровня образования, повышение мобильности населения - все это способствовало развитию туризма во второй половине XIX века. Посещение местных достопримечательностей стало обычным делом даже для лиц, которые совершали деловые поездки, служебные11 или «по семейным обстоятельствам». Здесь заметна связь с практиками паломничества. Богомольцы, при посещении монастырей, соборов и других объектов, связанных с церковной историей и преданиями религиозного характера, во многих, если не в большинстве случаев имели своей целью «припадание» к священным для верующих захоронениям лиц, особо отличившихся в спасении душ. Заметного развития достиг и светский туризм.
Севастополь и его места сражений стали предметом внимания туристов и любопытствующих еще во время войны 1853-1856 годов12. Туристом себя называл флаг-офицер И.Ф. Лихачев, приехавший в Севастополь в начале 1854 года13. Между тем, поездки к южным берегам России, в Крым, на Кавказ традиционно мотивировались, в основном, необходимостью «поправить здоровье» с помощью водолечения, морского купания, грязелечения и особого климата. В дальнейшем, интерес к этому краю рос, чему, вероятно, в немалой степени, способствовали рассказы путешественников, путеводители и популярная литература, рассказывающие об этом «экзотическом» крае.
О том, что активный туризм был достаточно развит в послевоенное время, косвенно свидетельствует налаженное производство сувенирной продукции, рассчитанной на приезжих гостей, и в севастопольском русском магазине продавались чернильницы, шандалы и другие вещицы, составленные из пуль и утвержден-
10 Афанасьев Д. Путеводитель по Севастополю, его бастионам и окрестностям, изданный с целью благотворения на его развалинах. Николаев, 1857. С. 49.
11 См., напр.: Фан-Дер-Флит Н.Ф. Дневник // ОР РНБ. Ф. 806. Д. 20. Тетрадь № 20. Автограф. 4 июня - 12 июля 1865.
12 Подр. см.: Layton S. Russian military tourism: the crisis of the Crimean war period / / Turism. The Russian and East European Tourist under capitalism and socialism / Ed. A.E. Gorsuch, D.P. Koenker. Ithaca; London, 2006. P. 43-64; Figes O. Crimea: The last crusade. London, 2010.
13 Лихачев И. В Севастополе 50 лет назад / / Русская старина. 1904. № 5. Т. 118. С. 337.
ные на балаклавском мраморе14. Вещицы эти были не слишком дешевы, однако «купить что-нибудь для напоминания себе о посещении столь замечательных мест»15 - было важной частью путешествия и свидетельствовало о становлении исторического туризма как средства привлечения дохода. Привлекательность разного рода сувениров, включающих в себя «подлинные предметы» исторического прошлого можно объяснить давней традицией сохранения паломниками частиц почитаемых святынь -земли, воды, камня, дерева и т. д.
Согласно данным на 1907 г., в сезон приезжих в Балаклаву было свыше 2500 человек16. Путеводитель 1875 г. сообщает, что англичане и американцы переезжают моря, чтобы только взглянуть на Малахов курган17, который стал особым местом памяти, символом города. Малахов курган ассоциировался с «жертвенником, на котором богу брани принесены уже три великие жертвы: Корнилов, Истомин, Нахимов!»18. Не много ни мало «быть на Ма-лаховом кургане означало для путешественников быть на Голгофе, поскольку «кости и кровь подвижников освятили эти глиняные насыпи»19. И в 1908 г. Малахов курган считался «обязательно посещаемым всяким приезжим»20. Этот пункт был ключевым пунктом при посещении города для русских туристов, приезжающих в Севастополь: «мы не могли не быть на Малаховом кургане, ознаменованном борьбою двух враждующих сторон и составлявшем продолжительное время тот узел, рассечь который выпало на долю стороны, обладавшей в данный момент большими средствами нападения, сравнительно с средствами защиты. С уважением, с молитвою, как бы в какое святилище вступили мы в глубину кургана, единственную укрывательницу от вражеских бомб, где защитники могли переводить дух и приходить в себя от окружавшего их огня и разрушения. Вся внутренность кургана черная, мрачная, усеяна надписями посетителей»21. Интереса к
14 Лихачев И. Указ. соч. С. 31.
15 Там же. С. 31.
16 Все для приезжих. Практический путеводитель по Крыму. С 6-ю видами Крыма / Ред.-изд. Л. Танский. Одесса, 1908. С. 52.
17 Ливанов Ф.В. Указ. соч. С. 115.
18 Алабин П. Четыре войны. Походные записки 1849, 1854-1856, 18771878 гг. М., 1892. Ч. 3: Защита Севастополя. С. 439.
19 Там же. С. 116.
20 Все для приезжих. Практический путеводитель по Крыму... С. 50.
21 Жуков К. Заметки в пути на южный берег Крыма. СПб., 1865. С. 31.
