CC BY
55
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
Ш. Хорват
ДУХОВНОСТЬ И БОГАТСТВО:
ДВЕ МИССИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ *
Введение
На протяжении своей жизни мы нередко подходим к развилкам и перекресткам, когда нужно делать выбор - будущей профессии, работы, места жительства, моральных ценностей, любимых, политических убеждений, стиля жизни и т. д. Часто наши решения не совсем рациональны - их конечные результаты в большинстве случаев неясны, так что нам приходится прислушиваться к нашему «внутреннему голосу». После относительно монотонного и спокойного периода развития в Центральной и Восточной Европе ее население оказалось перед множеством таких «перекрестков». В этом коротком эссе я пытаюсь размышлять об одном из них: какие альтернативы богатству су ществуют в наших странах? Думаю, что вопрос актуален. Каждый хочет быть богатым или, по крайней мере, не бедным. Поэтому наша деятельность, как правило, нацелена на достижение большего богатства.
Почему слово «духовность» попало в заглавие статьи, посвященной такому экономическому явлению, как богатство? Конечно, есть страны, например, Индия и Россия, с особенно богатой духовной жизнью. Иные народы известны скорее великолепными макроэкономическими результатами своей деятельности, например, высоким показателем ВВП на душу населения. Возможны ли какие-нибудь экономические отношения между духовностью и богатством?
Не стану вдаваться в глубины таинственного явления духовности. Верующий выводит ее от Бога, психолог определяет ее как элемент сознания или того, что находится «под», «за», «перед» сознанием. Некоторые просто отрицают ее существование. Что касается термина «богатство», то оно традиционно ограничивается материальной сферой.
* Переводчик с англ. Фатима Урумова. Редакторы перевода -д-р экон. наук, проф. В Т. Рязанов; д-р экон. наук, проф. Л.Д. Широкорад.
ХОРВАТ
Шандор
- профессор (Будапешт). В 1975 г. окончил Университет экономических наук имени Карла Маркса. Сфера научных интересов: рынки факторов производства; распределение дохода, богатства и экономическая справедливость в современных рыночных экономиках; перспективы альтернативной экономической мысли; поп-mamstream economics; моральная экономическая наука; экономическое поведение творческой личности; постмодерн в экономической науке. Автор 37 опубликованных научных работ, в том числе монографии «Любовь к существованию» («Love of existence»). 2-е изд. Budapest. AULA Publishing 2002.
© III. Хорват, 2003
Знаменитая книга Адама Смита [35] «Богатство народов», ставшая «Библией» экономических наук, исследует наиболее эффективные способы накопления материального богатства. После продолжавшейся многие столетия веры в потустороннее процветание, которого можно достичь лишь служением Богу, в новом индустриальном обществе люди стали постепенно обращаться к ценностям этого мира, выраженным материальным изобилием. Духовные вопросы шаг за шагом утрачивали значимость в жизни. Рационализм, сайентизм, атеизм, фордизм, консумеризм, утилитаризм, марксизм, маржинализм, позитивизм и т.д. - влиятельные «измы» последних двух столетий - не нуждались в душе (psyche). Вначале отверженная, затем заново открытая наукой душа превратилась в опасное фрейдовское подсознательное.
Однако не может быть никаких сомнений в том, что духовное богатство необходимо. И если мы нуждаемся в нем, то существуют ли определенные виды особых благ (товаров) для удовлетворения наших духовных потребностей? И если существует экономика духовных благ, то как можно было бы охарактеризовать ее трансакции? И насколько существенным является накопление духовного богатства в обществах позднего модерна (late-modem societies)? Если его важность вновь возрастает, то означает ли это новый вызов экономическим наукам? Вот главные вопросы настоящей статьи (см.: Horvath [13; 14; 15; 16, ch. 5,6]).
Духовные и материальные потребности и блага
Идея о том, что материальные потребности более фундаментальны, чем духовные (по Бертольду Брехту, «сначала желудок, потом мораль»), является типичным продуктом современности. Приоритет материальных желаний не есть всеобщий «естественный» закон человеческой истории. Исследования экономистов-антропологов подтверждают такой вывод [25; 27]. Даже для средневекового (христианского, мусульманского) мира трансцендентально-духовные ценности были намного важнее и приоритетнее, чем материально-экономические факторы [10; 1]. Тем не менее в пирамиде мотиваций, построенной Маслоу [26], материальные потребности (физиологические, а также потребность в безопасности) являются базой, а духовные (принадлежность-любовь, оценка, само-актуализация) только следуют за ними. Такова научная интерпретация массового морального выбора людей современной эпохи.
