CC BY
63
Т.Г. Даурова
Даурова Татьяна Григорьевна — кандидат юридических наук, заслуженный работник высшей школы РФ, доцент кафедры теории права
Поволжский институт управления им. П.А. Столыпина — филиал РАНХиГС при Президенте РФ
Эффективность борьбы с ограничением конкуренции уголовно-правовыми средствами
Число обращений законодателя к уголовно-правовой норме об ответственности за ограничение конкуренции всего за 25-летний период ее существования, не все из которых представляются логичными, равно как и регулярная констатация факта о недостаточной эффективности ее применения на практике, весьма убедительно свидетельствуют о том, что «неладно что-то в датском королевстве»1.
Вопрос о необходимости введения ответственности (в том числе уголовной) за совершение деяний, противоречащих антимонопольному законодательству и приводящих к ограничению конкуренции, был поставлен в повестку дня принятием в 1992 году первого в истории России Закона, регулирующего конкурентные отношения, — Закона РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» (далее — Закон «О конкуренции»). Этот вопрос еще более актуализировало появление во второй редакции Закона «О конкуренции...» (1995 г.) нормы об административной, гражданско-правовой и уголовной ответственности за его нарушение. Здесь уместно напомнить, что тремя годами ранее, в марте 1992 года КоАП РСФСР был дополнен статьями, которые предусматривали административную ответственность за неисполнение предписания антимонопольного органа и за непредставление ему информации, но отнюдь не за запрещенное Законом «О конкуренции» антиконкурентное поведение. Действовавший тогда УК РСФСР (1960 г.) одновременно дополняет ст. 175-1, которая, хотя и называлась «Нарушение антимонопольного законодательства», фактически предусматривала уголовную ответственность за недостаточно почтительное отношение к антимонопольному органу, так как преступлением в ней признавалось только повторное в течение года после наложения административного взыскания за такое же деяние неисполнение его законного предписания. Неудивительно, что почти за пять лет присутствия этой статьи в Уголовном кодексе РФ никто так и не был осужден за совершение предусмотренного в ней преступления.
В связи с этим появление в действующем УК РФ (1996 г.) статьи 178, действительно впервые предусматривающей ответственность за антиконкурентное поведение, обоснованно получило положительную оценку специалистов. Правда, в своей первой редакции эта статья называлась «Монополистические действия и ограничение конкуренции», хотя правильнее было бы назвать ее «Монополистическая деятельность и ограничение конкуренции», так как Законом «О конкуренции» в правовое обращение была введена именно такая терминология. Предусмотренное ею преступление имело формальный состав, то есть не требовало наступления вредных последствий, а в качестве способов совершения преступления были названы такие из запрещенных в статье 7 Закона «О конкуренции» разновидности злоупотребления доминирующим положением, как установление монопольно высоких или монопольно низких цен, ограничение конкуренции путем раздела рынка, ограничение доступа на рынок, устранение с него других субъектов экономической деятельности, установление или поддержание единых цен. Остальные виды монополистической деятельности в статье 178 УК РФ почему-то не упоминались. Максимальное наказание за это преступление варьировалось от двух лет лишения свободы по части 1 статьи 178 до семи лет с конфискацией имущества по части 3 статьи 178.
На практике эта статья применялась крайне редко, что не может быть объяснено трудностями доказывания факта совершения преступления, и, скорее всего, связано с тем, что административной ответственности ни за один из видов монополистической деятельности в то время не существовало. Это означало, что едва ли не любой случай злоупотребления хозяйствующим субъектом своим доминирующим положением мог стать основанием для возбуждения уголовного дела и, как следствие, применения достаточно жестких мер уголовного наказания при одновременной полной безнаказанности антиконкурентных соглашений и согласованных действий или, например, антиконкурентного поведения органов власти. Как представляется, именно очевидная несправедливость такого законодательного решения сделала статью 178 УК РФ в ее первой редакции фактически неработающей.
1 Справедливости ради следует отметить, что сказанное относится к действующему Уголовному кодексу России в целом. Всего за 20 лет стабильной, по мнению одних, или, скорее застойной жизни в нашей стране, было принято более ста федеральных законов о внесении изменений в УК РФ, до неузнаваемости исказивших этот, достаточно совершенный на момент принятия нормативный акт.
