CC BY
14УДК 81'271 + 161.3; ББК Ш181.2; ГРНТИ 16.21.33; КОД ВАК 10.02.19
М. И. Конюшкевич
Гродно, Беларусь
ДВУЯЗЫЧНОЕ МЕДИАПРОСТРАНСТВО Статья первая. БЕЛОРУСИЗМЫ В РУССКОЯЗЫЧНЫХ ТЕКСТАХ БЕЛОРУССКИХ СМИ
Мария Иосифовна Конюшкевич, доктор филологических наук, профессор кафедры журналистики Гродненского государственного университета им. Янки Купалы.
230022, Гродно, ул. Ожешко, 22, к. 319. E-mail: marikon9@mail.ru.
© Конюшкевич М. И., 2016
История вопроса. Языковая ситуация в Беларуси на всем протяжении ее истории всегда характеризовалась функционированием нескольких языков. И, как любое двуязычие, белорусско-русское двуязычие, существующее уже несколько столетий, сопряжено с целым рядом проблем — политических, исторических [Жураусю 1982], экономических, социолингвистических [Мячкоуская 2008 и др.], правовых и т. д. Лингвистический аспект этих проблем освещался во многих исследованиях [Белорусско-русские язы-ковые...1981; 1982; 1983 и т. д.; Михневич 1982; Конюшкевич 1994; Роуда 1999; Коряков 2002; Бщэр 1995 и др.].
Назовем здесь только три важнейшие особенности белорусско-русского двуязычия.
Прежде всего, это близкородствен-ность, обусловливаемая превалированием в лексическом составе русского и белорусского языков омолекс (брат, сын, хлеб) и паралекс, т. е. таких слов, которые при относительном смысловом и формальном сходстве характеризуются преимущественно нерегулярными различиями в фонетической и морфологической структуре, слово- и формообразовании, ударе-ниии [М1хневич 1981] (адсуттчаць — отсутствовать, выношваць — вынашивать, княства — княжество, зноу — снова) по сравнению с гетеролексами, т. е. разно-корневыми словами того же значения (верасень — сентябрь, победа — перамога, ветразь — парус).
Во-вторых, двуязычие носит асимметричный характер, т. е. в современной коммуникации русский язык доминирует. Более того, выросло уже два поколения, для которых этнический белорусский язык перестал быть родным, вместо него родным для многих белорусов стал смешанный белорусско-русский язык, метафорически и в насмешку названный «тра-сянкой». Существует даже мнение, что белорусский язык в своем существовании
уже прошел точку «невозврата»: «Белорусы находятся в „постэтнической" стадии развития сообществ, когда „национальность" перерастает в „гражданство" и скрепляется не языком и не этничностью, но общей организацией жизни на своей земле, в своем государстве» [Мечковская 2011].
Третья особенность белорусско-русского двуязычия — его неоднородность. В силу близкородственности языков все жители Беларуси фактически являются билингвами, но одна их часть (меньшая) — активные билингвы, вторая (большинство) — пассивные. Активные билингвы могут использовать и используют в коммуникации оба языка в равной степени. Пассивные билингвы как продуценты речи используют только один язык — русский или белорусский, но как реципиенты способны понимать речь и на другом языке благодаря омолексам и паралексам, что тоже обеспечивает успешность коммуникации на уровне культуры повседневности.
Таково же деление и в среде белорусских журналистов. Поэтому в одной и той же телепередаче может состояться двуязычный диалог, в одной и той же газете на одной полосе соседствуют тексты как на белорусском, так и на русском языке.
Постановка проблемы. Представляется важным в научном отношении исследование: а) факторов, обусловливающих выбор конкретным медиа и журналистом языка медиатекста; б) способов включения иноязычного элемента в медиадискурс; в) эффектов подобных включений; г) отклонений от языковых, коммуникативных и этико-рече-вых норм в использовании иноязычных элементов медиадискурсе; д) доли и частотности каждого из иноязычных включений — русизмов в белорусском медиадискурсе или белорусизмов в русском. Задача данной статьи — рассмотрение факторов включения элементов белорусского языка в медиатексты на русском языке.
Но перед этим приведем небольшую статистическую справку о белорусских СМИ. Поскольку мы оперируем материалом из газетных текстов, то и данные приведем по печатным СМИ. По состоянию на 1 декабря 2015 г. в Государственном реестре средств массовой информации РБ зарегистрированы 1585 печатных СМИ (государственных — 431, негосударственных — 1154). Из них газет — 723 (соответственно 217 и 506), журналов — 818 (202 и 616) [Сведения о средствах массовой информации... 2015]. Более подробные сведения читатель может узнать на указанном сайте Министерства информации Республики Беларусь.
