CC BY
24124 ЕВРАЗИЙСТВО
люди
Эдиге Масанов: судьба человека, судьба семьи, судьба страны
Жулдуз Абылхожин, Нурбулат Масанов
Ключевые слова: военная служба, время и место, движение «Алаш», друзья, жена и сын, сестра, сталинские репрессии, судьба отца, сын «врага народа», тоталитарная система, этнография.
Выдающийся казахский ученый, один из основателей казахстанской этнографии и историографии Эдиге Айдарбекович Масанов родился 19 ноября 1926 года в городе Семипалатинске в семье видного общественно-политического деятеля Айдарбека Баймухамедовича Масанова и его жены Зейнеп Валиевны Масановой.
Возьмём эту дату за точку отсчёта... Но прежде чем двигаться вперёд, по годам жизни нашего героя, дадим краткую характеристику места, с которого начиналось это движение, и времени, в которое оно происходило: места как общества, под влиянием которого он формировался, и времени формирования. Затем опишем семью родителей Эдиге, наложившую сильнейший отпечаток на его личность не только тем, что от семьи зависело, но и тем, что от семьи никак не зависело, что обрушилось на неё извне, помимо воли её членов. А уж затем проследим траекторию самостоятельной жизни Эдиге Масанова, не забывая, однако, соотносить её с жизнью страны.
Жулдуз Бекмухамедович Абылхожин, главный научный сотрудник Института истории и этнологии Министерства образования и науки Республики Казахстан, Алматы (Республика Казахстан).
Нурбулат Эдпгеевич Масанов (1954—2006), первый директор Казахского науч-но-исследовательского института по проблемам культурного наследия номадов, Алматы (Республика Казахстан).
Стартовые условия: место и время
В середине 1920-х годов Казахстан представлял собой глубокую экономическую и культурную провинцию многонациональной союзной страны. До революции его северные, центральные и восточные регионы относились к компетенции Степного генерал-губернатор-ства, южная часть — к ведению Туркестанского генерал-губернатор-ства. Вся территория будущего Казахстана тогда была распределена между этими генерал-губернаторствами по шести областям: Уральской, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской и Сырдарьинской. Каждая область, в свою очередь, делилась на уезды, уезды — на волости, волости — на административные аулы в количестве от 100 до 200 кибиток казахов-кочевников или других этнокультурных групп кочевого населения.
Во главе областей находились военные губернаторы, назначавшиеся царским правительством исключительно из российского дворянства христианского вероисповедания. Во главе уездов — уездные начальники, также преимущественно из православных дворян, их губернаторы ставили на должность по «высочайшим приказам». В волостях начальствовали волостные управители и в аулах — аульные старшины.
В рамках этой административно-территориальной системы лидеры традиционных клановых групп казахов-кочевников не имели почти никаких рычагов влияния на политику российского самодержавия, так как реально могли претендовать на занятие должностных мест только на двух низших уровнях управленческой вертикали. Основная же часть казахского населения была вообще отлучена от структур политической власти и управления.
25 октября 1917 года в Петрограде свершилась «пролетарская» революция. Вскоре революционные события перекинулись на территорию Казахстана, где они преимущественно разворачивались в более или менее крупных городах (в основном в уездных центрах) и вдоль железнодорожных магистралей. Населённые главным образом русскими города региона существовали как бы вне традиционного аграрного пространства, которое в основном составляли дисперсные общины казахов-кочевни-ков. Сельская периферия — казахский аул и русское село — относилась к городу как к чужой для неё среде, и поэтому аграрное население Казахстана в 1918—1919 годах большей частью пассивно восприняло события, происходившие в революционных городах края.
В то же время Февральская, а затем Октябрьская революции явились мощными катализаторами процесса усиления антиколониальных
настроений в Казахстане и организационного оформления либерального движения среди немногочисленной группы казахских интеллектуалов. Уже 21—26 июля 1917 года в Оренбурге собрался Первый общеказахский съезд, на котором политическая организация национальной либеральной интеллигенции «Алаш» (лидеры — А. Букейханов, А. Байтурсынов, М. Дулатов, Ж. и X. Досмухамедовы, X. Габбасов, М. Тынышпаев, А. Ермеков и др.) оформилась в национальную партию и приняла свою программу. 5—10 декабря того же года и там же состоялся Второй общеказахский съезд. Он подтвердил политическую ориентацию партии «Алаш» на создание национальной автономии в составе демократической федеральной Российской республики. В поисках необходимого гаранта реализации этой политической идеи руководители партии были вынуждены идти на контакты и взаимоисключающие компромиссы и с лидерами «белого движения», и с большевиками.
В марте — апреле 1919 года делегация Алашорды во главе с Бай-турсыновым провела переговоры с правительством РСФСР, а уже 10 июля 1919 года Ленин подписал в Москве Декрет «О революционном комитете по управлению Киргизским (Казахским) краем Социалистической Советской Республики». Согласно этому документу, Казахстан обретал свою государственность на советской основе, включаясь на правах национальной автономии в состав РСФСР. С 4 по 12 октября 1920 года в Оренбурге проходил Учредительный съезд советов Казахстана, который одобрил Декрет ВЦИК и Совнаркома и торжественно провозгласил Казахскую Автономную Советскую Социалистическую Республику (КАССР). При этом программные стратегические установки и конечные цели взаимного сотрудничества национально-либеральной партии «Алаш» и большевистских идеологов существенно расходились. В момент создания КАССР казахских либералов и большевиков объединяла только идея политической автономии Казахстана в составе РСФСР, но политические лидеры и той, и другой партий рассматривали систему федеративного устройства России как временную конструкцию в процессе национально-государственного строительства. Казахские интеллектуалы перспективу развития национальной автономии видели в постепенном обретении Казахстаном полного национально-государственного суверенитета. Большевики же рассчитывали на основе автономистской формы реализации провозглашенного ими «права наций на самоопределение» в дальнейшем воссоздать централизованное государство в пределах бывшей Российской империи на принципах «пролетарского интернационализма» и «приоритета
общемировых классовых интересов перед узкими национально--буржуазными интересами».
