CC BY
132
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 1 / 2011
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
ная проблема, ибо политический режим КНДР концентрирует свои усилия на самосохранении, недопущении эрозии существующей тоталитарной политической системы. Исходя из тезиса о нарастании угрозы «социализму корейского образца», Пхеньян взял курс на создание ракетноядерного оружия как «оружия сдерживания». Руководство КНДР не видит других методов для выживания режима, кроме наращивания военного потенциала. А это, как известно, ведет к обратному результату — росту военно-политической конфронтации, противостоянию и угрозам нового военного конфликта на полуострове.
Думается, следовало бы проанализировать более широко и глубже представить усилия России в борьбе против новых вызовов и угроз безопасности, наши инициативные шаги по строительству в регионе полицентричной, внеблоковой архитектуры безопасности и сотрудничества.
Автор подробно разбирает угрозы, вызовы и риски нетрадиционного ряда в Восточной Азии — терроризм, морской терроризм и пиратство, незаконный оборот наркотиков, деятельность организованной преступности, экономические угрозы, проблемы энергетической безопасности, проблему пандемий, экологические риски. При этом Е.В. Колдунова опирается на труды отечественных ученых, в том числе профессоров МГИМО — А.Д. Богатурова, А.Д. Воскресенского, А.В. Торкунова, С.И. Лунева и других.
В работе представлено авторское определение регионального комплекса безопасности в Восточно-Азиатском регионе, которое сформулировано на основе глубокого и всестороннего исследования зарубежных и отечественных концептуальных оценок данной проблемы. «Под региональным комплексом безопасности, — отмечает Е.В. Колдунова, — нами предполагается понимать набор взаимосвязанных узловых проблем в области безопасности... логику их эволюции в региональном срезе, совокупность двусторонних и многосторонних межгосударственных отношений по по-
воду данных проблем и систему восприятия и ранжирования всего спектра угроз, вызовов и рисков государствами региона» (с. 216). Думается, что предложенное автором определение, несмотря на то что оно звучит несколько «тяжеловато», по замыслу и научной глубине представляется весьма интересным и приглашает исследователей к новым поискам и размышлениям.
Книга Е.В. Колдуновой получилась содержательной, глубокой, нестандартной, что, естественно, не может не привлечь к ней внимание ученых, аспирантов и студентов. После прочтения работы складывается впечатление, что автор обладает серьезным научным потенциалом, который, несомненно, будет использован в дальнейшей научной работе. Хотелось бы пожелать Екатерине Валерьевне новых творческих удач на научном и педагогическом поприще.
В.И. Денисов, Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор
John Naisbitt. Doris Naisbitt. China’s Megatrends: The 8 Pillars of a new Socie ty. N Y: Harper Business, 2010.
Джон Нейсбит. Дорис Нейсбит. Мегатренды в Китае: 8 опор нового общества. Нью-Йорк : Харпер Бизнес, 2010.
В начале этого года супруги Нейсбит, с которыми мне посчастливилось сдружиться, издали свою новую книгу — «Мегатренды в Китае: 8 опор нового общества». Название книги отсылало читателя к политологическому бестселлеру Дж. Нейсбита «Мегатренды», принесшему ее автору всемирное признание еще в начале 1980-х годов. Трудности, с которыми сталкиваются современные исследователи Китая, лежат, как представляется, в парадигмальной плоскости. С одной стороны, в среде западных аналитиков-китаистов имеет место «когнитивное сме-
138
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
щение» (cognitive bias)4, когда исследователь начинает приписывать стране поведенческие особенности, свойственные государству, гражданином которого он является, или оказывается неспособен удержаться от соблазна использования существующих штампов «коллективного сознания» (в случае с Китаем — «желтая угроза», «новая сверхдержава», «экспансия китайских интересов» и т.д.), — в таком случае поведение страны «подгоняется» под заранее определенный результат. С другой стороны, сами китайские ученые и примкнувшие к ним представители международного научного сообщества, объясняя тенденции развития Китая, используют китайский же «культурный код» («конфуцианский капитализм», «...с китайской спецификой» и т.д.), что порождает другое искажение аналитической призмы — за счет взаимного наложения субъекта и объекта исследования. Важную роль в процессе выработки «правильного» языка для описания Китая могла бы сыграть китайская политология — но в ней по сей день идеологический компонент инкорпорирован в научный, а декларативное подавляет смысловое. Безусловно, китайской политологической школе предстоит еще, как представляется, долгий путь развития.