Если, как говорит Маслоу, существуют духовные потребности, то можно ли обнаружить определенные виды духовных «благ» (товаров) для их удовлетворения? И где находятся эти «блага»: только в душе человека? Имеют ли они какие-либо объективные свойства? Я полагаю, что блага (объекты и услуги) реального мира в большинстве своем имеют смешанную природу. Прежде всего они товары, поскольку способны удовлетворять человеческие потребности - как духовные, так и материальные. Некоторые из этих объектов хороши (или плохи) прежде всего благодаря своему материальному качеству -например, килограмм сахара. Другие блага, такие как цветы или поэзия, важны именно для души. Когда мы думаем о предмете как о товаре, то имеем в виду его материальную пользу. Когда товары становятся дарами, они способны удовлетворять духовные потребности. Есть «чистые» подарки (например, обручальное кольцо), а также «чистые» товары (например, мы редко дарим кому-либо карбюратор). Дарение без каких-то особых намерений - без ожидания ответного жеста или чувства духовных или материальных обязательств - это «чистый» дар. Напротив, отдача с обязательным возвратом есть первый признак товарного
обмена (и иногда продаваемым и покупаемым товаром может стать собственная душа). Почти каждый объект (и услуга) обладает особой смесью характеристик товара и подарка. Для семьи в трудные времена обручальное кольцо может стать товаром. В этом смысле можно говорить о пирамиде товаров, удовлетворяющих различные желания - «чистые» подарки (дары) на вершине и «чистые» материальные вещи в основании.
Современный индустриальный мир (и экономическая теория (политэкономия) как его ведущая общественная наука) сконцентрировался главным образом на материальной полезности благ - на товарах (мы здесь не рассматриваем так называемые общественные блага). Положительным следствием слал успешный и эффективный рост материального богатства. В описании Смитом булавочной мануфактуры, в «Капитале» Маркса, в исследованиях трудовых операций, предпринятых Тэйлором и Гилбретом, или в картах безразличия неоклассиков мы часто встречаемся с духовными явлениями и подарками. Моральный герой индустриальной эпохи - Ношо Оесопогшсш - мирный, но радикальный и решительный реформатор современности, стремящийся накопить материальное богатство этого мира. Саморегулирующаяся рыночная экономика есть следствие конкуренции таких людей, когда каждый преследует прежде всего свой собственный интерес и балансирует даваемые и получаемые полезности, в чем как раз и состоит чудесный секрет автономного, «естественного» функционирования рыночного механизма. Альтернативный способ индустриализации-модернизации советского типа также базировался на рационализации и накоплении материальных благ, хотя политически выраженные общие интересы при этом предпочитались частным.
Что происходит с духовным богатством индустриального мира? Возросло ли его количество в национальном масштабе параллельно с материальным ростом - или конечным результатом стала потеря счастья в рыночных демократиях, как утверждает в своей новой книге Р. Лэйн [24]? Могут ли вообще экономисты иметь дело с духовными потребностями или благами? Например, внутренне-духовные (неденежные) стимулы хорошо известны экономической психологии [23]. Они играют важную роль в управленческих науках (к примеру, в моделях лидерства) и в социологии труда (скажем, в исследованиях удовлетворенности от работы), и особенно в так называемом «обществе знания»[33]. Кроме того, такие духовные явления, как дружба, доверие, любовь и щедрость, интенсивно изучаются в моделях теории игр [7; 8]. Хорошо известно, что уважение, например, может сократить трансакционные издержки, особенно в сложных деловых сделках и в долгосрочной перспективе [31].
В экономической теории существуют два подхода к духовным явлениям. Первый и наиболее влиятельный - неоклассический, на базе которого сформировалась концепция так называемого «экономического империализма». Согласно данной концепции, между духовными и материальными явлениями нет принципиальной разницы. Люди являются рациональными и эгоистично максимизируют полезность на обоих уровнях пирамиды Маслоу. Следовательно, стандартные методы господствующей экономической теории -теория вмененных издержек, теории трансакционных издержек и издержек поиска, модели управления риском и др. - вполне применимы к исследованию проблем накопления духовного богатства. Это позволяет использовать рыночный анализ спроса-предложения в таких сферах, как брак, дети, религия, преступность и т. д. [см. 2; 3; 29; 17]. С точки зрения этой теории роковая любовь Ромео и Джульетты - нечто совершенно иррациональное, хотя такая любовь способна уменьшить инвестиционный риск в браке в большей степени, чем лучшие брачные контракты. Я не утверждаю, что нет' ничего полезного в подобном анализе, однако действительно ли мы являемся индивидами, принимающими только рациональные решения в области эмоций, верований, духовных желаний?
