Древнерусский учительный сборник XIV в. Berlin, Hamilton 381 и его бывший владелец Александр, 10-й герцог Гамильтон. Часть первая. Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Д. М. Буланин

Древнерусский учительный сборник XIV в. Berlin, Hamilton 381 и его бывший владелец Александр, 10-й герцог Гамильтон*. Часть первая

Политическое объединение Восточного и Западного Берлина позволило вернуть целый ряд книжных раритетов их законному владельцу -Прусской государственной библиотеке, ныне называющейся Государственной библиотекой Прусского культурного наследия. Среди «книжных репатриантов» не последнее место занимают рукописи из знаменитой коллекции герцога Александра Гамильтона, а в числе этих рукописей - единственный в его собрании славянский манускрипт -древнерусский учительный сборник второй половины XIV в. Hamilton 381. Содержание сборника - переводы византийской святоотеческой литературы. Памятник древней книжности, прекрасный по сохранности и - для столь древней эпохи - уникальный по составу, заслуживает монографического исследования. Палеографическое его описание, одновременно с характеристикой состава и анализом орфографии, какая используется в попавших в сборник произведениях, - все это дает материал для некоторых выводов о происхождении как отдельных произведений, так и рукописи в целом.

Совокупность примет позволяет выделить в составе манускрипта три блока текстов, по-видимому, восходящих к разным антиграфам. Первый блок частично отражает состав древнеболгарского сборника, известного специалистам под условным названием «Минейный изборник». Этот «изборник» оформился не позднее начала X в. и с разной степенью полноты отразился в рукописной традиции, главным образом, восточно-славянской. Блок из рукописи Гамильтона воспроизводит текст древнего оригинала с минимальными от него отклонениями. Второй блок находит довольно близкие соответствия в двух древнерусских пергаменных рукописях почти тождественного состава (ГИМ, собр. Хлудова, № 10д и Синодальное собр.,

* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского Научного Фонда, проект № 16-18-10137.

№ 644), которые, в свою очередь, состоят из двух разновременных текстовых пластов. Один из этих пластов относится к столь же глубокой древности, что и упомянутый «изборник», другой, как кажется, несколько моложе; соединение двух пластов произошло, скорее всего, на русской почве. В рукопись Гамильтона перешли представители обоих пластов. Наконец, третий блок представляет собой собрание слов Дорофея Газского, причем в той редакции, которую А. В. Горский и К. И. Невоструев считали первоначальной и которая сохранилась, помимо изучаемой рукописи, только в одном списке. Нелегко ответить на вопрос, где был изготовлен пергаменный кодекс Hamilton 381 в целом, то есть где соединились три упомянутых блока. С уверенностью можно утверждать лишь, что он не происходит из южнорусских земель.

Ключевые слова: кодекс, пергамен, палеография, орфография, святоотеческое наследие, перевод, датировка, локализация, восточнославянские списки, дипломат, коллекционер, аукцион.

Коллекция Гамильтона в Берлине

В числе многих изменений в культурном ландшафте немецкой столицы, какие принесло с собой воссоединение Восточного и Западного Берлина, не последнее место занимают перемещения книжных фондов, находившихся в послевоенное время по разные стороны Берлинской стены. Наиболее существенная из реформ - возвращение в Государственную библиотеку Прусского культурного наследия (Staatsbibliothek Preussischer Kulturbesitz) значительной части изначально принадлежавших ей книжных богатств. Среди этих богатств - находившийся в Восточном Берлине изрядный массив рукописей, в конечном счете, происходящих из знаменитой коллекции герцога Александра Гамильтона1. Благодаря тому, что, пускай еще задолго до последней войны изрядно ощипанная на разных этапах своей истории (об этом скажем после), коллекция Гамильтона все-

1 Перечень хранилищ (в Восточном и Западном Берлине, Марбурге, Тюбингене), где оказалась рассредоточена берлинская часть рукописей Гамильтона по итогам Второй мировой войны, со ссылками на шифры, см. в кн.: (Boese 1966: XXII. Anm. 30). Вступительная статья (Einleitung) к этому каталогу (S. IX-XXV) до сих пор остается наиболее серьезным исследованием, посвященным судьбе рукописей из коллекции Гамильтона.

таки теперь в репрезентативной своей части помещается в одном здании, появилось больше возможностей для изучения отдельных составляющих коллекции. Некоторые манускрипты Гамильтона, можно смело сказать, заново открываются для науки, и они вполне достойны стать предметом углубленного исследования. К числу таких заново открытых рукописных памятников относится и единственный в собрании Гамильтона славянский кодекс - пергаменный сборник XIV в., вернувшийся из Восточного в Западный Берлин и числящийся ныне в Государственной библиотеке Прусского культурного наследия под своим прежним шифром № 381 (Возвращенные памятники 2008: 10-11). От XI-XIV вв. до нас дошло не так уже много древнерусских четьих сборников учительного содержания (полный их перечень см.: Каталог 2014: 91-97), а сборников, столь великолепно сохранившихся, как рукопись Гамильтона, и вообще считанные единицы. Полагаю, что Берлинский кодекс заслуживает монографического описания и сам по себе, и как отдельный артефакт среди книжных и художественных сокровищ герцога Гамильтона, с учетом далеко не последнего по значению русского эпизода в биографии коллекционера.

Рассказ о рукописи Berlin, Hamilton 381 и ее странствиях, с одной стороны, о распылении коллекции Александра Гамильтона, с другой стороны, служат прекрасными иллюстрациями двух самых, наверное, популярных латинских изречений. «Книги имеют свою судьбу» и «Так проходит мирская слава» соответственно. «Мирская слава» коллекции манускриптов Александра Гамильтона, как и большей части вдумчиво собиравшихся им от младых ногтей художественных сокровищ в виде живописных полотен, скульптуры, мебели, утвари и проч., закончилась в 1882 г. Накопленное дедом, как то нередко случалось и до сих пор случается, распродавал его внук - 12-й герцог Уильям Гамильтон. Художественные ценности ушли с молотка на аукционе «Кристи». Салон «Кристи, Мэнсон и Вудз» работал над расточением достояния Гамильтонов в течение 17 дней и принес Гамильтону-внуку выручку в размере четырехсот

тысяч фунтов стерлингов. Это событие навсегда запечатлелось в истории аукционов как одно из самых грандиозных торговых мероприятий своего времени. Одновременно «Сотби» выставил на продажу библиотеку тестя покойного герцога - эксцентричного писателя Уильяма Бекфорда, библиотеку, унаследованную его дочерью. Книги, будучи товаром не самым ходовым, не вызвали ажиотажа, сходного с впечатлением, произведенным на толстосумов более осязаемыми предметами из интерьера дворца Гамильтонов в Ланаркшире (Hamilton Sale 1882; Hamilton Palace Sale 1882; ср.: Bogeng 1922: 440-442). На очереди тогда, чтобы перейти в руки новых, более платежеспособных владельцев, тоже в рамках работы «Сотби», находилась рукописная коллекция Александра Гамильтона, ощутимо пополненная за счет рукописей, прежде принадлежавших Бекфорду. Однако аукцион не состоялся. Почему?

Дело в том, что весть о распродаже ценнейших рукописей взбудоражила всю тогдашнюю мало-мальски образованную общественность. В частности, в Германии за приобретение рукописей Гамильтона, особенно же находящегося в составе коллекции альбома с иллюстрациями С. Боттичелли к «Божественной комедии», ратовал директор берлинского Кабинета эстампов (Kupferstichkabinett) Ф. Липпманн. Немцы командировали в Лондон представительную комиссию, высказавшуюся, после некоторых колебаний, за приобретение коллекции Гамильтона в полном объеме. В итоге рукописи были куплены Германией из средств государственного бюджета до начала аукциона на фантастическую сумму в полтора миллиона марок2. Между тем, к несостоявшемуся аукциону был подготовлен аннотированный каталог. Долгое время считалось, что он существует только в виде корректурных листов, но впоследствии выяснилось, что с полдюжины экземпляров было-таки отпечатано и продано в

2 По данным Х. Безе, документы, касающиеся сделки, не сохранились, разноречивые сведения дают источники и об общей сумме, в какую обошлась Германии покупка (Вое8е 1966: ХУП-ХУШ).

некоторые из библиотек (Boese 1966: XVIII. Anm. 5; см.: Catalogue 1882). О существовании каталога «Сотби» на рукописную коллекцию Гамильтона нельзя не упомянуть в истории этой коллекции. Номера описанных в каталоге рукописей до сих пор за ними сохраняются, и благодаря этому обстоятельству все последующие потери, понесенные некогда цельной коллекцией, восстанавливаются с достаточной степенью точности. Таять книжные сокровища Гамильтона начали рано. Именно, авторитетные и влиятельные люди в самой Британии отнюдь не были в восторге от того, что драгоценные рукописи, особенно же альбом Боттичелли, уходят за пределы страны. На эту тему высказывались художник Э. Берн-Джонс (Kirchner 1924: 5), знаменитый Дж. Рескин и даже сама королева Виктория в переписке с дочерью - прусской кронпринцессой Викторией (Beloved Mama 1981: 126-128; Dreyer 1986: 21). Как бы там ни было, в Англии, еще до отправки в Германию, ухитрились удержать 29 кодексов, главным образом, тех, что имели какое-то отношение к истории британской культуры (позднее рукописи поступили в Британский Музей)3 . Такова первая брешь, пробитая в целостности знаменитой коллекции.

Более чувствительный удар был нанесен коллекции как единому целому уже на территории Германии. Хотя покупкой занимались берлинские музеи, даже поверхностное знакомство с книгами установило, что собственно музейной ценностью обладает лишь часть рукописей Гамильтона. Поэтому новоприобретенные рукописи довольно безжалостно разделили надвое - между Кабинетом эстампов, по музейному ведомству, и Королевской библиотекой, куда передали наиболее представительную часть собрания (505 единиц относительно оставленных в Кабинете эстампов 158)4. Дальше - больше: покупка коллекции Гамильтона создала такой

3 Перечень этих 29-ти рукописей по каталогу «Сотби» см.: (Вое8е 1966: XVIII. Апт. 3). Здесь же указаны присвоенные им новые шифры.

4 Сведения о постепенном раздроблении коллекции Гамильтона излагаются здесь и далее все по той же книге Х. Безе (Вое8е 1966: XIX-XXII).

дефицит в бюджете, что этот дефицит решено было покрыть за счет встречной продажи рукописей, прежде всего, из того же гамильтоновского фонда. Забирались назад, конечно, не самые плохонькие рукописи, а те, на которые можно было назначить высокие цены, особенно иллюминованные книги. Отобранные для жертвоприношения кодексы, в количестве восьмидесяти одной единицы, при посредничестве антикварных магазинов, добавивших к кодексам Гамильтона рукописи из других источников, выставлены были на том же самом аукционе «Сотби» семь лет спустя после берлинской «покупки века». Теперь на дворе был 1889 г. (см.: Catalogue 1889). Проданные в конечном счете рукописные книги разошлись по всему миру. При имевшем, таким образом, место возвращении части коллекции Гамильтона из Берлина на аукцион, значительно большему разорению подверглась не Библиотека (она лишилась только одного номера -пурпурного Евангелия), а Кабинет эстампов, откуда изъяли восемьдесят рукописей, из числа первоначально принадлежавших все той же многострадальной коллекции.

Между тем, процесс эрозии шел своим чередом дальше. Если в Библиотеке дело ограничилось передачей сорока двух рукописных книг во вновь образованный в ней Восточный департамент, то с остатками гамильтоновской коллекции в Кабинете эстампов расправлялись более решительно: в 1891 г. 24 книги (тринадцать номеров по каталогу «Сотби») отправили в Индийский отдел Этнографического музея, а в 1924 г. половина из отправленных, в свою очередь, была отдана в Исламский музей. Настоящая лихая година настала для книжных и художественных собраний Берлина, в том числе для осевших там рукописей Гамильтона, с началом Второй мировой войны. Часть фондов из знаменитых берлинских музеев (крупногабаритные экспонаты), с трудом поддающихся транспортировке, была спрятана прямо на месте в бункеры, часть, в том числе книги и архивы, вывезена в другие города Германии и оккупированной ею Польши. Едва ли не больше других берлинских культурных институтов пострадала тогда от спешной эвакуации бывшая Прусская

государственная библиотека, теперь Государственная библиотека Прусского культурного наследия - крупнейшее из книжных собраний национального уровня и одно из крупнейших в мировом масштабе. Ее фонды пришлось разделить на части. Фонды были в итоге спасены, но после войны значительное количество ранее принадлежавших библиотеке книг, в том числе рукописных, оказалось в собственности других государств и находящихся там учреждений (см. новейшее исследование по архивным материалам: Schochow 2003). Например, весомая доля берлинских рукописей навсегда осталась в Библиотеке Ягеллонского университета в Кракове, и описание этих рукописей осуществляется теперь по международным научным проектам - совместно немцами и поляками (см., напр.: Overgaauw 2007). Иначе сложилась судьба тех книг и рукописей из Прусской библиотеки, которые задержались в Берлине, но по восточную сторону Берлинской стены. Все они, как было сказано, вернулись в материнское лоно. Среди вернувшихся, как мы помним, числится и погостивший в Германской Демократической Республике (Восточный Берлин) основной массив коллекции Гамильтона. А в составе этого массива и единственная славянская рукопись коллекции - наш кодекс Berlin, Hamilton 381 (Возвращенные памятники 2008: 10-11).

Но если внутри коллекции Гамильтона наш кодекс был по своему происхождению уникумом, в рукописном отделении Прусской библиотеки он попал в хорошую компанию: там в довоенные годы концентрировалось более полутора сотен славянских манускриптов, среди прочего - серия первоклассных памятников южнославянского письма, собранных Вуком Караджичем. По меркам Западной Европы -это было одно из лучших собраний средневековой книжности южных и восточных славян. Славянские рукописи Прусской библиотеки удостоились вполне добросовестного описания, подготовленного А. И. Яцимирским еще до Первой мировой войны, однако вышедшего в свет лишь в 1921 г. (Яцимирский 1921: 267-492). Учтен в описании и кодекс Гамильтона, более

того, обстоятельства сложились так, что постатейная роспись содержания сборника есть на сегодняшний день только лишь в работе Яцимирского (Яцимирский 1921: 412-418). После войны славянские рукописи, параллельно с другими, заметно поредевшими фондами, постепенно возвращаются в Западный Берлин, где в 1978 г. было построено современное здание Государственной библиотеки Прусского культурного наследия (Miklas et al. 1984: 39-42; Katalog 1990: 4-64). Однако четыре славянские рукописи из собрания, в том числе наш кодекс Hamilton 381 и недавно опубликованная татищевская копия Новгородской Первой летописи (вышло два факсимильных издания рукописи: Новгородская Первая летопись 2010; Новгородская Первая летопись 2011), по-прежнему находились, хотя и недалеко от прочих, все-таки в другом государстве - в ГДР, где в старом здании Прусской библиотеки на Унтер ден Линден было открыто самостоятельное учреждение - Германская государственная библиотека (Günther 1960: 331). Как мы уже знаем, в стены Staatsbibliothek Preussischer Kulturbesitz эти четыре рукописные книги вернулись только тогда, когда Берлин стал единым не только географически, но и политически.

