CC BY
107
ЕДИНОЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО РОССИИ, БЕЛАРУСИ И КАЗАХСТАНА: РЕАЛЬНОСТЬ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Ксения БОРИШПОЛЕЦ
кандидат политических наук, профессор кафедры мировых политических процессов МГИМО (У) МИД РФ (Москва, Российская Федерация)
Станислав ЧЕРНЯВСКИЙ
доктор исторических наук, директор Центра постсоветских исследований МГИМО (У), МИД РФ (Москва, Российская Федерация)
Введение
РЕГИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
1 января 2012 года официально заработало Единое экономическое пространство (ЕЭП) Беларуси, Казахстана и России, которые в июле 2011 года перенесли таможенный контроль на внешнюю границу Таможенного союза (ТС). Это событие открывает качественно новый этап в развитии интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Объективные условия для углубления экономичес-
кого сотрудничества трех стран давно сложились, техническая работа проведена с учетом интересов всех партнеров, появилась и политическая воля высшего руководства. Есть все основания полагать, что «локомотив постсоветской интеграции» в формате ТС — ЕЭП стал набирать скорость.
С середины 2011 года для России, Беларуси и Казахстана начали действовать
единые ставки пошлин и налогов на ввозимые товары, единый механизм санитарного и ветеринарного контроля, а также принципы технического регулирования. С 1 января 2012 года введен в действие базовый блок документов по ЕЭП, состоящий из 17 соглашений. Они касаются прав трудящихся-мигрантов и членов их семей, единых принципов валютной политики, регулирования доступа к услугам железнодорожного транспорта, единых правил поддержки сельскохозяйственных товаропроизводителей и создания условий для обеспечения свободного движения капитала. Все это поможет сформировать единый рынок стран-членов емкостью более 170 млн потребителей с совокупным валовым продуктом, превышающим 1 385 млрд долл.
Системная организация движения столь масштабных экономических ресурсов уже принесла реальные выгоды: несмотря на наличие списка товаров, на которые еще распространяются вывозные ограничения, товарооборот между участниками ТС еще до его превращения в Единое экономическое пространство вырос практически в два раза. По мнению экспертов, за счет интеграционного фактора к 2015 году участники ТС получат дополнительно около 15% ожидаемого прироста ВВП, или примерно 400 млрд долл.
Однако помимо лежащих на поверхности явных показателей необходимо принимать во внимание и дополнительные инновационные возможности, которые открываются благодаря свободному движению товаров в рамках взаимной торговли между Россией, Беларусью и Казахстаном, снижению финансовой нагрузки на коммерческие предприятия, устранению адми-
нистративных барьеров, унификации таможенных правил и позитивному влиянию экономического сближения постсоветских стран на гуманитарную сферу.
Необходимо констатировать, что к настоящему времени произошел качественный скачок в улучшении условий развития экономик трех стран, вызвавший повышение инвестиционной привлекательности пространства ТС, а с 2012 года — и ЕЭП.
Однако, по имеющимся оценкам, для того чтобы ЕЭП заработало как полноценное многостороннее объединение, способное обеспечить свободное движение товаров, услуг, капитала и труда, потребуется около 5 лет (с 2011 по 2015 гг.). Необходимо принять еще по меньшей мере 55 международных документов и иных актов1. За эти 5 лет правительствам трех стран необходимо будет обеспечить выполнение более 70 обязательных мероприятий по формирующим ЕЭП соглашениям в соответствии с установленными в них конкретными сроками. Характерно, что рубеж (2015 г.) определен главой российского правительства В. Путиным как начало функционирования Евразийского союза2.
Другими словами, решение текущих задач по реализации ЕЭП должно осуществляться параллельно с достижением стратегических ориентиров по созданию более широкого и разнообразного по составу интеграционного объединения.
1 См.: Генсек ЕврАзЭС: ЕЭП полноценно заработает через 5 лет [http://www.regnum.ru/news/145 2817.html], 5 октября 2011.
2 См.: Премьер РФ: Евразийский союз может заработать к 2015 году [http://www.regnum.ru/news/ 1457665.html], 19 января 2011.
