CC BY
69ПО СТРАНАМ И КОНТИНЕНТАМ История Великого чайного пути: О первых русских эмигрантах в Китае
БАКАЛДИНА Елена
Вячеславовна,
кандидат
исторических
наук,
старший
научный
сотрудник
Санкт-
Петербургского Музея-института семьи Рерихов
174
Е.В. Бакалдина
ДВЕ ЖИЗНИ Е.М. ФОН ЭНДЕН,
УРОЖДЕННОЙ БОТКИНОЙ: НА РОДИНЕ И В ЭМИГРАЦИИ*
Аннотация. В статье впервые в историографии рассматривается биография старшей дочери академика и коллекционера М.П. Боткина Екатерины, в замужестве Энден. Жизнь, выросшей в богатой в интеллектуальном и финансовом планах семье, Екатерины резко изменилась в 1917 г. Ее семье пришлось провести 1918-1920-е годы на территориях, охваченных гражданской войной. После эмиграции во Францию семья боролась за выживание, пока они не достигли относительного стабильного положения. События второй половины жизни Екатерины реконструированы по неопубликованным воспоминаниям ее мужа Н.М. Эндена.
Ключевые слова: Боткины; Энден; Российская империя; революция; эмиграция; воспоминания.
Жизнь старшей дочери академика живописи, известного коллекционера и общественного деятеля, выходца из купеческой семьи, Михаила Петровича Боткина, Екатерины, в замужестве Энден1, можно разделить на два практически равных периода. Первый длился с момента рождения до 1917 г., во время которого она проживала на Родине. Второй включает 1918-1957 гг., период эмиграции, во время которого был и переезд по охваченным гражданской войной территориям бывшей Российской империи, и временное проживание в Константинополе и на острове Халки, находящемся под французским протекторатом, и, наконец, обустройство на постоянное жительство во Франции.
Исследование выполнено при поддержке РФФИ по гранту
№ 17-21-21002: «История русско-китайской чайной торговли в центральных и юго-восточных провинциях Китая с середины XIX века по начало ХХ века. По материалам российских и китайских архивов».
Старшая дочь Михаила Петровича Боткина и его жены Екатерины Никитичны, урожденной Солодовниковой, родилась 8 августа 1880 г. по старому стилю, крещена 4 декабря 1880 г. в церкви Святой Великомученицы Екатерины, находящейся в Академии художеств. Отец семейства, Михаил Петрович, был тесно связан с Императорской Академией художеств: с 1863 г. был академиком, с 1879 г. членом Совета Академии, с 1893 г. действительным членом Совета, а с 1912 г. почетным членом Академии художеств. Поэтому не удивительно, что именно церковь Святой Великомученицы Екатерины стала «семейной» церковью для Боткиных. В ней же были проведены таинства крещения и венчания других детей Михаила Боткина, а также отпевание его самого. Восприемниками при крещении маленькой девочки были родной брат Михаила Сергей Петрович Боткин, знаменитый врач (он был также крестным других детей Михаила Петровича) и бабушка девочки по материнской линии Анна Герасимовна Солодовникова2.
Хотя официально девочку назвали Екатерина, в семье ее всегда звали Котик. Это имя сохранилось и впоследствии, так племянники продолжали звать ее «тетя Котик».
С 1883 г. семья проживала на Васильевском острове, на углу 18-й линии и Николаевской набережной, в доме № 1, который был куплен М.П. Боткиным и перестроен по проекту А. К. Бруни.
Детство Котика было счастливым, в окружении любящей семьи. Пиетет и уважение к родителям были основополагающими. Сестры и братья были также очень дружны между собой. Причем речь идет не только о родных, но и о кузенах и кузинах. Семья Боткиных была очень многочисленной и часто собиралась вместе в домах и на дачах у П.П., С.П. и М.П. Боткиных. Сохранилось множество свидетельств, в основном в письмах родным, об играх, игрушках, прогулках, празднованиях различных торжеств,
выездах за границу. Даже когда дети выросли, тесное общение не прервалось.
До 16 лет Котик получала домашнее образование. Как пишет ее мать, Екатерина Никитична Боткина, родственнице А.П. Боткиной: «Спасибо за добрые советы относительно учительницы. Я знаю, что это тяжело, но я год от году делаюсь ревнивее к детям и решительно не переношу лишних гувернанток при них. Мне так хочется быть всегда с ними и пробовать самой их учить. Вы не поверите, моя дорогая, какая обуза видеть перед собою скучающее лицо с видом жертвы. Если мне тяжело будет, зато я спокойнее буду душой... Я уже начала давать уроки Котику и надо видеть с каким она старанием занимается, только чтобы не обидеть маму»3. Также отец, М.П. Боткин, будучи сам художником, учил дочь рисовать4. Кроме того, Котик ходила «в школу рисования»5.