Дарение и продажа: экономика дара и рыночная экономика
Альтернативным экономическому подходу к духовному богатству является теория подарочной экономики (см., напр.. [27; 31; 11; 30]). В экономической теории свойства обмена дарами исследуются также под терминами «взаимный и чистый альтруизм». Теоретически выделяются в основном три базовые формы экономической координации: централизованное перераспределение (его хорошо известной современной формой является государственное планирование), рыночный обмен и взаимность (или обмен дарами) (см. [32]). Современный экономический способ мышления фокусируется прежде всего на двух первых формах - в популярных учебниках экономической теории существование подарочной экономики редко упоминается или вообще не упоминается.
Моя основная гипотеза состоит в том, что духовное богатство может создаваться и накапливаться только путем подарочных трансакций, которые обладают тремя компонентами: дарение, принятие и возврат. В противоположность обычному бизнес-поведению контрагенты, участвующие в процессе накопления личного и общего духовного богатства, не могут использовать друг друга наподобие того, как это происходит с обычными рыночными агентами. Здесь важное значение имеют внутренние неденежные вознаграждения (блага): например, в таких сферах, как культура, наука и, прежде всего, семейная жизнь, типичным экономическим отношением является взаимность вместо актов купли-продажи. Предлагая подарок, я дарю не только вещь, но также и частицу самого себя. М. Мосс [27, 12] подчеркивал, что «принять что-либо от кого-либо - это принять некоторую часть его духовной сущности, его души». Принятие подарка порождает некоторого рода моральное обязательство, которое предполагает необходимость возврата. В этом смысле, говорит Мосс, не существует бесплатных подарков. Путем дарения создаются духовные взаимоотношения, в которых может наблюдаться увеличивающийся или уменьшающийся кругооборот духовных благ. Индивид или народ, который не способен дарить, духовно беден. В этом смысле, если кто-то находится в состоянии депрессии, он не «болен»; можно сказать, что им потеряна значительная часть накопленного или унаследованного им духовного богатства.
В случае рыночных трансакций мы всегда стараемся балансировать полезности отдаваемые и получаемые, чтобы обмениваться эквивалентами. Взаимный обмен дарами относится к отложенным трансакциям, которые со временем могут достичь или не достичь баланса. В экономике дара нет денег, хотя иногда деньга даются в качестве подарка, но мы никогда не платим за подаренные нам блага. Чистые материальные блага или товары обмениваются только на рынке, в то время как духовные блага обращаются только в экономике дара. Трансакции смешанных благ происходят в обеих сферах: такие блага могут характеризоваться как товары в одной трансакции и как подарки в другой. В отношениях взаимности измерение ценой отрицается и такие качественные нерыночные сигналы, как красивая обертка или время, относятся к духовной сути. Дар - это не только что-то полезное, он должен содержать некое духовное сообщение. Подарок - это нерыночное явление, но и не внеэкономическое. Категории выгоды, издержек и рисков могут интерпретироваться как в материальном (денежном), так и в духовном смысле. Например, когда мы покупаем розы на цветочном рынке, их цена является так называемыми «невозвратными издержками» для нас - безотносительно к тому, будут ли розы приняты в качестве подарка или нет. Несмотря на то, что традиционная экономическая теория подчеркивает безвозвратные потери от рождественских подарков (поскольку мы получаем в основном совершенно не такие подарки, которые бы «оптимально хотели» [37]), вместе с тем необходимо отметить их вклад в духовное богатство народа.
В предложении подарков руководствуются скорее симпатией, чем собственными интересами, и скорее сотрудничеством, чем конкуренцией - хотя конкуренция тоже знакома экономике дара. В подарочной экономике передается не только выпуск. Например, в творческих профессиях передача наших внутренних ценностей посредством нашей самореализации является очень важным элементом удовлетворения работой. Это также способ накопления духовного богатства. Можно говорить не только о кругообороте духовных благ (через продолжительные взаимные трансакции), но и об осязаемых циклах подарочной экономики или о духовном наследстве индивида или народа. Я здесь не говорю об общественных благах или международных грантах ([см. 4]) и о государственном регулировании подарочной экономики. Механизмы обеспечения определенного уровня материального достатка в социальных рыночных экономиках очень эффективны, но сами по себе они недостаточны для увеличения духовного богатства нации (народа).
