CC BY
167
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2012. №2(28)
УДК 81 ’373.45
«ДВОЙНАЯ РЕФЛЕКСИЯ» ТЮРКИЗМОВ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
© З.К.Сабитова
В статье рассматриваются тюркизмы как «перекрестки культур», в которых совмещаются две культуры - тюркская и русская. Проанализированы три группы слов, заимствованных из тюркских языков, занимающих особое, иногда ключевое, место в русской культуре. В этом проявляется евразийская специфичность тюркизмов как культурного сплава тюркского и русского мировосприятия.
Ключевые слова: тюркизм, заимствование, семантическая эволюция.
Тюркизмы, как и другие заимствованные слова, называют «перекрестками культур», так как в них совмещаются две культуры - тюркская и русская. Для тюркизмов, функционирующих в русском языке, характерна «двойная рефлексия»: в них «совмещаются видения двух картин» -тюркской и русской [1:13]. При заимствовании новая вещь воспринимается как чужая, впоследствии при длительном использовании, осознании ее жизненной необходимости она может стать культурным предметом - знаком заимствующей культуры.
Среди большого количества тюркизмов в русском языке мы проанализировали четыре группы слов, которые, хотя и заимствованы из тюркских языков, но все же занимают особое, иногда ключевое, место в русской культуре.
1. Интересна судьба тюркизма кутерьма, сохранившего в культурной памяти следы тюркского видения мира. Это слово возводят к тюркскому глаголу ^-цг- / gцt-цr- в значении ‘поднимать, относить, гнать’, ср.: казах. квтеру ‘поднять’, башк. кYтэрмэлэY ‘поддерживать, подбодрить’, узб. кутармоц ‘поднимать, снимать, убирать’, турец. gцtьrmek ‘уносить, гнать’.
Происхождение этого слова связывают с ситуацией на конских состязаниях - суматоха, ажиотаж, беспорядок, ср.: казах. квтерме
‘ усиленное понукание лошадей всадниками на скачках’; кырг. кцтцрмц ‘подгоняние лошадей при беге’ [2:1У, 1278, 1484].
Р.Г.Ахметьянов объясняет происхождение этого слова иначе, он возводит его к общетюркскому слову кцтяр-, кцтдр- ‘поднять, передвигать, копировать; снимать с лошади; приносить жертву’, ср.: др.-татар. кутэрмэ
‘поднятие хана, т.е. выборы хана’, татар., башк. кутэр- ‘поднять, возвысить’ [3:116]. По
древнему обычаю избранного хана поднимали на белой кошме вверх [4:153], очевидно тоже издавая при этом восторженные крики, создавая суматоху.
В современном русском языке слово кутерьма имеет значение ‘суматоха, беспорядок, шумный галдеж, оживление’. Тюркское слово кы-terma, которое обозначало действия, связанные с тюркскими культурными традициями, в русском языке, утратив соотнесенность с событием избрания хана, ажиотажа на конных состязаниях, сохранило эмоциональный фон, субъективные ощущения человека, участвующего в этих событиях.
В русском языке употребляются тюркизмы, «забывшие» свой денотат, но сохранившие в своей памяти лишь вторичные, ассоциативные, смыслы, напр.: бардак, кавардак, ералаш.
Слово кавардак пришло в русский язык в XVII в. и длительное время употреблялось в значении ‘род кушанья’: ковардак ‘смесь, болтушка, окрошка; рыбачья пшенная каша с рыбой’ [5: II, 71]. Оно заимствовано из тюркских языков, в которых обозначало ‘жаркуе, зажаренная в масле баранина’, ср.: казах. цуырдац, турец. kavurdak ‘жаркуе’, каз.-татар. куырдак, к.-калп. цууырдац, узб. цовурдоц, ног. кувырдак, туркм. говурдак [6:
II, 468]. В русском языке у этого слова развилось значение ‘боль в животе, связанная с плохой пищей’, ср.: пск., твер. кавардака ‘боль в животе, расстройство желудка’, у В.И. Даля: «пск. дурная стряпня, безвкусная похлебка; кавардак в животе, возня, воркотня, боль» [5: II, 71]. Значит, семантическая судьба этого слова такова: ‘род кушанья’ > ‘боль в животе’ > ‘беспорядок, неразбериха’.
