CC BY
306
МОНГОЛОВЕДЕНИЕ И ТЮРКОЛОГИЯ
УДК 811.512.3
В.И. Рассадин, С.М. Трофимова Лексика калмыцкого языка сквозь призму тюрко-монгольской лингвистической общности
Рассматриваются процессы развития и обогащения лексики калмыцкого языка и его говоров, происходившие под влиянием тюркских языков. Проанализирован целый пласт специфических тюркизмов в словарном составе калмыцкого языка.
Ключевые слова: калмыкский язык, лексика, общемонгольское происхождение, тюркизмы.
V.I. Rassadin, S.M. Trofimova
Kalmyk language vocabulary through the prism of Turko-Mongolian linguistic community
The article reviews processes of development and enrichment of the vocabulary of Kalmyk language and its dialects, is influenced by the Turkic languages. It analyzes a layer of specific Turkisms in the vocabulary of Kalmyk language.
Keywords: Kalmyk language, vocabulary, pan-Mongol origin, Turkizms.
Тюркские и монгольские языки, как известно, вместе с тунгусо-маньчжурскими давно уже считаются родственными и объединяются в одну так называемую группу «алтайских языков», названных так потому, что их формирование происходило якобы в обширной географической зоне Алтая. К этим языкам впоследствии стали причислять корейский и японский языки [Рамстедт, 1957, с. 15].
В самом же алтайском языкознании, которое оформилось как самостоятельная отрасль общего сравнительно-исторического языкознания на подлинно научной основе лишь в XIX в. [На-силов, 1978, s. 92], из-за неразработанности лексикостатики в исследованиях алтаистов не освещается хронология существования алтайской языковой общности и времени ее распада.
В алтаистических работах нет также единства взглядов на сам процесс распада алтайской лингвистической общности. Так, Б.Я. Владимирцов [1929, с. 47] считал, что протоалтайский язык сначала разделился на две ветви: тюрко-монгольский язык-основа и тунгусо-маньчжурский праязык. От тюрко-монгольского праязыка впоследствии образовались тюркский и монгольский языки-основы. Такого же мнения придерживался и Н.А. Баскаков [1962, приложение 2].
Г.И. Рамстедт [1957, s. 15] выделяет из алтайской языковой общности тунгусо-маньчжуро-монгольский праязык отдельно от тюркского и включает в число алтайских языков также и корейский язык.
Вслед за Г.И. Рамстедтом Н.Н. Поппе [1960, p. 8] тоже делит алтайский язык-основу на две ветви: 1) на тюрко-монголо-тунгусо-маньчжурскую языковую общность, которая впоследствии разделилась на прототюркский язык и монголо-тунгусо-маньчжурскую языковую общность; 2) на древнекорейский язык, из которого изолированно развился современный корейский язык. Древ-некорейский язык первым выделился из алтайской языковой общности. Из монголо-тунгусо-маньчжурской языковой общности впоследствии через протомонгольский и прототунгусо-маньчжурский языки развились отдельно монгольские и тунгусо-маньчжурские языки.
Как можно видеть, схемы распада алтайской языковой общности, предложенные Г.И. Рамстедтом и Н.Н. Поппе, принципиально отличаются от схем Б.Я. Владимирцова и Н.А. Баскакова, точку зрения которых разделял, кстати, и Г. Д. Санжеев [1973]. Последние относят тюркские и монгольские языки к одному тюрко-монгольскому праязыку. Это положение было принято в советской алтаистике, что стимулировало в свое время развитие особенно в исторической тюркологии специального направления исследований под названием «тюрко-монгольское языкознание», при этом активно велись поиски тюрко-монгольского праязыка. Вера в тюрко-монгольскую язы-
ковую генетическую общность базировалась на наличии в тюркских и монгольских языках очень большого количества общих лексических элементов, наибольшего среди алтайских языков.
К совершенно иному пониманию процесса и результата развития алтайских языков пришел крупнейший алтаист ХХ века В.Л. Котвич. В своей работе, обобщающей его алтаистические исследования, он пришел к выводу о том, что алтайские языки развивались в условиях взаимных контактов, вырабатывая типологически общие черты своего грамматического строя и взаимообо-гащаясь лексическими элементами [Котвич, 1962, с. 352].
Поскольку тюркские и монгольские этносы контактируют вот уже многие тысячи лет на ограниченной территории Центральной Азии, в их языках, само собой разумеется, накопилось определенное количество общих элементов, причем как в лексике, так и в грамматике. Подсчет В.Л. Котвича показал, что между тюркскими и монгольскими языками выработалось около 50% общих элементов в грамматике и около 25% в лексике [Котвич, 1962, с. 351].
Калмыцкий язык, будучи одним из языков монгольской группы, а именно ойратской, относительно недавно выделившийся из ее состава, развивался, как и остальные монгольские языки, испытывая все исторические перипетии, выпавшие на их долю, поэтому и в калмыцком языке мы apriori можем найти как элементы, оставшиеся от праалтайского состояния, так и элементы, заимствованные из различных алтайских и неалтайских языков, с которыми контактировали носители калмыцкого языка в процессе своего исторического развития. Хотя калмыцкий язык изучается относительно давно, начиная с XIX века, не все его уровни исследованы в достаточной степени. Так, изучался его звуковой строй, система словообразования, морфология, синтаксис, фразеология, взаимодействие с русским языком, составлены словари различных типов, однако наименее всего оказывается изучена лексика, особенно в плане ее взаимодействия с тюркскими языками. Эта проблема пока мало привлекала внимание калмыковедов. Ниже нам хотелось бы обратиться к этой проблеме и сделать попытку рассмотреть лексику калмыцкого языка сквозь призму тюрко-монгольской лингвистической общности.