В 1920—1930-х годах большевистская партия и советское правительство, стремясь заложить прочный социальный фундамент крупномасштабных социалистических преобразований, осуществляли программу индустриализации Казахстана. Благодаря этим мероприятиям в республике были созданы крупные производственные отрасли, электрифицированы многие населенные пункты и промышленные предприятия, построена Туркестано-Сибирская железнодорожная магистраль (Турксиб) и т. д. С начала 1920-х годов в КАССР началась активная работа по преодолению неграмотности среди населения, подготовке местных профессиональных кадров, созданию разветвлённой культурно-образовательной инфраструктуры на территории республики. В этих крупномасштабных преобразованиях видную роль играли многие представители национально-либеральной интеллигенции Казахстана. При их активном участии были достигнуты большие успехи в деле ускоренной модернизации экономики и культуры края, что позволило в декабре 1936 года, в завершение национально-территориального размежевания народов бывшего Туркестанского и Степного генерал-губернаторств, преобразовать Казахскую АССР согласно Конституции СССР в союзную республику. Этим юридическим актом по существу был завершен процесс национально-государственного строительства в Казахстане, получившем новую Конституцию, которая утвердила его более высокий, чем прежде, политический статус в составе СССР.
Но одновременно с практической реализацией жизненно важных для населения Казахстана и других национальных республик экономических и культурно-просветительских программ на всем пространстве СССР быстро набирали силу тоталитарные тенденции в общественно-политической жизни и системе государственного управления. Тоталитарная природа большевистского режима наиболее ярко проявилась в построении социализма и искоренении «классовых пережитков» старого дворянско-буржуазного строя с помощью таких силовых акций, как поголовная коллективизация, раскулачивание зажиточных мелких собственников, насильственный перевод на оседлость скотоводов-кочевников, политические репрессии по отношению к реальным и мнимым идейным противникам большевизма, всепроникающий идеологический контроль над духовной сферой жизни советских людей.
В 1930-е годы маховик политического террора обрушился в первую очередь на головы «классово чуждых элементов», к категории
которых в Казахстане были отнесены в основном наиболее образованные выходцы из казахской среды. В этом смысле история жизни Эдиге Масанова и членов его семьи весьма показательна, в ней причудливо переплелись перипетии истории Советского Казахстана: бесправие простых людей, всесилие бюрократии, ненависть режима к интеллигенции, политика государственного террора. Его жизнь может служить яркой иллюстрацией страшного беззакония, творившегося в сталинскую эпоху. Вместе с тем поражает, что, несмотря на неисчислимые бедствия и страдания, буквально обрушившиеся на семью Масановых, они устояли, нашли в себе силы выжить и прочно встать на ноги. И судьба этой семьи не исключение: такие же тяготы выпали на долю нескольких поколений казахской интеллигенции. Впрочем, в эпоху сталинско-государственного тоталитаризма лишения и унижения были уделом всех граждан Советского Союза.
Родители
Детство Эдиге Айдарбековича было трудным и тяжелым, полным лишений и страданий, что напрямую было связано со взлётами и падениями карьеры его отца.
Фото 1. Айдарбек Баймухамедович Масанов (стоит во втором ряду третий слева) и его жена Зейнеп Валиевна (в первом ряду вторая справа). Снимок 1920-х годов. Эта и все последующие фотографии — из семейного архива Масановых
Айдарбек Баймухамедович Масанов (фото 2) родился 5 апреля 1895 года в Карабалыкской волости Кустанайского уезда в ауле № 4 (по другим данным, в ауле № 2 и в 1894 году). Совсем молодым человеком он уехал из аула на учёбу и в 1916 году успешно закончил Оренбургскую учительскую школу. Как свидетельствует его учётный листок, Айдарбек Масанов преподавал до революции в Дамбарском двухклассном русско-киргизском училище1. В 1917 году его имя фигурирует в списке сорока «образованных казахских жигитов» из Тургайского и Иргизского уездов2. В этот период он поддержал движение Алаш-Ор-ды, в частности 2 сентября 1917 года подписал письмо в поддержку решений Общеказахского съезда3. Более того, он стал одним из региональных лидеров Алаш-Орды по Тургайской области, соответственно упоминается в различных документах движения, например, в списке членов комитетов Алаш-Орды по губерниям и районам4.
Учитель по профессии, Айдарбек Масанов стал одним из энтузиастов развития системы образования и ликвидации неграмотности в Казахстане5. 17 октября 1920 года им был подписан один из первых документов о ликвидации неграмотности в Казахстане, гласивший следующее6:
«1. Поголовно вооружить все население оружием грамоты... 2. Принять меры к скорейшему устранению безграмотности. 3. Обязать местные органы Советской власти привлекать к обучению неграмотных в порядке трудовой повинности. 4. Уклоняющихся от установленной повинности и препятствующих неграмотным посещать школы привлекать куголовной ответственности... 7. Ликвидировать незнание родного языка».
