CC BY
229
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2009 ЭКОНОМИКА Вып. 2(2)
УДК 330.341.2.338.512
ЭФФЕКТИВНОСТЬ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ТРАНСАКЦИОННЫЕ ИЗДЕРЖКИ В РЕГИОНЕ
Ю.А. Малышев, д. экон. наук, проф., доц. кафедры финансов, кредита и биржевого дела
ГОУВПО «Пермский государственный университет», 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15 Электронный адрес: [email protected]
Рассмотрена одна из важнейших проблем теории институциональных отношений - оценка эффективности их функционирования в различных территориальных интерпретациях. Определены подходы к оценке и критерии эффективности институциональных отношений. Оценка позволяет выявить наиболее критические звенья институциональных отношений с целью их модернизации и определить эффективность действий властных структур при управленческой деятельности.
Ключевые слова: институциональные отношения; трансакционные издержки;
модернизация институтов; институциональные отношения на макроуровне; мезоуровне; миниуровне и микроуровне.
Наиболее точно определил критерий эффективности институциональных отношений лауреат Нобелевской премии Дуглас Норт в своей монографии «Институты,
институциональные изменения и
функционирование экономики». Он
использовал термин «эффективный» для обозначения таких условий, при которых существующий набор ограничений продуцирует экономический рост [2, с.119].
По мнению Д. Норта, отношения агентов экономики, формирующиеся под влиянием действующих в обществе институтов (правил и норм), можно назвать институциональными отношениями [2, с.239]. Более конкретно это означает, что те институты, которые помогают участникам обмена получить больше выгод от торговли, будут обгонять в своем росте те институты, которые не дают такой возможности. Результатом станет или переселение людей в страны с более успешными экономиками, или копирование их институтов. В отношении стран, где институциональные отношения неэффективны, где отсутствует экономический рост, Норт говорит, что там институты поощряют неэффективную экономическую деятельность.
Инкрементные изменения происходят от того, что руководители политических и экономических организаций приходят к мнению, что они могут добиться большего успеха, если привнесут в действующие институциональные рамки некие предельные изменения. Но обоснованность таких суждений в очень большой степени зависит и от получаемой руководителями информации, и от способов ее переработки. Если бы политические
и экономические рынки были эффективными (т.е. если бы трансакционные издержки равнялись нулю), то руководители всегда бы делали правильный выбор [2, с. 120].
Можно расширить рамки рассмотрения институциональных изменений, сопоставив примеры успешного развития и неудач. Но «институциональный остаток» в экономике США XIX в. сложился в пользу экономического роста, потому что система базовых институтов неизменно поощряла организации к
продуктивной деятельности, хотя в этой системе имелись и стимулы, действовавшие в
противоположном направлении.
Дуглас Норт отмечает, что правила, во всяком случае, большая часть из них, создаются в интересах скорее частного, чем общественного благополучия. Поэтому в любом обществе несложно найти низкоэффективные правила, которые отрицают право на торговую марку, ограничивают возможность вхождения в отрасль новых конкурентов или мешают мобильности факторов производства. Это
означает не то, что идеи и нормы якобы не имеют значения, а то, что правила в первом приближении возникают на основе личных интересов.
Существование эффективных
экономических рынков влечет за собой такую сильную конкуренцию, которая через арбитраж и информационную обратную связь приближает рынок к условиям нулевых трансакционных издержек (в теореме Коуза). Такие рынки в экономическом мире встречаются редко, а в политическом мире - еще реже. Верно, что движение в сторону демократического общества снижает законодательные трансакционные
© Малышев Ю.А.., 2009
издержки каждого акта обмена (как показали Вайнгаст и Маршалл, 1988 [11, с.132-163]). Но издержки агентской деятельности между
избирателем и законодателем, между законодателем и чиновником становятся очень большими, увеличиваясь по мере того, как растет число обменов и, следовательно, расширяется общий размер сектора политических трансакций.
Одной из важнейших проблем теории институциональных отношений, которая не нашла еще своего положительного решения, является оценка эффективности их
функционирования в различных
территориальных интерпретациях: или на
уровне мирового сообщества, или на уровне отдельной страны, или на уровне экономической сферы региона и т.д. Осуществление данной оценки
институциональных отношений позволяет:
во-первых, оценить эффективность институциональных отношений как системы в целом на любом уровне иерархии управления;
во-вторых, выявить наиболее
критические звенья этой системы с целью их модернизации;
^ в-третьих, дать оценку эффективности действий властных структур по модернизации институциональных отношений и общественной формации в целом.
Для решения данной проблемы обществу потребовался новый по своим качественным характеристикам инструментарий в виде категории «трансакционные издержки», который предложил Р. Коуз в 1937 г. в работе «Природа фирмы».
Введение в институциональную теорию категории трансакционных издержек существенно изменило представление о функционировании институтов общества и методологические положения по их оценке.
Идея Р. Коуза оказалась достаточно плодотворной, и в дальнейшем ее развитием занимались такие авторы, как О. Уильямсон и К. Эрроу. Трансакционные издержки отражают (измеряют) степень согласованности различных организационных проявлений
институциональной деятельности, поэтому «важно различие трансакционных издержек, а не их абсолютное значение» [5, с.106]. К. Эрроу определял трансакционные издержки как «издержки эксплуатации экономической системы», к которым он относил информационные и коммуникационные затраты взаимодействия, которые включают издержки по недопущению к использованию данного блага посторонних лиц, издержки, связанные с обменом информацией, включая передачу и получение информации об условиях совершения сделок, издержки неравновесности
или альтернативного распределения ресурсов [7, с.48].