В 1896 г. Котик была отдана в Василе-островскую женскую гимназию, которую окончила в 1898 г. В той же гимназии учились ее младшие сестры Елена и Елизавета. Екатерина училась хорошо; была в выпуске 17-й ученицей из 676. В аттестате записано «ученица Василеостровской женской гимназии Екатерина Михайловна Боткина при отличном поведении, оказала успехи в Законе Божьем отличные, русском языке и словесности очень хорошие, французском языке очень хорошие, немецком языке хорошие, педагогике весьма хорошие, математике отличные, истории отличные, географии отличные, естествоведении, гигиене и поданию первой помощи отличные. Сверх того обучалась чистописанию, рисованию, танцеванию, рукоделиям. При окончании курса за успехи в науках награждена книгой. На основании Высочайше утвержденного Государем Императором в 9-й день января 1862 устава женских гимназий Екатерина Боткина имеет право получить, не подвергаясь испытаниям, свидетельство от Министерства народного просвещения,
175
на звание домашней учительницы тех предметов, в коих оказала хорошие успехи. В удостоверении чего дан ей сей аттестат за надлежащими подписями и с приложением печати гимназии. С-Петербург. 18987. Правом быть домашней учительницей Екатерина не воспользовалась.
К сожалению, неизвестно точно название книги, подаренной при выпуске Екатерине. Однако, каждой ученице, заслуживающей награждение книгой, таковая подбиралась персонально в соответствии с ее наклонностями и характером.
Кроме дополнительных уроков рисования, Екатерина обучалась музицированию. Л.Д. Блок, дружившая с сестрами Боткиными, писала: «Все дочери [Боткины] - серьезные музыкантши»8; она же рассказывала: «И мать, и все три дочери были очень похожи и очаровательны общим им семейным шармом. Очень высокие и крупные, с русской красотой, мягкой, приветливой, ласковой манерой принимать и общим им всем певучим говором, они создавали атмосферу такого радушия, так умели казаться заинтересованными собеседниками, что всегда были окружены многочисленными друзьями и поклонниками»9. Дом М.П. Боткина славился устраиваемыми в нем музыкальными и литературными вечерами.
Через год после окончания гимназии Екатерина поступила на Высшие женские курсы, на историко-филологическое отделение, но не окончила его, а была «уволена за неявку» в 1900 г.10 Скорее всего, из-за свадьбы, которая состоялась 3 апреля 1900 г. Екатерина вышла замуж за подпоручика Лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады Николая Михайловича Эндена. Таинство совершалось в церкви Св. Екатерины при Академии художеств11.
Николай Михайлович Энден (22 апреля 1876-2 июня 1961, Поик, Ворчестер, Англия, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа) был из семьи потомственных военных; сын Михаила Александровича Эндена и Марии Николаевны, урожденной Лавровой. Восприемником 176
при крещении Н.М. Эндена был сам император Александр II12. Энден окончил Псковский кадетский корпус и Констан-тиновское артиллерийское училище.
У четы Энденов родились шестеро детей. Старший Михаил (08.01.190126.06.1975) учился в столице в реальном училище Св. Анны, затем в реальном училище К.И. Мая, потом в Волчан-ском и Харьковском реальном училищах. Вместе с родителями эмигрировал во Францию. 02.05.1928 вступил в брак с Ольгой (07.07.1902- 29.08.1983), дочерью Д.М. Граббе и М.А., урожденной Голе-нищевой-Кутузовой. Имел троих детей. В 1974 г. Михаил Энден написал «Записку о семье Энден», в которой дал характеристику своей матери: «Всю жизнь моя мать отличалась необыкновенной энергией и жертвенностью. Энергию свою она проявляла как в хозяйственной, так и в общественной работе. В усадьбе М.П. Боткина, в Оллила, на Финляндском заливе, в 40 минутах по железной дороге от Петербурга, для моих родителей была выстроена отдельная дача, где мы проводили обычно часть лета. Но больше жили в «Тихом хуторе»... Своей работе в деревне моя мать отдавалась с увлечением...»13.
Затем родилась Екатерина (06.10.190217.12.1943). Вместе с родителями эмигрировала во Францию. 27.12.1934 вышла замуж за Павла (25.03.1905-27.05.1934), сына Н.А. Ребиндера и Е.П., урожденной Кутайсовой. Родила дочь.
Третьим ребенком был Лев (12.07.190508.02.1934), который учился в приготовительном классе гимназии К.И. Мая, Волчан-ской и Севастопольской гимназиях. Вместе с родителями эмигрировал во Францию. Женился на Ольге (10.03.1907-23.12.1944), дочери А.А. Буксгевдена и О.Ю., урожденной Оленской. Потомства не оставил.
В 1906 г. родилась дочь Татьяна (07.11.1906-01.01.1919), умершая в Харькове.
Затем появилась на свет Наталья, которую в семье звали Натой (06.04.190905.01.2000). Эмигрировала вместе с роди-
телями во Францию, потом переехала в Великобританию. Вышла замуж за В.Д.Н. Соулса (17.08.1908-14.02.2004), родила двоих детей. В 1959 г. приезжала в СССР, где навестила свою тетку Елену Михайловну Боткину, проживавшую в Ленинграде.
Последней дочерью Энденов была Софья, в семье ее звали Софа (17.09.191426.06.1975). Эмигрировала вместе с родителями во Францию, затем переехала в США. Погибла в автомобильной аварии в день смерти старшего брата Михаила.