В мире науки, таким образом, вполне оформилась актуальная потребность в выработке нового комплексного исследовательского языка, задача которого — не вписать тот или иной политический, экономический, общественный процесс по принципу «прокрустова ложа» в существующие научные представления, а привести теорию в соответствие с фактами, сохранив при этом ее универсальность. Единственной академической дисциплиной, способной адекватно решить эту задачу, является сравнительная политология. Именно на решение этой исследовательской задачи и ориентировались Джон и Дорис Нейсбит в своей кни-
4 Подробнее см.: Amos Tversky; Daniel Kahneman. Judgment under Uncertainty: Heuristics and Biases. Science, New Series. Vol 185. № 4157. (Sep. 27, 1974). Р. 1124-1131.
ге, материал для которой готовился ими более 10 лет. Для ее решения был избран метод комплексного контент-анализа, состоявший в кропотливом отслеживании изменения содержания газетных публикаций более чем в 50 газетах провинциального уровня. Структурно книга (хотя правильнее было бы именовать ее исследовательским проектом) разделена на 8 частей, 8 «опор», по мнению автора, современного китайского общества, каждая из которых подвергается анализу.
Книга получилась весьма необычной. Наверное, сказалось то, что написана она некитаистами, которые, практически постоянно находились в Китае во время написания своего исследования. При этом авторам удалось удержаться от восторженности, которая свойственна многим приезжающим в Китай зарубежным обозревателем. Наверное, сыграл свою роль и круг встреч, который Дж. и Д. Нейсбит смогли провести в процессе подготовки книги, — она изобилует цитатами и воспоминаниями из бесед с Цзян Цзэ-минем (с. Х), «отцом-основателем» Пуду-на и руководителем Канцелярии информации Госсовета КНР Чжао Цичжэнем (с. 50-51), мэром Тяньцзиня Дай Сянлу-ном (с. 22), руководителями провинций, мэрами городов, представителями крупного бизнеса. Книга — не только о процессах, во многом она — о людях, которые их развивают и претворяют в жизнь. Думается, этот «человечный подход к политике», о котором говорится в книге (с. 33) — верно подмеченный признак того, что провозглашенная Ху Цзиньтао стратегия «и жэнь вэй бэнь» — «видеть в человеке основу» — является не декларацией, а практическим руководством к действию.
Надо сказать, авторы не вполне обычно подошли к вопросу структурирования книги, нестандартным образом расставляя акценты и отходя от классических триад «экономика — политика — культура» и «прошлое — современность — перспективы». Так, долгосрочным достижением патриарха реформ Дэн Сяопина авторы книги видят не только и не столько трансформацию экономической матрицы, сколько начавшуюся в Китае и про-
139
COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2011
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА • 1 / 2011
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
должающуюся по сей день «эмансипацию ума» (с. 11—39), которая охватила все сферы жизнедеятельности китайского общества, что, как утверждают авторы, лежит в основе «оживления гена предпринимательства у китайской нации» (с. 18). При этом саму политическую систему, существующую в КНР, авторы признают, не отказываясь от критики, адекватной нынешнему моменту развития страны: «...постоянство Коммунистической партии сыграло не против, но во благо благосостояния китайского народа. Долгосрочное стратегическое планирование могло осуществляться без отвлечения на выборы и без прерывания ими, характерных для демократических государств Запада. Китай не раздирали политические противоречия и не замедляли резкие смены курса: напротив — с самого начала реформ он был настроен на достижение общих целей» (с. 1). При этом исследователи исходят из постулата о том, что мерой легитимности власти для китайского народа является ее эффективность. Для того чтобы оставаться у власти, КПК необходимо эффективно удовлетворять нужды народа, ретранслируя их в виде своих руководящих установок. Такую модель авторы книги называют «вертикальной демократией», которая, по их мнению, являет собой баланс правительственных директив, идущих «сверху вниз», и гражданских инициатив, поднимающихся «снизу вверх». Поддержание этого баланса является залогом устойчивости развития Китая (с. 41—66). При этом динамика и эволюция политической системы КНР состоит, по убеждению авторов, в постепенном расширении сферы гражданских инициатив: Китай, приверженный традиционным ценностям социального порядка и гармонии, последнее время постоянного говорит о своей «ответственности» — в первую очередь ее следует понимать как ответственность перед своим народом за его судьбу.
