CC BY
141
ДУХОВНОЕ ВОЗВЫШЕНИЕ СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ
В РОССИИ В ХУ-ХУН ВВ.
Н.Е. Каменская
У истоков движения русского монашества на Север стоял святой Сергий Радонежский. Весь Северо-восток Руси стал «школой преподобного Сергия» и в XV столетии пополнился обителями, основанными его учениками и последователями.
В XIV-XV в. в на Русском Севере были основаны не менее ста монастырей. Это уникальное явление русской духовной жизни получило название «Северная Фиваида».
Историки обычно различают два типа монастырей: городской (пригородный) и пустынный. Последние основывались в необжитой или малонаселенной местности, нередко на островах. Если в XIV в., по данным В.О. Ключевского, были основаны 42 пустынных обители и столько же городских, то в следующем столетии стремление к пустынножительству усиливается - появляются еще 57 пустынных монастырей и только 27 городских. Три четверти пустынных обителей основывались выходцами из таких же удаленных от мира монастырей и скитов [1].
Для большинства будущих отшельников дорога на Север начиналась либо в Троице-Сергиевом монастыре под Москвой и его многочисленных «колониях», либо в земле Великого Новгорода. Нередко эти два направления переплетались между собой, примером этому может служить Соловецкая обитель.
Основание Соловецкому монастырю положил подвиг преподобных Савватия, Германа и Зосимы.
Преподобный Савватий Соловецкий, выходец из Кирилло-Белозерского монастыря, пришел на Соловки с Валаама, а преподобный Зосима Соловецкий в одной из поздних редакций жития называется пострижеником Палеостровской обители. Угодья этих монастырей к началу ХУ в. уже имелись на Беломорье. Валаам, Соловки, Пальостров и Николо-Карельский монастырь находились на северном рубеже русской Фиваиды и случилось так, что первенствующее значение среди них приобрели Соловки, где иноческое население пребывало в наименее благоприятных условиях. «Движение на Север» было и социально-экономическим, и духовным явлением. Одни шли в иноки, «взыскуя града Небесного», другие - «чтобы есть свой хлеб в покое».
В документах XV в. Соловецкий монастырь именуется по-разному: «дом Божий святого Спаса», «дом святого Спаса и святого Николы», «дом Божий святого Спаса и святой Богородицы» [2].
Первые соловецкие храмы Успения Пресвятой Богородицы, Спасо-Преображения и святителя Николая явились первообразами новой обители. Их посвящение связало обитель с теми монастырями, которые должны были оказать наибольшее влияние на ее становление - с Успенским Кирилло-Белозерским, Преображенским Валаамским и Никольским Карельским.
Среди этих соловецких первообразов явно выделен образ Богоматери. Он пронизывает всю историю Соловков. По преданию, икону Богоматери Одигитрии (Путеводительницы) принес на Соловки преподобный Савватий. Незримое присутствие Богородицы ощущается на всем пространстве архипелага, проявляясь в посвящении церквей и часовен (храмы Благовещения и Успения в монастырских стенах, церковь Смоленской иконы Божией Матери в Савватиево, Покровская и Знаменская часовни на острове Анзер). В Новгородской первой летописи упомянуты из 160 церквей - 10 Никольских, 8 в честь Спаса и 20 посвящены Богородице, из которых 5 - Ее Рождеству и 5 - Успению [3].
Островное богомыслие православного иночества было тесно связано с идеей Преображения. Образ Преображения, по мнению современных исследователей, является центральным символом-иконой исторического движения русского народа в «полуночные страны». По своей глубинной сущности это движение было религиозным исканием «нового неба и новой земли», изображенных в апокалиптических пророчествах Иоанна
Богослова. Движение на Север - прорыв к тому, что будет по ту сторону истории, когда завершится земное странствие человечества [4].
То, что образы Преображения, Успения и Николы освятили ключевую обитель рубежа Северной Фиваиды, имеет особое значение в существовании Соловков. Соловки находятся в 60 верстах от берега Северной Карелии, но разделяет их Студеное море, через которое шесть месяцев в году ходить почти невозможно, и поселение на Соловках было решительным шагом к освоению нового пространства.
Перед обителью встала новая для русского православия задача - освящение морского труда. Такое прославление имело огромное значение для устранения страха перед морем и для воспитания «морского сознания». Море для русского человека - тот «божественный мрак», который открывает путь к познанию последних вопросов бытия [5].
