CC BY
61
ОДИННАДЦАТЬ ЛЕТ В ЭМИГРАЦИИ (из жизни профессора А.А. Кизеветтера в Праге)
(по материалам московских архивов)
М.А. ШПАКОВСКАЯ
Кафедра истории России Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
Статья посвящена жизни и деятельности в эмиграции известного русского историка А.А. Кизиветгера. Освещается преподавательская и научная деятельность профессора в годы его жизни в Чехословакии (1922—1933).
«Грядущие поколения предупреждаются, что жить в исторические моменты чрезвычайно неудобно и хлопотно».
1/Х-22. М. Осоргин (Из записной книжки А.А. Кизеветтера — пароход «Oberbürgermeister Haken)
Из России в разное время, по разным обстоятельствам было несколько волн эмиграции. Причинами этого являются, как правило, происходящие в России (Советском Союзе) события политического, экономического, социального характера. Так, если в 90-е гг. XX столетия причинами эмиграции интеллигенции явились, в основном, катастрофически низкие оклады специалистов с высшим образованием. Причем, как правило эмигрантами становились молодые специалисты. То в период Октябрьской революции и в первые годы Советской власти представители интеллигенции уезжала в основном по политическим и социальным причинам из-за несогласия с политикой нового революционного правительства. Основной костяк эмиграции интеллигентов в эти годы составляли в основном уже люди зрелого возраста.
К эмигрантам можно относиться по разному. Кто-то относится с пониманием, кто-то относится с осуждением, за то, что они в трудное для страны время покинули родину. Но, несмотря на столь разноречивые к ним отношения, все же надо рассмотреть их жизнь и деятельность на чужбине объективно. Не все из российских эмигрантов (речь идет об эмигрантах нач. XX в.) принимали участие в антисоветской деятельности, вели антисоветскую политику. Многие из них продолжали свою работу, которой они занимались на родине. К числу таких людей, в известной степени, можно отнести и профессора истории Московского Императорского Университета Александра Александровича Кизеветтера, эмигрировавшего из Советской России в 1922 г. в Прагу и где он прожил до конца своей жизни —до 1933 г. Хотя он не принял Советскую власть и осуждал некоторые действия Советского правительства, но он не вел антисоветскую пропаганду и не выступал с призывами к открытой борьбе против Советской власти.
Если отойти от вопросов правильности выбора пути русской эмиграции той части интеллигенции, которая уехала из России в начале XX в., то можно увидеть и другую сторону этого вопроса. Своими работами русские ученые несли на Запад русскую культуру и желали того или нет, способствовали не только популяризации за Западе имен русских ученых, но и вели большую научно-педагогическую
деятельность, чем способствовали преемственности русской науки к XIX — началу XX вв. за рубежом.
Существенную помощь при рассмотрении этих малоизвестных вопросов, связанных с жизнью и деятельностью как русских эмигрантов в целом, так и отдельных личностей могут оказать материалы архивных фондов, рассредоточенные в ряде архивов г. Москвы: Архиве Русского Зарубежья Культурного Центра «Дома-Музея Марины Цветаевой»1, Рукописном Отделе Российской государственной Библиотеке (РО РГБЛ)2, Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ)3, Фонда Русского Зарубежья Союза Театральных деятелей Российской Федерации.
Покидая родину в октябре 1922 г. вместе с другими своими соотечественниками на пароходе «Oberbürgermeister Haken», державшем курс к берегам Германии, А.А. Кизеветгер запишет в своей записной книжке: «Верю, что через море Русской Революции не выпуская из рук «нашего» руля, вернемся мы снова в нашу родную Россию, на землю дорогой родины — ее пахать и возделывать. Балтийское море 1 окт. 1922 г. Пароход «Oberbürgermeister Haken»4.
