CC BY
31
Т.П. Крашенинникова
Э. ГОЛЛЕРБАХ: «ФЁДОРОВА СТЫДНО НЕ ЗНАТЬ»
Аннотация
Рассматривается история публикации «Апологии музея» Э. Голлербаха на страницах «Казанского музейного вестника» (1922). Анализируется содержание и процесс распространения в 1920-е годы идей Фёдорова (в изложении В. А. Кожевникова) о предназначении и функциях музея, музея-школы, музея-храма.
Krasheninnikova T.P. E. Gollerbakh: «Not to know Fyodorov is shameful...»
The subject of the article is the history of publication of the «Apology of the museum» by E. Gollerbakh in the «Kazan museum Herald» (1922). The article discusses the dissemination of the Fyodorovs' ideas (in the interpretation of V.A. Kozhevnikov) about the purpose and functions of the museum, the Museum School, Museum and Temple.
Ключевые слова: «Казанский музейный вестник», музеология, музей-школа, музей-храм.
Эрих Фёдорович Голлербах (1892-1945) - автор более 600 книг и статей искусствоведческого, библиографического, книговедческого характера, его творчество стало неотъемлемой частью литературно-художественной жизни России.
В начале 1920-х годов он начал активно печататься в «Казанском музейном вестнике». Журнал, выходивший в 19201924 гг., был единственным периодическим изданием постреволюционной России, в котором рассматривались вопросы теории и практики музейного дела. Профессиональные и личные контакты редактора П.М. Дульского1, а на начальном этапе и директора казанского музея Б.Ф. Адлера2, позволили привлечь к сотрудничеству в журнале Ю. Бахрушина, И.Э. Грабаря, А. Греча, Б.П. Денике,
С.Ф. Ольденбурга, Н.Н. Фирсова, Н.Ф. Катанова, П.Е. Корнилова, В.П. Соколова, А.Н. Тришевского и др.
Эрих Голлербах с 1918 г. профессионально занимался музейным делом сначала в художественно-исторической комиссии Детского (Царского) Села, а затем в качестве научного сотрудника отдела по охране памятников искусства и старины Петросовета (1919-1921) и Русского музея (1921-1924), поэтому появление его работ в «Казанском музыкальном вестнике» вполне закономерно. В 1921 г. он опубликовал заметку «Выставки «Художников-индивидуалистов» и «Общины художников» (1921. № 3-6), в 1922 г. - статью «С.В. Чехонин. К 25-летию художественной деятельности» и рецензию на книгу С. Эрнста «В. Замирайло». В рубрике «Хроника» Голлербах рассказал читателям журнала о деятельности Эрмитажа и поместил информацию под названием «Юсуповске Рембрандты» (1922. № 1). В 1924 г. вышел в свет единственный и последний номер «Вестника», на страницах которого была напечатана еще одна авторская статья под названием «Новый историко-бытовой музей (открытие нового отдела Русского музея)» (1924. № 1). Подписывался он, как правило, «Э. Голлербах», и только в единственном случае - «Г.».
Тесные связи сложились у Э. Голлербаха с Петром Максимилиановичем Дульским, о чем свидетельствует его письмо к Дульскому, сохранившееся в личном архивном фонде редактора журнала3. В 1921 г. он передает Дульскому сборник своих стихов «Чары и таинства. Тетрадь посвящений» (П., 1919) с дарственной надписью: «Петру Максимилиановичу Дульскому на память от автора. 25.IV.21». При непосредственном участии П.М. Дульского именно в Казани в типографии им. Луначарского были напечатаны работы Э. Голлербаха: «Рисунки и гравюры В.Д. Замирайло» (1925) и «Георгий Лукомский - искусствовед и художник» (1928). На оборотной стороне лицевых листов типографским способом был выполнен следующий текст: «Издание напечатано под наблюдением П.М. Дульского».
Среди печатных изданий Э. Голлербаха в особом ряду стоит небольшая по объему статья, которую он посвятил автору «Философии общего дела» - Николаю Фёдоровичу Фёдорову. По замыслу статья должна была «восстановить в немногих словах воззрения Н. Ф. Фёдорова в той части, которая касается музея как научно-
просветительского учреждения»4. П. М. Дульский, получив оригинал статьи Голлербаха, поставил на ней резолюцию: «Статья интересна и очень подходит для Муз<ейного> Вест<ника>»5.