После начала Первой мировой войны и отъезда мужа в армию, Екатерина с детьми переехала в родительский дом на Васильевский остров, 18-ю линию, д. 1. В книге «Весь Петроград: Адресная и справочная книга г. Петрограда за 1915 г.» указан именно этот адрес с телефоном № 4458514. Как вспоминает о жизни в особняке Михаил Энден, сын Е.М.: «Коллекция была расположена в нижнем этаже особняка Михаила Петровича в Петербурге. Мы -моя мать с детьми - провели в нем два с половиной года войны, с осени 1914 по апрель 1917 г. в жилых комнатах. Этюды Иванова украшали собой стены кабинета и соседней с ним гостиной, называвшейся "Ивановской". Главная часть коллекции размещалась в примыкавшей к ней зале, небольшой проходной комнате и соседней с нею обширной столовой, стены которой были увешаны итальянскими майолика-ми»15. Впоследствии наиболее ценные предметы из коллекции попали в Русский музей и в Эрмитаж.
Известно, что Екатерина Энден занималась в С.-Петербурге социальными вопросами, в частности служила в благотворительном обществе «Капля молока». Во второй половине XIX в. Э.В. Олсен-Нобель, супруга знаменитого шведского изобретателя-бизнесмена, учредила благотворительное общество «Капля молока». В книгах «Весь Санкт-Петербург» за 1913-1914 гг. значатся четыре отделения общества с та-
ким названием: «Капля молока», «1-ая городская Капля молока», «Капля молока госпожи Ольсен-Нобель» и еще одна «Капля молока». Их функции были схожи. Первое общество было рассчитано на 300 детей, находилось на Свечном переулке, 25-27. Заведовала им врач А.В. Попова. Второе -имело цель научить матерей элементарным правилам гигиены и диететики ребенка и помочь бедным матерям выкормить своего младенца. Для этого при учреждении происходил прием и ежедневная выдача молока и питательных смесей младенцам, лишенным молока матери или нуждающимся в прикорме. Заведующей была врач О.А. Шестакова, помощницей К.И. Витман. Третье - было учреждено Е.П. Чеканской с целью бороться с детской смертностью посредством бесплатной раздачи молока и предоставления соответствующего питания грудным детям бедных матерей. Заведующая Е.П. Чеканская, врач А.Г. Шпарварт. Четвертое общество имело цель помочь матерям выкормить их грудного младенца и научить их элементарным правилам гигиены и диететики ребенка. Для этого общество устраивало консультации для матерей, имеющих грудного младенца и выдавало молоко, приготовленное соответственно возрасту и состоянию здоровья ребенка. Общество имело три отдела, оборудованных молочными кухнями: 1) Ломинского пер, д. 11, 2) Левашевский, д. 6 и 3) Английский проспект, д. 58. Председателем была Н.А. Хомякова, товарищем А. Т. Вешнякова, казначеем Л.М. Арно, секретарем Евгений М. Энден (брат Н.М. Эндена)16. В 1915 г. осталось три общества17, в 1916 г. только два последних18. Как вспоминал сын Екатерины Михайловны Михаил «Еще в России ею [Екатериной] посвящалось много времени созданному в Петербурге Н.А. Хомяковой (женой Николая Алексеевича, бывшего председателя Государственной Думы) обществу "Капля молока"»19.
Екатерина Энден стала заведующей пунктом, расположенном в Ломанском
177
переулке, рассчитанным на ежедневное кормление 55 детей (позже их число увеличилось до 150)20.
Таким образом, до революции Е.М. Энден занималась воспитанием детей и благотворительной деятельностью. Последняя была нормой для семьи Боткиных, многочисленные представители которой помогали делами и средствами больницам, учебным заведениям, различным обществам и комитетам.
Следующие эпизоды жизни Екатерины Михайловны реконструированы на основе неизданных воспоминаний ее мужа Николая Михайловича Эндена, который оставил подробнейшие записи, уже находясь в эмиграции. Жизнь семьи существенно изменилась после революционных событий 1917 г. Е.М. Энден с семьей потеряла практически все: жилья не стало, финансовое благополучие утрачено, связи с родственниками оборваны.
По воспоминаниям Н.М. Эндена, доктор семьи (Ольга Александровна Шеста-кова, врач уже упомянутой организации «Капля молока») еще в начале 1917 г. советовала семье перебраться в Швецию,
21
перевести туда же деньги и коллекцию . Однако этого не было сделано. В итоге, Е.М. Энден по традиции весной уехала с детьми в имение «Тихий хутор» в Харьковскую губернию. «В Тихом хуторе, кроме нашей семьи жили: Лидия Самуиловна Алябина, прежняя гувернантка Мамы [здесь и далее под именем "Мама" имеется ввиду Екатерина Михайловна Энден], Няня Мария Ивановна Федорова, учительница Эмма Моисеевна Андерс, еврейка, дочь революционера, окончившая Высшие Женские Курсы в Петрограде, горничная Поля, обожавшая Маму, горничная Анюта, доверенное лицо Бабушки [Е.Н. Боткиной], подняня, девочка, не помню ее имя, кухарка Саша.», «из мужского персонала были: кучер Михай-ло, многосемейный с женой, 18-летний парень, его помощник и в военное время 10 пленных австрийцев-галичан и 2 пленных немца. Один студент агроном, другой 178
без профессии. Последний умолил Маму его взять, когда Мама ездила выбирать рабочих из числа пленных»22.