Кодикология и палеография

Итак, мы установили, что учительный сборник Berlin, Hamilton 381, при распродаже ценностей из дворца Гамильтонов в 1882 г., чуть было не ушел с молотка в неведомые края, но благодаря счастливому стечению обстоятельств сначала попал в главную библиотеку кайзеровской Германии, после Второй мировой войны побывал в ГДР, с тем, чтобы в итоге встать на одну полку, в качестве единственного представителя славянской древности, рядом с другими манускриптами из коллекции Александра Гамильтона. Какие сведения о предыдущей судьбе кодекса может нам дать непосредственное к нему обращение на месте его сегодняшнего хранения? Начнем с кодикологического описания рукописи. Самую лаконичную справку о ее внешних

данных извлекаем из описания Яцимирского (Яцимирский 1921: 412-418): сборник представляет собой рукопись в лист, пишет составитель описания5, размером 290 на 230 мм, на 208 листах пергамена хорошей выделки. Рукописный блок заключен в роскошный переплет, изготовленный в Англии, конечно, по заказу герцога Гамильтона: доски покрыты кожей светло-коричневого цвета со слепым тиснением на крышках и с золотым тиснением на корешке (слова, каждое занимает строчку, расположены поперек корешка): «книги глеллъия корммии рекше прлвител дшевныи». В верхней части корешка к нему приклеен ярлык красного цвета с шифром «Hamilt. 381». Форзац в начале и в конце книги сделан из картона с декоративными разводами под мрамор, между блоком пергаменных листов и переплетным картоном в начале и в конце книги вставлены чистые тетради, соответственно по два листа в каждой, из бумаги без филиграней и штемпелей. Книга снабжена ляссе. На внутренней стороне верхней крышки переплета (левый верхний угол) находится маленькая красная наклейка, сообщающая о том, где и кем сделан переплет: «Bound by C. Meyer, Bookseller and Binder to the Queen and Princesses. 2 Hemmings Row. St. Martins Lane». Имя этого мастера, которого звали Чарльз Мейер и который похвалялся тем, что он обслуживает королевский дом, отыскивается в перечне лондонских переплетчиков (Ramsden 1956: 106; здесь же приведены ссылки на другую справочную литературу).

Некоторые, не слишком существенные уточнения относительно того, когда Мейер выполнил свою работу, выясняются по мере анализа находящихся в рукописи наклеек, печатей и записей. На той же внутренней стороне верхней крышки, где расположена наклейка Мейера, есть и другая - главная наклейка, указывающая на принадлежность кодекса Берлинской королевской библиотеке - в середине

5 В каталоге «Сотби» формат рукописи определяется как четверть листа, разногласие, применительно к пергаменной рукописи, несущественное (см.: Catalogue 1882: 63).

круга шифр («Ms. Ham. 381»), по ободку - название владельца («Bibliotheca Regia Berolinensis»), на верхней части ободка -орел кайзеровской Германии под короной. В верхнем левом углу наклейки - запись от руки: «2 lose Beilagen + 1 Bl(att) 87a» (смысл этой записи вскорости будет ясен). Принадлежность кодекса подтверждается штампами красного цвета, сделанными уже непосредственно на пергамене (л. 1 и 207 об.): «Ex Biblioth(eca) Regia Berolinensi». На чистой (без мраморных разводов) - оборотной стороне заднего форзаца, в верхней его части записано, тоже, наверное, при поступлении рукописи в библиотеку Берлина: «207 ge(zâhlte) Bl(âtter)». Наиболее информативна помета в правом верхнем углу той тетради из двух листов, которая, как было сказано, вставлена при переплете между верхним форзацем и пергаменным блоком: монограмма из букв «HB» c «No. 360», ниже «Lot 381». Если последняя цифра касается аукциона «Сотби» и отражает номер нашей рукописи по упоминавшемуся каталогу аукциона, номер, который, как мы знаем, до сих пор сохраняется за ней в качестве библиотечного шифра, то первый номер с лигатурой касается предшествующей истории коллекции Гамильтона. Монограмма означает «Hamilton-Beckford» и отражает тот этап в истории коллекции, когда в нее влились рукописи Бекфорда и когда манускрипты, еще находясь во дворце Гамильтонов, были сплошь перенумерованы. Разумный, на первый взгляд, вывод из сказанного, что переплетчик Мейер должен был закончить свою работу до указанной процедуры (иначе где бы стоял номер?), то есть до смерти Бекфорда (1844 г.), - такой вывод оказывается на проверку не столь уже прозрачным, ибо соединение двух коллекций произошло не сразу, причем точный год этого события до сих пор не установлен. Позднее нам еще предстоит поговорить о прижизненной истории коллекций Александра Гамильтона.

Когда бы ни работал переплетчик Мейер, он знал свое дело и отнесся к рукописи как грамотный реставратор. В отдельном конверте, озаглавленном «Fragmente», сохранена полоска холста с остатками кожи вверху и внизу, полоска, к

которой, до поступления в мастерскую Мейера, присоединены были тетради книжного блока (в описи полоска названа «Gewebe der vorgefundenen Rückenhinterklebung»). Судя по загрязнению первого и последнего листов блока, рукопись досталась коллекционеру уже без верхней и нижней крышки. В конверте с фрагментами находятся еще две единицы. Во-первых, это закладка с шифром рукописи («Ms. Ham. 381»), которая была вставлена в нее, скорее всего, при демонстрации памятника в качестве товара или в качестве музейного экспоната (в описи она значится как «Signaturfahne von der Innenseite des Rückdeckels»). Во-вторых, это выполненная на сложенном вдвое листе бумаги без водяных знаков прорись текста для тиснения на корешке. Лист с текстом, воспроизведенным выше, так характеризуется в описи: «Papiereinlage mit Titelbeschriftung aus dem Zwischenraum zwischen Einband und Buchblockrücken». Тиснению на корешке владелец, как видно, придавал большое значение, потому что, помимо листа из конверта «Fragmente», варианты все того же текста находятся на четвертушке бумаги, вложенной между 87-м и 88-м листами нашей рукописи. Педантичные берлинские библиографы присвоили четвертушке собственный порядковый номер (л. 87а), хотя она не была даже вплетена в рукопись. На этом обрывке приведены два наброска текста для тиснения, с цифрами, показывающими разбивку на строки, - на славянском языке (прописными буквами) и на французском - скорописью. При решении вопроса о тиснении консультанта (консультантов) Александра Гамильтона, который сам, разумеется, не мог прочесть ни одной кириллической буквы, как видно, смущало согласование слова «книга/книгы» (в служившем не известному нам по имени консультанту первооригиналом заголовке текста на пергаменном л. 1в слово написано с «г» под титлом, допуская двоякое прочтение) со следующим дальше причастием во множественном числе («глаголемыя»). Во всяком случае, на л. 87а, в отличие от текста, воспроизведенного переплетчиком на корешке, «книга» прочитано как существительное в единственном числе:

«1.КНИГА 2.ГЛАГОЛЕМЫ1Я 3.КОРМЧИИ 4.РЕКШЕ 5.ПРАВИТЕЛЬ 6. ДУШЕВНЫЙ»; «l.Livre 2.nommé (следующий номер пропущен).Kormtchy (далее зачеркнуто «dirigé») 4.dit 5.le gouvernail 6.de l'âme». Ниже скорописным почерком еще раз отдельно выведено слово «Глаголемыя»; тем самым подтверждается мое предположение, что согласование этого именно слова послужило камнем преткновения для русскоязычного консультанта Гамильтона. На четвертушке просматривается верхняя часть весьма распространенного на английской бумаге водяного знака -«почтовый рожок («horn») на геральдическом щите» (см., в частности: Heawood 1950. Nos. 2817-2783 (1578-1855 гг.)). Можно думать, что текст на корешке обсуждался уже по возвращении Гамильтона из России на родину, хотя и этот вывод нельзя признать твердым: аналогичная филигрань широко использовалась за пределами Англии, в том числе в Российской империи.

Сам книжный блок сохранился без утрат и состоит из двадцати шести кватернионов. Внизу - на лицевой стороне первого листа и на оборотной стороне последнего листа каждой тетради проставлены сигнатуры, современные рукописи. На листах начальных тетрадей сигнатуры не сохранились, они обрезаны. Впервые номер появляется в конце третьей тетради на л. 24 об., на некоторых следующих далее тетрадях сигнатуры также или обрезаны полностью (л. 25, 33, 56 об., и др.), или сохранили лишь верхнюю свою половину (л. 41, 49, 73, и др.). В восьмой тетради подклеены друг к другу соответственно полулисты 66 и 71, 67 и 70, а в десятой тетради - полулисты 75 и 78. Свободными оставлены л. 1 (лицевая сторона), л. 207 об. и не получивший своего номера л. 208. На лицевой стороне последнего (в правой верхней его части) находятся записи типа «проб пера», более поздние относительно почерка рукописи (используется почти не употребляющееся в основном тексте «и» десятеричное с двумя точками): «кнУгд гдемдл hï»; посередине л. 208 об. другим почерком еще одна «проба пера»

в виде отдельных букв: «л вв л». Разлиновка всех листов рукописи одинаковая, для письма в два столбца, по 28 строк в каждом столбце. Границы четных и нечетных столбцов обозначены глубоко продавленными (возможно, с помощью «караксы») четырьмя вертикальными линиями, прорезавшими некоторые листы насквозь; на л. 137 надрезы, оставленные третьей и четвертой вертикалью, пришлось даже подклеить на нижнем поле заплатами из пергамена. Для проведения горизонталей на внешнем поле каждого листа делались проколы - их 29, по числу горизонталей; они находятся на расстоянии 5-10 мм от края книжного блока. Высота прямоугольника, обозначающего границы каждого столбца, варьируется в промежутке между 209 и 213 мм; ширина прямоугольника составляет 71 -72 мм, но иногда отклоняется в ту и в другую сторону до 6-7 мм; между столбцами оставлен внутренний пробел в 13 мм. Отклонения по ширине возникли из-за того, что вертикальные линии проведены небрежно, на некоторых листах они вообще неразличимы (л. 134, 135, 187, 190). Примерно одна треть от площади двух листов (л. 139 и 140) в верхней наружной их части заменена подклеенными кусками пергамена другого цвета. Сделано это было уже после окончания основной работы над рукописью и, скорее всего, чуть позже. Разлинованы вклеенные куски пергамена криво. Тот, кто записывал на них утраченный текст, хотя и старался подражать почерку рукописи, делал это довольно грубо, причем использование «и» десятеричного с двумя точками и вкрапление некоторых букв в отличном от соседних начертании («е» с удлиненным язычком и наклоном влево, «у» с плавно, без угла присоединенной левой половиной, «н» с отчетливым наклоном перекладины вниз слева направо) дает право отнести почерк реставратора к более позднему времени, сравнительно с временем изготовления рукописи.

По поводу даты. Яцимирский помещал кодекс Hamilton 381 в весьма широкий временной интервал - XIII-XIV вв. Палеографические наблюдения над почерком позволяют отдать предпочтение более позднему из двух предложенных столетий, еще и с ограничением - второй половиной или даже

последней четвертью XIV в.6 Почерк рукописи - аккуратный устав - один на протяжении всей рукописи; не берусь судить, следствие ли это того, что перед нами труд одного писца, или следствие ориентации на общую каллиграфическую норму, при участии нескольких исполнителей. При этом, на протяжении довольно объемного кодекса, почерк постепенно становится менее торжественным, уменьшается и его размер. Строки выровнены только по левому краю, справа, особенно в четных столбцах, текст часто выходит за границу, отчерченную вертикалью; такого рода нарушения, по мере приближения к концу книги, встречаются все чаще и делаются все более значительными. Довольно последовательно писец соблюдает правило оканчивать строки на гласную или полугласную. Экономя место в конце строки, писец нередко использовал там при написании двух последних букв лигатуры - «щь» (л. 3 в), «мь» (л. 3в, 4в), «му» (л. 4а, 10в, 13а), «ль» (л. 4а, 6а, 17в), «ть» (л. 5в), «лю» (л. 7б), «лу» (л. 79б). Иногда лигатуры соединяли вторую и третью от конца буквы: «як» (л. 8а, 77б), «пр» (21г). Из тех же соображений экономии последняя буква в строке иногда уменьшалась и надписывалась над предыдущей: «ы» (л. 6б), «о» (л. 12в, 13а и др.), «а» (л. 13а), «ь» (л. 15а), «е» (л. 15в). В графике и орфографии рукописи не заметно никаких следов южнославянского влияния; нет ни «юса большого», ни «и» десятеричного (за очень редкими исключениями - 25г, 75а и др.), ни рефлексов со слоговыми плавными, ни точки с запятой (ср. л. 112в, где точка с запятой поставлена чернилами другого цвета; другими чернилами в части со словами аввы Дорофея иногда еще вписаны запятые: л. 122в, 123б, 125б и др.); последовательно соблюдается в кодексе Гамильтона написание «ы» через «ъ» (Карский 1928: 204). На предлагаемую здесь датировку рукописи указывает и наличие такого явления, как «полубуквицы», на которые в свое время

6 Датировка последней четвертью XIV в. принадлежит А. А. Турилову, который, в числе прочего, учитывает особенности открывающей книгу заставки на л. 1в, выполненной в тератологическом стиле.