Памятуя о том, что калмыцкий язык является одним из алтайских языков, попробуем отыскать в составе его лексики следы, относящиеся к алтайскому праязыку. Мы можем предположить, что одной из таких древнейших лексем является название камня как самого древнего материала, из которого древний человек изготавливал свои орудия. Этим словом в калмыцком языке является чолун, ср. х.-монг. чулуу, бур. шулуун, которые восходят к архаичной словоформе cilayun, зафиксированной в старописьменном монгольском языке, поскольку эта словоформа - самая архаичная из всех зафиксированных, то будем анализировать ее. Учитывая, что на определенном этапе развития звукового строя монгольских языков слог ci произошел от *ti, а в твердорядном варианте этот слог выглядел как *tí, мы вправе предположить, что данное слово имело праформу в виде * tílayun. Саму эту праформу мы можем разделить на два компонента: некий аффикс -yun и пракорень *tíla. Однако здесь возможен и другой вариант, а именно: аффиксом, оформляющим в монгольских языках именные основы, является -un, тогда в данном случае, если это верно, пра-корнем будет словоформа *tílay. В тунгусо-маньчжурских языках камень называется словом дё-лох, в корейском языке камень называется tol, для тюркских языков все не так однозначно. Так, в чувашском языке для называния камня употребляется словоформа чул, в прочих же тюркских языках зафиксированы формы таш/даш/тас/таас. В памятниках древнетюркской письменности находим форму tas/tas. На первый взгляд, кажется, что чувашское слово чул совпадает с монгольским чулуу. Однако это не так, поскольку чувашское чул строго соотносится с тюркским таш. Попробуем разобраться. Поскольку языки булгарской группы, к которым относится чувашский язык, характеризуются явлением ламбдаизма, когда вместо тюркского звука s произносится l типа хыл вместо кыш «зима», то и в слове чул мы можем предположить это же соответствие. Общетюркский начальный глухой согласный t в ряде чувашских слов закономерно перешел в глухую шипящую аффрикату c типа челхе вместо тил «язык», то мы можем предположить, что на месте современного чувашского чул в протобулгарском было *tul, при этом в области гласных наблюдается закономерность соответствия булгарского u тюркскому а типа bur вместо bar «есть, имеется», что дает основание соотносить *tul с tas.
Таким образом, выстраивается алтайская лексическая цепочка tasl*tull*tíla(y)/d'oloy/tol для названия камня.
В калмыцком языке имеется также множество слов общемонгольского характера, представленных в то же время и во всех тюркских языках, то есть являющиеся общетюркскими. Посколь-
ку невозможно определить внутреннюю форму таких слов, то нельзя однозначно решить, каково их происхождение. Поэтому условно примем их за общие тюрко-монгольские слова. Примерами подобных слов могут послужить такие калмыцкие слова как хар «черный», ср. стп.-м. qara, х-монг. хар, бур. хара id. в тюркских же языках ему соответствует общетюркское слово кара с тем же значением; кучи «сила», ср. стп.-м. kücün , х.-монг. хуч, бур. хусэн/хушэн id. в тюркских языках ему соответствует общетюркское слово куч с тем же значением; бол= «быть, стать», ср. стп.-м. bol, х.-монг. бол, бур. боло id. в тюркских языках представлено слово бол с тем же значением.
В то же время в калмыцком языке имеется множество слов общемонгольского характера, тюркское происхождение которых не вызывает сомнения, поскольку их этимология представлена в тюркских языках, в монгольских же языках они существуют изолированно, и их внутренняя форма никак не объясняется. К таким словам следует отнести слова типа калм. отр «отгонный (о пастбище)», стп.-м. otur, х.-монг. отор «выпас скота на отгонных пастбищах; свежая трава весною; пастбище; весенняя облава», бур. отор «летник, заимка; летняя ферма; дальнее пастбище», прототипом которых являются тюрк. otar jer «пастбище», восходящее к тюрк. от «трава, зелень»; калм. зруи «чистый, светлый, прозрачный; ясный; чистоплотный, опрятный, гигиеничный; переи. честный; священный, святой», х.-монг. ариуи «священный, святой; честный; чистый; чистоплотный, опрятный, гигиеничный», бур. арюуи «чистый, ясный, светлый; прозрачный (о воде); чистоплотный, опрятный; красивый; гигиеничный; переи. чистый, честный; священный, святой», архаичная форма которых зафиксирована в стп.-м. arigun id., восходящей к праформе *ariyun, которое можно разложить на аффикс -un, оформляющий монгольские именные основы и некий корень *ariy, происхождение которого не объясняется из монгольских языков, зато он хорошо этимологизируется на почве тюркских языков. Здесь протомонгольскому корню *ariy хорошо соответствует древнетюркское прилагательное ariy «чистый, незагрязненный; чисто; переи. нравственно безупречный, благородный, порядочный, непорочный; рел. чистый, дозволенный (о пище); совершенно, совсем, полностью; как следует», образованное от общетюркского глагола ari= «быть чистым»; калм. зрл= «уходить, удаляться; убегать, удирать»; х.-монг. арил= «чиститься, очищаться; проясняться, просветлеть, распогодиться; испаряться, улетучиваться; исчезать; уходить, удаляться; убегать, удирать»; бур. арил=/арли= «чиститься, очищаться; проясняться; переставать (о дожде); рассеиваться (о тумане); уходить, удаляться; убираться (подобру-поздорову), убегать, удирать», архаичная форма которых зафиксирована в стп.-м. arila, восходящей к архаичной праформе *arila, что является ничем иным как заимствованием общетюркской формы страдательного залога aril «становиться чистым, очищаться» от глагола ari=; калм. балчирки «борщевик», х.-монг. балчиргаиа/балдаргаиа «борщевик», бур. балшаргаиа «борщевик сибирский, черемица», архаичная форма которых зафиксирована в стп.-м. balciryana/baldaryana «борщевик», имеющее тюркскую этимологию, ср. общетюркское baltir «икры ног, голень», от которого при помощи аффикса -yan образовано слово baltiryan «борщевик», представленное во многих современных тюркских языках. Подобных слов в калмыцком языке насчитывается сотни. Среди них выделяются названия растений, птиц, диких и домашних животных, различные цветообозначения, ландшафтные термины, названия природных явлений, общественно-политическая, военная и прочая терминология.
В то же время в калмыцком языке выявилось немало слов явно тюркского происхождения, бытующих только в калмыцком языке и его говорах. Их нет в других монгольских языках.