«Обитель Соловецкая во внешнем постепенном распространении и возвышении, по споспешеству молитв Чудотворцев Зосимы и Савватия обязана особенному покровительству Российских самодержцев, жаловавших оную многими вотчинами, денежными вкладами и другими вещами, а сему благочестивому примеру подражали и прочие знаменитые особы и христолюбцы. Впоследствии же не токмо одно благочестие побуждало Государей благодетельствовать обители Соловецкой, но и близкое расстояние оной от шведских и датских владений»,- писал о Соловках архимандрит Досифей [6]. Положение Соловецкого монастыря было действительно исключительным, поскольку фактическое значение государственных актов зависело от целого ряда обстоятельств и отношений, складывавшихся на Беломорье в XV-XVII вв.
Во второй половине XV в. возвышению Соловецкого монастыря способствовали процессы перераспределения собственности в новгородском Севере: скупка карельских земель новгородцами и позднее переход новгородских владений под власть Москвы. Жалованная грамота Ивана III, фактически повторявшая новгородскую грамоту середины XV в., была подтверждена в 1507 г. великим князем Василием III. С именем этого государя связано начало реального возвышения Соловецкого монастыря, развитое деятельностью святого Филиппа и упроченное грамотами Ивана IV.
В жалованной грамоте выданной от имени последнего в 1541 г., содержится изложение грамоты Василия III, на основании которой его юный сын Иван предоставляет Соловецкому монастырю многочисленные льготы и преимущества. Грамота великого князя Василия Ивановича освобождала обитатель, ее слуг и крестьян от суда наместников и волостелей новгородских, двинских, выгорецких и других. Право суда по искам к монастырю передавалось великому князю или его боярину. Освобождались от «мыта, тамги, явки, побережного, весчего, померного, гостинного, искунного и других некоторых пошлин» грузы двух лодий монастырских летом и 18 обозов зимой, запрещалось брать подводы у монастыря и его крестьян «опричь ратного дела» и «имать десятую рубу» на монастырских тонях [7]. В актах преемников Василия III в XVI-XVII в.в. эти льготы частично расширялись и уточнялись, частично ликвидировались, Таково было начало особого статуса Соловецкого монастыря.
Если выделять самобытные моменты становления и развития обители, то следует указать, прежде всего, на ее роль в духовном освоении Русского Севера, на ключевые позиции монастыря в экономике региона и на значения Соловков в обороне Беломорья. Серьезные столкновения с иноземцами на Руси всегда переносились в плоскость защиты веры, и военно-организационные мероприятия центральной власти на Беломорье опирались и на духовный авторитет обители. Точкой отсчета военной истории Соловков обычно устанавливают 1571 г. - появление на Белом море шведских военных кораблей. Эту дату можно перенести в XV столетие, когда в обитель в 1479 г. был пожертвован «каянский колокол» после удачного похода в Скандинавию. Этот сохранившийся поныне трофей, древнейший в русской морской истории, подарен обители, вероятно, в знак признания и в благодарность за определенную помощь, оказанную иноками русскому войску [8].
Роль Соловецкого монастыря в обороне Беломорья высоко оценивается историками. Несомненной и выдающейся следует признать заслугу обители в сохранении для России выхода в море: в Смутное время благодаря усилиям соловецких стрельцов, беломорских крестьян, взвешенной дипломатии соловецкого игумена Антония «поморские городы» сохранились в составе Московского государства. Военное значение Соловков было основанием для многочисленных льгот и преимуществ, предоставленных монастырю в конце XV - первой половине XVII в., часто вопреки общей секуляризационной политике государей. Кроме того, со второй половины XVI в. началась традиция крупных царских вкладов в Соловецкий монастырь. Общий объем таких вкладов, включая церковную утварь, различные вещи и вооружение, был настолько велик, что иностранцы подозревали московских государей в переправке своих сокровищ на Соловки [9]. Вероятно, именно государевы вклады и явились тем мощным толчком, который окончательно выделил Соловецкую обитель среди других северных монастырей. Две главных постройки XVI в. -Спасо-Преображенский собор и крепость, сформировавшие духовный образ Соловков, -возведены были, в том числе, и на государевы деньги.
Господство Соловецкого монастыря в западном Беломорье опиралось на огромный финансовый потенциал обители, основой которого была соляная торговля и проникновение монастыря во все отрасли тогдашней экономики Севера. Морская специфика монастыря во многом способствовала исключительному успеху его деятельности, а монастырский флот сделал Беломорье Соловецким.