Теория трансакционных издержек
является одной из составных частей неоинституционализма, а трансакционные издержки наравне с институтами - ее базовой категорией. Экономическая теория
трансакционных издержек представляет собой сравнительный институциональный подход к изучению экономической организации, в котором трансакция выступает в роли базовой единицы анализа [5, с. 577].
Теория трансакционных издержек
занимается исследованием не только фирмы, но и всей экономической системы. Опираясь на данное утверждение, становится возможным
разделить исследования, проводимые в рамках теории трансакционных издержек, на четыре уровня: макро, мезо, мини и микро. В первом случае речь идет об анализе процессов на уровне мирового сообщества, государства, региона, муниципального образования, фирмы и семьи. На мезоуровне анализируются институциональные отношения внутри конкретного макроотношения на уровне функций - управленческих, социальных, экономических, научно-технических. На миниуровне анализируются узкоспециализированные институциональные отношения в пределах конкретного мезоинституционального,
например экономические отношения включают в себя инвестиционные, налоговые, бюджетные отношения, на микроуровне институциональные отношения анализируются на предмет правильности и содержательности соглашений -цели, принципы, функции, методы, процесс, система управления и т.д.
Основные течения неоинституционализма можно классифицировать по признаку анализа состояния института - возникновение и изменение (теория прав собственности, теория контрактов, теория агентских отношений, теория экономических организаций) и стабильное функционирование (новая экономическая история, теория общественного выбора). В соответствии с данной классификацией формируется два подхода в теории трансакционных издержек:
трансакционный подход Коуза-Уильямсона (для анализа стабильно функционирующих институтов) и трансформационный подход Норта (для анализа институциональных изменений).
Подход Коуза-Уильямсона применим для сравнительного анализа эффективности государственных и частных структур, объяснения процессов неформальной
институционализации, криминализации
общества и экономики, а подход Норта - для
анализа институциональных причин изменения экономических систем.
В подходе Коуза-Уильямсона по устоявшейся классификации трансакционные издержки подразделяют следующим образом: издержки поиска информации (затраты времени и ресурсов на получение и обработку
информации о ценах, имеющихся товарах, поставщиках и потребителях); издержки
ведения переговоров; издержки измерения количества и качества вступающих в обмен товаров и услуг; издержки спецификации и защиты прав собственности (расходы на содержание судов, арбитража, органов
государственного управления, а также затраты времени и ресурсов, необходимые для
восстановления нарушенных прав); издержки защиты от оппортунистического поведения, под которым понимается недобросовестное поведение, нарушающее условия сделки или направленное на получение односторонних
выгод.
Дальнейшие разработки теории трансакционных издержек и теории фирмы были проведены А. Алчияном и Г. Демсецем, У. Меклингом и М. Дженсеном, Й. Барцелем.
Вклад в развитие теории трансакционных издержек фирмы был осуществлен О. Уильямсоном. В книге «Экономические институты капитализма» (1985) им были разработаны и применены для исследования различных организационных структур на микроуровне основные методологические принципы теории:
1. Трансакция есть базовая единица анализа;
2. Любую проблему, которую прямо или косвенно можно понимать как контрактную, полезно изучать с точки зрения минимизации трансакционных издержек;
3. Экономия трансакционных издержек
достигается путем дифференцированного закрепления различных трансакций за структурами управления ими
(представляющими собой организационные оболочки контрактных отношений, в рамках которых обеспечивается устойчивость последних);
4. Выбор организационной структуры происходит на основе сравнительной институциональной оценки дискретных альтернатив, среди которых классическая рыночная контрактация расположена на одном полюсе, централизованная иерархическая организация - на другом [5, с.88-89].
На величину трансакционных издержек, помимо неопределенности, несовпадения интересов взаимодействующих друг с другом экономических агентов, оказывает влияние существующий в обществе набор институтов.
Трансакционные издержки можно рассматривать как ценность ресурсов, направленных на создание и использование институтов. Если бы институты были свободными благами, то они не обладали бы альтернативными издержками и не влияли бы на эффективность ограниченных ресурсов[8,
c.8].
Согласно Р. Коузу, рынки, подобно фирме, также являются институтами,
облегчающими осуществление обменов, поскольку позволяют сократить
трансакционные издержки. Рассматривая
рынки, Р. Коуз делает вывод, что для существования чего-либо, подобного
совершенной конкуренции, обычно необходима сложная система правил и ограничений,
установленной, как правило, государством.
Р. Коуз подчеркивает фундаментальную роль трансакционных издержек в процессе формирования институтов, составляющих
экономическую систему [1,c. 15,16].
Общее предложение институтов может быть выражено через издержки по их созданию (ex ante) и функционированию (ex post). Исходя из методологии Дж. Коммонса, одного из основоположников институциональной
экономики, издержки по созданию и
обеспечению деятельности институтов могут быть определены как издержки коллективного действия.
К. Эрроу определил трансакционные издержки как «затраты на управление экономической системой» [7, c.48].
Анализ трансакционных издержек функционирования различных видов экономических систем позволяет во многом ответить на вопрос: почему при кажущейся
видимости одинаковых экономических условий различные экономические системы имеют совершенно противоположные результаты?
По Хайеку, выигрывает не то общество, которое производит больше продукции с меньшими затратами сырья и материалов, а то, которое производит продукцию с меньшими удельными затратами трансакционных издержек.
Тем не менее, неэффективные способы экономической организации, которым сегодня нет более совершенных реальных альтернатив, либо сохраняют господствующее положение до тех пор, пока не будут разработаны какие-либо лучшие организационные решения, либо поддерживаются искусственно отдельными влиятельными группами, правящими партиями. Длительное существование неэффективных способов организации может быть связано и с другими причинами, например высокими трансформационными издержками перехода от одной формы организации к другой.
