CC BY
175
О.И. ЛЯХОВЕНКО ДЖ. О'ТОАЛ: КРИТИЧЕСКАЯ ГЕОПОЛИТИКА И ЕЕ КРИТИКИ
Джерард О'Тоал родился в 1962 г. в Республике Ирландия. Его детство прошло в графстве Монахэн близ границы с Северной Ирландией. Наверное, именно этот факт биографии будущего профессора Виргинского политехнического института повлиял на предметное поле его научных исследований, предопределил активный интерес к географии, в том числе политической, геополитике и вообще принципиальным вопросам о форме и сущности пространственной организации политического мира.
Закончив в 1982 г. бакалавриат Колледжа Святого Патрика (сейчас это Национальный университет Ирландии) по специальностям история и география, О'Тоал продолжил образование в Соединенных Штатах, затем в Университете штата Иллинойс (где защитил магистерскую степень), Университете Сиракуз, Университете Южной Калифорнии, Университете Миннесоты, Виргинском политехническом институте, Английском университете в Ливерпуле. Его научными руководителями были, в том числе, такие известные специалисты в области политической географии и геополитики, как Джон О'Лоулин, Джон Эгню и Дэвид Сильван; в 1989 г. О'Тоал защитил степень PhD по критической геополитике. В настоящее время им написаны (в одиночку и в соавторстве с Тимоти Люком, Саймоном Долби, Полом Рутледжем, Джоном Эгню и другими крупными исследователями) более 40 публикаций.
В целом следует указать на четыре основных направления научной деятельности Дж. О'Тоала, а именно: история геополитики, сравнительный анализ подходов к изучению геополитики; очень важным и актуальным остается анализ современной геополитической ситуации для ряда регионов мира (главным образом,
тех, для которых характерны конфликты на национальной или религиозной почве), причем исследования ситуации в Боснии и Чечне велись О'Тоалом не только из его кабинета за Атлантическим океаном, но и непосредственно на территории теперь уже бывших «горячих точек». Однако наибольшую известность в научном сообществе получило именно четвертое направление разработок О'Тоала, а именно - критическая концепция геополитики. И хотя методологические принципы Джерарда О'Тоала во многом отвечают именно постмодернистской парадигме мышления со столь свойственным ей скепсисом в отношении любой попытки навязать обществу какую-либо модель универсального объяснения мира, его критическая теория заключается не только и не столько в деконструкции прошлых и современных подходов к осмыслению геополитики. Наоборот, О'Тоал выступает со своим собственным проектом, в котором позитивная, созидательная часть научного поиска непосредственно вытекает из критического отношения к уже существующим концепциям. При этом он опирается - помимо разработок Эгню, Люка или Корбриджа, уже внесших свой вклад в геополитическую проблематику, - и на ряд неомарксистских авторов (например, Роберта Кокса).
Основные положения критической теории мы можем встретить уже в ранних работах О'Тоала. Так, в публикации 1994 г. выделяются три ее основных принципа: 1) деконструкция уже существующих подходов (для удобства всю совокупность теоретических разработок, а также географические «коды», посредством которых описывается и описывалось, что также немаловажно, наше представление о пространстве и его свойствах, О' Тоал называет дискурсом); 2) изучение геополитических практик (т.е. всей совокупности реально существующих и действующих политических процессов и систем); 3) осмысление того, до какой степени непосредственные географические категории оказывают влияние на существующие практики и дискурс, а равно и обратный процесс1. По сути, именно здесь О' Тоал открыто заявляет, что в современных условиях, наряду с традиционными геополитическими реалиями, начинает возникать принципиально новое измерение геополитики, в меньшей степени
1 O 'Tuathail G. The critical reading/writing of geopolitics: re-reading/writing Wittfogel, Bowman and Lacoste // Progress in human geography. - L.: Sage, 1994. -Vol. 18, N 3. - P. 313-332.