Рентабельность ТС — ЕЭП для России
Вопросы рентабельности ТС — ЕЭП для России как ведущего экономического субъекта интеграционной деятельности определены пока лишь в первом приближении. Ожидается, что к концу 2011 года таможенные поступления в российский бюджет составят 5,4 трлн рублей, что свидетельствует об устойчивом росте доходов. Иными словами,
в рамках ТС полностью соблюдаются бюджетные государственные интересы России, успешно достигнута рентабельность стартовых вложений.
Вместе с тем курс на сближение рынков товаров, труда и капитала не закрепляет автоматически преимуществ от ЕЭП для России. В ходе развития правовой базы интеграционного сближения Россия должна стремиться к углублению взаимодействия в тех отраслях, которые способствуют формированию общего экспортного потенциала ТС и одновременно являются стратегическими для экспортного потенциала Беларуси, Казахстана и присоединившегося к ним в октябре 2011 года Кыргызстана.
В контексте международной торговли за рамками СНГ стратегическими для Беларуси товарами являются минеральные удобрения, древесина, готовые мясные продукты, инструменты и средства наземного транспорта.
У Казахстана имеются благоприятные конкурентные условия для расширения экспортного производства злаков и изделий мукомольно-крупяной промышленности, минерального топлива, нефти и продуктов их переработки, продуктов неорганической химии, черных и цветных металлов.
Что же касается торговли со странами СНГ, то для Беларуси наиболее важными секторами экономики являются мясомолочная и пищевая промышленность (особенно кондитерская), энергетическая отрасль (минеральное топливо, нефть и продукты их переработки), химическая (минеральные удобрения, пластмассы, химические волокна) и текстильная промышленность, а для Казахстана — производство злаков и изделий муко-
Таблица 1
Доля основных партнеров в экспорте и импорте стран — участниц ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП (%)
Заметная доля (5—12) Значительная доля (12—25) Существенная доля (25—33) Преобладающая доля (более 33) Доля прочих партнеров
Беларусь Украина, Латвия, Швейцария, Россия, Франция Нидерланды РОССИЯ (32) 35
Казахстан Швейцария, РОССИЯ (8), Франция КНР, Италия 48
Кыргызстан Казахстан, Узбекистан, Франция, РОССИЯ (11) КНР 33
Россия КНР,Турция, Беларусь, ФРГ, Италия, Нидерланды 57
Таджикистан Иран, Узбекистан, РОССИЯ (10), Турция КНР 23
Узбекистан ^- — — — — —
мольно-крупяной промышленности, производство алкогольных и безалкогольных напитков, минеральное топливо, нефть и продукты их переработки, производство черных и цветных металлов.
Как показывает мировой опыт, экономическая рентабельность интеграционных проектов зависит не только от прямых приобретений, но и не в меньшей степени от возможностей рациональной организации среды многостороннего сотрудничества и обеспечения устойчивого лидерства.
Судя по объективным характеристикам текущей экономической ситуации, Россия располагает благоприятными возможностями для обеспечения лидерства по отношению к Казахстану, Беларуси и присоединившемуся к проекту Кыргызстану. Российские позиции остаются очень прочными благодаря не только тесному взаимодействию с партнерами в сфере ТЭК, но и уровню сотрудничества в сфере транспортных коммуникаций, технических регламентов, инновационных проектов и в других практических областях. При этом двусторонний товарооборот с Россией остается основной несущей конструкцией внешней торговли как ее партнеров по ТС — ЕЭП, так и всех стран постсоветского пространства (см. табл. 1 и 23).
Однако, чтобы обеспечить рентабельность интеграционных связей России с партнерами по ТС — ЕЭП на долговременной основе, необходимы дополнительные усилия по
Таблица 2
Доля основных партнеров в импорте стран — участниц ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП (%)
Заметная доля (5—12)
Беларусь Украина, ФРГ
РОССИЯ (59)
28
Казахстан Италия, ФРГ, Украина КНР РОССИЯ 34
(31)
Кыргызстан Узбекистан, Казахстан КНР
21%
РОССИЯ (36)
28
Россия Италия, Франция, ФРГ,
Украина, США КНР
53
Таджикистан Узбекистан, КНР, Казахстан
РОССИЯ
(33)
43
V
Узбекистан —
3 Таблицы 1 и 2 составлены на основании: Евразийское экономическое сообщество 2000—2010. М.: Межгосударственный статистический комитет СНГ, 2011; Статистика стран ЕврАзЭС. Статистический сборник. М., 2011.