В русских диалектах отмечаются такие значения слова каварда / кавардак / кавардака: ‘чепуха, вздор; смуты, сплетни, бестолочь; размолвка и ссоры по сплетням’; а также значения других слов: кавардачить ‘сплетничать, наушничать, ссорить, мутить людей; быть причиной вздоров либо чепухи, бестолочи, недоразумений’, кавардачник ‘суетник, бестолковый, опрометчивый распорядитель; сплетник, кто мутит людей, баламут’ [5, II: 71].
Таким образом, слово кавардак, пройдя в русском языке сложный семантический путь, сохранило в своей памяти лишь значение ‘беспорядок, неразбериха’, развившееся у него на основе вторичного значения ‘кавардак в животе’.
Сходная семантическая судьба у тюркизма ералаш в тюркских и русском языках: ‘нечто смешанное’ > ‘засахаренные фрукты’ > ‘старинная карточная игра’ > ‘беспорядок, путаница’ > ‘вздор, чепуха’. В тюркских языках это слово обозначало ‘смесь’, ‘смесь засахаренных фруктов’, ‘беспорядок, путаница, смятение’, ср.: казах. араластыру ‘смешать, привести в беспорядок’, аралас ‘смесь’, узб. аралаш ‘неразбериха, смесь, соединение, путаница, смятение’, шор. арлаш ‘смесь, смешение’, чагат. аралаш ‘смесь, путаница, смятение’, каз.-татар. аралаш ‘смешанный, прерывающийся’, турец. aralaemak ‘расходиться, рассыпаться, разрежаться’. В русском языке оно получило еще значения ‘старинная карточная игра’, ‘вздор, чепуха’.
Таким образом, в содержании тюркизмов кутерьма, кавардак, балаган, ералаш и др. преобладают культурные элементы, теснейшим образом связанные с национальным менталитетом.
2. Определенная степень освоенности тюркизма русским языком позволяет носителям языка соединять их со знакомыми, родными, словами, устанавливать несуществующие между ними связи, т.е. устанавливать народную (ложную) этимологию. Метафорическое осмысление слова в этом случае влечет за собой замещение в языковом сознании говорящих одного слова другим. Например, слово дурман заимствовано в русский язык через тюркские языки (ср.: казах. дэрг ‘лекарство’, башк. турман ‘лекарство для лошадей’, татар. дарман, дэрмен, чув. тарман ‘способ, средство, сила, мочь; лекарство’, турец. derman ‘лекарство’), восходит оно к индоиранским языкам: перс., инд. darman ‘лекарство (получаемое из дерева)’ < dar ‘дерево’ [3: 95; 6: I, 555]. В русском языке это слово получило более широкое значение ‘нечто одуряющее’ и стало связываться со словами дурной, одурять. В основе подобной народной этимологии лежит принцип семантического притяжения созвучных слов, независимо от их этимологического родства. Аналогично тюркизм безмен (‘ручные весы’) в народной этимологии сближается со словоформой без мены ’без изменения’ [5: I, 66].
Слово изъян ‘недостаток, порок’, заимствованное через посредство тюркских языков из персидского (перс. зийан ‘ущерб, убыток’, казах. з1ян, азерб. зиян, татар. зыян), сближается со словом изъять, этим объясняется развитие начального [и] [2: IV, 902].
Аналогично слово вьюк ‘упакованная поклажа, перевозимая на спине животных, а также сумка для такой поклажи’, ср.: казах. ЖYк ‘груз, товар для перевозки’, венг. nyьg ‘бремя, тяжесть’, туркм. йук ‘вьюк, поклажа, груз’ [7: 12; 8:
I, 174]. Впервые оно встречается в «Хожении за три моря» Афанасия Никитина в форме юкъ, без [в]: А князей (Меликътучар) поималъ семь да казну их взял, юкъ яхонтовъ, да юкъ алмазу, да кирпуков, да сто юковъ товару дорогово... Форма вьюк возникла под влиянием слов вить, свивать, свиток (как результат народной этимологии), при этом восприятие слова как чужого исчезло.