привязанное к тем или иным географическим объектам, но от этого не менее реальное. Он имеет в виду современные достижения науки и техники (включая Интернет, сотовую связь, факсы, спутниковые технологии, персональные компьютеры, кабельное телевидение, в последние годы - беспроводную связь и др.), которые действительно изменяют пространство, добавляют в него новые измерения, в которых действительно сближаются точки, которые на глобусе могут разделяться десятками тысяч километров, и невообразимо удаляются точки, которые в обычном географическом пространстве могут соседствовать между собой. И эти изменения касаются не только социальной, бытовой жизни рядовых граждан - они оказывают (во всяком случае, начинают оказывать) влияние на политическую жизнь. И в более поздних публикациях (например, предлагаемая для рассмотрения работа1) эта мысль развивается еще более подробно.
Исходным принципом своей теории О'Тоал - вслед за Эгню и Корбриджем - объявляет претензию на построение исторической и материалистической теории, которая объясняла бы прошлое и настоящее и могла служить фундаментом для сбывающихся в будущем прогнозов.
Далее, О'Тоал считает, что предметом геополитики являются как непосредственные практики, которые осуществляют субъекты политического мира, так и теоретический дискурс2. Причем ни в коем случае нельзя рассматривать эти категории как «вещи-в-себе», изолированные друг от друга, замкнутые на себя, поскольку между ними осуществляется диалектическое взаимодействие. Существующие практики порождают определенный дискурс, который описывает, объясняет, до известной степени предсказывает и, как правило, оправдывает эти практики. Одновременно с этим происходит и прямо противоположный процесс: уже имеющийся дискурс задает определенную систему координат, в которой только и возможно осуществление определенных - и уже предопределенных этим дискурсом - практик. Разумеется, было бы неправильно определять процентное соотношение - в каких случаях бытие определя-
1 Postmodern geopolitics? The modern geopolitical imagination and beyond // Rethinking geopolitics / Gearoid О Tuathail and Simon Dalby (eds.). - N.Y.: Routledge, 1998. - P. 16-38.
2 Здесь и далее - ссылки на публикуемый в настоящем сборнике текст Дж. О'Тоала.
ет сознание, а в каких является площадкой для шествия духа по земле - однако такая задача О'Тоалом изначально и не ставится. Главное - это то, что подобная связь имеет место быть. Практики и дискурс (вслед за Эгню и Корбриджем1 О'Тоал также называет дискурс «представлениями о пространстве», каковой термин, как и категорию «пространственные практики», ввел французский философ Лефевр2) оказывают взаимное влияние друг на друга: «Пространственные условия материальной жизни формируются через их представления, а представления существуют в контурах, накладываемых материальной жизнью».
Кроме того, как уже говорилось выше, представления о пространстве чаще всего выступают в качестве апологета существующих пространственных практик. Очень важным в этом плане выступает анализ трудов Антонио Грамши, посвященных гегемонии, однако в трактовке Эгню, Корбриджа и вслед за ними О'Тоала данная категория получает несколько иное толкование. Вопрос не в том, выступает ли стремление к гегемонии основополагающим принципом существования для людей или групп; дело заключается в том, что любой мировой порядок, т.е. система международных институтов (в значении «совокупность устойчивых отношений»), развернутых в географическом пространстве, представляется геге-монистичным по своей природе. Одно или несколько государств выступают в качестве гегемона, который подчиняет себе остальной мир, навязывает ему определенные «правила игры» и порождает определенный апологетический дискурс, который объявляет существующее положение вещей справедливым, необходимым и наилучшим из других возможных альтернатив.
Поскольку до Наполеоновских войн сложно говорить именно о геополитике, т.е. пространственно реализованной политической жизни в масштабах всего земного шара, отправной точкой служит 1815 г. Всего О'Тоал вместе со своими коллегами выделяет четыре устойчивых, сложившихся, реально существовавших мировых порядка: Британский (1815-1875), период противостояния империалистов (1875-1945), «Холодная война» (1945-1990) и Транснацио-
1 См.: Agnew J, Corbridge S. Mastering space. - L.: Routledge, 1995; Agnew J. Geopolitics: Re-visioning world politics. - L.: Routledge, 1998.
2 См.: Lefebvre H. The production of space / Transl. by D.N. Smith. - Oxford: Blackwell, 1991.
нальный либерализм, эпоха которого наступила после 1991 г. Каждой главенствующей совокупности практик соответствует аналогично доминирующий дискурс, и такими дискурсами выступали поочередно цивилизационная, натуралистическая, идеологическая геополитика и, в конце концов, - геополитика расширения.