Вырисовывается удивительная картина положения Соловков в составе Московского государства. Иноки содержали свою армию, строили крепости, с 1637 г. в Сумской острог воевод не посылали, оборону Беломорья возглавлял соловецкий игумен. Московский государь извещал Соловецкую обитель о вероятных нападениях неприятелей, о своих военных предприятиях, брал на них у монастыря деньги. В Москве монастырь имел своего официального представителя - строителя соловецкого подворья. Патриарх Никон ставил благосостояние Соловецкой обители на третье место - после Троице-Сергиевской лавры и Кириллова монастыря.
Однако уже со времен Ивана Грозного монастырь несвободен от государевых податей и пошлин. В 1618 г. царь Михаил Федорович вздумал «порудить» тарханные грамоты. По этому поводу строитель соловецкого подворья писал на Соловки: «А в то время, как государевы тарханные грамоты велено порудить, и яз государю и боярам и дьякам бил челом, чтобы отверстали Соловецкий монастырь, и в то время моего челобитья не послушали, и после того бил я челом государыне старице Марфе Ивановне, не в одно время, со слезами, неотступно». Государыня пожаловала обитель и велела дать просимую грамоту. «А грамота сия, - писал старец Моисей - броднею и челобитием перед иными грамотами не легка стала» [10].
Значительную часть поступлений в государеву казну от Соловецкого монастыря составляли единовременные суммы, посылаемые по просьбе или по прямому требованию царя. Своеобразие ситуации состоит в том, что, посылая царям деньги на жалование ратным людям, воевавшим вдали от Белого моря, монастырь нес обязанности по обороне Севера.
Таким образом, монастырь выполнял «великое государево дело» по обороне страны на Севере и участвовал в решении общегосударственных задач. Но при этом в условиях неурегулированности общих отношений церкви и государства, при наличии многочисленных льгот, исключений и противоречий в действующих, прежде бывших и вновь издаваемых актах, Соловецкий монастырь имел с Москвой сложные отношения, отстаивая собственные интересы. Сначала было менее накладно выплачивать государю изредка крупную сумму в обмен на новые угодья и льготы, нежели платить ежегодно на общих основаниях. Такое положение вещей не могло длиться долго, и оно было прекращено Уложением 1649 г. и трагическими событиями 1667-1676 гг. Творцы Уложения осуществили принцип единовластия государства над всей территорией.
Монастырский приказ призван был ведать государственными сборами с церковных вотчин, описями владений и осуществлять полицейские меры по делам церковных имуществ. Такие нововведения встретили сопротивление и провели их в жизнь с трудом. Только при сохранении традиционного уклада монастырь мог сохранить свое властное, полунезависимое от Москвы положение на Севере и пользоваться безусловным духовным авторитетом.
Статус Соловецкого монастыря внутри Русской церкви был предметом особого внимания историков обители. В середине XVI в., когда монастырь возглавил будущий митрополит Московский Филипп, начался новый этап развития обители и ее владений. В то время на Соловках строятся дороги, десятки озер соединяются каналами, развивается монастырский флот, начинается каменное строительство. Почти все, что сегодня вызывает восхищение и удивление на Соловках, так или иначе связано с деятельностью святого Филиппа. Грандиозный замысел этого замечательного подвижника осуществлялся на протяжении многих лет и после его смерти. Общий замысел соловецкой крепости, возможно, принадлежал святителю Филиппу, хотя воплощен он был в 1596 году, через 30 лет после того, как этот замечательный человек покинул Соловки.
В 1629 году по благословлению патриарха Филарета царь Михаил Федорович повелел избирать келарей и казначеев из соловецкой братии всем черным собором. В 1632 году монастырю предоставляется право обращения по всем делам в Приказ Большого двора, минуя новгородского владыку. В 1643 году новгородскому митрополиту запретили требовать кого-либо из Соловецкого монастыря без царского указа, а в 1651 году соловецкий настоятель был повышен в чине: вместо игумена стал архимандритом.
