CC BY
78
Мошкович Виктор Маркович,
кандидат филологических наук, доцент, кафедра английского языка и методики обучения английскому языку,
Челябинский государственный педагогический университет,
г. Челябинск, Российская Федерация. E-mail: vicmosh@mail.ru
Moshkovich Victor Markovich,
Candidate of Sciences (Philology), Academic Title of Associate Professor, Department of English and Methods of Teaching English, Chelyabinsk State Pedagogical University, Chelyabinsk, Russia. E-mail: vicmosh@mail.ru
УДК 8РФ
ББК 82.3(2Р-4Кур)7
Н.Е. Украинцева
духовные стихи в контексте народной культуры казаков южного Зауралья
В контексте народной культуры анализируются духовные стихи, записанные в конце XX века в южных районах Курганской области, в бывших казачьих станицах Оренбургского казачьего войска. Подчеркивается роль православного паломничества в их распространении. Выявляется фольклорная составляющая духовных стихов и их ценностная картина мира.
Ключевые слова: новые духовные стихи, аксиологические константы, креолизация, ме-мораты.
N.E. Ukraintseva
THE RELIGIOUS POEM IN THE CONTExT OF THE FOLK CULTURE OF THE SOUTH URAL COSSACKS
The religious poems which were written in the late XX century in the former Cossack villages of Orenburg Cossack army, now the southern areas of the Kurgan region are analyzed in the context of folk culture. The article determines the role of the Orthodox pilgrimage to their distribution and reveals folk component of spiritual verses and their picture of the world of values.
Key words: new religious poems, axiological constants, creolization, memoraty.
ro
CO Ф J x s
ro ^
>
LLi I
Как известно, духовные стихи поэтически развивают темы канонической и апокрифической литературы, наполняя христианскую веру светом откровения и самопознания души народа в ее стремлении к божественной благодати. Их собиранием и научным осмыслением занимались выдающиеся ученые: П.В. Киреевский, В.Г. Варенцов, П.А. Бессонов, Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, А.Н. Ве-селовский, В.Н. Мочульский, А.В. Ры-стенко, В.П. Адрианова-Перетц, Б.М. Соколов, Г.П. Федотов, Ю.А. Новиков, С.Е. Никитина, Ф.М. Селиванов, Л.Ф. Со-лощенко и др. Применялись методологи-
чески разные подходы к изучению духовных стихов: богословский, мифологический, источниковедческий, филологический, историко-бытовой, культурно-исторический. Труды Г.П. Федотова дали начало богословско-аксиологическому направлению - «исследованию религиозной и ценностной картины мира, выраженной в духовных стихах» [7]. Русская народная вера по духовным стихам предстает в величии и гармонии в ней ритуального, каритативного и натуралистического - соблюдения православных ритуалов, обрядности, нравственных устоев, почитания в образе Богородицы
матери-земли. И.А. Голованов, развивая учение о фольклорном сознании, также обращается к его важнейшим аксиологическим константам. Элементы религиозного уровня фольклорного сознания «объективируются в таких жанрах русского фольклора, как легенды, духовные стихи, заговоры, бытовые сказки, пословицы и поговорки» [3, с. 26].
Попытаемся выявить фольклорную составляющую наблюдаемых духовных стихов и ценностную картину мира, представленную в них. Наблюдения проводились в бывших станицах Оренбургского казачьего войска (ОКВ), на территории современной Курганской области. В данном локусе духовные стихи появлялись с православным паломничеством. Они были включены в четвертый том собрания песен оренбургских казаков А.И. Мя-кутина, вышедший в 1910 году [8], и встречались здесь в устной форме еще во второй половине XX в.