Голлербах характеризует Н.Ф. Фёдорова как «исключительно самобытного и смелого мыслителя», нравственное очарование, искренность и цельность благородной души которого ценили те из его современников, кто лично знал его жизнь и деятельность. Во вступительной части он критически оценивает ситуацию с распространением идей Н. Ф. Фёдорова: за 20 лет, которые прошли после смерти философа, его труды не получили надлежащего распространения. Одна из причин, по его мнению, кроется в том, что «русский читатель обычно не дает себе труда непосредственно ознакомиться с «Философией общего дела». Соглашаются «a priori», что это был «праведник и мудрец», но дальше скучающей почтительности не идут». И далее Голлербах пишет: «Между тем Фёдорова стыдно не знать: по силе и своеобразию мысли он не уступает таким гигантам как Сковорода, К. Леонтьев, Вл. Соловьёв, В. Розанов. Считать его второстепенным мыслителем невозмож-но.»6
Сожалея, что лишь немногие знакомы с мировоззрением философа, Эрих Фёдорович, по сути, формулирует нравственную задачу: «наша обязанность: воскрешать идеи великих мыслителей, способствовать прорастанию семян, брошенных ими на скудную почву земли русской»7.
Далее Голлербах переходит к непосредственному изложению взглядов Фёдорова на сущность и предназначение музея. Сразу отметим, что текст не содержит оригинальных авторских воззрений. Он полностью заимствован и основывается на работе В.А. Кожевникова «Николай Фёдорович Фёдоров. Опыт изложения его учения по изданным и неизданным произведениям, переписке и личным беседам» (раздел «Музейный деятель»), которая в 1904-1906 гг. печаталась в «Русском архиве», а в 1908 г. вышла отдельным изданием. При этом ссылка на Кожевникова в тексте отсутствует. Может быть, она была на последнем несохранившем-ся листе авторского машинописного текста, переданного в редакцию, или в письме Голлербаха к Дульскому? Вполне возможно, хотя однозначного ответа здесь нет.
Текст Кожевникова весьма своеобразен. На это обращали внимание как его современники, так и авторы двухтомного труда «Н.Ф. Фёдоров»: pro et contra»: дистанция между излагателем и предметом изложения почти не видна, а многие страницы книги Кожевникова представляют предельно близкий к тексту пересказ тех или иных фрагментов сочинений Фёдорова8. Именно этот оригинальный «кожевниковский» текст передает Голлербах, практически не изменяя его, за некоторым исключением. У В. А. Кожевникова Фёдоров характеризуется как «демократ по убеждению», у Голлербаха он становится «последовательным и прямолинейным демократом», Фёдоров - «народник в лучшем смысле слова» - остается в тексте без изменения. Таким образом, идеи Н.Ф. Фёдорова доходят до потенциального читателя «Казанского музейного вестника» через призму взглядов В. А. Кожевникова и, как это не покажется странным, самого Э. Голлербаха. Дело в том, что в силу незначительного объема статьи Голлербах вынужден был провести выборку фрагментов текста, а от того, что войдет в текст, а что останется «скрытым» от читателя, во многом зависела объективность и полнота раскрытия учения Фёдорова «по-кожевниковски». А это - выбор Голлербаха.
Прежде всего, сохранены все фрагменты, где раскрываются: значение музея не только как образовательного учреждения, но и нравственно-воспитательного; характер музея (энциклопедический, универсальный, наблюдательный, экспериментальный, проективный и активный); образ «идеального» музея, музея-школы, музея как «храма поминовения тех, кто имеет воскреснуть, кого можно и должно воскресить дружными совокупными усилиями сынов, не забывающих своего долга относительно отцов, даровавших им жизнь»9 и т.д. Включены также всю сюжеты, связанные с биографическими сведениями о Н.Ф. Фёдорове.
Э. Голлербах оставляет в тексте принципиальные положения, которые для 1922 г. становятся проблематичными. Он полностью сохраняет характеристику музея как храма «поминовения, а не осуждения»: музей «не обличает, а искупляет и восстановляет. Он летописец и историк, и как таковой, он выше страстей и увлечений минуты; "современной злобе дня" он противопоставляет жалость и кротость истории, стремящийся всех понять, чтобы всех простить: ибо для истории, узаконяющей не рознь, а родствен-
ность, не вражду, а единение, даже провинившиеся не столько преступники, сколько несчастные блудные сыны, которых надо не отталкивать, а спасать.. ,»10
Оценить сохранение этого и других сюжетов («Пресвятая Троица есть совершеннейший образец мира и согласия», музей «может принимать участие в хвале, но к хуле он не причастен», предназначение музея для «защиты, обороны веры, надежды и любви», и др.)11 в полном объеме возможно, если вспомнить, что 1922 г. это - «философский пароход», Главлит, ГПУ, начало кампании по конфискации церковного имущества и т.д. Речь о возвращении «блудных сынов» могла идти, но, чаще всего, в рамках узкопрагматического подхода к проблеме «использования специалистов». Что же касается духовных основ, которые закладывались в фундамент новой политической и идеологической системы государства, то они базировались на другой системе ценностей, мало соприкасавшейся с воскрешением и братским состоянием. Правда, в 1920-е годы предпринимались попытки «вписать» идеи Н.Ф. Фёдорова в реалии советской действительности, но даже в препарированном или жестко детерминированном виде они не были востребованы.