Имя А. Б. Масанова находим также в приветственной телеграмме, отправленной из Кустаная, где он был заведующим уездным отделом народного образования, на имя Учредительного съезда Советов Киргизской (Казакской) АССР7.
В 1920-е годыА. Б. Масанов работал в органах народного просвещения и Наркомзема (фото 1), а в 1929 году был назначен управляющим делами Совнаркома Республики. В этой должности он проработал до 1931 года, его подпись под постановлениями правительства постоянно печаталась в газетах и официальных документах того времени.
В 1931 году, по воспоминаниям его супруги 3. В. Масановой, Айдарбек Баймухамедович был однажды ночью вызван к секретарю Каз-крайкома ВКП (б) Ф. Голощёкину и получил задание немедленно выехать в Абралинский район Семипалатинской области во главе особой комиссии для устранения «беспорядков», происходивших среди местного населения. На самом деле тогда там имело место доста-
Фото 2. Айдарбек Баймухамедович Масанов.
Снимок 1930-х годов
точно масштабное протестное крестьянское движение против силовых методов коллективизации скотоводческих хозяйств и их повальной седентаризации. Эти в одночасье обрушившиеся на Степь кампании обрекали её население на голод и массовые репрессии. Осознавая безысходность своего положения, доведённые до полного отчаяния, крестьяне, которые во все времена чуть ли не обожествляли власть, были теперь вынуждены вступить в открытый конфликт с ней. Многие скотоводы, памятуя традиционные формы сопротивления кочевников, просто покинули «территорию властного террора» — в РСФСР, Узбекистан, Западный Китай, Монголию и т. д перешли тогда более 1 млн человек. Те же, кто не смог прорваться за кордон, стали выказывать активное неприятие действиям власти, решившей радикально и моментально изменить веками формировавшиеся устои традиционной системы жизнеобеспечения крестьянства. В Казахстане, как и по всей сельской периферии страны, развернулись восстания. Согласно информационным сводкам ОГПУ, здесь их было зафиксировано около 400. Одним из них и было протестное движение в Абралинском районе.
Прибыв на место, Айдарбек Баймухамедович вместо карательных действий решил без согласования с партийным руководством вступить в переговоры с восставшими, чтобы убедить их прекратить выступление против советской власти. Но восставшие захватили высо-
копоставленного переговорщика в плен, жестоко избили его, раздели и в одном белье бросили в подвал, выместив на нём всю ненависть к акциям власти. В этой переделке он чудом остался жив. Переговоры зашли в тупик, в дело вступил военный отряд, который жестоко подавил восстание.
Надо сказать, что молодая республика испытывала острейший дефицит в образованных кадрах, способных сколько-нибудь грамотно осуществлять управленческие функции. Однако «классовый» алгоритм, заданный Системе, приводил к тому, что её чисто прагматические интересы легко приносились в жертву идеологическим лозунгам перманентно разворачивавшихся пропагандистских кампаний. От активизации или затухания этих кампаний очень часто зависела судьба человека Системы, взлёты или обвал его карьеры. А нередко вопрос стоял куда жёстче: жить ему или погибнуть.
Учитывая сказанное, следует ли удивляться тому, что за свою «мягкотелость» Айдарбек Масанов был вскоре строго наказан. Его сняли с должности, арестовали и около года продержали в заключении, обвиняя в сговоре с восставшими. Попытку вступить в переговоры он оправдывал тем, что 90% из них были бедняками, следовательно, не были классовыми врагами советской власти и в восстании участвовали просто потому, что заблуждались. Но его доводы никто не слушал. После заключения Айдарбек Баймухамедович долго не мог найти работу, затем в виде испытательного срока был направлен на работу в Балхаш, где в это время возводился один из первенцев индустриализации — медеплавильный комбинат.
В 1933 году, благодаря своей компетентности и профессионализму, он, казалось, начал восстанавливать утраченное положение — был принят на работу референтом Председателя Совнаркома Казахской АССР У. Исаева. Но уже в 1934 году после убийства С. М. Кирова в стране началась очередная массовая кампания по выискиванию классовых врагов. Такие люди, как Айдарбек Баймухамедович с их ещё дореволюционным, следовательно, «буржуазным», образованием и «непролетарским» прошлым, были обречены. В 1935 году парторг Совнаркома Дёмкин и управделами Совнаркома Сырцов добились его исключения из партии, а 1 января 1936 года Айдарбека Баймуха-медовича уволили из Совнаркома, и долгое время он опять был без работы. Осенью 1936 года его арестовали во второй раз, но после заступничества со стороны Исаева он был выпущен из застенков НКВД, и с 1 ноября 1936 года вплоть до очередного ареста работал старшим экономистом, затем заместителем начальника Планового отдела Народного Комиссариата легкой промышленности Казахской АССР.
Наступил трагический 37-й год — пик сталинских репрессий. «Буржуазных националистов», в ряды которых безосновательно зачислили всех активистов движения «Алаш» и многих представителей казахской интеллигенции, начали уничтожать «как класс». 31 июля 1937 года Айдарбек Масанов был арестован в третий раз, а 15 ноября того же года осуждён тройкой УНКВД по Алма-Атинской области8.