Если подход Коуза-Уильямсона можно назвать трансакционным, то подход Норта -модернизационным по выделению типа издержек, связанных с изменениями институциональной системы и изучаемых, как было отмечено выше, в рамках новой экономической истории и теории общественного выбора.
Таким образом, можно дать следующее общее определение модернизационных издержек в рамках неоинституциональной теории: модернизационные издержки - это издержки, связанные с модернизацией (или ликвидацией) старых институтов,
формированием (или импортом) и адаптацией новых институтов в экономической системе.
Несмотря на различие, трансакционные и модернизационные издержки находятся в тесной зависимости, суть которой раскрывает следующая интерпретация обобщенной теоремы Коуза, сформулированная Т. Эггертссоном: если трансакционные издержки невелики, то экономика всегда будет развиваться по оптимальной траектории, независимо от имеющегося в ней набора политических и других институтов [6, c. 266]. То есть при небольших трансакционных издержках функционирования институциональной системы любые изменения сдерживаются угрозой высоких трансформационных издержек, а технический прогресс и накопление капитала (физического и человеческого) автоматически обеспечивают экономический рост.
Следует отметить тот факт, что изменение институциональной системы ведет не только к росту модернизационных издержек, но и появлению целого ряда трансакционных издержек, отсутствующих в прежней системе, и к увеличению трансформационных издержек.
Все вышесказанное объясняет во многом и длительное существование неэффективных институтов, и функционирование застойных форм экономической организации.
Основные силы, сдерживающие изменения, были рассмотрены еще Д. Нортом [2,c. 68]. Ими могут быть:
1) государство - если это способствует минимизации разницы между доходами и расходами казны;
2) влиятельные группы, преследующие свои личные интересы;
3) институциональная матрица, которая определяет зависимость общества от траектории его предшествующего развития.
Следовательно, высокие
модернизационные издержки являются своеобразным стабилизатором уже
сложившейся институциональной системы независимо от ее эффективности.
Введение более эффективных «правил игры» и создание институтов связано со значительными модернизационными издержками, однако отдача от новых институтов (по экономии трансакционных издержек) может быть гораздо большей.
Подобные изменения можно наблюдать и в переходной экономике, в которой модернизационные издержки очень высоки. По мнению В. Полтеровича, на модернизационные издержки в переходной экономике влияют следующие факторы:
1. Отвлечение ресурсов из традиционных сфер инвестирования на создание новых институтов.
2. Издержки дезорганизации. Следует различать два ее аспекта. Во-первых, в процессе реформы разрушение старой системы происходит еще до того, как проявится эффективность новой. Лишь часть экономических агентов (из большого числа участвующих в жесткой борьбе по захвату рынка) реализует свои проекты, в результате -общество несет потери. Во-вторых, существует несогласованность действий различных агентов, включая государство, в процессе движения к равновесию. Этот аспект существенно недооценивался реформаторами и до сих пор недостаточно изучен.
3. Издержки перераспределения
переходной ренты, что приводит к росту коррупции и криминализации общества.
Анализ видов модернизационных издержек позволяет объяснить механизм их роста не только в странах с переходной экономикой: чем хуже исходное качество
институтов, тем больше инвестиций отвлекается на их совершенствование; чем дальше система от равновесия, тем длительнее переходный процесс и больше потери дезорганизации; удаленность от равновесия означает большие масштабы перераспределения переходной ренты, значит, большие потери вследствие борьбы за нее. Следует отметить тот факт, что издержки и выгоды реформ неравномерно распределяются между разными группами населения, что отражается на динамике трансформаций, которая во многом зависит от взаимодействия различных социальных групп[3, с.8].
В данном контексте становится правомерной проблема измерения
трансакционных (а также модернизационных) издержек, поскольку зачастую упреки оппонентов теории трансакционных издержек относились к неоперациональности и неизмеримости этой составляющей. По их мнению, включение в экономический анализ трансакционных издержек позволило бы объяснить практически все явления с точки
зрения эффективности, достигнутой путем минимизации трансакционных издержек.
По мнению Г. Саймона, проблема измерения может быть решена путем сопоставления трансакционных издержек при различных способах контрактации. Сравнение альтернативных дискретных структур управления зачастую может проводиться «без применения сложного математического аппарата или исчисления предельных величин. Для того чтобы продемонстрировать несовпадение двух величин, не требуется столь тонких и сложных методов, как для выявления условий, при которых достигается равенство предельных значений этих величин»[10, с.24].
Некоторые экономисты предлагают четко специфицировать издержки в каждом конкретном случае. Например, в одном случае это могут быть издержки входа на рынок (регистрация фирмы, получение лицензии и т.д.), в другом - издержки, сопровождающие движение прав собственности, в третьем -связанные с заключением и защитой контрактов, в четвертом - с принятием решений внутри фирмы и т.д.
При поэлементном разбиении многие составляющие этих издержек оказываются вполне измеримыми. Один из довольно убедительных примеров был дан Д. Нортом и Дж. Уоллисом при подсчете трансакционных издержек относительно ВНП США. Расчет производился на основе определения совокупного объема ресурсов, используемых фирмами, продающими трансакционные услуги, а также измерения ресурсов, выделяемых на трансакционные услуги фирмами,
производящими другие товары и услуги. Исследование охватывало следующие сферы деятельности: оптовую и розничную торговлю, финансы, страхование и операции с недвижимостью. В результате исследования было выявлено, что рост трансакционных издержек составил с 1/4 ВНП в 1870 г. до 1/2 ВНП в 1970 г.[9, с.280-294].
Специфические трудности в применении трансакционного подхода возникают из-за того, что отдельные трансакционные издержки не могут быть специфицированы и подсчитаны в силу отсутствия трансакций, которые повлекли бы за собой возникновение этого вида издержек. По мнению В. Капелюшникова, эти виды издержек можно назвать «виртуальными».