Духовные стихи как явление фольклора следует рассматривать в контексте народной православной культуры. В крепостях оборонительных линий ОКВ, формировавшегося государством, сооружались первые деревянные церкви. Во второй половине XIX века в казачьих станицах и поселках (упраздненных крепостях и редутах) строились богатые православные храмы, для их росписи приглашались талантливые живописцы. Так, история церквей с. Звериноголов-ского, описанная краеведами, вызывает восхищение верностью жителей своим святыням. Первая небольшая деревянная церковь, Никольская, была изначально построена в крепости Бакланской, основанной в 1717 году. Крепость эта в 1753 году перенесена в урочище Звериная Голова, по-видимому, вместе с храмом (не могли же его бросить!) и заново возведена, переименована в Звериного-ловскую [12, с. 8]. В 1770 году академик П.С. Паллас, руководитель академических экспедиций, изучавший Оренбуржье, описал Звериноголовскую крепость и отметил, что «в ней находится старая и новая деревянная церковь» [9, с. 51]. «Новой» считалась в то время церковь Крестовоздвиженья, но к началу XIX
века она обветшала, поэтому в 1826 году построили каменный храм с двумя приделами. И все-таки станичники остались верны родной деревянной церкви: ее разобрали и перестроили. По описи 1847 г. «вновь перестроенной деревянной церкви», в ней сиял трехъярусный иконостас [5]. Трехпрестольная (один из престолов - Никольский) каменная церковь Крестовоздвиженья до сей поры украшает село. Храм имеет архитектурную особенность - две колокольни, расположенные симметрично относительно входа. В интерьере обращают на себя внимание две старые иконы, о которых сложены легенды. Одна из них, почитаемая казаками икона Покрова Пресвятой Богородицы - подарок храму, судя по сохранившейся надписи: «Святая икона пожертвована казаками 12 Оренбургского казачьего полка 6 сотни Кочердыкского поселка Усть-Уйской станицы казаками Михаилом Черепановым, Александром Кузнецовым, Петром Крыловым (всего перечислено 19 имен - Н.У.). Упомянутые фамилии до сих пор с гордостью носят потомки этих казаков в Казачьем Кочер-дыке. Икона Табынской Божией Матери в период, когда церковь была закрыта (в 1930-х - 1947 гг.), по легенде, скрывалась от преследования под видом столешницы в доме одного из казаков, а сейчас занимает почетное место в соборе [2].
Многих служителей церкви, паломников по святым местам в Звериноголов-ском вспоминают добрым словом: «Бабушка моя, Серафима Петровна Шлыкова, в Крестовоздвиженской церкви псаломщиком была, руководила пением на клиросе, знала все гласы. В то время священником был отец Павел (Стрельников), пел красиво. Батюшка был умелый, делал оклады для икон, вырезал, выжигал по дереву, играл на скрипке. Бывал у них в гостях, иногда пел и светские песни (казачьи). Ходил на рыбалку. В 16 лет Серафима Петровна ходила с паломниками в Верхотурье <на Северный Урал -Н.У.>. Ездила и в Киево-Печерскую лавру» [2] (записано от Воденниковой Л.П., 1952 г.р., с. Звериноголовское). Ощущение церкви как духовного центра станицы, села, как нравственной опоры и
-О
га
го со
0
1
ш
о ¡£ го
со ГО ¡£
Ъ
.о
о
X
ч
о ^
го
X
ф
ь ф
IX
о
ф
XI X ей о
X
го
ш
ф
^ X
го >
и] ±
залога физического здоровья в станице впитывалось с детских лет. Оно не утратилось даже во времена гонения на церковь, о чем говорят мемораты: «Отец Павел служил у нас в Крестовоздвиженской церкви примерно до 1959-60-го года. У них с матушкой было три дочери. Мы дружили, мне было лет 5-7, особенно с Шурой дружили. Играли, игра такая была:
- Шурка, пойдем по Зверинке, заблудимся? (Зверинка - неофициальное название с. Звериноголовского - Н.У.) Но куда ни пойдем - отовсюду церковь видно. И мы говорили, что нельзя в Зверин-ке заблудиться. Они потом уехали в Ала-паевск. У меня тоска была, когда Шура уехала, я не могла ни есть ни пить. Дома в бак с водой для питья Распятие опускали, чтобы лечила меня вода ...»; «В Прощеное Воскресенье слова говорили: «Прости меня, Христа ради, если я словом, делом, помышлением обидел тебя» (записано от Воденниковой Л.П., 1952 г.р., с. Звериноголовское) [2].