Таким образом, семья проживала в имении «Тихий хутор». «Там было десятин 60. Около 30 десятин под фруктовыми садами. Виноградники. Пахотное поле, которое давало достаточно хлеба и для людей и для скота корма. Затем большой дубовый парк-лес. Красивый каменный дом стоял на горе, окруженный садами и парком. Перед террасой бил фонтан, а ниже по южному склону шли группы всевозможных деревьев. В изобилии росла сирень всех оттенков, от белого, до темно-лилового. Все насаждения были сделаны Дмитрием Петровичем [Боткиным] и ученым садоводом, художником, чехом Паралем. Там было порядка 80 пород разных деревьев и кустарников и по их разнообразию "Тихий хутор" считался единственным в Харьковской губернии. Под горою текла речка Волчия. На ее берегу стояла паровая водокачка, подававшая воду в дом и дворовые постройки и в старый фруктовый сад. В молодом, на 12 десятинах, саду воды не было. Перед войной начали копать артезианский колодец, но не получив воды на, если не ошибаюсь, 45 саженях, работу прекратили. Молодой сад был насажен Бабушкой»23, т.е. Екатериной Никитичной, женой Михаила Петровича.
Однако Екатерина Никитична Боткина, живя в «Тихом хуторе», почувствовала себя плохо и, по совету врача, Екатерина Энден повезла ее в Москву24. Екатерина Никитична там умерла и была похоронена на кладбище Покровского монастыря в усыпальнице Боткиных. После похорон матери Екатерина уехала в «Тихий хутор»; а осенью семья уже не вернулась, как обычно, в столицу. О жизни в 1917-1918 гг. Николай Эн-ден пишет: «Половина дома была закрыта, так как трудно было топить. Жили все в комнатах Бабушки, которые выходили на юг. В маленькой комнате, рядом с ванной, Миша. В большой спальной Катя, Таня, Ната, Софа и Лева. С ними спала и няня Мария Ивановна. Рядом в Разумовской -Мама и я. Окна комнаты выходили на
большую террасу. За Разумовской - большая гостиная-зала, где стоял рояль и топился камин, а далее большая столовая. Из столовой был выход в буфетную. Тут стоял большой чан с водой. После революции нашу водокачку внизу попортили, украли медные части машины, да и угля не было, потому воду возили на лошади из-под крутой горы из колодца возле реки Волчьей»25.
Денег в семье практически не было, поскольку банки их не выдавали26. Как пишет Н.М. Энден, семейное предприятие «Ново-таволжанский свеклосахарный завод Боткиных» был продан в 1916 г., а «деньги от продажи были помещены на Военный Заём, почему от Таволжанки ни у кого не осталось и ломаного гроша»27. Другая семейная фирма, товарищество чайной торговли «Петра Боткина сыновья», была ликвидирована в начале 1917 г., средства также были вложены в различные акции.
Проживая в имении, Эндены оставались в хороших отношениях с местным населением на хуторах. «С крестьянами здоровались за руку: все видели, что мы работаем сами. Сами, например, набивали ледник, дети возили лед. Я [Н.М. Энден] с Мишей стеклил рамы в парнике, набивал его навозом и сажал семена. Были, правда, разговоры, что недурно было бы нас выселить из дома, а в нем устроить школу»28.
Кроме того, в окрестностях начались беспорядки. Н.М. Энден и старший сын Михаил вынуждены были ночевать в сарае, чтобы «в случае налета, они могли бежать оттуда, не будучи замечены большевика-ми»29, учитывая то, что был приказ об аресте полковника царской армии Н.М. Эндена.
Когда немцы заняли близлежащий город Волчанск, то имение «Тихий хутор» оказалось на линии фронта30. Оставаться там стало опасно, и было решено поехать в Харьков. По словам Н.М. Эндена, «сложили на подводы наши вещи и отправились на вокзал. Там нам сказали, что никаких поездов больше на Харьков нет». С помощью взятки в 100 руб. сели на товарный поезд. «Поезд
состоял из грязных теплушек. К счастью в вагонах были печки и уголь. Набралось много всякого народа. Детей уложили спать на вещах и только в 6 ч. утра приехали в Харьков. Приехав в Харьков, мы не могли решить, оставаться ли здесь или ехать в Крым», «в Харькове хозяйничали петлюровцы», а «поезда останавливались бандами Махно»31.
В Харькове семью настигла эпидемия скарлатины, в результате которой 1 января 1919 г. умерла дочь Татьяна. Вскоре Екатерина Михайловна устроилась сестрой милосердия в красноармейский госпиталь в отделении тяжело-раненных (к тому времени Харьков заняли красные), а ее мужу прочили место на курсах артиллеристов, однако он сумел отказаться32. Через некоторое время Харьков перешел в руки Добровольческой армии.
В 1919 г. вся семья перебралась в Крым. «Мы так перестрадали зимою в Харькове, что Крым представлялся для нас раем», -пишет Н.М. Энден33. На некоторое время все остановились у сестры Екатерины Елизаветы Михайловны Зеленской в Симеизе. «Мы поместились у тети Лили [Елизаветы Михайловны] и получили еще одну комнату в пристройке у Белокопытовых... У Зеленских была прислуга, которая прекрасно готовила. Стол был огромный, больше овощи, но все были сыты»34.