«Виртуальные» издержки могут перейти в разряд «реальных», если появится институциональное устройство (новый закон или новая организационная форма), делающее этот тип сделок экономически оправданным. В этом случае трансакционные издержки становятся наблюдаемыми и потенциально измеримыми.
В российской практике широко распространены сделки, заключаемые со «своими» - проверенными и хорошо знакомыми партнерами. Такая форма
персонализированного обмена сопряжена либо с высокими трансакционными издержками за счет сокращения выбора участников и возможности заключить более выгодную сделку, возможности дальнейшего расширения поля деятельности и т.д., либо - с их экономией на трансакционных издержках
оппортунистического поведения.
Помимо спецификации трансакционных издержек измерение может опираться на официальные или опросные данные, на основе которых проводились, в частности, исследования как в развивающихся странах (работы Э. де Сото, Э. Крюгер и др.), так и странах с переходной экономикой (работы В. Тамбовцева, Г. Сатарова и др.).
В последнее время получил широкое применение метод, который можно назвать «экспериментальным». Суть его заключается в том, что исследователь самостоятельно начинает осуществлять какую-либо операцию, например, создает фиктивную фирму и скрупулезно фиксирует каждый шаг: сколько форм нужно заполнить, сколько времени провести в очередях, сколько и каким чиновникам «дать» и т.д.
Институты могут быть формальными -конституции, законы, различные официально закрепленные нормы права, а также неформальными - договоры, соглашения, добровольно взятые на себя нормы поведения, кодексы чести и профессиональной этики и т.д. Все вместе они образуют институциональную структуру общества и экономики. «Институты,
- пишет Дуглас Норт, - создают базовые структуры, с помощью которых люди на протяжении всей истории добились порядка и таким образом снизили степень своей неуверенности» [2,с.188].
Формальные правила состоят из набора политических (законодательных, юридических) правил, экономических правил и контракты. Политические правила в широком смысле определяют иерархию государства, его основные структуры принятия решений и эксплицитные характеристики контроля. Экономические правила определяют права собственности. Контракты определяют условия, правила проведения обмена.
Что касается неформальных ограничений, то они не могут быть определены точно так же, как формальные правила. Это свод правил, которые помогают решать проблемы хозяйственной жизни, обеспечивая ее бесконфликтность, не будучи связанными какими-либо рамками формальных правил. Именно
потому, что эти ограничения являются неформальными, они отличаются большей стойкостью во времени, их гораздо сложнее изменить, чем формальные правила. Установившаяся практика, традиции и культура
- так можно определить постоянство неформальных ограничений. Они являются общим соглашением, которое способствует решению проблем координации, причем все стороны заинтересованы в том, чтобы все экономические агенты поддерживали это сложившееся представление о правильности того или иного поведения (правила дорожного движения). Неформальные ограничения включают общепризнанные нормы поведения (например, нормы поведения, определяющие отношения в семье, бизнесе, школе и т.д.), а также так называемые кодексы поведения (например, честность).
Сами соглашения содержат в себе некоторого рода принуждение - механизм контроля за соблюдением правил и их защиты. Под механизмом контроля подразумевается набор средств, с помощью которых можно идентифицировать соблюдение и (или) нарушение правил, а также применение стимулирующих или дестимулирующих санкций. Другими словами, правила и нормы поведения поддерживаются за счет того, что вторая сторона в случае их невыполнения может осуществить возмездие, или есть некоторое третье лицо, которое может воспользоваться своими полномочиями и применить
определенные санкции. Можно сказать, что эффективность норм поведения будет зависеть от эффективности механизма принуждения.
Все сказанное означает, что любые не преследующие противозаконные цели хозяйственные начинания или действия, инициированные агентами экономики и
составляющие его деятельное содержание, должны прежде всего рассматриваться в свете влияния на него существующих в обществе институтов - продуктов его развития на
предшествующем этапе. Институциональный анализ позволяет понять характер тех разнообразных барьеров, которые должен будет преодолеть агент экономики (или правил, которые он должен соблюдать) для достижения поставленных целей. В подавляющем
большинстве случаев возможны два варианта:
• Первый, когда действующие правила не носят ограничивающий развитие агентов
экономики характер. Его реализация
происходит в условиях институционального согласия. Здесь главной задачей при реализации институционального соглашения является обеспечение его приемлемости с технической, социальной, экологической и других точек зрения.
• Второй, когда имеющиеся ограничения оказывают негативное воздействие на
возможность реализации институциональных
отношений между агентами экономики.
Рождаются противоречия, возникает конфликтная ситуация, необходимость разрешения которой может не только
отодвинуть срок осуществления проекта, но и вообще не допустить его реализации.
Развитие человеческого сотрудничества от простых форм соглашений и обмена до сложных форм, отличающих современные процветающие экономики, происходит отнюдь не автоматически.
Институты структурируют
экономический обмен в огромном разнообразии форм, которые, однако, имеют несколько общих типов в рамках модели обмена с трансакционными издержками. На протяжении большей части экономической истории господствовал тип обмена, характеризуемый персонифицированными отношениями сторон в процессе мелкого производства и местной торговли. Обычно такой обмен отличался повторяемостью, культурной гомогенностью (т.е. наличием общего набора ценностей) и отсутствием контроля и принуждения со стороны третьих лиц (в чем и не было особой необходимости). В этих условиях трансакционные издержки невысоки, но зато трансформационные издержки были велики ввиду того, что специализация и разделение труда находились в зачаточном состоянии. Для такого типа обмена характерны небольшие экономические или торговые общности.