развитию экономического сотрудничества между Беларусью, Казахстаном и Кыргызстаном. Кроме того, эти страны должны увеличить свой вклад в обеспечение региональных позиций ТС — ЕЭП и модернизировать собственный производственный потенциал. Немалую роль в решении этих вопросов призван сыграть российский бизнес.
Возможности и задачи российского бизнеса на интеграционном направлении
Инвестиционная экспансия российского бизнеса в страны ТС/ЕЭП является катализатором формирования единого рынка и локомотивом продвижения принятых на государственном уровне решений. Снятие таможенных барьеров открывает дополнительные возможности: сократятся или облегчатся юридические процедуры по оформлению документов, значительно снизятся транспортные издержки. Но это теория, а на практике пока не все так гладко.
■ Во-первых, в таможенном законодательстве ТС содержатся положения, ограничивающие свободу перемещения некоторых товаров. На эти товары либо еще не установлены единые ставки ввозных пошлин, либо в одном из государств-участников они облагаются экспортными пошлинами, либо в отношении них установлены антидемпинговые, специальные пошлины и другие защитные меры.
■ Во-вторых, свободному перемещению товаров мешает так называемый «принцип резидентства», в соответствии с которым компания государства — участника ТС имеет право проводить таможенное оформление товаров только в той стране, где она зарегистрирована.
Определенный ущерб бизнесу может нанести неодинаковое толкование норм Таможенного кодекса ТС соответствующими службами трех государств. Однако следует учесть, что таможенное законодательство — лишь один из множества правовых регуляторов экономической сферы. Существуют гражданское и валютное законодательство, а также множество других элементов правоприменительной практики, которые еще не включены в процессы экономической интеграции. Для успешного функционирования ТС требуется более широкое информирование предпринимателей о возможностях сотрудничества в тех направлениях, которые нуждаются в координации совместных усилий.
Кроме того, не преодолены разночтения, касающиеся вопросов определения механизмов госзакупок, ценообразования, борьбы с контрафактом, установления железнодорожных тарифов, объемов государственной поддержки сельского хозяйства, регулирования ввоза транспортных средств, а также иных аспектов экономической деятельности.
Существует и немало других, более комплексных проблем, которые пока не решены.
Для крупного российского бизнеса наиболее «интересными» направлениями являются добыча и транспортировка углеводородов, энергетика, телекоммуникации, машиностроение, транспорт, банковский сектор и сельское хозяйство. В качестве перспективных направлений интеграционного сотрудничества могут быть рассмотрены взаимодействие в металлургии, специализированных отраслях ТЭК, ВПК, самолетостроении, судостроении, атомном машиностроении, производстве машиностроительной продукции массового назначения, химической промышленности, а также углубление сотрудничества в области разработки высоких технологий.
Средний и малый бизнес заинтересован во взаимодействии в области информационных технологий (ИТ), в банковской сфере, страховой деятельности и торговле.
Разумеется, как в Беларуси, так и в Казахстане существуют свои реалии ведения бизнеса, национальное законодательство и традиции его применения.
Экономика Беларуси на данном этапе нуждается в радикальных реформах менеджмента. Системный кризис, две девальвации национальной валюты и гиперинфляция, а также поздний отказ от эмиссионной поддержки реального сектора и хронический дефицит внешнего счета текущих операций создают весьма слабые предпосылки для благополучия страны в 2012 году; ожидаются жесткие структурные реформы и перестройка экономики.
Хотя в целом российский бизнес имеет большие перспективы для продвижения на белорусском рынке, он встречает на своем пути немало препятствий неэкономического свойства. К ним в первую очередь следует отнести политические амбиции национальной элиты, которые часто не подкреплены ни экономическими, ни организационными, ни какими-либо иными возможностями. Негативную роль играет также стремление белорусских властей использовать любую внешнюю помощь; при этом реальные экономические основания сотрудничества игнорируются. Многие белорусские фирмы предпочитают вести деятельность внутри страны, а расчеты и уплату налогов — через свои филиалы за границей. В оффшоре ведут свой бизнес многие программисты, строители, транспортники, а также фирмы, оказывающие образовательные, консалтинговые и переводческие услуги.