Действительно, если обратить внимание на особенности обозначенных периодов, можно заметить, что дискурс выступал в качестве адвоката сложившихся практик. В известном смысле циви-лизационная геополитика стала закономерным итогом всего периода сношения европейцев с неевропейцами за все предшествующие 5-7 столетий. Неограниченное стремление к созданию и удержанию колониального мира «объяснялось» цивилизующей, упорядочивающей ролью европейских держав по отношению к менее «развитым» колониальным территориям во время Британского периода, каковая Великобритания и выступила в качестве главного и основного «цивилизатора» - и колонизатора. Однако когда весь земной шар оказался переделен, риторика изменилась, и для натуралистической геополитики стала характерна акцентуация вопросов «места под солнцем» и «жизненного пространства», в итоге вылившихся в две мировые войны, а по сути - две глобальные попытки масштабного передела пространства. Разумеется, исключительно во благо тех сторон, которые эти попытки осуществляли. Аналогично обстояло дело и в период «холодной войны»: так или иначе, суть теоретических изысканий сводилась к выбору из двух враждующих идеологий, каждая из которых предполагала свой собственный «правильный» и «справедливый» мировой порядок, ради достижения которого и предпринимались те или иные пространственные практики.
Отдельно стоит обговорить так называемый «современный» этап - или, на языке О'Тоала, геополитический порядок. Дело в том, что в научной литературе остается весьма слабо разработанным категориальное осмысление современных реалий; в лучшем случае речь идет о «постбиполярном этапе», а между тем прошло уже почти 18 лет с начала этого «пост-а», и по идее политологическому знанию следовало бы уже выработать определенное представление. О'Тоал как раз выступает с собственным проектом. Быть может, он не слишком оригинален в подборе именно категорий, однако, безусловно, заслуживает пристального внимания хотя
бы за попытку. Он называет современный геополитический порядок транснациональным либерализмом, которому соответствует так называемая геополитика расширения. Изначально - по словам Б. Клинтона - расширения капиталистических демократий в мире, по сути - расширения капиталистических рынков по всей планете. Разумеется, и О' Тоал особо подчеркивает это, вокруг этого самого расширения расположились главные узлы противоречий в современном мире, какое бы выражение они ни находили. Дело в том, что (по словам, обратите внимание, самого американского автора!) само понятие «рыночная демократия» является слишком сложным конструктом, оно порождает гораздо больше конфликтов, чем решает, и таким образом служит источником огромного числа самых разных проблем самого разного свойства. Более того, особо стоит подчеркнуть использованные О'Тоалом категории, ведь для него, как безусловно постмодернистского автора, очень важно именно использование понятий. Ведь по сути либерализм - это идеология, принявшая форму апологета транснационального капитализма как современной формы и наивысшей (на сегодняшний день) степени развития капитализма, а расширение - это практика, которая развертывается в реальности: расширение Евросоюза, расширение НАТО на Восток, расширение ВТО и т.д. Отчего же такой парадокс - идеология стала практикой, а самая что ни на есть практика возведена в ранг доминирующего дискурса? Я думаю, это один из тех вопросов, которые О'Тоал задает читателям и преднамеренно оставляет открытым как задел для будущих исследований. Однако подобный поворот говорит как минимум о том, что современный геополитический порядок - это уже не просто определенная система гегемонии одних акторов над другими, а нечто большее. Качественно меняется сама ткань геополитики, потому что качественно же меняется ткань пространственной реальности. И, вне всякого сомнения, огромная заслуга О'Тоала в том, что он не просто обратил - но заострил на этом свое внимание. Ранее говорилось о том, что деконструкция уже имеющегося дискурса - это далеко не все, чем занимается О' Тоал. И это именно та положительная сторона его концепции, которая придает ей настоящую ценность и значимость. Речь идет о динамичном принципе организации современной реальности, который находит свое выражении в появлении и функционировании глобальных сетей.