обратил внимание А. И. Соболевский, а из палеографов нашего времени А. А. Турилов (Соболевский 1908: 52; Турилов 2010: 312). Речь идет опять же о конце строки, где писец, когда ему не хватает места, пропускает отдельные элементы последней буквы. В берлинской рукописи находим, по меньшей мере, два образца «полубуквиц» - «юса малого», от которого осталась лишь левая половина (л. 17в, 45а, 65в, 71а) и особенно много «у», утратившего правую ветвь (л. 8г, 20б, 92б, 177а и др.). По-видимому, к разряду «полубуквиц» могут быть причислены также упрощения в написании «ы», когда от правой части оставляется только верхняя половина вертикали (л. 27в, 28 а, 43а, 44в), и «е», у которой обрезана верхняя и нижняя части (л. 106б). Упрощения продиктованы теми же соображениями экономии места.

Специфика в начертании отдельных букв не противоречит постулируемой нами датировке рукописи второй половиной XIV в. Так, «е» йотированное представлено двумя вариантами - с горизонтальной и максимально поднятой перекладиной, с одной стороны, с перекладиной, идущей от середины левой вертикали вверх, с другой стороны (Соболевский 1908: 50). Вверху находится перекладина и в букве «ю», отчасти также в букве «а» йотированной; буквы «и» и «н» из-за высоко расположенной перекладины в обеих зачастую с трудом различаются (Соболевский 1908: 50; Карский 1928: 195, 206). Высоко поднята верхушка в букве «ж» (Соболевский 1908: 51; Карский 1928: 188). Начертание «а» и «л» отличаются лишь тем, что у первой из букв к левой части добавлена вторая параллельная линия; просвет между линиями незначителен7. Узкими вариантами представлены «е» (включая правый элемент в йотированном «е»), «с» и «фита»; в двух вариантах - узким, наподобие «е», и широким, с двумя точками наверху, видим «о»; узким пишется и головка в букве «р», хвост которой опускается под строчку (Карский 1928: 184, 195-196, 198; Щепкин 1967: 111 - четвертая и последняя

7 Очень близко начертание этих букв, как и некоторых других, в Троицком списке «Мерила Праведного». См.: (Мерило Праведное 1961).

строчки). Две сторонки в букве «д» сильно приближены друг к другу, оставляя маленький просвет, «м» пишется с сильно опущенной петлей (Карский 1928: 184, 195). Ниже строки опускаются хвосты у буквы «з» (представлена в трех различных начертаниях - с далеко отведенным назад хвостом, с отведенным назад и закругленным, наконец, с закругленным под строкой, но почти без отклонения в сторону от верхнего элемента), «у» (левая часть ее выписывается жирнее и углом, а правая с изгибом вверху вправо), «х», «ц» и «щ» (в последних двух буквах подстрочные элементы являются продолжением мачты) (Соболевский 1908: 49, 51; Карский 1928: 191-192, 200). Над строкой поднимается мачта в букве «ять». Одновременно вверх и вниз продолжена мачта в букве «ф» (Соболевский 1908: ил. 6 - предпоследняя строчка в левом столбце). «Зело» употребляется только в числительных, причем развернуто в левую сторону. Буква «ч», которая по тексту везде выписывается в виде ножки и расположенной по центру чашечки, в значении числа утрачивает правую свою половину - или, напротив, сохраняет воспоминание о греческой графеме «коппа» (см. л. 53г, 73а и др.) (Карский 1928: 216; Щепкин 1967: 115).

Декорирована наша рукопись довольно скупо. Наиболее значительным элементом украшения является единственная заставка, открывающая книгу (л. 1в) и выполненная в тератологическом стиле двумя красками - красной и синей. Кроме того, по всей книге используются инициалы двух типов - киноварные двухконтурные, иногда простого рисунка, иногда же с более или менее значительными орнаментальными добавками, а также, очень редко, двухконтурные, но прорисованные по краю чернилами и заполненные внутри киноварью (л. 27а, 152б, 201г). Чаще из буквиц второго типа составлена целая строка - первая в заголовке раздела (л. 29а, 43а, 74б, 134а, 201г и др.). Существует определенная закономерность в оформлении инициалов из буквиц первого и второго типа, именно: заполненные киноварью буквицы почти лишены орнаментальных элементов, как если бы последние

компенсировали в других - контурных буквицах нехватку красного цвета. Исключением является первый разворот книги (л. 1в-2б), где в окраске инициалов, единственный раз на протяжении всей книге, применен синий цвет. Кроме особо выделенных буквиц двух типов, в кодексе часто используется киноварь - для текста заголовков, для обозначения больших и второстепенных разделов (слова «глава», «поучение»), для нумерации глав; инициалы тоже нередко выделяются по тексту только лишь цветом - обыкновенными киноварными буквами. В целом можно сказать, что дистрибуция буквиц, киноварных заголовков и киноварных помет отражает общую тенденцию, подмеченную нами при анализе почерка. Тенденция эта заключается в постепенной утрате рукописью -по мере приближения к концу - претензии на роскошь. Впрочем, относительная редкость киноварных заголовков во второй половине книги имеет и объективные основания: в отличие от занимающих вторую половину кодекса довольно внушительных по объему слов аввы Дорофея, переводы памятников византийской аскетической литературы в первой половине кодекса членятся на короткие главки.

Внимательно присмотревшись к инициалам, стилизованным буквицам и киноварным заголовкам, мы придем еще к нескольким небесполезным выводам. В частности, способы украшения отдельных буквиц оказываются однотипны во всех входящих в берлинский сборник памятниках. Одинаковые на протяжении всей рукописи, они лишний раз (наряду с выводом о единстве почерка) убеждают нас в ее кодикологической монолитности. В особенности сказанное касается буквиц, заполненных краской: ср., например, «н» с ломаной перекладиной на л. 29а и 201г; ср. также начертания «а» на л. 43а, 65г и 176б; «и» (с двумя поперечными линиями) на л. 43а, 152б и 201г; «о» на л. 29а и 176б; «е» на л. 29а и 152б; «т» на л. 43а и 152б; «ч» на л. 74б и 201г; «з» («земля») на л. 152б и 201г. Но сходство налицо и в декорации ряда буквиц, выведенных двумя контурами: ср., например, «о» на л. 75б, 76б и 203а; «з» («земля») на л. 22а и 43б; «п» на л. 30а, 33б и 187в. По-

видимому, простановка буквиц и киноварных отрезков текста отделена была каким-то промежутком времени от работы главного писца (писцов). Об этом свидетельствует, во-первых, то, что киноварные вставки иногда частично отпечатались на смежной странице (см. отпечатки на л. 22г, 33г, 63г, 64в, 97б); во-вторых, то, что инициалы, которые писались либо на поле, либо на резервированном для них месте, иногда заметно наползали на записанный ранее текст (см., например, л. 72в); в-третьих, то, что писец, отвечавший за киноварный слой текста, каким-то образом корректировал своего предшественника, несколько раз дополнив недостающие буквы в нижнем (чернильном) слое текста вовсе не подходящими к этому случаю буквами красного цвета (л. 81г, 108г). Главное же - на страницах рукописи много рассеяно мест, где, по вине писца, работавшего с киноварью, так и остались не вставленными заголовки, отдельные слова, номера глав, инициалы. Между прочим, пропущен заголовок к «Наставлению» диакона Агапита на л. 21а (точнее первая часть заголовка, потому что вторая его часть, начинающаяся словами «Се же и къ бояромъ...», принята была писцом за начало текста)8, из-за чего Яцимирский, описывая кодекс Гамильтона, не опознал «Наставление» как отдельную статью сборника. Трудно сказать, на каком этапе в истории рукописи, на месте пропущенных киноварных инициалов в два контура, они были-таки кое-где дорисованы; но сделано это было обычными чернилами (л. 13б, 14г, 22в). Хотя декоративные элементы чернильных инициалов удачно имитируют манеру соседних буквиц, цвет чернил в перечисленных вставках

8 Возможно, данная ошибка восходит к протографу берлинской рукописи, потому что в рукописи XIV в. ГИМ, собр. Уварова, № 249, о которой нам в дальнейшем еще предстоит сказать несколько слов, на том же самом месте пропущена эта же самая первая часть заголовка «Наставления». Более того, в рукописи Уварова, как и в нашей, для пропущенной первой части оставлено место, а вторая часть тоже принята за начало произведения (Каталог 2014: 98). В списке «Наставления» XIV в. ГИМ, Чудовское собр., № 21, родственном Уваровскому, заглавие к произведению записано позднее, чем сам текст.

отличается от цвета тех чернил, которые использованы в основном тексте.

Приводившиеся до сих пор факты показывали гомогенность сборника Гамильтона с точки зрения палеографии, реализующуюся в единстве кодикологических признаков, единстве почерка и единстве декоративных элементов. Вместе с тем мы констатировали, что вторая часть кодекса по внешнему виду чуть менее репрезентативна, в сравнении с первой. Эта вторая часть представляет собой сборник слов аввы Дорофея в той редакции (особом переводе), которая сохранилась лишь в двух списках: помимо нашего сборника, она читается еще в одной рукописи XIV в., причем тоже рукописи восточнославянской - ГИМ, Чудовское собр., № 149. А. В. Горский и К. И. Невоструев (Горский, Невоструев. Отд. 2. Ч. 2: 224-225) признавали данную редакцию древнейшей - относительно другой, известной в южнославянских и русских списках и получившей самое широкое распространение (К. Димитров насчитал почти полторы сотни ее списков). Заключение авторитетных славистов, кажется, не было до сих пор всерьез оспорено; о датировке и локализации данной редакции-перевода высказывались различные мнения, кто-то считает ее русским переводом, а кто-то южнославянским. Не решен окончательно вопрос и о зависимости одной редакции от другой (Христова-Шомова 2001: 36-53; Димитров 2013: 8-9). Для нас пока важен лишь сам факт ограниченного распространения старшей редакции, потому что последняя часть нашего кодекса,

9 У. Федер, первый, кто имел возможность сравнить Чудовский список слов аввы Дорофея со списком в берлинской рукописи, пришел к выводу, что, во-первых, Чудовский переписан тем же почерком, что и кодекс Гамильтона, и, во-вторых, что последний в отношении слов аввы Дорофея послужил для Чудовского антиграфом. Благодарю Федера за это сообщение, подтвердившееся, по моим наблюдениям, лишь частично. В частности, стоит обратить внимание на некоторые орфографические новации Чудовской рукописи в сравнении с кодексом Гамильтона, например, на постановку точек над «и» десятиричным. Нет уверенности и в том, что кодекс Гамильтона послужил единственным источником Чудовского списка (коллация произведена Федером).

содержащая слова аввы Дорофея, отличается от предыдущей более интенсивной правкой разного типа. Можно предположить, что писец работал с каким-то не всегда надежным оригиналом (оригиналами), так что ему или позднейшим книжникам приходилось порой вносить поправки в уже переписанный текст. При этом выделяется несколько слоев правки, не все из которых поддаются датировке. Это касается, в частности, случаев гаплографии, когда избыточный текст либо зачеркивается, либо затирается (л. 146а, 147а, 197в). Относительно другой правки можно сказать следующее. Что-то принадлежит самому писцу, который ставил в тексте знак выноски и аккуратно вписывал на поле пропущенные слова (л. 176г) или - если была такая возможность - дописывал строку на поле (л.179б); подобного рода добавки изредка попадаются и в первой половине рукописи (л. 28г, где не поместилось и записано на трех уровнях слово «аминь» - оно последнее в столбце и одновременно во всей статье). Встречается более грубая, вероятно позднейшая правка другими почерками, когда прямо над строкой или - при благоприятных условиях - в конце строки вставляются пропущенные части слов, слова и словосочетания: иногда эти добавки сделаны коричневыми чернилами (л. 111а: «оукрдд'Ь иду». л. 111г: «са», л. 112а:

«ллчши», л. 167г: «оуко», л. 1786: «днь» - мелким почерком), редко - черными (л. 168б: «но» - крупным почерком). Сделанная мной выборочная сверка с редакцией-переводом, изданным К. Димитровым (по второму слову), показала, что дополнения, которые присутствуют в нашем кодексе, не имеют отношения к изданной редакции (Димитров 2013: 32, 36 (впрочем, здесь чтения совпадают), 38).

Интереснее всего еще один тип правки, касающийся орфографии, которая, хотя и не очень броско, довольно последовательно архаизируется. Датировать эту правку, произведенную более тонким пером, сравнительно с основным почерком, и более светлыми чернилами, не представляется возможным. При этом, чаще всего,

восстанавливается редуцированный на месте «о»:«вт» сьи чл»

вместо «во сь чл» (л. 111г), «к'ь лвв'Ь» вместо «ко авв'Ь» (л. 1136), «н'Ькъто» вместо «н'Ькото» (л. 169а). Кроме того, восстанавливается «ять» вместо «е» в дательном падеже местоимения (л. 165а: «глдше сое'Ь») и в слове «м'Ьдь» (л. 166в), «ять» вместо «ь» после плавной (л. 113в:«тгртЬЕующил1ъ»). В то время как главный писец во всех греческих именах ставил «ферт» вместо «фиты», автор правки (или кто -то другой?), начиная сл. 110в довольно последовательно восстанавливает «фиту» в имени «Доротеей», но также в отдельных случаях в именах «К>оулт©терии» (л. 113а) и «Досижен» (там же). Правда, вскоре данная корректировка исчезает со страниц рукописи, уступая место безраздельному господству «ферта» не только в именах собственных (ср. в том числе библейское «Пиф» на л. 186б), но и в нарицательных (л. 186б: «плинфи»). Особенно интересный случай находим на л. 182в, где из формы инфинитива с помощью правки восстанавливается супин: «приходить рлкотлтъ». Надобно заметить, что К. Димитров специально обращает внимание как на примету древности на использование форм супина в занимающей нас сейчас редакции перевода. Болгарский ученый работал со списком Чудовское собр., № 14 (Димитров 2013: 9).

Три части сборника

Наблюдения над языковой спецификой переводов, главным образом, на уровне орфографии, подкрепляют наши выводы, полученные при палеографическом описании рукописи Гамильтона. В целом правописание писца отражает стандартный, хотя и минимальный набор признаков, отличающих восточнославянские памятники письменности за первые четыре века ее существования от старославянских.