Следующая редакция рассматриваемой статьи появилась в декабре 2003 года под названием «Недопущение, ограничение или устранение конкуренции», полностью соответствующим (и в этом ее плюс) терминологии антимонопольного законодательства. Теперь для признания преступления оконченным и применения того же самого наказания требовалось причинение крупного ущерба, сумма которого, согласно примечанию к рассматриваемой статье, должна была превысить 1 млн рублей. Казалось бы, закон стал более справедливым, он мог быть применен только к достаточно злостным монополистам, приносящим конкуренции весьма осязаемый вред. Однако появились трудности с доказыванием, и статья 178 УК РФ оказалась еще менее востребованной. Оставались безнаказанными и все остальные хозяйствующие субъекты, злоупотребляющие своим доминирующим положением на рынке или осуществляющие антиконкурентные соглашения и согласованные действия, так как в принятом в России в 2001 году новом Кодексе об административных правонарушениях по-прежнему отсутствовали соответствующие правовые нормы.
Приводимые статистические данные полагаю правильным предварить извинениями по поводу их качества. Составляя ничтожно малую долю не только от всех совершаемых в России преступлений, но и от преступлений в сфере экономической деятельности (так, по данным Агентства правовой информации, из 4909 дел, возбужденных в 2015 году за совершение преступлений, предусмотренных статьями 169—2001 УК РФ, на долю статьи 178 УК РФ приходится только одно, и нет ни одного осужденного по ней из 4214 лиц, осужденных по этим статьям1), они не выделяются в отчетах отдельной строкой, а попавшие в обращение цифры собираются, что называется, с миру по нитке и переписываются разными авторами друг у друга. Тем не менее, очевидно, что в масштабах нашей страны число уголовных дел, возбуждаемых по статье 178 УК РФ, ничтожно мало (13 — в 1997 г., 23 — в 1998 г., 36 — в 1999 г., 42 — в 2000 г., 64 — в 2001 г.2, 48 — в 2002 г., 61 — в 2003 г., 10 — в 2004 г., 6 — в 2005 г., 2 — в 2006 г.3; такая же тенденция сохранилась и в 2007 и 2008 гг.4). В интервью с руководителем ФАС России И.Ю. Артемьевым по этому поводу говорится: «В 2002 г. в УК РФ были внесены поправки (полагаем, что речь идет об изменениях от декабря 2003 г. — Т. Д.), которые парализовали действие Кодекса в отношении составов преступлений в антимонопольной сфере, поэтому ст. 178 не применялась после этого практически ни разу»5. Ничего не изменилось и в последующем, так за три года (2010—2012 гг.) в России было возбуждено по статье 178 УК РФ всего десять уголовных дел6, а в 2015 году, как было сказано ранее, — только одно).
Еще меньше вынесенных судами обвинительных приговоров7, число которых, как ни странно, сопоставимо лишь с количеством кандидатских диссертаций, защищенных в России по данной тематике за последние годы8. Более же всего специалисты были обеспокоены тем, что «ст. 178 УК РФ применяется
1 URL: http://stat.anM-npecc^/stats/ug/t/14/s/17 (дата обращения: 14.09.2017).
2 См.: Клепицкий И.А. Уголовно-правовая охрана конкуренции в России: почему закон не работает? // Законодательство. 2005. № 10. С. 57; Хутов К.М. Преступный монополизм: уголовно-политическое и криминологическое исследование: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2006. С. 3.
3 См.: Экспресс по России «Единый отчет о преступности». М., 2002—2008.
4 См.: Хакулов М.С. Преступления, посягающие на свободу и добросовестность конкуренции в предпринимательской деятельности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 4.
5 Законодательство. 2007. № 2. С. 7.
6 URL: http://www.cljoumal.ru/vibor/63/ (дата обращения: 21.07.2017).
7 Например, за 2001—2003 гг. было вынесено всего 6 приговоров и ни одного — в 2005 г. (см.: Скобликов П.А. Уголовная ответственность за монополистические действия и ограничение конкуренции в современной России // Закон. 2006. № 12.С. 107, 109). В 2008 г. по ст. 178 УК РФ было осуждено 4 человека, в 2009 — 2, в 2010 — 1, а в 2012 — 5. URL: http://stat.апи-пресс.рф/stats/ug/t/14/s/17 (дата обращения: 15.08.2017).