Отдельную главу исследователи посвящают концептуальному описанию механизма трансляции и реализации гражданских инициатив. Так, для описания существующей в Китае модели взаимодей-
ствия общества и власти Дж. и Д. Нейсбит предлагают читателю запоминающуюся формулировку, очень похожую на китайскую поговорку- чэнъюй: «огородить лес и позволить деревьям расти». Подразумевается, что партия и государство определяют только стратегические «рамки» развития, предоставляя обществу самому выбирать способы достижения целей и поддерживая граждан в их начинаниях до той поры, пока они остаются в пределах установленных рамок. При этом сами границы могут изменяться по мере накопления в обществе потребности в таких изменениях. Государство, освободив таким образом себя от необходимости участия в микроменеджменте, может сконцентрироваться на двух группах задач: отслеживании идущих «снизу» сигналов для принятия решений о соответствии рамок актуальным потребностям и соответствующем формулировании дальнейших стратегических задач (с. 68—88). При этом наиболее интересные решения, предложенные обществом, будь то в политической, экономической, социальной или культурной сфере, государство сначала старается опробовать в рамках пилотного проекта, а затем — в случае успеха — распространить на всю страну. Именно таким образом интерпретируют авторы книги максиму Дэн Сяопина «переходя реку, ощупывать камни» применительно к сегодняшнему дню (с. 90-120).
Результатом использования описанной модели государственного управления стал, по мнению авторов, стремительный рост инноваций во всех сферах жизни и в целом особый акцент китайского правительства на инновациях: термин «новый научный взгляд на развитие» стал с недавних пор неотъемлемым атрибутом большинства официальных выступлений китайских руководителей. Китайское общество не боится учиться и заимствовать зарубежный опыт, постепенно перерабатывая и «локализуя» его, — процесс, таким образом, развивается от заимствования и копирования к творчеству (процесс этот описан авторами в отдельной «главе-опоре» — «Творческий и интеллектуальный фермент», с.120-150).
140
ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
Не обходят авторы стороной и ключевую дилемму развития страны: пытаясь взять все лучшее, как от капиталистической, так и от социалистической моделей развития, Китай оказался вынужден постоянно балансировать: в социальном смысле это поиск баланса при решении одинаково важных задач сохранения темпов экономического роста и ответственности за благосостояние самого большого в мире населения, в политическом — необходимость увязать расширение свободы действий на муниципальном и региональном уровне при неуклонном сохранении «руководящей и направляющей» роли партии и центрального правительства, в культурном — понять правильное соотношение глобального — современного и самобытного — традиционного. И все же при прочтении книги складывается ощущение, что авторы согласны с китайскими официальными оценками: «возможности превосходят вызовы» — истории успеха, приводимые в книге, роднят китайское общество с модернизированными обществами Запада куда больше, чем обычно представляется стороннему наблюдателю; в Китае происходит формирование «креативного класса», что, по Р. Флориде, неизбежно должно привести к новому социально-экономическому скачку5, первые признаки которого и описывают авторы в своей книге «Мегатрен-
5 Richard Florida. The Rise of the Creative Class: And How It’s Transforming Work, Leisure, Community and Everyday Life, Basic Books, 2002.
ды в Китае: 8 опор современного общества».
Эта книга интересна с самых разных точек зрения. В первую очередь, как уже говорилось выше, она представляет собой «новую волну» литературы о Китае, признающей плюрализм моделей развития и наличие альтернативных — и равнозначных — западным сценариям мирового будущего. Примечательно, что книга Нейсбиттов вышла одновременно на английском и китайском языках. Похоже, авторы стремились не только рассказать о Китае зарубежным читателям, но и объяснить перспективы и тенденции развития страны самим гражданам КНР. С учетом успеха, которым пользуется книга в Китае, цель была выбрана авторами верно. Наконец, она небезынтересна и российскому читателю: в настоящее время наша страна запускает амбициозную программу экономической и социальной модернизации — и опыт незападного государства, которому удалось за сравнительно короткое время «разбудить» в обществе интерес к предпринимательству и инновациям, преодолеть социальную фрустрацию, начать формирование социальных лифтов и принципов «равных возможностей», задуматься о механизме «обратной связи» с гражданами страны и стимулировать их инициативность, может быть полезен. Или как минимум даст пищу для размышлений.
М.В. Мамонов, магистр международных отношений
141
COMPARATIVE POLITICS • 1 / 2011