Признаки эти касаются рукописей, явившихся на свет до начала второго южнославянского влияния, значит и кодекса Гамильтона. Сюда относятся: полная утрата йотированных юсов, исчезновение «юса большого», трансформировавшегося в «у/ю», и отождествление «юса малого» с «а» и с йотированным «а» («я») как результат утраты носовых, многообразные рефлексы, вызванные падением редуцированных, замена «ять» на «е» или «ь» при определенных условиях, как и не столь уже частые факты обратной мены10, довольно регулярное написание «ж» и «ч» на месте общеславянских ф и 1), факты орфографии, подтверждающие отвердение «ж», «ш» и «ц», замена «фиты» на «ферт» и другие буквы («п»), изъятие из актива греческих «пси» и «кси» (если не считать обозначения чисел), и некоторые др. Мы сейчас почти не касаемся грамматики, но отметим все же стяженные формы имперфекта, 3-е лицо единств. и множ. на «-ть» в настоящ. (одновременно с архаической усеченной формой) и в имперфекте. Вместе с тем, правописание нашего сборника демонстрирует определенный этап сосуществования двух отчасти противоположных систем. Первая система - более или менее точный отпечаток архетипа входящих в сборник переводов (редакции переводов). Ибо писцы подобного рода литературы, в числе их тот, кто копировал кодекс Гамильтона, в общем и целом очень аккуратно репродуцируют антиграф (антиграфы) - и это не только на уровне лексики, но и на уровне грамматики и орфографии. Такая тщательность, объясняемая пиететом перед переписываемыми учительными сочинениями, которые были освящены именами самых авторитетных восточно-христианских богословов, является вообще отличительной чертой рукописной традиции патристики, переведенной с греческого. Эта консервативность крайне ограничивает, а в большинстве случаев делает вообще

10 Литература об этом орфографическом (орфографическом и фонетическом) явлении огромна. Ср., со ссылками на предшествующие работы и изложением разных точек зрения: (Гальченко 1996; Живов 2017: 723-725).

невозможной текстологическое исследование текстов: историю текста нельзя построить на одних только механических пропусках или описках, связанных с непониманием тяжеловесного перевода. Ярким примером могут служить славянские списки переведенного в X в. «Энхиридиона» Эпиктета, точнее, его «христианской парафразы»; строгую генетическую схему взаимоотношения этих списков нарисовать невозможно (Буланин 2014). Другая система - это ограниченная русификация, которая часто в XIV в., как и в случае с нашим кодексом, не переходила определенные границы. В частности, при довольно свободном обращении с редуцированными и их эквивалентами полного образования (подробнее об этом скажем дальше), мы видим относительно строгую дистрибуцию «юса малого» и «е» сравнительно с «а» йотированным и «е» йотированным, которые используются в начале слога, то есть в начале слов (корней) и после гласных (Щепкин 1967: 118). Качественное однообразие русизмов побуждает обратить более пристальное внимание на их количественную дистрибуцию по статьям, из которых состоит сборник. В числе других примет, это, кажется, позволяет расслоить содержание кодекса на три части, относительная автономность которых, как увидим, подкрепляется экстралингвистическими фактами.

Прежде чем вычленить в сборнике составляющие его блоки, придется представить его состав, причем с особым вниманием к тем текстам, которые оказались пропущены в описании Яцимирского. Кодекс открывается переводом сочинения императора Льва Премудрого, с заголовком, который одновременно воспринимается как титул ко всей книге: «Книги, глаголемыя Кормчии, рекше правитель душевныи» (л. 1а-21а) (Каталог 2014: 237). В предисловии, которому нет аналогии в греческом оригинале, произведение приписано Максиму Исповеднику. Как было сказано выше, у примыкающего к сочинению Льва Премудрого «Наставления» Агапита (л. 21а-28г) заглавие пропущено, по каковой причине «Наставление» не было опознано Яцимирским. Важно учесть, что в других рукописях оно могло, как и «Кормчий» Льва

Премудрого, приписываться Максиму Исповеднику (Каталог 2014: 98). Далее в кодексе следует комплекс из восьми коротких статей того же Максима Исповедника (л. 29а-34а), хотя приходится признать, что не ко всем текстам удалось подобрать точные греческие аналогии. Яцимирский выделил только первую статью комплекса (кстати, без имени Максима в заголовке), видимо решив, что в ее состав входят и все остальные: «Недоведенья раздрешенье и разьделенье тремъ душевьнымъ силамъ и четьверымъ родителнымъ добрымь детелемъ». Эти восемь статей, тоже в одной связке, находились в болгарском сборнике Х в., который я нарек «Минейным изборником» и который восстанавливается по поздним русским спискам, в том числе по чтениям Великих Миней Четиих на 29 февраля (Буланин 1991: 125). Дальше идет еще одна - девятая статья с именем Максима («Премудрости от словесе святаго Максима» - л. 34а-34в), представляющая собой, на самом деле, пять выписок из его «Слова постнического» (PG. Vol. 90: 913, 917, 925, 941). Но в наш сборник выписки попали через посредника: выясняется, что этот монтаж тоже восходит к «Минейному изборнику» -к той его части, где, довольно бессистемно, собраны мелкие выписки из святоотеческой литературы. Статья в берлинской рукописи воспроизводит начальную часть подраздела, озаглавленного в «Минейном изборнике» «От премудраго словесе святаго Максима» и состоящего из фрагментов, которые извлечены из Максимова «Слова постнического» и из его же четырех сотниц глав о любви (Буланин 1991: 129-130). Что касается кодекса Гамильтона, то в нем, вслед за перечисленными короткими статьями, помещены полностью четыре сотницы «Глав о любви» и предваряющее их обращение Максима Исповедника к Элпидию (л. 34в-74б). В качестве «сотницы пятой» к главам Максима присоединена упоминавшаяся уже «христианская парафраза» «Энхиридиона» Эпиктета; это так называемый «стоглавный вариант» перевода, вариант вторичный, конец которого (гл. 98-100) представляет собой вторую половину послания Максима Исповедника Фалассию, а весь текст искусственно

разбит на сто глав (л. 74б-85б) (издание «Энхиридиона» см.: Буланин 1991: 301-328) 11 . Сходны по содержанию и так называемые «деятельные» («детелны» в древнем переводе) главы Феодора Едесского, тоже в количестве ста (л. 85б-100в). Следующим номером в сборнике идут «Главы о молитве» Евагрия Понтийца, еще на греческой почве приписанные Нилу Синайскому (л. 100в-110б) (издание по старшему русскому списку XII в. см.: Veder 2010). Остальную часть кодекса занимает сборник слов аввы Дорофея (л. 110б-207а), о некоторых признаках автономии которого внутри описываемой книги уже шла речь.

Швы между разделами, из которых состоит сборник Гамильтона, просматриваются довольно отчетливо. Первый блок статей - тот, которым открывается сборник и который доходит до «Глав о любви», лучше всего характеризуется по отрицательному признаку, по незначительности следов второй - русской системы правописания12. Причина ясна: этот блок целиком заимствован из начальной части «Минейного изборника», принадлежность которого к болгарской письменности X в. признается сейчас всеми. Заимствованная часть, хотя и находится в составе восточнославянской рукописи, стадиально совсем недалеко отошла от балканского образца. Источник воспроизведен с минимальными отклонениями, если не считать того, что относительно архетипа: а) пропущен «Энхиридион» в первоначальном варианте, который должен идти за «Наставлением» Агапита; б) следующие за упомянутыми восемью статьями Максима Исповедника многочисленные выписки из святоотеческой

11 О популярности в восточно-христианской письменности «сотниц» как особого жанра см.: (Maxime le Confesseur 1945: 25-31); (Hausherr 1953: 416-418).

12 Теперь, когда, при работе с рукописью Гамильтона, выявлены не обозначенные в описании Яцимирского статьи сборника, в мои прежние рассуждения о том, каково его место в трансмиссии находящихся там (а также во фрагменте ГИМ, собр. Уварова, № 249) памятников, должны быть внесены серьезные коррективы. Ср.: (Буланин 2012: 16-19; Буланин 2014; Буланин 2014б: 435-448; Буланин 2017).

литературы использованы лишь для завершающей блок статьи «Премудрости от словесе святаго Максима». Последняя помогает отыскать в рукописях ближайших родственников рассматриваемого блока, каковыми оказываются, во-первых, абсолютно тождественная по составу нашему блоку рукопись ГИМ, собр. Уварова, № 249, представляющая собой начальные 29 листов не сохранившегося полностью кодекса, во-вторых, соответствующий комплекс текстов в известном сборнике XIV в. ГИМ, Чудовское собр., № 21, л. 59 об.-74, где, сравнительно с рукописями Гамильтона и Уваровской, от блока откололся и исчез еще один элемент, именно начинающее его произведение - «Книги, глаголемыя Кормчии». При всей архаичности рассматриваемого блока, его место в эволюции сборника восстанавливается вполне однозначно: по отношению к архетипу («Минейный изборник») рукопись Гамильтона (возможно и Уваровская, если в ее утраченной части не было отличий от берлинского манускрипта) представляет собой вторую ступень развития: пропуск «Энхиридиона» (в его первоначальном варианте) мотивирован здесь тем, что в следующем дальше - втором блоке статей читается этот самый «Энхиридион», причем в его переработанном - стоглавном варианте. Соответственно, третью ступень дает Чудовский сборник, в котором отсутствует мотивировка, отличающая состав другого (других) представителей традиции от архетипа «изборника» (пропуск «Энхиридиона» на его первоначальном месте), зато есть новые потери. Что касается орфографии статей первого блока, то каких-либо системных восточнославянизмов, сверх перечисленного выше джентльменского их набора, обнаружить здесь не удалось.

Не столь однороден второй блок статей, который начинается «Главами о любви» и заканчивается «Главами о молитве». Аналогичную комбинацию переводных аскетических памятников, в тождественном переводе, находим в двух древнерусских рукописях, соответственно, XIII и XIV вв., почти идентичных по составу: ГИМ, собр. Хлудова, № 10д и Синодальное собр., № 644. Там памятники

идут в несколько иной последовательности: сначала «Главы о любви», потом главы «деятельные», потом «Главы о молитве», к которым подверстаны еще три коротких статьи (послание Нила Синайского епископу Анастасию, вымышленное письмо Сосипатра Аксиоху, послание Исидора Пелусиота Мартиниану), наконец, «Энхиридион» в стоглавном варианте, с указанием, что это «сотница пятая». Хотя ясно, что такой порядок вторичен относительно порядка тех же статей в берлинском сборнике («сотница пятая», конечно, должна следовать непосредственно за четырьмя сотницами «Глав о любви»), создается ощущение, что кто-то разделил памятники на две группы, чувствуя разительные отличия в их переводе. Эту разницу подчеркивают и многоученые авторы описания младшей из двух названных рукописей: «Перевод четырех сотниц пр. Максима и сотницы Феодора Едесского одинаков, и не столько представляет признаков древности, сколько перевод следующих за ними главизн пр. Нила» (Горский, Невоструев. Отд. 2. Ч. 2: 286). Далее, характеризуя входящие в рукопись памятники, те же авторы приводят выписки, позволяющие уверенно отнести «Главы о молитве» (добавлю: и примыкающие к ним три короткие статьи, которые мы в дальнейшем не анализируем, потому что в кодексе Гамильтона они отсутствуют) к болгарским переводам X в. (Горский, Невоструев. Отд. 2. Ч. 2: 287). В свою очередь, автор этих строк доказал, что славянский перевод «Энхиридиона» надлежит причислить к тому же разряду болгарских переводов (Буланин 1991: 96137). С сотницами Максима и Федора Едесского дело обстоит сложнее. С одной стороны, трудно не заметить некоторые совпадения в двух переводах - в выборке из «Глав о любви», находящейся в «Минейном изборнике» (подраздел «От премудраго словесе святаго Максима») и в полном тексте этих глав (Буланин 1991: 133-134). С другой стороны, тот субстрат (протоперевод) «Глав о любви», из которого составители «Минейного изборника» делали выборку, подвергся в дошедшем до нас полном переводе радикальной переработке. Она далеко превосходит правку в еще одном - сходном

эпизоде трансмиссии других текстов «Минейного изборника», находящихся там в упомянутом собрании коротких выписок из святоотеческой литературы: я имею в виду умеренную правку протоперевода «Андриантов» Иоанна Златоуста, откуда взята была большая доля выписок-эксцерптов в «Минейном изборнике», правку, отразившуюся на поздней стадии бытования этого перевода в русских рукописях (Буланин 2014а; Мушинская 2015: 81-82). В отличие от поздних списков «Андриантов», переработку, представленную в полных восточнославянских списках «Глав о любви», вполне можно назвать новой редакцией, если не новым переводом13. Ее (редакции) или его (перевода) авторы шли по линии решительного расподобления со стандартными лексическими эквивалентами болгарских переводов X в. 14

13 Имеется в виду тот текст «Глав о любви», который дают, помимо кодекса Гамильтона, сборники Хлудовский и Синодальный. Не касаюсь последующей судьбы этого памятника у славян, в частности, переработки (редакции), которой он подвергся, по-видимому, в XIV в. Эта последняя редакция читается в огромном большинстве позднейших списков, в том числе в Великих Минеях Четьих под 11 февраля. Ее формальным признаком служит обратный порядок гл. 44 и 45 третьей сотницы. Она же напечатана была Арсением Греком в его «Анфологионе» (М., 1660. С. 210-367). Еще сто лет спустя перевод «Глав о любви» усовершенствовал Паисий Величковский (Яцимирский 1899: 462-464). Анализируя варианты, приведенные Яцимирским, убеждаемся, что ученый старец сопоставлял чтения в редакции XIV в. с чтениями, какие мы имеем в старшей редакции, представленной русскими пергаменными списками (включая кодекс Гамильтона); при этом иногда Паисий восстанавливал чтения последних.

