CC BY
70
Вестник СПбГУ. Сер. 2, 2010, вып. 1
А. С. Шепель
ДВА ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКА ВОЕННЫХ ГЛАВ РОМАНА А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА «АВГУСТ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО»
Роман А.И.Солженицына «Август Четырнадцатого»1 открывает собой многотомную эпопею о русской революции «Красное Колесо». Основной повествовательной темой романа является наступательная операция русских войск в Восточной Пруссии в конце лета 1914 г. Эта военная операция, обернувшаяся катастрофой для 2-й армии генерала А.В.Самсонова, виделась писателю основополагающим и ключевым эпизодом по отношению ко всему дальнейшему ходу Первой мировой войны. «самсоновская катастрофа поразительна во многих отношениях, типична, характерна, как бы репрезентативна для этой войны», — сформулировал он свою позицию в одном из интервью по поводу романа [3. С. 155].
В тексте произведения Солженицын специально акцентирует внимание на том, что, работая над ним, он не позволял себе «ни взмаха выдумки, коль можно <было> точно собрать <материалы> и узнать», там же он добавил, что держался «к историкам ближе, а от романистов подальше» [4. Т. 7. С. 349]. Действительно, писатель скрупулёзно изучил литературу о Самсоновской катастрофе и использовал множество исторических источников для создания «Августа Четырнадцатого». Работая над романом, Солженицын уделил особое внимание свидетельствам непосредственных участников той военной операции, с их помощью он смог детализировать и тем самым художественно обогатить свое произведение.
Мы приведём материалы двух мемуарных статей русского эмигрантского журнала «Военный сборник», чтобы показать, как Солженицын использует в романе приведённую в них фактическую информацию.
Первую статью: «Действия VI корпуса и главные причины неудачи II армии в Восточной Пруссии (по воспоминаниям и выводам участника)» [2] — написал один из редакторов «Военного сборника» полковник И. Ф. Патронов. Автор, сам участник похода в Восточную Пруссию, смог в небольшой по объёму статье проанализировать причины катастрофического исхода августовской операции. Будучи офицером Императорского Генерального штаба, Патронов справился с этой задачей профессионально. С глубоким знанием военного дела он разбирает ошибки, допущенные командованием, указывает на просчёты и даже невежество в военной науке некоторых высокопоставленных командиров. Главную причину катастрофы армии генерала Самсонова Патронов усматривает «исключительно в области военного искусства, вернее в той его части, которая проявляется высшим командованием» [2. С. 171].
Из статьи полковника Патронова Солженицын заимствовал множество деталей, использованных им в своём романе и понадобившихся писателю для подтверждения других источников «Августа Четырнадцатого». В числе такой фактической и аналитической информации Патронова отметим характеристику чинов штаба VI корпуса [2. С. 163—164]; упоминание о солнечном затмении [2. С. 165]; изолированность корпуса во время операции от соседей справа и слева [2. С. 165, 168]; утверждение о необоснованности отступления корпуса [2. С. 169—170]; заключение полковника о неподготовленности высших чинов штаба корпуса к военным действиям против немцев [2. С. 163, 168, 169, 170, 174]; убежденность автора статьи в определяющем значении первого сражения для русской армии в моральном отношении [2. С. 170, 174]; полное бездействие 1-й армии ради спасения 2-й [2. С. 170—171, 173, 174]; осведомлённость немцев о действиях русских по перехваченным ими радиограммам [2. С. 174]; возложение основной вины за поражение 2-й армии на командование Северо-Западного фронта и Ставку [2. С. 171, 174, 175].