Это как бы собственно калмыцкие тюркизмы. Таких слов нами выявлено свыше ста лексем. Ниже подробнее рассмотрим лишь наиболее характерные из них:
алдид [алдъидъ] «почти; около; как раз в тот момент; перед (этим, тем), вблизи (этого, того)» < тюрк., ср. кирг., каз., ног. алдыида «перед, впереди; прежде, раньше; около, перед, у, при», представляющие собой форму местно-временного падежа посессивного склонения 3-го лица от существительного алд «перед», см.: [Севортян, I, с. 124-125], также см.: [Рамстедт, 6б];
алц [алъц] «удивление, изумление; удивительный, изумительный» < тюрк., ср. кирг. алац, алагды «рассеянный», каз. алац «отвлечение; беспокойство, сомнение», ног. алаиъгасар «невнимательный, рассеянный», уйг. алац «недоумение; беспокойство, тревога», узб. алаиг-жалаиг «недоумевающий, растерянный», алаигла= «растерянно озираться» см.: [Рамстедт, 7 б];
арш [аръш] «дышло, оглобля» < тюрк., ср. др.-тюрк. ari^~ aruл «основа ткани», каз. арыс «остов телеги», ног. арыс «оглобля, дышло», к.-калп. арыс, туркм. арыш «оглобля», тур. ari§ «ог-
лобля; дышло; основа ткани». В других же монгольских языках вместо ш представлен согласный л: х.-монг. арал, староп.-монг. aral «оглобля; корпус телеги; шасси, рама (авто); пряжка», зап.-бур. арал «телега, арба; оглобли» (об этимологии см.: [Севортян, I, с. 189-191; Рамстедт, 15а]);
ацг [ацъг < *aшy] в сочетании ацг ав= «болезненно реагировать на что-либо, обижаться на что-либо» < тюрк., ср. др.-тюрк. aиay «боль», аигу «кислый; горький; горький, обидный; горечь; горько; тяжкий, тяжёлый, невыносимый; гневный, жестокий» (< аиг= «киснуть, бродить; болеть -о ране; печалиться, горевать, скорбеть»), кирг. ачуу «горький, кислый; кислота, горечь; жгучий, едкий; гнев, злоба», каз. ашу «гнев, зло, возмущение; гневный, возмущённый», ашы «горький, кислый, едкий; обидный, оскорбительный», к.-калп. ашуу «злоба, гнев», ашшы «горечь; горький, кислый», уйг. аччиц «гнев; горький, кислый, жгучий», башк. асыу «гнев, злоба, негодование, ярость», тув. ажыг «кислый, горький; горе, скорбь» (об этимологии, см.: [Севортян, I, с. 89-93; Рамстедт, 18а]);
ашу «месть, жажда мщения» < каз. ашу «гнев, возмущение», ср. ног. ашув «гнев, зло, возмущение; гневный, возмущённый», к.-калп. ашуу «злоба, гнев» (об этимологии калмыцкого слова см. [Рамстедт, 17а-б]);
аю, сарт-калм. айуу, дербеты Монголии [Вандуй, с.148] а]'у, ойр. ауuu «медведь» < тюрк., ср. др.-тюрк. adiy, aduy, aSiy, ajiy, кирг. аюу, каз. аю, к.-калп. аюу, ног. аюв, уйг. ейиц, узб. айыц, туркм. айы, алт. аю, тув. адыг, хак. азыг «медведь» (об этимологии см.: [Севортян, I, с. 112-113; Рамстедт, 5а]);
багц [багцъ] «бахча» < тюрк. (< перс. баг «сад» + ча - тюркский уменьшительный аффикс), ср. кирг. бакча «сад», каз. бацша «фруктовый сад, огород», ног. бакша «бахча; огород», к.-калп. бацша «огород», уйг. багчэ «садик с огородом», тат. бакча «сад; огород, бахча», КК baqиa, baxиa «сад» (об этимологии калмыцкого слова см. [Рамстедт, 30а]);
балвс [балвъс] «воск» < тюрк., ср. КК balavuz, каз. балауыз, ног. балавыз, тат. балавыз, башк.
балауыкарач.-балк. балаууз, кумык. балавуз, караим. балавуз, балагъуз «воск» (об этимологии см.: [Севортян, II, с. 51; Рамстедт, 32б]);
барг [баръг] «сторожевой пес; дворняжка» < тюрк., ср. др.-тюрк. baraq «охотничья собака с лохматой и длинной шерстью», кирг. барак ит «длинношерстная собака», каз. барац «порода собаки», к.-калп. барац «волосатый, лохматый», ног. барак «овчарка, собака с лохматой шерстью; волосатый, лохматый», узб. бароц «лохматый, косматый; мохнатый, пушистый», тур. barak «волосатый, лохматый; порода охотничьих собак» см.: [Рамстедт, 34а];
бахр [бахър] «мишура; сияние, блеск» < тюрк., ср. др.-тюрк. baqir «медь», кирг. бакыр «медь; двухкопеечная монета; металлическое ведро», каз. бацыр «медь; металлическое ведро», к.-калп. бацыр, ног. бакыр, тат бакыр, башк. бацыр, туркм. бакыр «красная медь», уйг. пацир «ведро», узб. пацир «металлическое ведро; двухкопеечная монета», азерб. пахыр «ярь-медянка, окись меди», тур. baklr «медь; медная посуда» (об этимологии см.: [Севортян, II, с. 45-47; Рамстедт, 29а]);
безг [бэзег] (по словарю Рамстедта - безгг) «малярия» < тюрк., ср. др.-тюрк. bezgдk «малярия, лихорадка» (< bez= «дрожать, трястись»), КК besgek, кирг., каз., к.-калп., ног. безгек, тат. бизгзк, башк. бщгзк, узб. безгак «малярия, лихорадка», туркм. безгек «испытывающий неприязнь, отвращение; пугливый» (об этимологии см.: [Севортян, II, с. 104-105; Рамстедт, 43б]);
борсг [борсъг] «барсук» < тюрк., ср. др.-тюрк. borsuq, borsmuq, каз. борсыц, ног. борсык, к.-калп. порсыц, тат. бурсык, башк. бурЫщ, уйг. борсуц, узб. бурсиц, азерб. порсуг, алт. борсук, хак. порсых, тув. морзук «барсук» (возможно, в основе слова лежит общетюркский глагол борсу= ~ порсу= «вонять»);
бврг [берег] I «карп» < тюрк., ср. к.-калп. бврге «карп, разновидность сазана», каз. бYрге балыц «карп, сазан» (букв. «блоха-рыба»);
берг [берег] II «мясные пельмени; вареники» < тюрк., ср. ног. боърек «пирожок», каз. (ди-ал.) берек «пельмени», к.-калп. берек «пирог», туркм. берек «пельмени», тур. bдrek «пирог, пирожок» см.: [Севортян, II, с. 219];
буз [бузъ] «буз напиток» < тюрк., ср. кирг. бозо, каз., ног., уйг. боза, тат. буза, тур. bosa «буза, алкогольный хлебный напиток», алт. бозо «брага, буза» (об этимологии см.: [Севортян, II, с. 173-175; Рамстедт, 64а]);
булмг [булмъг] «булмак, саламат (национальное кушанье калмыков» < тюрк., ср. кирг. бу-ламык «болтушка (похлебка)», каз. боламъщ «мучная похлебка», ног. быламык «клецки, галушки», тат. боламык «густая мучная болтушка; кисель из муки», туркм. буламак «болтушка из муки», тур. Ьи1атад «мучная каша» (в основе тюркских слов лежит общетюркский корень була= «мешать, размешивать», о чем подробнее см.: [Севортян, II, с. 258-260; Рамстедт, 60б]);