Бытовавшее в русском языке XVII в. слово язычей обозначало ‘должностное лицо, занимающееся в восточных канцеляриях письменными делами’, соответствующее по рангу русскому подьячему. Слово язычей отождествлено со словом язык ‘пленник, от которого расспросами выведывают сведения о неприятеле’ [9: 21]. При помощи этимологических изысканий на базе тюркских соответствий установлено, что слово язычей восходит к тюркскому слову, ср.: татар. йазучы (’писец ’), турец. уаяа [10].
Интересен пример народной этимологии названия города Царицын, которое представляет собой искажение тюркского названия 8агуул>уп ‘букв. желтоватый, беловатый’: царица > царицын > Царицын. По «монархической» этимологии слово возводилось к названию реки Царица -тюркскому слову: Sary-.su ‘желтая река, вода’. В татарской рукописи «ТауапЬ-! Ви1уагуа» оно запечатлено в форме Сарычин, ср. Саратов от Sarytau ‘желтая гора’ [11: 73-75].
Итак, при народной этимологии наблюдается классический путь познания нового через старое. Соединение в сознании тюркского слова с известным, своим, словом позволяет включить его в родной «культурный космос», сделать своим, понятным, а значит, таким, которым можно пользоваться в своем мире в качестве ориентира.
3. Наиболее интересную группу представляют тюркизмы типа амбар, брага, богатырь, боярин, деньги, очаг, пенька, печать, сундук, телега, товар, товарищ, хмель и др. Этимологические словари русского языка констатируют их тюркское происхождение. Эти тюркизмы особенные с точки зрения «вживания» в русский язык. Они относятся к базовым культурным феноменам, которые представляют собой «ячейки» русской культуры, их изучение помогает выявить особенности мировосприятия русского народа. Эти единицы относятся к ключевым словам русского языка, поскольку служат своего рода ключом к
СОВРЕМЕННЫЕ КОНЦЕПЦИИ И ТЕХНОЛОГИИ
пониманию важных особенностей культуры русского народа.
Тюркское слово деньги (денги / тенка) органично вошло в русский язык и культуру и стало обозначать собственно русскую меру стоимости при купле-продаже, средство платежей и предмет накопления.
Заимствование штанов в русскую культуру и обозначающего его слова штаны было осуществлено благодаря той ценности, которую имел этот культурный предмет в тюркской культуре и которую приобрел в русской культуре. Слово штаны в древнерусском языке первоначально имело форму штоны, ср. др.-тюрк. i^ton из iuton «подштанники», чагат. iA>tan, кыпч. iuton из iu ‘внутренний, исподний’ и ton ‘одежда, шуба’ [6: IV, 477]. Данные заимствованные предметы и обозначающие их тюркизмы представляют ценность для русской культуры.
При заимствовании важна потребность, побуждающая жизнедеятельность человека, и мотивы - предметы, удовлетворяющие этой потребности. В русскую культуру было заимствовано слово очаг, которое в тюркских языках имело значение ‘печь, очаг’. Огонь, горящий в доме, являлся началом новой семьи, жилища. Он выступал «подателем благополучия, посредником и защитником людей, символом и хранителем жизни рода. В прежние времена, когда умирал последний представитель рода, угасал и его очаг» [12: 136].
Понятие очага в тюркских языках было чрезвычайно емким и связывалось с кругом таких понятий, как «жилище», «семья», «род», «племя» и др. Так, в предложении из древнетюркского памятника: “ya saya ouuq = Aya, saya ouuq ‘Старший брат, тебе (этот) очаг’ [13: 219] слово ouuq имеет значение ‘дом, семья’; ср. казах. ошац цасы ‘домашний очаг’; турец. o3akini sцndermek ‘истребить чей-либо род’ (o3ak ‘род’).
В русском языке слово очаг приобрело значения: ‘место, откуда что-либо распространяется, средоточие чего-нибудь’, ‘родной дом, семья’ (домашний, семейный очаг). Оно содержит смыслы: ‘родной’, ‘материнский’, ‘надежный’, ‘уютный’. Таким образом, обрастая в русском языке новыми смыслами, слово очаг превратилось в культурный знак.