Екатерина Энден с детьми продолжала оставаться у Зеленских, а Н.М. Энден, назначенный заведующим Технической, мобилизационной и учебной частью [Севастопольской] Крепостной артиллерии, жил в Севастополе с детьми Катей и Левой, которые учились в гимназии35. Впоследствии и Е.М. Энден с остальными детьми переехала к мужу; она «наняла подводу, нагрузили вещи, и отправилась в Севастополь. Путешествие было тяжелое. По горам тащились шагом. Было очень холодно. Маме и няне пришлось много идти пешком»36.
Профессор С.Н. Усатый, ранее читавший лекции в Политехническом институ-
179
те в Петрограде, занимая должность в Городской думе Севастополя, устроил Екатерину Михайловну заведовать пунктом по раздаче молока населению: «На площади, при спуске с Соборной улицы каждое утро расставлялись столы, привозили бидоны с молоком, и Мама продавала молоко. За это платили жалование и давали какое-то количество молока. Остаток молока также шел в Мамину пользу. Это служило громадным подспорьем в нашем скромном питании. Мама всегда была полна энергии, никогда не падала
37
духом и всех поддерживала морально» .
Однако в 1920 г. Крым был окружен Красной армией. Старшего сына Екатерины Михаила Эндена решили призвать в Добровольческую армию. В то же время Н.М. и Е.М. Эндены встретились с генералом А. Бруссо, начальником французской миссии при генерале П.Н. Врангеле и знакомым Эндена, который сообщил, что «положение критическое и что он советует уезжать, для чего просит дать обо всех нас точные данные, и он устроит нам визу во Францию. Но мы ничему не поверили, ничего не просили, в чем потом страшно раскаивались»38.
Когда началась эвакуация из Крыма, Н.М. Энден лежал в госпитале и его решили оставить в Севастополе, считая, что он не выдержит переезда. Екатерина Михайловна упросила английскую миссию о грузовике, который дали и привезли Н.М. Эн-дена на пристань39. «Целый день Мама укладывалась. Брать можно было самое необходимое, но как всегда увезли и ненужное, так ряд медных Тихохуторских кастрюль, умывальный эмалированный кувшин, большую цинковую бадью для стирки белья. Сложно было доставить вещи на пароход»40. Это был, как пишет Н.М. Энден, повторяя слова П.Н. Врангеля, путь «в полную неизвестность»41.
Николая Михайловича Эндена и других больных переложили в трюм парохода «Ялта», а Екатерина Михайловна, Катя, Лева, Ната, Софа и няня принуждены были остаться на палубе во время всего 180
перехода в Константинополь42. «Ялта отошла вечером 30-го, таща на буксире миноносец "Жаркий", у которого были сняты машины. По дороге тросы раза два обрывались, и мы останавливались, чтобы его прикрепить. К счастью, погода все время была отличная, изредка небольшой дождь. Кормили корнбифом, хлебом и давали кипяток. Рядом сидели Дроздови-ны, имевшие запасы всяких продуктов, которые они и уничтожали на глазах на-ших»43. Путь до Константинополя занял четыре дня. Несколько дней семья провела на пароходе на рейде. «Наконец [семью] выгрузили на берег, причем одна из корзин с бельем упала в море. Ее вытащили. На турецком пароходе Шаркет перевезли на остров Халки44, бывший в ведении французов. В небольшом двухэтажном доме были отведены комнаты для беженцев. Внизу жила семья греков. В нашей комнате поместились Мама, Миша, Ната, Софа, Лева, а впоследствии я. В соседней Няня и Катя, а за перегородкой из простыни какой-то ротмистр с женой... Комната была пуста. Первую ночь мы спали на полу. Утром пришел сержант из метисов и повел набивать соломой матрасы. Греки дали пружинную кровать, еле жилой стол и садовую скамейку. Вместо стульев удалось купить ящики. Во всех комнатах гудели примусы. Керосин можно было покупать. Завтраки и ужины выдавали в кантине, которую держал француз-ресторатор из Ялты. Мошенник был первостатейный, так как кормил отвратительно и мало. Давали немножко неопределенного супа, немножко фасоли, или чечевицы, или риса. Кое-когда немного мяса из консервов или
45
соления, ржавые сардинки.» .
Денег на жизнь не было, пришлось зарабатывать. «Американцы начали давать беженцам работу на дом. Надо было вязать из шерсти шарфы, а главное шить пижамы. Даже Миша связал один шарф. Шитьем занимались Мама, Няня, Катя и Лева. Зарабатывали плохо, но все же могли что-нибудь покупать из еды»46.
Даже проживая на острове Халки, семья думала о будущем. Так, старший сын Михаил сдал экзамен по латинскому языку при гимназии в Константинополе47.
В Константинополе Екатерина Михайловна Энден навестила родственника Николая Ивановича Гучкова, вдовца после смерти Веры Николаевны Боткиной. А затем «списалась с [двоюродным братом] Петром Сергеевичем Боткиным, который жил в Париже и просила его о визе. Петр Сергеевич выхлопотал нам визу и прислал на Пасху сто франков. Маме пришлось продать свое жемчужное ожерелье за 75 турецких лир. Приходилось думать о переезде во Францию. У Мамы была византийская эмаль из коллекции Михаила Петровича [Боткина]. продали армянину за 1000 долларов»48.