По мере роста объема и масштабов обмена стороны пытались установить более устойчивые связи с клиентами или персонифицировать обмен. Но чем разнообразнее становился обмен, чем больше происходило актов обмена, тем более сложные соглашения требовались между сторонами и тем труднее было заключать такие соглашения. Поэтому стал развиваться второй тип обмена -неперсонифицированный, без контроля.
Третья форма обмена - это неперсонифицированный обмен с контролем, осуществляемым третьей стороной. Эта форма обмена имела очень важное значение для успеха современных экономических систем, отличающихся сложными контрактными отношениями, которые необходимы для экономического роста в современную эпоху. Обеспечение третьей стороной условий соглашения никогда не бывает идеальным и совершенным, поэтому участникам обмена все равно приходится тратить огромные ресурсы, чтобы установить надежные партнерские отношения. Но ни самостоятельное обеспечение соглашения сторонами, ни установление
доверия между ними не могут быть полностью успешными. Дело не в том, что идеология или нормы якобы ничего не значат, напротив, они имеют огромное значение, и поэтому очень большие ресурсы расходуются на распространение кодексов поведения в обществе. Однако в сложных обществах становятся все более выгодными такие формы поведения, как оппортунизм, обман и мошенничество. Поэтому так важна третья сила, выполняющая функции принуждения. Высокая производительность современного богатого общества несовместима с политической анархией. Эффективное обеспечение соглашений силами третьей стороны лучше всего достигается путем создания набора правил, которые затем делают эффективными и неформальные ограничения.
Правила задают рамки для организации совместных работ. Чтобы система социального контроля эффективно действовала внутри сообщества, правила должны дополняться стандартами и некоторыми мерами наказания.
Неформальные ограничения могут принимать форму взаимных договоренностей о способах снижения издержек оценки (например, путем стандартизации методов взвешивания и измерения) и повышать эффективность контроля за соглашением со стороны третьих лиц за счет применения последними определенных механизмов принуждения и наказания или использования информационных сетей, позволяющих третьим лицам хорошо разбираться в экономической обстановке (кредитные рейтинги, хорошо оснащенные коммерческие бюро и т.д.).
Частичными объяснениями
неформальным ограничениям могут служить модель двойной полезности Ховарда Марголиса
(1982) и идея Роберта Сагдена о том, что обычаи приобретают моральную силу. Марголис утверждает, что индивиды обладают не одной, а двумя функциями полезности: S-предпочтениями, описываемые обычной функцией личных интересов, и G-предпочтениями, имеющими чисто социальный характер (ориентация на интересы группы).
Марголис пытается эмпирически обосновать свое утверждение, предлагая модель, в которой личным и групповым интересам приданы определенные веса, и исследуя условия, при которых веса меняются. Сагден считает, что обычаи приобретают моральную силу, когда им следуют почти все члены общества. В этом случае каждый индивид заинтересован в том, чтобы все, с кем он общается, следовали обычаю, при условии, что он также соблюдает данный обычай. В результате, согласно Сагдену, возникает «мораль кооперации» [5,с.64].
Институциональные отношения в экономике развитых стран имеют вид формальных и неформальных
институциональных отношений. Предлагается ввести третий вид - персонифицированные локальные институциональные отношения -соглашения между макроуровнями, мезо- и мини-уровнями (рис.1).
Классификация основана на
персонифицированности неформальных
институциональных отношений, оформленных соглашениями; выделение данного вида неформальных отношений позволяет подсчитывать большую часть количественных и качественных характеристик, возникающих неформальных институциональных отношений в период трансформации и адаптации институтов.
1-й уровень -неперсонифици рованные отношения
2-й уровень -персонифициро ванные отношения
Рис. 1. Классификация институциональных отношений по уровню взаимодействия агентов экономики
Принципиальное различие между формальными и неформальными правилами состоит в способах их утверждения и распространения. Формальные правила, будучи закрепленными в законах и письменных предписаниях, обязательных для исполнения всеми, являются также транспарентными. Неформальные правила часто скрыты от общественного взора и регулируют локальные взаимоотношения между агентами экономики.
Отсутствие претензий на всеобщность не означает, что неформальные правила имеют характер индивидуальных временных соглашений и каждый раз «переигрываются» в зависимости от специфических притязаний тех или иных контрагентов. Скорее эти правила привязаны к конкретным группам или сегментам рынка, в которых складываются свои локальные порядки, понятные для данных групп и объединяющие данные рыночные сегменты. Привязанность правил не означает, конечно, что они не могут транслироваться другим группам и действовать в других рыночных сегментах, но происходит это с серьезными ограничениями. И если «пришлые» хозяйственные агенты притязают на ресурсы и доходы без знания неформальных правил, то высока вероятность дезавуирования их претензий [4, а280].
Как формальные, так и неформальные правила подразделяются по степени охвата на общие и особые (партикуляристские). К числу общих формальных ограничений относятся законы и другие регулирующие нормативные акты, а к числу особых формальных ограничений - письменные деловые контракты, определяющие права и обязанности подписавших их сторон. Общие неформальные ограничения, распространяющиеся на широкие совокупности агентов, представлены
социальными нормами, а неформальные ограничения особого толка - локальными деловыми соглашениями.
На основе формальных и неформальных правил складываются соответствующие практики повседневного действия. При этом формальные практики выполняют по отношению к неформальным как минимум три важные функции. Во-первых, они выступают в качестве ограничителей, сдерживающих
неформальные практики. Во-вторых, они постоянно используются как инструмент для стимулирования новых неформальных практик. В-третьих, они формируют язык публичных обоснований и риторических высказываний, которые камуфлируют неформальные практики.
Понятие неформальности требует некоторых пояснений. Во-первых,
неформальность не означает, как это представлено, например, в работах Д. Норта, власти обычая, основанной преимущественно на
традиционных действиях и стереотипах [2,с.157]. Хозяйственные агенты активно вырабатывают и подлинно инновационные стратегии, нацеленные на установление и последующее воспроизводство неформальных правил.
