CC BY
10
RAR УДК 930 ББК 63.3
DOI 10.34685/HI.2022.39.4.009
ДРЕВНЕРУССКАЯ МЕБЕЛЬ КАК ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ В ХГС ВЕКЕ
Углева Наталья Владимировна,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела дерева и мебели Государственного исторического музея, Красная пл., У, г. Москва, Россия,109012,
uglevan@ya.ru
Аннотация
Атрибуция древнерусской мебели в настоящее время приобрела особую актуальность, т.к. многие датировки требуют пересмотра. Решение этой задачи возможно путем осмысления истории изучения этого феномена, начало чего приходится на XIX в., когда наряду с другими памятниками декоративного искусства древняя мебель была выделена в зону интересов музейщиков, художников, историков, коллекционеров во многом благодаря росту национального самосознания и становлению такого художественного явления как русский стиль.
Ключевые слова
Мебель, атрибуция, древнерусская, А.Ф. Малиновский, Ф.Г. Солнцев, И.Е. Забелин, П.И. Щукин, Исторический музей.
Исследование древнерусской мебели1 в настоящее время стало насущной проблемой. Ее решение актуализировано внедрением Государственного каталога музейного фонда, который представляет федеральную государственную информационную систему учета музейных предметов и коллекций. Необходимость введения данных о месте и времени создания предметов, и их публикация на сайте выявило, что мебель допетровской эпохи атрибутирована XVII в. и, в редчайших случаях — XVI в., что полностью соответствует сведениям, опубликованным в специальной литературе. Однако возникает закономерный вопрос об объективности, степени обоснованности и происхождении таких датировок, а также сомнение в том, что не сохра-
нились предметы обстановки более ранних эпох, т. к. весь имеющийся на сегодняшний день массив памятников стилистически необычайно разнообразен. Это позволяет выдвинуть предположение, что атрибуционные характеристики ряда предметов недостаточно корректны и требуют пересмотра.
Решение этой задачи основано на применении метода исторической периодизации путем изучения процесса становления отечественной практики исследования мебели, где в качестве первого этапа необходимо обратиться к истокам изучения мебели в России, приходящимся на XIX в.
К первой фиксации древней мебели относится публикация А. Ф. Малиновского «Историческое описание древняго российскаго музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты,
1 Древнерусская мебель - мебель, созданная в допетровское время.
в Москве обретающагося»2. Этот труд был инициирован указом 1806 г. императора Александра I о создании музея на основе предметов, хранящихся в Оружейной палате Московского Кремля. Спустя год А.Ф. Малиновский выпустил книгу, ставшую первым иллюстрированным каталогом древних сокровищ императорского дома. Среди уникальных артефактов были запечатлены и четыре тронных кресла, которые, правда, уже с XVIII в. появлялись в регулярных изданиях коронационных альбомов. Хотя все они исторически приписываются к работам зарубежных масте-ров3, тем не менее это был первый отечественный опыт введения артефактов мебельного искусства в научный оборот, где наряду с изображениями, расположенными, по мнению автора, в хронологическом порядке, присутствовали краткие аннотации с описанием и историей поступления объектов в царский обиход.
В одной из них, посвященной тронному креслу царя Михаила Федоровича (Илл. 1.), А.Ф. Малиновский подвел итог своей атрибуции: «Ни в каких записках и книгах Палатского Архива не значится, откуда поступили сии кресла. Должно думать, что они нарочно по повелению Государя либо в России, либо в иностранной земле сделаны»4.
Именно эта формулировка, в которой подчеркивается, что время, место и источник происхождения неизвестны, резюмирует главную проблему, вставшую перед исследователями мебельных артефактов. Актуальна она и сегодня для большинства образцов древнерусской мебели.
Работа по каталогизации собрания Оружейной Палаты, а также в контексте ее, по разработке алгоритма исследования предметов искусства
Малиновский А.Ф. Историческое описание древняго российскаго музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты, в Москве обретающагося. М.: типография Императорскаго Московского университета. 1807.