этим местам исторических событий отрицать нельзя. Можно предположить, что Малахов курган стал символом обороны Севастополя и местом поклонения ее героям не только потому, что здесь шли самые кровопролитные бои, и эта высота была господствующей над городом. Поминовение на погребальном кургане -важный исторический и символический образ.
Не оставались без внимания и иностранные военные некрополи: «Особенно много с берегов Альбиона перебывало благородных посетительниц и посетителей, чтобы взглянуть на подвиги своих соотечественников»22. Еще одним важным пунктом было русское братское кладбище. Путеводитель сообщает: «Особый интерес представляют поездки на Братское кладбище. Плата 25 копеек с человека, включая и переезд в линейках с северной стороны на кладбище и обратно. По вторникам устраиваются такие же поездки в Херсонес и на Братское кладбище за плату 50 копеек туда и обратно»23. Коммеморация войны постепенно приобретала коммерческий характер и превращалась в туристическое предпринимательство, как город не только «купален», грязелечебниц и «мест гулянья», но и город русской славы. Современник писал, о том, что на Малаховом кургане сторож (он же местный гид) предложил ему купить на память пули «четырех национальностей», выкопанные на кургане24. Из черепной кости адмирала Нахимова был сделан памятный крестик, хранившийся в музее Севастопольской обороны25. Все это свидетельствует, с одной стороны, налаживании предпринимательства - исторического туризма в городе, попытках извлечения прибыли, и попутно - о сакрализации прошлого и традициях почитания мощей святых (Нахимов стал одним из «святых» городской «религии»).
С приближением 50-летия Севастопольской обороны в российской прессе развернулась обширная кампания с публикацией множества статей и материалов о предстоящем событии. Приведение в благоустроенный вид тех кладбищ под Севастополем, где покоятся останки храбрых, для которых не досталось места на
22 Закревский Н. Указ. соч. С. 37.
23 Все для приезжих. Практический путеводитель по Крыму... С. 49.
24 Никонов Б.П. Памятники севастопольской обороны // ИВ. 1905. Декабрь. С. 943.
25 Исторический каталог музея Севастопольской обороны. Севастополь, 1904. С.63.
«стотысячном» братском кладбище26, было также частью программы по увековечиванию памяти севастопольской обороны.
Культовым местом памяти, одной из целей паломничества в Севастополь братское кладбище стало во второй половине XIX века. В плане туристических маршрутов путеводителей посещение братского кладбища было непременным пунктом. «Великая всероссийская усыпальница», как называлось братское кладбище в Севастополе, еще в 1869 г. была не до конца архитектурно оформлена: «неприглядно кладбище для любого взора: могилы пустынны, заросли диким тщедушным (так в тексте. - М. Ф.) бурьяном и ничем не обсажены, - ни венка, ни цветочка!.. Мало того, по кладбищу здесь и ходить трудно: дорожек мало, да и те, или запущены, или еще не начаты; бурьян то и дело колет ноги. Иные насыпи осели и кое-где зияют отверстия; плиты потрескались на три и на четыре части; камни порасшатались, отделились; углы оббиты; имена сгладились; кресты то склонились, то упали; у иных ветер сорвал перекрестья; дожди смыли их черную краску; вместо всяких украшений паук растянул свои нити; от надписей остались едва-едва заметные следы каких-то букв»27. Руиниро-ванность кладбища, по-видимому, соответствовала общему бедственному облику города, недавно пережившего осаду, что было связано с тем, что Севастополь «отстраивался очень плохо после погрома»28. Картина берегов в 1865 г. представляла или развалины, или кладбища29, «повсюду следы лагерей и кладбища»30. Вообще, слово «развалины» и «пепелище» было наиболее часто употребляемым определением города в воспоминаниях, путеводителях. Сам город превратился в «дорогого мертвеца»31. В 1875 г. путеводители описывали Севастополь, в котором нет ничего, кроме взрытых мест земли, обломков железа, старых подметок, костей, обломков бомб, незамеченных туристами32. В 1880 г. путе-
26 РГИА. Ф. 799 (Хозяйственное управление при Синоде). Оп. 5. Д. 2452. Л. 4-5.
27 Пономарев С. Всероссийская усыпальница. Церковь святителя Николая и кладбище севастопольских героев. Киев, 1869. С. 31.
28 Сосногорова М. Путеводитель по Крыму для путешественников. Одесса, 1871. С. 219.
29 Жуков К. Указ. соч. С. 24.
30 Афанасьев Д. Севастополь и его окрестности / / Современник. 1857. № 3. Март. С. 143.
31 Ливанов Ф.В. Указ. соч. С. 111.
32 Там же. С. 113.