8 Кроме названной ранее работы К.М. Хутова, см.: Мельников И.М. Криминологические проблемы противодействия преступности в сфере антимонопольного законодательства. Кисловодск, 2002; Жуков Е.В. Уголовная ответственность за монополистические действия и ограничение конкуренции. Ростов н/Д, 2003; Улезько А.Э. Уголовная ответственность за недопущение, ограничение или устранение конкуренции. Ростов н/Д, 2004; Корниенко В.Т. Уголовно-правовая охрана добросовестной конкуренции на потребительском рынке. Ростов н/Д, 2004; Бойцов А.Н. Недопущение, ограничение или устранение конкуренции по уголовному праву России. Ставрополь, 2005; Денисова А.В. Уголовно-правовые аспекты борьбы с монополизмом в Российской Федерации. Хабаровск, 2006; Лаптев Д.Б. Уголовная ответственность за недопущение, ограничение или устранение конкуренции. М., 2006; Репин П.Н. Недопущение, ограничение или устранение конкуренции: уголовно-правовая характеристика (по материалам Санкт-Петербурга и Ленинградской области). СПб., 2007; Бабаева Ю.Г. Уголовная ответственность за недопущение, ограничение или устранение конкуренции с использованием служебного положения. М., 2007, а также докторская диссертация Хакулова М.С. Преступления, посягающие на свободу и добросовестность конкуренции в предпринимательской деятельности. М., 2008.
Публикации аспиранта Т.Ф. Чураева на тему «Уголовная ответственность за ограничение и устранение конкуренции», датируемые 2014 г., свидетельствуют, что некоторое затишье в «окучивании» рассматриваемой темы было временным, чтобы не сказать — кратковременным.
Это вызывает озабоченность не только состоянием конкуренции в стране, экономика которой именно по этой причине уже много лет балансирует между кризисом, рецессией и стагнацией, не давая не малейших надежд на позитивные перемены в обозримом будущем, но и состоянием отечественной юридической науки, а также добросовестностью и профессиональной пригодностью экспертов ВАК.
лишь при конфликтах мелких предпринимателей; никто из лиц, принадлежащих к монополиям регионального, а тем более федерального уровня, ни разу не был привлечен к уголовной ответственности»1, хотя предусматривая в 2003 году в качестве обязательного признака объективной стороны рассматриваемого преступления причинение крупного ущерба, законодатель, скорее всего, стремился переориентировать правоприменителей именно на борьбу с крупными монополистами.
В 2006 году на смену Закону «О конкуренции» пришел Федеральный закон «О защите конкуренции», содержащий, как и его предшественник, запрет на монополистическую деятельность и антиконкурентное поведение органов государственной власти и местного самоуправления. А три года спустя, 3 июля 2009 года был принят Государственной Думой РФ и 29 июля того же года подписан Президентом России Федеральный закон № 216-ФЗ «О внесении изменений в ст. 178 Уголовного кодекса Российской Федерации». В новой редакции преступлением признавалось не только злоупотребление доминирующим положением, как это было ранее, но и заключение антиконкурентных соглашений или совершение согласованных действий. Правильность такого решения абсолютно очевидна. Непонятно лишь, почему, установив уголовную ответственность за один из видов монополистической деятельности (злоупотребление доминирующим положением) еще в 1996 году, законодатель так долго (целых 13 лет) шел к криминализации еще двух видов данного правонарушения (антиконкурентные соглашения и согласованные действия). Возникал вопрос и о том, сколько еще лет потребуется ему для того, чтобы признать, наконец, преступлением наиболее опасные проявления антиконкурентного поведения органов государственной власти и местного самоуправления?
В качестве вредных последствий рассматриваемого преступления было названо причинение крупного ущерба гражданам, организациям или государству (раньше — просто «причинение крупного ущерба»), а также извлечение дохода в крупном размере. Дополнение текста правовой нормы словами, выделенными курсивом, заслуживало одобрения уже потому, что они, как тогда показалось, означали: отныне Уголовный кодекс РФ защищает от наиболее опасных нарушений конкурентного законодательства не только хозяйствующих субъектов, пытающихся составить конкуренцию монополисту, но и конкуренцию как таковую, недопущение, ограничение или устранение которой представляет опасность для экономики страны, а соответственно для граждан, выступающих в качестве потребителей, организаций, как занимающихся, так и не занимающихся предпринимательской деятельностью, государства в целом.