Уехав из России, семья историка (об этом упоминалось выше) первоначально приехала в Берлин. Но конечная их цель была Прага, где уже был создан небольшой очаг русской эмиграции. Об этом свидетельствуют письма А. Кизе-ветгера к П.Б. Струве, который к тому времени жил в Праге, с просьбой о содействии: «Я буду очень рад очутиться в одном городе с Вами. Да и вообще, Прага меня привлекает»5, — пишет он П.Б. Струве в ноябре 1922 г., желая ускорить получение визы в чешском МИДе. Некоторое промедление с выдачей визы чешским МИДом было связано, по-видимому, не только с чиновничьей волокитой, но и с тем, что приезжающие на постоянное жительство ученые должны были заранее решить вопрос с трудоустройством в Министерстве народного просвещения. Одновременно, чтобы не тратить времени, он высылает ему заявление в Правление Союза Академических деятелей вместе со списком главнейших трудов. Историк торопится к новому постоянному жительству за границей в Прагу, к окончательной пристани и приняться за дело6.
А. Кизеветтер просит П.Б. Струве посодействовать ускорить дело в МИД в Праге, а из Берлина телефонограммой из чешского консулата достаточно связаться по телефону7.
Приехав в Прагу, ученый сразу окунулся с головой в работу. В 1937 г. его зять Е.Ф. Максимович.8 составил библиографию печатных работ историка. В предисловии к списку Е.Ф. Максимович отмечал сложность всеобъемлющего охвата перечня всех работ А.А. Кизеветтера. Исторические работы указаны со значительной полнотой, чего нельзя сказать, к сожалению, обо всех его публицистических работах9. Тем не менее список из более чем 1000 наименований впечатляет. Около 300 работ им были написаны на чужбине. Первую же свою статью, опубликованную в эмиграции он посвятил памяти своего учителя В.О. Ключевского10, в которой он дал не только высокую оценку творчества своего учителя, но показал его вклад в сокровищницу русской исторической культуры. Он также много и тепло писал о Московском Университете, с именем которого связано его становление как ученого. В эмиграции он также публиковал свои статьи по узловым моментам русской истории, написал огромное количество рецензий и др.
Размышляя о судьбах России, он беспокоился об интеллигенции. В письме к П.Б. Струве он писал: «Перевоспитание нашей интеллигенции (имеется в виду интеллигенция, живушдя в Советской России — М.Ш.) дело великое и необходимо нужное. Я убежден в том, что оно будет производиться постепенно под воздействием новых жизненных условий, которые установятся у нас после исчезновения большевистской власти»11. «Главнейшей задачей момента» он считал освобождение России от власти большевиков. Советский строй он не принимал душой и считал необходимым возможно скорее «сдвинуть Россию с мертвой точки»12.
У А.А. Кизеветтера были явные расхождения с точкой зрения П.Б. Струве и П.Н. Милюкова по поводу путей и методов осуществления свержения большевизма—об этом он пишет в ряде писем. П.Н. Милюков и П.Б. Струве ставили «во главу угла» вопрос о форме правления после свержения большевизма. Они
считали, что в восстановлении монархии для России заключается единственновозможный путь к ее возрождению13.
По мнению АА. Кизеветгера для достижения основной задачи — свержения большевиков — «потребуются комбинации сложные и пестрые, для осуществления которых не полезно углублять и закреплять сейчас резкие водораздельные линии между политическими группировками»14. Он отмежевывается от позиции П.Б. Струве и П.Н. Милюкова и в 1925 г. выходит из состава редакции газеты «Возрождения». Кизевеггер писал: «безотчетное чувство побуждает меня воздержаться от участия в этой борьбе». Ссылаясь на мотивы своего поведения он пишет, что «я не могу не следовать моему внутреннему чувству, которое для меня всегда важнее логических выкладок при определении моей линии поведения»15. В то же время, как правильно отмечает историк М.Г. Вандалковская, ученый не принимал активное участие в политической деятельности, в отличие от П.Н. Милюкова, П.Б. Стрвуе и других. Его политические воззрения не изменились — он считал, что для России больше приемлемы парламентские формы государственного правления16.