водители отмечали, что Севастополь, который Л. Толстой называл «страшным местом смерти»33, был все еще «мертвый город»34, и одновременно «город мертвых»35. Но следует заметить, что эта «мертвость» придавала ему уникальность и даже преимущества на фоне других городов России, и именно она делала его местом славы, «жертвенником» «во славу отечества». Это означало иное отношение к смерти и жертвам. В этом погибшем, казалось бы, навсегда городе был найден источник будущего возрождения.
К концу XIX в. город «сильно оживился и обстроился»36, так, что не видевшие Севастополя 10-12 лет, почти не узнали бы его37. Возрождение города было связано с его растущим торговым и военным значением, которое он стал приобретать после проведения в 1877 г. Лозово-Севастопольской железной дороги38, а также в связи с отменой нейтрализации Черного моря по Парижскому трактату 1871 года. Российское правительство в одностороннем порядке отказалось от выполнения «унизительных условий» Парижского договора 1856 г., что способствовало тому, что быстрыми темпами стал возрождаться флот, а вместе с ним и город.
Братское кладбище в том виде, какое оно обрело к началу XX в., оформилось далеко не сразу. Во время осады ежедневно на северную сторону Севастополя свозились тела убитых, которых опускали по 50 и более в одну яму, после чего делали насыпь и выкладывали крест из камней, а иногда ставили и деревянный39. Соответственно, обозначение могил изначально было «простым»: «на некоторых могилах выложены кресты из неприятельских гранат и бомб, выброшенных на Северную сторону союзным флотом»40. Пока это были свидетельства, в терминологии Яна
33 Толстой Л.Н. Севастопольские рассказы // Толстой Л.Н. Собр. соч.: В
14 т. М., 1951. Т. 2. С. 191, 199, 227.
34 Сосногорова М. Путеводитель по Крыму. Одесса, 1880. С. 220.
35 Караулов Г., Сосногорова М. Путеводитель по Крыму. Изд. 4-е. С приложением двух карт, пяти рисунков и проч. Одесса, 1883. С. 265.
36 Фейгин Л.А. Путеводитель по Крыму и справочная книжка. С 10 рисунками замечательных местностей Крыма. М., 1888. С. 62.
37 Головкинский Н. Путеводитель по Крыму. Изд. 6-е. Симферополь, 1894. С. 284.
38 Безчинский А. Путеводитель по Крыму. М., 1901. С. 155.
39 Ливанов Ф.В. Указ. соч. С. 124.
40 Кладбища в Севастополе / / Морской сборник. 1856. № 6. С. 99-100.
Ассманна, «коммуникативной», «горячей»41, живой памяти, которая охватывала воспоминания совсем недавнего «настоящего», памяти, которая могла поддерживаться и передаваться устно. Это -память, еще не превратившаяся в миф о героической войне, не поддерживаемая символическим кодированием, не «забронзовевшая» и не упорядоченная. Пока были живы трагические воспоминания, кладбище, судя по описаниям, служило местом скорби (чаще всего личной, испытываемой семьями, родственниками, сослуживцами) и траура, т. е. типичного городского кладбища без дополнительной смысловой нагрузки.
Изначально единого кладбища как такового не существовало. Оно сформировалось из трех кладбищ на северной стороне города: одно по западную сторону, и два небольших (практически одно) - по восточную сторону северного укрепления, которые со временем «слились» в один большой некрополь. Все три кладбища имели «отделения», на которых хоронились моряки, инженеры, артиллеристы и пехотинцы, по полкам42. Считалось, что на братском кладбище похоронено свыше 100 тысяч человек43, отчего оно называлось «стотысячным»44. Во многих путеводителях значилась цифра 127587 павших воинов45. Современная литература, считая эти цифры сильно преувеличенными, останавливается на 40-50 тысячах46.
Со временем, память «охлаждалась», уступая место мифу. Война «по Толстому», то есть «в настоящем ее выражении - в крови, в страданиях, в смерти» уступила место войне «в правильном,
41 Ассманн Я. Культурная память: Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М., 2004. С. 58-59.
42 Кладбища в Севастополе. С. 99.
43 Галкин М.С. Оборона Севастополя 1854-1855 гг. и его военно-исторические памятники в картинах для волшебного фонаря. Одесса, 1903. С. 31.
44 Раисов Н. Новейший иллюстрированный путеводитель по Крыму и Кавказу на 1897/1898 г. Одесса, 1897. С. 49.
45 Москвич Г. Иллюстрированный практический путеводитель по Севастополю и окрестностям с приложением алфавита, карты, плана в 4-х красках и пр. Изд. 17-е. Одесса, 1909. С. 38.
46 Шавшин В.Г. Каменная летопись Севастополя. Севастополь; Киев, 2003. С. 157 и др. Сведения о погибших офицерах российской армии, погибших при обороне города и похороненные на воинских некрополях см.: Ля-шук П.М. Мартиролог офицеров Российской армии, погибших при защите Севастополя и Крыма в 1854-1855 гг. Симферополь, 2008. Вып. 1.; Он же. Офицеры черноморского флота. Погибшие при защите Севастополя в 18541855 гг.: Биогр. справочник. Симферополь, 2005.
красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами»47, именно такой, какой она освещалась на страницах «официоза». Появлялись идеи церковного освящения и канонизации памяти обороны, что свидетельствовало о значении, которое придавалось этому событию. В 1870 г., православный публицист, друг митрополита Московского Филарета (Дроздова) А.Н. Муравьев (18061874) предложил наследнику престола, наряду с Мамаевым побоищем, Куликовской и Полтавской битвами, войнами 1612 и 1812 гг., 29 августа48 отмечать «церковным воспоминанием» и «особой молитвой» и «тех, которые явили себя защитниками не одного лишь родного города, но и всей русской славы»49.
В 1857 г. открыта подписка на благоустройство «севастопольского кладбища и постройку часовни или кладбища св. Чудотворца Николая»50. В сентябре 1857 г. на братском кладбище был заложен, а в 1870 г. на сооружен храм святого Николая Чудотворца (Мирликийского)51, выполненный в форме усеченной египетской пирамиды из порфирного камня с гранитным крестом наверху. Храм «построен на площадке, которая уставлена 7 английскими старыми орудиями»52 и признавался путешественниками «самым выдающимся памятником на кладбище, который стоит на площадке обставленной 7 английскими орудиями и виден издали»53. Высота храма составила 27 метров, высота креста - 6,8 метров. Храм был построен как аллюзия на египетские пирамиды, как символ монументальности и вековой статичности.
Внутри храма были вмонтированы 38 мраморных плит, на которые занесены фамилии 88154 погибших и умерших от ран ге-
47 Толстой Л.Н. Указ. соч. С. 116.
48 В православном календаре 29 августа является днем усекновения главы Иоанна Крестителя.
49 РГИА. Ф. 1339. Оп. 1. Д. 56. Л. 26.
50 Об открытии сбора на устройство севастопольского кладбища и постройку часовни или кладбища св. Чудотворца Николая / / Морской сборник. 1857. № 2.
51 В православной традиции св. Николай является, в частности, покровителем моряков.
52 Севастополь в кармане. Необходимая книжка каждому туристу. Практический путеводитель. Изд. Я.Б. Шинберга. Одесса, 1904. С. 22.
53 Все для приезжих. Практический путеводитель по Крыму... С. 51.
54 По другим сведениям погибло 943 человека (См.: Парский Д.П. Памятники Севастопольской обороны. Одесса, 1901. С. 33).
нералов (11), адмиралов (3), штаб- и обер-офицеров (842), нестроевых чинов: флотских (22), медицинского ведомства (3)55. По бокам фронтона с внешних сторон пирамиды размещены черные гранитные плиты с перечислением воинских соединений, принимавших участие в обороне, временем пребывания в осажденном Севастополе и понесенных потерь. Волынский пехотный полк потерял до 3900 человек, Минский - 4100, Колыванский егерский -4238, Тобольский пехотный - 4521 и Екатеринбургский - 4648; 5-я легкая батарея 11 артиллерийской бригады - до 130 и легкая № 9 и 12 артиллерийской бригады - свыше 1000 человек; моряки в общей сложности потеряли до 16000 человек56.
Таким образом, стены храма представляют собою как бы открытую поминальную книгу, по которой каждый приходящий может молитвенно помянуть имена почивших57. Вместе с тем, в списке этих имен следовало видеть символ святой жертвы, в то время как весь ряд изображений нес в себе «благодатное утешение». Иконопись храма была наполнена символикой Воскресения из мертвых: изображения Иона, выходящего из чрева китова и видение Иезекииля -поле, усеянное костями. Эти образы выбраны не случайно, поскольку они подразумевали аналогию жертв на войне со Страстями и Воскресением Христа. «Оживут кости сия, изыдут мертвые из гробов» - как бы говорят вам ветхозаветные образы - символы Воскресения Спасителя. Стоя на возвышении, пророк простер поднятые руки над полем и по его слову кости движутся, слагаются, облекаются плотью, восстают. Кажется, чуешь, видишь в картине движущую силу»58. Дополнительные смыслы придают ветхозаветные изображения как прообраз будущего, как ступень к Новому завету. «Новый завет» - это то, что должно случиться после Крымской войны, а именно возрождение новой России: «Но вот прогремела несчастная, хотя и поэтически-геройская осада Севастополя. Общественное сознание, благодаря этой войне получившее изрядный толчок, встрепенулось. Поднялись новые запросы, началась впервые на Руси общественная переоценка ценностей. Сердце народа забилось сильнее»59. Идеей Воскресения проникнуто все внутреннее убранст-
55 Быстряков И. Указ. соч. С. 27.
56 Парский Д.П. Указ. соч. С. 33.
57 Пономарев С. Указ. соч. С. 7.