Наиболее влиятельными в стране являются газеты «СБ. Беларусь Сегодня» (СБ) и «Рэспублжа». Популярны в Беларуси местные выпуски крупных российских газет «Комсомольская правда» и «Аргументы и факты». Всего же в Беларуси распространяется более 4 тыс. зарубежных печатных СМИ, в том числе из России, Украины, Казахстана, США, Великобритании, Германии, Италии, Франции, Нидерландов, Польши, Литвы, Латвии. Печатные СМИ в Беларуси издаются преимущественно на белорусском и русском языках, хотя есть издания на английском, польском, украинском и немецком (URL: http://www.belarus.by/ru/about-belarus/mass-media-in-belarus).
Из регионов РБ представим медиапространство Гродненской области, где по состоянию на 1 мая 2014 г. зарегистрировано 88 средств массовой информации различных форм собственности, в том числе 58 печатных, 30 электронных [СМИ Гродненщины 2015: 3].
Каждый из 17 районов Гродненской области издает свою государственную газету. 16 имеют название на белорусском языке, половина из них — дериваты от названия районного центра: «Астравецкая прауда», «Ашмянсю весшк», «Бераставщкая газета», «Воранауская газета», «1уеусю край», «Лщская газета», «Свклацкая газета», «Слошмсю
весшк»; половина — образные названия: «Светлы шлях» (Сморгонь), «Праца» (Зельва), «Полымя» (Кореличи), «Перамога» (Дятлово), «Новае жыццё» (Новогрудок), «Наш час» (Волковыск), «Зара над Нёманам» (Мосты), «Дзяннiца» (Щучин). Белорусскоязычное название имеет и областная «Гродзенская прауда». Три газеты, издаваемые в Гродно, представлены названиями как русскоязычные: государственные «Милицейский вестник», «Перспектива» (Гродненский район), «Вечерний Гродно» (негосударственная «Вечерний Гродно»).
Независимо от языка названия республиканские, районные газеты и областная «Гродненская прауда» функционируют как двуязычные издания. Тем не менее доля русского и белорусского языков в каждом СМИ неодинакова: она колеблется от почти только русского языка («СБ. Беларусь Сегодня», «Милицейский вестник») до только белорусского «Новае жыццё», «Перамога»). Последняя настолько выдерживает соответствие заявленному языку, что все присланные ей материалы на других языках редакция подает в своем, и качественном, переводе на белорусский язык. В остальных районных СМИ белорусский язык используется наравне с русским или уступая ему.
Методика анализа: контент-анализ для установления факторов выбора языка конкретным медиа; интроспективное выявление белорусизмов в газетных текстах и сопоставительный их анализ на предмет отличия от «трасянки»; контекстуальный анализ белорусизмов для выявления их функций в высказывании и тексте.
Анализ материала. Экстралингвистический фактор выбора языка конкретным медиа проявляется в социально-экономических изменениях региона. Так, в последние годы заметен рост русскоязычных текстов в газете «Астравецкая прауда», позиционирующей себя как белорусскоязычное издание. Объясняется этот факт изменением тематики в связи с расширением русскоязычной читательской аудитории (привлечение к строительству Островецкой атомной электростанции российских специалистов, заинтересованность прибалтийских и польских соседей в информации).
Содержание материалов издания также существенно влияет на выбор языка: материалы общественно-политического, социально-экономического, предметно-технологического характера по проблемам, общим для всей страны, публикуются чаще на русском языке. Белорусский язык предпочтительнее при освещении культурно-образовательных и социально-бытовых тем.
Конфессиональный фактор. Как известно, верующее население Беларуси в основном представлено христианами — католиками (особенно Гродненщина) и православными, в меньшей мере — протестантами, мусульманами, иудеями. С приобретением Беларусью государственной самостоятельности, а белорусским языком — статуса государственного в ряде церквей стали проводиться богослужения на белорусском языке. Инициатором выступила Римско-католическая церковь, поскольку языками ее богослужений являются латинский и польский, понимаемые не всеми прихожанами. В 90-е годы службы в столичном костеле Святых Сымона и Алены, которую вел ксендз Здислав Завальнюк, несколько лет подряд транслировались по республиканскому телевидению на белорусском языке.
У Русской православной церкви в переходе на белорусский язык настоятельной необходимости не было в силу распространения в белорусском социуме современного русского языка, однако служители и православных храмов нередко используют белорусский язык. Соответственно конфессиональная жизнь освещается и в СМИ. Так, устные выступления и письменные послания в СМИ архиепископа Тадеуша Кондрусеви-ча, Митрополита Минско-Могилёвского, представлены только на белорусском языке,
причем белорусская речь архиепископа, не теряя особенностей религиозного дискурса, максимально приближена к живой народной белорусской речи, что особенно импонирует белорусам.