Церковные историки весьма неутешительно оценивают ситуацию, сложившуюся между Соловецким монастырем и центральной властью во второй половине XVII в. И.Я. Сырцов, автор исследования о соловецком восстании XVII в. писал: «При внимательном и беспристрастном обозрении внешней стороны жизни соловецких монахов XVII в., т. е. их отношений к окружающему миру, нельзя не убедиться, что эти отношения всегда имели за собой заднюю мысль, были проникнуты эгоистичными и корыстными интересами. Вся деятельность монахов за стенами монастыря была направлена к одной главной цели, именно к приобретению материальных выгод и независимости. Достигнув богатых средств к жизни, монахи достигли и свободы. В первой половине XVII в. они не знали над собой никакой власти, кроме царя и патриарха, слишком благоволившим к ним и не имевшим ни желания, ни возможности контролировать их» [11]. Это суждение, хотя и не совсем справедливое, во многом отражает реальную ситуацию, сложившуюся в период наивысшего расцвета благосостояния Соловецкого монастыря.
К концу XVI в. Соловецкая монастырская вотчина приобрела многочисленные льготы и преимущества, которые определяли ее особый статус в составе Московского государства. Соловки стали неофициальной столицей Беломорья. К середине XVII в. монастырь достиг вершины своего духовного влияния и хозяйственного могущества.
Разного рода льготы и преимущества обеспечили монастырю значительную самостоятельность, которая стала одним из оснований возмущения соловецких старообрядцев. Иноки Беломорской обители категорически отказались принять церковные реформы патриарха Никона и оставались глухи к мирным увещеваниям. Период мирного противостояния соловецких иноков «никонианским» нововведениям кончился в 1668 году. Материковые вотчины монастыря были «отписаны на государя», а на мятежный архипелаг послали войска: 287 стрельцов и 130 пушкарей под руководством стряпчего Волохова. Он пытался вести переговоры и воздерживался от активных действий. Стрельцы зимовали в Суме, а летом высаживались на Соловках. Так продолжалось до 1672 года. Такая «осада» не препятствовала инокам сноситься с материком и пополнять свои запасы. Сменивший Волохова стрелецкий голова Иевлев привел с собой новых воинов, число которых возросло до 720 человек. Он разорил островное хозяйство, построил осадные укрепления и ушел зимовать на материк. В сентябре 1673 года осадой
монастыря назначили руководить воеводу Мещеринова. К 1674 году соотношение сил было таково: у правительственных войск 16 орудий и 699 стрельцов; в монастыре 400 человек, вооруженных мушкетами и карабинами, 90 пушек и пищалей[12]. Осажденные возвели укрепления у монастыря, и летом 1674 года бои велись на подступах к стенам. На зиму Мещеринов, как и его предшественники, увел своих людей на материк, чем вызвал крайнее раздражение властей в Москве. В 1675 году осаждавшие получили дополнительные войска и вооружение. Теперь у Мещеринова находилось в распоряжении свыше 1000 стрельцов, в том числе 47 стрельцов из Вологды с полковыми пушками. Было получено также продовольствие для зимней осады и построено 13 осадных укреплений, причем некоторые раскаты были вровень со стенами. Осада производилась по всем правилам военной науки того времени: делались подкопы и приступы.
В декабре 1675 года был предпринят штурм, отбитый осажденными, погибло 36 стрельцов и ротмистр Потапов. Всего же потери царских войск составили в тот год 113 человек. Участь монастыря решило предательство: монах Феоктист указал тайный ход в обитель, и 22 января 1676 года мятежная крепость пала.
К этому времени монастырь далеко не полностью исчерпал средства обороны. Победители обнаружили огромные запасы продовольствия и военного снаряжения: 4279 ядер, 423 пуда пороха, 24 пуда свинцовых пуль, 3355 четвертей ржаной муки и множество других припасов [13].
Анализ военных событий показывает, что длительная осада соловецкой крепости была почти невозможна, даже ее блокада представлялась весьма затруднительной. В 1676г. осажденные и осаждавшие оказались в тупиковой ситуации: восставшие не могли деблокировать монастырь, осаждавшим явно не хватало сил для решительного штурма и средств для длительной осады. Правительство, посылая подкрепление, сознавало, что на всем Русском Севере нет достаточного количества войск для взятия мятежного монастыря, тем не менее, учитывая значение обители на Беломорье, ее необходимо было взять. Хотя среди осажденных началась цинга, неизвестно, как развивались бы события, если бы не предательство.
Взять монастырь нужно было прежде всего потому, что его пример мог оказаться заразительным для других областей Русского государства. Царским войскам нужно было овладеть не столько военным пунктом, сколько влиятельным духовным и распорядительным центром Беломорья. Осажденные не могли решить дело миром не только из страха казни, а потому что это означало, по их мнению, безвозвратную духовную погибель. Восстав против церковных реформ, противопоставив себя центральной власти, соловецкие иноки защищали, по их убеждению, коренные устои православного царства.