Подчеркивая фольклорную составляющую духовных стихов, Г.П. Федотов писал: «Духовными стихами в русской народной словесности называются песни, чаще всего эпические, на религиозные сюжеты, исполняемые обыкновенно бродячими певцами (преимущественно слепцами) на ярмарках, базарных площадях или у ворот монастырских церквей» [13]. Действительно, мемораты локуса о православных паломниках связаны с чудесным, с пением духовных стихов: «Был дедушка Николай Петрович, слепой с детства, ему оспой выжгло глаза. С бородой, очень чистоплотный. Паломничал в одиночку, везде его ждали. У нас в церкви была «теплушка» для сторожа, там паломники ночевали, стояли кровати, были полати. Он был «прозорливый», мог на ощупь часы отремонтировать. Прихожане приносили ему еду. Рассказывал, что однажды, во время путешествия осенью, хулиганы темной ночью его столкнули в траншею с водой: «Я долго молился, и словно кто-то помог мне выбраться». В Киево-Печерской тоже бывал. Сочинял стихи - песни духовные. Припоминаю одну: «Ночка темная, зрители-звездочки смотрят с небес. Тянется Саровский
лес» (записано от Воденниковой Л.П., 1952 г.р., с. Звериноголовское) [2].
В 16 верстах от станицы Звериного-ловской располагался ее поселок Озерный, после революции - деревня Озерная. В Озерной в 1980 году были записаны бытовавшие когда-то в крае в устной традиции духовные стихи (от Матвеевой Анны Яковлевны, 1895 г.р.) [1]. По определению Ф.М. Селиванова, православные духовные стихи - «разнообразные в жанровом отношении произведения народного творчества - от развернутых сюжетных повествований до небольших лиро-эпических и лирических песнопений» [11, с. 8]. Тексты записанных в Озерной вариантов небольших песнопений следует отнести к новым духовным стихам, сложенным в XVIII - начале XIX вв., среди которых принято выделять тематически три основные группы. Во-первых, рождественские и страстные стихи, с мотивами евангельского повествования о земной жизни Христа и Богоматери. Во-вторых, группа «малой эсхатологии», включающая стихи о грешной душе, где раскрывается проблема смерти и посмертного суда над душой человека. В-третьих, стихи о Страшном суде - суде над всем человеческим родом («большая эсхатология») [4, с. 31].
Стихи о плаче грешной души «Ай вы, голуби, ай вы, белые.», записанные в Озерной [1], отнесем к группе «малой эсхатологии». В основе сюжета этой группы лежит настойчивое противопоставление праведности и греха. Мечта о райской жизни в народе связана не столько с мыслью о том, что в раю будет хорошо, но о том, что в рай попадают чистые души, души достойных людей. Грешная, но совестливая душа готова «в огне гореть», «в смоле кипеть», однако ей страшно осознание того, что она в стане низких, недостойных: «Прости-прощай, тело белое, | Тебе, тело, во сыру землю, | А мне, душе, за грехи в ответ (2 раза), | К Богу Господу - за грехи в ответ».