Эндены окончательно решили уехать во Францию. Снова вспоминает Н.М. Энден: «в последнюю минуту сговорились с парусной яхтой и ранним утром погрузились на нее и ушли в Константинополь», погрузившись на пароход «на палубе под тентом», семья отплыла 1 июня 1921 г., в Марселе были 7 июня49. Дело в том, что американцы оплачивали пароход беженцам из Константинополя до Марселя, однако эту информацию было трудно узнать, поскольку даже соотечественники ее скрывали, более того, некоторые пытались торговать этой инфор-мацией50, что говорит о разобщенности среди русских эмигрантов. Из Марселя семья переехала в Париж.
Так описывает прибытие в Париж Н.М. Энден: «В 9 часов утра 8-го июня 1921 г. поезд подошел к платформе Лионского вокзала. Среди многочисленной публики встречавшей пассажиров, стояла маленькая дама - Екатерина Аполлоновна Грюнберг51 (ей послали телеграмму из Марселя). Она сразу же нам заявила, что всех везет к себе. Мы выгрузили свои вещи из вагона, получили багаж, наняли по ее указанию маретку с носильщиком и отправились пешком на соседний вокзал Бастиль. Шли толпой, частью по тротуа-
ру, частью просто по мостовой. Вид у нас был не парижский. Мама в довольно приличном костюме. Через час мы были в Фонтенэ. Домик был небольшой. Екатерина Аполлоновна уступила нам свою спальню. Остальные не помню, где раз-
52
местились» .
В последнем абзаце своих воспоминаний Николай Михайлович Энден снова упоминает Екатерину Аполлоновну. Он пишет: «.на этом я заканчиваю и прошу лишь об одном НИКОГДА [слово написано большими буквами] не забывать того, что сделала для нас Екатерина Аполло-новна Грюнберг»53.
В конце августа того же года семье удалось снять неподалеку меблированную квартиру у вдовы француженки мадам Дюран. «В нашем распоряжении были столовая и кухня внизу и три спальни наверху, а также умывальня, где спал Лева. Миша спал один. Катя с Натой на большой кровати и Няня кажется на походке в одной из спален, а Мама, я и Софа на двуспальной
54
кровати в третьей комнате» .
Денег снова не было, поэтому все члены семьи искали работу - «Мама вышивала шарфы. Миша вышил также один шарф. Был в Париже русский дамский унруар, где давали работу. Заведовала Варвара Михайловна Татищева55. Встретила она Маму очень недоброжелательно и лишь после того, как узнала фамилию изменила тон. Вскоре Мария Алексеевна устроила Маме место продавщицей в антикварный магазин Монтлэ на площади Филипп дю Руль. Сюда Мама приезжала ежедневно к 9-ти часам утра, на 2 часа закрывала магазин, куда в часы завтрака приезжали Миша и Катя питаться (большей частью вареной фасолью, привозимой Мамой из дому и чаем с хлебом). В 6 часов вечера магазин закрывался и в восьмом часу Мама возвращалась
домой»56.
После этого Е.М. Энден работала в обществе помощи русской учащейся молодежи во Франции. Приглашенная в
181
1924 г. «настоятелем американского собора Св. Троицы в Париже, пастором Бикманом [Фредерик П. Бикман был деканом собора в 1918-1940 и 1944-1949 гг.57], для организации помощи русским детям школьного возраста, она в течение первых восьми лет вела эту работу в рамках благотворительной ассоциации "Джуниор Гильд" ("Junior Guild"), существовавшей при соборе. Вследствие общего экономического кризиса, субсидирование ее работы среди русской молодежи было прекращено в конце 1932 г. С 1933 г. помощь русским детям осуществлялась специально учрежденным для этого, по инициативе бывшего начальника канцелярии русского Министерства иностранных дел бароном М.Ф. Шиллингом, обществом помощи школьной русской молодежи во Франции ("Societe d'aide à la jeunesse scolaire russe en France"), возглавлявшимся американской благотворительницей княгиней Бонкомпаньи, урожденной Дрэ-пер, которая оказывала обществу щедрую материальную поддержку. Сама организация работы, выражавшаяся в создании русских групп во французских учебных заведениях (лицеи в Мелёне и Бовэ, профессиональные училища в Бовэ и Дрё и др.), продолжала неизменно оставаться в руках Е.М. Энден. Предоставление русским детям отдельных дортуаров в интернатах этих школ позволяло им жить под надзором русских воспитателей и воспитательниц и пользоваться уроками Закона Божия, русского языка и истории, что обеспечивало сохранение ими связи с духовной культурой их родины. За шестнадцать лет работы (она была прервана в 1940 г. Второй мировой войной), через группы, созданные Е.М. Энден, прошло более трехсот русских детей. Ей удалось довести большинство этих русских детей до завершения среднего образования»58.
Так описывает работу Екатерины Михайловны ее сын Михаил: «В своей работе моя мать проявляла не только свои организаторские способности, но и свойственное ей человеколюбие. Бывали случаи, 182
когда, несмотря на более чем скромные условия своего собственного существования, она принимала в свою семью наиболее обездоленных из опекаемых ею девочек, чтобы позволить им провести летние каникулы в нормальной обстановке»59.