Из вышесказанного можно сделать вывод, что локальные персонифицированные отношения регулируются неформальными правилами и представляются
институциональным соглашением.
Систематическое инвестирование в расширение навыков и знаний и применение навыков и знаний в целях экономического развития ведут к динамичной эволюции экономики, что порождает определенный набор институциональных характеристик. Пытаясь описать эти характеристики, мы должны рассматривать эффективность в ином смысле, нежели просто эффективность распределения ресурсов[2,с.106]. Понятие эффективности распределения ресурсов отличается тем, что предполагает возможность достижения стандартного неоклассического критерия Парето. Адаптивная же эффективность относится к правилам, формирующим направление развития экономической системы во времени. Она также связана с тем, насколько сильно стремление общества к обучению и приобретению знаний, к поощрению инноваций, к риску и разнообразным видам творческой деятельности, а также к решению проблем и расширению «узких мест», мешающих развитию общества [2,с.106].
Нам известны далеко не все аспекты адаптивной эффективности, но очевидно, что общая институциональная структура играет ключевую роль в том, в какой степени общество и экономика поощряют эксперименты и инновации, которые мы могли бы назвать адаптивно эффективными. Стимулы,
встроенные в институциональную систему, задают направление процессу обучения в процессе деятельности и развитию совокупности знаний, которые подталкивают индивидов, принимающих решения, к постепенному изменению системы по сравнению с тем ее состоянием, с которым они (индивиды) имели дело первоначально.
В нашем неопределенном мире никто не знает правильного ответа на стоящие перед нами вопросы и поэтому фактически никто не способен максимизировать прибыль. Общество, которое в наибольшей степени допускает опыты и эксперименты, более других обществ способно решать свои проблемы (аналогичную точку зрения высказывает Хайек). Поэтому адаптивная эффективность создает стимулы для развития процесса децентрализованного принятия решений, который позволяет
обществам максимизировать усилия в направлении возможных альтернативных путей решения проблем. Кроме того, необходимо извлекать уроки из ошибок и неудач. Поэтому процесс изменений должен включать в себя организационные эксперименты и устранение организационных ошибок. Это очень непростой процесс, потому что организационные ошибки могут быть не только случайными, но и систематическими, вытекающими из идеологий, дающих отдельным группам людей предпочтительные возможности для принятия таких решений, которые не направлены на повышение адаптивной эффективности.
Итак, различные институциональные правила создают различные стимулы для развития совокупности общественных знаний. Иными словами, конкретный институт не только определяет, какие виды экономической деятельности выгодны и жизнеспособны, но и формирует адаптивную эффективность внутренней структуры фирм и других организаций - например, путем регулирования правил вхождения (entry) на определенный рынок, структур управления и степени организационной гибкости. В частности, для эффективной организации большое значение имеют правила, стимулирующие развитие и использование накопленного общественного знания и творческих предпринимательских способностей.
Понятием «эффективность деятельности» может быть обозначена любая деятельность, включая управленческую, если эта деятельность является производительной, продуктивной, результативной. В экономической науке
обстоятельно разработаны категория
экономической эффективности и
соответствующие критерии ее оценки. Они
могут быть использованы при определении рассматриваемого понятия эффективности институциональных отношений, однако полной экстраполяции (перенесения) признаков
понятий экономической или управленческой эффективности быть не может.
Проблема - в особенностях институциональных отношений как на отдельно взятом уровне (макро, мезо, микро, мини), так и деятельности, отличающейся от других видов управления прежде всего тем, что она осуществляется и самостоятельно, на основании неформальной договоренности между агентами экономики и при помощи государственной власти и государственными органами на основании формальной договоренности (законов); государственная власть также выполняет функции контроля и принуждения. Заметим, что в первом случае играют ведущую роль локальные «порядки», установленные агентами экономики при их
персонифицированном взаимодействии, во втором случае при формировании институциональных отношений приоритетную роль играет политическое руководство, политика, являющаяся концентрированным выражением общественных интересов социальных групп и граждан. Поэтому содержательное определение понятия «эффективность институциональных отношений» и ее критериев не есть технологическая операция по модели «затраты - выпуск», а представляет собой элемент управляющей деятельности как персонифицированного взаимодействия агентов экономики, основанного на их, и только их интересах, а также через политического субъекта, несущего в себе политический аспект, учитывающий интересы всего общества.
Критерий соотношения затрат и результатов используется как условный показатель эффективности отдельных, конкретных решений, но смысл данных терминов интерпретируется в более широком плане, нежели, скажем, в экономическом анализе. Деятельность может быть эффективной
- экономичной (с точки зрения минимальных затрат), однако совсем не эффективной в плане достижения поставленных социальнополитических целей. Эффективная деятельность как результативная в социально-политическом аспекте далеко не всегда является экономичной, тем более рентабельной.
Понятие эффективности
институциональных отношений предполагает такое определение, в котором отражается специфическая сущность его как деятельности персонифицированной, направленной на гармонизацию интересов локальных агентов экономики, так и деятельности государства -социально-политически направленной и целенаправленной на достижение общественных интересов. В первом приближении ее можно было бы охарактеризовать так: эффективность институциональных отношений есть понятие, обозначающее соотношение достижения целей персонифицированных агентов экономики, государства при достигнутых общественных целях, результатов и использованных ресурсов. Поэтому необходимо ввести интегральный показатель эффективности институциональных отношений, состоящий из показателя эффективности персонифицированных
локальных институциональных отношений (неформальных) и показателя эффективности институциональных отношений, регулируемых государством (формальных отношений).