бурш [буршъ] «перец» < тюрк., ср. каз. бурыш, к.-калп., ног. бурыш, тат. борыч, башк. борос, уйг., узб. мурч, туркм. бурч, алт. мырч «черный перец» (о бытовании этого слова в тюркских языках см.: [Севортян, II, с. 274-275; Рамстедт, 62а]);
бутьхаг «липкая грязь; муть» < тюрк., ср. кирг. баткак «грязь, топкое место», уйг. патцац «грязь; грязный», алт. баткак «грязь, топкое место», тат. баткак «вязкий, топкий, болотистый; грязь, слякоть; топь, жижа», каз. батпац «топь; топкое место; болото, трясина», ног. батпак «топь, болото; грязь, слякоть» (в основе тюркских слов лежит корень бат= «погружаться, тонуть; вязнуть», о котором см.: [Севортян, II, с. 78-80]);
бур [буре] «ветка с листьями; венчик цветка» < тюрк., ср. др.-тюрк. Ьиг «почка растения», КК Ьиг «почка, бутон», кирг. бур «молодые листочки», каз. бур, бург «хвоя; листья», ног. буьр «почка, бутон», к.-калп. буртик, тат. бвре, алт. бярчяк «почка растения», хак. пяр «лист растения», тоф. бур «листья; хвоя» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 67а]);
щанщал «скандал» < тюрк. (< перс. джднджал «скандал, гвалт; дрязга»), ср. кирг. жан-жал «скандал; схватка, побоище», каз. жанжал «ссора, спор, скандал», к.-калп. жэнжел «ссора», ног. янжал «скандал», тат. щэнщал «скандал, ссора, конфликт, спор, раздор, распря», уйг. щанщал, щацщал «скандал, ссора, перебранка; распря, раздор; спор, конфликт»;
щилк [щилке] «парус» < тюрк., ср. каз. желкен, тат. щилкэн, ног. елкен, башк. елкэн, туркм. елкен, тур. ув1квп, к.-калп. желцом «парус» (в основе слова лежит общетюркская основа жел ~ ел «ветер»; об этимологии калмыцкого слова см.: [Расмстедт, 110а]);
зембель «корзина» < тюрк. (< перс. здмбил «корзина, сумка, плетенная из древесных волокон»), ср. кирг. зембил, замбил «носилки для переноски тяжестей», каз. зембгл «плетеная ручная сумка», уйг. зэмбил «плетенка, корзина», узб. замбил «плетеные носилки», тур. zembil «плетеная кошелка»;
идш [идеш], дербеты Монголии [Вандуй, с. 154] идэш «корыто, лохань, в которых дают корм собакам, свиньям и т.п.» < тюрк., ср. др.-тюрк. «сосуд, чашка, бокал», кирг. идиш «посуда, сосуд; тара», каз. ыдыс «посуда», к.-калп. ыдыс «посуда; тара», туркм. (диал.) идиш, тув. идиш «посуда», хак. гдгс «посуда; небольшая деревянная кадка» (о распространении этого слова по тюркским языкам см.: [Севортян, I, с. 328]);
кендр [кэндер] «конопля» < тюрк., ср. др.-тюрк. кеп&г, кепНг, КК кеп&г, каз. кендгр, к.-калп. кендир, уйг. кэндир, тур. кеп&г, тат. киндер, хак. киндгр, алт. кендир «конопля», тув. хендир «конопля; лен», азерб. кэндир «веревка, канат; пенька, конопля» см.: [Рамстедт, 226а];
киикс [киикес] «радиус; вкось, наискось; косой, кривой; противоречащий, упрямый» < тюрк., ср. кирг. кыйгач, каз. цыйгаш, хак. хыйгаш, тув. кыйгас «кривой, загнутый, изогнутый», тат. кыйгач, кыек, башк. цыйгас, цыйыц «косой, наклонный», уйг. цийгач «кривой, косой, перекошенный», азерб. гыйгач «косо, криво, наискось», гагауз. кыйнаш, др.-тюрк. qíjíq «косой, кривой» (в основе тюркских лексем лежит общетюркский глагол кый= «отрезать наискось»; об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 234а];
киилг [киилег] «рубаха, рубашка, сорочка», сарт-калм. киилег, киилец «платье; рубашка» < тюрк., ср. др.тюрк. кщ1дк «рубашка», кирг. кэйнэк, каз., к.-калп. квйлек, ног. коъйлек, уйг. квйнэк, квцлэк, квцнэк, квгилэк, тур. gдmlek, хак. кцгенек «рубашка, сорочка; женское платье», узб. куйлак, куйнак, азерб. квйнэк «рубашка, сорочка» см.: [Рамстедт, 64а];
кичг [кичег], дербеты Монголии [Вандуй, с. 156] ычгг «щенок (собаки, волчицы, лисы)» < тюрк., ср. др.-тюрк. kiиьg, ктьк «маленький, малый», кШу «маленький, малый, небольшой; малый (по положению); малый, младший; немного», КК ки «маленький», кирг. кичуу «маленький, младший, меньший», кучук «щенок», каз. киши «младший, меньший», кушгк «щенок», ног. киш-кей «маленький, меньший», куъшик, куъшелек «щенок», уйг. кичик «маленький, младший, меньший», кучук «щенок», тат. кече «маленький, младший», квчек «щенок», тур. кидик «маленький, малый, небольшой; ребенок, младенец; детеныш» (об этимологии см.: [Севортян, III, с. 92-93; Рамстедт, 233 б]);
кввцг [кевцег] «седельная подушка» < тюрк. ср. др.-тюрк. кцриьк «передняя и задняя подушка седла», кирг. кепчук «передняя стилка под седло, заменяющая подушку», каз. квпшгк, к.-калп. квпшик, ног. коъпшик, уйг. KemYK, узб. купчик «седельная подушка», тат. купчек «седельная подушка; подушка-думка» см.: [Рамстедт, 2406];
кеквш [кеквеш] «синица» < тюрк., ср. хак. кцк пас, тув. хекпеш, кек-хекпеш «синица» (в тюркских языках это сложное слово, состоящее из кек «синий» + баш «голова»; эта словообразовательная модель действующая: ср. тат. кукбаш «василек», башк. кукбаш «синеголовник - растение»; о тюркском происхождении этого калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 236б];
кув «жбан; кадка; бак», сарт-калм. куб «деревянный жбан-маслобойка», дербеты Монголии [Вандуй, с. 156] кям> «жбан, кадка» < тюрк., ср. др.-тюрк. кьр «большой глиняный сосуд, кувшин», кирг. куп «ручная деревянная маслобойка цилиндрической формы; большой кожаный бурдюк для кумыса», каз. кубг «кадушка», к.-калп. губи «высокий деревянный сосуд для сбивания масла», уйг. куп «мех, бурдюк», туркм. гупи «бочонок для сбивания масла», тур. кир «большой кувшин с узким горлом», гагауз. кяп «большой глиняный кувшин или горшок», алт. кяп «посуда для молока высокой цилиндрической формы; (женск.) кадка, кадушка» см.: [Рамстедт, 244б];
кулмг [кулмег] устар. «рубашка» < тат. кулмэк «рубашка, сорочка», ср. башк. кулдэк, кумык. гёлек, караим. кёльмяк, гагауз. гелмек id (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 245б];