«За кадром» остались рассуждения о предназначении местных музеев, о необходимости соединения музея с библиотекой и обсерваторией, и основное, то, что Голлербах «не заметил»(?): «.высшее, конечное назначение как музеев, так и всякого знания: служить средством, содействием, орудием для достижения бессмертия в будущем и для воскрешения прошлого, воскрешения отцов и предков»12.
Завершает статью Э. Голлербах собственными рассуждениями о предназначении музеев в качестве «жилых домов для искусства», которые в общем объеме текста весьма незначительны и не несут существенной нагрузки. А вот его вывод, на который так часто ссылаются современные исследователи, действительно заслуживает внимания и требует более глубокого изучения: «точка зрения Фёдорова открывает перед нами широчайшие горизонты, возможность целой "музеологии". Такой отрасли философии еще не существует, но мне она кажется желательной, заманчивой и насущно необходимой»13.
Таким своеобразным путем взгляды Н.Ф. Фёдорова были представлены в Советской России на страницах «Казанского музейного вестника». Дальнейшего развития они не получили, так как журнал в 1924 г. перестал существовать, хотя и был проанонсирован выход очередного номера. На этот раз он должен был быть посвящен музеям пролетарской революции14. Ближайшее присутствие / отсутствие имени Н. Ф. Фёдорова в духовном пространстве России наиболее емко отражено в следующем высказывании С.Н. Дурылина: «А Фёдорова предавать легко: никто не читал!.. Никто не поправит, да и нельзя прочесть, нельзя поправить» (1928)15.
Можно лишь надеяться, что свою просветительскую миссию статья в начале 1920-х годов в какой-то мере выполнила, как это случилось, собственно, и с работой В. А. Кожевникова, через которую состоялось первое знакомство с идеями Фёдорова большинства русских религиозных философов и богословов начала XX в.16. Судя по списку адресатов и переписке редакции, все номера журнала шли нарасхват, следовательно, и круг потенциальных «знакомств» с Н.Ф. Фёдоровым мог в известной степени расширяться17. Какова была реакция музейных работников на этот, пусть далеко неполный и не всеобъемлющий текст, - еще одно из направлений исследования. То, что в таком виде он все-таки дошел до читателя, является историческим фактом и в известной степени казусом, так как многие и не подозревали, что за текстом стоит еще одна историческая фигура ближайшего сподвижника философа, историка культуры и публициста - В. А. Кожевникова.
Назвав статью «Апология музея», Э. Голлербах действительно выступил в защиту воскрешения имени Николая Фёдоровича Фёдорова. Свое имя, которое в советской историографии воспринималось негативно именно в связи с указанной статьей, он защитить уже не мог. Его обвиняли в том, что он, проповедуя взгляды «некоего «философа» Фёдорова», толкал музеи к аполитизму, к полнейшему отрыву от жизни18. Критика в адрес Э. Голлербаха присутствует в ряде современных исследований, на этот раз автора «упрекают» в том, что он «не рассматривал связь и единство фёдоровского учения с содержащимися в нем музееведческими идеями»19. Вот таким образом Э. Голлербах нес и про-
должает нести своеобразную ответственность за текст Кожевникова.
Думается, что обращение Э.Ф. Голлербаха к философии Музея Н. Ф. Фёдорова все-таки не было случайным. Известно, что еще в 1919 г. он готовил «Словарь русских философов», так и не увидевший света. Общение и переписка с В.В. Розановым во многом вовлекли его в обсуждение онтологических и аксиологических проблем философской и религиозной мысли. И хотя нет точных данных о том, читал ли В. В. Розанов труды Н. Ф. Фёдорова, по мнению А. Г. Гачевой, оба мыслителя работали в одном духовном поле и «выражали разные грани одной целостной правды»20.
На наш взгляд, появление статьи об учении Н. Ф. Фёдорова на страницах именно «Казанского музейного вестника» тоже было закономерным, так как журнал стал своеобразной трибуной для многих профессионалов и специалистов своего дела, смог аккумулировать воедино голоса части российской интеллигенции. Выразить свое видение назревших проблем считали своим долгом историки, археологи, этнографы, искусствоведы, музейные работники. Их призыв - спасти и сохранить культурное наследие России - не только отвечал реалиям дня, но и свидетельствовал о глубокой заинтересованности, искренности и, главное, ответственности за судьбу России в целом. Журнал, по сути, работал в фёдоровском духе - вместе со всеми для всех - создавать и развивать музейное дело в России.