Сначала необходимо производить оценку эффективности формальных
институциональных отношений, регулируемых государством на макроуровне
институционального взаимодействия структуры
институциональных отношений. Далее, когда выявлены слабые места в структуре институциональных отношений, необходимо производить оценку эффективности
неформальных персонифицированных
локальных институциональных отношений на уровне институционального взаимодействия мезо - и мини-классов структуры институциональных отношений.
Особую роль в транзитивной экономике, когда старые институты еще не адаптировались к изменившимся условиям взаимодействия агентов экономики, а система вновь созданных институтов неполна и не отрегулирована, играют неформальные персонифицированные локальные институциональные отношения, позволяющие гармонизировать интересы агентов экономики и способствовать их совместному развитию. Например, вопросы развития инвестиционного сектора на мезоуровне региональных институциональных отношений предполагают повышение эффективности институциональных отношений между регионом - фирмой - банком - частным инвестором, что достигается через заключение тройственного соглашения между регионом -банком - фирмой, направленного на достижение их целей в долгосрочной перспективе. Суть данного соглашения в следующем: банк
снижает процентные ставки по инвестиционным кредитам, предприятие направляет средства на создание конкурентоспособного продукта, объемы его производственной деятельности растут, растут и объемы кредитования банком, его маржа; регион при росте объемов производства конкурентоспособного продукта увеличивает получаемые от налогов бюджетные средства и достигает роста занятость населения, что и создает общую стабильность в регионе и начинает привлекать как частных, так и юридических инвесторов для развития конкурентоспособности и, как следствие, роста
благосостояния и качества уровня жизни его населения.
Первоначально проводится анализ формальных институциональных отношений, там, где их уровень достаточно слаб, институты не обладают достаточной эффективностью или вообще отсутствуют. Затем дается оценка эффективности неформальным
институциональным отношениям. И только после этого разрабатывается план перспективного развития системы
институциональных отношений, направленный на достижение поставленных целей.
Гипотетически будем рассматривать, что регулирование неформальных
институциональных отношений осуществляется путем создания организации, которая и осуществляет координацию взаимодействия агентов экономики через гармонизацию их интересов. Учитывая, что организации, как и их цели, бывают разные, рассмотрим понятие оценки эффективности функционирования институциональных отношений на
макроуровне.
Эффективное управление - это деятельность с наилучшими из возможных результатов по удовлетворению общественных потребностей и интересов в условиях регламентации ресурсов.
Эффективность - показатель того, насколько полно усилия (ресурсы), затраченные управляющим субъектом и обществом на решение поставленных проблем, реализованы в социально значимых конечных результатах.
Специфическое содержание понятия «эффективность институциональных
отношений» можно также определить через модель - соотношение «вход - выход», характеризующую деятельность системы управления в целом и подсистемы управления через институциональные отношения как ее части (рис. 2).
Вход в систему ^ Подсистема институциональных отношений Выход из системы
Первоначальное состояние -сложившийся уровень социальноэкономического развития объекта Процесс принятия и эффективной реализации управленческого решения Результат -повышение уровня социальноэкономического развития объекта
►
Рис.2. Модель системы управления и подсистемы управления институциональными отношениями
На «входе» системы: первоначальное
состояние, требования общества (управляемого объекта), обусловливающие принятие
соответствующих решений, поддержка
управляющего субъекта - легитимность (доверие общества) и ресурсы, которыми располагает объект для реализации возможных решений. На «выходе»: реальное изменение объекта как следствие осуществленных решений и достижения целей управляющего субъекта (системы). Внутри системной модели «вход - выход» формируются и действуют подсистемы, повышающие эффективность институциональных отношений как внутренней управленческой деятельности отдельных агентов экономики по отношению к другим агентам, так и внешней - по отношению к обществу или его части.
Понятие «критерий эффективности» институциональных отношений обозначает признак или совокупность признаков, на основании которых оценивается эффективность системы управления в целом, а также отдельных управленческих решений. Стержневым элементом данного понятия является термин «оценка». Его специфический смысл предопределяет неоднозначность процедуры оценивания людьми результатов и последствий одних и тех же действий и решений управляющего субъекта.
Оценка эффективности институциональных отношений необходима для государственных органов власти, для общества. Обществу она позволяет контролировать качество деятельности государственных институтов, а руководителям и государственным служащим нужна для самоконтроля, для усовершенствования
управленческого процесса. Проблема оценки эффективности институциональных отношений -это проблема анализа управленческой деятельности и принимаемых решений.
Главным признаком эффективности любой системы управления является степень достижения целей деятельности организации. Вторым
признаком является экономичность, которая
определяется соотношением между полученными результатами и связанными с ними затратами.
Оценивать эффективность только соотношением затрат и результатов можно лишь на протяжении значительного периода времени, когда определяется тенденция.
Экономическая эффективность - не
абсолютная, а относительная величина и определяется делением величины эффекта на величину затрат, поэтому, чем выше результат и меньше использованные для этого ресурсы, тем выше эффективность системы.
Экономическая эффективность системы при заданных ограничениях (условиях) называется оптимальной.
Общая эффективность
функционирования системы делится на эффективность ее отдельных частей и факторов, воздействующих на нее.
Эффективность по отношению к самой организации делится на эффективность основной деятельности организации, где показатели соизмеряют результаты и затраты, и эффективность управления самой организацией, где показатели носят качественный характер.
Эффективность социально-
экономической системы как организации определяется эффективностью объекта управления и эффективностью самой управляющей системы организации.
Достижению эффективности
организации способствуют следующие составляющие: выживание,
результативность, производительность, практическая способность реализации управленческих решений, использование комплексного подхода.
Критерии эффективности организации и их иерархизация определяются исходя из ее фундаментальных характеристик.