58 Там же. С. 8.
59 Царь-Освободитель. К 25-летию мученической кончины / / Нива. 1906. № 9. С. 138.
во, так, что «вам кажется, что всего приличнее было бы назвать храм сей храмом Воскресения»60. На восточном фронтоне также была мозаичная роспись с мотивами Воскресения: св. жены-мироносицы, пришедшие ко гробу Христа. Идущие на смерть во имя Отечества солдаты, «поборники чести России», олицетворяли христианский подвиг самопожертвования: «каждый участник обороны забывал все узы, связывавшие его с этим миром, и помнил только долг, которому служил и телом и душою»61. Особое место в традиции почитания уделено матери солдата - «благородной Россиянке, с таким самоотвержением обрекавшая сына на смерть ради отечества»62. Джордж Моссе прав, когда на материале Первой мировой войны показывал, что женщины на полях сражений в качестве сестер милосердия превозносились, но, тем не менее, образ женщины на войне был пассивен. Идеалы мужества и проявленной в бою храбрости играли важную роль в мифе о войне, и принадлежали, прежде всего, солдатам и офицерам63. В нашем контексте, очевидно, прослеживаются и христианские аллюзии, связанные с Марией, матерью Христа и ее Сыном. Таким образом, образ солдата обретал мессианские черты, поскольку миссия по спасению Отечества им была выполнена. Погибшие солдаты стали символом жертвы и новой жизни после своей физической смерти.
Образ самого города Севастополя был окружен героической и христианской символиками, неотделимыми друг от друга. Еще со времен Екатерины II город, расположенный на месте древнего Херсона (Корсуня), считался святыней России сам по себе благодаря памяти о крещении Святого Владимира и аллюзиями причастности к древней, классической античной культуре. Севастопольская оборона только добавила дополнительных смыслов, сделав его еще более «драгоценным и святым», «окрестив огнем, железом и кровью»64, сформировав впечатление сказочногеройского места65. В России Севастополь обозначали не иначе
60 Пономарев С. Указ. соч. С. 13.
61 Кладбища в Севастополе. С. 93.
62 Там же. С. 95.
63 Mosse G.L. Fallen Soldiers. P. 61.
64 Никатов В. Лайкович, безногий юнкер в Севастополе. Из воспоминаний бывшего севастопольского охотника. Изд. 3-е. СПб., 1897. С. 4; Н. Г. Зритель в Севастополе и два молодца. Патриотическое стихотворение из настоящей отечественной войны. СПб., 1855.
65 Верещагин В.В. В Севастополе. М., 1900. С. 1.
как «алтарь отечества»66, «святое место», «жертвенник», «кровавая купель России»67, война - это «тайнодействие», а солдаты - «свидетели таинственного крещения, совершившегося над нами»68. Библейские образы сопутствовали везде: «Местность наша это всероссийская гробница, и если южная сторона (Малахов курган) - ея названа Голгофой, то наша должна именоваться садом Иосифа Аримафейского, ибо жертвы Голгофы погребены здесь»69. Погибшие защитники Севастополя в дореволюционном мифе о войне - это не просто герои, а, не много не мало, святые, которым «нечего боятся страшного суда, тем, которые бесчисленным сонмом покоятся невдалеке храма»70, поскольку «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»71. Истинная слава, достойно заслуженная, есть та вселенская похвала, то признание «церкви», которое напоминает канонизацию святых. Ведь и при канонизации нет ничего кроме утверждения во славе. Героическая слава есть нечто священное, сродни религии72. За идеей жертвы («Страстями») должна следовать идея воскресения («Пасха») - обновление Отечества. Братское кладбище превратилось в место паломничества, усыпальницу национального мужества, которая стала символом возрождения и жизни после смерти.
В 1870 г. братское кладбище обнесли оградой из крымбаль-ского камня73 с двумя чугунными воротами, отлитыми из металла, собранного на бастионах и окрестностям; при них построили небольшие привратные башни, повторяющие форму увенчанного каменным крестом храма-пирамиды. У ворот были установлены по два орудия времен Крымской войны (не сохранились).
Внешний вид кладбища за полвека претерпел изменения: вместо деревянных крестов и каменных надмогильных плит ста-
66 Меньшиков М. Письма к ближним. Секрет победы / / Новое время. 1904. 1(14) февр.
67 Алабин П. Севастопольский музей. СПб., 1869. С. 4.
68 Там же.
69 Из Севастополя / / Русский инвалид. 1903. 6 сент.; Продолжение известий о сестрах крестовоздвиженской общины попечения о раненых в Крыму / / Морской сборник. 1855. № 4. С. 485.
70 Пономарев С. Указ. соч. С. 15.
71 Евангелие от Иоанна, 15:13.
72 Меньшиков М. Указ. соч.
73 Крымбальский камень - добываемый известняк, получивший название от Крымской (Георгиевской) балки в районе Мекензиевых гор и у мыса Фиолент.