Более подробно об особенностях атрибуции тронных кресел из собрания Музеев Московского Кремля: Н.В. Углева. Древнейшие троны русского престола // Низвергнутые троны российского престола. М.: Государственный исторический музей, 2018. С. 14-31.
Малиновский А.Ф. Историческое описание древняго российскаго музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты, в Москве обретающагося. М.: типография Императорскаго Московского университета, 1807. С. 119.
Илл. 1. «Кресла царя Михаила Федоровича» из публикации А. Ф. Малиновского.
была продолжена в середине XIX в. Ф.Г. Солнцевым, занимавшимся подготовкой альбома «Древности Российского государства»5. В нем уже упомянутые четыре царские кресла впервые опубликованы в виде обмеров, представляющих виды памятников с фасада, торцов, сзади и оборотную сторону сиденья. Столь подробная фиксация позволила получить представление об особенностях конструкции и декора. Так, и сегодня на листах с изображением кресла царя Михаила Федоровича (Илл. 2, 3, 4.) можно увидеть дорисовки драгоценного убора, являющиеся либо частью авторского замысла, либо своеобразным восполнением утрат, а на кресле царя Алексея Михайловича открывается то, что скрыто ювелирным декором: первоначальные полихромные миниатюрные росписи.
Подробное отображение предметов необычайно ценно для исследователей, т.к. дает возможность сравнить, изменился ли их облик с момента
Солнцев Ф.Г. Древности Российского государства. Альбом. М.: Тип. Александра Семена, 1849—1865.
2
3
5
Илл. 2. «Кресла царя Михаила Федоровича» из публикации Ф.Г. Солнцева (вид с фасада).
Илл. 4. «Кресла царя Михаила Федоровича» из публикации Ф.Г. Солнцева (вид сзади).
первой зарисовки, а также увидеть то, что скрыто от взгляда при витринном экспонировании памятников, и использовать этот материал для последующих атрибуций. Повторно такая практика была применена лишь во втором десятилетии XXI в. в книге «Гамбсова мебель»6 и в коллективной монографии «Низвергнутые троны российского престола»7. Здесь артефакты публиковались не так, как было принято в ХХ в. — чаще всего в одной или, в редких случаях, в двух позициях, а в трех. Отсутствовало изображение оборотной стороны сиденья у кресел, что является значительным упущением, т.к. эта сторона предмета дает возможность получить информацию об особенностях конструкции, позволяющей наиболее точно установить время создания предмета.
Еще одним важным этапом для изучения древней мебели явился выход в свет в конце
Илл. 3. «Кресла царя Михаила Федоровича» из публикации Ф.Г. Солнцева (вид с торца, сиденье).
6 Углева Н.В. Гамбсова мебель в собрании Исторического музея. М., 2016.
7 Низвергнутые троны российского престола. М.: ГИМ, 2018
1860-х гг. ряда монографий И.Е. Забелина о домашнем быте русского народа8, в которых этому материалу отводились особые главы, посвященные перечню видов, описанию форм, обстоятельств создания, перечислению техник и материалов, использованных при изготовлении, упоминанию имен мастеров с подробными ссылками на архивные источники. Однако все эти сведения актуальны для изучения мебели только XVI — XVII вв., т.к. основаны на документах именно этого периода.
Наибольшее значение для изучения древнего наследия имели музейные собрания. Крупнейшее из них до сих пор находится в Историческом музее, официальная дата учреждения которого — 1872 год. Собрание мебели здесь начало складываться в 1890 г.9, а первым экспонатом его стал уникальный объект — складной стол с расписанной ковровым орнаментом столешницей (Илл. 5, 6.).