Все попытки близких узнать хоть что-нибудь о его последующей судьбе наталкивались на ложь или молчание чиновников. Даже спустя много лет семья не могла узнать, жив ли он, а если мёртв, то где, когда и почему умер. Кто-то говорил, что он жив и отбывает срок в лагере, кто-то — что после приговора его сразу же расстреляли. Только спустя 20 лет семье официально объявили, что он умер в 1945 году от язвы желудка в одном из лагерей Магаданской области.
По единодушным отзывам людей, хорошо знавших А. Б. Масано-ва, он был человеком исключительно умным, разносторонне образованным, грамотным, рассудительным, спокойным и интеллигентным. Добавим: можно уверенно констатировать, что он был человеком творческим, не лишённым публицистического дара, о чём свидетельствуют его статьи, печатавшиеся в казахстанских газетах 1920—1930-х годов.
Айдарбек Баймухамедович Масанов разделил судьбу многих представителей казахской интеллигенции того времени, оказавшихся «между молотом и наковальней». С одной стороны, объективно они были носителями традиционных социокультурных стереотипов, у них были свои представления о должном, но в целом они были открыты для восприятия новых идей и представлений. С другой, чтобы выжить, они пытались вписаться в чуждый им мир привнесённого в Степь государственного тоталитаризма. И были обречены, поскольку найти компромисс между модернизированным традиционализмом и советско-сталинским тоталитаризмом было невозможно. Надо было либо стать уродливо-безликим адептом тоталитаризма, либо слепо поверить в декларируемые идеалы и буквально жить с ними в надежде преобразовать мир и систему.
Интеллигенция первого поколения, честно заблуждаясь, как правило, выбирала второй путь, который приводил её в тупик, в никуда. Преобразовать или хотя бы модернизировать тоталитаризм было абсолютно невозможно, а адаптироваться к нему означало окончательно утратить собственные ценности и моральные нормы, свою идентичность и самобытность интеллектуала, творческой личности.
Айдарбек Баймухамедович, искренне восприняв утопически-воз-вышенные идеалы, пытался примирить их с политическими реалия-
ми эпохи, что было в принципе невозможно. Поэтому он стал жертвой конфликта. То был конфликт творческой идентичности и аффилированных с ней идеалов («свобода, равенство, братство»), в которые он, как и многие другие представители интеллигенции, поверил, с жестокой политической реальностью — с классовым апартеидом, этнической сегрегацией, атмосферой ненависти, этими неотъемлемыми качествами советско-сталинского тоталитаризма.
У Айдарбека Баймухамедовича было два брата и сестра. Один из братьев, Алтынсары Масанов, идя по стопам старшего брата, сделал партийно-советскую карьеру: дослужился до должности секретаря Карабалыкского райкома партии Кустанайской области. Потом его, как и брата, репрессировали. О судьбе другого брата, к сожалению, ничего не известно. Сестра Айдарбека Баймухамедовича после первого ареста брата вместе с мужем бежала в Россию, где на глухом железнодорожном полустанке в Челябинской области их, как они думали, не достанет никакой НКВД. Спустя много лет, в начале 1960-х годов её сыновья Абыш и Букенбай вместе со своим отцом нашли Эдиге Айдарбековича и Гульбанат Айдарбековну Масановых.
Мать Эдиге Айдарбековича, Зейнеп Валиевна Масанова (в девичестве Валиева) родилась в 1905 году в ауле № 4 Карабалыкской волости Кустанайского уезда. Замуж за Айдарбека её в 1922 году сосватал старший брат, его близкий друг. По настоянию мужа она много училась, окончила курсы машинописи, училась в акушерском техникуме, окончила также первый курс рабфака и курсы библиотечных работников, вступила в комсомол, была избрана делегатом V съезда ВЛКСМ. В годы репрессий разделила судьбу мужа, прошла сквозь все возможные испытания. Но у неё хватило сил выжить, выстоять и спасти детей. Она всегда гордилась мужем, сыном и дочерью, любила своего внука. Беспрестанно помогала своим многочисленным братьям и сестрам, племянникам и племянницам. Умерла она 16 августа 1991 года.
Сестра
У Айдарбека Баймухамедовича и Зейнеп Валиевны было четверо детей — две дочери и два сына. Старшая дочь Гульбанат родилась 4 октября 1923 года в том же ауле № 4. Второй ребенок, сын Бекет, родившийся в 1924 году, умер в возрасте семи лет. Смерть Бекета пришлась на время ареста Айдарбека Баймухамедовича и поэтому была воспринята им чрезвычайно тяжело, с чувством вины. Эдиге был
третьим по счету ребенком в семье, младше его была сестра Гуля (Гульзпя), которая родилась 10 апреля 1929 года в Кзыл-Орде и умерла спустя два года от тяжелой болезни.
После последнего ареста мужа в 1937 году Зейнеп Масанову уволили по указанию всё того же Сырцова из библиотеки, где она работала, после чего сотрудники административно-хозяйственного отдела отобрали у неё половину квартиры. Затем председатель местного Осовиахима некий Мусульманов самовольно отнял у семьи «врага народа» оставшуюся часть квартиры, а их вещи просто выбросил на улицу. Попытка Зейнеп Валиевны обратиться к помощи милиции привела к высылке семьи репрессированного Айдарбека Масанова из Алма-Аты с запретом жить в радиусе 50 км от города. Так Зейнеп Валиевна с двумя несовершеннолетними детьми оказалась после долгих мытарств в селе Узун-Агач Джамбуловского / Джамбуле кого района Алма-Атинской области9. До 1955 года они скитались по углам, и только после реабилитации Айдарбека Масанова его вдове было предоставлено государственное жильё в Алма-Ате.