Дети Е.М. Энден также понемногу обустраивались. Старший сын «Михаил поступил в Католический Институт на юридический факультет и одновременно в Высшую Школу политических и экономических наук. [Младший сын] Лева поступил в Русскую гимназию в 7 класс. В Севастополе он был в 3 классе. Ему было трудно с питанием, так как мы могли давать с собой только бутерброды Бог знает с чем. М. А. Маклакова устроила ему бесплатные завтраки в гимназии. Ната с Софой поступили в частную французскую школу в Фонтенэ, а затем Ната перешла в Католическую школу Любека, где была очень несчастна, так как состав был богатый, а мы ее одевать соответственно не могли»60. Старшая дочь Екатерина смогла устроиться в американское бюро по отправке в Америку тел убитых на войне американцев и некоторое время содержала всю семью61.
Екатерине Михайловне еще несколько раз пришлось пережить горе. В 1934 г. был убит ее второй сын Лев, в 1943 г. умерла ее старшая дочь в возрасте 41 года. А в 1947 г., когда наладилась связь с СССР, от своей сестры Елены она узнала о смерти еще одной сестры Елизаветы в блокаду. Сама Екатерина так и не возвращалась на Родину, но ее дочь Наталья (Ната) побывала в 1950-х годах, также навестил тетку Е.М. Боткину и ее внук Михаил.
Умерла Екатерина Михайловна Энден 26 марта 1957 г. в местечке Булонь, под Парижем, похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в одной могиле с дочерью Екатериной и зятем62, потом туда же захоронили и ее мужа Николая Михайловича.
Судьба Екатерины Михайловны аналогична судьбам многих эмигрантов. Она потеряла все, что имела в прошлом: связь
с родными сестрами, прошлую устроенную жизнь. После 1917 г. ей, ее мужу и детям пришлось претерпеть множество лишений и бед: страх от военных действий, опасения ареста, голод, бедность. Однако характер Екатерины Михайловны позволил ее семье выжить; недаром в воспоминаниях ее мужа и сына часто встречаются фразы о том, что Е.М. «нашла выход». И после нескольких лет борьбы за нормальное существование семья Энден смогла достичь определенного уровня жизни. Более того, сама Екатерина смогла
вновь «найти себя» в привычной для себя деятельности - в благотворительности. Однако, если ранее это была безвозмездная деятельность, то во Франции Е.М. уже работала не только по зову души, но и ради заработка. Особо стоит отметить тот факт, что старшее поколение семьи - Екатерина Михайловна и Николай Михайлович Эндены - практически не изменило языковую среду, в которой проживало, это, по-прежнему, было русскоязычное общество.
Список литературы
Аксельрод В.И., Гусева А.В. Вокруг Финляндского вокзала: Путеводитель по Выборгской стороне. - М.; СПб.: Центрполиграф Русская тройка-СПб., 2013. - 539 с.
Александр Блок в воспоминаниях современников [Текст]: в 2 т. - М.: Художественная литература, 1980. - Т. 1. - 550 с.
Энден М.Н. Записка о семье Энден // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1974 г. -Октябрь.
Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950.
Блок Л. Д. И были и небылицы о Блоке и о себе. - Бремен: Кафка-Пресс, 1979. - 103 с. Весь Петербург: Адресная и справочная книга г. Санкт-Петербурга на 1913 год. - СПб., 1913. - 850 с.
Весь Петербург: Адресная и справочная книга г. Санкт-Петербурга на 1914 год. - СПб., 1914. - 906 с. Весь Петроград: Адресная и справочная книга г. Петрограда на 1915 год. - Пг., 1915. - 884 с. Весь Петроград: Адресная и справочная книга г. Петрограда на 1916 год. - Пг., 1916. - 924 с. Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия. - Paris, 1973. - Дополнительный выпуск. - 147 с. Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 122 (Боткины-Гучковы). № 222.
Отдел письменных источников Государственного исторического музея. Ф. 122 (Боткины-Гучковы). № 398.
Рюмин А. А. На острове воспоминаний // Наше наследие. - М., 1991. - № 5. - С. 147-154. Центральный Государственный Исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 113 (Петроградские высшие женские курсы (1878-1918)). Оп. 1. Д. 148.
Центральный Государственный Исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 19 (Петроградская духовная консистория (1744-1918)). Оп. 125. Д. 338.
Центральный Государственный Исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 19 (Петроградская духовная консистория (1744-1918)). Оп. 126. Д. 179.
Центральный Государственный Исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 19 (Петроградская духовная консистория (1744-1918)). Оп. 127. Д. 980.
Центральный Государственный Исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 149 (Василе-островская женская гимназия Ведомства учреждений Императрицы Марии (г. Петроград) (1858-1917)). Оп. 1. Д. 736.
Allen С. The History of the American Pro-Cathedral of the Holy Trinity, Paris (1815-1980). -Bloomington, IN: iUniverse, 2013. - 863 p.
The New York Times. - 1964. - March 23. - Режим доступа: http://www.nytimes.com/1964/03/23/ dean-frederick-beekman-dies.html? r=0.