Стихи о благоверии и благочестии «Ходил Господь по сырой земле, говорил Господьмолодым вдовам.» [1] развивают тему «большой эсхатологии», Страшного суда, который отправит на вечные муки
души грешников, в том числе и души детей, о благочестии которых не заботятся родители. Глубинное содержание фольклорного слова в этих стихах отправляет к мифологической символике воды, выступающей символом границы между миром живых и потусторонним миром. «Вода - источник и гробница всего сущего во Вселенной. <...> В христианском искусстве вода символизирует смирение» [6, с. 39]: «Вот по той воде | Плыли души грешные, | И плыли они, расплывалися, | И на отца и на мать обижалися: | - Не спасибо вам, отец с матерью, | Не учили вы нас уму-разуму (2 раза), | К делу доброму: | Мы святую обедню прообедывали. | Не учили вы нас уму-разуму (2 раза), | К делу доброму: |А мы святую вечерню проигрывали.». А.С. Пушкин, в свое время побывавший Оренбурге, в приложении к «Истории Пугачева» поместил не только реестр погибших от руки «самозванца», но и ставший преданием рассказ старухи из Берды о разгроме пугачевщины: «Когда разлился Яик, тела поплыли вниз. Казачка Разина, каждый день прибредши к берегу, пригребала палкою к себе мимо плывущие трупы, переворачивая их и приговаривая: «Ты ли, Степуш-ка, ты ли моё детище? Не твои ли черны кудри свежа вода моет?» Но видя, что не он, тихо отталкивала тело и плакала» [10, с. 261]. Со ссылкой на сочинение Пушкина найдем это причитание и в собрании А.И. Мякутина [8, с. 58]. Поэт услышал в народном плаче всероссийскую трагедию исторических событий и «мысль народную»: не свыше ли она (трагедия) была предпослана как возмездие за бунт? Яик-Горыныч, кормивший и поивший уральских казаков, словно в судный день, обернулся дорогой в преисподнюю. В духовных стихах о Страшном суде, записанных на реке Тоболе у оренбургских казаков, та же мысль: напоминание о грядущем ответе за прегрешения каждого из людей перед Богом и более всего - об ответе родителей, не воспитавших нравственных устоев в своих детях. По сообщению информанта, и те и другие названные выше стихи пелись на поминальном обеде.
Стихи «Ходила дева Мария.» [1] - из группы страстных стихов, контаминация «Хождения Богородицы»: «А я видал, а я
видал, | Где Христа мучили, | Ко терновому кресту привязывали, | Руки, ноги гвоздями приколачивали». Особенности геодемографии и культуры казачества Южного Зауралья наложили свой отпечаток: кроме распятия, Христу пришлось перенести еще одну смертную муку: «Ко коню хвосту привязывали, | По чисту полю раскидывали». Страдания Христа в русских духовных стихах видятся глазами страдающей Богоматери. Поэтому плач Богородицы представляется страданием земной женщины, и, слов нет, как он нужен был казачке, не дождавшейся сына из похода: «Пошла дева, заплакала: |- Увы, увы, мое дитятко, | Увы, увы, чадо милое!» «Мария как бы утрачивает божественный ореол, но вхождение ее в роль обыкновенной матери (в народнопоэтической традиции) еще более возвышает ее» [11, с. 25]. Концовка стихов в разных контаминациях «Хождения Богородицы» варьируется, но суть ее одна - прославление Христа. В записанном в Озерной варианте - прославление жизни и ее подателя, неразлучного с Иоанном Предтечей, готовившим паству Христову. Богородица утешается тем, что находит упокоившегося Христа «на Си-вонской горе, в золотой церкви», вместе с Иваном-Крестителем. Видом кипарисового дерева - «древа жизни» - с вольными птицами утешаются поющие и слушающие стихи: «Над Исусом Христом ангелы поют, | Над Иваном-Крестителем дерево растет. | Выросло дерево кипарисовое, | На том дереве вольны пташки поют».
Таким образом, в поэтике рассматриваемых духовных стихов имеет место креолизация, наложение: сквозь христианскую картину мира гармонично проступает фольклорная, что и сохранило надолго их бытование. Судя по содержанию и поэтике, их можно отнести к фоль-клоризованным произведениям православной литературы. Обращение к такой поэзии было близко казакам, воинская стезя которых предполагала постоянно быть готовыми к расставанию с жизнью. Новые духовные стихи упорядочивали аксиологические народные ценности: представления о Высшем суде и заступничестве Богородицы, о праведности и грехе, о нравственном и безнравственном.