Что же касается выделения в качестве самостоятельного вредного последствия рассматриваемого преступления извлечения дохода в крупном размере, то с таким законодательным решением трудно согласиться. И вот почему: 1) в связи с очевидной неопределенностью содержания понятия «доход» (официального определения этого понятия нет в Гражданском кодексе РФ); 2) из-за объективной трудности, если не невозможности разграничения обоснованного дохода, полученного в результате законной деятельности хозяйствующего субъекта, от необоснованного дохода как следствия его же неправомерной деятельности; 3) в отсутствие предусмотренного законом ущерба, причиненного правоохраняемым интересам, опасность такого деяния с очевидностью «не дотягивает» до преступления, а при его наличии упоминание дохода становится излишним.
Одновременно с существенным расширением круга деяний, подпадающих под действие статьи 178 УК РФ, законодатель несколько сузил сферу ее применения за счет упоминания в качестве обязательного признака преступления «неоднократного злоупотребления доминирующим положением». Это означало, что для привлечения к уголовной ответственности стало недостаточно единичного случая установления монопольно высокой или монопольно низкой цены либо ограничения доступа на рынок, сколь бы ни был велик причиненный такими деяниями ущерб. В примечании 4 к статье 178 УК РФ говорилось, что «неоднократным злоупотреблением доминирующим положением признается совершение лицом более двух таких действий в течение трех лет, за которые такое лицо было привлечено к административной ответственности».
И это было, как минимум, по двум причинам крайне неудачное законодательное решение. Во-первых, оно означало ничем не обоснованное и немотивированное возвращение в российское уголовное право административной преюдиции, принципиальный отказ от которой в 1996 году являлся одной из прогрессивных новаций постсоветского уголовного законодательства. Очевидно, что отличие преступления от административного деликта состоит в неодинаковых характере и степени их общественной опасности, а отнюдь не в количестве телодвижений, совершенных правонарушителем. Здесь именно тот, достаточно нечастый случай, когда количество не переходит в качество. Поэтому решение законодателя, которое учитывало весьма аргументированное мнение, давно высказываемое по этому поводу в теории2, несомненно, заслуживало одобрения.
Во-вторых, введение в диспозицию статьи 178 УК РФ признака неоднократности противоречило законодательному решению от декабря 2003 года об ограничении видов множественности преступлений
1 Скобликов П.А. Уголовная ответственность за монополистические действия и ограничение конкуренции в современной России // Закон. 2006. № 12. С. 111.
2 См., например: Келина С.Г. Современная тенденция в развитии уголовного законодательства и уголовно-правовой теории // Государство и право. 1994. № 6. С. 45; Кузнецова Н.Ф. Основные черты Особенной части УК РФ // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 1996. № 5. С. 18.
только совокупностью и рецидивом. Тогда из Уголовного кодекса РФ исключили статью 16 «Неоднократность преступлений». Нельзя сказать, что такая новация была с энтузиазмом воспринята специалистами1, но коль скоро это произошло, последующее использование признака неоднократности в нормах Особенной части УК РФ абсолютно неприемлемо.
Сопоставление всех плюсов и минусов рассматриваемой редакции статьи 178 УК РФ изначально свидетельствовало о ее потенциальной неэффективности, ибо несовершенная норма не может быть эффективной по определению, а юриспруденция, как бы парадоксально это, на первый взгляд, ни звучало, наука точная. И законодатель продолжил поиски повышения ее эффективности. Продолжил, как сумел, то есть руководствуясь, в основном, излюбленным «методом тыка».
Очередное изменение статьи 178 УК произошло 6 декабря 2011 года2, когда «заключение ограничивающих конкуренцию соглашений или осуществления ограничивающих конкуренцию согласованных действий» в диспозиции первой ее части было заменено на «заключение хозяйствующими субъектами-конкурентами ограничивающего конкуренцию соглашения (картеля)», что означало декриминализацию антиконкурентных согласованных действий, признанных после долгих раздумий преступлением только в 2009 году.