Большая часть руководителей и участников возмущения погибли или были казнены, а их останки свезли на небольшой островок в гавани Благополучия. Это поражение подорвало не только материальное могущество Соловецкого монастыря, но и его духовный авторитет. Взятие монастыря после возмущения соловецких старообрядцев в 1676г. было отмечено строительством «Таборской» часовни, освященной в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи. Это исключительно важный, сложный и емкий символ: усеченная Глава Предтечи в русском православии символизировала обличение мучителя после казни. У часовни похоронены стрельцы, погибшие в боях у стен монастыря, а смерть за правду, жертва в основание царства - один из самых излюбленных символов Московского государства [14].
Возмущение соловецких старообрядцев, поражение восстания и разорение монастыря заставили соловецкое иночество приступить к перестройке деятельности обители в свете требований нового времени. Это было успешно осуществлено, и к началу XIX столетия Соловецкий монастырь оставался одной из самых известных и почитаемых святынь России. В то время, когда другие монастыри приходили в упадок, Соловки продолжали славиться благоустройством, многолюдством и богатством. В духовном отношении, по свидетельству современников, обитель занимала одно из первых мест
среди российских монастырей. В народе сложилось устойчивое мнение о монастыре как об идеальной духовной, братски равноправной общине, где нет страсти к стяжанию и где сохраняется строгая монашеская жизнь. Соловецкий монастырь являлся зримым воплощением того, что могут создать люди, если в своей деятельности руководствуются духовными устремлениями. Даже далекие от церкви современники утверждали, что «Соловки - это лучшая часть нашего далекого Севера».
Идея создания концентрационного лагеря на Соловках возникла весной 1920г., фактически одновременно с установлением на архипелаге Советской власти. Новая власть прекратила деятельность Соловецкого монастыря, его руководство было сослано, а оставшиеся на острове монахи и трудники стали работниками совхоза. В этом же 1920 г. на остров стали прибывать первые заключенные, хотя официально «Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения» СЛОН был сформирован в октябре 1923 г. Соловки быстро приобрели славу одного из самых жестоких лагерей. В 1937г. на базе лагерей была организована Соловецкая тюрьма ГУГБ, просуществовавшая до 1939г., когда все заключенные с Соловков были разосланы по другим тюрьмам, а острова переданы Северному флоту.
Монастырь возобновил свою деятельность через 70 лет после закрытия - в 1990г. Вскоре монастырь возглавил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, в 1992г. по его указу управлять монастырем в чине наместника был поставлен игумен (ныне архимандрит) Иосиф. 20 августа 1992 г. на Соловки торжественно возвратили мощи преподобных основателей монастыря.
К 1993 г. численность братии достигла 30 человек, примерно такой она остается и сегодня. Около половины монашествующих постоянно живут на Соловках, остальные трудятся на монастырских подворьях в Москве, Архангельске и Кеми. По благословлению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в 1995г. возрожденной обители было дано полное официальное название «Спасо-Преображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь».
Источники и литература
1. Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1957. ч.2 с.247
2. Акты Соловецкого монастыря. 1472-1584. Л., 1988, с.16-56
3. Новгородская первая летопись М.-Л., 1950, с.596-624.
4. Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. Архангельск, 1993, с. 41-42
5. Теребихин Н.М. Богословие русской земли или геософия русской души. Архангельск, 1997. Вып.2.
6. Архимандрит Досифей. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1836. ч.1. с. 208-209.
7. Морозов С.В. Постижение Соловков: очерки и материалы. М., 2004, с. 84
8. Морозов С.В. На Белом море, на Соловецких островах. СПб, 1988. с. 17
9. Россия XV - XVII в.в. глазами иностранцев. Л., 1987. с.165, 327.
10. Сырцов И.Л. Соловецкий монастырь перед возмущением монахов - старообрядцев в XVII столетии. Православный собеседник 1879. Вып.2. с. 180-181
11. Сырцов И.Л. Соловецкий монастырь перед возмущением монахов-старообрядцев в XVII столетии. С. 202, 204
12. Карташев А.В. Очерки истории русской церкви. М., 1991, т. 2, с. 91.
13. История русской церкви. М., 1996, т.7, с.103
14. Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб, 1995, с.147-157.