Мосс полагает, что кредит, бартер и затем рыночный обмен развились из более традиционных взаимоотношений. В архаичных обществах экономика дара тоже играла решающую роль в гарантировании условий жизни Аналогично в средневековой феодальной системе трансакции благ в основном регулировались предположительными намерениями Бога. Посредниками в этом выступали церкви и короли. В индустриальную эпоху функции экономики дара ослабевали. Многие, главным образом теоретики постмодерна, считают, что на смену эффекту материального изобилия, характерного для эпохи индустриализма, вновь может прийти усиление влияния экономики дара. Если до эпохи модерна дарение (и принятие-возврат) было в основном обязательным и регулировалось моральными нормами и традициями закрытых сообществ, то в нашу эпоху все более возможными будут становиться чистые подарки.
Две миссии экономических наук в эпоху позднего модерна
Изменится ли снова тенденция во взаимодействии рыночных и нерыночных сил? Может быть, одной из черт нашей эпохи позднего модерна является то, что духовные мотивации и желания все более и более влияют на обычную экономическую деятельность. В западных обществах в период долговременного материального роста, счастье и процветание могут расти быстрее, чем накопление духовных благ [24]. Как говорит Инглхарт [18, 4]: «исторически беспрецедентная степень экономической безопасности, характеризовавшая жизнь послевоенных поколений, в большинстве промышленных стран вела к постепенному сдвигу от “материалистических” ценностей (имея в виду, помимо всего прочего, экономическую и физическую безопасность) к приоритетам “постмодерна” (с особым акцентом на возможности самовыражения и на качество жизни)». Конечно, измерение или моделирование изменений духовного богатства индивида (или народа) - это трудный теоретический и эмпирический вопрос ([см. 6, 21]). В экономике дара нет ценовых сигналов, уникального равновесия или Парето-оптимальности. И отношения между материальными и духовными мотивациями также значительно усложнены (вообще, они могут как замещать, гак и дополнять друг друга). Гипотеза Лэйна, например, состоит в том, что сверх уровня материального изобилия предельная полезность денег или материальных благ уменьшается, в то же время предельная полезность духовных благ или ресурсов (как, к примеру, товарищеские отношения) возрастает как следствие их растущей редкости. Возможно, XXI век станет действительно эпохой самореализации, когда богатство нравственных и духовных ценностей в расширяющихся сферах экономической жизни будет становиться все более и более важным. Тогда наступит время, о котором всегда мечтали люди. Во вновь открытой экономике дара эпохи позднего модерна мы сможем учиться друг
у друга вновь и вновь давать и принимать духовные блага, уважая и укрепляя свободу личности. Это не всегда легко, но беден тот, кто не умеет давать.
Поиск наиболее эффективного способа достижения материального изобилия был основной проблемой экономической науки от Адама Смита до влиятельной Чикагской школы. При капитализме дух прилежания поддерживался протестантской этикой [38], при социализме - коммунистической моратью, религиозные истоки которой можно найти в православном христианстве. И большинство экономистов полагали, что предмет их (нашей) науки свободен от ценностей, что эта наука является позитивной и объективной. Распространенная иллюзия, что экономическая наука в методологическом плане принципиально не отличается от наук естественных, базируется на предположении, что трансцендентально-духовные (не утилитарные) этические ценности не влияют на экономические процессы и поведение. Эта гипотеза уже тестировалась многими учеными -от Вебера и Тауни до Сена и МакКлоски [34; 28]. Различные школы, выходящие за рамки mainstream’a или отличающиеся своей неортодоксатьностью (подобно новым институционалистам - см., напр.: [22]), а также теоретики деловой этики доказывают, что необходимо восстановление единства экономики и этики, с тем чтобы обеспечить больший плюрализм ценностной основы экономических исследований и моделирования.
Лучшие представители экономической науки, начиная от Адама Смита (особенно интересна в этом отношении его первая великая работа «Теория нравственных чувств»), включая Маркса и Маршалла, вплоть до современных мыслителей, всегда полагали, что они не просто «нейтральные» ученые, но призваны выполнять моральную миссию: помогать людям избегать нищеты, быть ответственными за поиск наиболее эффективных способов удовлетворения материальных потребностей. Многие экономисты также подчеркивали относительно мирный характер коммерции (см. [12]), они никогда не считали, что материатьное обогащение должно быть самоцелью (см. [19]). Напротив, материальное изобилие представляет собой только необходимую основу или предпосылку для духовно богатой человеческой жизни.