Старшая сестра Эдиге Гульбанат первые пять классов проучилась в алма-атинской средней школе № 37, а после высылки семьи продолжила учебу в Узун-Агаче. В 1942 году по окончании школы она поступила там же на работу в районный финансовый отдел — работала бухгалтером отдела налогов и сборов, старшим инспектором, старшим инспектором государственных доходов. В 1943 году окончила курсы финансовых инспекторов. Но при этом она испытывала большое желание реализовать свои незаурядные творческие способности. И в 1945 году Гульбанат решительно меняет привычный уклад своей жизни: поступает в Киноактерскую школу в Алма-Ате.
В 1947 году Гульбанат становится киноактрисой Алма-Атинской киностудии художественных фильмов. В 1949—1950 годах она работает старшим администратором, затем ассистентом режиссера и директором дубляжной группы Алма-Атинской киностудии художественных фильмов. В 1950 году, во время нового обострения сталинского тоталитаризма, Гульбанат Масанова была уволена приказом директора киностудии Р. Жумина как дочь «врага народа» с мотивировкой: «по социальному происхождению». Когда же она обратилась к куратору казахстанской кинематографии Якупову с протестом, тот заявил: «Как она, “дочь врага народа", осмеливается требовать восстановления на работе!». Только спустя полтора года по вторичному требованию первого секретаря ЦК КП Казахстана Шаяхметова она была восстановлена на работе в киностудии, но с понижением в должности — в качестве ассистента режиссёра по дубляжу.
В 1959 году Гульбанат Айдарбековна оканчивает Алма-Атинскую консерваторию по классу вокала и до 1966 года работает солисткой Государственного академического театра оперы и балета им. Абая (меццо-сопрано), а затем с 1966 по 1970 год — в Казахской государственной филармонии. Следующий период её трудовой деятельности связан с административно-управленческой работой: с 1970 по 1984 год она на должности в Управлении по делам искусств, а затем до конца жизни — начальник отдела музыкальных учреждений Министерства культуры Казахской ССР. Умерла она в 1986 году после долгой и тяжелой болезни.
Музыкальное дарование Гульбанат Айдарбековны восходит краз-носторонним талантам её отца, который очень любил музыку, собирал образцы казахского песенного искусства, хорошо пел и играл на музыкальных инструментах. О нём упоминает выдающийся исследователь казахского музыкального искусства А. Затаевич, записавший у него оригинальную казахскую песню (жоктау)10. Есть сведения, что первую революционную песню на казахском языке сочинил Айдар-бек Баймухамедович Масанов11.
С младшим братом Гульбанат связывали дружеские отношения. А после трагической смерти Эдиге она считала своим долгом заботиться о его единственном сыне Нурбулате, к которому относилась как к родному сыну и нередко в качестве такового представляла своим коллегам. Она считала, что единственного наследника рода Ма-сановых надо всесторонне развивать, и каждое воскресенье в течение ряда лет водила мальчика на все дневные спектакли в Театр оперы и балета, в обязательном порядке поила его кумысом и сытно кормила, считая что «Нурбулатик слишком худенький и слабенький». Она поддержала брата, когда племяннику купили пианино и отдали учиться в музыкальную школу. Став министерским чиновником, Гульбанат Айдарбековна, по воспоминаниям Нурбулата Масанова, постоянно обеспечивала племянника пропусками на все спектакли и концертные представления заезжих гастролеров.
Эдиге: интеллект и характер
Эдиге Масанову не было и пяти лет, когда его отца арестовали в первый раз. Семья страдала от неизвестности и отсутствия средств, от общественного презрения, провоцируемого атмосферой всеобщего страха и подозрительности. Тогда же трагически погиб старший брат Бекет, умерла младшая сестра Гуля. А когда мальчику было
девять лет, отца исключили из партии, что сулило новые трудности и проблемы. Два года спустя Эдиге фактически стал сиротой: отца арестовали, он исчез навсегда.
Фото 3. Эдиге Масанов — курсант Алма-Атинского военно-пехотного училища
В начале 1941 года после многих тягот и лишений, бесконечных преследований и унижений, всеобщей ненависти и презрения четырнадцатилетним пареньком Эдиге, бросив школу и прибавив себе четыре года, пошел служить в армию. Поэтому в официальных документах у него указан 1922 год рождения, хотя родился он в 1926 году12. С февраля 1941 по июнь 1943 года Эдиге был курсантом Алма-Атинско-го военно-пехотного училища (фотоЗ),сиюня 1943 по январь 1945 года служил в 8-й Гвардейской воздушно-десантной бригаде, которая квартировала в городе Тейково Ивановской области, а затем в белорусском городе Быкове, с января 1945 по май 1946 года — воздушным стрелком 502-го штурмового авиационного Таманского полка Второго Прибалтийского, затем Ленинградского фронтов. Был награж-
дён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. ».
Тяжелое детство выковало у него сильный, независимый и целеустремленный характер. Упорным трудом и колоссальной мобилизацией сил Эдиге Масанов преодолевал любые трудности. В судьбу он не верил, только в себя, искренне считал, что «упорство и труд все перетрут», — и работал день и ночь. В письме близкому другу и сокурснику Михаилу Волкову незадолго до своей кончины писал13:
«Жизнь человека полна счастьем и горем. Ко всему привыкаешь. Раны зарубцовываются, боль со временем притупляется. В работе находишь успокоение. А потому надо работать и работать. Тем более, что у нас есть обязанности, которые мы должны выполнять, как бы ни тяжки они иногда кажутся».