Петр Максимилианович Дульский (1879-1956), искусствовед, художник, музейный деятель, педагог, кандидат искусствоведения. Учился в одесской рисовальной школе, на граверном отделении Казанской художественной школы, историко-филологическом факультете Казанского университета. До 1930 г. работал хранителем художественного отдела Казанского музея. Бруно Фридрихович Адлер (1874-1942) - этнограф, географ, музеевед. В 1900 г. окончил Московский университет (ученик Д.Н. Анучина) и Лейпциг-ский университет. С 1901 г. - хранитель этнографического отдела Русского музея. С июля 1911 г. - проф., зав. кафедрой географии, этнографии и антропологии Казанского университета. В 1902 г. возглавил Центральный музей Татарии. С середины 1920-х годов в Москве (доцент, затем проф. МГУ) возглавлял этнографич. секцию Об-ва изучения Урала, Сибири и Д. Востока. По
2
решению Особого совещания при НКВД расстрелян в марте 1942 в г. Омске. Реабилитирован в 1990 г.
Фонды Национального музея Республики Татарстан (далее - НМ РТ). Архив П.М. Дульского. Ед. хр. 120181-387. См.: Хуторова Л.М. Деятельность П.М. Дульского в контексте музейной культуры первой половины XX в. // Краеведческие чтения и среды. Вып. 3. Казань, 2003; Ее же. Культурно-исторические связи Казани-Петербурга-Ленинграда // Система государственной власти и управления в России: история, традиции и современность: Материалы ежегодного международного форума. СПб, 2004; Ее же. Культурные контакты Казани и Петербурга (Ленинграда) в коллекции полиграфии «малых форм» П.М. Дульского // Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения - 2008): В 2 ч. Ч. I: Книжное дело. Культурология: Сб. науч. тр. СПб., 2009.
Голлербах Э. Апология музея (Роль музейного строительства по учению Н.Ф. Фёдорова) // Казанский музейный вестник. - 1922. - № 2. - С. 188-193. Сохранился машинописный вариант статьи (4 страницы, пятая страница, на которой, вполне возможно, был автограф и дата, отсутствует). Имеются правки, сделанные рукой автора: вставлены латинские изречения, внесены исправления в текст, а также имеются подчеркивания отдельных слов и словосочетаний, которые в журнальном варианте выделены курсивом. В верхнем левом углу - резолюция П.М. Дульского // Отдел рукописей и редких книг Национальной библиотеки им. Н.И. Лобачевского. Ед. хр. 447. Голлербах Э. Апология музея. - С. 188. Там же.
8 Н.Ф. Фёдоров: pro et contra: В 2 кн. - СПб., 2004. - Кн. 1. - С. 1035. Голлербах Э. Апология музея. - С. 190. Там же. - С. 192. Там же. - С. 190.
Кожевников В.А. Николай Фёдорович Фёдоров. Опыт изложения его учения по изданным и неизданным произведениям, переписке и личным беседам. -М., 1908. - С.
Голлербах Э. Апология музея. - С. 193.
Вклад « в развитие теоретических основ музееведения в свое время исследовала К.Р. Синицына. См.: Синицына К.Р. «Казанский музейный вестник». 1920-1924 гг. Казань, 1963. Ее же. Полвека музеев Казани и Татарии. Казань, 2002. См. также Крашенинникова Т.П. Музейное строительство в российской провинции в первые годы советской власти: разрыв и преемственность традиций // Историки в поиске новых смыслов: Сб. науч. ст. - Казань, 2003. -С. 384-389.
Н.Ф. Фёдоров: pro et contra: В 2 кн. - СПб., 2008. - Кн. 2. - С. 541. Там же. - Кн. 1. - С. 1037.
Переписка редакции «Казанского музейного вестника» с музеями страны и научными обществами о приобретении журнала... (1921-1924) // НА РТ. Ф. 2021. Оп. 1. Ед. хр. 26.
9
18 Синицына К.Р. «Казанский музейный вестник». - С. 23.
19 Зыков А.В. Музееведческие взгляды Н.Ф. Фёдорова и современное музееведение. Дис. канд. культуролог. наук. - Кемерово, 2004. - С.
20 Гачева А.Г. «Повернуть все христианство от пятницы к воскресенью.» (Розанов и Н.Ф. Фёдоров) // Наследие В.В. Розанова и современность: Материалы международной научной конференции. - М., 2009. - С. 477-478.