Он относится к одному из наиболее ранних образцов русского мебельного искусства и не имеет прямых аналогов в других коллекциях. Стол входил в обстановку палат Софьи Алексеевны Романовой в Новодевичьем монастыре и обоснованно считается меморией, связанной с именем опальной царевны. Этот предмет в инвентарной книге музея был датирован XVII в. — временем, сопоставимым с датами жизни его владельца. Однако особенности конструктивного и декоративного решения предмета позволили нам предположить значительно более раннее время его создания и сфокусировать его на XVI в.10
В конце XIX в. в Исторический музей поступили и дубовые столы (Илл. 7.), считавшиеся до недавнего времени работой русских мастеров XVII — начала XVIII вв.11, а также парные двер-
8 И.Е. Забелин. Домашний быт русских царей XVI-XVII столетиях. 1868; Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц XVI-XVII столетиях. 1869.
9 Углева Н.В. Формирование мебельной коллекции Исторического музея в1890-1930-е гг. // Вопросы музеоло-гии. С-Пб.ГУ № 2. С. 111-120.
10 Эта тема требует отдельного изложения, что будет отражено в последующих публикациях.
11 Углева, Н. В. Развенчание мифа. Изменение атрибуции
дубовых столов из собрания Исторического музея // Материалы IV научно-практической конференции. Труды Государственного исторического музея. Вып. 208. М.: ГИМ, 2017. С. 149-160.
цы от шкафа первой половины XIX в., расписанные монастырским живописцем Я. Ярыгиным, который занимался также оформлением прялок, посуды.
Илл. 5. Стол русской работы. XVI в. ГИМ.
Илл. 6. Столешница стола русской работы. XVI в. ГИМ.
Илл. 7. Стол русской работы. Конец XIX - начало ХХ вв.
Поступление столь разнообразных предметов было обусловлено концепцией комплектования, сформулированной И.Е. Забелиным в отчете ИРИМ за первые 25 лет существования: «Исторический музей не есть музей редкостей, невиданных вещей. Он есть собрание памятников, то есть разных вещей, систематически вводящих зрителя в бытовой порядок миновавшей жизни, почему для него дороги не редкости, а всякие рядовые предметы быта, лишь бы они пополняли общий круг бытовых нужд и потребностей»12. Таким образом, коллекция к концу XIX в. объединяла, главным образом, мебель, существовавшую в высших социальных слоях русского общества, т.е. бытовавшую в боярской среде, а также очень схожую с ней по внешнему облику, поступившую из городского, сельского и деревенского обихода XVIII — первой половины XIX вв. Среди них были представлены скамьи, столы, стулья, расписные шкафы и сундуки.
Музейная обработка этих памятников заключалась в оформлении учетной документации: в инвентарных книгах музея фиксировалось краткое описание единиц хранения, датировка, размер и вносилась запись источника поступления. Последняя характеристика особенно важна для памятников мебели, как правило, не имеющей клейм изготовителя, т.к. именно провенанс является объективной категорией информации, благодаря которой возможно проследить историю предмета и таким образом установить обстоятельства его создания.
В 1895 году открыл двери еще один московский музей. Он принадлежал известному собирателю и меценату П.И. Щукину и назывался «Российские древности», что полностью соответствовало составу коллекций его наполнявших. Известно, что своеобразным камертоном при выборе объектов для приобретения стал серебряный ковш, купленный на Нижегородской ярмарке, с жалованной надписью от императрицы Елизаветы Петровны атаману Яицко-го войска Федору Андреевичу Бородину. Таким образом идея иллюстрации русской истории уникальными памятниками материальной культуры стала главенствующей для всего собрания П.И. Щукина. Это касается и мебельной части собрания.
Хотя мебель не рассматривалась как самоценная составляющая собрания, П.И. Щукину удалось сформировать уникальную коллекцию: она была единственной в своем роде, состояла из редчайших памятников русского мебельного дела (Илл. 8.) и полностью соответствовала концепции музея, закрепленной в названии «Российские древности». В 1905 г. она вошла в состав фонда Исторического музея, заложив основу собрания древнерусской мебели13.
Илл. 8. Стул русской работы. XVI в. Из коллекции П.И. Щукина. ГИМ.