На фронте ему повезло — остался жив. После войны, казалось, произошел перелом: хотя и в послевоенной жизни Эдиге Айдарбеко-вича чередовались спады и подъемы — в чём-то везло, в чём-то не очень, — злой рок, казалось, отступил. Тяготы и будни сменялись удачами и достижениями. Но всё давалось нелегко. Хотел стать военным, поступил в Рижское военно-политическое училище, поскольку заканчивал войну в Прибалтике, но не получилось, демобилизовали из армии в 1947 году. Вернувшись в Алма-Ату, работал инспектором городского финансового отдела и параллельно учился в вечерней школе. После этого решил поступать в университет, но в Казахстане как сыну «врага народа» дорога в вуз для него была заказана. Поехал в Москву, окончил с отличием исторический факультет МГУ, хотел остаться в аспирантуре, но по доносу бдительного земляка его не приняли. Зато в Москве встретил свою будущую супругу — Сауле Ахинжанову, которая окончила один с ним факультет (фото 4). В 1953 году Эдиге Айдар-бековича как молодого специалиста вместе с женой направили работать в Караганду преподавателем истории в средней школе № 1. Там в 1954 году родился сын Нурбулат, имя которому дал его дед по матери Мусатай Бекбулатович Ахинжанов с пожеланием внуку быть крепким, как сталь, и жизнерадостным, как отражение солнца.
В конце 1955 года Эдиге Айдарбекович наконец-то смог поступить в аспирантуру московского Института этнографии им. Н. Н. Миклу-хо-Маклая Академии наук СССР и заняться научной деятельностью. В 1958 году он под руководством известного советского этнографа Т. А. Жданко блестяще защитил диссертацию на соискание научной степени кандидата исторических наук в том же институте, но в связи с изменением правил оформления диссертаций ему пришлось вторич-
но защищать её там же в 1960 году14. После завершения учебы в аспирантуре начал работать в отделе этнографии Института истории, археологии и этнографии АН Казахской ССР, с 1958 года в должности младшего, а с 1961 года — старшего научного сотрудника.
Фото 4. Эдигей Айдарбекович и Сауле Мусатаевна
За недолгие годы своей исследовательской деятельности Эдиге Масанов стал одним из основоположников казахстанской этнографии. Им была опубликована серия работ о первых казахских ученых-про-светителях: Ч. Валиханове, И. Алтынсарине, М.-С. Бабаджанове, М. Шорманове. Он же первым осветил и всесторонне проанализировал деятельность российских ученых по изучению истории и культуры казахского народа в XVII — начале XX века. Впервые ввел он в научный оборот и многие неизвестные факты из истории казахской общественной мысли. Работа Эдиге Масанова не была, однако, кабинетной: в качестве руководителя многих экспедиционных исследований по казахской этнографии он объездил всю республику, собрав огромный этнографический материал по различным аспектам истории и культуры казахов. С полным основанием он может считаться одним из самых блестящих знатоков казахской этнографии, недаром он стал автором первой специализированной этнографической монографии по казахской историографии15, равно как и почти 40 научных работ по этнографии казахского народа.
Казалось, жизнь идёт на подъём, но в возрасте 38 лет Эдиге Ай-дарбекович трагически погиб в этнографической экспедиции. Произошло это 14 июля 1965 года на речке Сарыкенгир в районе пятого отделения (фермы) одноименного совхоза Джездинского района Карагандинской области. Э. А. Масанов не умел плавать, но пытался спасти тонущего коллегу...
Жена и сын
Несмотря на все превратности судьбы, Эдиге Айдарбекович был очень счастлив в личной жизни: горячо любил и был любим. На всю жизнь его женой и другом стала Сауле Ахинжанова, которую он ласково называл Саулешенькой, она же звала его Эдигешь. Она долгие годы заведовала Фондом редких книг и рукописей Республиканской библиотеки им. А. С. Пушкина и активно помогала мужу в его творческой работе.
Им часто приходилось быть в разлуке, и они очень остро её переживали. Три года аспирантуры, из которых два — вдалеке друг от друга, а потом каждый год Эдиге уезжал на два-три месяца в этнографические экспедиции и на месяц-другой поработать в архивах и библиотеках Москвы и Ленинграда. Так что они страшно скучали и писали друг другу чрезвычайно нежные письма. Их сохранилось много, этих писем, свидетельствующих о любви. «Около тебя, — писал жене Эдиге Айдарбекович, — я всегда нахожу радость и покой, а без тебя сплошное несчастье, тоска безысходная».
У них был единственный сын — Нурбулат (фото 5). Его воспитанию Эдиге Айдарбекович уделял максимум внимания, стремясь, чтобы сын стал личностью, а в профессиональном отношении — тоже ис-ториком-этнографом, продолжателем отцовского дела. Они были лучшими друзьями, вместе играли в футбол и ходили на него, а также — в кино, по книжным магазинам, на работу в Институт и в библиотеку. Вместе смотрели телевизор и обсуждали различные проблемы, читали книги и газеты, встречали после работы Сауле Мусатаевну на трамвайной остановке, стояли в очередях за любимыми газетами «Советский спорт» и «Футбол — Хоккей», пели песни и сочиняли стихи. Отец обожал военные песни, но пел их только в присутствии жены и сына.