Два фрагмента из статьи Патронова мы разберём в сопоставлении их с текстом романа Солженицына. Первый из них касается неорганизованного отступления VI корпуса к Бишофсбургу 13 августа. Читаем в статье:
«Солнце уже садилось, когда послышался крик — “кавалерия слева!” Тотчас же батареи выехали на позицию, а пехота открыла беспорядочный огонь по невидимой кавалерии. <. . . > Сначала шли шагом (штаб 16-й пехотной дивизии с кавалерийским охранением. — А. Ш.), сдерживая лошадей, но по
1Впервые роман опубликован в Париже в июне 1971 г. В 2003—2005 гг. писатель, окончательно редактируя всю эпопею, правил и роман «Август Четырнадцатого»; эта редакция опубликована в последнем 30-томном Собрании сочинений (Солженицын А. Собр. соч.: В 30 т. М., 2007. Т. 7—8).
© А. С. Шепель, 2010
мере усиления нервного состояния всадников, лошади рвались вперёд. Пошли рысью, затем галопом и вдруг. .. Свои же нас встретили беспорядочным, частым огнём, приняв, очевидно, скачущую со штабом сотню за неприятельскую кавалерию. Лошадь моя споткнулась и упала; я вылетел из седла на откос шоссейной выемки. Мимо меня скакали всадники, лошади без всадников, неслись повозки, двуколки, что-то кричали люди. Минут через 15 всё пронеслось и стихло» [2. С. 167].
Солженицын заимствует детали из приведённого выше фрагмента статьи для экранной2 части 30-й главы «Августа Четырнадцатого», где рисует беспорядочное отступление VI корпуса к Ортсельсбургу 14 августа. Писатель в этом эпизоде, в отличие от мемуариста, обстрел кавалерии показал со стороны пехоты:
«А назад Уже темно.
Нотам, вдали, позади—движение какое-то. Тревожное,
Быстрое движение — сюда!
Продирающие вскрики!
— Кавалерияі..3
— Об-хо-о-дят\
= Переполох! Куда с шоссе? Пробка!
Страх и ужас на лицах (при пожаренном свете).
Эх, была не была! Свернула двуколка в сторону —
через канаву, по ухабам! —
перевернулась!
= Ничего! Сворачивают, кто может!
Ружейные выстрелы.
Это — наши, из колонны. Бьют — туда, назад, в кавалерию!
Её и не видно. Тени какие-то, исчезли.
= А тут — лошадь понесла, сшибло кого-то, да под копыта:
— А-а-а!..
<...>
Стрельба.
= Цепь лежит и стреляет — туда, назад.
= А оттуда, из мрака, с дорогою рядом — скачут! да скачет конница на нас сюда! ну, пропали, нет нам спасенья! — и кричат, кричат нам драгуны:
— Да мы же свои! Да мы же свои, лети вашу мать! В кого стреляете?!» [4. Т. 7. С. 293—295].
Как видно из цитаты, Солженицын описывает события близко к источнику; правда, из соображений композиционного единства романа писатель рисует эту сцену на сутки позже, чем у Патронова. За этот вынужденный перенос событий с 13 на 14 августа обвинить Солженицына в умалении исторической правды нельзя, так как и 13, и 14 августа отступление корпуса носило одинаково беспорядочный характер. Тем более, о перестрелке между своими в VI корпусе упоминается в «Докладе правительственной комиссии, назначенной в 1914 г. для расследования условий и причин гибели 2-й армии ген. Самсонова в Восточной Пруссии осенью 1914 г.»4. Писатель, как нам кажется, даже намекает на самого Патронова, показывая в киноэкране, как какая-то фигура слетает с лошади. Используя детали воспоминаний очевидца, романист максимально ярко передаёт состояние людей, паническое возбуждение которых преобладало над рассудком.
2 В беседе со студентами-славистами в Цюрихе Солженицын пояснил, что приём киноэкрана лишь напоминает у него «киноглаз» Дос Пассоса: по «киноглазу» последнего невозможно снимать кино, тогда как его собственный «киноэкран» мало отличается от киносценария и по нему, убежден писатель, снять кино не составит никакого труда — «Это самое настоящее кино, но написанное на бумаге». (Солженицын А. И. Беседа со студентами-славистами в Цюрихском университете. Цюрих, 20 февраля 1975 // Солженицын А.И. Публицистика: В 3 т. Ярославль, 1996. Т. 2. С. 223).