Разумеется, существует достаточно устойчивая система представлений о том, что если автор не обнаружил какую-то гиперважную мировую тенденцию, то его научные разработки мало чего стоят. Разумеется, немалая доля критики была посвящена именно этой стороне вопроса. Однако все-таки представленная О'Тоалом система аргументации выглядит достаточно убедительной для того, чтобы прислушаться к ней. Анализируя мировую политику, мировую экономику, международные отношения второй половины и особенно конца ХХ в., О'Тоал приходит к выводу, что общества отрываются от своих номинальных территориальных корней, что происходит сжатие и даже гибель традиционных измерений пространства. И это касается, повторюсь, не только бытовой жизни обычных граждан, возможностей их перемещения между континентами и обмена информацией. Весьма любопытно, что О'Тоал писал обо всем этом более десяти лет назад, когда те же средства беспроводной связи на порядок уступали современным, да и технические характеристики компьютеров не позволяли даже мечтать о тех возможностях, которые предоставляются пользователям сегодня, поскольку с тех пор очень многие вещи, о которых он говорит, стали достоянием многократно большего числа людей - и вдобавок во много большей степени. Кроме того, как отмечает О'Тоал, эти изменения начинают затрагивать политическую жизнь.
Определенную методологическую базу в данном направлении заложили еще классики теории информационного общества. Еще больший взнос сделали те, кто создал и обосновал теорию сетевого общества. Заслуга О'Тоала в том, что он систематизировал и обобщил эти концепции, придав им новый, законченный вид. Дело в том, что власть - ключевое понятие, вокруг которого выстраивается политическая жизнь, особенно в значениях «власть как знание» и «власть как информация» - начинает приобретать сетевой признак, причем претензия принимающих решения на право принимать эти самые решения непосредственно зависит от их включенности в сетевые структуры. Разумеется, чрезвычайно сильно возрастает роль информационных агентств и других коммуникаторов информации - ведь то, что, как и когда узнают лица, принимающие решения, самым непосредственным образом влияет на характер принимаемых решений.
Однако самое главное даже не это. Дело в том, что в новом обществе, к которому мы подходим вместе с достижениями технического прогресса, принципиально по-другому существует пространство - а значит, принципиально по-другому воплощается и геополитика. И если раньше - во времена предыдущих геополитических порядков - было наиболее актуальным и универсальным то, о чем писали «классики» политического реализма и традиционной геополитики, то сейчас это просто становится «одним фактором из».
И действительно, даже 50 лет назад принципиальными в пространственных практиках оставались такие показатели государств, как территория, ее площадь, структура, периметр, выход к морю, наличие ресурсов, качество и количество этих ресурсов, наличие и отсутствие естественных преград, сильные и слабые соседи. Можно было посмотреть на обычную карту и понять, какие государства сталкиваются пространством между собой, какие разводятся, между кем должна быть война, а кто смог бы заключить альянс, какие приоритеты должны быть в их экономике, политике, культуре, военной сфере. Кроме того, само видение глобального пространства оставалось государст-венноцентричным - с четким разделением внутренней и внешней политики, упирающимся основанием в концепцию суверенитета, с четким замыканием границ общества на границы государства. И теперь можно представить себе, до какой степени начинают меняться «правила игры» на «великой шахматной доске»!
Скажем, обладая господством на море и занимая островное положение, весь XIX в. Великобритания избегала конфликтов на своей территории и проводила политику «блестящей изоляции» - однако сложно представить себе, что если в сети Интернет будет свирепствовать крайне зловредный компьютерный вирус, жители туманного Альбиона смогут почувствовать себя в безопасности только на том основании, что они находятся на острове. На всемирную компьютерную сеть весьма слабое влияние оказывает географическая реальность, поскольку сама по себе она основана на совершенно иных принципах. То есть - да, обычная география никуда не делась, физическое пространство остается таковым. Но оно дополняется. Дополняется за счет новых измерений. И в этом новом, сетевом мире обычное физико-географическое пространство становится всего лишь одной из сетей. В том числе и в мире политики. И это важно.