XIX век стал временем целенаправленного выделения древней мебели в зону особого интереса. Это было связано со становлением и развитием к концу столетия такого художественного направления как русский стиль. В его русле профессиональные художники занялись созданием предметов обстановки. Для этого было необходимо выявить то, что наиболее точно соотносилось с понятием «русское» и «национальное», в том числе в области мебельного наследия. Наиболее
13
12 Отчет ИРИМ за XXV лет (1883-1908). М., 1916. С. 18.
Углева Н.В. Коллекция мебели в музее «Российские древности» П.И. Щукина [Электронный ресурс]/ Н.В. Углева // Артикульт (Art&cult). 2018. № 31(3). //articult. rsuh.ru, articult.me. С. 31-36. - Режим доступа: http:// articult.rsuh.ru/articult-31-3-2018/index.php.
четко эта задача была сформулирована теоретиками французского символизма, а ее реализация как нельзя лучше соответствовала тому, что создавалось в русских мастерских — предметам, наполненным символикой, загадочными образами или явными обращениями к различным источникам. Так, в статье «Поль Гоген: символизм в живописи» А. Орье в 1891 году: «Произведение должно быть, во-первых, идейным, ибо единственный его идеал — выражение идеи; во-вторых, символическим, поскольку эта идея получает выражение в формах; в-третьих, синтетичным, поскольку рисунок его форм, начертание его знаков соответствует обобщенному способу понимания; в-четвертых, субъективным, поскольку его объект должен рассматриваться не как объект, но как знак, воспринимаемый субъектом; в-пятых, вследствие сказанного, оно должно быть декоративным.. ,»14. Полностью этой доктрине отвечало знаменитое кресло, созданное В.П. Шутовым в 1870 г., когда французский символизм только зарождался. Подлокотники кресла были выполнены из дерева в виде скульптурных изображений топоров, спинка — дуги от упряжи, одна из опор — балалайки, задняя часть сиденья украшена лежащей рукавицей. В основе художественного решения лежала реалистическая трактовка предметов крестьянского обихода, что выражало авторское представление о национальных стилистических особенностях.
Обращение к народному быту как восприемнику древних традиций — распространенная практика для целого ряда представителей творческой среды. Показательно то, что на первой российской художественно-промышленной выставке, прошедшей в Петербурге в 1829 г., существовал раздел отечественных древностей, где наряду со старинными вещами допетровского времени единым блоком демонстрировались домовая резьба и утварь из крестьянских домов второй половины XVIII — начала XIX вв., объединенные по единому принципу: все они были наделены признаками архаики, т. е. давно ушедших стилей.
То же представление было характерно для многочисленных музеев образцов, организованных во второй половине XIX в. при образователь-
14 Цит. по Пийеман Ж. Живопись, графика и скульптура // Энциклопедия символизма. Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка. М., 1998. С. 55.
ных учреждениях и в частных усадебных художественных лабораториях, в задачу которых входило не только создание современных проектов и предметов в русском стиле, обучение мастеров их изготавливавших, но и составление коллекций. В качестве моделей для творческой переработки избирались находки из экспедиционных привоз-ов, которые регулярно осуществлялись в различных районах России. Показателен в этом смысле пример создания в 1880-х гг. Е.Д. Поленовой проекта, так называемого, «шкафчика с колонкой» (Илл. 9.), сочетающего в решении элементы резного рубеля, швейки из собрания музея в Абрамцево и замеченной и зарисованной автором декоративной композиции — фрагмента декора качелей на Девичьем поле в Москве.
Илл. 9. Шкафчик с колонкой. Проект Е.Д. Поленовой. 1880-е гг. ГИМ.