ли устанавливать памятники, надгробия, часовни. Военные кладбища и памятники можно было легко определить по огромным крестам или классическим статуям, представляющими героическую смерть. Они стали священным местом новой городской ре-лигии74. Кресты были разнообразных форм: трилистные, греческие, круглые, резные. Это традиционный символ напоминал как об искупительной жертве Христа, так и о личной жертве каждого погибшего воина.
Средства на благоустройство кладбища складывались из двух составляющих - «казенных» денег и пожертвований офицеров и солдат частей, принимавших участие в севастопольской обороне, а также гражданского населения. В процессе мемориализации любого военного конфликта боевые товарищи чувствуют долг и ответственность перед погибшими за увековечение памяти о них, родственники погибших ощущают невосполнимость потери близкого человека. Участие в коммеморации дает им возможность хотя бы отчасти получить сопереживание общества через признание символической значимости их утраты75. Большой вклад в процесс мемориализации вносили частные лица. В 1874 г. у центрального входа на средства севастопольского купца П.И. Губонина по проекту архитектора К.Я. Маевского построили два жилых дома с элементами готической архитектуры, предназначенные для служителей -сторожей кладбища76, которыми являлись ветераны обороны города, и иеромонаха77.
После Крымской войны на братском кладбище продолжали хоронить умерших, но только по «высочайшему разрешению» императора. Так в свое время незадолго до своей смерти на этом кладбище пожелал быть похоронен отставной адмирал М.П. Саблин, участник обороны78, на что было дано высочайшее разрешение. Это было символически очень важно и означало бы приобщение покойного к общей славе «великих побед». О желании быть похороненным именно на этом кладбище писали в завещании (например, так сделали С.А. Хрулев, М.Д. Горчаков). Таким образом,
74 Mosse G.L. Fallen Soldiers. P. 32.
75 Данилова Н. Мемориальная версия Афганской войны (1979-1989) / / Память о войне 60 лет спустя. М., 2005. С. 268.
76 Шавшин В.Г. Каменная летопись Севастополя. С. 157.
77 Пономарев С. Указ. соч. С. 18.
78 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 886 (О погребении участников севастопольской обороны на братском кладбище в Севастополе). Л. 1.
к примеру, в 1873 г. установили памятник, выполненный в Италии, на могиле С.А. Хрулева (1807-1870), где написаны ставшие уже хрестоматийными слова: «Хрулеву - Россия» (скульптор памятника К.К. Серве-Годебский79). На ставшем традиционным обеде севастопольцев 20 февраля 1871 г. было предложено установить памятник на могиле Хрулева. Памятник ему находился (и находится) слева при входе на братское кладбище, и представляет собой мраморную колонну высотой около 5 метров. Стилистика памятника отсылала к античным и классическим образцам: колонна, двуглавый орел с распростертыми крыльями, лавровая ветвь, щит. Надпись на памятнике была обращена к похороненным на кладбище солдатам: «К безсмертной славе за собой он благодетелей водил и с громкой славой боевой средь благодетелей почил. Пораздайтесь холмы погребальные, потеснитесь и Вы -благодетели, вот старатель Ваш пришел доказать Вам любовь свою, дабы видели все, что и в славных боях и в могильных рядах не отстал он от Вас. Сомкните же теснее ряды свои, храбрецы без-примерные, и героя Севастопольской битвы окружите дружнее в Вашей семейной могиле». Слово «благодетели» в приведенном тексте не является случайным: его очень любил использовать сам покойный генерал, так он обращался к нижним чинам и в беседах, и в боевом приказе.
Поскольку главные представители обороны были конструирующей частью мифа, то по личному пожеланию императора Александра III прах Э.И. Тотлебена (1818-1884), как представителя «славной обороны», из семейного склепа в Риге был перевезен в Севастополь на братское кладбище, где занял центральное место в 1890 году. Надгробие выполнено в эклектичном стиле, с использованием греческого креста; вход в гробницу также стилизован под древнегреческое надгробие. Основание бюста было выполнено в форме античного жертвенника.
За десять лет, после открытия подписки на благоустройство кладбища, к 1867 г., на Братском кладбище было поставлено 32 мраморных памятника над могилами офицеров (индивидуаль-
79 Серве-Годебский Киприян Ксавериевич (1835-1909) - польский скульптор, почетный вольный общник Академии художеств, автор памятников великим представителям польской культуры: Н. Копернику и Я. Матейке в Кракове,
A. Мицкевичу и С. Монюшко в Варшаве, а также создатель бюстов Т.Г. Шевченко, И.-С. Баха, Л. Бетховена, надгробий виолончелисту М.Ю. Виельгорскому, трагику
B.В. Самойлову, поэту и писателю Теофилю Готье и др.