Конечно, перевод религиозного дискурса на белорусский язык связан с немалыми трудностями, особенно это касается терминологии, номинаций праздников и святых, титулований и должностей священнослужителей. Так, Рождество в переводах на белорусский язык имеет следующие варианты употреблений — Раство, Ражство, Ра-жаство и даже Раждаство; праздник Введение во храм Святой Богородицы в Беларуси называют Уводзты, Вядзенне, Вадзенне, Багародзща, Багародзька. Например, в тексте «Пастырскага паслання на Божае Нараджэнне 2014» архиепископа Тадеуша Кондру-севича, опубликованном в белорусских газетах, сочетаются самые разные названия праздника: калька с польского Божае Нараджэнне, адаптированное русское Раство Хрыстова и языческое белорусское Каляды.
На выбор только русского языка, на котором публиковались обычно Послания от Русской православной церкви в Беларуси в недавнем прошлом Патриаршего экзарха всея Беларуси митрополита Филарета, а в наши дни — митрополита Павла, влияют еще и особенности самого церковнославянского дискурса — архаика лексики, торжественность и поэтика стиля.
Подтвердил это и настоятель храма Всех Святых в Минске Федор Повный, который в одной из своих воскресных проповедей, транслируемых каналом «Беларусь-1», вспомнил о своей работе в храме-памятнике Русской Славы в Лейпциге. Поскольку на немецком языке богослужебных православных книг у церкви не было, служба велась на церковнославянском языке. Желая обеспечить понимание идей православной церкви прихожанами-немцами, о. Федор инициировал издание богослужебников на немецком языке. К его удивлению, прихожане отказались пользоваться немецкоязычными изданиями и попросили продолжать службу на церковнославянском, объясняя свой выбор красотой звуковой стороны церковнославянской речи, при неясности для них смысловой ее стороны.
Жанровый фактор. Соседство двух языков в рамках одного газетного текста обусловлено и жанрами, особенно такими, как интервью, круглый стол, дискуссия. Например: Замдиректора Национальной библиотеки Беларуси, председатель Международной ассоциации белорусистов Алесь Суша сопровождал гостя по достопримечательностям: — Я паказау спадару Штэру адзтую у нашай крате ктгу са збору Храптови чау у Шчорсах. Шчырыя эмоцъи захаплення i щкавасщ бъл у нашчадка славутай фамти. У дар Нацъянальнай бiблiятэцы шаноуны госць перадау ктгу свайго баць-к — леташс сямЧ Буцянёвъх, як пачынаецца, натуральна, з Храптовхчау i змяш-чае шматлШя каштоунъяматэръялы праБеларусь... (СБ. 2015. 23 окт.).
Фактор документализма. В русскоязычный текст вводятся тексты документов на языке оригинала — в целях демонстрации истинности сообщаемого, сохранения хронотопа события, передачи коммуникативных регистров документа, особенностей языка описываемой эпохи.
Однако фактор документализма не стимулирует печатные СМИ использовать так называемую трасянку, представляющую собой речь из смеси элементов русского и белорусского языков с разной долей каждого в зависимости от степени освоения белорусом русского языка.
Феномен «трасянки». Отношение к «трасянке» в белорусском социуме неоднозначно, равно как и ее квалификация лингвистами [см.: Цыхун 2000]. Несмотря на поляр-
ный разброс мнений, объективность существования белорусско-русской смешанной речи неоспорима, и если лингвист на ней не говорит, это не означает, что он не должен изучать данный феномен. Тем более что «популярность этой темы в СМИ, а тем более в Интернете, создала идеальные условия, чтобы трасянка стала своеобразным символом Беларуси, наравне с бульбой, зубром, Беловежской пущей, аистом, васильком. Заметим, что и в глазах других народов, то есть за пределами страны, трасянка стала устойчиво ассоциироваться с Беларусью и белорусами, тем самым претендуя на национально-прецедентный феномен» [Рамза 2010: 112].
Некоторые зарубежные лингвисты готовы даже трактовать «трасянку» как «промежуточный вариант белорусского языка» (К. Вулхайзер) [Цыхун 2000], «выражение специфической культурной идентичности» (Т. Бон) [Рамза 2010: 112], «феномен конвергенции между субвариантом и литературным языком», «субстандарт русского языка в социолингвистическом отношении» и «разновидность белорусского языка со структурно-лингвистической точки зрения» [Хентшель 2015].
«Трасянкой» пользуется достаточно большое число белорусов, имеющих различный образовательный, социальный и профессиональный статус, ее нельзя назвать ни языком низовой городской культуры (ибо сегодня эта форма речи слышна и в городе, и в деревне), ни диалектом («у трасянки, в отличие от диалекта, полностью отсутствует речевой узус» [Мечковская 2011], хотя ольденбургские исследования белорусско-русской смешанной речи доказали ее системность на уровне фонетики и морфосинтаксиса [Хентшель 2015].