3 Здесь и далее курсив в цитатах авторский. Значок «=» обозначает новый кадр в киноэкране Солженицына. Жирным курсивом в цитате показано то, что выделено в тексте романа разрядкой.
4 Доклад правительственной комиссии, назначенной в 1914 г. для расследования условий и причин гибели 2-й армии ген. Самсонова в Восточной Пруссии осенью 1914 г. // Восточно-Прусская операция: Сб. документов мировой империалистической войны на русском фронте (1914—1917 гг.). М., 1939. С. 568.
В следующем фрагменте статьи Патронов, характеризуя генерала Л. К. Артамонова, между прочим упоминает одну характерную черту генерала, которую по-своему воспринял и использовал в «Августе Четырнадцатого» Солженицын. Читаем источник: «К[оманди]р I корпуса ген. Артамонов был хорошо известен в Петроградском округе ещё в мирное время, как обращающий при посещении войск главное внимание на то, достаточно ли икон имеется в казармах и знают ли солдаты молитвы <. . . >» [2. С. 172].
В 25 главе романа Солженицын нарисовал картину объезда командующим позиций своего корпуса в сопровождении главного вымышленного персонажа полковника Генерального штаба Георгия Воротынцева. Сцена передаётся писателем через восприятие её полковником Воротынцевым, который является носителем авторской точки зрения. Остановившись у села Уздау, генерал Артамонов приказывает выстроить перед ним взвод из ближайшего окопа для ободрительного слова. После обращения к солдатам 85-го Выборгского полка, генерал переходит к вопросам:
«— Ваш полк Берлин брал! Серебряные трубы за это имеете! Вот тебя, — спросил он широкоплечего солдата5 , — как зовут?
— Агафоном, —ваше высоко-дительство, —расторопно отвечал тот.
— Агафон — какой? Когда день ангела?
— Огуменник, ваше... дительство! —не расстраивался солдат.
— Дурак ты! Огуменник! Почему — Огуменник?
— Дык, значит — осенины, ваше всходительство! Копны с поля, а на гумне работа.
— Дурень ты, святого своего надо знать! И ему молиться перед боем. Жития святых читал?
— Чи... читали, ваше дительство. ..
— Святой—это ж как ангел твой, он тебя защитит и охранит. А ты не знаешь! А в селе вашем престольный праздник когда? Тоже не знаешь?
— Как не знать, ваше дительство! В тех же днях, на малую пречистую.
— Что ещё за малая пречистая?
Агафон замялся. Но сзади крикнули грамотейным голосом:
— Рождество пречистой Богородицы, ваше высокопревосходительство!
— Так вот молись Божьей Матери, пока жив! — заключил Артамонов и спросил через трёх четвёртого.
Но и тот оказался Мефодий-Перепелятник и тоже не знал жития своего святого.
— Да кресты-то на всех? — осердился генерал.
— Как можно!.. На всех!.. — в дюжину голосов, даже обиженно ответила ему Россия.
— Ну так и молитесь! Утром начнёт немец бить — а вы молитесь!
Мог бы подумать Воротынцев, что это всё показно для него строится, — нет, и всегда Артамонов так» [4. Т. 7.С. 228].
Из приведённого эпизода видно, как Солженицын, обыгрывая небольшую деталь из источника, ярко, художественно, выразительно и с большой долей иронии рисует генерала Артамонова, печально прославившегося в операции тем, что, отступив своим корпусом без приказа командующего армией, преступно оголил с левого фланга центральные корпуса, дав немцам возможность окружить и уничтожить два с половиной корпуса 2-й армии.
Вторая статья: «Воспоминания полковника Желондковского об участии в действиях XV корпуса во время операции армии генерала Самсонова» [1] —принадлежит перу старшего офицера 1-ой батареи 6-ой артиллерийской бригады XV армейского корпуса В. Е. Желондковскому.