ные захоронения) и 34 памятника на братских могилах80. Всего за дореволюционный период на братском кладбище насчитывалось около 500 братских могил, условно делящихся по своим надгробиям на 29 типов, и около 200 индивидуальных надгробий. До настоящего времени сохранились 427 братских могил и около 120 индивидуальных81. В путеводителях, как правило, упоминались из индивидуальных могил - Хрулева, Горчакова, Тотлебена, реже -Кумани, Кисленского, Максутова, Спицина, Мольского, Ставра-ки, Рейтлингера, Новикова и прочих82.
Индивидуальные могилы могли быть оформлены надгробиями в виде классических колонн из мрамора или известняка, часовни, стелы, обелиска, креста. На рубеже XVШ-XIX вв. в период новой египтомании, обелиски-надгробия, стелы, пирамиды становятся массовым материалом. Обелиск является погребальным символом, пограничным столбом между «миром этим» и «миром иным», именно это позволяет ему выполнять функцию надгробия83. Надгробия в форме усеченной пирамиды отсылали к египетским гробницам мастабам, символам величия и вечности.
Новый тип надгробия, возникший в начале XIX в. и скоро ставший весьма популярным - надгробие-часовня84. К нему относится надгробие на могиле М.Д. Горчакова (1793-1861) (автор -А.А. Авдеев, он же архитектор храма св. Николая на этом кладбище) в виде часовни из серого гранита высотой 9,8 метров, построенной на средства семьи князя. Внутри часовни находились (не сохранились) бюст покойного и мемориальная доска с надписью: «Князь Михаил Дмитриевич Горчаков, генерал от инфантерии, главнокомандующий Крымскою армиею в 1855-1856 гг. Тело покойного, по его желанию, погребено среди воинов, не допустивших врагов Отечества перейти за рубеж того места, где находятся их могилы»85. В Европе такие часовни воздвигались, как правило, под семейные усыпальницы. В данном случае целое строение выстроено в память об одном человеке, представляя роль и масштаб его личности в истории войны. Быть похороненным на этом культовом месте означа-
80 Поляков Г., Шавшин В. За веру и отечество. М., 1999. С. 90.
81 Шавшин В.Г. Каменная летопись Севастополя. С. 158.
82 Москвич Г. Указ. соч. С. 40.
83 К семантике обелиска / / Ревзин Г. Очерки по философии архитектурной формы. М., 2002. С. 68.
84 Арьес Ф. Указ. соч. С. 434.
85 Севастополь в кармане. С. 21.
ло находиться в постоянной связи с признанными героями обороны, связи, соединяющей живых и умерших.
Могилы офицеров находились в центре русского кладбища, по краям в братских могилах хоронили нижних чинов, что свидетельствует об иерархичности памяти. К 1870 г. было оформлено надгробиями около 200 братских могил. В 1870 г. Симферопольской инженерной дистанцией, располагавшейся в Севастополе, под руководством полковника К.Е. Геммельмана были разработаны 19 типовых проектов памятников на братских могилах. Таким образом, было положено начало созданию мемориального комплекса такого размера86. В основном, были использованы классические архитектурные формы кладбищенской архитектуры: обелиск, пирамида (усеченная пирамида), саркофаг, жертвенник, стела, плита, крест. Саркофаги выполнены из цельных блоков известняка. Кресты могли быть нескольких видов: горизонтальный каменный георгиевский, горизонтальный каменный греческий, греческий крест с навершием.
В декоративном оформлении надгробий на братских могилах широко использована символика, олицетворяющая воинскую славу, доблесть, бессмертие - изображение кирки и лопаты, скрещенные кости, скрещенные горящие факелы, рожок и якорь, воинские венки с лентами, лавровые ветви87. Кости символизировали смерть и воскресение, скрещенное оружие - героическую смерть в бою. В оформлении надгробий преобладали античные (римские и греческие) модели, египетские монументальные формы (пирамида - символ вечности), символизировавшие вечность, солдатское равенство, и соединение с природой. Истоки этих образцов следует искать в древневосточной традиции, где стелы с надписями и именами подтверждали централизованный характер власти, создавали ощущение единства общества (принадлежности системе) и массово тиражировали главную идею государства - подчинение и защиту88.
В первой половине XIX в. появляется новый тип кладбищ - это кладбище-сад, отличное от церковных погостов или городских кладбищ, формировавшее иной образ смерти. Типичный пример -кладбище Пер-Лашэз (Père Lachaise) в Париже, выстроенное в нача-
86 Веникеев Е.В. Севастополь и его окрестности. М., 1986. С. 96.
87 Поляков Г., Шавшин В. Указ. соч. С. 83.
88 Кондратова Н, Рылеева А. Герои и жертвы. Мемориалы Великой Отечественной / / Память о войне 60 лет спустя. М., 2005. С. 255.