Использование «трасяночной» речи можно встретить в Интернете и даже в художественной литературе. Вот точное воспроизведение записи воспоминаний белорусов, испытавших на себе зверства немецких фашистов, в книге Я. Брыля, В. Колесника, А. Адамовича «Яз вогненнай вёск» (Минск, 1975); выделена лексика «трасянки»: ...Дзве калоны {дзе у нядзелю: адна талона, бальшушчая, з Капацэв1ч, а другая — з Лучыц. Паставл пасты — проста на дзесяць метрау адзт ад аднаго. Усю дзярэуню абставШ. I тадыужо стал{ заходзщьу кожную хату.; Мы тольт пачал{ {сц{, паднял{ся на горку, а ужо людз{ там крычаць I агонь паяв{уся... Ольны вельм{ крык. Крычаць людз{ так, што мы здагадал{ся... Прыбегла я у хату I гавару: — Спасаймася як хто можа! Бо люд-зей зшстажаюць!.. ; I ляжу я там, I не чуствую тчога, ужо I памяць пацярала. На некаторае урэмя я зуам адключылася...
Отсутствие «трасянки» в русскоязычных СМИ объясняется тем, что русский язык стал родным уже для второго поколения белорусов, и вопрос к у л ь т у р ы русской речи в Беларуси не так остр, как вопрос п р а в и л ь н о с т и белорусской речи. Отмечается появление в последнее время текстов, стилизованных под «трасянку» в комических целях, своего рода художественный прием, но с пейоративной оценкой. В то же время «в художественной сфере (в отдельных родах и жанрах) можно наблюдать. и эстетический интерес» к этой форме речи [Мячкоуская 2008: 172]. В качестве примера она приводит передачу Северина Красовского на белорусском радио «Свабода» (Пражская редакция, 2006 г.) под красноречивым названием «Трасянка як нацыяналь-ны брэнд i крынща натхненьня».
Показателен пример стилизации текста под «трасянку» в достаточно долго показываемой телерекламе муки под маркой «Патны аладкЬ>: молодой папа в окружении детей печет румяные блины, ловко жонглируя ими на сковородке. Но очередной блин летит вниз, а папа с обидой восклицает по-белорусски: А мама яшчэ стць! «Трасяночное» сочетание папины аладк — контаминация из русского папины оладьи и белорусского
татавы аладк словосочетаний. Белорусским социумом данный ролик принимался положительно.
Так что «трасянка» при уместности ее использования вполне легитимна в современной коммуникации, особенно на фоне существующих нескольких стихий белорусского языка [Важник 2007], включая и так называемую тарашкевицу (орфографическую и грамматическую норму, представленную в «Беларускай граматыцы» Б. Тарашкевича 1929 г.), которой придерживаются некоторые оппозиционные СМИ и часть белорусской интеллигенции.
Принимая «трасянку» как метафору, не имеющую денотата, подобно кикиморе, Т. Рамза видит ее феноменальность в том, что, «при доминировании русского языка во всех сферах, русская речь белорусов имеет устойчивые, почти неискоренимые белорус-скоязычные черты. Быть может, в этом и есть „выражение специфической культурной идентичности" белорусов» [Рамза 2010: 116].
Хотя, как было сказано выше, «трасянка» не свойственна медиадискурсу на русском языке, это не означает, что в него не вводятся элементы белорусского языка, просто характер включений иной, не «трасяночный». Следует разграничивать два вида бело-русизмов в русских текстах печатных СМИ: 1) неосознанное использование в речи на одном языке элементов из другого языка, свидетельствующее о низком уровне языковой и речевой компетенции автора, — межъязыковая интерференция, что и является признаком «трасянки», и 2) осознанное, преднамеренное, преследующее определенные коммуникативно-прагматические цели — трансференция [Гируцкий 1990].
Межъязъковая интерференция. Остановимся вкратце на первом, хотя и редком, но нежелательном в медиатекстах явлении. Применительно к теме нашей статьи назовем лексико-грамматическую интерференцию — неосознанное использование белорусского слова или его формы в русской речи. Например, в высказывании Лось, бегучи с пущи, вбег в село (Газета Слонимская) допущены следующие интерференционные ошибки: 1) использована форма белорусского деепричастия несовершенного вида бе-гучы (в белорусском языке ударение на последнем слоге); 2) для белорусского предлога з в русском языке имеется два — из и с, поэтому данная ошибка здесь трактуется как двойная (межъязыковая или внутриязыковая) интерференция, ибо и носители русского языка допускают смешение этих предлогов; 3) форма вбег вместо правильного вбежал — транслитерация белорусской формы убег от убегчы.
Пример грамматической интерференции: Еще один знаковый персонаж для Корот-кевича — Рембрандт. Мы встречаем образы Рембрандта и Саскии в романе «Леатдъ не вярнуцца да ЗямлЬ — мы вернули это название роману, который раньше печатался как «Нельга забыць» (СБ). Правильная форма глагола в данном предложении — Леат-ды не вернуцца да Зямл{ (вернемся, вернуцца) а вярнуцца — это инфинитивная форма, совпадающая с русской спрягаемой формой они вернутся.