14 Приведу некоторые результаты сравнения лексики четырех сотниц «Глав о любви» по кодексу Гамильтона (далее: Максим Исповедник - М) с лексикой «сотницы пятой», то есть «Энхиридиона», безусловно болгарского перевода X в., по тому же кодексу (далее: Эпиктет - Э); описки исправляю без оговорок по рукописям Хлудова и Синодальной: греческое pantos и pantelos передается в Э как «бъшюю», «бьхмо» (74г, 75а, 79г, 81а), а в М как «всяко», «отинудь» (55в, 64б); греческое physis, для которого в Э обычно используется «вещь» (74в, 75а, 75б, 79г), в М последовательно передается как «естьство» (44г, 52а, 57а, 57б, 58а, 58б), напротив, слово «вещь» резервировано в М для греческого hyle (51б, 58а); pathos, однажды переведенное в Э как «похоть» (81а), в М последовательно передается как «страсть» (43г, 50а, 51б, 58г, 62а, 64б), в то время как «похоть» (одинаково в ЭМ) удержано для греческого epithymia (50в); в то время как Э на месте

Сказанное по поводу перевода «Глав о любви» (как он представлен в нашем кодексе) в полной мере касается перевода сотницы Федора Едесского. Из того факта, что переводы сотниц Максима Исповедника и Федора Едесского относятся к более позднему хронологическому пласту, нежели переводы других произведений комплекса («Энхиридион» и «Главы о молитве»), никоим образом не вытекает, что они суть переводы древнерусские. Имеющиеся данные позволяют сделать лишь следующие выводы. Первый: связка анализируемых разновременных переводов возникла на уровне протографа кодекса Гамильтона (последний сохранил последовательность главных памятников в связке), протографа, который одновременно послужил источником (протографом более высокого уровня) для общего протографа двух рукописей - Хлудова и Синодальной (они сохранили мелкие статьи старшего пласта, но изменили последовательность текстов). Скорее всего, именно в протографе более высокого уровня создан был «стоглавный вариант» «Энхиридиона». Второй: более отчетливо выраженная в рассматриваемом блоке древнерусская система правописания (см. ниже) позволяет думать, что данный комплекс, а значит и приспособленный к нему «стоглавный вариант» «Энхиридиона», образовался не на Балканах, а в восточнославянской книжности. Обратим внимание, что в текстах второго блока (в отличие от первого, более консервативного в отношении орфографии) диграф «оу» сохранился только после гласных, в начале слова и в начале корня (Шахматов 1885-1895: 140; Соболевский 1908: 51-52; Карский 1928: 200; Щепкин 1967: 118). Между прочим, соединение в пределах кодекса Гамильтона первого и второго блоков привело к частичной дублировке Послания Максима

loidoreo дает «хулити» (75в, 79г, 80б) или «оклеветати» (80г, 81г), в М находим «гадити» (68б); akribos Э переводит «известо»(83в), а М «опасне» (56б); а1агасИо8 Э переводит «без мятежа» (81в), а М «бес плища» (63б). Замечу еще, что для греческого phantasia в Э видим «мечтание» (л. 74г-75а, 76в, 81г), а в М однокоренное «мьчьтъ» (49г, 51б, 53б, 55б, 60а). Ср. о последнем эквиваленте: (Пичхадзе 2011: 61).

Исповедника Фалассию: в первом блоке оно читается целиком («Посланье того же святаго Максима Исповедника» - л. 30а-31б), во втором блоке вторая половина Послания взята для окончания «стоглавного варианта» «Энхиридиона» (л. 84в-85б).

Хотя второй блок в кодексе Гамильтона состоит из разновременных переводов, как единое целое - на уровне орфографии - он ощутимо отличается от первого блока большей степенью русификации. Эта степень в отдельных явлениях орфографии, о которых мы не преминем сообщить, значительно увеличивается в третьем и последнем блоке -в собрании слов аввы Дорофея. На относительную автономию слов аввы Дорофея в составе кодекса мы уже обратили внимание при палеографическом описании книги. А сейчас укажем на некоторые, хотя и немногочисленные, симптоматические черты в системе орфографии, какую можно восстановить по произведениям, составляющим второй блок. Черты, немного расширяющие тот перечень восточнославянских новаций, который был дан выше применительно ко всему кодексу. Первое, что бросается в глаза, - это неупорядоченный в некоторых позициях выбор двух пар графем - редуцированных или соответствующих гласных полного образования. При классификации явлений, касающихся редуцированных, удобно воспользоваться чьим-то опытом монографического описания, например, опытом В. М. Даниловой, проведшей сходную работу с «Мерилом Праведным» по Троицкому списку - еще одной рукописи XIV в. (Данилова 1969). Наш случай демонстрирует, что писцы одной и другой рукописей относились к нормам орфографии по интересующему нас пункту принципиально по-разному. Поскольку эти рукописи писались после падения редуцированных, пропуск их в слабой позиции и написание на их месте «о» и «е» в сильной соответствовало произношению. Напротив, эпизодическая постановка «ъ» и «ь» в сильных и в слабых позициях на страницах обеих рукописей объясняется только лишь приверженностью старой орфографии. Таково сходство. Различие заключается в том, что в кодексе

Гамильтона, вместо редуцированного в слабой позиции, писец то и дело пишет соответственно «о» и «е»; подобный эффект встречается в «Мериле Праведном», но встречается, по подсчетам Даниловой, «исключительно редко». Ясно, что мы имеем дело с графическими вариантами, о значении которых для оценки нашего кодекса скажем позднее. Обратимся к текстам второго блока. Сколько-нибудь регулярно «ъ» и «ь» удержаны, сообразно книжной традиции, только в конце слов. Впрочем, перед частицей «са» регулярно находим «о» вместо «ъ»: «сматемо са» (л. 75г), «радующимо са» (л. 78в), «подвито са» (л. 84а). По наблюдениям Даниловой из других формантов наиболее устойчивы предлоги-приставки, но в наших текстах мы постоянно встречаем их то с утраченными редуцированными, как: «св'Ьтникъ» (л. 746), «стлжлвыи» (л. 35в), «подв'ЬАненъ» (л. 37г), «в^исклти» (л. 103в), то с «о» и «е» как эквивалентами редуцированных, причем как в сильных, так и в этимологически слабых позициях: «во насъ» (л. 74а, 98в), «во то» (л. 75а), «ко кораблю» (л. 76а), «ко горку» (л. 80б), «вонегда» (л. 100б). Можно указать и случаи, когда редуцированный заменяется на полный в суффиксах, в том числе в слабой позиции: «чювественых'ь» (л. 35в, 35г), «сколекы» (л. 76а), «ГО Х¥Ж£ШИХГЬ>> (л. 76г), «лумешилл^ь» (л. 79в), «ЕЛгостосаненок»(л. 81б),«одол'Ьвошд» (л. 81г). Понятно, что между сходными по артикуляции согласными (даже в русифицированном окружении) у редуцированного было больше шансов удержаться: «своеожьши са» (37а). То же, что в суффиксах, видим в корне слов: «весегда» (л. 49а; но ср. на л. 74б «всь»), «моногам» (л. 56а; но ср. на л. 61в «мьного» и «много»), «потощи» (л. 81а), «тощеславьныхъ» (л. 96а, то же на л. 99т, 104г), хотя чаще, все-таки, наблюдаем выпадение слабого редуцированного: «второй» (л. 43в), «оуничжакть» (л. 48а). Найдем и избыточные, неэтимологические редуцированные, например, «сътрасти» (л. 42б; ср. на л. 42в

«вестрастнага»), «^ьнлкмых'ь» (л. 42г), «сьтрахомь» (л. 61г), «подьвигъ» (л. 84а)15. Как раритеты, интересны «ь» на месте «е» в звательной форме существ. муж. рода: «иночь» (л. 50в), а также в причастиях - им. множ. «прилежащь» (л. 59г) и вин. единст. сред. рода «прекывающь» (л. 60а). Думаю, что эти раритеты сродни приводимым А. А. Зализняком примерам, иллюстрирующим использование в сильной позиции «ъ» на месте «о» и «ь» на месте «е» (см. ниже). С точки зрения общей характеристики второго блока в нашей рукописи наиболее интересны вариативные написания одного и того же слова -с редуцированными и без них или же еще с «о» и «е»: «въздержаник», «в^держлник» (л. 356) и « воздержаник» (л. 80г); «токомо» (л. 98 г) и «токъмо» (л. 99г); любопытны вариации написания одной и той же основы в пределах одного столбца (л. 67г) - дважды употребленный гапакс «вчерлднгаго», но чуть ниже «вечера». О вариантах сочетания редуцированных с плавными скажем при описании третьего блока нашей рукописи, сейчас же приведем разные способы написания слов с корнем «дьрж-»: «воздражаи» (л. 83а), «воздерьжи» (д. 836) и «воздержанно« » (л. 83в) (Этимологический словарь. Вып. 5: 230-231). Наш предварительный вывод: в сложных процессах взаимодействия орфографической традиции с новациями древнерусского вокализма, процессах, имевших место в XIV в., приходится принимать в расчет и чисто графические вариации.

Из других явлений, развившихся на восточнославянской почве как следствие падения редуцированных, обратим внимание на появление звонких согласных на месте глухих, например: «одинудь» (л. 36а), «здравье» (л. 52а, хотя здесь же находим «сдравье»); ср., наоборот, пример оглушения: «хрьгггЬ»

15 Как мне любезно указала Т. И. Афанасьева, появление некоторых из приводимых здесь и дальше «лишних» редуцированных объясняется их местоположением в конце строки.

(л. 109г) (ср.: Соболевский 1903: 102, 103-104, 109). Возникновение «л» при смягчении губных иллюстрируется формой «оуга^ведемъ» (л. 72а) (Соболевский 1903: 22). Процесс ассимиляции в употреблении плавных наблюдаем в замене «л» на «р» в «содракрАЮть» (л. 79в) (Соболевский 1903: 142143). Отражение твердости «щ» я вижу в форме твор. пад. причастия «живущомъ» (л. 84б). Стоит упомянуть частый случай потери конечного согласного в предлогах-префиксах на «з» и «с»: «ке скд^дниса» (л. 37г), «иц'Ьлакть» (л. 41а, 486), «ваприсають» (л. 73г), «вокранить» (л. 74г), «ивести» (л. 96г), «кесумм^мига» (л. 99а); возможно, из-за столкновения согласных выпал «т» в словосочетании «о(т) таковыхъ» (л. 50а), если только перед нами не графический прием (то есть «он», использованное в значении «от» с «т» надстрочным, ибо последняя графема вообще встречается в нашем кодексе довольно редко). В ряде случаев, вследствие сходства с соседними сочетаниями букв, выпадает целый слог: «ксьтвеныса» (л. 766), «на гчгЬвъ (вт^оружаса са» (л. 101г) или - наоборот - появляется избыточный: «ГОтерньгнемъ» (л. 62в) (Соболевский 1903: 110-113, 145-148). Несколько раз «и» используется в функции j перед йотированными гласными (также перед «и») для того, чтобы устранить зияние; это свидетельствует о чисто декоративной роли йотирующего элемента в самих гласных, маркированных избыточным «и» в препозиции (ср.: Шахматов 1885-1895: 136-137). Стоит отметить, что явление это прослеживается и в текстах, составляющих третий блок нашего кодекса: «въсуик» (л. 92г, 93в, 188а), «перв'Ьик» (л. 956), «Ежииса» (л. 91т), «оустроикш» (л. 1006), «тепл'Ьик» (л. 105в), «своиса» (л. 184в), «своик» (л. 193а); о неслучайности данного феномена говорит однажды использованное написание «Иквнглии» (л. 132а). Если принять наш тезис о трех самостоятельных блоках как разных по генезису частях кодекса Гамильтона, указанный

феномен придется считать индивидуальным приемом писца (писцов) нашего кодекса как единого целого (то есть элементом самой рукописи, а не ее антиграфов)16. Достойна внимания и такая яркая примета восточнославянской орфографии, как «о» на месте старославянского «е» йотированного в начале слова: «осЬни» (л. 50г). Что касается грамматики, ограничусь ссылкой на несогласованное в роде определение с определяемым словом: «(авльшом са вещемъ» (л. 63а) и смешение типов спряжения в форме 1-го лица множ. числа: «ЕесЬдуимъ» (л. 105г). Еще одно чтение: «по ^дпов'Ьд'Ь д'Ьют са» (л. 71б), где во флексии с «ять» можно было бы усмотреть смешение типов склонения, скорее объясняется влиянием соседних слогов (тем более, что в том же столбце имеем многократно: «по г;аповтЬди»).

По моему разумению, несколько случаев, показывающих отвердение «р» (ср.: Соболевский 1903: 138), не могут быть использованы для локализации рассматриваемого блока, тем менее всего кодекса. «Трызньникъ» (л. 84а) через «ы», возможно, отражает этимологически мотивированное правописание. Другие чтения позволительно объяснить действием индивидуальных факторов: «пиранинъ» (л.77а) является вариантом написания «пирАнинъ» (там же), а «юс» малый использовался в рукописи одновременно как эквивалент «а» и «а» йотированного; аналогичным образом я интерпретирую правописание «окрлщеши» (л. 102а). «Потвору» (л. 78б) с твердым «р», скорее всего, объясняется пониманием (неверным) этого довольно редкого слова не как 1-го лица глагола, а как вин. пад. имени («потворъ»). Точно так легкомысленно было бы делать далеко идущие заключения из наличия во втором блоке кодекса Гамильтона отдельных словоформ, в которых на месте «ять» читается «и».

16 О вариантах написания гласных с йотацией и без нее ср.: (Дурново 2000: 361-362; Живов 2017: 695-697). Ср. о «лишнем» «и» в более поздней орфографической традиции: (Макеева 2015).

В частности, появление «и» в «невид'Ьние» (л. 55а), «оувид'Ьти» (л. 79а), разумеется, объясняется наличием параллельных корней «в'Ьд-» и «вид-» (ср. обратный случай -с меной на'Ь нал. 676: «^дв'Ьд'Ьти ли ^двидиму»). Вероятнее всего из-за близости тождественного слога («ви») читаем: «двима винома» (л. 62в)17; замечательно с точки зрения вариативности одной и той же формы следующее словосочетание: «по воли ли не по вол'Ь» (л. 40а). Появление «и» нельзя объяснить случайностью только в случае «ГО внишнихъ» (л. 82г), потому что данное правописание поддерживается тождественной орфограммой в другом месте того же перевода («Энхиридиона»): «вьнишними» (л. 83б). Зато мы вправе усмотреть здесь реликт самостоятельного бытования отдельно взятого произведения второго блока (то есть «Энхиридиона»): дело в том, что написание через «и» не распространяется на соседние переводы второго блока, где засвидетельствовано: «вонешними» на л. 102а.

Переходя к орфографии третьего блока текстов в кодексе Гамильтона (слова аввы Дорофея), отметим, прежде всего, что все явления, показывающие специфические для нашей рукописи средства русификации, которые мы выделили во втором блоке, присутствуют и в третьем, но в существенно большем количестве. Это касается, прежде всего, дистрибуции редуцированных в сильных и слабых позициях. Орфография нашего третьего блока демонстрирует отчасти -совсем другую, отчасти - просто менее выдержанную систему, регулирующую их постановку. Во-первых, обратим внимание на многочисленные чтения с интерполированными, избыточными редуцированными, что касается как «ъ»: «исъкрьне» (л. 131в), «привълачать» (л. 150г),

17 Интересно, что в новгородской берестяной грамоте (рефлекс «и», как известно, связывается, в первую очередь, с Новгородом) в том же падеже удержан старославянский «ять» (Зализняк 2004: 474-475).