марха «худой, тощий, недоразвитый - о козе, овце, ягненке» < тюрк., ср. кирг. марка «младший ребенок, последыш; (женск.) ягненок», каз. марца «ягненок раннего окота; ранний приплод (животных)», к.-калп. марца «полугодовалый ягненок», ног. марка «ранний приплод; первый, первенец» см.: [Рамстедт, 257б];
насва, дербеты Монголии [Вандуй, с. 157] nacwa1 «нюхательный табак» < тюрк. (< перс. нас «нюхательный табак»), ср. кирг. насыбай, наспай, насмай «жевательный табак особого приготовления, закладываемый под язык» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 272б]);
ортг [ортъг] устар. «товарищество, объединение < тюрк. ср. др.-тюрк. ortaq «друг, компаньон», ortuq «товарищ», КК ortaq «товарищ», кирг. орток «друг, товарищ; общий, совместный», каз. ортац, ног. ортак, кумык. ортакъ «общий, совместный», уйг. ортац «товарищ; совместный, общий; смежный, сопредельный», азерб. ортаг «соучастник», гагауз. ортак «объединение в артель, товарищество; сообща, совместно», тур. ortak «соучастник, компаньон, пайщик; общий, совместный; совместно», алт. орток «сообща; общий» (в основе слова лежит, вероятно, общетюркский корень орта «середина», о котором см.: [Севортян, I, с. 474-477; Рамстедт, 290а]);
отлг [отлъг] «ясли для кормления скота» < тюрк., ср. др.-тюрк. otluq «корыто для корма», кирг. отток «пастбище с хорошей травой», каз. оттыц «кормушка для скота», ног. отлык, тат. утлык, кумык. oтлукъ «ясли для скота, кормушка», уйг. отлуц «луг, пастбище угодья», туркм. отлук «луг, выгон, пастбище», гагауз. отлук «стог сена», тур. otluk «луг, выгон, пастбище; сеновал; стог, скирда» (в основе слова лежит общетюркское слово от «трава», о котором см.: [Севор-тян, I, с. 481-483]; об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 291а]);
едмг [едмег] «печеный хлеб» < тюрк., ср. др.-тюрк. epmdk, etmdk, КК etmek, цШвк «хлеб», ног. оътпек, тат. икмэк, кумык. экмек, этмек, гагауз. eкмек, караим. oтъмяк, цтьмяк, этмэк, этъмяк, экмэк, хак. iпек, тур. ekmek «хлеб» (о распространении и этимологии этого тюркского слова см.: [Севортян, I, с. 254]; об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 293а]);
ерг «слива», шар ерг «абрикос», сарт-калм. ерук «мелкий абрикос, урюк» < тюрк., ср. др.-тюрк., erbk, КК erik «слива», кирг. ерук, каз. eрiк, к.-калп. ерик, уйг. ерук, кумык. эрик, туркм. эрик, тат. eрeк, башк. ерек «мелкий абрикос, урюк», гагауз. ерик, тур. erik «слива» (о распространении в тюркских языках см.: [Севортян, I, с. 291-292; Рамстедт, 298б]);
сузг [сузъг] «сачок для рыбной ловли» < тюрк., ср. др.-тюрк. susyaq «черпак», susïq «ведро» (ср. КК sus- «черпать»), кирг. сузгу «черпак», (< суз= «черпать»), тат. соскы «совок», соскыч «черпак» (< сос= «черпать»), караим. сускун «ковш, черпак» (< сус= «черпать»), туркм. сусак «ковш, черпак, поварешка», сусгуч «совок» (< сус= «черпать»), хак. сусху, алт. суску «ковш, черпак» (< сус= «черпать»);
терз [тэрзе], сарт-калм. тэрезе «окно, окошко» < тюрк. (< перс. ддриче «дверца, оконце, форточка» < ддр «дверь» [Егоров, 1964, с. 328], ср. кирг., каз., к.-калп., ног., кумык. терезе, тат. тэрэзэ, караим. теряжя, тараджа, тереже, тержя, тэрэджэ, тэрэдзэ, тэрэзэ «окно», уйг. деризэ, узб. дераза, дарча «окно» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 393б]);
терм [тэрем] «стенная решетка кибитки; клетчатый», сарт-калм. тэрем «решетчатая стена юрты» < тюрк., ср. башк. тирмэ «кибитка, войлочная юрта», ног. терме уьй «кибитка, войлочный шатёр», туркм. тзрим «нижняя часть деревянного остова туркменской кибитки», уйг. тзмз (< *тзрмз) «решетчатое камышовое ограждение беседки», тув. тербе вг «войлочная юрта», хак. терме «решетка наверху юрты», ср. кирг., каз. терме, узб. терма «сборный» (в основе слова лежит тюркский глагол тер= «собирать»; об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 393б]);
токш [токъш] «крендель; круглый» < каз. тоцаш «сушка; крендель; баранка», ср. др.-тюрк. toquu «лепешка», кирг. токоч «хлеб домашнего приготовления в виде лепешки; тонкая сдобная лепёшка», уйг. тугач «сдоба», башк. туцмас «лапша» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 397б]);
хаяр, торг. [Кичиков, с. 35] хайаар «огурец» < тюрк. (< перс. хийар «огурец»), ср. каз. цыяр, тат. кыяр, башк. цыйар, ног., кумык., туркм. хыяр, тур. hiyar «огурец» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 161а]);
хала (~ халз) «жесть; жестяной», сарт-калм. халз «железо» тюрк., ср. кирг. калай «олово; жестяная банка», тат., башк., ног. калай, каз. цалайы, к.-калп. цалай «олово», кумык. къалай, тур. kalay «олово; полуда» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 162а]);
хзклг [хзкелег], дербеты Монголии [Вандуй, с. 255] кекНг «куропатка» < тюрк., ср. др.-тюрк. keklik, kekdlik «куропатка», кирг. кекилик, уйг. кзклик, туркм. кзкилик «каменная куропатка», азерб. кзклик, каз. кекiлiк «куропатка», тур. keklik «серая куропатка» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 223а];
хундг [хундъг] «приклад ружья, ложа», дербеты Монголии [Вандуй, с. 166] хундук «ложа ружья» < тюрк., ср. ног. кундак, уйг. цондац «приклад ружья», каз. цундац «пеленки; ложе для ружья», к.-калп. цундац «пеленки», кирг. кундак «временное ложе для новорождённого; ложе, приклад ружья», узб. цундоц «приклад ружья; связка виноградных лоз, закрываемых на зиму; насест», туркм. гундаг «пелёнки; приклад, ложа» (< гунда= «пеленать»), тур. kundak «пеленки, свивальник; лафет, приклад, ложа; сверток тряпок для поджигания, пропитанный горючим; повязка на голове» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 197а]);