Кроме того, в примечании 3, дополнившем тогда же статью 178 УК РФ и гласившем: «Лицо, совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности, если оно способствовало раскрытию этого преступления, возместило причиненный ущерб или перечислило в федеральный бюджет доход, полученный в результате действий, предусмотренных настоящей статьей, и если в его действиях не содержится иного состава преступления» слова о перечислении в бюджет незаконно полученного дохода заменены на «иным образом загладило вред, причиненный в результате действий, предусмотренных настоящей статьей». Причина изменений очевидна из проведенного ранее анализа такого последствия, как «доход», сумму которого невозможно рассчитать и соответственно куда бы то ни было перечислить. Что же касается содержания обновленного текста, то он представляется чрезмерно неопределенно-уклончивым, что весьма не полезно для правоприменительной практики и категорически не способно сделать ее более эффективной.
На следующий день(?!), 7 декабря 2011 года (№ 420 ФЗ), законодатель вновь обратился к ст. 178 УК, внеся на этот раз коррективы в санкции квалифицированного и особо квалифицированного видов данного преступления. Так, в санкциях частей 2 и 3 в качестве альтернативы лишению свободы появились принудительные работы.
Изменения эти не вызывают нареканий, ибо альтернативная санкция всегда предпочтительнее относительно определенной, поскольку способствует индивидуализации наказания, тем более что в качестве альтернативы в обоих случаях предложено более мягкое, чем ранее, наказание, что не характерно для российского уголовного законодательства, традиционно отличающегося чрезмерной жесткостью, но может оказаться небесполезным для борьбы с экономическими преступлениями. А может, что более вероятно с учетом специфики такого наказания, как принудительные работы, и не оказаться. Отсюда два вопроса. Один чисто технический: ну почему именно на следующий день? Второй вполне содержательный: где доказательство того, что новое наказание в санкции статьи 178 УК РФ было способно хоть на йоту повысить эффективность правоприменения?
Не заставила себя долго ждать и следующая редакция статьи 178 УК. Эта норма была в очередной раз «перепахана» Федеральным законом от 8 марта 2015 года. В материалах Государственной Думы РФ тогда сообщалось, что изменения призваны повысить эффективность предупреждения и пресечения картельных соглашений3. На деле же они едва ли не напрочь отвергали прошлые законодательные наработки.
Во-первых, статья переименована в «Ограничение конкуренции». Это означает, что не допускать любыми способами появление конкурентов на монополизированном рынке, равно как и устранять их с рынка конкурентного, что не менее, если не более опасно, чем ограничение конкуренции, хотя официально и не разрешено (запрет на подобные действия сохранен в ст. 10, 15 и 16 Федерального закона «О защите конкуренции»), но повлечь за собой уголовную ответственность ни при каких обстоятельствах не может. Во-вторых, уголовно наказуемым способом ограничения конкуренции теперь признается только «заключение между хозяйствующими субъектами-конкурентами ограничивающего конкуренцию соглашения (картеля), запрещенного в соответствии с антимонопольным законодательством». Что же касается злоупотребления доминирующим положением — единственного способа совершения рассматриваемого преступления в течение тринадцати лет и одного из трех, а затем двух — в течение следующих пяти, то он декриминализирован. И не потому, что был окончательно побежден Федеральной антимонопольной службой и перестал существовать как явление или почему-то утратил общественную опасность, а совсем по другой (ВНИМАНИЕ!) причине. «Предлагаемые правки юридико-технического харак-
1 См., напр.: Бойко А. Верните неоднократность // Законность. 2006. № 1. С. 12; Побегайло Э.Ф. Нерадостный юбилей // Российская юстиция. 2006. № 6. С. 3; Даурова Т.Г., Алихаджиева И.С., Лиценбергер О.А., Сергеева ЕЮ. Уголовное право: история и современность (вопросы Общей части). Саратов, 2009. С. 58.
2 О внесении изменений в Федеральный закон «О защите конкуренции» и отдельные законодательные акты Российской Федерации»: федеральный закон от 6 декабря 2011 г. № 401 -ФЗ // Российская газета. 2011. 9 декабря.