Преднамереннъе белорусизмъ (трансференция). Разнообразнее и интереснее трансференционные белорусизмы, целенаправленно включенные в русскоязычный дискурс.
Немногочисленную, но очень употребительную группу образуют белорусизмы, напоминающие «трасянку», но «правильную „трасянку"», ввиду понимания читателями осознанности употребления белорусского слова. Такие слова вписываются в русский текст в основном без кавычек, обычно в русской орфографии всех их форм (трасянка, трасянки, трасянке, трасянкой), хотя возможны отступления и в сторону белорусской графики и орфографии. Это такие слова, как бульба, мова, батька, матчына мова,
хата, спадар, крупник, зубровка, драники и др.: Возле руин замка отчетливо виден автомобильный след и место разворота: значит, соотечественники активно интересуются историей страны. Жыве Беларусь (из журнала «Большой»); Бусел свил гнездо в городе ядерщиков (СБ); Почему на улицах Дубны звучит белорусская мова, и откуда в местной библиотеке книги белорусских классиков? (СБ: Союз); Бульба ждет внимания (СБ); Батьковщина — ее не бросишь (Вечерний Гродно).
В определенной мере просматривается в таком употреблении стремление к стилизации белорусской лингвокультуры в ее исторические моменты: Искусство вытинан-ки — исключительно белорусская культура (Принеманские вести). Или в «Вечернем Гродно»: Сделали пожертвование и мы — в большой старинный «куфар», стоящий на выходе из исторической части аптеки; Вплоть до Второй мировой войны поселения вокруг Гродно составляли очень интересный конгломерат деревень, шляхетских застенков, хуторов и владений-маёнтков, где жили крупные землевладельцы; На Советской площади участники феста демонстрировали своих «железных коней» (о празднике байкеров).
Порой подобное употребление ведет к тавтологическим сочетаниям: Уже в седьмой раз неподалеку от Гродно, в усадьбе «Городенский маёнтак» самые искусные резчики по дереву из России, Беларуси, Польши, Литвы и Украины собрались вместе, чтобы своим мастерством удивить окружающих (СБ: Союз): усадьба и маёнтак — близкие синонимы.
Белорусская ономастика в русском тексте. Самая многочисленная группа бело-русизмов представлена ономастикой — названиями, поданными в кавычках. Абсолютно все газеты и журналы пестрят ими, сохраняя язык оригинала.
Наименования, частотные в СМИ и других русскоязычных средствах массовой коммуникации: выставочный зал «Хата мастака»; рестораны и кафе «Чырвоная вежа», «У Янк»; издательские дома «Звязда», «Мастацкая лтаратура»; агроусадьбы «Каралтсш фальварак Тызенгауза», «Хата магната», «Ля Свяцка», «Трычоуск маёнтак»; ансамбли «Харошк», «Песняры», «Купалтка», «Сябры»; фестивали «Вясёлка талентау», «Белая вежа», «Вяртанне да вытокау»; конкурсы «Музычны красавт», «Восень у стыле этна»; игровые программы «Парк забау», «Забавы па-жытамлянску»; «Гулянка па-квасоуску»; Минский международный кинофестиваль «Мстапад» и конкурс фильмов для детской и юношеской аудитории «Л{стападз{к».
В медиадискурсе: А еще день рождения Короткевича кукольники отметят постановкой «Ладдзя роспачы» (рус. Ладья отчаяния. — М. К.); Стихией Короткевича было не только искусство, но и природа. Вспомните повесть «Чазешя» или рассказ «Былi у мянемядзведзь> (СБ).
Белорусизмы в совместной газете Союзного государства «Союз» (вкладыше в «СБ») — частотное явление, обусловленное концепцией издания: Спектакль хозяев фестиваля — Брестского академического театра драмы — «Дзяды» по поэме Адама Мицкевича, поставленный польским режиссером Павлом Пассини, стал предметом жарких споров; Мулявинская «Чырвоная ружа» — не только одна из самых известных белорусских песен, но и одна из самых красивых; Весомый вклад в увековечение памяти Песняра [Янки Купалы. — М. К.] принадлежит Почетному консулу республики Беларусь в Татарстане, председателю объединения белорусов Казани «Спадчына» Сергею Маруденко; Как минские ученые превратили мини-трактор «Беларус» в универсального робота; Главный режиссер журнала «Вясёлка» (рус. радуга. — М. К.) — о настоящем и будущем детской печати Союзного государства; Когда-то, в советские времена, в Минске выхо-
дили сразу три переводных ежегодника: «Даляглядъ», «Братэрства», «Ветразь» (рус. парус. — М. К.).