Что касается Казахстана, то более 70% нефтегазовых ресурсов страны находятся под контролем западных компаний. Реальные масштабы российского присутствия в этой ведущей отрасли Казахстана весьма скромны, чего никак нельзя сказать о Китае. Казахстанская сторона предпочитает ориентироваться на сотрудничество с западными и азиатскими корпорациями, обладающими современными и эффективными технологиями глубокой переработки углеводородного сырья, а не с российскими нефтегазовыми компаниями, которые сосредоточились на «легких проектах», дающих быструю прибыль при минимальных инвестициях, причем долгосрочные капиталовложения на геологоразведку и разработку месторождений повышенной сложности сокращаются. Другими словами, России необходимо усилить акцент на проектах по глубокой переработке нефти и газа с получением широкого ассортимента продуктов с высокой нормой добавленной стоимости.
В области транспорта весьма перспективным является участие российских компаний в создании транспортного коридора Западная Европа — Западный Китай. Речь идет о создании современной придорожной инфраструктуры, логистических центров и сети комфортабельных пунктов отдыха, организации эффективной торговли и хранения грузов, об организации и укомплектовании тысяч рабочих мест и повышении благосостояния людей, живущих вдоль этого коридора.
В настоящее время белорусские и казахстанские партнеры озвучивают свой интерес к созданию российским бизнесом совместных предприятий по формированию новых логистических маршрутов на территории всего ТС, что во многом вызвано заметным увеличением объемов грузоперевозок по территории Беларуси и Казахстана в связи с началом деятельности союза.
Рынки Кыргызстана и Таджикистана, на которые в будущем могут получить свободный доступ российские, казахские и белорусские компании, едва ли можно считать перспективными. ВВП Кыргызстана ограничен примерно 5 млрд долл. (что составляет лишь 0,004% в мировом ВВП), а среднегодовой доход на душу населения не превышает 800 долл. Более 52% жителей Кыргызстана относятся к категории бедных, а 17,8% — крайне бедных; согласно классификации Всемирного банка (ВБ), республика входит в группу стран с низкими доходами. Экономика Кыргызстана полностью зависит от притока средств извне, поступающих в основном в виде займов и кредитов МВФ, ВБ и стран-доноров.
Не лучше ситуация и в Таджикистане, также являющемся одним из самых бедных аг-рарно-индустриальных государств мира. По оценке МВФ, сегодня до 63% таджиков живут
менее чем на два доллара в день. Таджикскую экономику эксперты характеризуют высочайшим уровнем зависимости от импорта и низким уровнем квалификации персонала.
Бюджет Таджикистана формируется с большим дефицитом. Денежные поступления от трудовых мигрантов, большая часть которых работают в России, достигают 50% ВВП страны. Согласно докладу ВБ «Миграция и денежные переводы: цифры и факты — 2011», в 2009 году Таджикистан занимал первую позицию в списке стран, значимую часть ВВП которых составляет поток денежных переводов от трудовых мигрантов. В прошлом году объем официально зарегистрированных денежных переводов в Таджикистан составил 2,1 млрд долл.4
Уровень представленности российского бизнеса, степень его активности и темпы проникновения на рынки Таджикистана и Кыргызстана невысоки; к тому же далеко не все заявленные проекты реализуются. Некоторые компании (ОК «Российский алюминий») полностью свернули свою деятельность в упомянутых странах, ряд проектов не один год находится в стадии обсуждения или разработки (ОАО «Интер РАО ЕЭС»/ ОАО «РусГидро»), иные же попросту заморожены и находятся в «подвешенном» состоянии (разведка и разработка нефтегазовых месторождений).
Кроме того, на рынках Кыргызстана и Таджикистана российский бизнес несет характерные для развивающихся стран значительные издержки неэкономического свойства. Среди них можно отметить высокую конъюнктурность поведения правящих элит, из-за которой малейшее изменение политической ситуации в регионе может вызвать отказ от ранее принятых обязательств и возникновение значительных рисков для бизнеса. Еще одной серьезной помехой для развития бизнеса является коррупция (даже несмотря на то, что российские бизнес-структуры относят ее к «накладным расходам»); ситуация усугубляется и финансовым кризисом.