В Праге был создан Русский Университет, в котором и преподавал А.А. Ки-зеветгер. Русский Народный Университет в Праге являлся частью высших учебных заведений, основанных Русским Зарубежьем в Западной Европе. С одной стороны, в Университете получали высшее квалифицированное образование дети русских эмигрантов, а с другой стороны, создавались условия для продолжения научной деятельности ученых. Среди учеников A.A. Кизеветгера были такие ученые, как С. Пушкарев и М. Карпович, впоследствии работавшие в США.
О деятельности Народного Университета следует сказать особо. В Университете проводилась большая лекционная работа. Финансирование осуществлялось за счет Министерства Народного Просвещения Чешской Республики (49 500 крон в год) и большей частью Министерства Иностранных дел 4P (170 000 крон в год)17. Большую финансовую помощь составлял доход от концертов и вечеров —• примерно 10 886 80 крон (в 1924/25 уч. г.) Плата от слушателей составляла минимальный доход 1982 кроны в год. Общая продолжительность занятий составляла 8 месяцев (с 15 сентября по 15 мая), или 32 недели за вычетом 2 недель — на рождественские и пасхальные каникулы). Курс лекций состоял примерно из 6—8 занятий. Лекционная нагрузка на одного преподавателя составляла примерно 10 ч в неделю, плановая нагрузка составляла 320 ч в течение года из расчета по 50 крон за час. Отдельно выделялись деньги на приобретение пособий.
Помимо объявленных курсов большей популярностью пользовались так называемые общедоступные лекции, которые читались по субботам по отдельным проблемам не только в Праге, но в основном в провинции с 1 октября по 15 мая18.
А.А. Кизевеггер читал общедоступные лекции в 1923—24 гг. в Праге и в провинции на самые разнообразные темы: «Как сложилась государственное единство в России», «XIX век в истории России», «Крепостное право в России» и т. д.
В Отчете о деятельности Русского Народного Университета в Праге за 1924— 25 уч. г. выделены задачи, намеченные при его основании — восполнять для русской беженской массы отсутствие родных культурных учреждений. Университет стремился привлечь в свои аудитории «представителей чешского и других славянских народов с целью ознакомления их с современным состоянием русской культуры и укрепления на почве культурных взаимоотношений дружественных связей»19.
Только за 1 год лекционной работы РНУ число провинциальных городов, в которых читались лекции, увеличилось с 10 до 16, а количество прочитанных лекций — с 45 до 130. Помимо публичных лекций Русским Народным Университетом в Праге проводились такие культурные мероприятия, как исторические концерты русской и чешской музыки, посвященные памяти выдающихся русских и чешских писателей.
В отчете о деятельности за 1924/25 уч. г. особенно отмечается тот факт, что при РНУ в Праге начала создаваться своя аудитория — «от неграмотного крестьянина до профессора включительно», причем — в каждом отделении — своя аудитория20. Количество слушателей за этот год превысило тысячу человек (из них академические отделения посещали 545 чел., отделение специальных курсов и начальных школ 566 чел.) Кроме того, на общедоступных лекциях и исторических концертах побывало почти 15 тыс. слушателей.
Управление Университета осуществлялось в соответствии с принятым в Уставе принципом академической автономии. Главным органом, координирующим всю работу, был Совет Университета, в состав которого входили все заведующие отделениями, а также избираемые Советом лица из преподавательского состава, два преподавателя Земгора (т. к. Университет находился в ведении Земгора. Земгор — Объединение российских земских и городских деятелей в Чехословацкой Республике. Организация создана в 1921 г. на средства чехословацкого правительства), а также «лица, особо полезные, для деятельности Университета»21.
В состав правления помимо сотрудников Университета входили два представителя Земгора и представитель Министерства народного просвещения ЧСР и, кроме того, при решении конкретных вопросов привлекались заведующие соответствующих отделений. Правление Университета осуществляло всю текущую работу.
В Русском народном Университете работало 5 отделений:
1) общественных наук;
2) историко-философское;
3) естественных и прикладных наук;
4) по изучению Чехословакии;
5) специальных курсов и начальных школ.