3 URL: https://pravo.ru/news/view/82589/ (дата обращения: 15.08.17).
тера обусловлены сложившейся практикой неправильного толкования действующей редакции указанной статьи», — отмечают разработчики законопроекта. «Действующая редакция части 1 статьи 178 УК РФ (то, что было до марта 2015 г. — Т.Г.) позволяет правоприменителю рассматривать такие способы нарушения антимонопольного законодательства, как картельное соглашение и неоднократное злоупотребление доминирующим положением, не в качестве альтернативных, а в качестве обязательных в совокупности. Кроме того, исходя из возможного толкования действующей редакции статьи 178 УК РФ, уголовному преследованию подлежат не сами по себе картельный сговор или неоднократное злоупотребление доминирующим положением, а такие сговор или злоупотребление, которые привели к недопущению, устранению или ограничению конкуренции»1.
Только три вопроса к авторам законопроекта.
1. Вы называете ни чем не обоснованную декриминализацию наиболее распространенных и опасных видов монополистической деятельности «правками юридико-технического характера»?
2. Вы полагаете, что запрещенное антимонопольным законодательством поведение может быть признано преступлением, даже если оно не приводит к недопущению, устранению или ограничению конкуренции, то есть не представляет для нее опасности? Тогда почему оно запрещено и, более того, криминализировано?
3. Вы не пробовали для разработки нормативных актов и отдельных правовых норм (например, ст. 178 УК РФ) привлекать специалистов по законотворчеству, результат работы которых, скорее всего, будет понятен другим специалистам-правоприменителям?
Впрочем, ответ на последний вопрос известен. Как пишет проф. С.В. Максимов, «принятию указанного Закона (речь идет о ст. 178 УК в редакции от июля 2009 г. — Т. Д.) предшествовал длительный процесс разработки законопроекта, стартовавший в апреле 2006 года. Его первоначальный вариант готовился специалистами ИГП РАН в рамках конкурса, объявленного ФАС России, а затем дорабатывался и согласовывался с участием представителей всех заинтересованных сторон (Администрации Президента РФ, Минюста России, Минэкономразвития России, МВД России). Несмотря на то, что принятый вариант новой редакции статьи 178 УК РФ заметно отличался от первоначальной конкурсной разработки ИГП РАН, ключевые новеллы остались почти нетронутыми (курсив мой. — Т. Д.)2. Понятно, что при таком отношении к знаниям и мнению специалистов, вряд ли целесообразно к ним обращаться, о чем и свидетельствуют последующие редакции статьи 178 УК РФ, включая действующую.
В качестве некоторого оправдания бессистемных, чтобы не сказать хаотичных изменений части 1 статьи 178 УК РФ, не имеющих, как правило, ни теоретической базы, ни криминологического обоснования, при которых криминализация чередуется с декриминализацией, звучит выдвигаемый в последнее время тезис о том, что уголовная ответственность за нарушения антимонопольного законодательства отнюдь не ограничивается рассматриваемым преступлением и многие из неназванных в рассматриваемой статье деяний, способных причинить и реально причиняющих вред российской конкуренции, якобы не остаются безнаказанными, так как могут повлечь за собой ответственность по другим статьям Уголовного кодекса РФ. В качестве примеров преступлений, «типично сопряженных с нарушениями антимонопольного законодательства, запрещаемыми в соответствии с Законом о защите конкуренции» называют преступления, предусмотренные статьями 147, 165, 169, 179, 180, 183, 185.3, 201, 204, 285, 285.1, 285.2, 286, 292, 293, 303, 327 и другими УК РФ3.
Антиконкурентное поведение, действительно, нередко оказывается схожим с каким-то из названных и неназванных преступлений или сопровождает его совершение, составляя с ним идеальную или реальную совокупность, с некоторыми из статей статьи 178 УК РФ находится в соотношении «общая и специальная норма». Но это не может служить основанием для согласия с очевидными недостатками статьи 178 УК РФ.
Так нужна ли в Уголовном кодексе РФ такая правовая норма? Как она должна быть сформулирована? И какой прогноз может быть сделан по поводу ее практического применения в ближайшем и отдаленном будущем? Прежде чем попытаться дать ответ, полагаю нужным солидаризироваться с С. Авдашевой и А. Шаститко, настаивающих на том, что при решении вопроса о криминализации тех или иных деяний в сфере экономики и ужесточения уголовной ответственности за преступление, предусмотренное ст. 178 УК РФ, надо, прежде всего, думать о возможных последствиях этого процесса для экономики страны4. Очень важной представляется и следующая, неизменно проводимая этими авторами мысль: «Антимонопольное регулирование должно быть направлено на защиту конкуренции, а не конкурентов»5.