К негативным факторам относятся и завышенные ожидания руководителей Кыргызстана и Таджикистана, считающих свои страны привлекательными для инвестиций, что объясняется отсутствием актуальной информации и преследованием сугубо эгоистических интересов. Фаворитизм при назначениях на должности приводит к тому, что чиновники боятся доводить до сведения лиц, принимающих государственные решения, реальные данные о социально-политической и экономической ситуации в стране. А независимый мониторинг отсутствует.
Очевидно, что по мере формирования ТС могут возникнуть конфликты интересов отдельных бизнес-групп, которые будут трактоваться всеми заинтересованными сторонами как «межгосударственные противоречия». Большинство возникающих проблем связаны, как правило, с субъективным подходом бизнес-элит, зачастую не имеющих адекватного и объективного представления о реальном положении вещей.
Чтобы преодолеть подобную ситуацию и достичь взаимовыгодного уровня сотрудничества, потребуются согласованные взаимные уступки. Особенно важно, чтобы при обсуждении разногласий стороны проявили конструктивный подход.
Баланс в расширении географии интеграционных связей
Расширение географии сотрудничества с интеграционными структурами ТС — ЕЭП в той или иной степени интересует многие страны, в том числе и страны дальнего зарубежья.
4 [http://www.ng.ru/economics/2011-11-25/1_soyuz.html].
Однако включение в ТС — ЕЭП каких-либо стран является пока гипотетической перспективой. Что же касается Кыргызстана, то многие представители элиты этой страны продолжают подчеркивать неоднозначное отношение к решению президента А. Атамбаева.
Ближайшие потенциальные кандидаты из числа стран СНГ (в частности, Таджикистан и Украина), поддержавших в октябре 2011 года создание Зоны свободной торговли (ЗСТ), связывают свое развитие не с фиксацией одного стратегического вектора сотрудничества, а с поступлением внешних ресурсов из нескольких альтернативных источников. Поэтому изменение позиций вероятных участников ТС — ЕЭП предполагает достижение радикального перелома в настроениях правящих кругов и не менее чем годичный период интенсивной профильной подготовки.
Потенциал системы экономического взаимодействия в условиях возможного присоединения новых государств-участников к ТС/ЕЭП во многом обеспечивается региональными связями российских партнеров, и оценивать этот процесс во всех его деталях было бы преждевременно. Однако следует принять во внимание, что с начала 2012 года будет создаваться общий рынок услуг. Предусматривается предоставление национального режима предприятиям — резидентам сторон в оказании услуг, унификация требований к ним и взаимное признание лицензий в лицензируемых видах деятельности. Таким образом, общие усилия России, Беларуси и Казахстана, а также Кыргызстана (хотя и в меньшей степени) позволят обеспечить потенциал, который может стать основой для расширения состава ТС/ЕЭП. Представляется, что наиболее вероятные сроки расширения — это 2013—2014 годы5.
Учитывая, что интеграционный фактор на постсоветском пространстве опирается преимущественно на российский ресурсный потенциал, краткосрочные перспективы расширения ТС — ЕЭП определяются в большей степени не объективными (заинтересованность в углублении взаимодополняемости хозяйственных систем), а субъективными стимулами (настроения в среде правящих кругов партнеров России).
Политические деятели и основные группы влияния каждой из стран постсоветского пространства по-разному относятся к идее вхождения в ТС — ЕЭП. Так, политические деятели Украины в основном настроены против вступления в ТС, апеллируя к рискам ограничения национального суверенитета и акцентируя участие в рынке ЕС, объем которого равен 16 трлн долл. (эта цифра многократно превышает аналогичный показатель ТС). После нескольких месяцев колебаний отрицательное отношение к вступлению в ТС — ЕЭП сложилось и среди таджикской элиты, а узбекское руководство во главе с президентом И. Каримовым заняло еще более жесткую негативную позицию.
Каких-то реальных инициатив по проведению консультаций и иных проявлений интереса к сотрудничеству со стороны государств ближнего и дальнего зарубежья можно ожидать не ранее чем через 3—4 года.