Параметрами эффективности
организации являются наиболее важные параметры ее функционирования, определяющие качество решения проблемы и достижения поставленных организацией целей.
Наибольшую трудность вызывает оценка качественных критериев, одним из которых является критерий стратегической эффективности менеджмента, признающий в качестве одной из мер результативности организации характеристики успешности достижения целей.
В основу оценки деятельности
организаций ставятся схемы их деятельности, которые в качестве обязательных компонентов включает мотив, побуждающий к действию, цель -
представление о будущем результате
деятельности - и средство достижения цели. Для перехода от общей схемы деятельности к модели ее эффективности в последнюю необходимо включить фактический результат. Эффективность работы фирмы зависит от следующих факторов:
• качества целеполагания, т.е.
соответствия планируемых целей требованиям внешней среды, возможностям предприятия и интересам членов организации;
• силы и направленности мотиваций, побуждающих членов организации к достижению целей;
• адекватности выбранных стратегий
поставленным целям;
• объема и качества вовлекаемых в производство ресурсов.
Три первых фактора характеризуют стратегический аспект эффективности организации, а последний - тактический.
Таким образом, сведение оценок эффективности деятельности предприятий и других социально-экономических систем лишь к одной -отношению результата к затратам - на деле означает игнорирование критериев принятия стратегических решений, от которых собственно и зависит их качество. Представляется, как правило, комбинация критериев, основывающихся главным образом на:
• удовлетворении интересов подгруппы участников и, как следствие, - на снижении уровня конфликтов, которые порождаются разнородностью мотиваций;
• расширении организации.
Стратегическая эффективность по своему
содержанию гораздо богаче, чем тактическая (затратная):
• по содержанию целей фирмы различают экономическую, социальную и экологическую эффективность.
• по характеру интересов, отражаемых целями, выделяют показатели внешней и внутренней эффективности; первые измеряют полноту удовлетворения потребностей и интересов общества, вторые - собственных целей фирмы.
• по масштабам целей необходимо различать
общефирменную, внутрифирменную и групповую эффективность. Общефирменная выражает динамику общих целей организаций,
внутрифирменная - целей ее функциональных подразделений, групповая - полноту достижения групповых целей.
В качестве основного признака
классификации показателей стратегической эффективности естественно использовать характер интересов, выражаемых целями. Тогда образуются, как уже сказано, две группы этих показателей -внешней и внутренней эффективности. Внутренняя эффективность показывает, каким образом удовлетворение определенных потребностей сказывается на динамике собственных целей организации и отдельных групп ее участников.
Традиционно эффективность бизнеса рассматривалась с точки зрения прибыльности, однако в настоящее время позиции завоевывает концепция «повышения стоимости бизнеса». Концепция стоимости бизнеса позволяет абстрагироваться от предмета бизнеса. Концепция стоимости бизнеса утверждает: «с точки зрения акционеров, наиболее полно и объективно качество бизнеса выражается в его стоимости, а не в прибыли».
В итоге можно определить критерии эффективности институциональных отношений на
макроуровне структуры институциональных отношений:
1. Обобщающими показателями
эффективности институциональных
отношений государства с другими агентами экономики можно считать государственные экономические макропоказатели и трансакционные издержки государства, их динамику.
2. Обобщающими показателями
эффективности институциональных
отношений региона на макроуровне с другими агентами экономики можно считать экономические макропоказатели региона и региональные трансакционные издержки, их динамику.
3. Обобщающими показателями
эффективности институциональных
отношений муниципального образования на макроуровне с другими агентами экономики можно считать экономические
макропоказатели муниципального
образования и муниципальные
трансакционные издержки, их динамику.
4. Обобщающими показателями
эффективности институциональных
отношений фирмы на макроуровне с другими агентами экономики можно считать стоимость бизнеса, фирменные
трансакционные издержки, их динамику.
Библиографический список
1. Коуз Р. Фирма, рынок и право. М.: Дело ЛТД, 1993.
2. Норт Д. Институты,
институциональные изменения и
функционирование экономики / пер. с англ. А.Н. Нестеренко; предисл. и науч. ред. Б.З.Мильнера. М.: Фонд экономической
книги «Начала», 1997.
3. Полтерович В.М. Трансплантация экономических институтов // Экономическая наука современной России . 2001. №3.
4. Радаев В. Новый
институциональный подход и
деформализация правил в российской экономике. Экономическая социология: новые подходы к институциональному и сетевому анализу. М.: «Российская
политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2002.
5. Уильямсон О.И. Экономические
институты капитализма: Фирмы, рынки,
«отношенческая» контрактация / науч. ред. и вступ. статья B.C. Катькало; пер. с англ. Ю.Е. Благова, B.C. Катькало, Д.С. Славнова и др. СПб.: Лениздат, CEV Press, 1996. 607 с.
6. Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты / пер. с англ. - М.: Дело, 2001.
7. Arrow K. The Organisation of Economic Activity: Issues Pertinent to the Choice of Market Versus Nonmarket Allocation // In The Analysis and Evaluation of Public Expenditure: The PPB System. 1969. Vol. 1.
8. Fligstein N. Fields, Power, and Social Skill: A Critical Analysis of The New Institutionalisms // Экономическая социология. 2001. Том 2. № 1.
9. North D., Wallis J. Measuring the Transactional Sector in American Economy, 18701970 // Long-term factors in American Economic Growth / еd. by S. Engerman and R. Gallman. Chicago: University Press, 1987. Vol. 51.
10. Simon H.A. Reason in Human Affaires. Stanford: Stanford University Press, 1983.
11. Weingast B. W. and Marshall W. The Industrial Organization of Congress; or, Why Legislatures, Like Firms, Are Not Organized as Markets // Journal of Political Economy. 1988. № 96.