Основной целью своей деятельности на историко-философском отделении было не углубленное изучение отдельных вопросов истории, а повышение общекультурного уровня слушателей.
Исходя из этих задач и были составлены программы отделений, распределенных по 3 отделам:
1) философским;
2) истории;
3) литературы и искусства.
Отделением заведовал профессор АЛ. Кизеветтер. Историк читал курс лекций «Новейшая история России», который вызвал «совершенно исключительный интерес» — более 300 слушателей22.
Его курсы в Народном Университет, а также общедоступные лекции как в Праге, так и в провинции были наиболее посещаемы. Темы его лекций (о чем говорилось выше), сама лекторская манера чтения привлекали слушателей. Его лекции посещали, как правило, от 200 до 280 чел.23.
В работе историко-философского отделения принимали участие также такие известные ученые, как проф. С.И. Гессен, проф. И.И. Лаппо, проф. A.B. Фло-ровский, проф. В.А. Мякотин.
Кроме Русского Народного Университета историк сотрудничал с Русскими институтом в Праге, был членом-учредителем Русского исторического общества в Праге, вошел в состав правления Союза русских академических организаций за границей и др. Его деятельность была многогранна и плодотворна.
ПРИЛОЖЕНИЕ
В Приложении публикуются письма А.А. Кизеветгера к Г.Н. Федотовой (актрисе Малого театра, с которой была дружна семья историка), к A.C. Петрункевич (вдове И.И. Петрункевича — члена I Гос. Думы, члена кадетской партии, с которым был необыкновенно дружен A.A. Кизеветтер).
1923 г., IV3
Копия белового варианта письма А.А. Кизеветгера и его жены к Гликерии Николаевне Федотовой
А.А. Кизеветтер пишет это письмо уже после того, как он обосновался в Праге.
«...Позвольте описать Вам вкратце нашу жизнь. Около 3-х месяцев по выезде из России мы прожили в Берлине. Попали как раз на резкое и неудержимое вздорожание
цен. Начали понемногу проживать привезенное из России, томясь бездействием (и неопределенностью своего положения), неизвестностью относительно будущего. Правда, я тотчас получил несколько заказов (литературных), но это было мало для спокойного и твердого устройства жизни. У меня была одна надежда на Прагу, где русские профессора получают правительственную чешскую стипендию и обучают русских же студентов. И вот в декабре эта надежда оправдалась. Я получил приглашение от чешского правительства и принял его.
Уже 4-ый месяц мы живем в Праге. Мне здесь нравится...
...Компания профессоров очень приятная, русские студенты настроены серьезно, хорошо работают, местное население относится к русским в высшей степени радушно.
Все это помогает переносить некоторые неудобства здешней жизни: плохой климат, туманный и сырой, и полное отсутствие подходящих квартир. Мы до сих пор живем в двух комнатах в профессорском общежитии. Это обходится дорого, и кроме того общежитие расположено среди фабрик, которые наполняют воздух копотью и тяжелыми запахами. Впрочем, на лето, с 1 мая нам удалось нанять дачу в прекрасной местности, на реке, среди гор.
Я много работаю. Прочитал здесь два публичных курса. Они прошли с большим успехом. Бывало много народу — и русских и чехов. На две недели съездил в Берлин — тоже для чтения публичного курса (на лекционные гастроли). Теперь меня зовут в Лондон, но я еще не решаюсь.
Есть здесь русский театр, субсидируемый русским правительством. Им руководит Сургучев (автор «Осенних скрипок»). При нас тут долго гастролировала Поле-вицкая (а теперь ожидается Рощина-Инсарова). На Пасхе будем исправлять юбилей Островского. Я буду читать о нем. А в дальнейшем предполагается поручить мне читать «историю русского театра» для драматических курсов при театре. Открывается и русская опера с Касторским во главе. Как видите, здесь ценят русскую культуру и жить здесь можно как бы в атмосфере настоящей русской интеллигентной жизни» («а не искаженной» — из черновика).