Ограниченное время индивидуатьного существования есть его фундаментально редкий ресурс. Согласно Марксу, вся экономия - это в основном экономия времени, редкость товаров и инвестиций - лишь следствие редкости времени нашей жизни. Для полноценной жизни требуется накопление как духовного, так и материального богатства. Следовательно, чтобы отражать изменения, характерные для эпохи позднего модерна, экономические науки должны иметь дело не только с рыночными трансакциями, но и более интенсивно исследовать свойства подарочных отношений. В соответствии с высказанной гипотезой, для каждого из этих двух подходов наиболее эффективными могут быть разные методы: хорошо известны неоклассические и маржиналистские инструменты рыночного анализа, но их применимость к подарочной экономике и накоплению духовного богатства ограничена. Институциональные рамки (в виде сетей, основанных на взаимном уважении, представленных неприбыльными организациями, фондами, институтами так называемой «третьей сферы» [20]) деятельности, основанной на взаимности, также отличаются от деятельности ориентированных на получение прибыли деловых организаций.
Не отрицая важности mainstream’а, мы лишь предполагаем, что о дополнительной сфере, охватываемой экономическим способом мышления, молено говорить только в том случае, когда экономическая наука начинает выполнять новую миссию: поиск (наряду с другими науками) способов избежать духовной нищеты. Этот вызов можно интерпретировать как одну из особенностей «постмодернизации» экономических наук.
Как мы уже видели, передовые рыночные экономики стоят перед новыми вызовами общества, основанного на знании, включая возможности духовного изобилия. В этой связи позиция трансформирования постсоциалистических обществ представляется весьма противоречивой и двусмысленной (эту двусмысленность частично предвидел Фромм [9]). С одной стороны, граждане наших стран все более и более непосредственно сталкиваются с вызовами индивидуалистского поведения, материальной культуры и благосостояния западного типа. Мы также должны принимать рациональные экономические решения, беря на себя весь риск и ответственность за их реализацию. Нам нужна эффективная рыночная экономика, чтобы ускорять в долгосрочной перспективе - преодолевая такие препятствия, как массовая безработица, обнищание и растущая неопределенность существования - рост материального изобилия в нашем регионе подобно тому, как это происходит на Западе. И мы должны больше верить другу другу, сокращая тем самым риски и издержки бизнес трансакций. В постсоциалистических экономиках относительно низкий уровень морали и взаимоуважения сам по себе является препятствием экономического роста.
С другой стороны, народы наших стран хотели бы сохранить самоуважение и, но меньшей мере, замедлить рост отчуждения, депрессии, насилия, потребления наркотиков и пр. вокруг себя. Делать необходимые деньги - но не продавать душу Маммоне... Нам бы хотелось избежать радикального обесценения нашего индивидуального и национального духовного богатства - что, по-видимому, является очень неприятным и болезненным следствием трансформационных процессов. В долгосрочной перспективе, после завершения периода «дикого капитализма» и политико-экономической стабилизации, мы должны обратить внимание не только на материальный рост экономики, но также на произошедшее в последнее время изменение ценностей и новый стиль жизни в мире позднего модерна. Это означает то, что мы должны быть рациональными и холодными Нота Оесопот1сихеа и в то же время не терять собственного лица и души.
Последний вывод очень прост: хорошо, если у нас есть деньги - но материальное богатство само по себе недостаточно для счастья. В этой статье рассмотрены те экономические трансакции, которые могут увеличить (или уменьшить) наше духовное богатство. Если даже мы ничего не можем дать, кроме нескольких монеток нищему, это все же укрепляет нашу уверенность, а также увеличивает объем духовного богатства целого народа. Конечно, каждый знает и решает сам, какая комбинация духовного и материального богатства ему нужна. Все, что я могу сказать: у нас только одна жизнь, и она не очень длинная.
1. Armstrong K Muhammad. A Western attempt to Understand Islam. London: Victor Gollanz, 1992.
2. Becker G.S. The Economic Approach to Human Behavior. Chicago: University Press, 1976.
3. B e c k e r G. S A Treatise on the Family. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1991.
4. Boulding K., Horvith J., Pfaff M. The Grants Economy in International Perspective: Some Lessons for Foreign Aid Policy. Belmont, California: Wodsworth, 1972.