целвг [цэлвег] «круглая лепешка», сарт-калм. чельпек, чельпек боорсук «плоская большая лепешка, жаренная в жиру» кирг. челпек «большая тонкая лепешка, жаренная в жиру», к.-калп., каз. шелпек «тонкая пресная лепешка, приготовленная на сале», чагат. [РСл, т. III, 1982] чдlбдк «лепешка, блин» см.: [Рамстедт, 426б];
читлг [читлег] «фундук - орех», шитлг [шитлег] «лесной орех, лещина» < тюрк., ср. тат. чиклзвек, башк. сзтлзуек «орех», ног. шетлевик «фундук (сорт ореха);
шам «лампа, лампочка» < тюрк., ср. кирг., каз., ног., кумык., уйг. шам, тат. шам «свеча», тур. §ama «вощеный фитиль» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 347б]);
шитм [шитем] «изгородь, плетень; овечий загон» < ног. или к.-калп. шетен «плетень, изгородь», ср. тат. читзн, башк. ситзн «плетень, изгородь», кирг., кумык. четен «большая плетёная корзина; плетёный кузов на телегу», уйг. читзн «плетень, камышовая загородка; кузов на арбе», алт. чеден «забор» (об этимологии калмыцкого слова см.: [Рамстедт, 361 б]);
яцЫ [яцhъг] «орех, орехи» < тюрк., ср. др.-тюрк. jayaq кирг. жацгак, уйг. яцгац «орех», узб. ёнгоц «грецкий орех; арахис», каз. к.-калп. жацгац «грецкий орех».
В калмыцком словаре Г.И. Рамстедта содержится много слов, данных им как общекалмыцкие и отсутствующих в современных калмыцких словарях. Среди них нам тоже удалось выявить тюркизмы, которых нет в остальных монгольских языках. Сюда относятся, например, такие слова, как аЫх «плакать от злости» (по техническим причинам транскрипция Г.И. Рамстедта заменена нами знаками современного калмыцкого алфавита) (ср. др.-тюрк. ayila= «плакать, сокрушаться», ayla= «сокрушаться, страдать»), зз-балт «алебарда» (ср. каз. айбалта id. < общетюрк. ай «луна» + балта «топор»), бешк ~ бвшк «трут, древесный гриб; губка» (ср. алт. мешке, хак. миске, шор. мешке, башк. (диал.) мзшкз, мэшкзк, тат. (диал.) мзшкз «гриб», зад «чужой; чужак» (ср. др.-тюрк. jat со значениями: 1) чужой, посторонний; 2) чужая сторона, чужбина, каз., кирг. жат, туркм., тат. ят «чужой, посторонний; чужак»), занх «точить, править» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. janu = «точить»), йарх «мерцать; светиться, сверкать, сиять» (ср. др.-тюрк. jaru= «светиться, сиять»), йеед «молодой; молодость» (ср. др.-тюрк. jigit «юноша, молодой человек», кирг. жигит «парень, молодой мужчина», хак. чиит «юноша, парень; молодой», тоф. ниит «молодой»), квтрх «поднимать наверх, поднять и привязать» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. kötür= «поднимать, возвышать»),
квврг «какой-то маленький пушной зверек - бурундук?» (ср. алт., шор. кдрук, хак. коргк, тув. xeepYK, тоф. heepYK «бурундук»), вцгр «углубление, яма; долина» (ср. др.-тюрк. щйг «пещера, грот; полость» < üy= «пробивать отверстие, сверлить», кирг. уцгур «нора; пещера», уйг. вц^р, YЦKYP «пещера»), твтр «ересь; косой, кривой; обратный; наоборот», дербеты Монголии [Вандуй, с. 161] тетэр «упрямец» (ср. др.-тюрк. tetrb, tertrb «обратно, в обратную сторону, наоборот», кирг. тетири «наоборот, наизнанку», уйг. mamYP «наизнанку, наоборот; изнанка; упрямец»), то-ос «береста; сосуд из бересты» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. tos «береста»), mYH «лес, чаща, чащоба; темнота, тьма» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. tbn «ночь»), тYШх «поселяться, селиться» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. tb^= «падать, валиться на землю, вниз; ниспадать; слезать, сходить вниз; спешиваться; останавливаться, делать остановку; падать, выпадать»), хар «снег» в сочетании хар хайг «большие снежные хлопья» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. qar «снег»), хээмг «кипяченые сливки» (ср. каз. цаймац, тат. каймак «сливки»), хохш в сочетании хохш оцhц «совсем узкая лодка» (ср. др.-тюрк. qoyuA> «желоб для воды»), хусх «отрыгивать(ся), рыгать» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. qus= «рвать, изрыгать; тошнить»), чисх «чертить, рисовать (по мерке)» (ср. др.-тюрк. uis=, uís = «чертить, проводить линию», уйг. чиз=, южнокирг. чыз= «чертить, проводить черту»), чиш ~ шиш «короткая жердь, заостренная палка» (ср. др.-тюрк. и общетюрк. мл «вертел, шампур»).
Кроме того, выявились весьма показательные данные относительно бытования тюркизмов в калмыцких говорах. Так, наиболее насыщенным тюркизмами оказался дербетский говор. Например, следующие тюркские заимствования, представленные в калмыцком языке, отмечены Г.И. Рамстедтом и А.Ш. Кичиковым как дербетские слова: багц «сад, огород» [Рамстедт] [указание на страницу из калмыцкого словаря Г.И. Рамстедта приводится лишь в тех случаях, когда слово в нашей статье выше не рассматривалось. Сравнительный тюркский материал нами здесь опущен, поскольку все это дано Рамстедтом на указанной странице], балвс, балус «воск» [Рамстедт], башмг ~ башнг «башмак» [Рамстедт, 36а], бекр «осетр» [Рамстедт], буз «пиво» [Рамстедт], булмг «мучная болтушка с маслом или сметаной, саламат» [Рамстедт], 639h}m «бедный, жалкий, несчастный; бедняга» [Рамстедт, 39б], щилк «парус» [Рамстедт], ку.лмг «рубашка, сорочка» [Рамстедт], марха «недоношенный ягненок» [Рамстедт], отлг «ясли, кормушка для скота» [Рамстедт], такты «мост» [Кичиков, с. 34], терг «тополь или осина» [Рамстедт, 393а], терз «окно» [Рамстедт], тоhш «крендель, калач» [Рамстедт], хадц «береза» [Рамстедт, 159а], хош «повозка, телега, подвода» [Рамстедт, 189б], чаhр ~ шаhр «вино» [Рамстедт, 436б], чапан ~ шапан «стеганый халат, бешмет» [Рамстедт, 349б, 437б; см. также Калмыцко-русский словарь, с. 665), чигр «чигирь, колесо для поднятия воды» [Рамстедт, 439а], шалхг «репа; брюква» [Рамстедт, 346; см. также Калмыцко-русский словарь, с. 663], шитлг «лесной орех» [Рамстедт], шитм «плетень; загон для овец» [Рамстедт].