к .0
га
го со
0
1
ш
о ¡£ го
со ГО ¡£
Ъ
.о
о
X
ч
о ^
го
X
ф
ь ф
IX
о
ф
XI X ей о
X
Библиографический список
1. Архив кафедры древнерусской литературы и фольклора Курганского госуниверситета. Курганская область, д. Озерная. 1980.
2. Архив кафедры русского и иностранных языков Курганской ГСХА. Курганская область, Зве-риноголовский район. 2015.
3. Голованов, И.А. Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX-XXI вв.) [Текст]: монография / И.А. Голованов. - М.: ФЛИНТА; Наука, 2014. - 296 с.
4. Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI-XIX вв. [Текст] / сост., вступит. статья, примеч. Л.Ф. Солощенко, Ю.С. Прокошина. - М.: Московский рабочий, 1991. - 351 с.
5. Клировые ведомости [Текст]. ГАКО, Ф. № И-111, оп.1, д. 4, л. 24.
6. Купер, Дж. Энциклопедия символов [Текст] / Дж. Купер. - М.: Золотой век, 1995. - 401 с.
Никитина, С.Е. «Стихи духовные» Г. Федотова и русские духовные стихи [Текст] / С.Е. Никитина // Г.П. Федотов. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). - М.: Прогресс, Гнозис, 1991.- С. 137-153.
7. Песни оренбургских казаков [Текст] // Собр. А.И. Мякутин: в 4 т. Т. 4. - Оренбург; СПб: Изд-во Оренбургского казачьего войска, 1910. - 352 с.
8. Паллас, П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства [Текст]: в 3 ч. Ч. 2. Кн. 2 / П.С. Паллас. - СПб.: Императорская Академия наук, 1786. - 571 с.
9. Пушкин, А.С. Полное собр. соч. в 10 т. Т. 8. [Текст] / А.С. Пушкин. - Л.: Наука; Ленинградское отделение, 1978. - 414 с.
10. Селиванов, Ф.М. Русские народные духовные стихи [Текст]: учеб. пособие для филол. фак. / Ф.М. Селиванов. - Йошкар-Ола: Изд-во МарГУ, 1995. - 159 с.
11. Станица на Тоболе [Текст] / сост. М.И. Хлызов, Н.Н. Жильцова, Л.А. Никонова и др.; под ред. В.В. Пундани. - Курган: Зауралье, 2002. - 428 с.
12. Федотов, Г.П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам [Текст] / Г.П. Федотов. - М.: Прогресс; Гнозис, 1991. - 192 с.
References
1. Archive of department of Old Russian literature and folklore of burial Mound State University. Kurganskaya oblast', d. Ozernaya. 1980. [in Russian].
2. Archive of department of Russian and foreign languages of burial Mound State Agricultural Academy. Kurganskaya oblast, Zverinogolovskiy rayon. 2015. [in Russian].
3. Golovanov I.A. Constants of folklore consciousness are in verbal folk prose of Ural (XX-XXI вв.). М.: FLINTA; Nauka, 2014. P. 296. [in Russian].
4. Book of Doves: Russianfolk religious poems XI-XIXcenturies. Sost., vstupit. statya, primech. L.F. Soloshchenko, Yu.S. Prokoshin. M.: Moskovskiy rabochiy, 1991. P. 351. [in Russian].
5. Klirovye sheets. GAKO, F. N I-111, op.1, D. 4, L. 24. [in Russian].
6. Cooper J. Character Encyclopedia. M.: Zolotoy vek, 1995. P. 401. [in Russian].
7. Nikitina S.E. "The religious poems" of G. Fedotov and Russian religious poems. Fedotov G.P. Stikhi dukhovnye (Russkaya narodnaya vera po dukhovnym stikham). M.: Progress; Gnozis, 1991. P. 137-153. [in Russian].