Практика натурных зарисовок оказалась крайне плодотворной, т. к. открывала дополнительные возможности для аккумуляции рабочих материалов. Это ярко характеризуется созданием в Абрамцевских мастерских кресла, копировавшего художественное решение известного кресла XVI в. из Гефсиманского скита (Проект В.М. Васнецова, 1880-е гг.), принадлежность которого приписывается Ивану Грозному. Строгих очертаний предмет, украшенный пропильным 8-образным орнаментом, пользовался большой популярно-
стью у современников и вышел значительным тиражом. Примечательно, что в основе проекта лежал не образец крестьянской работы или результат авторского комбинирования различных элементов, а древний артефакт, запечатленный, правда, с изменением пропорций.
Музеи, художественно-промышленные выставки и деятельность кустарных мастерских поддерживали интерес широкие слоев к коллекционированию предметов национальной истории. Во многих усадьбах и даже в городских квартирах появлялись собрания, которые можно было бы охарактеризовать как «предметы старины», где соседствовали как действительно редкие древние артефакты, так и хозяйственная утварь XVIII — XIX вв.
Подводя итог, отметим, что в XIX в. древнерусская мебель вошла в зону собирательских интересов, хотя в силу отсутствия исследовательской базы, наработок в области атрибуции она была включена в единый массив материальной культуры с носящими черты архаики предметами XVIII — первой половины XIX вв., которые происходили из деревенских, сельских, городских, посадских домов, в которых сохранялся старый уклад в постройке жилища и организации его внутреннего пространства. Однако специализированных собраний мебели не существовало, в том числе, и посвященных древнерусскому периоду. На данном этапе древние артефакты были включены в единый ряд с произведениями более позднего времени производства, что наглядно продемонстрировала практика работы художественно-промышленных выставок и музеев образцов, созданных при художественных лабораториях и в учебных заведениях.
В этот же период начала создаваться научная база для исследований: проводились изыскания в архивах, ставшие основой для публикаций сведений, позволяющих получить представление
о русском аристократическом быте XVI — XVII вв. В контексте этой деятельности впервые появилась информация о мебельном ассортименте, о материалах и художественных приемах, использовавшихся при ее создании.
К XIX в. относится процесс появления специализированных масштабных музейных собраний, в задачу которых входило сбор и сохранение отечественных памятников древности, в том числе и образцов мебели. Именно здесь осуществлялась деятельность по выработке принципов работы с экспонатами, где каждая единица хранения получала идентификационный номер, фиксировался размер, время создания, если таковое возможно было определить, внешний вид путем описания и, в редких случаях, изображения.
Важно отметить, что именно музейные собрания стали творческой лабораторией для многих художников, которые обращались к коллекциям для копирования или разработки стилизованных образов для последующего воплощения в своих произведениях, созданных в русском стиле. Внедрение их в бытовую среду опосредованно мотивировало интерес общества к прошлому страны, что нашло свое выражение в последующие эпохи.
Список использованной литературы
1. Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. М.: Книга, 1990.
2. Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. М.: Типография Грачева и К, 1872.
3. Малиновский А.Ф. Историческое описание древняго российскаго музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты, в Москве об-ретающагося. М.: типография Императорскаго Московского университета. 1807.
4. Низвергнутые троны российского престола. М.: ГИМ, 2018.
5. Солнцев Ф. Г. Древности Российского государства. Альбом. М.: Тип. Александра Семена, 1849-1865.
OLD RUSSIAN FURNITURE AS AN OBJECT OF RESEARCH IN THE NINETEENTH CENTURY
Ugleva Natalia Vladimirovna,
PhD, senior researcher of the Department of wood and furniture State historical museum, Krasnaya PL.,%, Moscow, Russia, 109012,
uglevan@ya.ru
Abstract
Attribution of ancient Russian furniture has now become particularly relevant, because many dating require revision. The solution of this problem is possible by studying the history of cognition of this phenomenon, which began in the XIX century, when along with other a works of decorative art, ancient furniture was allocated to the zone of interests of museum workers, artists, historians, collectors, largely due to the growth of national consciousness and the formation of such an artistic phenomenon as the Russian style.
Keywords
Furniture, attribution, ancient Russian, A.F. Malinovsky, F.G. Solntsev, I.E. Zabelin, P.I. Shchukin, Historical Museum.