В целом сбалансированное расширение географии интеграционных связей ТС — ЕЭП опосредуется политическим выбором в пользу ориентации либо на интенсивный (расширение только за счет стран — членов ЕврАзЭС), либо на экстенсивный вариант. Ключевым элементом последнего стала бы вовлеченность Украины. Однако оба этих гипотетических сценария содержат такие общие положения, как отказ от форсирования переговоров о вступлении в ТС — ЕЭП с потенциальными партнерами, внедрение на всей таможенной территории унифицированной транспортно-логистической системы с учетом передового международного опыта, содействие оптимизации инвестиционного климата и условий ведения бизнеса, дополнительное внимание к расширению возможностей на уровне не только крупного, но и среднего предпринимательства.
5 Во время экспертных обсуждений перспектив расширения ТС — ЕЭП периодически подчеркивается, что претендовать на присоединение к «таможенной тройке» (сегодня официально уже «четверке») смогут только государства — участники ЕврАзЭС. Правда, в официальных сюжетах такой подход не озвучивался.
Интеграционное развитие в условиях многовекторности
Становление системы интеграционных связей происходит на фоне диверсификации интересов государств-участников. Наиболее наглядно многовекторность проявилась в изменении архитектуры внешнеторгового взаимодействия на постсоветском пространстве (в том числе в рамках ЕврАзЭС) и в отходе от моноцентричной системы партнерства в сфере экспорта и импорта6.
Между тем современная ситуация не создает условий для радикальной переориентации взаимосвязей между странами-партнерами по ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП. Характерно, что в период мирового экономического кризиса параметры стоимостных объемов экспортно-импортных потоков стран — участниц ТС — ЕЭП и ЕврАзЭС внутри интеграционного формата и за его пределами претерпели значимые изменения лишь в нескольких случаях (на таджикском и отчасти кыргызском направлениях).
Развитие основных интеграционных форматов опирается не только на масштабы взаимных торговых обменов между странами-членами, но и на их взаимодополняемость. Это позволяет решать многие вопросы интеграционного развития, в том числе и связанные с оказанием содействия национальным хозяйствам Беларуси, Кыргызстана и Таджикистана, имеющим хронически отрицательное сальдо во внешней торговле (за пределами постсоветского пространства).
Многовекторное экономическое сотрудничество стран — участниц ТС — ЕЭП не создает в среднесрочной перспективе реальных предпосылок для разрушения существующей системы интеграционного взаимодействия на постсоветском пространстве. Помимо того, что оно усиливает конкуренцию между групповыми экономическими интересами на уровне правящих кругов в каждой из стран-партнеров, существует еще одно очень важное обстоятельство, замедляющее объединительные тенденции. Речь идет о неустойчивости включения партнеров России в широкое международное разделение труда. Внешнеторговое сотрудничество Беларуси, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана за пределами постсоветского пространства носит ограниченный характер и недостаточно подкреплено прочными двусторонними связями с крупными контрагентами.
Кроме того, сегодня многовекторность ориентирует партнеров России на тщательный учет целесообразности более активного сотрудничества с региональным окружением, причем не только на постсоветском пространстве, но и за его пределами (по отдельным позициям).
В целом, учитывая нынешнюю «архитектуру» притяжения интересов участников ЕврАзЭС — ТС — ЕЭП, можно утверждать, что предпосылок для появления достаточно сильных центров альтернативного сотрудничества сегодня нет. Значимость внешнего вектора экономического сотрудничества, то есть сотрудничества с их ближайшим региональным окружением (в том числе и с Китаем), для партнеров России в среднесрочной перспективе не может сильно возрасти: возможности роста ограничены относительно узкой номенклатурой товарообмена и недостаточными по объему инвестициями (Иран и
6 На современном этапе величина товарооборота со странами мира за пределами постсоветского пространства у трех участников ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП — Казахстана, России и Таджикистана превышает величину товарооборота с партнерами по интеграционному процессу (приблизительно 74%, 86% и 53% соответственно) и только у Беларуси и Кыргызстана этот товарооборот составляет относительно меньшую долю во внешнеторговом взаимодействии (примерно 45% и 48% соответственно). Значимость многовекторности международного экономического сотрудничества стран — участниц ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП еще более наглядно проявляется в контексте сравнения величины экспортно-импортных потоков, которые сложились между ними, другими странами СНГ и широкой международной средой.