Сауле Мусатаевна была старшей дочерью известного историка и писателя Мусатая Бекбулатовича Ахинжанова и Бабиры Асиржано-вой. Когда родители узнали, что их дочь встречается в Москве с ка-ким-то «военным» (Эдиге Айдарбекович в студенческие годы дона-
Фото 5. С женой и сыном Нурбулатом
шивал свою гимнастерку), Бабира немедленно выехала в Москву, чтобы узнать, правда ли это. Выяснив у дочери, что между молодыми складываются серьезные отношения, она встретилась с Эдиге Маса-новым и, несмотря на то что он был сыном «врага народа», не стала препятствовать браку дочери с ним. Эдиге Айдарбекович всегда уважал тестя и тёщу и поддерживал с ними хорошие отношения. Сын Ахинжановых Сержан стал со временем известным казахстанским историком и археологом16. На его формирование как ученого Эдиге Айдарбекович оказал очень большое влияние.
После смерти мужа Сауле Мусатаевна одна поднимала сына, а потом помогала воспитывать трёх своих внуков — Инару, Алию и Мад-жера Масановых, а также правнука Чингиса. Со своей стороны Сержан Мусатаевич всегда считал своим долгом помогать старшей сестре, особенно в воспитании её сына. Часто он заходил к племяннику, помогал ему делать уроки и готовить доклады, гулял с ним, много фотографировал, ходил с ним на футбол. Поэтому Нурбулата и его дядю всегда связывали не только родственные, но и дружеские отношения.
Друзья
По своему характеру Эдиге Масанов был настоящим лидером, всегда готов был бросить вызов судьбе, никого и ничего не боялся. Мог быть жестким и суровым, но чаще был сильным, справедливым и уверенным в своей правоте человеком. Не все его любили, не со всеми он поддерживал дружеские отношения, но почти все глубоко
его уважали. Конфликтовал он в основном с теми, кто был «облечён властью», никогда не боялся высказывать своё мнение. Поддерживал своего тестя Мусатая Бекбулатовича Ахинжанова в его попытках найти научное решение проблемы казахского этногенеза.
В письме своему давнему другу Волкову Эдиге Масанов с горечью писал, что некоторые деятели «науке ничего не дают, но своё место не освобождают. Более того, они сознательно препятствуют росту молодежи. И ничего нельзя поделать, хотя разговоров о выдвижении молодых немало. Некоторые товарищи проституировали этот лозунг в интересах личного капитала». Критически воспринимал он и политические реалии своего времени, в начале брежневской эпохи отмечал:
«Насчет "брожения умов"... скажу только, что меня мучает неопределенность по целому ряду проблем. Привыкли мы к готовым сталинским рецептам... Говорим много о ликвидации последствий культа личности, но на самом деле практика тех времён продолжает господствовать».
У Э. А. Масанова всегда было много друзей, самыми близкими в последние годы жизни были Рамазан Сулейменов17. Вениамин Юдин18. Халел Аргынбаев19 и Марат Муканов20. Впоследствии все они стали видными казахстанскими историками, востоковедами и этнографами, оставившими глубокий след в казахстанской науке. Он поддерживал дружеские отношения со своими сокурсниками и даже одноклассниками. Постоянно переписывался с Михаилом Волковым, впоследствии доктором исторических наук, профессором, вёл теплую и в научном отношении плодотворную переписку с известными историографами из Киргизии Амитиным-Шапиро и Л. А. Шейманом21. Об этом свидетельствуют десятки писем, сохранившихся в семейном архиве.
Особенно близко, семьями, Эдиге Айдарбекович дружил с Рамазаном Сулейменовым, с которым его объединяли схожее мировоззрение и видение научных и общеисторических проблем. С Вениамином Юдиным Эдиге Масанова сближала фанатичная любовь к казахской истории и этнографии, проблемам этногенеза казахов и кочевничества. С Халелом Аргынбаевым и Маратом Мукановым его объединяла не только совместная работа, но и общность научных интересов, просто человеческая дружба. Бывая в этнографических экспедициях, они часто переписывались друг с другом. Эдиге Айдарбекович часто общался с выдающимся археологом Хасаном Ал-пыспаевым22 и своим коллегой этнографом Гегелем Исхаковым23, с дружеским расположением относился к знаменитым казахским археологам Миру Кадырбаеву24 и Абдуманапу Оразбаеву25. Когда исто-
риком стал его сын, все старые друзья Эдиге поддерживали Нурбула-та и неизменно помогали молодому ученому.
* *
*
Трагическая судьба, нереализованный потенциал, страдания и лишения, колоссальное трудолюбие и работоспособность, стремление преодолеть ограничения среды, дружба, взаимопомощь и поддержка внутри семьи — так, на фоне драматической истории советского Казахстана, писалась история семьи Масановых. Одна история, каких было много. Одной семьи, каких тоже было много. Одной неповторимой семьи. И неповторимой личности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Центральный государственный архив Республики Казахстан. Ф. 507. Оп. 1.Д. 228.
2 Движение Алаш. Сборник документов и материалов. Т. 1. Алматы, 2005. С. 350. См. также: Казак, 1917. № 234 и др.
-'Движение Алаш... С. 411—415.
4 См., например: Алаш-Орда. Сборник документов. Алма-Ата, 1992. С. 86.
5 См., например: КозыбаевМ. К., Бекмаханова Н. Е. История Казахской ССР (учебник для учащихся 10 классов русской школы). Алма-Ата, 1991. С. 187 и др.