Далее приписка жены Кто. — Екатерины Яковлевны: «одна дочь хозяйничает (обедаем дома, прислуги нет) и изучает английский. Другая — студентка юридического факультета. Есть тут у нас знакомые, но видимся редко все заняты».
Отдел Русского зарубежья культурного центра Дома-Музея Марины Цветаевой. Фонд Максимовича Е.М. — Опись 5, картон 5, КП-991/5.
Письмо к А.С. Петрункевич
(без даты)
«Дорогая Анастасия Сергеевна,
Вчерашнее письмо Ваше тронуло меня до глубины души. Очень дорого было получить Ваши прочувственные строчки в эти дни, с которыми связано столько воспоминаний о безвозвратно минувших и утраченных счастливых переживаниях. Так, в этом минувшем, в этом утраченном сосредоточен весь смысл внутренней жизни моей души. И бывают у меня иногда минуты, когда все то, что сейчас видим кругом и среди чего приходиться жить и действовать, вдруг представляется каким-то смутным сном, и вот подлинная, реальная жизнь, с которой я связан душой, плотью и кровью, встает в уме яркими картинами из того прошлого, которое так быстро промчалось передо мною. Особенно живо и остро чувствуется это именно на рождественские святки, которые проходят для меня под знаком неизбывной грусти. Простите, за эту грустную исповедь, вы вызвали меня на нее своим задушевным, дружеским письмом, столь для меня дорогим...
В пятницу вечер в память Ключевского. Буду говорить я и Милюков».
Там же. Опись 8, картон 8, КП-1021.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Архив Русского Зарубежья Культурного Центра «Дома-Музея Марины Цветаевой» был создан по инициативе Д. С. Лихачева в 1992 г. Архив входит как часть целого в единый архивный фонд Культурного Центра «Дома-Музея Марины Цветаевой». В Архиве находится Фонд «Евгения Филимоновича Максимовича» — зятя A.A. Кизеветтера (его дочь Екатерина Александровна была замужем за Е.Ф. Максимовичем). Архив не описан. В конце 90-х гг. XX в. Е.А. Максимович передала свой личный архив сначала в фонд русского Зарубежья Союза Театральных деятелей Российской Федерации, а затем архив был передан в Архив Русского Зарубежья Культурного центра «Дома-Музея Марины Цветаевой. В фонде Архива хранятся ценные материалы, относящиеся к пражскому периоду творческой деятельности и жизни историка: первые машинописные варианты воспоминаний A.A. Кизеветтера о его жизни в России после Революции, опубликованные в газете «Сегодня» в 1932 г.; газетные вырезки некоторых его работ, собственноручный список его статей, заметок, рецензий, изданных в эмиграционных газетах, фрагментарные отрывки двух его рукописей. Живя в эмиграции, историк вынужден был регулярно читать лекции. Особый интерес, в связи с этим, на мой взгляд, представляют его письма написанные им из других городов к его родным, жившим в Праге.
2 В Рукописном Отделе хранятся архивные документы, касающиеся разнообразных сторон жизни и научной деятельности историка: его первые детские дневниковые записи, воспоминания о его детстве, родителях; отчеты о приготовительных занятиях к магис-терскому экзамену, рукописные варианты работ и издательские оттиски, письма из-за границы и т. д. Его архивные материалы хранятся в Ф. 566 (содержащим 968 ед. хр.) — Кудрявцевы Александр Алексеевич (1863—1893), его сын Всеволод Александрович (1855—1953), его внук Олег Всеволодович (1921 — 1955), Кизевеггер Александр Александрович (1866—1933). Кудрявцев А.А. был человеком, с кем A.A. Кизеветтера был необыкновенно душевно и по человечески близок. В 1894 г. Кизеветтер A.A. женился на вдове Кудрявцева A.A. — Екатерине Яковлевне. Она умерла в Праге в 1924 г. В Прагу семья историка уехала в 1922 г. в следующем составе: A.A. Кизеветтер, его жена — Е.Я. Кизе-вегтер, дочь жены от первого брака — Наталья, и их дочь — Екатерина. К тому времени у Всеволода, сына Е.Я. Кизеветтер от первого брака — уже была семья. Он остался в Москве. В дальнейшем Всеволод Кудрявцев стал известным математиком.