«и^ъв'Ьгноути» (л. 182в), «сьлгЬсЬ» (л. 202г), и др., так -чаще - и «ь»: «кьлижнему» (л. 149в, ср. л. 189в), «остдвьлають» (л. 150г), «дьвиженикмъ» (л. 159в, 160а, 160в, но «движеникмь» на л. 159в, где читается и вариант с «ь»), «овьндждюще с а» (л. 169в), «въ^ьвоуждкть» (л. 172г, хотя в том же столбце находится вариант без «ь»), и др. Эта орфографическая манера, иллюстрации к которой можно было бы легко увеличить, при всей своей непоследовательности, выполняет две функции, первую - разделительную, обособляя приставку (или элемент, воспринимаемый копиистом как префикс), и вторую - маркирующую, показывая смягчение губных и зубных согласных. Оба процесса отмечены в истории русского языка (Соболевский 1903: 113-114, 145-146), но участие в этих процессах редуцированных (что для нас сейчас самое главное!) не нашло отражения в первом и во втором блоках памятников, выделенных в кодексе Гамильтона. Результат действия обоих процессов видим только в третьем блоке. Во-вторых, - и здесь уже не просматривается никакой закономерности - третий блок дает бесконечно много вариантов, из которых один предлагает форму с редуцированным, другой - с полным гласным, а третий - с пропуском редуцированного. Особенно часто такие явления наблюдаем в сочетаниях плавных с редуцированными, в том числе в формах, которые напоминают второе полногласие, в действительности им не являясь. Многие филологи, начиная с А. А. Шахматова, считают их продуктом графической аналогии (Шахматов 1885-1895: 141-146; Шахматов 1902; ср. другие точки зрения на данное явление: Соболевский 1903: 22-29; Живов 2017: 713-719; довольно полный перечень литературы см., например: Шевелева 2007). Примеры, иллюстрирующие данное явление, дает нам и второй блок текстов (л. 101б: «оумолъкнетъ», л. 105в: «долъженъ»), но в третьем их количество неизмеримо возрастает: «деръ^новеньса» (л. 137в, хотя здесь же «дер^новеник»), «верьжеть» (л. 157а, ср. здесь

же: «вергоша»), «пьрьвыхъ» (л. 180б), «кес перьсти» (л. 189а), «молъчить» (л. 190а, но здесь же: «молчаливыи» и «молчлник»), «скоръкии» (л. 2046), и др. Второе полногласие обычно считается характерным признаком новгородских говоров, напоминающие его формы с редуцированными не могут быть так уверенно локализованы. Отмечу еще диссимиляцию согласных в «Амъкакумъ» (л. 129а), а также последовательно употребляемое с интервокальным «в» слово «съвузъ» (л. 125в, 188б) (Соболевский 1903: 140-141). Вкупе с тем, что было сказано о более густой правке, приходящейся именно на третий блок текстов (слова Аввы Дорофея), орфография этой части кодекса как будто тоже указывает на происхождение ее от самостоятельного антиграфа, причем антиграфа восточнославянского.

Находим в словах аввы Дорофея, составляющий третий блок кодекса, и некоторые маркированные грамматические словоформы. Сюда относится экспансия парадигмы склонения на «и»: дат. единств. «мытареви» (л. 147г), дат. единств. «мнихов'Ь» (л. 1576), им. множ. «ст'Ьневе» (л. 2056); здесь же укажем взятый писцом за норму род. множ. «дновъ» (л. 131б, 1566, 1706 и др.). Из глагольных форм видим: 1-е лицо множ. на «-мы»: «внимлимы» и «покоимы са» (л. 187г), «ксьмы» (л. 197а); причастия наст. врем. в им. единств. «некрега» и «мата са» (л. 2006); «бах^» (л. 144г), «кыхъ» и «в'Ьх'ъ» (л. 145в) - используемые в одинаковом значении формы 1-го лица единств. от глагола «кыти»; унификацию окончаний 2-го и 3-го лица в двойств. числе настоящ. врем.: «положита» и «нлчнетл» (л. 160а), «глетд» (л. 1616), «кстд» (л. 195г) и в аористе: «оустави(с)та» (л. 161б), «створиста» (л. 164а).

Прежде чем задаться главным вопросом: помогают ли рассмотренные приметы второго и третьего комплекса определить происхождение рукописи Гамильтона как единого целого, рассмотрим дополнительно несколько

небезынтересных орфографических казусов в каждой из выделенных нами трех частей. В частности, в первом блоке встречаем весьма примечательное, хотя и одиночное чтение с «жч» на месте «жд», считающееся признаком галицко-волынской письменности: «пригвожченаго» (л. 6в) (Соболевский 1908: 84; Карский 1928: 322). Еще одну индивидуальную черту, обычно связываемую с Псковом (смешение «ж» с «з»), можно отметить в чтении «ЧЕТВЕр'Ьно^ных'ь» (л. 346), хотя более правдоподобным кажется воздействие здесь других форм корня. Во втором блоке тоже есть достойные внимания места. Дважды в чтениях можно, при желании, усмотреть след псковских

говоров с тем же смешением «ж» и «з»: «рл^ди^дга» (л. 456, правда, надписная буква могла быть проставлена позднее), «ндкдждют са» (л. 596), хотя оба случая проще объяснить аналогией. Наконец, в третьем блоке находим серию чтений с рефлексом «оу» на месте исконного префикса «въ», рефлексом, который соотносится историками языка с разными областями Руси, но преимущественно на западе (Соболевский 1903: 67-68, 119-122): «оун'Ьшнюю» (л. 176в - чтение указано Т. И. Афанасьевой), «оуздрастении» (л. 181в), «оудовица» (л. 194а), «оупрдшдмнга» (л. 1996); едва ли в этот ряд можно

поставить «оутрьнии» (л. 126г), поскольку окончательную форму слову придал лишь тот справщик (судя по написанию «у» с петлей, - позднейший), кто внес дополнительный слог над строкой18. Отмечу еще, что во втором и в третьем блоках мы имеем несколько случаев замены «а» (а также «а»

18 тт

На мои взгляд, к приведенным заменам не имеет также отношения написание вместо «о» «у» в начале слова во втором блоке (л. 104г: «оупл'Ьтлем'ъ») и написание вместо «у» «о» в начале слова в третьем блоке (л. 119а: «острлшеньк»). Ср., наконец, пропущенный префикс «у» во втором блоке: «толить» (л. 105г). Начальное «в» в «вузами» (л. 25а) надлежит объяснять ближайшим фонетическим контекстом - интервокальной позицией («кже вузами»).

йотированного, «юса» малого) на «е» (а также «е» йотированное, «ять» и «ь»), равно как и обратной замены. Поскольку в истории языка такие неупорядоченные явления не дают четких географических ориентиров (Соболевский 1908: 85-89), приводить конкретные примеры считаю лишним.

Если мы придадим перечисленным явлениям решающее значение как индивидуальным симптомам (а это, учитывая малочисленность примеров, было бы уже некоторым насилием над материалом), все-таки нам придется считаться со следующим обстоятельством. Каждый из симптомов относится лишь к одной из трех выделенных нами частей кодекса, а потому может быть атавизмом, унаследованным соответствующей частью от своего собственного -самостоятельного антиграфа. Значит, для решения вопроса о месте создания кодекса Гамильтона как единого целого собранные нами приметы в абсолютном своем большинстве иррелевантны. Они понадобились нам как одно из средств обособления в пределах рукописи трех блоков, и только для этого. Что касается рукописи в целом, локализовать ее возможно лишь по тем признакам, которые присутствуют одновременно во всех трех частях - трех блоках. В нашем случае есть только один такой признак19 - отмеченное нами и засвидетельствованное десятками примеров использование букв «о» и «е» на месте «ъ» и «ь» в слабой позиции20, реже (см. примеры из второго блока) - постановка «ь» на месте требуемого грамматикой «е». Обратившись к истории русской письменности первых четырех веков, мы убедимся, что перед нами капризы не фонетики, а графики. Последним, кто подробно описал данный феномен, был А. А. Зализняк. Он

19 Сюда же относится, строго говоря, описанный выше эффект «двойной йотации» (с помощью «и»), но мне пока не удалось найти лингвистической интерпретации этой орфограммы.

20 Особенно наглядный пример - слово, представленное одновременно во втором (л. 91а: «вологании») и в третьем блоках (л. 153г: «воложи»). Именно в такой форме слово засвидетельствовано новгородской берестяной грамотой конца Х11-начала XIII в. (Зализняк 2004: 436-437).

рассматривает две орфограммы - «о» и «ъ», с одной стороны, «е» и «ь», с другой стороны, как графические варианты, характеризующие, прежде всего, бытовое письмо, известное нам, преимущественно, по памятникам из северных русских городов, особенно из Новгорода, из найденных там берестяных грамот (Зализняк 1986: 100-105; Зализняк 2002; Зализняк 2004: 23-25). Отождествление двух пар букв в бытовом письме проделало, по наблюдениям Зализняка, определенную эволюцию: количество замен, бывшее на начальном этапе развития русской письменности незначительным, неожиданно начинает расти и достигает апогея в XIII в.; в XIV в. число их постепенно падает, хотя даже в начале XV в. не опускается до уровня XI в. Объясняя вычерченную им кривую, ученый связывает неожиданный подъем в числе зарегистрированных случаев замены одной буквы на другую с падением редуцированных, в результате которого писцы утратили возможность контролировать выбор одного из двух графических вариантов, опираясь на собственное произношение.

Хотя самые выразительные примеры графического отождествления в двух парах букв дает бытовое письмо, генезис этого явления отыскивается в книжной культуре. Случаи замены «ера» и «ерь» в слабой позиции на гласные полного образования регистрируются в восточнославянских рукописях, начиная с XI в. Выбор писцом «о» и «е» вместо «ъ» и «ь» убедительно объясняют как отражение на письме особой церковной рецитации, когда редуцированные произносились как гласные полного образования (Шахматов 1915: 208-209; Дурново 2000а: 439-448; Живов 2006: 93-97). Зализняк делает закономерный вывод, что авторы берестяных грамот, смешивающие два графических варианта на одном и том же месте, удержали в своей орфографии графический архаизм. Следовательно, пишет исследователь, в данном конкретном случае бытовая письменность оказывается более консервативной, нежели книжная (Зализняк 1986: 105). Что касается книжной традиции, то в ее памятниках количество замен одной графемы на другую как равнозначных с точки

зрения орфографии в XIV в. тоже сокращается (о масштабах распространения анализируемого феномена существуют разные точки зрения; ср.: Страхов 1995: 252-270; Зализняк 2002: 579-584). Мы об этом уже упоминали, сравнивая орфографические приметы в кодексе Гамильтона с орфографией «Мерила Праведного». Получается, что отмеченное нами обилие чтений с равноправным употреблением в слабой позиции редуцированных и гласных полного образование является в случае с кодексом Гамильтона не только реакцией на современную рукописи орфографическую регламентацию, но и - хотя бы отчасти -ориентацией на восточнославянскую книжную древность. Писец (писцы) кодекса копировали высокоавторитетные произведения учительного содержания, и им явно не с руки было пользоваться приемами бытового письма. Не исключено, что обилие обсуждаемых чтений как-то связано с использованием составляющих сборник произведений в церковной жизни того столетия, когда копировалась рукопись. Едва ли можно сомневаться, что составляющие ее тексты читались вслух. К сожалению, мы не имеем представления, при каких обстоятельствах и в какой форме это делалось.

Несмотря на приведенные оговорки мы не вправе забывать, что памятники с большой концентрацией чтений, дающих графические эквиваленты, пускай даже это памятники бытового письма, - все связаны с северной Русью. Учтем еще вот что. Как явствует из выписок Н. Н. Дурново, замена на «о» и «е» в слабых позициях особенно настойчиво проводится в самых древних рукописях (Х1-Х11 вв.) новгородского происхождения. Определяя графико-орфографические черты кодекса Гамильтона, Яцимирский обобщил свои наблюдения над правописанием рукописи в двух словах: «письмо северно-русское». Уверен, что это и есть тот осторожный и разумный вывод по поводу локализации нашей книги, который сделает каждый непредубежденный специалист. О лишенной ярко выраженных местных примет рукописи мы можем с достаточной уверенностью сказать лишь то, что она не была написана в южных областях. Именно

в таком смысле перед нами действительно памятник «севернорусского» письма.

Автор: Буланин Дмитрий Михайлович - доктор филологических наук, главный научный сотрудник Института истории Санкт-Петербургского государственного университета, главный научный сотрудник Института русского литературы (Пушкинский Дом) Российской Академии наук (наб. Макарова, 4, 199034, Санкт-Петербург, Россия). dmitriibulanin@yandex.ru

Литература, использованная в статье

Буланин 1991 - Буланин Д. М. Античные традиции в древнерусской литературе XI-XVI вв. München: Verlag Otto Sagner, 1991 (=Slavistische Beiträge. Bd 278). 466 с.

Буланин 2012 - Буланин Д. М. Изборник 1076 года и споры о национальных приметах в древних славянских переводах // Русская литература. 2012. № 2. С. 3-30.

Буланин 2014 - Буланин Д. М. Текстологические и библиографические арабески. I. Из истории текста славянского «Энхиридиона» // Каталог памятников древнерусской письменности XI-XIV вв.: (Рукописные книги) / Отв. ред. Д. М. Буланин. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2014. С. 435-448.

Буланин 2014а - Буланин Д. М. Текстологические и библиографические арабески. V. «Андрианты» в старшем славянском переводе // Каталог памятников древнерусской письменности XI-XIV вв.: (Рукописные книги) / Отв. ред. Д. М. Буланин. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2014. С. 489-510.

Буланин 2014б - Буланин Д. М. Текстологические и библиографические арабески. VII. «Наставление» Агапита: Несколько эпизодов из истории славянской рецепции // Каталог памятников древнерусской письменности XI-XIV вв.: (Рукописные книги) / Отв. ред. Д. М. Буланин. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2014. С. 530-559.

Буланин 2017 - Буланин Д. М. «Кормчая книга» и «Книга Кормчий»: (Семантика названий двух древнерусских книг) // Русская литература. 2017. № 2. С. 5-17.