6Тамже. С, 187.
7 Учредительный съезд Советов Киргизской (Казакской) АССР. 4—12 октября 1920 г. Протоколы. Оренбург, 1920. С. 81.
8 См.: Книга скорби. Расстрельные списки. Вып. 1. Алма-Ата, Алма-Атинская область. Алматы, 1996. С. 214.
9 Подробная информация об этом сохранилась в семейном архиве Масановых.
10 Затаевич А. 1000 песен киргизского народа. Оренбург, 1925; 2-изд.: Алма-Ата, 2004. С. 193. № 478.
11 См. Ерзакович Б. Г. Песенная культура казахского народа. Музыкально-исто-рическое исследование. Алма-Ата. 1966. С. 236. Прим. 7.
12 Во всех изданиях, где упоминается Э. А. Масанов, дается неправильная дата его рождения — 1922 год. См., например: Казакстаннынтарихгьшымы. Алматы, 2005. С, 474—475.
13 Это и другие цитируемые письма хранятся в личном архиве Эдиге Масанова.
14 См.: Масанов Э. А. Домашние промыслы и ремёсла казахского народа во второй половине XIX — начале XX в. (историко-этнографический очерк по материалам северных областей Казахстана). Автореф. канд. дис. Москва, 1960.
15 Масанов Э. А. Очерк истории этнографического изучения казахского народа в СССР. Алма-Ата, 1966.
16 СмАхинжанов С. М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Алма-Ата, 1989; Ахинжанов С. М., Макарова Л. А., Нурумов Т. Н. К истории скотоводства и охоты в Казахстане (по остеологическому материалу из археологических памятников энеолита и бронзы). Алма-Ата, 1992 и др.
17 Сулейменов Рамазан Бимашевич (1931 —1992), доктор исторических наук, академик АН КазССР, директор Института истории, археологии и этнографии АН КазССР, академик-секретарь Отделения общественных наук АН Казахстана (1986— 1992), руководитель Центра востоковедения при Институте уйгуроведения АН Казахстана (1992). Автор более 240 научных публикаций, в том числе монографий «Социалистический путь культурного прогресса отсталых народов» (1967, в соавт.), «Чо-кан Валиханов — востоковед» (1985, в соавт.), «Из истории Казахстана XVIII века (о внешней и внутренней политике Аблая) (1988, в соавт.), «С. Д. Асфендияров» (1989).
18 Юдин Вениамин Петрович (1928—1983), видный казахстанский востоковед, переводчик. Автор научных статей по истории и источниковедению средневекового Казахстана. Составитель, редактор, автор комментариев фундаментального труда «Материалы по истории казахских ханств XV—XVIII веков» (1969).
19 Аргынбаев Халел (1924—1998), доктор исторических наук, профессор, зав. отделом Института истории и этнологии АН Казахстана. Автор более 200 научных публикаций, в том числе книг «Историко-культурные связи русского и казахского народов в конце XIX — начале XX века», «Культура и быт казахского колхозного аула».
20 Муканов Марат Сабитович (1929—1998), доктор исторических наук, зав. отделом Института истории и этнологии АН Казахстана (1958—1968, 1970—1998). Автор монографий «Этнический состав и расселение казахов Среднего жуза» (1974), «Казахские домашние художественные ремесла» (1979), «Казахскаяюрта» (1981), «Этническая территория казахов в XVII — начале XX века (1994).
2Амитин-Шапиро 3. Л., историк Кыргызстана, автор работы «Аннотированный указатель литературы по истории, археологии и этнографии Киргизии (1750—1917)». Фрунзе, 1957; Шейман Лев Айрумович, доктор педагогических наук, филолог, литературовед в Кыргызстане, автор монографического исследования «Пушкин и киргизы» (Фрунзе, 1963) и целого ряда других работ по истории русско-кыргызских культурных взаимосвязей.
22 Алпысбаев Хасан (1928—1978), кандидат исторических наук, казахстанский археолог, исследователь памятников палеолита на территории республики. Автор трудов: «Находки нижнего палеолита в Южном Казахстане (1959), «Памятники нижнего палеолита Южного Казахстана» (1979) и др.
23 Исхаков Гегель Мажитович (1935), кандидат исторических наук, специалист по истории и культуре уйгуров Советского Казахстана и Восточного Туркестана. Автор работ: «Этнографическое изучение уйгуров Восточного Туркестана русскими путешественниками второй половины XIX в. (1975), «Краткая история уйгуров» (1991), «Исследования по уйгуроведению» (2006).
24 Кадырбаев Мир Касымович (1932—1982), кандидат исторических наук, казахстанский археолог, первооткрыватель тасмолинской археологической культуры раннего железного века на территории Центрального Казахстана; внес также большой вклад в изучение петроглифов Южного Казахстана. Автор монографий: «Древняя культура Центрального Казахстана» (1966, в соавт.); «Наскальные изображения хребта Каратау» (1977; в соавтор.); «Культура древних скотоводов и металлургов Сары-Ар-ки» (1992; в соавт.).
25 Оразбаев Абдуманап Медеуович (1922—1997), кандидат исторических наук, казахстанский археолог, исследователь памятников эпохи бронзы Северного, Восточного и Центрального Казахстана. Автор трудов: «Северный Казахстан в эпоху бронзы» (1959); «Древняя культура Центрального Казахстана» (1966, в соавт.) и др.