Несколько специфических тюркизмов обнаружилось и у дербетов Монголии (по материалам Э. Вандуя): ацггс «убранное поле, жнивье» (ср. др.-тюрк. ауг^ «жнивье», кирг., каз. ацыз, тур. anís «жнивье, стерня»), д'р «1) острога, вилка; 2) развилина, рогулька; 3) неглубокий канал» (ср. др.-тюрк. аёгУ «отделение, ответвление, развилина», adír=, ар^= «разделять, различать; отделять», кирг. айыр= «отделять, разделять», каз. айыр «рогулька; ответвление», уйг. айри «деревянные вилы, рогатина»), башгк «колос» (ср. кирг. башак, уйг. башац «колос»), кярэм «каменная осыпь» (ср. др.-тюрк. qorum «каменные россыпи, обломки скал, валуны», кирг. корум «груда больших камней, отвалившихся от скалы», уйг. цорам «щебень, дресва»), осом> «тесло» (ср. алт. озуп, оозык, хак. усып, оозуп, озук, шор. осуп, тоф. осук, тув. озук «корнекопалка»), том>орцок «что-либо выпуклое, шишка» (ср. кирг. тобурчак «еловая шишка»).
Как торгутские оказались помеченными у Г.И. Рамстедта, А.Ш. Кичикова и в «Калмыцко-русском словаре» следующие тюркизмы: арг «канал, оросительная канава, арык» [Рамстедт, 13а], башлг «башлык «капюшон» (см. Калмыцко-русский словарь, с. 87; ср. тат., туркм. башлык «капюшон» < баш «голова»), созг ~ сузг «рыболовный сачок» [Рамстедт], хайаар «огурец» [Рамстедт, 161а; Кичиков, с. 35], чис «тонкий шест, жердь» (Калмыцко-русский словарь, с. 653; ср. чиш ~ шиш (Рамстедт), ширк «уксус» [Рамстедт, 360б].
В «Калмыцко-русском словаре» (с. 632) как принадлежащее говору бузава дано слово ценг [цэнег] «вилы» (< тюрк., ср. тат. сэнэк, башк. hзнзк, каз. сенек «вилы»).
Ряд тюркизмов, приведенных Г.И. Рамстедтом в его калмыцком словаре и отсутствующих в словарях современного калмыцкого языка, отмечен им как элютские: бойдг «баран по второму году; прошлогодняя овца» [Рамстедт, 49а-б], булдрун «степной рябчик» [Рамстедт, 59б), замх «штопать, чинить, латать, ремонтировать» [Рамстедт, 466а], зар^ «козья шкура без шерсти» и
[Рамстедт, 467б], сел «горная лавина, снежная лавина» [Рамстедт, 322а], хайг «корабль, лодка» [Рамстедт, 161а], цая «зеленое насекомое с длинными ногами и крыльями, похожее на кузнечика» [Рамстедт, 420а].
Наибольшее количество тюркизмов выявилось в языке сарт-калмыков, которые заимствовали эти слова самостоятельно у киргизов, а иногда у уйгуров и татар. Наши материалы позволили определить как тюркизмы следующие сарт-калмыцкие слова: айыт «сура из корана» (< кирг. аят «стих корана»), апкеч ~ эпкээш «коромысло» (< кирг. апкеч ~ апкич барчын ~ хар бар-чын «скворец» (< кирг. баарчы ~ барчын «беркут после 6-й линьки»), бэки «складной нож» (< тат. бэке буурсн «соха» (< кирг. буурсун ~ буурусун двцгвлвг «тележное колесо» (< кирг. двцгвлвг щущу «цыпленок» (< уйг. щущэ ~ щущэк идэн «пол» (< тат. идэн ¡<1), илгич ~ влгуч «дверной крючок» (< кирг. илгич «крюк» < ил= «зацеплять», ср. уйг. илгуч «крюк, крючок, вешалка»), кэмзэл «безрукавка, камзол» (уйг. кэмзэл «пиджак, жакет», ср. кирг. кемзал, кемсал, тат. камзул «камзол»), кант «сахар рафинад» (< уйг. цэнт, кирг. кант «сахар»), кепиш «калоши, надеваемые на ичиги» (< кирг. кепич китп ~ китеп «книга» (< кирг. китеп квмвштан «сковорода» (< кирг. квмвчтан кврпэчэ «мягкая покрышка на седло» (< кирг. кврпвчв «узкое одеяльце на седло вместо подушки» < кирг. кврпв «узкое одеяло-подстилка на пол», ср. уйг. кврпэ «ватное одеяло», кврпичэ «узкое одеяльце, используемое в виде подстилки для сиденья»), кумган «чугунный кувшин» (< кирг. кумган курман «жертва» (< кирг. курман маамы «коновязь в виде столба» (< кирг. мамы мээс «мягкие ичиги, носимые с калошами» (< кирг. маас мэйрэм «праздник» (< кирг. майрам моомалай ~ момолай «суслик» (< момолой «крот»), моор «печная труба» (< кирг. мор ~ моору ойла= «думать» (< кирг. ойло= очук «обычная печь» (< кирг. очок «печь, очаг из камней или кирпича»), сасык-упуп «удод» (< кирг. сасык упуп соолык «взрослая овца» (< кирг. соолук тэртэ «оглобля» (< уйг., тат. тэртэ тонур ~ тоныр ~ тандыр «печь-тандыр» (< кирг. тонур «врытая в землю печь для выпечки хлеба, пирожков»), твр кврпэ «стеганая ватная подстилка для сидения на полу» (< кирг. твр кврпэ тулуп «бурдюк из цельной шкуры скота» (< кирг. тулуп устун «потолок» (< уйг. устун «верх; поверх», ср. кирг. уст «верх, верхняя часть»), хасан-усэн «радуга» (< уйг. касан-усэн ср.кирг. асан-усвн хэмыр «тесто» (< кирг. камыр худай «бог» (< кирг. кудай чакы «железное ведро» (< кирг. чака чатыр: чатырта гер «дом с крышей» (< кирг. чатыр «крыша, навес; палатка»), чивылык «мизинец» (< кирг. чыпалак чойун: чойун хээсын «чугунный котел» (< кирг. чоюн «чугун; чугунный»), чвкв «палочки для еды» (< кирг. чвкв чууда «подшейная шерсть у верблюда» (< кирг. чууда шак «отруби» (< кирг. шак «толченое просо»), шивир «стелька» (< кирг. шибер «всякая высокая густая трава», здесь перенос названия по функции, так как в прошлом в качестве стелек в обувь использовалась сухая трава), эрдг «герой; геройство» (< кирг. эрдик «мужество, геройство, храбрость»).