Возвращенные памятники 2008 - Возвращенные памятники русской истории и культуры: Восточнославянские рукописи XIII-XVIII вв. в библиотечных собраниях Берлина / Сост. А. В. Майоров, Т. И. Афанасьева, В. Г. Ананьев. СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет, 2008. 14 с.

Гальченко 1996 - Гальченко М. Г. О написаниях е вместо в юго-западно-русских рукописях XII-XIV вв. // Русистика. Славистика. Индоевропеистика: Сб. к 60-летию А. А. Зализняка. М.: «Индрик», 1996. С. 282-300.

Горский, Невоструев. Отд. 2. Ч. 2 - [Горский А. В., Невоструев К. И.]. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. М.: Синодальная типография, 1859. Отд. 2. Ч. 2. 690 с.

Данилова 1969 - Данилова В. М. Палеографическое и фонетическое описание рукописи «Мерило Праведное» (Троицкое собрание, № 15). Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1969. 20 с.

Димитров 2013 - Димитров К. Авва Доротей. Слова. Среднобългарски превод. Гръцко-български словоуказател. Велико Търново: Университетско издателство «Св. св. Кирил и Методий», 2013. 528 с.

Дурново 2000 - Дурново Н. Н. К истории звуков русского языка // Дурново Н. Н. Избранные работы по истории русского языка. М.: «Языки славянской культуры», 2000. С. 350-367.

Дурново 2000а - Дурново Н. Н. Русские рукописи XI и XII вв. как памятники старославянского языка // Дурново Н. Н. Избранные работы по истории русского языка. М.: «Языки славянской культуры», 2000. С. 391494.

Живов 2006 - Живов В. М. Правила и произношение в русском церковнославянском правописании XI-XIII века // Живов В. М. Восточнославянское правописание XI-XIII века. М.: «Языки славянской культуры», 2006. С. 76-130.

Живов 2017 - Живов В. М. История языка русской письменности. В 2 т. М.: Ун-т Дмитрия Пожарского, 2017. Т. 1. 816 с.

Зализняк 1986 - Зализняк А. А. Новгородские берестяные грамоты с лингвистической точки зрения // Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 гг.). Комментарии и словоуказатель к берестяным грамотам. М.: «Наука», 1986. С. 89-219.

Зализняк 2002 - Зализняк А. А. Древнерусская графика со смешением ъ-о и ь-е // Зализняк А. А. «Русское именное словоизменение» с приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М.: «Языки славянской культуры», 2002. С. 577-612.

Зализняк 2004 - Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. 2-е изд., перераб. с учетом материала находок 1995-2003 гг. М.: «Языки славянской культуры», 2004. 872 с.

Карский 1928 - Карский Е. Ф. Славянская кирилловская палеография. Л.: Изд-во АН СССР, 1928. 494 с.

Каталог 2014 - Каталог памятников древнерусской письменности XI-XIV вв.: (Рукописные книги) / Отв. ред. Д. М. Буланин. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2014. 944 с.

Макеева 2015 - Макеева И. И. Об одной особенности русских рукописей XV-XVI вв. // Лингвистическое источниковедение и история русского языка (2014-2015). М.: Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова

РАН, 2015. С. 186-212 (=Труды Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН. Вып. 5).

Мерило Праведное 1961 - Мерило Праведное по рукописи XIV века / Изд. М. Н. Тихомиров. М.: Изд-во АН СССР, 1961. 700 с.

Мушинская 2015 - Мушинская М. С. Изборник 1076 года: Текстология и язык. СПб.: «Нестор-История», 2015. 478 с.

Новгородская Первая летопись 2010 - Новгородская Первая летопись. Берлинский список / Предисл. А. В. Майорова. СПб.: «Скрипториум», 2010, 444 с.

Новгородская Первая летопись 2011 - Новгородская Первая летопись. Берлинский список / Вступ. ст. Н. М. Кропачева, исслед. А. В. Майорова. СПб.: С.-Петербургский гос. ун-т, 2011 (=Письменные памятники истории и культуры России в собраниях зарубежных архивов и библиотек. Т. 1). 464 с.

Пичхадзе 2011 - Пичхадзе А. А. Переводческая деятельность в домонгольской Руси: Лингвистический аспект. М.: «Рукописные памятники Древней Руси», 2011. 404 с.

Соболевский 1903 - Соболевский А. И. Лекции по истории русского языка. 3-е изд., с изменениями и доп. М.: Университетская типография, 1903. 304 с.

Соболевский 1908 - Славяно-русская палеография: Лекции А. И. Соболевского. 2-е изд. СПб.: Синодальная типография, 1908. 120 с.

Страхов 1995 - Страхов А. Б. Филологические наблюдения над берестяными грамотами. VI-IX // Palaeoslavica. 1995. Vol. 3. С. 231-279.

Турилов 2010 - Турилов А. А. О времени и месте создания пергаменного «Евангелия Мемнона-книгописца» // Турилов А. А. Slavia Cyrillomethodiana: Источниковедение истории и культуры южных славян и Древней Руси. Межславянские культурные связи эпохи средневековья. М.: «Знак», 2010. С. 304-339.

Христова-Шомова 2001 - Христова-Шомова И. Славянските преводи на монашеските поучения на авва Доротей // Ра1аеоЬи^апса=Старобългаристика. 2001. Т. 25. Кн. 2. С. 36-53.

Шахматов 1885-1895 - Шахматов А. А. Исследование о языке новгородских грамот XIII и XIV веков // Исследования по русскому языку. СПб.: Отделение РЯС имп. АН, 1885-1895. Т. 1. С. 131-285.

Шахматов 1902 - Шахматов А. А. К истории звуков русского языка. Полногласие // Известия ОРЯС. 1902. Т. 7. Кн. 1. С. 280-318; Кн. 2. С. 303311.

Шахматов 1915 - Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода истории русского языка. Пг.: Отделение РЯС имп. АН, 1915 (=Энциклопедия славянской филологии. Вып. 11.1). L+368 с.

Шевелева 2007 - Шевелева М. Н. Еще раз о написаниях типа «ТРОТ» (на месте рефлексов праславянских сочетаний гласных с плавными) в рукописях XIII-XVI вв. // Русский язык в научном освещении. 2007. № 1 (13). С. 266-282.

Щепкин 1967 - Щепкин В. Н. Русская палеография. М.: «Наука», 1967.

224 с.

Этимологический словарь. Вып 5 - Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд. М.: «Наука», 1978. Вып. 5. 232 с.

Яцимирский 1899 - Яцимирский А. И. Мелкие тексты и заметки по старинной славянской и русской литературе. XVIII. Разночтения к Главизнам Максима Исповедника в списке XV века // Известия ОРЯС. 1899. Т. 4. Кн. 2. С. 462-464.

Яцимирский 1921 - Яцимирский А. И. Описание южно-славянских и русских рукописей заграничных библиотек. Т. 1: Вена; Берлин; Дрезден; Лейпциг; Мюнхен; Прага; Любляна; Пг.: Российская гос. академическая типография, 1921 (=Сб. ОРЯС. Т. 98). 912 с.

Beloved Mama 1981 - Beloved Mama: Private Correspondence of Queen Victoria and the German Crown Princess, 1878-1885 / Ed. by R. Fulford. London: Evans Brothers, 1981. XIV+210 p.

Boese 1966 - Boese H. Die lateinischen Handschriften der Sammlung Hamilton zu Berlin. Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1966. 370 S.

Bogeng 1922 - Bogeng G. A. E. Die grossen Bibliophilen: Geschichte der Büchersammler und ihrer Sammlungen. Leipzig: Verlag von E. A. Seemann, 1922. Bd 1. 514 S.

Catalogue 1882 - Catalogue of the Magnificent Collection of Manuscripts from Hamilton Palace. London: (Sotheby, 1882). 150+XXII p.

Catalogue 1889 - Catalogue of Ninety-one Manuscripts on Vellum, Illuminated by English (Anglosaxon), Byzantine, French, Dutch, Burgundian, German, Italian and Spanish Artists of the VIIth to the XVIIth Century, chiefly from the Famous Hamilton Collection, and till lately in the Possession of the Royal Museum of Berlin, which will be Sold by Auction by Messrs Sotheby, Wilkinson and Hodge... (London: Dryden Press, 1889). 80 p.

Dreyer 1986 - Dreyer P. Dantes Divina Commedia mit den Illustrationen von Sandro Botticelli. Codex Reg. Lat. 1896. Codex Ham. 201 (Cim. 33). Kommentarband zum Faksimile. Zürich, 1986. 183 S.

Günther 1960 - Günther K. Slawische Handschriften in Deutschland // Zeitschrift für Slawistik. 1960. Bd 5. H. 3. S. 317-355.

Hamilton Palace Sale 1882 - The Hamilton Palace Sale // The Illustrated London News. 1882. Vol. 81. No. 2254. July 15. P. 66.

Hamilton Sale 1882 - The Hamilton Sale // The Spectator: A Weekly Review of Politics, Literature, Theology and Art. 1882. Vol. 55. No. 2817. June 24. P. 826-827.

Hausherr 1953 - Hausherr I. Centuries // Dictionnaire de spiritualité: Ascétique et mystique, doctrine et histoire. Paris: Beauchesne, 1953. Vol. 2. Col. 416-418.

Heawood 1950 - Heawood T. Watermarks mainly of the 17th and 18th Centuries. Hilversum: Paper Publications Society, 1950. 154+534 p.

Katalog 1990 - Katalog der slavischen Handschriften in Bibliotheken der Bundesrepublik Deutschland / Bearbeitet von E. Matthes. Wiesbaden: Otto Harrassowitz, 1990. 248 S.

Kirchner 1924 - Kirchner J. Die Hamilton-Handschriften: Zur Geschichte einer berühmten Sammlung // Das Sammlerkabinett. 1924. Vol. 3. H. 5/6. S. 1-7.

Maxime le Confesseur 1945 - Maxime le Confesseur. Centuries sur la charité / Introduction et traduction de J. Pegon. Paris; Lyon: Edition du cerf; Edition de l'abeille, (1945) (=Sources Chrétiennes. Vol. 9). 176 p.

Miklas et al. 1984 - Miklas H., Scapov J., Veder W. The Slavic Manuscripts in the Federal Republic of Germany // Полата кънигописьная. 1984. No. 9. P. 39-58.

Overgaauw 2007 - Staatsbibliothek zu Berlin Preussischer Kulturbesitz. Kataloge der Handschriftenabteilung / Hrsg. von E. Overgaauw. 1. Reihe: Handschriften. Bd. 5: Les manuscrits médiévaux français et occitans de la Preussische Staatsbibliothek et de la Staatsbibliothek zu Berlin Preussischer Kulturbesitz. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2007. 360 S.

PG. Vol. 90 - Patrologiae cursus completus. Series graeca / Ed. J. Migne. Parisiis, 1865. Vol. 90. 1480 col.

Ramsden 1956 - London Bookbinders: 1780-1840 / By Ch. Ramsden. London: B. T. Batsford, 1956. 250 p.

Schochow 2003 - Schochow W. Bücherschicksale: Die Verlagerungsgeschichte der Preussischen Staatsbibliothek. Auslagerung, Zerstörung, Entfremdung, Rückführung. Dargestellt aus den Quellen. Berlin: Walter de Gruyter Verlag, 2003. 328 S.

Veder 2010 - Veder W. Евагрий Понтийский. О молитве: К вопросу о глаголице на Руси // Forma formans: Studi in onore di Boris Uspenskij / A cura di S. Bertolissi e R. Salvatore. Napoli: M. D'Auria editore, 2010. Vol. 2. P. 243266.

Information about the article Author: Bulanin Dmitri Mihajlovich - Doctor of Philological Sciences, main research fellow of the Institute of History of Saint Petersburg State University, main research fellow of the Institute of Russian Literature (Pushkin House) of Russian Academy of Sciences (nab. Makarova, 4, Saint Petersburg, 199034, Russia). dmitriibulanin@yandex.ru.

Title: Old Russia Didactic Miscellany of the 14th Century Berlin, Hamilton 381 and its First Owner Alexander, the 10th Duke of Hamilton. The first part.

Summary: The political reunion of East Berlin and West Berlin made it possible to return quite a number of rare books to their legal owner, i. e. to Prussia State Library that is known by now under the name of Staatsbibliothek Preussischer Kulturbesitz. The important part of the «books repatriants» consists of the manuscripts from the famous collection of Duke Alexander Hamilton, and among the manuscripts from his collection the unique Slavic codex of the collection, the Old Russia didactic miscellany of the 14th century Hamilton 381.

The content of the manuscript is composed with the translations from the writings by Byzantine church classics. This piece of Old Russia book culture being in excellent condition and quite unique in content for such a remote epoch surely deserves a monographic study. Its codicological description together with the analysis of its orthographic system and the combination of the texts the miscellany consists of - all this provides the researcher with material to make some conclusions about the provenance of the texts and of the codex as an integral unit.

The combination of several marks makes it possible to isolate out of the codex three rather independent blocks that seem to be taken from different antigraphi. The first block reflects partly the composition of Old Bulgaria miscellany that is known among the specialists under the name of «Menaia selection». This «selection» was compiled at the beginning of the 10th century and it is reflected at different scale in the younger manuscripts mainly of East Slavonic provenance. The block we see in the Hamilton codex conserve the text peculiarities of its ancient original with a minimum of innovations. The very similar parallels to the texts from the second block can be find in two Russian manuscripts written on parchment and almost identical in their content (GIM, Hludov collection, No. 10d; Synod collection, No. 644). The literary pieces those manuscripts includes in them can be in their turn divided in two strata. One stratum goes back to the same time as the formation of the «selection», the other one looks to be a little bit younger. Two strata seem to be joined within Old Russia. The texts from both strata are reflected in the second block of Hamilton manuscript. The third block of the manuscript includes the collection of the sermon by Dorotheos of Gaza. This collection belongs to the redaction that A. V. Gorskij and K. I. Nevostruev considered to be the first one and that can be read besides Hamilton manuscript in only one copy. It is not easy to locate Hamilton manuscript as integral unit, i. e. to say where three blocks described were put together under one and the same cover. We can only exclude from the list of regions that may be its place of origin the South Russian lands.

Key words: codex, parchment, palaeography, orthography, Church fathers heritage, translation, localization, dating, East Slavonic copies, diplomat, collector, auction.