2
3
4
5
6
7
8
9
10
12
13
14
15
16
17
18
19
20
183
Примечания
1 До революции фамилия писалась с фамильной приставкой «фон Энден», а после революции просто «Энден». Для унификации в статье используется современное написание.
2
Центральный Государственный Исторический архив Санкт-Петербурга (далее ЦГИА СПб). Ф. 19. Оп. 125. Д. 338. Л. 239 об. - 240.
Отдел письменных источников Государственного Исторического Музея (далее ОПИ ГИМ).
Ф. 122. № 398. Л. 39 об. - 40.
ОПИ ГИМ. Ф. 122. № 222. Л. 23 об.
ОПИ ГИМ. Ф. 122. № 398. Л. 37 об.
ЦГИА СПб. Ф. 149. Оп. 1. Д. 736. Л. 1 об. - 2.
ЦГИА СПБ. Ф. 149. Оп. 1. Д. 736. Л. 25.
Блок Л. Д. И были и небылицы о Блоке и о себе. - Бремен, 1979. - С. 39.
Александр Блок в воспоминаниях современников. - М.: Художественная литература, 1980. -Т. 1. - С. 160.
ЦГИА СПб. Ф. 113. Оп. 1. Д. 148. Л. 19 об. - 20. ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 127. Д. 980. Л. 29 об. - 30. ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 126. Д. 179. Л. 169 об. - 170.
Энден М.Н. Записка о семье Энден // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. -1974. - Октябрь. - Л. 19.
Весь Петроград: Адресная и справочная книга г. Петрограда на 1915 г. - Пг., 1915. - С. 761. Рюмин А.А. На острове воспоминаний // Наше наследие. - М., 1991. - №5. - С. 150. Весь Санкт-Петербург на 1913 год. - СПб., 1913. - Кол. 873; Весь Санкт-Петербург на 1914 год. - СПб., 1914. - Кол. 939.
Весь Петроград: Адресная и справочная книга г. Петрограда на 1915 год. - Пг., 1915. - Кол. 854.
Весь Петроград: Адресная и справочная книга г. Петрограда на 1916 год. - Пг., 1916. -Кол. 890-891.
Энден М.Н. Записка о семье Энден // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1974 г. -Октябрь. - Л. 19.
Аксельрод В.И., Гусева А.В. Вокруг Финляндского вокзала: Путеводитель по Выборгской стороне. - М.; СПб.: Центрполиграф Русская тройка - СПб., 2013. Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден.
рукопись]. - 1950. - Л. 3. Энден Н.М. Дела давно минувших дней. рукопись]. - 1950. - Л. 5-6. Там же. Там же. - Л. 6.
Энден Н.М. Дела давно минувших дней. рукопись]. - 1950. - Л. 13-14. Там же. - Л. 15. Там же. - Л. 17. Там же. - Л. 15-16. Там же. - Л. 21. Там же. - Л. 26.
Энден Н.М. Дела давно минувших дней. рукопись]. - 1950. - Л. 26. Там же. - Л. 38, 39. Там же. - Л. 54. Там же. - Л. 57. Там же. - Л. 60-61. Там же. - Л. 66.
Энден Н.М. Дела давно минувших дней. рукопись]. - 1950. - Л. 71.
184
[Машинописная 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная
1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная
1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная
1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная
3
17
18
19
20
21
38 Там же. - Л. 80.
39 Там же. - Л. 80-81.
4° Там же. - Л. 81.
41 Там же.
42 Там же. - Л. 82.
43 Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950. - Л. 82.
44 Остров Халки был предоставлен французами как одна из баз для беженцев из России.
45 Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950. - Л. 87.
46 Там же. - Л. 88.
47 Там же. - Л. 90.
48 Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950. - Л. 90.
49 Там же. - Л. 92. Там же. - Л. 90.
51 Е.А. Грюнберг (1876-1963) - мать гимназической подруги Е.Н. Энден.
52 Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950. - Л. 93.
53 Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950. - Л. 94.
54 Там же. - Л. 93.
55 Татищева (урожд. Бибикова) Варвара Михайловна, графиня (1878-1958), общественный деятель. Жена Б.А. Татищева, с мужем жила в Югославии (1916-1917), затем в Париже. Принимала деятельное участие в церковной и общественной жизни. Председатель Объединения бывших воспитанниц Смольного института. Член Объединения сестер милосердия Российского общества Красного Креста (РОКК) (1950-е).
56 Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950. - Л. 94.
57 The New York Times. - 1964. - March 23. - Mode of access: http://www.nytimes.com/1964/03/23/ dean-frederick-beekman-dies.htmi?_r=0; Allen С. The History of the American Pro-Cathedral of the Holy Trinity, Paris (1815-1980). - Bloomington, IN: iUniverse, 2013. - P. 565.
58 Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия. - Paris, 1973. - Дополнительный выпуск. - С. 53; Энден М.Н. Записка о семье Энден // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. -1974 г. - Октябрь. - Л. 19.
59 Энден М.Н. Записка о семье Энден // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1974 г. -Октябрь. - Л. 19.
60 Энден Н.М. Дела давно минувших дней. 1917-1921 // Архив семьи Энден. [Машинописная рукопись]. - 1950. - Л. 94.
61 Там же.
62 Там же. - Л. 25.
185