1 URL: https://pravo.ru/news/view/82589/ (дата обращения: 21.07.17).
2 Максимов С.В., Недогонова В.А. Проблемы и перспективы криминализации антимонопольного законодательства в России. URL: 1111р://отрасли-права.рф/агйс1е/6089 (дата обращения: 12.08.17).
3 Ответственность за нарушения антимонопольного законодательства: проблемы теории и практики / отв. ред. С.В. Максимов, С.А. Пузыревский. М., 2015. URL: https://cyberpedia.su/3x11d23.html (дата обращения: 15.08.17).
4См.: Авдашева С., Шаститко А. Уголовное преследование за нарушение антимонопольного законодательства: возможности и риски // Экономическая политика. 2009. № 5. С. 93—98.
5 См., например: Авдашева С., Шаститко А. Адвокатирование конкуренции как часть конкурентной политики // Вопросы экономики. 2005. № 12. С. 111.
Надо ли говорить, насколько это актуально для правильного решения вопроса об уголовной ответственности за нарушение антимонопольного законодательства, когда главным признаком совершенного преступления должно признаваться именно недопущение, ограничение или устранение конкуренции как результат монополистической деятельности, осуществленной любым запрещенным Федеральным законом «О защите конкуренции» способом, недобросовестной конкуренции или антиконкурентного поведения органов государственной власти или местного самоуправления? Причинение же крупного или особо крупного ущерба гражданам, организациям или государству, названного в диспозиции статьи 178 УК РФ, должно выступать в качестве доказательства, подтверждающего наличие вреда, причиненного конкуренции.
Статья такая, несомненно, нужна, поскольку государство должно сохранить за собой право жестко, в том числе путем применения уголовной репрессии, реагировать на наиболее опасные проявления недопущения, ограничения и устранения конкуренции. Такова мировая практика, и у нас нет основания ее игнорировать. Применяться она будет редко, поскольку важнейшим и наиболее эффективным средством воздействия на нарушителей конкурентного законодательства является применение к ним экономических санкций, что вполне достижимо в рамках административной ответственности, которая, хотя и с большим опозданием, но все-таки появилась и в российском законодательстве. Применение же уголовного наказания должно рассматриваться лишь как самая крайняя мера, когда иные способы воздействия на монополистов исчерпаны и не принесли результатов, то есть быть скорее исключением из правила, чем самим правилом.
Уже поэтому нецелесообразным представляется все новое и новое законодательное уточнение содержания статьи 178 УК РФ, которое так и не смогло повлиять на эффективность борьбы с такими правонарушениями, что подтверждено более чем двадцатилетним опытом.
Правильнее сформулировать признаки данного преступления в самой общей форме, не требующей корректирования при каждом изменении антимонопольного регулирования. Например, статья 178 могла бы выглядеть следующим образом:
«Недопущение, ограничение или устранение конкуренции
Недопущение, ограничение или устранение конкуренции путем монополистической деятельности, недобросовестной конкуренции или антиконкурентного поведения органов государственной власти или местного самоуправления, если эти деяния причинили крупный ущерб гражданам, организациям или государству, наказывается...»
Важным является упоминание в диспозиции статьи 178 УК РФ всех трех наиболее опасных нарушений антимонопольного законодательства, реально существующих на практике и причиняющих конкуренции немалый вред. С принципиальной безнаказанностью антиконкурентного поведения властных структур должно быть покончено раз и навсегда.
Справедливым представляется отказ от упоминания в ней конкретных проявлений указанных правонарушений. Это не только делает текст закона более лаконичным, но и исключает досадные потери, как это произошло в 2009 году, когда осознанно или по недосмотру из запрещенных ранее статьей 178 УК деяний исчез раздел рынка — явление сколь опасное, столь и распространенное, тем более что законодательные перечни всех названных правонарушений в Федеральном законе «О защите конкуренции» не являются исчерпывающими и носят открытый характер.