References (transliteration)

Bulanin D. M. Antichnye tradicii v drevnerusskoj literature XI-XVI vv. [Old Greek and Roman traditions in old Russian literature of the 11th to 16th centuries]. München: Otto Sagner Publ., 1991 (=Slavistische Beiträge. Bd. 278). 466 p. (In Russian).

Bulanin D. M. Izbornik 1076 goda i spory o nacional'nyh primetah v drevnih slavyanskih perevodah [Text-selection of 1076 and the discussions about the national marks in ancient Slavonic translations]. Russkaya literature. 2012, no. 2, pp. 3-30. (In Russian).

Bulanin D. M. Tekstologicheskie i bibliograficheskie arabeski. I. Iz istorii teksta slavyanskogo «Enchiridiona» [Textological and bibliographic arabesques. I. From the text history of Slavonic "Encheiridion"], in: Katalog pamyatnikov drevnerusskojpis'mennostiXI-XIVvv.: (Rukopisnye knigi) [Catalogue of the Old Russian Written Texts from the 11-14th Centuries: (Manuscript Codices)] / Ed. by D. M. Bulanin. St.Petersburg, Dmitrij Bulanin Publ., 2014. pp. 435-448. (In Russian).

Bulanin D. M. Tekstologicheskie i bibliograficheskie arabeski. V. «Andrianty» v starshem slavyanskom perevode [Textological and bibliographic arabesques. V. "Andrianty" in the oldest Slavonic translation], in: Katalog pamyatnikov drevnerusskoj pis'mennosti XI-XIV vv.: (Rukopisnye knigi) [Catalogue of the Old Russian Written Texts from the 11-14th Centuries: (Manuscript Codices)] / Ed. by D. M. Bulanin. St.Petersburg, Dmitrij Bulanin Publ., 2014. pp. 489-510. (In Russian).

Bulanin D. M. Tekstologicheskie i bibliograficheskie arabeski. VII. «Nastavlenie» Agapita: Neskol'ko epizodov iz istorii slavyanskoj recepcii [Textological and bibliographic arabesques. VII. "Admonition" by Agepetus: Several episodes from its reception in Slavonic], in: Katalog pamyatnikov drevnerusskoj pis'mennosti XI-XIV vv.: (Rukopisnye knigi) [Catalogue of the Old Russian Written Texts from the 11-14th Centuries: (Manuscript Codices)] / Ed. by D. M. Bulanin. St.Petersburg, Dmitrij Bulanin Publ., 2014. pp. 530-559. (In Russian).

Bulanin D. M. «Kormchaya kniga» i «Kniga Kormchij»: (Semantika nazvanij dvuh drevnerusskih knig) ["Kormchaya book" and "The book Kormchij": (Semantic of the title of two Old Russian books]. Russkaya literatura. 2017, no. 2, pp. 5-17. (In Russian).

Vozvrashchennye pamyatniki russkoj istorii i kul'tury: Vostochnoslavyanskie rukopisi XIII-XVIII vv. v bibliotechnyh sobraniyah Berlina [The monuments of Russian history and culture returned back: East Slavonic manuscripts of the 13-18th centuries in Berlin libraries] / Ed. by A. V. Majorov, T. I. Afanas'eva, V. G. Anan'ev. St.Petersburg, St.Petersburg State University Publ., 2008. 14 p. (In Russian).

Gal'chenko M. G. O napisaniyah «e» vmesto «yat'» v yugo-zapadno-russkih rukopisyah XII-XIV vv. [About the spelling of "e" instead of "yat"' in SouthWest Russian manuscripts of the 12-14th centuries], in: Rusistika. Slavistika. Indoevropeistika: Sb. k 60-letiyu A. A. Zaliznyaka. [Russian studies. Slavonic studies. Indoeuropean studies]. Moscow, Indrik Publ., 1996, pp. 282-300. (In Russian).

Gorskij A. V., Nevostruev K. I. Opisanie slavyanskih rukopisejMoskovskoj Sinodal'noj biblioteki [Description of the Slavonic manuscripts from the Moscow Synod library]. Moscow, Synod Printing house, 1859. Ser. 2, pt. 2. 690 p. (In Russian).

Danilova V. M. Paleograficheskoe i foneticheskoe opisanie rukopisi «Merilo Pravednoe» (Troickoe sobranie, № 15). Avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. [Palaeographic and phonetic description of the manuscript of "Merilo Pravednoe"

(Trinity monastery collection, № 15). Extended abstract of PhD dissertation (Philology)]. Moscow, 1969. 20 p. (In Russian).

Dimitrov K. Avva Dorotej. Slova. Srednobolgarski prevod. Grecko-bolgarski slovoukazatel [Abba Dorotheos. Sermons. Middle Bulgarian translation. Greek-Bulgarian word index]. Veliko Tyrnovo, "Saints Cyril and Methodius" University Publishing house, 2013. 528 p. (In Bulagarian).

Durnovo N. N. K istorii zvukov russkogo yazyka [To the history of the sounds of Russian language], in: Durnovo N. N. Izbrannye raboty po istorii russkogo yazyka [Chosen papers on the history of Russian language]. Moscow, Yazyki slavyanskoj kul'tury Publ., 2000, pp. 350-367. (In Russian).

Durnovo N. N. Russkie rukopisi XI i XII vv. kak pamyatniki staroslavyanskogo yazyka [Russian manuscripts of the 11th and of the 12th centuries as the monuments of Ancient Slavonic language], in: Durnovo N. N. Izbrannye raboty po istorii russkogo yazyka [Chosen papers on the history of Russian language]. Moscow, Yazyki slavyanskoj kul'tury Publ., 2000, pp. 391494. (In Russian).

Zhivov V. M. Pravila i proiznoshenie v russkom cerkovnoslavyanskom pravopisanii XI-XIII veka [The rules and the pronunciation in Russian Church Slavonic spelling of the 11-13th centuries], in: Zhivov V. M. Vostochnoslavyanskoe pravopisanie XI-XIII veka [The spelling in East Slavonic in the 11-13 centuries]. Moscow, Yazyki slavyanskoj kul'tury Publ., 2006, pp. 76-130. (In Russian).

Zhivov V. M. Istoriya yazyka russkoj pis'mennosti [History of the language in Russian writings]. Moscow, Dmitrij Pozharskij University, 2017. Vol. 1. 816 p. (In Russian).

Zaliznyak A. A. Novgorodskie berestyanye gramoty s lingvisticheskoj tochki zreniya [Novgorod birch bark writings from the linguistic point of view], in: Yanin V. L., Zaliznyak A. A. Novgorodskie gramoty na bereste (iz raskopok 1977-1983 gg.). Kommentarii i slovoukazatel' k berestyanym gramotam [Novgorod birch bark writings (from the excavations of 1977-1983). The commentary and the word index to the birch bark writings]. Moscow, Nauka Publ., 1986, pp. 89-219. (In Russian).

Zaliznyak A. A. Drevnerusskaya grafika so smesheniem «t-o» i «t-e» [Old Russia graphic system with the confusion of "t-o" and "t-e"], in: Zaliznyak A. A. «Russkoe imennoe slovoizmenenie» s prilozheniem izbrannyh rabot po sovremennomu russkomu yazyku i obshchemu yazykoznaniyu ["The changes in Russian noun paradigm" together with the addition of chosen papers on Moderm Russian language and on general linguistics]. Moscow, Yazyki slavyanskoj kul'tury Publ., 2002, pp. 577-612. (In Russian).

Zaliznyak A. A. Drevnenovgorodskij dialekt. 2-e izd., pererab. s uchetom materiala nahodok 1995-2003 gg. [The dialect of Ancient Novgorod. 2nd ed. revised with the reference to the findings of 1995-2003]. Moscow, Yazyki slavyanskoj kul'tury Publ., 2004. 872 p. (In Russian).

Cyrillomethodiana: Sources study on the history and on the culture of South Slavs and Old Russia. Interslavonic cultural relations in Middle Ages]. Moscow, Znak Publ., 2010, pp. 304-339. (In Russian).

Hristova-Shomova I. Slavyanskite prevodi na monasheskite poucheniya na avva Dorotej [Slavonic translations on the monastic sermons by abba Dorotheos]. Palaeobulgarica=Starob"lgaristika. 2001, vol. 25, no. 2, pp. 36-53. (In Bulgarian).

Shahmatov A. A. Issledovanie o yazyke novgorodskih gramot XIII i XIV vekov [Study of the language in Novgorod documents of the 13th and of the 14th centuries], in: Issledovaniya po russkomu yazyku [Studies on Russian language]. St.Petersburg, Russian language and literature Dept of imperial AN Publ., 18851895, Vol. 1, pp. 131-285. (In Russian).

Shahmatov A. A. K istorii zvukov russkogo yazyka. Polnoglasie [To the history of the sounds in Russian. Polnoglasie]. Izvestiya ORYAS. 1902, vol. 7, no. 1, pp. 280-318; no. 2, pp. 303-311. (In Russian).

Shahmatov A. A. Ocherk drevnejshego perioda istorii russkogo yazyka [Essay on the earliest period in the history of Russian kanguage]. Petrograd, Russian language and literature Dept of imperial AN Publ., 1915. L+368 p. (=Enciklopediya slavyanskoj filologii. Vyp. 11.1). (In Russian).

Sheveleva M. N. Eshche raz o napisaniyah tipa «TROT» (na meste refleksov praslavyanskih sochetanij glasnyh s plavnymi) v rukopisyah XIII-XVI vv. [Once again about the spelling of the type "TROT" (on the place of the reflexes of the combination from vowels and smouth sounds) in the manuscripts of the 13-16th centuries]. Russkij yazyk v nauchnom osveshchenii. 2007, no. 1 (13), pp. 266-282. (In Russian).

Shchepkin V. N. Russkaya paleografiya [Russian palaeography]. Moscow, Nauka Publ., 1967. 224 p. (In Russian).

Etimologicheskij slovar' slavyanskih yazykov: Praslavyanskij leksicheskij fond [Etymological dictionary of the Slavonic languages: Proto-Slavic lexical corpus]. Moscow, Nauka Publ., 1978. Issue 5. 232 p. (In Russian).

Yacimirskij A. I. Melkie teksty i zametki po starinnoj slavyanskoj i russkoj literature. XVIII. Raznochteniya k Glaviznam Maksima Ispovednika v spiske XV veka [Short texts and notes concerning the ancient Slavonic and Russian literature. XVIII. Variants to the "chapters" by Maxim the Confessor in the copy of the 14th century]. Izvestiya ORYAS. 1899, vol. 4, no. 2, pp. 462-464. (In Russian).

Yacimirskij A. I. Opisanie yuzhno-slavyanskih i russkih rukopisej zagranichnyh bibliotek [Description of South Slavonic and Russian manuscripts in the foreign libraries]. Vena; Berlin; Drezden; Lejpcig; Myunhen; Praga; Lyublyana; Petrograd, Russian state academic Printing house, 1921. Vol. 1. 912 p. (=Sb. ORYAS. T. 98). (In Russian).

Beloved Mama: Private Correspondence of Queen Victoria and the German Crown Princess, 1878-1885 / Ed. by R. Fulford. London, Evans Brothers, 1981. XIV+210 p. (In English).

Boese H. Die lateinischen Handschriften der Sammlung Hamilton zu Berlin [The Latin manuscripts in the Hamilton collection in Berlin]. Wiesbaden, Otto Harrassowitz, 1966. 370 p. (In German).

Bogeng G. A. E. Die grossen Bibliophilen: Geschichte der Büchersammler und ihrer Sammlungen [The great bibliophiles in Germany: The history of book collectors and book collections]. Leipzig, E. A. Seemann Publ., 1922. Vol. 1. 514 p. (In German).

Catalogue of the Magnificent Collection of Manuscripts from Hamilton Palace. London, (Sotheby, 1882). 150+XXII p. (In English).

Catalogue of Ninety-one Manuscripts on Vellum, Illuminated by English (Anglosaxon), Byzantine, French, Dutch, Burgundian, German, Italian and Spanish Artists of the VIIth to the XVIIth Century, chiefly from the Famous Hamilton Collection, and till lately in the Possession of the Royal Museum of Berlin, which will be Sold by Auction by Messrs Sotheby, Wilkinson and Hodge... (London, Dryden Press, 1889). 80 p. (In English).

Dreyer P. Dantes Divina Commedia mit den Illustrationen von Sandro Botticelli. Codex Reg. Lat. 1896. Codex Ham. 201 (Cim. 33). Kommentarband zum Faksimile ["Divina Commedia" by Dante with the illustrations of Sandro Botticelli. Codex Reg. Lat. 1896. Codex Ham. 201 (Cim. 33). The volumer with commentaries to the facsimile edition]. Zürich, 1986. 183 p. (In German).

Günther K. Slawische Handschriften in Deutschland [Slavonic manuscripts in Germany]. Zeitschrift für Slawistik. 1960, vol, 5, no. 3, pp. 317-355. (In German).

The Hamilton Palace Sale. The Illustrated London News. 1882, vol. 81, no. 2254, July 15, p. 66. (In English).

The Hamilton Sale. The Spectator: A Weekly Review of Politics, Literature, Theology and Art. 1882, vol. 55, no. 2817, June 24, pp. 826-827. (In English).

Hausherr I. Centuries [The Hundreds], in: Dictionnaire de spiritualité: Ascétique et mystique, doctrine et histoire [Dictionary of the spirituality: Ascetics and mystics, doctrine and history]. Paris, Beauchesne Publ, 1953. Vol. 2, col. 416-418. (In French).

Heawood T. Watermarks mainly of the 17th and 18th Centuries. Hilversum, Paper Publications Society, 1950. 154+534 p. (In English).

Katalog der slavischen Handschriften in Bibliotheken der Bundesrepublik Deutschland [Catalogue of the Slavonic manuscripts in the libraries of Federal Republic of Germany] / Ed. by E. Matthes. Wiesbaden, Otto Harrassowitz Publ., 1990. 248 p. (In German).

Kirchner J. Die Hamilton-Handschriften: Zur Geschichte einer berühmten Sammlung [The manuscripts of Hamilton: To the history of the famous collection]. Das Sammlerkabinett [The collector's study]. 1924, vol. 3, no. 5/6, pp. 1-7. (In German).

Maxime le Confesseur. Centuries sur la charité [The hundreds upon the love] / Ed. by J. Pegon. Paris; Lyon, Edition du cerf Publ; Edition de l'abeille Publ, (1945) 176 p. (=Sources Chrétiennes. Vol. 9). (In French).