Если имя собственное является гетеролексой по отношению к русскому соответствию и не стало еще употребительным, то в пределах одного текста используются и его белорусское, и переводное русское наименование, например, в спортивном комментарии об игре баскетбольной команды «Цмот-Мтск» автор попеременно называет игроков то «цмокамЬ, то «драконами».
При этом возможны и ошибки, особенно при паронимии. Так, в русском языке есть паронимы, называющие разных по биологическому виду птиц: ворон и ворона. Следовательно, во множественном числе формы этих существительных в русском языке различаются: в им. падеже ударением (вороны и вороны), а в косвенных падежах — и окончаниями (в род. падеже воронов и ворон). По-белорусски ворон называется крумкач, а ворона — варона. В тексте о спортивных успехах футбольной команды «Крумкачы» спортивный комментатор ошибочно употребляет русский перевод названия этой команды: 1) в заголовке, искажая фразеологизм «Белые вороны», ибо речь идет о воронах; б) в словоформах: Нынче публику будоражат «Крумкачъ»... Тактик и стратег главный тренер «ворон» Олег Дулуб против прежних неоднозначных методов и тренерских подходов... Любить футбол, гореть футболом и немного соображать в бизнесе... в этом видится основная причина резкого взлета «ворон» (правильно: воронов. — М. К.) (С. Канашиц. Белые вороны // СБ. 2015. 11 ноября).
И здесь не просто нарушение лексической нормы. Искажена содержательно-концептуальная информация текста. Вместо образа грозного, хищного, беспощадного к слабому противнику образа птицы возникает образ рассеянной, совершающей ошибку вороны (ср. проворонить), что резко противоречит коммуникативно-прагматической установке всего текста. Усиливает это искажение и заголовок, буквенный комплекс которого ориентирует читателя на некое исключение из правил, причем исключение скорее со знаком «минус», нежели со знаком «плюс».
Введение иноязычного слова в текст помогает расставить акценты, высветить подтекст, подчеркнуть смысл. Например, белорусский журналист и писатель В. Степан в статье о цикле картин под названием «Гаспода» на выставке белорусского художника рассуждает: Таким домам, хатам, амбарам и посвящен один из самых интересных циклов художника «Гаспода». Слово на русский язык непереводимое. В нем есть и «гаспа-дарка», и «гаспадар», и «господь». В этом слове есть и человек, думающий о будущем, заботящийся о дне грядущем. Рачительный хозяин, старательно сложивший дрова под крышу, чтобы зимой было чем топить печь. Есть и хозяйка, повесившая сушиться в лучах осеннего солнца золотые косы лука... А вот самого «гаспадара» на рисунках художника нет, но он рядом. Иногда мне кажется, что Ситница и глядит на все эти предметы, дома, заборы, корзины самые разные, на аккуратно сложенные дрова глазами хозяина (СБ).
Белорусизмъ как этнокультурнъш. знак. Еще одним фактором введения белорусиз-мов в русский медиадискурс выступает фактор самоидентификации нации, имеющей длительный и богатый национальный опыт, традиции, приметы и верования. Передача на русском языке текстов такого содержания требует введения стереотипов, паремий, слов и сочетаний, точно передающих понятия, даже безэквивалентную лексику [Роуда 1999], этнокультурный колорит эпохи и территории. Поскольку автор текста преследует задачу не стилизации, а точности, ссылки на первоисточник, то такие белорусизмы вводятся как цитаты — в кавычках. В качестве примеров приведем фрагменты из регулярно
публикуемых в «СБ» увлекательных характеристик белорусского природного календаря, автор которых — известный фольклорист Е. Довнар-Запольская:
Именно на Юрия-зимнего, в самый разгар «ПШпаут», волки начинают ходить «згра-ямь>, и, по поверьям, сам Юрий дает им «дазвол на паляванне», понимая, что «ваук травы не ядуць». И, конечно, традиционно существовало своеобразное разделение «вока» на «добрае i злое», причем считалось, что сглазить — «сурочыць» могут даже члены своей семьи, совсем не желая того; В поминальные дни запрещалась побелка домов (что характерно для пограничных с Украиной территорий) — чтобы не «замазаць вочы продкам»; Сам по себе снег, а декабрь по-белорусски «снежань», в традиционном представлении воспринимается двояко. С одной стороны, это «клопат Бога пра зямлю»... С другой — снег в сочетании с ветром и особенно метелью чреват проделками не самых добрых сил: «Калi нясецца завiруха — чэрщ з ведзьмами шабас круцяць». Еще снег — «замерзлы дождж» и потенциальная вода, а значит, источник плодородия: «Многа снега — многа хлеба». Декабрь «зямлю грудзщь, хаты студзщь, год канчае, азйму пачынае»...