Некоторые же слова отмечены в источниках как бытующие в разных калмыцких говорах: сарт-калм. башлыг, дербеты Монголии [Вандуй, с. 149] башлгг, элют. [Рамстедт, 36а] башлиг «пресный сыр»; дерб., элют. [Рамстедт] суль «овес»; дерб., элют. [Рамстедт, 173б] хавг, торг. [Ки-чиков, с. 35] хавыг «тыква»; сарт-калм. халты, дербеты Монголии [Вандуй, с. 164] халт «карман» (ср.: кирг., ног. калта, каз. цалта ¡ё); сарт-калм. хашыг, дербеты Монголии [Вандуй, с. 165] хашгг, элют. [Рамстедт, 172а] хашиг «ложка»; элют. [Рамстедт, 354а] шаар, сарт-калм. шээр «город»; сарт-калм. чалкы, дерб. (Кичиков, с. 34] шалкы, дерб. [Рамстедт, 346б] шалк, элют. [Рамстедт, 420б] шалк «коса для сенокошения».
Пока трудно сделать определенные и окончательные выводы о том, из какого конкретно тюркского языка заимствованы эти слова. Это удается осуществить лишь в отдельных случаях. Например, учитывая наличие ш на месте ч в других тюркских языках, мы можем судить о позднейшем кыпчак-ском (казахский, кара-калпакский и ногайский языки) происхождении таких калмыцких слов, как бурш «перец», токш «крендель», шитлг «лесной орех», шалк «коса», шапан «стеганый бешмет» и т.д., наличие же звука ц в калмыцких словах на месте ч в тюркских и з на месте тюркских й или ж свидетельствует о том, что подобные лексемы были заимствованы очень давно, задолго до того, как в калмыцком языке (подобно халха-монгольскому и прабурятскому) начался переход *ч ^ ц и ^ з, так как и эти тюркские слова были захвачены данным процессом.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что калмыцкий язык давно испытал влияние тюркских языков, начавшееся еще в эпоху, когда предки калмыков - ойраты - еще не выделились из группы северных монголоязычных народов, к языкам которых относились также халха-
монгольский и бурятский, о чем говорит наличие тюркизмов как в старомонгольском языке, так и в современных халхаском и бурятском. Таких тюркизмов в калмыцком языке довольно много. Проанализированный большой по объему пласт специфических тюркизмов в словарном составе калмыцкого языка подтверждает то, что уже самостоятельный калмыцкий язык тоже имел достаточно древние и тесные связи с тюркскими языками. Эти связи были продолжены и позднее, но уже с киргизским, уйгурским, казахским языками. Много заимствований попало в калмыцкий язык также из языков казахов, ногайцев, татар, когда калмыки переселились на Волгу. Из калмыцких говоров, как уже упоминалось выше, наиболее насыщен тюркизмами дербетский, менее -торгутский. Киргизский и уйгурский языки оказали сильное влияние на лексику сарт-калмыков.
Литература
1. Баскаков Н.А. Предисловие // Котвич В. Исследования по алтайским языкам. - М., 1962.
2. Владимирцов Б.Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия. Введение и фонетика. - М., 1929.
3. История Монгольской Народной Республики. - М.: Наука, 1967.
4. Калмыцко-русский словарь. - М., 1977.
5. Кичиков А.Ш. Дербетский говор (фонетико-морфологические исследования). - Элиста, 1963.
6. Котвич В. Исследования по алтайским языкам. - М., 1962.
7. Насилов Д.М. Формы выражения способов глагольного действия в алтайских языках // Очерки сравнительной морфологии алтайских языков. - Л., 1978.
8. Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание. Морфология: пер. с нем. - М., 1957.
9. Рона-Таш А. Общее наследие или заимствования? (К проблеме родства алтайских языков) // Вопросы языкознания. - 1974. - № 2.
10. Санжеев Г. Д. О тюрко-монгольских лингвистических параллелях // Советская тюркология. - 1973. - № 6.
11. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков: в 7 т. - М.: Наука, 1974-2003.
12. Poppe N. Vergleichende Grammatik der Altaischen Sprachen. - Wiesbaden, 1960. - T.1.
13. Вандуй Э. Дервед аман аялгуу. - Улаанбаатар, 1965.
14. Ramstedt G.J. Kalmukisches Wörterbuch. - Helsinki, 1935.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ-МИН ОКН Монголии в рамках проведения научных исследований «Тюрко-монгольская лексическая общность как результат
взаимодействия тюркских и монгольских этносов», проект № 14-24-03003а (м).
Валентин Иванович Рассадин, профессор кафедры калмыцкого языка и монголистики, директор Научного центра монголоведных и алтаистических исследований, доктор филологических наук. E-mail: rassa-din17@mail.ru
Valentin Ivanovich Rassadin, professor, department of Kalmyk and Mongolian, director of the Scientific center of Mongolian and Altay research, Kalmyk State University, doctor of philological sciences.
Трофимова Светлана Менкеновна, профессор кафедры русского языка и общего языкознания Калмыцкого государственного университета, доктор филологических наук. E-mail: rassadin17@mail.ru
Trofimova Svetlana Menkenovna, professor, department of Russian language and general linguistics, Kalmyk State University, doctor of philological sciences.
УДК 811.512.3
© С.М. Трофимова Парные слова в составе тюрко-монгольской языковой общности
Рассматриваются древнетюркские параллели в составе монгольских парных слов, объясняется употребление в одном парном слове двух компонентов - тюркского и монгольского.
Ключевые слова: халха-монгольский язык, древнетюркский язык, парные слова, компоненты, словообразование, генетическая общность.
S.M. Trofimova
Conjugated words as part of the Turko-Mongolian language community
The article reviews ancient parallels in Mongolian conjugated words, explains the use of two components - Turkic and Mongolian - in one conjugated word.