Очерк Желондковского, в отличие от статьи Патронова, не претендует на то, чтобы быть расследованием причин поражения 2-й армии. Это воспоминания кадрового офицера, участника русско-японской войны, оказавшегося в эпицентре трагических для русской армии событий, раненного и попавшего в немецкий плен в Восточной Пруссии в августе 1914 г. Статья Желондковского блестяще передаёт психологическое состояние русских воинов, оказавшихся отрезанными от своих немецкой армией на вражеской территории.
Описывая самые трагические часы Восточно-Прусской операции — уничтожение немцами и сдачу в плен остатков окружённых центральных русских корпусов (XIII, XV и частей ХХШ-го), Желондков-ский вспоминает: «Хочется мне отметить ещё одну подробность. Уже 16 и 17 августа, т.е. когда, несомненно, сохранившиеся войсковые части были редкостью, по всем просекам и дорогам к русской границе двигались отбившиеся и растерянные солдаты разных частей. Я видел, как эти солдаты с мрачными лицами держались ещё за своё оружие. 17-го августа, впавшие в окончательную панику, врачи дивизионного лазарета несколько раз отдавали общие и в частности, обращавшиеся к отдельным людям, приказания бросать оружие. Могу засвидетельствовать, что почти никто из солдат винтовок не бросал» [1. С. 295—296].
5 В тексте романа опечатка: «широплечего» солдата.
Из этого фрагмента статьи видно, что среди окружённых не было единогласия и общности в оценке своего положения: кто-то хотел побыстрее сдаться и тем окончить свои лишения и мытарства в немецком кольце, другие же, несмотря на физическое изнурение, голод и полное отсутствие командования, сдаваться не желали.
В 52 главе «Августа Четырнадцатого» читатель наблюдает на киноэкране Солженицына картину агонии остатков окружённых русских корпусов. На первом плане появляется изображение лазарета, раненых, множества мечущихся в лесу, дезорганизованных солдат:
« = А близ лазаретного скопленья врач с лошади командует:
— Внимание! Командир корпуса объявил о сдаче.
Все, кто рядом с моим лазаретом, — бросай оружие! Бросай!
= Недоуменный маленький солдатик, винтовочку няньча:
— И куды ж её бросать?
— Под деревья кидай, вон туда!
А из фургона, из-под болока, выбирается в одном белье раненый, перебинтованный:
— Да ни в жисть! Дай винтовочку, землячок!
= А другие сносят, бросают. ..
бросают. . .
под крайние деревья, наземь» [4. Т. 8. С. 32].
Романист в целом копирует картину, нарисованную мемуаристом, но всё же не удерживается и, как истинный художник, вносит и свои собственные акценты в эту батальную сцену, показывая, что винтовки сбрасывали в сторону многие солдаты. Да ведь и не так-то просто было сопротивляться врагу этим вчерашним крестьянам, изголодавшимся, невыспавшимся, потерявшим командиров, а зачастую и оружие, всю жизнь прожившим в деревне и теперь оказавшимся в такой экстремальной ситуации окружения. Если наверху так разработали и провели операцию, что два с половиной корпуса попали в мешок, не стоит удивляться, что солдаты, не единожды накануне показывавшие себя героями в сражениях, не выдерживали неразберихи окружения и сдавались в плен.
Следующая деталь из воспоминаний Желондковского вылилась для Солженицына в знаковый образ всей эпопеи. Автор статьи описывает местность, по которой следовала колонна, включавшая в себя его батарею. Перечисляя пейзажи, проплывающие мимо движущейся колонны, Желондковский, между прочим, отметил, что «впереди дымилось горящее высокое здание мельницы» [1. С. 275].
Солженицыну, по всей видимости, обыденной эта картина не показалась. Описывая в романе боевую работу 85-го Выборгского полка 14 августа, писатель переходит к киноэкрану:
«Горит ветряная мельница!
Мельница занялась!
Это видно хорошо через верхние края окопа — как бы дорожка туда прямая, только застилает дым разрывов, пыль земляная, земляные забросы.