•5
В Государственном Архиве Российской Федерации хранятся архивы Русского Заграничного Исторического Архива в Праге (РЗИА). Положение об Архиве в Праге было утверждено в октябре 1924 г. общим собранием Земгора. В 1928 г. РЗИА был передан в ведение МИД ЧСР. В 1945 г. правительство Чехословацкой народно-демократической республики приняло решение о передаче материалов РЗИА в дар Академии Наук СССР. Это решение было приурочено к 220-летию АН СССР. Большая часть архива хранилась в ЦГАОРСС СССР. С 1987 г. фонды бывшего РЗИА были переведены на открытое хранение. (ЦГАОР переименован ГАРФ 28 апреля 1992 г.)
В письме председателя правления Союза русских академических организаций за границей к Е.Ф. Шмурло в «Объяснительной записке» по поводу образования и задач Архива подчеркивалось, что задачей Архива «является собирание и хранение исторического материала, в точном соответствии с началами, выработанными теорией и практикой архивного дела» (Ф. 5965, оп. 1, д. 628 л. 1).
4 Отдел Русского зарубежья Культурного Центра Дома-Музея Марины Цветаевой (ОРЗКЦДММЦ), фонд Е.М. Максимовича, КП-967/13, л. 1.
5 ГАРФ. Ф. Р5912 (Струве Петр Бернардович, ед. хр. 613, 1918—1926), оп. 1, д. 65, л. 1.
6 Там же, л. 2.
7 Там же, л. 3.
8 Евгений Филимонович Максимович (1896—1965) родился в Харькове. Сын директора Харьсковской мужской гимназии. В 1917 г. окончил историко-филологический факультет Харьсковского Университета. С 1923 г. жил в Чехии. С 1926—1945 гг. работал в Русском заграничном историческом архиве. С 1945 г. до выхода на пенсию работал в славянской библиотеке. Интересовался историей Россией XVI в. Был женат на дочери
А.А. Кизеветгера — Екатерине Алексадровне. (Архив Русскох'о Зарубежья Культурного Центра «Дома-Музея Марины Цветаевой» (впоследствии АРЗКЦЦММЦ), фонд Е.Ф. Максимовича. Опись 2, картон 2, КП-957.)
9 Записки русского исторического общества в Праге, 1937, вып. 3, с. 225.
10 Руль (газета, Берлин), 1922, № 607 и 608, 26 и 28 сентября.
11 ГАРФ. Ф. Р5912, оп. 1, д. 65, л. 7.
12 Там же.
1 Ч
Там же, л 4.
14 Там же, л. 7.
15 Там же, л. 8.
16 Вандалковская М.Г. Из истории российской эмиграции в Чехословакии. A.A. Кизевет-тер // ROSSICA. Научные исследования по русистике, украинистике, белорустике. — Praha, 1996, № 1, с. 51.
17 ГАРФ. Ф. Р5912, оп. 1, д. 65, л. 10.
18 Там же, л. 25.
19 ГАРФ. Ф. Р5899 (Русский Народный Университет в Праге. Ед. хр. 306; 1923—1938), оп. 2, д. 37, л. 2.
20 Там же.
21 Там же.
22 Там же, л. 4.
23 Там же, л. 52.
ELEVEN YEARS IN EMIGRATION. PROFESSOR A.A. KIZEVETTER’S LIFE IN PRAGUE (BASED ON THE MOSCOW ARCHIVES DOCUMENTS)
M.A. SHPAKOVSKAYA
Russian History Chair Peoples’ Friendship University of Russia 6, Miklukho-Maklay st., 117198 Moscow, Russia
The article is about a well-known Russian historian A.A. Kizevetter’s life and work in emigration, precisely, his teaching and research activity in Czechoslovakia (1922—1933).