Особую прелесть придают медиатексту белорусизмы, вводимые автором в русскоязычный текст как некий эксклюзив, как особое смакование смысла. Оценить экспрессивность такого приема по-настоящему может только читатель, родным языком которого является белорусский: Есть соблазн назвать сегодняшнюю ситуацию с наплывом беженцев в Европе «великим переселением народов». Штамп, конечно, но правда. Есть соблазн назвать это потопом или очень подходящим белорусским словом «натоуп» (СБ). Приращение смысла градацией: Натоуп (рус. толпа) рядом с потопом за счет сочетания и повторения звуков п-т-п-т-п создает грозный образ топота толпы беженцев, а приставка на- усиливает его векторно — сверху вниз.
Полузащитник «Ювентуса» не в силах объяснить нашедшее на него затмение, вынудившее его сесть пьяным за руль своего шикарного «Феррари». В результате ДТП он его раздолбал «вщент» (СБ). Стилизация обратной «трасянки»: искажается не русское слово, как при интерференции, а белорусское ушчэнт. Прагматический эффект — порождение смысла насмешки.
Интенция автора, включающего белорусскоязычный элемент в русский текст, может быть направлена на создание:
— иронии: Так что не стоит белорусским «зоркам» взвинчивать на свои выступления цены (СБ. 2013. 19 марта);
— контраста по поводу дикой сцены публичного убийства в Дании жирафа и скармливания его льву: Это в прежние, «цемрашальскя» времена (рус. мракобесие) старались резать курице голову так, чтобы процесс не наблюдал ребенок... (СБ). Смысл: даже темный народ, с его предрассудками и мракобесием, был нравственнее.
Выводы.
1. В двуязычном социуме Беларуси медиапространство также характеризуется двуязычием, причем даже в пределах одного печатного издания; однако доля каждого из государственных языков в данных СМИ различна и обусловлена многими факторами.
2. «Трасянка» русскоязычному печатному медиатексту не свойственна. Белорусиз-мы в нем информативно, коммуникативно и прагматически обоснованны.
3. Включение элементов белорусского языка в русскоязычный газетный текст ориентировано: а) на точность представления белорусских реалий (белорусский онома-стикон), б) на демонстрацию национальной идентичности или ее стилизацию, в) на приращение смыслов, создание различных коннотаций, достижение комических, пейоративных или мелиоративных эффектов.
ЛИТЕРАТУРА
Белорусско-русские языковые отношения: контакты, двуязычие, методика обучения: матер. к библиогр. // Русский язык: межвед. сб. Вып. 1 и др. Минск: Изд-во Белорус. ун-та, 1981-1990.
Бiдэр Г. Моуная сггуацыя у Беларуа // Наша слова. 1995. № 34-35.
Важтк С. А. Тры стыхп Байнэта, або Права нацыянальнай моунай самащэнтыфжацыь Вып. 1. Мшск: Права i эканомжа, 2007. (Лекцыи па Iнтэрнэт-лiнгвiстыцы; вып. 1).
Гируцкий А. А. Белорусско-русское двуязычие в художественной литературе: типология, история, языковые процессы: дис. ... д-ра филол. наук. Минск, 1990.
Журауск А. I. Двухмоуе i шматмоуе у гiсторыi Беларусi // Пытанш бiлiнгвiзму i узаемадзеяння моу. Мшск: Навука i тэхн1ка, 1982. С. 18-50.
Конюшкевич М. И. Языковая ситуация в Белоруссии и особенности функционирования русского и белорусского языков // Язык в контексте общественного развития. М.: Рос. Акад. наук, Ин-т языкозн., 1994. С. 213-221.
Коряков Ю. Б. Языковая ситуация в Белоруссии // Вопр. языкозн. 2002. № 2. С. 109-127.
Мечковская Н. Б. Почему в постсоветской Беларуси все меньше говорят на белорусском языке? // Неприкосновенный запас. 2011. № 6(80). URL: http://magazines.russ.ru/nz/2011/6/m16-pr.html.
Михневич А. О языковом и лингвистическом статусе «нациолекта» // Вариативность как свойство языковой системы: тезисы докл. Ч. 1. М.: Наука, 1982. С. 77-79.
Мiхневiч А. Е. Паралексы // Русский язык. [Минск]. 1981. Вып. 1. С. 137-142.
Мячкоуская Н. Б. Мовы i культура Беларуа: нарысы. Мшск: Права i эканомжа, 2008.
Рамза Т. Трасянка: национально-прецедентный феномен или «ключевое слово текущего момента»? // Беларус. думка. 2010. № 7. С. 112-116.
Роуда I. С. Рознаузроуневая намшатыуная адпаведнасць беларускай i рускай моу: у сувязi з праблемай лекачных лакун. Мшск: Вид. Беларус. дзярж. ун-та, 1999.
Сведения о средствах массовой информации, информационных агентствах на 1 декабря 2015 года // Сайт Министерства информации РБ. URL: http://www.mininform.gov.by/ru/stat-ru/.