4. Об освоенности тюркизмов свидетельствует и то, что русский язык стал посредником для заимствования этих слов в европейские языки. Так, слово толмач в значении ‘переводчик во время беседы, переговоров, т.е. устный переводчик’ заимствовано из тюркских языков, ср.: казах. тымаш, алт. tylmdu, кыпч. tylmau, турец. dilmau, уйг. tilmdhi [6: IV, 72]. В русском языке
от него образовался глагол толмачить в значении ‘переводить с одного языка на другой’, тол-маченье, толмачка, толмачество, толмачский [5: IV, 412].
Русский язык стал посредником для заимствования этого слова в европейские языки. В немецком языке устный переводчик обозначается словом Dolmetcher, письменный переводчик обозначается словом bbersetzer, налицо заимствование из тюркского через русское посредство. Этимологический словарь немецкого языка, наряду с существительным Dolmetscher, дает глаголы tolmetsche, tulmetsche, dolmetschen со значением ‘устно переводить’. Существительное
Dolmetscher вытеснило первоначальное
tolmescher, заимствованное через венгерский язык (tolmacs) или русский (tolmac) из тюркских языков tilmag [14: 188].
В свете изложенного можно говорить о том, что одной из задач лингвистики должно стать выявление не только процессов усвоения, освоения тюркизмов в русском и других славянских языках, но и процессов их вхождения в языковое сознание носителей, обретения тюркизмом культурной значимости в заимствующей лингвокуль-туре.
В этом проявляется евразийская специфичность тюркизмов как культурного сплава тюркского и русского мировосприятия.
1. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова: Синергетика языка, сознания и культуры. - М.: Academia, 2002. - 394 с.
2. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий. -СПб.,1888 - 1909.
3. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика материальной культуры тюркских народов Среднего Поволжья.
- М.: Наука, 1990. - 200 с.
4. Культура кочевников на рубеже веков (XIX - ХХ, XX - XXI вв.): Проблемы генезиса и трансформации. - Алматы: Арман, 1995. - 369 с.
5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. - М.: Рус.яз., 1999. - Т.1. -699 с. - Т.2. - 779 с. - Т.3. - 555 с. - Т.4 - 688 с.
6. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. / пер. с нем. и дополн. О.Н.Труба-чева. - 2-е изд. - М.: Прогресс, 1986-1987. - Т.1. -576 с. - Т.2. - 672 с. - Т.3. - 832 с. - Т.4. - 864 с.
7. Чунгаев Я. О связях туркменского и древнетюркского языков с венгерским. - Ашхабад: Ылым, 1985. - 84 с.
8. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка: в 2-х т. - М.: Рус. яз., 1999. - Т.1.
- 624 с. - Т.2 - 560 с.
9. Кулмаматов Д.С., Панжиев Н.П., Махматку-лов С.М. Проблемы языковых контактов и трансформационного анализа. - Термез, 2001. - 110 с.
10. Добродомов И.Г. Этимологические маргиналии тюрколога по русской лексикографии // Этимологические исследования. - Свердловск, 1984. -С. 60 - 65.
11. Трубачев О.Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси - М.: Наука, 1997.
- 284 с.
12. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек, общество / отв. ред. И.Н.Гелу-ев. - Новосибирск: Наука, 1989. - 242 с.
13. Аманжолов А. С. История и теория древнетюркского письма. - Алматы: Мектеп, 2003. - 368 с.
14. Kluge F. Etymologisches Wцrterbuch der deutschen Sprache. Kluge. Bearb. von Elmar Seebold. - 23. Erw. Aufl. - Berlin, New York, 1999. - 921 s.
DOUBLE REFLECTION OF TURKISMS IN RUSSIAN LANGUAGE
Z.K.Sabitova
The article researches Turkizms as carriers of cultural information and «crossroads of cultures», which combine two cultures in it - Turkic and Russian. Turkizms in Russian language became the subject of our research due to the fact that they play a special, sometimes a crucial role in Russian culture, even they borrowed from Turkic languages. This fact confirms the specificity of Eurasian Turkizms as a cultural combination of Turkic and Russian perception of the world.
Key words: Turkism, borrowing, semantic evolution.
Сабитова Зинаида Какбаевна - доктор филологических наук, профессор кафедры русской филологии, русской и зарубежной литературы Казахского национального университета имени аль-Фараби (г.Алматы).
E-mail: z_sabitova2@mail.ru
Поступила в редакцию 01.06.2012