8. Songs of Orenburg Cossacks. Collect. of 4 vols. Sobr. A.I. Myakutin. Orenburg; SPb: Izd-vo Orenburg. kazachiego voyska, 1910. V. 4. P. 352. [in Russian].
9. Pallas P.S. Trip on the different provinces of the Russian state. Collect. of 3 vols. SPb.: Imperatorskaya Akademiya nauk, 1770. V. 2. P. 571. [In Russian].
10. Pushkin A.S. Collect. of 10 vols. L.: Nauka; Leningradskoe otdelenie, 1978. V. 8. P. 414. [In Russian].
11. Selivanov F.M. The religious poems in Russian folklore. Yoshkar-Ola: Izd-vo MarGU, 1995. P. 159. ф. [in Russian].
Ц 12. Cossack village on Tobol. Sost. M.I. Khlyzov, N.N. Zhiltsova, L.A. Nikonova i dr.; pod red. V.V. Pundani.
a. Kurgan: Sauralye, 2002. P. 428. [in Russian].
^ 13. Fedotov G.P. The religious poems (Russian folk religion in religious poems). M.: Progress; Gnozis, 1991.
P. 192. [in Russian].
Сведения об авторе: Украинцева Нина Ефимовна,
кандидат филологических наук, доцент, кафедра гуманитарных дисциплин, Курганская государственная сельскохозяйственная академия, г. Курган, Российская Федерация. &mail^: yasnaya11@yandex.ru
Information about the author: Ukraintseva Nina Efimovna,
Candidate of Sciences (Philology), Academic Title of Associate Professor, Department of Humanities, Kurgan State Agricultural Academy, Kurgan, Russia. E-mail: yasnaya11@yandex.ru
УДК 4Р ББК 81.411.2
Ю.С. Фомина
роль РЕЧЕВОГО АКТА МОЛЬБА В КОНФЛИКТОГЕННОМ ТЕКСТЕ
Речевой акт мольба, являющийся компонентом конфликтогенного текста, нередко рассматривается как средство вербального манипулирования религиозным сознанием адресата. В этом случае мольба играет роль косвенного призыва, направленного на реализацию конкретных идей, выгодных для автора устного или письменного текста.
Ключевые слова: речевая безопасность, конфликтогенный текст, речевое манипулирование, речевой акт мольба.
Yu.S. Fomina
THE ROLE OF THE SPEECH ACT OF THE PLEA IN CONFLICT-PRONE TExT
The speech act of the plea, when it's implemented in conflict-prone text, is often seen as a means of verbal manipulation by the religious consciousness of the addressee. In this case, the plea is performing function of an indirect appeal aiming at embodiment of specific ideas that are beneficial for the author of the oral or written text.
Ke ywords: speech safety, conflict-prone text, verbal manipulation, speech act of the plea.
Реальные условия современной коммуникации предъявляют определенные требования к участникам вербального общения. Особенно значимым в ситуации передачи информации оказывается принцип речевой безопасности. Его суть состоит в осознании говорящим ответственности, которую он несет за каждое свое речевое действие, в том числе в ходе реализации одного из гражданских прав -свободы слова. По мнению Ю.В. Рождественского, «вся система речевых отношений в целом регулируется государственным правом», при этом свобода
слова ограничивается рядом положений, в частности, запретом на «подрыв общественного порядка», т.е. использование высказываний «в любых видах речи, направленных против общественного и государственного устройства» [7, с. 493]. Следовательно, устные и письменные речевые фрагменты, содержащие пропаганду насильственного изменения основ конституционного строя Российской Федерации, нарушения целостности государства, а также выражающие призывы к осуществлению названных действий, рассматриваются в контексте проявле-
о
X X
£ о
s -&
X
о
О
CÛ ф
т
ф
.0
о CL