С другой стороны, меняется и способ организации нашего мира. Статичность уступает свое место динамичности - первые характерные признаки проявились еще, как ни удивительно, во Вторую мировую войну, когда немецкий вермахт, имея подавляющее меньшинство в количестве и качестве техники и людской силы, умудрялся наголову уничтожать своих противников по частям, концентрируя силы в определенное время в определенном месте. Разумеется, до тех пор, пока не встретил противника, способного осуществлять то же самое, но на гораздо более высоком уровне. Достаточно упомянуть польскую и французскую кампании 1939-1940 гг., да и прогулки Роммеля на танках по пустыне едва не закончились захватом Египта, притом что соотношение сил было удивительно не в его пользу. Противники Германии, мыслящие категориями статичного мира, когда главным было не движение от цели к цели, а удержание позиции, ничего не могли противопоставить этой тактике - да и Роммеля удалось отбросить, только навязав ему лобовое столкновение, грубую силу, столь характерные для мира традиционной геополитики и политического реализма (где, разумеется, более слабые и малочисленные немецкие танки были разбиты)! Нечто аналогичное происходит и сейчас - разумеется, на уровне определяющего принципа. Карта, часы, абсолютное пространство по Ньютону, метричность, территориальность - некие неизменные принципы, зная которые, всегда можно определить свое положение в устойчивой системе координат, - отходят в сторону, начинают уступать свое место кибернетичности и телеметричности. Телевизор и компьютер - символы новой эпохи. Ведь действительно, когда в блогосфере начинается очередная информационная война, в ней принимают участие люди со всех концов планеты, и каждый пост может повлиять на общий информационный фон, а в итоге - на поведение людей. И самое главное - телеметрическая визуализация, глобальные информационные сети, телевизуальные образы - все это начинает заполнять собой окружающий нас мир.
Но - здесь О' Тоал останавливается. Да, он подробно и обстоятельно рассказывает о том, как провозглашенные им принципы пространственной организации нашего мира нашли отражение в реальной политической практике (а что может быть реальнее, чем Национальная военная доктрина США 1995 г.?). Да, он опасно близок к тому, чтобы показать себя «леваком», чтобы объявить весь наш мир сердцем хаоса, бушующим фонтаном разноцветных красок и огней
мониторов и экранов телевизоров, сводящих с ума, десятки раз на дню создающих новые миры и низвергающие их в пропасть, эдаким царством постмодернизма в его наиболее радикальном, всеразру-шающем смысле, царством атомарного безумия. Близок - но все же не переходит черту. Да, наш мир меняется - но многое остается неизменным. Да, сети по-новому создают реальность вокруг нас - однако до транснациональной вселенной, вселенной абсолютной свободы перемещения товаров, капиталов, информации и услуг, вселенной, которая есть воплощение транснационального либерализма как геополитического порядка и геополитики расширения, как апологетического дискурса - расширение, поглощение, больше, сильнее, быстрее! - еще далеко. И этот новый мир, что и говорить, по-прежнему очень плотно увязан на обычные географические - и экономические -реалии. Плотность сетей в США и в Сомали отличается на порядки. О телеметричности можно говорить в офисе CNN или Дэйтоне, но не в африканских или бирманских деревнях. Да, в некоем смысле наше общество все больше и больше приобретает сетевые черты - наряду со всеми прочими характеристиками, присущими в том числе и аграрному обществу, и индустриальному, и даже примитивным людям на заре цивилизации. И самое главное - О'Тоал продолжает осуществлять постоянную рефлексию над используемыми категориями. Он доказывает, что, по большому счету, «прогресс», «регресс», «постсовременность», «классическая реальность», как и любые другие бинарные оппозиции, - это просто конструкции нашего разума, лихорадочно пытающегося упорядочить все новое и неизведанное. Не может быть, что мы легли спать в мире картезианской онтологии, а проснулись внутри сетевого коммуникатора. Мир намного сложнее, чем эти схемы. Что-то появилось уже давно, что-то только начинает проявляться, что-то еще только будет. Наш мир - это сплетение, соединение самых разных черт и особенностей, «гибрид» самых разных феноменов и структур, которые сами по себе развиваются в мире и лишь нашим сознанием разделяются на «старое», «новое» и что угодно еще. Даже представление о трехмерности времени - всего лишь одна из точек зрения, которая, безусловно, адекватна в нашем мире - но лишь до определенной степени и в отношении определенных его черт. Именно поэтому необходимо тщательно рефлексировать, изучать и анализировать нашу «сложную, разорванную и раздробленную» реальность, для того чтобы понять, что же, в конце концов, происходит.