Турция), а что касается Китая, — его политикой пошагового продвижения своих интересов. Однако в настоящее время уровень китайского экономического присутствия, даже в наиболее открытых для него экономиках Таджикистана и Кыргызстана, недостаточен для достижения в среднесрочной перспективе решающего влияния.
Необходимо подчеркнуть, что объективные экономические вызовы многовекторности, отражающие ее неупорядоченность, фрагментарность и отсутствие значительного вклада в развитие экономического сотрудничества стран ТС — ЕЭП с ближайшим региональным окружением, в ближайшее время непреодолимы. Тем не менее именно в этой области идет накопление потенциальных (особенно в зоне Центральной Азии) рисков. Масштабы экономического сотрудничества центральноазиатских стран с Ираном и Турцией заметно уступают китайскому вектору, что в среднесрочной перспективе может привести к дисбалансу системы взаимодействия на восточном фланге ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП.
Вместо заключения: перспективы реализации ТС — ЕЭП
Оценка перспектив интеграционного сотрудничества России, Беларуси и Казахстана, а также Кыргызстана в рамках ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП с учетом зарубежного опыта и возможного присоединения новых государств-участников представляет значительный интерес с точки зрения тактических и стратегических задач российской политики. Без интеграции с ближайшими соседями, которые по масштабам общего рынка не уступают ЕС, Россия может столкнуться с перспективой дальнейшего подчинения своей экономики сырьевым запросам крупных центров международного влияния. Вместе с тем интеграционный проект должен обеспечить России лидерство среди государств, хозяйственные системы которых способны функционировать только в условиях массированной внешней поддержки. Еще одним вызовом для российской стороны является многовекторность экономических интересов ее партнеров, которая проецируется на решение конкретных вопросов многостороннего взаимодействия.
Официальные оценки, предполагающие получение участниками ТС — ЕЭП к 2015 году дополнительно около 15% прироста ВВП за счет интеграционного фактора, полностью обоснованы. Возможность получения значительного эффекта обусловлена объективными характеристиками системы международного экономического сотрудничества стран — участниц ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП; российское ядро последнего обеспечивает стабильное функционирование основных системных связей в пределах среднесрочной перспективы. Тем не менее достижение намеченных показателей развития интеграционных процессов предполагает ряд конкретных целенаправленных действий по обеспечению стабильной поступательной динамики интеграционного взаимодействия.
Речь идет о взвешенном отношении к инициативам по расширению членства в ТС ЕврАзЭС и ЕЭП с учетом противоречий в политике руководства потенциальных стран-кандидатов. В этом плане весьма важным является активное позиционирование ТС — ЕЭП как участника широкого международного экономического сотрудничества.
Необходимо более активно создавать в рамках ТС — ЕЭП единое правовое поле хозяйственной деятельности, в котором будет оперативно вводиться унификация валютного, финансового и гражданского регулирования (наряду с унификацией таможенного законодательства).
Пока же законодательно-нормативная база интеграционных процессов существенно отстает от административных решений по упрощению таможенных процедур на внешних границах, а учреждение наднациональных структур не в полной мере решает практические задачи оптимизации условий деятельности бизнеса (прежде всего российского).
Необходимо совершенствовать систему многовекторного экономического сотрудничества стран — участниц ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП в контексте развития интеграционных процессов между ними. Многовекторность должна играть большую роль в экономическом плане, в частности, как механизм привлечения несырьевых компаний развитых индустриальных стран к модернизации промышленного сектора и активизации экономического сотрудничества центральноазиатских стран с Ираном и Турцией, которое пока заметно уступает их сотрудничеству с Китаем. Следует отметить, что основные издержки многовектор-ности проявляются преимущественно в сфере политического управления и дифференциации интересов элит, участвующих в распределении государственных доходов.
Благоприятные перспективы и значительный экономический эффект интеграционного сотрудничества в рамках ТС, ЕврАзЭС и ЕЭП России, Беларуси и Казахстана, а также недавно присоединившегося к ним Кыргызстана обусловлены объективными характеристиками многостороннего взаимодействия. Однако реализация комплексного интеграционного проекта на постсоветском пространстве, равно как и движение по траектории Евразийского союза, решающим образом зависит от политической координации усилий России и ее партнеров, а также укрепления институциональной составляющей наднационального регулирования объединительных тенденций.