5. Cullenberg S., Amariglio J. / Ed. by D, Ruccio. Postmodernism, Economics, and Knowledge. London: Routledge. 2001.
6. Dasgupta P. An Inquiry into Well-Being and Destination. Oxford, 1993.
7. F r a n k R. Passions within Reason. New York: Norton, 1988.
8. Fra nk R. Microeconomics and Behavior. New York: McGraw-Hill, 1991.
9. F r o m m E. Escape from Freedom. Holt, Rinehart and Winston, 1969.
10. G i 1 s o n E. L’Esprit de la Philosophie Medievale. Librarie Phiiosophique J. Vrin, 1998.
11.Gudeman S. Postmodern gifts. Cullenberg S., Amariglio J. / Ed. by D. Ruccio. 2001.
12. H i г s с h m a n A.O. The Passions and the Interests: Political Arguments for Capitalism Before its Triumph. Princeton, New Jersey: University Press, 1978.
13. Horvath S. Economic Modelling of Creative Behaviour // Society and Economy. 1999. №. 4.
14. Хорват Ш. Экономическая наука на рубеже модерна и постмодерна // Вести. С.-Петерб. ун-та. Сер. 5: Экономика. 2000. Вып. 1.
15. Horvath S. The psychic and material wealth of post-modern nations. Society and Economy. 2000. №. 4. (Перевод на русский язык: Хорват Ш. Психическое (духовное) и материальное богатство народов эпохи постмодерна. И С.-Петербургский международный институт менеджмента. Факты и версии: Историкокультурологический альманах. Исследования и материалы. Кн. 2. Из истории экономики. СПб., 2001.
16. Horvath S. Love of Existence. (In Hungarian) Budapest: Aula Publishing, 2001.
17. I a n n а с с о n e L. R. Sacrifice and Stigma: Reducing Free-riding in Cults, Communes and Other Collectives // Journal of Political Economy, Vol. 100. №. 2. 1992. April P. 271-291.
18. 1 n g 1 e h a r t R Modernization and Postmodemization. Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1997.
19. К e у n e s J. M. Economic Possibilities for our Grandchildren. In: Essays in Persuasion. London: Macmillan,
1931.
20. К 1 a m e r A., Z u i d h о f P. W. The Role of the Third Sphere in the World of the Arts. Rotterdam: Erasmus University, 1998.
21. L a n d a J. T. Trust, Ethnicity and Identity: beyond the New Institutional Economics of Ethnic Training Networks, Contract Law and Gift-Exchange. Ann Arbor, 1994.
22. Landreth C., Colander D. History of Economic Thought. Boston: Houghton Miffin, 1994.
23. Lane R.E. The Market Experience. Cambridge: University Press, 1991.
24. Lane R.E. The Loss of Happiness in Market Democracies. New Haven: Yale University Press, 1999.
25. Malinowski B. Argonauts of the Western Pacific. New York: Dutton, 1961.
26. M a s 1 о w AH. Motivation and Personality. New York: Harper and Row, 1970.
27. M a u s M. The Gift. The Form and Reason for Exchange in Archaic Societies. London: Routledge, 1990.
28. M с С 1 о s k e у D. The Vices of Economists. The Virtues of the Bourgeoisie. Amsterdam: Amsterdam University Press, 1996.
29. M с К e n z i e R., Tullock G. The New World of Economics. Homewood: Irwin, 1978.
30. M i г о w s k i P. (2001) Refusing the Gift // Cullenberg S., Amariglio J. / Ed. by D. Ruccio, 2001.
31. Offer A. Between the Gift and the Market: The Economy of Regard. Discussion Papers in Economic and Social history. No. 3. University of Oxford, 1996.
32. P о I a n у i K. Primitive, Archaic and Modern Economies. New York: Doubleday and Co, 1968.
33. Ridderstale J., Nordstrom K. A. Funky Business. Talent Makes Capital Dance. Stockholm: Bookhouse, 1999.
34. S e n A.K. On Ethics and Economics. Oxford: Blackwell, 1987.
35. Smith A The Wealth of Nations/Ed. by Cannan. Chicago: University of Chicago Press, 1976 [1776].
36. S m i t h A The Theory of Moral Sentiments / Ed. by D. D. Raphael, A L Macfie. Oxford, 1976.
37. W a 1 d f о g e 1 J. The Deadweight Loss of Christmas // American Economic Review, (83), 1993. 1328-1337.
38 W e b e r M, Die protestantische Ethik und der Geist der Kapitalismus /7 Gesammclte Aufsatze zur
Religionssoziologie, I. Buch, 17-206. Tubingen, 1972.
Статья поступила б редакцию 17 марта 2003 г.