СМИ Гродненщины: проспект Глав. упр-ния идеол. работы Гродненского обл. исполн. комитета. Гродно, 2015.
Хентшель Г. Белорусско-русская смешанная речь («трасянка»): восемь вопросов и ответов // Языковой контакт: сб. науч. статей. Минск: РИВШ, 2015. С. 171-185.
Цъхун Г. А. Крэалiзаваны прадукт: трасянка як аб'ект лшгвктычнага даследавання. 2000. URL: http://www.movananova.by/zaniatki/cikavinki-trasyanka-yak-abekt-lingvistychnaga-dasledavannya.html.
REFERENCES
Belarusian-Russian linguistic relations: contacts, bilingualism, the methods of education: mater. for bibliogr. [Belorusko-ruskije jazykovyje otnoshenija: kontakty, dvujazychije, metodika obuchenija: mater. k bibliogr.] // Russkij jazyk: mezhved. sb. Мга^ 1981-1990.
Bider G. The language situation in Belarus [Mounaja situatsyja u Belarusi] // Nasha slova. 1995. P. 34-35.
Data about the mass media, news agencies, registered till 1st of December, 2015 [Svedenija o sredstvah massovoj informatsii na 1 dekabra 2015 goda] // The site of The Ministry of Information of The Republic of Belarus. URL: http://www.mininform.gov.by/ru/stat-ru/.
Girutskij A. A. The Belarusian-Russian bilingualism in fiction: typology, history, language processes [Belorusko-russkoje dvujazychije v hudozhestvennoj literature: tipologia, istorija, jazykovyje processy]: thesis. Doctor of Philology. Мга^ 1990.
Khentshel G. Belarusian-Russian mixed speech ("trasjanka"): eight questions and answers [Belorussko-russkaja smeshannaja rech («trasjanka»): vosem voprosov i otvetov] // Jazykovoj kontakt. М^, 2015. P. 171-185.
M. M. KoHMWKeeuv
Konushkevich M. I. The language situation in Belarus and the functioning peculiarities of the Russian and Belarusian languages [Jazykovaja situatsyja v Belorussii i osobennosti funktsionirovanija russkogo i belorusskogo jazykov] // Jazyk v kontekste obshchestvennogo razvitija. Moscow: IJa RAN, 1994. P. 213-221.
Korjakov Ju. B. The language situation in Belarus [Jazykovaja situatsyja v Belorussii] // Vopr. jazykozn. 2002. Vol. 2. P. 109-127.
Mass media of the Grodno region: a brochure of the head department of ideological work of Grodno city executive committee [SMI Grodnenchchiny]. Grodno, 2015.
Mechkovskaja N. B. Why is the Belarusian language less and less used in post-Soviet Belarus? [Pochemu v postsovetskoj Belarusi vse menshe govorjat na belorusskom jazyke?] // Neprikosnovennyj zapas. 2011. Vol. 6. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2011/6/m16-pr.html.
Mikhnevich E. A. About a language and linguistic status "natiolect" [O jazykovom i lingvisticheskom statuse "natiolect"] // Variantnost kak svojstvo jazykovoj sistemy. Pt 1. Moscow, 1982.
MikhnevichE. A. Paralexes [Paraleksy] // Rus. jazyk. [Minsk]. 1981. Vol. 1.
Mjachkouskaja N. B. The languages and culture of Belarus: ouline [Movy i kultura Belarusi: narysy]. Minsk, 2008.
Ramza T. Trasjanka: a national-precedential phenomenon or «a key word of current moment»? [Trasjanka: natsyonalno-pretsydentnyj fenomen ili «kljuchevoe slovo tekushchego momenta»? // Belarus. dumka. 2010. Vol. 7. P. 112-116.
Rouda I. S. The different-leveled nominative conformity of the Belarusian and Russian languages: in connection with the problem of lexical lacinas [Roznauzrounevaja naminatyunaja adpavednast belaruskaj i ruskaj mou: u suvjazi z prablemaj leksichnych lakun]. Minsk, 1999.
Tsychun G. A. Creolized product: trasjanka as an object of linguistic research [Krealizavany pradukt: trasjanka jak abject lingvistychnaga dasledvannja]. 2000. URL: http://www.movananova.by/zaniatki/ cikavinki-trasyanka-yak-abekt-lingvistychnaga-dasledavannya.html.
Vazhnik S. A. Three elements of Bynet or the rights of national language selfidentification [Try styhii Baineta abo prava natsyjanalnaj mounaj samaidentyfikatsyi]. Minsk, 2007.
Zhurauski A. I. The bilingualism and multilingualism in the history of Belarus [Dvuhmouje i shmatmouje u gistoryi Belarusi] // Pytanni bilingvizmu i uzaemadzejannja mou. Minsk, 1982. P. 18-50.