А на макушке у нас грохочет! последним грохотом всё грохочет и трясётся! — и потому беззвучно
мельница пылает! не разрушена снарядом, а цельно схвачена огнём: и пирамидальное её основание, языки багровые проедают обшивку,
а на просторе светлеют, багрянеют.
И крылья неподвижные. Огонь быстро бежит по нижним лопастям
и от скрестья разбегается по верхним.
= Вся мельница! Горит!! Вся!
Огонь так работает: сперва съедает тесовую обшивку, а каркас держится дольше, каркас всё светлей, всё золотистей — а держится! ещё скрепы есть!
Огненны все рёбра — и основания, и крыльев!
= И почему-то крылья — от струй ли горячего воздуха? — ещё
не развалясь, начинают медленно,
медленно,
медленно кружиться! Без ветра, что за чудо?
Странным обращением движутся красно-золотистые радиусы из одних рёбер —
как катится по воздуху огненное колесо.
И — разваливается,
разваливается на куски,
на огненные обломки» [4. Т. 7. С. 241—242].
Образ красного, даже огненного колеса не раз мелькает в эпопее, этот образ олицетворяет собой злое, демоническое начало, предвещающее ужасную угрозу героям романа, да и всей Российской Империи в целом (некоторые же персонажи «Августа Четырнадцатого» сами стараются ускорить кручение красного колеса, раздувая всё сильнее и сильнее его испепеляющий огонь).
Последний фрагмент романа демонстрирует, насколько внимательно писатель изучал литературу о Восточно-Прусской операции и какую важность для него приобрела порой, казалось бы, незначительная их деталь, упомянутая мемуаристом вскользь.
В романе Солженицына содержатся также и другие детали и фрагменты, почерпнутые писателем из статьи Желондковского. Мы ограничиваемся подробным разбором лишь двух из них, потому что другие детали, имеющиеся в статье и использованные писателем в произведении, можно встретить и в других источниках. К таким эпизодам относятся: описание Желондковским дикости и запустения русской приграничной территории и объяснение такого положения дел русским планом стратегической обороны на этом участке границы (до вступления генерала Я. Г. Жилинского на пост военного министра) [1. С. 265—266]; описание мемуаристом реакции солдат и лошадей на солнечное затмение 8-го августа [1. С. 269]; эпизод славной контратаки русских во главе с командиром 29 пехотного Черниговского полка Алексеевым со знаменем в руках [1. С. 283]; другие детали, касающиеся описания города Нейденбурга [1. С. 273—274], боёв XV корпуса, трагических картин русского отступления и разгрома.
Приведённые нами эпизоды «Августа Четырнадцатого», сопоставленные с их историческими источниками, демонстрируют, как Солженицын использует их в своём произведении — порой, основываясь лишь на упоминании той или иной детали, мимоходом скользнувшей в источнике, писатель создает целую сцену или даже киноэкран. Из статьи видно, что Солженицын в своём историческом романе старается базироваться на реальных фактах даже при описании мельчайших подробностей сюжета, такой его подход свидетельствует о высокой степени историчности всего повествования.
Литература
1. Желондковский В.Е. Воспоминания полковника Желондковского об участии в действиях XV корпуса во время операции армии генерала Самсонова // Военный сборник ОРВЗ и КВВС. Белград, 1925. Кн. 7. С. 265-296.
2. Патронов И. Ф. Действия VI армейского корпуса и главные причины неудачи II армии в Восточной Пруссии // Военный сборник ОРВЗ. Белград, 1923. Кн. 4. С. 163-176.
3. Солженицын А. И. Интервью с Даниэлем Рондо для газеты «Либерасьон». Кавендиш, 1 ноября 1983 // Вестник РХД. Париж; Нью-Йорк; М., 1984. № 142. С. 153-165.
4. Солженицын А. И. Собр. соч.: В 30 т. М., 2007. Т. 7-8.