ле XIX в. и задуманное как английский парк, где прекрасные памятники утопают в зелени кустов и деревьев89. Гармоничная жизнь, которую должны были провести люди на земле, продолжалась в смерти. Смерть уже воспринималась не как «Смерть с косой», а как мирный сон в лоне природы. Организация таких кладбищ преобразовалась в вид пантеистической церкви, которая была создана для созерцания добродетели и достоинства. Связано это было с мемориальной традицией эпохи Просвещения, когда был распространен взгляд на смерть как гармонию в противовес ужасам, которые предстоят грешникам перед лицом смерти. Здесь смерть как будто бы становилась частью очаровательного пейзажа90. Другая модель кладбищ называлась rural cemetery, получившая развитие в Северной Америке и Великобритании. На таких кладбищах пейзаж начинает преобладать над искусством, а пышные скульптурные надгробия уступают место скромным каменным плитам.
Братское кладбище в Севастополе синтезировало первую модель и самобытные особенности. С 1870 г. по 1875 г. высадили большое количество деревьев: каштаны, сирень, белую и желтую акации, миндаль, туи. Поступили они в Севастополь из Императорского Никитского ботанического сада и Одесского питомника91. К 1894 г. все кладбище было «засажено деревьями, кустарниками и цветами»92, а в 1908 г. братское кладбище представляло собой «густо заросший сад»93, который окружала выжженная солнцем земля.
Для русского кладбища был характерен разброс могил в хаотичном расположении, что не позволяет говорить о какой-либо системности в организации. Кладбище имело форму неправильного восьмиугольника (около 130 сажень в ширину, около 85 - в длину и до 450 в окружности)94, что также можно объяснить особенностями грунта и рельефа. Бессистемностью и иерархичной организацией пространства (делением на умерших 1 ранга, офицеров и нижних чинов) русский некрополь, именуясь «братским кладбищем», существенно отличался от примеров иностранных кладбищ. О «живописном беспорядке» дорожек между могилами
89 Арьес Ф. Указ. соч. С. 431.
90 Mosse G.L. Fallen Soldiers. P. 80.
91 Шавшин В.Г. Каменная летопись Севастополя. С. 158.
92 Головкинский Н. Указ. соч. С. 278.
93 Все для приезжих. Практический путеводитель по Крыму... С. 51.
94 Поляков Г., Шавшин В. Указ. соч. С. 90.
на русском кладбище писали путеводители, о строгости и простоте свидетельствуют сохранившиеся описания и фотографии.
Практика посещения мест сражений и кладбищ, разумеется, не была новым ритуалом в России. Православные верующие всегда посещали кладбища, где похоронены их умершие родственники или погибшие сослуживцы. Однако такие посещения зачастую были локализованы в определенные (праздничные) дни, и тем более, без экскурсий. Таким образом, практика посещения кладбищ приобрела иной характер - она перестала быть приватной, став частью образовательного процесса (как пример - регулярно проводимые экскурсии для гимназистов) и частью отрасли развлечений и туризма с издаваемыми многочисленными путеводителями. Публичное поминовение с внятно сформулированными его причинами (героизм защитников города) стало новой практикой после Крымской войны. Культ погибших героев, начав формироваться во время войны, окончательно обрел свою форму и масштабы в послевоенное время.
Культ павших героев-севастопольцев был необходим для оправдания и легитимизации целей, хода, средств и итогов войны. Оппозиция мертвые-живые постепенно стиралась, а жертвы стали олицетворять скорее источник будущего возрождения, жизнь, а не смерть. Погибшие герои не исчезли, а продолжили выполнять миссию национального служения: «Представьте Нахимова, которого не сразила бы вражья пуля. Он остался бы героем, но сколько бы он пережил горя, видя гибель Севастополя и какой бы великой трагической черты лишился бы его облик, если бы он умер, ну, просто заслуженным членом адмиралтейского совета. Смерть - вообще благодетельница жизни - чаще всего она убирает испорченное и ненужное, если же поражает раньше дряхлости, то тем самым спасает от нее. Смерть спасает героев от погружения вновь в обстановку низкую, полную компромиссов»95. Это не просто мнение отдельного пессимиста, а концентрированное отражение текущего восприятия смерти и погибших героев в условиях текущей войны: героями становятся после смерти. Смерть на войне стала священной, сам феномен смерти получил новое измерение.
Культ погибших севастопольцев был основополагающим элементом мифа о войне 1853-1856 гг. В погибших героях обнаружива-
95 Меньшиков М. Указ. соч.
ли оправдание и утешение. К памяти о них прибегали, когда было необходимо вспомнить о героическом прошлом. Память о погибших адмиралах, генералах, солдатах, матросах и даже затопленных кораблях служила способом легитимации политики России в прошлом и настоящем, средством оправдания целей, хода, жертв войны. Места сражений и захоронений превратились в места памяти, священность которых стала бесспорной наряду с жертвами войны.
